Отчетливые сезоны

Вид материала

Отчет

Содержание Алексею Козыреву Дмитрию Серегину Алексею Егорову Борису Хлебникову Тихону Котрелёву Диме Серегину

Подобный материал:

• Xi фестиваль моды и театрального костюма поволжские сезоны, 86.24kb.
• Правила по технике безопасности на охоте и обращению с охотничьим оружием, 817.29kb.
• Театральный фестиваль норильские сезоны, 188.02kb.
• Сезоны жизни, 954.97kb.
• К священной горе Кайлас, 90.06kb.
• Украина, г. Киев, бул. Лихачева,, 84.73kb.
• Сезоны жизни: «Жизнь и коммерция похожи на времена года» Философия Джима Рона помогла, 483.52kb.
• Поступил в стационар с жалобами на периодические боли в животе, появление геморрагической, 428.3kb.
• I форума Центры исторических городов. Реконструкция, новое строительство, 155.66kb.
• Тво кадрового потенциала науки, образования и инновационной сферы приобретает растущее, 156.46kb.

Александр Шишков


Коллежский регистратор


...А потом Бог вместил в меня небо,

и землю, и всю тварь

Аввакум


Москва

2005


* * *


На набережной Крюкова канала

какого черта нам не доставало –

в виду неотразимой колокольни

иль на задах Никольского собора, –

какого не хватало еще вздора

в той первобытной молодости, коль ни

найти для глаз, ни сотворить хоть что-то

прекраснее голландского пролета

обласканной водой суровой арки?

Но дети, что с рожденья получали –

как должное – бесценные подарки,

мы целый мир с тобой не замечали. –


Не тот, что образуют наши чувства,

но тот, что вне природы и искусства –

предвестием блаженной энтропии –

сквозит из каждой щели, из зазора

меж вещью и объемлющим простором.

Я говорю душе своей: терпи и

(будя досель гонимое воленье –

не к власти, но к простому присвоенью)

тянись же из глубин окоченелых

до крайнего телесного предела. –

Хотя, ничто не наше ни в пределах,

ни за пределами, опять же, тела.


* * *


Рождественский праздник в Риме

Не радует снегом русских:

Не кружит метель над ними,

На улицах Рима узких

Для них не скрипят сугробы.

Они недоумевают –

Скорей по привычке, – чтобы

Смириться затем: «Бывает...»


Ведь есть же такие страны

На свете, такие зоны,

Где были бы даже странны

Отчетливые сезоны, –

Которые там знакомы

Под точным названьем «русских»

(Россия – почти что Томы

Латинянам да этрускам).


В Рождественский праздник в Риме

Отправимся в Катакомбы,

Где родины нет в помине

И смены времен. По ком бы

Ни звякал уже Сан-Пьетро,

А всё не по нам: от тлена

Мы спрятались на три метра

Под землю, уйдя из плена


Поверхностного двумерья,

Двумирия плоскостного.

Опять мы – где птичек перья,

Где рыбок чешуйки снова.

К чему нам теперь земля, коль, –

Подобно иной «Авроре», –

Закинувши в небо якорь,

На вечном стоим приколе.


Хоть счастья ни в малой мере

Здесь нет и звезды не видно, –

Как было и в вышней сфере, –

Но всё же не так обидно.

Нам первый покой – награда;

И вдаль не лежит дорога,

Когда ничего не надо

От жизни, от жертвы Бога.


Закроем глаза навеки –

И, детскому сну подобно,

Проточной водой сквозь веки –

Так буднично, столь подробно –


Проступит московской ночи

Картина: слепая бездна

Вокруг и снежинок клочья

Под лампою у подъезда.


* * *


Ах, эти заносы, Россия, ночь, метель

и железная дорога!

И. Бунин


Неожиданно близкий медовый гудок тепловоза –

И в покой подфонарный из мглы леденящей, кромешной,

Деловито стуча и искрясь серебром от мороза,

Входит медленно поезд, родной и какой-то нездешний.


Ты садишься в вагон по ступенькам сквозь узкую дверцу;

Проникаешь в купе, достаешь бутерброды, бутылку.

Беспредельная радость уже подбирается к сердцу

И горячей волной ударяет тебя по затылку.


Как пленительно то, что отчетливы мысли и формы

Одиноких деревьев отточены снежным бураном;

То, что ты – точно так же, как поезд, фонарь и платформа –

Существуешь, причем ни на йоту не меньше, ни граном!


С очевидностью детского опыта осознается:

Жизнь прекрасна и ты принимаешь свое в ней участье –

Ведь с утратой всего, что имеешь, с тобой остается

Просто факт бытия и восторг от него, то есть счастье.


* * *


Обновки речи – ветром по степи.

Привычные, они теперь несносны.

Черемухою скованные десны:

Сей терпкий вкус, – но ты его терпи.


Как это пережить? – Представь на миг,

Что их уж нет, тех мест, чей вид небросок, –

Где тихий свет от почерневших досок

Да хлебное тепло от старых книг.


Вот – лег туман по стынущей реке,

Вот – резкий луч пронизывает ельник.

А запах резеды? А можжевельник?

Вороний глаз черники в молоке? –


Мне всё в укор и всё не по пути:

Сладчайший мед безмерной благодати

Сочится сквозь кору, – а я некстати

«Прощай» хочу сказать взамен «прости».


* * *


Вчера без сна провел в деревне я

Всю ночь в душистом сеновале,

И голоса природы древние

Меня страшили, волновали.


В них было что-то нехорошее,

В них от укора что-то было.

Смотрело небо непогожее

В упор, как свежая могила.


Вчера призналась мне в увечности

Своей бессмертная природа:

Ведь лишь в сознании конечности

Существования – свобода.


Воспоминание о Киеве