Лев толстой полное собрание сочинений под общей редакцией
| Вид материала | Документы |
- Лев толстой полное собрание сочинений издание осуществляется под наблюдением государственной, 1514.85kb.
- Лев Николаевич Толстой Первая ступень, 1396.73kb.
- Толстой Лев Николаевич Первая ступень, 376.97kb.
- Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том, 1652.64kb.
- Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том, 2783.63kb.
- Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том, 2563.36kb.
- Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том, 2722.46kb.
- Тема урока: Л. Н. Толстой «Лев и собачка». Быль, 36.06kb.
- Н. В. Гоголь (полное собрание сочинений). F-bit, 1998, 133.3kb.
- Литература: Первоисточники: Киреевский И. В. Полное собрание сочинений. В 2-х томах., 36.73kb.
Нынче, 3-го, встал рано и сейчас же взял[ся] за обе вещи и, не одеваясь, поправил. Ходил гулять. Оч[ень] устал. Еще немного позанялся обеими вещами, и записать:
1) Все никак не приучусь жить только для себя, только перед Ним, не думая о мнении людей. Не могу приучиться, потому ч[то] требования души перед Ним так переплелись с желанием, -- во многом и совсем совпадают -- одобрения людей, что никак [не] отделишь одного от другого. А как страшно нужно: какая слабость, тревога, неопределенность, когда думаешь о мнении людском, и какая свобода, спокойствие, всемогущество, когда живешь только для себя перед Ним!
Ездил с Душаном. Вечером хороший разговор с Николаевым. Все тоже чувство к Сер[еже], но борюсь.
4 июня. Встал рано. Оч[ень] хорошо обошелся с просителями, гулял. Потом письма. Одно серьезное по ответу на эпидемию писательства. Стал заниматься комедией и бросил с отвращением. Предисловие поправил порядочно. Вышел после работы усталый; и десяток баб, и я дурно вел себя, не с ними, а с милым, самоотверженным Душан[ом]. Упрекнул его. Все стало противно.
Поехал с Душ[аном). Ездил хорошо. Вернулся и застал черкеса, приведшего Прокофия. Ужасно стало тяжело, прямо думал уйти.
[5 июня.) И теперь, нын[че], 5 утром не считаю этого невозможным.
Пришла милая, милая Таничка. Я всхлипнул, говоря с ней. И этим я б[ыл] гадок. Все я, я, мое удовольствие, а не моя работа. Потом отправился и С[оне] сказал, что все хорошо. И не име[л] против нее ни малейшаго недобро[го] чувства. Помоги, Г[осподи], и благодарю, Г[осподи], не за то, ч[то] Ты мне помог, а за то, что я по Твоей воле такой, что могу простить, могу любить, могу радоваться этим. Обед. Клот "Толстовка". (Последние два слова в тетради Дневника выскоблены В. Г. Чертковым. Воспроизводятся по сделанной фотокопии, хранящейся в АЧ.) Булгаков. И как обыкновенно, и то же к Сер[еже] чувство, но я держался. Невыносимая самоуверенность. Поучительно. Как из за этой самоуверенности люди лишают себя лучшего блага -- любви. Записать:
1) Человеку говорят, чтобы он работал, а он говорить: (Зачеркнуто: пус[ть]) я не хочу. А если вы говорите, что все должны работать, так пусть всё эти богачи, к[оторые] ничего не делают, покажут мн[е] пример. Они станут работать, и я стану, а без них не хочу (Зачеркнуто: Другому говорят, плати за землю, она дает доход. Дает так пускай она и дает)..
2) В Детскую мудрость, как нечаянно пирожное съел и не знал, что дела[ть], и как научила покаяться.
3) Да, надо учиться любить, как учатся играть на скрипке. Но как быть, когда противен всем существом да еще самоуверен? Хочется презирать, но это противно любви. Избегать его? Да, но надо быть готовым полюбить. А для этого: 1) поискать хорошенько, нет ли в твоем отвращении чего нибудь личного: оскорбленного самолюбия и т.п...2) не позволять себе вспоминать и думать о нем недоброе.
4) Какая прелесть история Параши дуроч[ки].
Нынче 5 1. Утро. Встал рано, слаб. Записал это. Помоги, помоги, Г[осподи].
Очень б[ыл] плох целый день. Ничего не работал и целый день сам себе жалок, хотелось, чтоб меня жалели, хотелось плакать, а сам всех осуждал, как капризный ребенок. Но все таки держался. Одно, что за обедом сказал о том, что хочется умереть. И точно оч[ень] хочет[ся], и не могу удержаться от этого желания. Вечером играл Голденв[ейзер], хорошо, но я остался холоден. Ездил верхом и для Труб[ецкого] сидел.
Нынче 6 июня. И опять то же состо[яние] грусти, жалости к себе. Пошел в Заказ. Встретил малого, спрашивает, можно ли ходить, а то черкес бьет. И так тяжело стало! Хорошо оч[ень] думается, но все несвязно, растрепано. Поработал на[дъ] предисловием. Над комедией не мог. От Ч[ерткова) хорошее письмо. После завтрака пришли рабочие Пречистенс[ких] курсов. Очень хорошо с ними говорил. Потом Дима с Телятинскими. Пляска и опять хороший разговор с (Зачеркнуто: муж[иками]) крестьянками. Вечером Голд[енвейзер]. С Сережей лучше. Лег поздно. Очень тяжело. Какое то странное душевное состояние. Как будто что то в мозгу. И все таже слабость. Все хочется себя жалеть. Не хорошо. (В подлиннике: нихорошо)
7 июня. Дурно спал, оч[ень] мало. Поправлял предисловие. Потом сказал С[офье] А[ндреевне] о черкесе, и опять волнение, раздражение. Оч[ень] тяжело. Все хочется плакать. Ездил верхом к поручику. Баба, мать убийцы. Написал письмо в газеты. Вечером Николаев. Оч[ень] бестолково спорил. Никитин.
[10 июня.) 8, 9, 10 июня. Два дня пропустил. Был нездоров и чрезвычайно слаб, особенно 8-го. Так просто, близко к смерти. 8-го ничего не делал, кроме пустых писем. Приехала девушка на костылях, как всегда, с неопределенными от меня требованиями. Неприятны мне были доктора, особенно Никитин с своей верой в свое суеверие и с своим желанием уверить в нем других. Написал оч[ень] плохо в газеты о невозможности помогать деньгами. Но не пошлю. Не надо. Был Орленьев. Он ужасен. Одно тщеславие и самого низкого телесного разбора. Просто ужасен. Ч[ертков] верно сравнивает его с Сытиным. Оч[ень] может б[ыть], ч[то] в обоих есть искра, даже наверно есть, но я не в силах видеть ее.
10-го было получше, мог заниматься опять предисловием и много читал о бехаизме с дурным чувством, обращен[ным] на себя. Привязался этотъ дьяволъ. Все не могу ото-
гнать. Но если и не могу отогнать, то знаю, что это не я, а дьявол. И то хорошо. Никуда не выходил. Кстати и холодно. Нынче, 10-го проснулся рано, но спал не дур[но] и чувствую себя гораздо более свежим--сказал бы, что совсем здоровым, если бы не болела голова. Теперь 8-й час утра.
[12 июня.) 11, 12 июня. (Зачеркнуто: Вчера) Третьего дня опять поправлял предисловие. Ничего неб[ыло] такого, что бы стоило помнить.
Ездил верхом с Булгак[овым]. Вчера тоже. Тяжелые отношения с двумя девицами -- жалкими, но не подлежащими никакой помощи, а отнимающими время.
Решено ехать к Черт[ковым]. Саша собралась, потом раздумала.
[Отрадное.] Нынче 12-го поехала и Саша. Боюсь за нее. Легко проехали. Сейчас 12 ч[асов] ночи. Пишу у Ч[ертковых]. Саша подле. Целый день ничего не делал. Записать есть многое. Да: утром ходил к девицам, но не освободился, и к Николаеву, чтобы загладить свой спор.
13 июня. Хорошо спал. Утром опять предисловие. Ходил утром и середь дня в Мещерское. Оч[ень] приятно. Саша и нездорова, и скучает, бедняжка. -- Оч[ень] поразительно здесь в окрестностях -- богатство земских устройств, приютов, больниц, и опять все та же нищета. Вечер[ом] опять поправлял Предисл[овие]. На душе хорошо. Особенно действует на меня молитва благодарности -- только благодарность за жизнь сейчас. Да, благодарю Того, То, ч[то] дало, дает мне жизнь и все ее (Зачеркнуто: и телес д) благо, (Зачеркнуто: даже) -- разумеется, духовное, к[отор]ым я все еще не умею пользоваться, но даже и за телесное, за всю эту красоту, и за любовь, за ласку, за радость общения. Только вспомнишь, что тебе дано ничем не заслуженное благо быть человеком, и сейчас все хорошо и радостно. Теперь 12 час[ов] ночи.
14июня. Уже в друг[ой] книге. Просил Ч[ерткова] выписать из записной: ( Далее пункты 1--8 выписаны В. Г. Чертковым из Записной книжки - Цифры мыслей поставлены рукой Толстого.)
1) (Мысль N. 1, выписанная В. Г. Чертковым, была уже написана собственноручно Толстым 5 июня. N. 3, стр. 61.)
2) Сердце указывает, что любить, и поэтому, о чем думать, что изучать.
3) Зло есть только отступление от закона, а тоже и смерть.
4) О том, что будет после смерти, нам не дано знать; о том же, что уже есть благо, мы можем знать и знаем.
5) Как естественно, что просвещенные люди закрывают все тело, особенно женщины, оставляя открытым только то, на чем печать духовности --лицо. Оголение тела теперь признак падения. Должно бы быть и у мужчин.
6) В очень сильном, задушевном молитвенном настроении, хочется молиться. И пытаюсь молиться: помоги мне быть с Тобою, исполнить дело Твое, победить все дурное в себе. И все, что я ни думаю, все не то, все не нужно и сознаю, что просить не о чем, что все, чего я могу просить, все дано мне, все есть у меня. Могу одно: благодарить.
7) Соединять может только понимание того, что соединяет только одна религия -- одно понимание жизни. Но религии такой нет -- как церкви или Бехаисты, а только стремление к такой единой религии. Мешает единению, во 1-х, непонимание того, что в этом цель, а во-вторых, и главное, -- понимание этого, но с предположением, что эта религия найдена, что она католицизм, Бехаизм (Следующая фраза вписана рукой Толстого.).....
Истинная религия есть прежде всего искание религии.
8) Встретил Эстонца прикащика, деловитого, трезвого, красивого человека, и в первый раз ясно понял значение "России" -- Орда, заграбившая хороших, нравственно и умственно стоящих выше орды наций и теперь гордящаяся этим и всеми силами удерживающая покоренных. Как ни отвратительно самое дело, еще более отвратительно оправдание его, величаемое патриотизмом. (Этою записью кончается первая тетрадь Дневника.)
14 июня. 1910. Начинаю новую тетрадь у Ч[ертковых]. Ходил по полям. Занимался Предисловием. Посмотрел старый дневник. Уже 7 месяцев я вожусь все с одним этим. Неужели это все по пустякам. Письма. Мало интересн[ых]. Ходил в Лебучане к сумасшедшим. Один оч[ень] интересный. "Не украл, а взял". Я сказал: "На том свете". Он: (Зачеркнуто: ска[зал]) "Свет один".Много выше этот сумасшедший многих людей, считающихся здоровыми. Спал. Обед. Вечером еще позанялся. Потом Чех с вопросами о педагогии. Хорошо говорили. Только стеснительно записывание. Ложусь спать.
15 июня. Ходил гулять, а потом ослабел и целый день почти ничего не делал: поправил Дек[абрь], попачкал Предисловие и читал Записки Лакея. Все больше и больше сознаю тщету писаний, всяких и особенно своего. А не сказать не могу.
Записать:
1) Воспитание зиждется на религиозном обучении, передачей детям в самом доступн[ом], простом виде тех главных пониманий жизни и вытекающего из этого понимания руководства поведения, к[отор]ые одни и те же выработаны во всем человечестве. И вот вместо этого детям внушают, именно внушают религиозное учение старое, извращенное, несогласное с другими учениями и такое, в к[отор]ое сами обучающие ему -- не верят. Относится это ко всем большим религиоз[ным] учениямъ: Браминизму, Еврейству, Буд[изму], Таос[изму], Христианству, Магомег[анству]. Какое ужасное преступление!
2) Страшно сказать, но что же делать, если это так, а именно, что со всем желанием жить только для души, для Бога, перед многими и многими вопросами остаешься в сомнении, нерешительности. Одно спасение: не разрешая вопроса, в момент настоящего делать то, что сейчас для Б[ога], для д[уши] считаешь лучшим.
Думать, что можно жить безошибочно, безгрешно -- большое и вредное заблуждение.
16 июня. Встал не рано, все та же слабость. Гулял, ласковый народ. Мне тяжело от того, что Саше тяжело. На прогулк[е] подошел молодой человек и сказал, что я угадываю о счастье, и он просит сказ[ать] ему. И еще женщина о том же и что муж пьет. Был вчера в оч[ень] дурном духе -- видел все en noire (в мрачном свете.]. II это хорошо. Прикидываешь к себе то, что, видишь, в других, когда они не в духе, и понимаешь их и не то, что прощаешь, а даже не осуждаешь. Ничего, не хочется писать. Все написанное представляется, так не только ничтожно, но и плохо, что нет охоты. Оно и хорошо. Как незаметно и легко приближаюсь к смерти. И опять только благодарю. В три часа пошел в Мещерское к сумасшедшим, Ч[ертков] довез. Ходил по всем палатам. Не разобрался еще в своих впечатлениях и потому ничего не пишу. И впечатления. менее сильные, чем ожидал.--Немного занялся корректурой книжки: "Грехи, соб[лазны], суеве[рия ]". Оч[ень] хочется освободиться от этой работы. Саша лучше. Письма, неинтересные. Читал Куприна. Оч[ень] талантлив. "Корь" не выдержано но образность, яркая, правдивая, простая...
17 июня Е. б.ж.
[17 июня.) Жив. Немного посвежее голова б[ыла] нынче утром. Занимался, и Предисловием и кн[ижечкой) Грехи.
Ездил с Ч[ертковым] в Троицкое. Видел приятный сон: собаки лизали меня, любя. Вечером пусто. Ложусь, 12-й час. Очень хорошо говорил с мил[ой] Сашей. Письмо от Сони. Надо написать ей. Много .хочется, писать. И равнодушен к возможности писания.
18 июня. Спал мало, но несмотря на то работал немного лучше. Справил три книжечки. Продиктовал плохое письмо в Белград и просмотрел еще, и, надеюсь, в последний раз Предисл[овие]. Ездил с Черт[ковым] в Мещерское и Ивино, больные женщины. Приятный крестьянин писатель. И женщины бодрые. Особенно одна, совсем, как все. Потом из Троицкого приглашение на кинематограф. Спал, обед, вечером шахматы. Написал Соне. Записать нечего. Одно хорошее письмо.
19 июня. Долго спал и возбужден. Придумал важное изменение в Предисл[овии] и кончил письмо в Слав[янский] съезд. Теперь 2-й час. Записать:
1) Ужасно не единичное, бессвязное, личное, глупое безумие, а безумие общее, организованное, общественное, умное безумие нашего мира.
2) Паскаль говорил, ч[то] если бы сны были бы также последовательны, как события бдящей жизни, мы бы не знали, что сон, ч[то] бдение. А я скажу, ч[то] если бы, что составляет безумие самого безумного человека, было бы безумием всеобщим, а безумие жизни всех, б[ыло] бы безумием только одного человека, мы бы не знали, что безумная, а что разумная жизнь.
3) Почти всякий предстоящий поступок, если серьезно подумать о нем, вызывает нерешительность. Решает дело то, что в момент настоящего нельзя не поступить. И потому драгоценна мысль -- она готовить то или другое решение. .
Ездил с Ч[ертковым] в Троицкое. Необыкновенное великолепие чистоты, простора, удобств. Были у 1) испытуемых мущин. Там экспроприатор, защищавший наси[лие], старообрядец, приговорен[ный] к смертной казни и потом 20 годамъ каторжн[ых] работ за убийство, потом отцеубийца. 2) беспокойные, 3) полуспокойные и 4) слабые. Тоже деле[ние] у женщин. Особенно тяжелое впечатление женщин, испытуемых и беспокойных.
Дома извест[ие], что Ч[ерткову] "разрешено" быть в Телят[инках] во время приезда матери. Ванна. Песни -- Саша.
20 июня. Встал бодрым. Поправил и Славяна[м] и Предисловие. И написал Детскую Мудрость (Зачеркнуто: записать). Хочу попытаться сознательно борот[ься) с Соней добром, любовью. Издалека кажется возможным. Постараюсь и вблизи исполнить. Душевное состояние оч[ень] хорошее. Молитва благодарности уже не так действует. Теперь молитва всеобщей любви. Не то, что с тем, с кем схожусь, а со всеми, всем миром. И действует. И те молитвы: незаботы о людском суждении и о благодарности оставили осязательные, радостные следы. Теперь 1-ый час. Хочу еще попытаться написать Парашу.
Ездил в Мещерск[ое] на кинематограф. Скучно и оч[ень] глупо и нецелесообразно. Вечер много народа, милый Бутурлин.
21 июня. Сейчас пришел с гуляния. Хочется продиктовать Саше. А записать:
1) Нам (В подлиннике: Надо) дано одно, но зато неотъемлемое благо любви. Только люби, и все радость: и небо, и деревья и люди, и даже сам. А мы ищем блага во всем, только не в любви. А это искание его в богатст[ве], власти, славе, исключительной любви --все это, (Зачеркнуто: на) мало того, что это не дает блага, но наверное лишает его.
Продиктовал свою встречу с Александр[ом], как он сразу обещал не пить. Потом много занимался корректур[ами]. Поправил три книжки -- не дурно. Приехали Страхов, еще скопец. С скопцом много говорил, скорее слушал. Еще Беркенгейм. Не ходил гулять. Прочел вслух "О самоубийстве". Да еще и это поправил. Коротко заснул. Орленьев читал Никит[ина]. Мне чуждо. Поехали в Троицкое. Там великолепие роскоши, кинематограф. Саша болела головой. Да и мне и тяжело, и скучно б[ыло]. Кинематограф гадость, фальшь.
22 июн[я.) Встал рано. Немного мало спал. Посмотрим, что будет? во мне, а не вне меня. Помоги Бог. Да, вчера приходил за книжками милый Александр. Говорит: Матушке сказал. Она рада, благодарит. Почти ничего не работал: кончил книжечки. Заснул. Ездил с Ч[ертковым] в Лебучане. Там ходил на фабрику -- проявление безумия. Дикий старообрядец. Врачи цз Троицкого. Приехал Молочник[ов]. Вечером Страхов читал статью об идеале христианства. Хорошо. Ложусь спать. Телеграмма из Ясной -- тяжело.
23 июн. Е. б. ж.
[23 июня.) Жив. Теперь 7 часов утра. Вчера только что лег, еще не засыпал, телеграмма: "Умоляю приехать 23". Поеду и рад случаю делать свое дело. Помоги Бог.
[Я. П ) Нашел хуже, чем ожидал: истерика и раздражение. Нельзя описать. Держался не очень дурно, но и не хорошо, не мягко.
24 июня. Яс. Пол. Много записать нужно.
Встал, мало выспавшись. Ходил гулять. Ночью приходила Соня. Все не спит. Утром пришла ( В подлиннике описка: пришел) ко мне. Все еще взволнована, но успокаивается.
1) Вышел на прогулку после мучительной беседы с С[оней]. Перед домом цветы, босоногие, здоровые девочки чистят. Потом ворочаются с сеном, с ягодами. Веселые, спокойные, здоровые. Хорошо бы написать две картинки.
Перечитал письма. Написал ответ о запое. Ничего особенного вечером. Успокоение.
25 июня. Рано встал. Писал о (Зачеркнуто: Самоубийс[тве]) безумии и письма. -- И вдруг С[оня] опять в том же раздраженном истерическом состоянии. Оч[ень] б[ыло] тяжело. Ездил с ней в Овсянниково. Успокоилась. Я молчал, но не мог, не сумел быть добр и ласков. Вечером Голд[енвейзер] и Николаева, и Мар[ья] Ал[ександровна). Как то нехорошо на душе. Чего то стыдно. Ложусь спать, 12-ый час.
26 июня. Встал рано. Ходил, потерял шапку. Дома письма и только перечел "О сумасшествии" и начал писать, но не кончил. Поехал верхом, дождь. Вернулся домой. Соня опять возбуждена, и опять те же страдания обоих.
Помоги, Господи. Вот где место молитвы. 1) Только перед Богом. 2) Все дело сейчас. И не делаю. 3) Благодарю за испытание.
27 июня. Вчера говорила о переезде куда то. Ночь не спал. Оч[ень] устал. Ходил гулять и думал все о том же. Есть обязанность перед Б[огом] и людьми, к[оторую] должен исполнить в эти последние дни или часы жизни и потому надо (Зачеркнуто: де) быть твердым. Fais ce que doit, advienne que pourra (Делай, что должен, будь, что будет.).
Читаю Психиатрию. Какая тупость и часто прямо глупо. Для того, чтобы объяснить сознание, говорится о субъективном и объективном, как будто слово субъективно есть что нибудь другое, как только дурное название сознания. И так все. Записать :
1) Как смешно думать, что самое понятное и основа всего материя--вещество, тогда как материя-вещество есть только средство (Зачеркнуто: разделения) общения, разделенного в самом себе духовного начала (так у меня записано сначала). Надо бы прибавить: материя-вещество есть только (Зачеркнуто: средство), вместе с движением, средство общения, разделенного в самом себе, дух[овного] начала.
2) Как нет резкого деления между сном и бдением, так нет и такого деления между разумной, и безумной жизнью. Большее или меньшее приближение от сна к бдению и от безумной к разумной жизни определяется большим или меньшим пробуждением сознания, и потому возможности нравственного усилия.
3) Как человек, живущий не для себя, а для исполнения закона Бога, кроме последствий того благого дела, (Зачеркнуто: т(ого] последствия) к[оторые] он видит, он совершает еще бессконечно важнейшие последствия, к[отор]ых не видит. Как пчела, к[оторая] собирая мед для семьи, оплодотворяет им растение, и те самые, к[оторые] не только ее пород, но и тысячам других пород нужны.
4) Гуляя, срываю чудные цветки и бросаю. Их так много. Тоже и с чудными духовными цветами жизни. Не ценим их п[отому], ч[то] их так много.
5) Три ежечасные молитвы: 1) хочу жить только для Тебя и перед Тобою и 2) жить сейчас, в настоящем, любовью и 3) благодарю за все, чего не заслужил и не стою.--Думал об этих молитвах, ходя но лесу и заблудился, и стало жутко. И вспомнил молитвы. Да, с Тобою, и сейчас думаю только, чтобы быть с Тобою, и радуюсь и благодарю, что заблудился, и сейчас стало хорошо.
6) Сумасшедший мне все говорил: не украл, а взял. И он прав. Украл можно говорить о том, кто берет то, что принадлежит всем: землю и труд другого.
7) Сумасшествие всегда следствие неразумн[ой] и потому безнравственной жизни. Кажется верно, но надо проверить, обдумать.
8) Сумасшедшие всегда лучше, чем здоровые, достигают своих целей. Происходить это от того, что для них нет никаких нравственных преград: ни стыда, ни правдивости, ни совести, ни даже страха.
9) Отдельные существа сознают себя отделенными тем, что нам представляется телом, веществом, немыслимым вне пространства (