Geum.ru

Биография и творческий путь Антуана де Сента-Экзюпери

Вид материалаБиография
Подобный материал:
1   2   3   4   5

Дело в том, что, как я выяснил, на планете маленького принца --

впрочем, как и на любой другой планете -- есть хорошие и плохие растения.

Хорошие растения дают полезные семена, а от плохих происходят сорные. Но

семена невидимы, ведь они дремлют в темной толще земли, пока одному из них

вдруг не приспичит пробудиться. И тогда маленькое семечко просыпается,

потягивается и начинает (на первых порах с опаской) подталкивать вверх, к

солнцу, красивый безобидный росток. И если это -- всего лишь редиска или

какой-нибудь розовый куст, то пусть себе растет, пока не вырастет. Но когда

появляется сорняк, его надо вырвать с корнем как можно быстрее, едва

распознаешь, что это за растеньице.

А на родной планете маленького принца есть ужасные семена. Это --

семена баобаба. Почва планеты буквально кишела ими. А баобаб -- это такая

штука, от которой надо избавляться при первой возможности, иначе будет

слишком поздно. Они заполонят всю планету, пробуравят ее своими корневищами.

И, если планета слишком маленькая, а баобабов слишком много, они в конце

концов разорвут ее на кусочки.

-- Поэтому я держусь правила, -- объяснил мне потом маленький принц. --

По утрам, как только приведешь себя в порядок, наведи порядок и на своей

планете, да постарайся на совесть. Так-то вот. Надо непременно вырывать с

корнем все баобабы -- в тот самый миг, когда их уже можно отличить от

розовых кустов, на которые они так похожи, пока еще совсем маленькие. Работа

очень скучная, -- добавил маленький принц. -- Зато немудреная.

А однажды он заявил мне:

-- Ты должен сделать красивый рисунок, чтобы дети в твоей стране

увидели все в точности, как есть. Это им очень пригодится, если когда-нибудь

они отправятся в путешествие. -- И добавил: -- Иногда не вредно отложить

какое-нибудь дело на потом, но если запустить баобабы, быть беде. Я знаю

одну планету, на которой жил лодырь. Как-то раз он махнул рукой на три

маленьких кустика...

Итак, руководствуясь указаниями маленького принца, я сделал рисунок

этой планеты. Я не ахти какой большой любитель читать нотации. Но мы очень

плохо понимаем, насколько опасны могут быть баобабы и какому риску

подвергается человек, заблудившийся на астероиде, вот почему на сей раз я

отказываюсь от своей привычной сдержанности и прямо говорю: дети,

остерегайтесь баобабов!

Ни я, ни мои друзья даже не знали, что нам уже давно угрожает

опасность. Именно ради них корпел я над этим рисунком, и достигнутая мной

наглядность стоит затраченного труда.

Возможно, вы спросите: а почему в книге больше нет таких чудесных и

выразительных рисунков, как этот, на котором баобабы?

Ответ прост. Я старался. Только другие рисунки мне не удались. Потому

что, рисуя баобабы, я черпал вдохновение в сознании настоятельной

необходимости этой работы.


6. Мой маленький принц! Толика за толикой постигал я тайны твоей короткой

и грустной жизни... Долгое время твоим единственным развлечением было тихое

созерцание заката. Я узнал об этом утром четвертого дня, когда ты сказал

мне:

-- Я очень люблю закат. Пойдем, полюбуемся им вместе.

-- Но надо подождать, -- ответил я.

-- Подождать? Чего?

-- Заката. Сейчас еще не время.

Сперва ты, кажется, очень удивился. А потом усмехнулся себе под нос и

сказал:

-- Мне все время чудится, что я дома.

Оно и верно: когда в Соединенных Штатах полдень, во Франции солнце уже

садится. Если бы можно было за одну минуту перенстись во Францию, то вместо

солнца в зените вы тотчас увидели бы закат. К несчастью, Франция слишком

далеко. Но у тебя на планете, мой маленький принц, только и надо что на

несколько шагов перенести кресло. Ты можешь любоваться угасанием дня и

наступлением нежных сумерек, когда пожелаешь.

-- Однажды, -- сказал ты мне, -- у меня выдался день, когда я видел

закат солнца сорок четыре раза!

А чуть погодя ты добавил:

-- Знаешь, хорошо полюбоваться закатом, когда на душе печаль...

-- Значит, в тот день тебе было грустно? -- спросил я. -- Ну, когда ты

видел сорок четыре заката?

Но маленький принц не ответил мне.


7. На пятый день (как всегда, благодаря овечке) мне открылась тайна жизни

маленького принца. Внезапно, безо всякой видимой причины, будто вопрос был

порожден долгими безмолвными раздумьями, маленький принц осведомился:

-- А овечка... если она ест кустики, стало быть, ест и цветы, да?

-- Овечка поедает все, до чего может добраться, -- ответил я.

-- Даже цветы, у которых есть шипы?

-- Даже цветы, у которых есть шипы.

-- Какая же тогда польза от этих шипов?

Сие было мне неведомо. Я как раз возился с мотором, стараясь отвернуть

болт, который заело, и был очень встревожен, поскольку уже понял, что в моем

самолете случилась чрезвычайно серьезная поломка. А питьевой воды осталось

так мало, что я начинал опасаться самого худшего.

-- Шипы, -- напомнил мне маленький принц, -- Какая от них польза?

Задав какой-нибудь вопрос, он никогда не успокаивался, пока не получал

ответа. Ну, а я злился из-за болта, поэтому и брякнул первое, что пришло в

голову:

-- Никакой. Цветы выпускают шипы просто от злости!

-- Вот оно что!

На миг воцарилось молчание. Потом маленький принц с легкой досадой

ответил:

-- Не верю я тебе! Цветы -- нежные и доверчивые, вот и стараются

подбодрить себя, как могут. Они уверены, что их шипы -- страшное оружие.

Я ничего ему не сказал, поскольку в то мгновение мысленно обращался с

речью к самому себе: "Если этот болт не отвернется, выбью его молотком".

Но маленький принц снова нарушил ход моих рассуждений.

-- Ты и впрямь думаешь, что цветы...

-- Нет! -- гаркнул я. -- Нет, нет, нет! Ничего я не думаю! Я сказал

тебе первое, что взбрело на ум. Разве ты не видишь, что я очень занят

серьезным делом?

Он так опешил, что вытаращил на меня глаза.

-- Серьезным делом?

Маленький принц оглядел молоток у меня в руке, мои заляпанные моторным

маслом пальцы, мою фигуру, склонившуюся над предметом, который, по его

понятиям, был просто безобразным.

-- Ты говоришь совсем как взрослые!

Я почувствовал легкий стыд. Но маленький принц безжалостно продолжал:

-- Ты все путаешь... Все валишь в одну кучу...

Он и впрямь не на шутку рассердился. Даже тряхнул головой, и ветер

взъерошил его золотистые кудряшки.

-- Я знаю планету, на которой живет один краснолицый господин. Он ни

разу не нюхал цветов, ни разу не смотрел на звезды и никогда никого не

любил. Всю жизнь он только и делал, что складывал числа, и целыми днями

твердил то же, что и ты: "Я занят серьезным делом!" Да еще и пыжился при

этом. Только вот не человек он вовсе. Он -- гриб.

-- Что?

-- Гриб!

Маленький принц аж побелел от злости.

-- Цветы выпускают шипы миллионы лет. И овцы миллионы лет как ни в чем

не бывало поедают их. И разве не важно попытаться понять, зачем цветы

трудятся и отращивают шипы, от которых им нет никакого проку? Разве не важно

разобраться в этой войне цветов с овцами? Неужто это не важнее, чем

арифметические выкладки того толстого краснощекого господина? А если я знаю

-- я, лично -- такой цветок, который растет только на моей планете, если он

-- единственный на всем белом свете, а маленькая овечка вдруг однажды поутру

слопает его, даже не понимая, что она делает? Думаешь, это не важно?

Бледность сменилась густым румянцем, и маленький принц продолжал:

-- Если человек любит цветок, один-единственный среди миллиона

миллионов звезд, с него довольно и этого. Он смотрит на звезды и чувствует

себя счастливым. Ведь он всегда может сказать себе: "Где-то там -- мой

цветок..." Но, если овечка съест этот цветок, все звезды разом померкнут...

Полагаешь, это не важно?

Он не смог больше ничего сказать: слова потонули в рыданиях.

На землю опустилась ночь, и я бросил свои инструменты. И болт, и

молоток, и жажда, и смерть -- все это было теперь неважно. В солнечной

системе, на планете Земля, на моей планете, рыдал маленький принц, который

так нуждался в утешении. Я взял его на руки и принялся баюкать,

приговаривая:

-- Твоему любимому цветку не угрожает никакая опасность. Я нарисую

твоей овечке намордник. Нарисую ограду вокруг твоего цветка. Я нари...

Я не знал, что еще ему сказать. Я чувствовал себя неловким и

нескладным. Я не знал, как мне достучаться до его души, как снова взять его

за руку и пойти рядом.

Она такая таинственная, эта страна слез.


8. Вскоре я узнал об этом цветке гораздо больше. На планете маленького

принца цветы всегда были невзрачные, с одним рядом лепестков; они почти не

занимали места и никому не мешали. Утром они вдруг раскрывались в траве, а к

вечеру тихо жухли и опадали. Но однажды из неведомо откуда занесенного

ветром семени вырос совсем другой цветок, и маленький принц очень бдительно

наблюдал за этим крошечным ростком, не похожим на все другие крошечные

ростки на его планете. Ведь это мог быть баобаб какой-то новой

разновидности, понимаете?

Но вскоре стебелек перестал тянуться вверх и приготовился к цветению.

Маленький принц, который присутствовал при появлении крупного бутона, сразу

же почувствовал: сейчас из него исторгнется нечто чудесное, дивное. Но

цветок все никак не покидал свое зеленое жилище. Все прихорашивался,

спрятавшись от глаз, с великим тщанием подбирая краски, прилаживая один за

другим лепестки. Ему не хотелось выходить в свет помятым и растрепанным,

будто какой-нибудь полевой мак, а хотелось предстать миру во всей красе. О

да, это было кокетливое создание! Шли дни, а цветок по-прежнему

прихорашивался в тайне от всех.

И вдруг на утренней заре явился взорам!

И после всех этих кропотливых приготовлений цветок зевнул и сказал:

-- Ой, я еще толком не проснулся. Вы уж не обессудьте, я не успел

привести в порядок лепестки.

Но маленький принц не смог сдержать восторга.

-- О, как вы прекрасны!

-- Правда? -- мелодично отозвался цветок. -- И ведь я родился вместе с

солнцем...

Маленькому принцу не составило труда догадаться, что от скромности этот

цветок не зачахнет. Но как он был трогателен, как восхитителен!

-- По-моему, пора завтракать, -- добавил цветок мгновение спустя. --

Если вы будете так любезны позаботиться о моих нуждах...

Вконец смутившись, маленький принц отправился на поиски лейки со свежей

водой и полил цветок.

А тот не мешкая принялся изводить его своими прихотями, и удовлетворить

их, по правде сказать, было не так-то просто. Однажды, к примеру, рассуждая

о шипах, которых у него было четыре, цветок заявил маленькому принцу:

-- Пусть приходят тигры, мне не страшны их когти!

-- На моей планете нет тигров, -- возразил маленький принц. -- К тому

же, тигры не травоядные.

-- А я -- восе не трава, -- беззаботно пропел цветок.

-- О, прошу прощения...

-- И я совсем не боюсь тигров, -- продолжал цветок. -- Зато ужасно

боюсь сквозняков. Надо полагать, у вас не найдется для меня ширмы?

-- Растение, которое ужасно боится сквозняков, -- сказал маленький

принц. -- Тяжелый случай, -- заметил он и добавил про себя: -- У этого

существа весьма сложный характер.

-- Я хочу, чтобы по вечерам вы накрывали меня стеклянным колпаком. У

вас тут очень холодно. Там, откуда я родом...

Тут он умолк. Ведь, когда его занесло на эту планету, он еще был

семечком и не мог ничего знать о других мирах. Еще чуть-чуть, и цветок

позволил бы уличить себя в неумелой лжи. Он тихонько откашлялся, давая

понять, что обиделся на маленького принца.

-- Ну, и где же ширма?

-- Я как раз собирался поискать ее, но тут вы заговорили со мной...

Цветок снова кашлянул, чуть громче, дабы маленький принц почувствовал

угрызения совести.


Но вскоре маленького принца, полюбившего цветок и желавшего ему только

добра, охватили сомнения. Он слишком серьезно воспринимал не имевшие

никакого значения слова и чувствовал себя очень несчастным.

-- Не надо мне было слушать его, -- признался он мне однажды. --

Человек вообще не должен прислушиваться к цветам. На них надо просто

смотреть и вдыхать их благоухание. Мой цветок всю мою планету сделал

душистой, но я так и не научился наслаждаться его великолепием. Эти его

рассуждения о когтях, они не на шутку раздражали меня, вместо того, чтобы

наполнять мое сердце нежностью и состраданием.

И он доверительно продолжал:

-- Дело в том, что я еще не постиг науку понимания. Мне следовало

судить по делам, а не по словам. Ведь цветок окутал меня сиянием, подарил

мне свое благоухание. Я не должен был бежать от него... Мне следовало бы

догадаться, какая нежность скрыта за этими маленькими хитростями и жалкими

уловками. Цветы так изменчивы! Но я был слишком молод и не знал, как надо

любить...


9. Насколько я понял, маленький принц решил бежать со своей планеты при

помощи стаи перелетных птиц. Утром в день побега он навел на планете

безупречный порядок. Старательно вычистил все действующие вулканы. Их у него

было два. На действующем вулкане очень удобно разогревать завтрак. Был у

маленького принца и вулкан, который уже потух. Но маленький принц, по своему

обыкновению, сказал: "Как знать, всяко может быть" -- и вычистил потухший

вулкан тоже. Если вулканы хорошо прочистить, они горят спокойно и ровно, и

никаких тебе извержений. Потому что извержение вулкана -- это как пламя в

дымоходе.

Мы, земляне, ясное дело, слишком маленькие, чтобы прочищать вулканы.

Вот почему они причиняют нам столько неприятностей.

Маленький принц с легкой грустью вырвал последние ростки баобабов.

Тогда он был уверен, что не захочет вернуться домой. Но в последнее утро вся

эта привычная возня вдруг приобрела для него особую важность. А когда он в

последний раз полил цветок и приготовился заботливо укрыть его стеклянным

колпаком, то внезапно понял, что вот-вот расплачется.

-- Прощайте, -- сказал он цветку.

Но тот не ответил.

-- Прощайте, -- повторил маленький принц.

Цветок кашлянул. Но вовсе не потому, что простудился.

-- Я вел себя глупо, -- сказал он, наконец. -- И прошу у вас прощения.

Попытайтесь найти свое счастье...

Маленький принц ждал упреков и удивился, когда их не последовало. Он

растерялся и застыл со стеклянным колпаком в руках, потому что не понимал,

откуда вдруг эта тихая нежность.

-- Конечно, я люблю вас, -- продолжал цветок. -- И сам виноват: надо

было сказать вам об этом в самом начале. Впрочем, это неважно. Но вы... вы

были таким же глупеньким, как я. Попытайтесь стать счастливым... И оставьте

этот стеклянный шар, он мне больше не нужен.

-- Но ветер...

-- Пустяки, не очень-то я и простужен... Ночная прохлада пойдет мне на

пользу. Я же цветок.

-- Но животные...

-- Если я хочу познакомиться с бабочками, придется смириться с

присутствием двух-трех гусениц. По-моему, бабочки такие красивые. А кто,

кроме бабочек -- и гусениц, -- придет ко мне? Вы будете далеко... Ну, а

больших зверей я не очень-то и боюсь. У меня есть мои коготки.

И цветок простодушно выставил напоказ свои четыре шипа. А потом

добавил:

-- Не мешкайте. Раз вы решили уехать, уезжайте сей же час!

Цветок не хотел, чтобы маленький принц видел его слезы. Это был очень

гордый цветок...


10. Оказалось, что маленький принц жил по соседству с астероидами 325, 326,

327, 328, 329 и 330. Поэтому для начала он посетил их, дабы пополнить

копилку своих знаний.

На первом из этих астероидов жил король. Облаченный, согласно рангу, в

пурпур и горностай, он восседал на простеньком троне, но, тем не менее,

выглядел очень величественно.

-- О, вот и подданный! -- воскликнул король, когда увидел

приближавшегося к нему маленького принца.

И маленький принц спросил себя: "Как же он меня узнал, если никогда

прежде не видал?"

Он не ведал, что короли очень просто смотрят на мир: для них все люди

-- подданные.

-- Подойди, дабы мне было лучше видно тебя, -- велел король,

преисполненный гордости при мысли о том, что теперь он и впрямь стал для

кого-то королем.

Маленький принц посмотрел по сторонам, не найдется ли какого сиденья,

но великолепная горностаевая мантия короля крупными складками покрывала всю

планету. Поэтому принцу пришлось стоять. Он был утомлен и зевнул.

-- По этикету, зевать в присутствии короля возбраняется, -- объявил

монарх. -- Я запрещаю тебе зевать.

-- Я ничего не могу с собой поделать. Я не нарочно, -- ответил вконец

смущенный маленький принц. -- Я долго был в дороге и совсем не спал.

-- Вот как? -- молвил король. -- В таком случае я повелеваю тебе

зевать. Я уже много лет не видел зевающих людей. Зевок -- весьма занятное

зрелище. Ну же! Зевни еще раз! Это приказ.

-- Но мне страшно... я больше не могу... -- пробормотал маленький

принц, вконец сбитый с толку.

-- Хм! -- ответил король. -- Хм! Что ж, тогда повелеваю тебе то зевать,

то...

У короля немного заплетался язык, и это рассердило его.

Ибо прежде всего он требовал уважения к своей особе и не терпел

неповиновения. Ведь он был самодержцем. Но, помимо этого, он был славным

малым, а посему и приказания отдавал разумные.

"Если бы я, к примеру, велел генералу обернуться какой-нибудь морской

птицей, -- говорил он, -- а генерал не подчинился мне, то вины генерала в

этом не было бы. Виноват был бы я сам".

-- Можно мне сесть? -- робко осведомился, наконец, маленький принц.

-- Я повелеваю тебе сесть, -- отвечал король, величаво подбирая полу

своей складчатой горностаевой мантии.

Но принцу не давал покоя один вопрос... Планета совсем крошечная. Чем

же тут правит этот король?

-- Ваше величество, -- сказал он, -- нижайше прошу прощения, но я

вынужден задать вам вопрос...

-- Я повелеваю тебе задать мне вопрос! -- поспешно заверил его король.

-- Ваше величество, над чем вы царствуете?

-- Надо всем, -- с величественной простотой ответил король.

-- Надо всем?

Король взмахнул рукой, обводя жестом свою планету, а также другие

планеты, да впридачу еще и звезды.

-- Надо всем этим? -- спросил маленький принц.

-- Надо всем этим, -- ответил король.

Ибо власть его была не только самодержавной, но и беспредельной.

-- И звезды повинуются вам?

-- Разумеется, повинуются, -- отвечал король. -- Мгновенно. Я не

допускаю непослушания.

Такое могущество показалось маленькому принцу достойным восхищения.

Будь он сам таким же полновластным правителем, мог бы любоваться закатом

солнца не сорок четыре, а семьдесят два, или сто, или даже двести раз на

дню, и ему даже не пришлось бы передвигать кресло. А поскольку он немного

загрустил, вспомнив свою крошечную покинутую планету, то набрался храбрости

и обратился к королю с просьбой:

-- Мне хотелось бы полюбоваться закатом... Окажите мне милость, велите

солнцу зайти...

-- Если бы я приказал генералу порхать с цветка на цветок подобно

бабочке, или написать трагическую пьесу, или превратиться в птицу, парящую

над морем, а генерал не исполнил полученный приказ, кто из нас двоих был бы

повинен в этом? -- сердито спросил король. -- Генерал или я сам?

-- Вы, -- твердо ответил принц.

-- Вот именно. Со всякого надо спрашивать лишь сообразно его

способностям, -- рассудил король и продолжал: -- Признанием пользуется