А. А. Батнер государственный обвинитель

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Ключевые слова: присяжные заседатели, правосудие, функция защиты, принцип состязательности,, 37.67kb.
• Урусовская средняя общеобразовательная школа Предметная неделя, 70.21kb.
• Допрос свидетелей уильям Бернэм1, 176.86kb.
• Урок суд над помещиками из поэмы «Мертвые души», 90.8kb.
• Большого белого журавля, который строит гнезда и выводит пценцов только в нашей стране., 39.86kb.
• Кубанский государственный аграрный университет кубанский государственный технологический, 51.16kb.
• Темы рефератов дисциплина «протокол», 27.15kb.
• Осрб 1-36 04 02-2008, 702.53kb.
• "Философские науки", 789.13kb.
• Р. Х. Колоев 2009 г. Реестровый номер торгов 091005/893143/1037 конкурс, 1101.53kb.

Вышинский. Бывает, что не хочет говорить, а потом перекрывает.

Бухарин. А потом хочет перекрыть.

Вышинский. Бывает. Вот мы и проверяем.

Бухарин. Я хочу сказать, что я не отрицаю, что все установки давал, что я вербовал его и что я первый завербовал его в правую организацию.

Вышинский. Это вы призаT'e0ете? Я ставлю вопрос — он ничего не перекрывает, он говорит правду?

Бухарин. Да, да.

Вышинский. Вы первый завербовали его в контрреволюционную организацию правых?

Бухарин. Правильно.

Вышинский. Для борьбы с Советской властью?

Бухарин. Правильно.

Вышинский. Знакомили в пределах рютинской платформы?

Бухарин. Да.

Вышинский. Отрицаете, что в этот раз говорили о вредительстве и диверсиях?

Бухарин. Это был первый разговор...

Вышинский. Почему вы не отвечаете на вопрос?

Бухарин. Я мотивирую мой отрицательный ответ.

Вышинский. Мне мотивировка не нужна.

Бухарин. Я отвечаю отрицательно.

Вышинский. А в последующие годы о вредительстве и диверсиях говорили с Икрамовым?

Бухарин. Нет, не говорил.

Вышинский. Обвиняемый Икрамов, вот вас Бухарин обвиняет в том, что вы хотите перекрыть сами себя.

Икрамов. Когда я не был арестован, я отрицал. Сейчас я никак не хочу прикрываться за Бухарина или “наших вождей”, но нужно сказать, что мы научились у них...

Вышинский. Чему?

Икрамов. Вы свидетель тому, сколько дней мы отрицали, сколько раз мои “руководители” отрицали это на Пленуме ЦК. У нас арсенал один и тот же, один и тот же метод отрицания.

Вышинский (обращаясь к Икрамову). Вы сейчас утверждаете то, что Бухарин с вами говорил о вредительстве?

Икрамов. У нас еще был с ним разговор. Это было в 1935 году, не помню какого числа. Он придирался к кому-то, что перепутали даты и месяц. Я могу указать несколько обстановку. Это было на Зубовском бульваре, в новых домах, на четвертом или пятом этаже. Мы там встретились. Кроме нас, была моя жена, его жена и еще какая-то тетя Соня. Мы в кухне ужинали, а потом Бухарин отвел меня в другую комнату, и мы там говорили.

Вышинский (к Бухарину). Была там тетя Соня?

Бухарин. Если вас интересует матримониальная сторона—другое дело.

Вышинский. Я вас спрашиваю, разговаривали ли вы о вредительстве?

Бухарин. Вы даете формулировки не совсем ясные, гражданин Прокурор, не совсем понятно, что вы хотите спросить.

Вышинский. Подсудимый Бухарин, я вас спрашиваю, припоминаете ли вы ту обстановку?

Бухарин. Да.

Вышинский. Этот факт встречи с Икрамовым в 1935 году был?

Бухарин. Был.

Вышинский. На какой основе?

Бухарин. Ни одного слова о политике я с ним не говорил.

Вышинский (к Икрамову). Правильно он говорит?

Икрамов. Нет, неправильно.

Вышинский (к Бухарину). А что вас связывало с Икрамовым? Он был членом вашей организации?

Бухарин. Да, в 1933 году я его завербовал.

Вышинский. А в 1935 году он остался членом организации?

Бухарин. Думаю.

Вышинский. А почему вы думаете, если вы с ним на эту тему не говорили?

Бухарин. Я знаю, что Икрамов достаточно серьезный человек. Если он дал определенное обязательство, согласился с целым рядом линий, то он не отступает. Самое существенное, о чем сегодня Икрамов в своих показаниях не сообщил, это один разговор. Я приехал из Москвы и говорю, что тезис Ленина о капиталистической эволюции — неправильный; давайте установим в Узбекистане капитализм. Я не так глуп, так рассуждать не могу, как показывает Икрамов. Разговор начался...

Вышинский. Я не интересуюсь, с чего начался разговор. Я вас спрашиваю, в 1935 году встреча на четвертом этаже была?

Бухарин. Я ответил, гражданин Прокурор, что о политике в этот раз нU'e8 одного слова не говорил.

Вышинский. А о чем же?

Бухарин. О чае, погоде, какая погода в Туркестане, но не говорили о политике. Почему не говорили? Потому что...

Вышинский. Потому что вы думаете, что, когда вы в 1935 году разговаривали о погоде в Туркестане и Узбекистане, то Икрамов оставался членом вашей контрреволюционной организации.

Бухарин. Во время первого разговора у Икрамова было большое эмоциональное чувство, он был озлоблен против руководства партии в связи с теми событиями, которые были в Казахстане.

Вышинский. Это было в 1933 году?

Бухарин. Да.

Вышинский. А в 1935 году?

Бухарин. Я говорю, что в 1935 году я такого разговора не имел, но такая зарядка уже была в 1933 году. У меня сложилось убеждение, что он настолько сильно привязан к антипартийной и контрреволюционной организации, что такое положение должно у него остаться.

Вышинский. И вы, руководитель подпольной организации, встретивши через два года члена вашей организации, вами завербованного, не проверили — остается ли он на позициях вашей контрреволюционной организации, не интересовались этим, а стали говорить о погоде в Узбекистане. Так это было ила не так?

Бухарин. Нет, не так. Вы мне задаете вопрос, который содержит в себе иронический ответ. А на самом деле я рассчитывал на следующую встречу с Икрамовым, которая случайно не состоялась, потому что он меня не застал.

Вышинский. Вы замечательно хорошо помните как раз те встречи, которые не состоялись.

Бухарин. Я не помню те встречи, которые не состоялись, потому что они—фантом, а помню те, которые реализовались.

Вышинский. Вы хотите убедить нас в том, что вы, встретившись со своим сообщником, с ним на контрреволюционные темы не разговаривали.

Бухарин. Не разговаривал я не из добродетели, а потому, что обстановка была для этого неудобная.

Вышинский. Икрамов, что вы скажете?

Икрамов. Относительно Казахстана он совершенно правильно говорит. О Казахстане был разговор. Ехал, по дороге из окна вагона смотрел, что видел—ужас. Я поддержал это. Я уже объяснил, какой я был до этого человек. Сразу я дал согласие ему.

Вышинский. Это 1933 год?

Икрамов. Да.

Вышинский. А вот 1935 год. Бухарин отрицает, что вы в это время в четвертом этаже какого-то дома на Зубовском бульваре разговаривали с ним на тему о вашей контрреволюционной работе?

Икрамов. Обстановка была действительно такая... Было три посторонних человека...

Вышинский. Там была одна только комната?

Икрамов. Мы в кухне ужинали, потом вышли в другую, хорошо обставленную комнату...

Вышинский. Значит, была другая комната, отдельная, в которой два человека могли поговорить спокойно?

Икрамов. Да.

Вышинский. А почему же Бухарин говорит, что обстановка была неподходящая?

Икрамов. Пусть суд сам рассудит. В квартире три комнаты. Я хорошо помню, что в кухне ужинали, потом было так, что мы, двое мужчин, должны были выйти. Вы понимаете?

Вышинский. Понимаю. Обвиняемый Бухарин, у вас вообще после 1933 года была антисоветская связь с Икрамовым?

Бухарин. Я виделся с ним в 1933—1934 годах или в 1932—1933 годах, точно не помню.

Вышинский. С момента, как вы его завербовали, вы с ним встречались?

Бухарин. Встречался.

Вышинский. Говорили с ним на темы, связанные с вашей антисоветской работой?

Бухарин. Говорил.

Вышинский. Это самое главное. Садитесь. Подсудимый Икрамов, продолжайте.

Икрамов. Самый главный разговор был такой: Бухарин говорил, почему у нас две группы — Файзуллы Ходжаева и Икрамова. Надо вам совместно действовать. Но почему я не могу с Файзуллой вместе быть, почему у нас не совместные действия? Это никак моих преступлений не увеличивает...

Вышинский. Вы в конце концов сговорились с Ходжаевым?

Икрамов. В 1925—1927 годах у меня с Файзуллой Ходжаевым была острая борьба. Я не хочу сказать, что был коммунистом, но, может быть, здесь действовало подсознание, что я был союзником, временным попутчиком. Когда проводилась земельно-водная реформа (из присутствующих здесь Иванов и Зеленский это помнят), я был одним из активных инициаторов по проведению земельной реформы. На меня было возложено председательствование, и я довел дело до конца. Может быть, мне как буржуазному национал-демократу фактическое завершение этого дела, ликвидация феодального хозяйства, была мне по душе.

Вышинский. А Ходжаеву не по душе?

Икрамов. Он сам показывал вчера относительно “группы 18-ти”. На второй партийной конференции Узбекистана обсуждался вопрос о том, что эта группа выступила, по существу, с отставкой земельно-водной реформы.

Вышинский. Это мы вчера слышали.

Икрамов. На этой почве развернулась борьба за кадры...

Вышинский. Чем кончилась ваша борьба с Ходжаевым?

Икрамов. Победой линии партии, на которой я стоял.

Вышинский. С Ходжаевым был заключен союз?

Икрамов. Да.

Вышинский. Против кого?

Икрамов. Против Советской власти.

Вышинский. Значит, сначала дрались, а потом помирились?

Икрамов. Да.

Вышинский. И стали драться против Советской власти вместе?

Икрамов. Да.

Вышинский. Ходжаев, правильно это?

Ходжаев. Я хочу дать свои объяснения по этому вопросу, если позволите.

Председательствующий. Пожалуйста.

Ходжаев. Я хочу сказать, что Икрамов не совсем правильно говорил по поводу того, что до 1933 года, до разговора с Бухариным, у нас не было с ним согласованных действий.

Вышинский. Они были?

Ходжаев. Были они. В 1925 году я действительно не был согласен с формой земельно-водной реформы потому, что она слишком ущемляла байско-кулацкую верхушку деревни.

Вышинский. Вам это не нравилось?

Ходжаев. Мне это не нравилось, и я выступал против нее. Действительно тогда эта тройка, то есть Зеленский, Икрамов и Иванов, прикрываясь партийной линией, правильной партийной линией, меня побила.

Вышинский. Но прикрываясь?

Ходжаев. Конечно.

Вышинский. Почему вы думаете, что они прикрывались?

Ходжаев. Потому что Зеленский сказал вам, кто он такой. Иванов сказал, кто он такой. Икрамов пытался отрицать, но тоже не выходит. Значит, прикрывались!

Вышинский. Правильно.

Ходжаев. Я хочу сказать, что о моих грехах более или менее было известно. Это облегчало задачу бить менр. В 1926—1927 годах у нас не было совместной работы с Икрамовым, но с 1928 года мы работаем вместе.

Вышинский. В каком смысле работаете?

Ходжаев. В смысле вредительства. Я другого смысла не вкладываю в эти слова. Икрамов неправильно хочет сказать о том, что только после нажима Бухарина в 1933 год он стал на позиции вредительства и со мной вместе работал. Этим он хочет часть вины от себя отвести, так же как руководство националистической организацией хотел свалить на Каримова. Я считаю это недостойным Икрамова.

Икрамов. Разрешите продолжить.

Вышинский. Нет, подождите. Я хочу еще обвиняемого Ходжаева спросить. А все-таки Бухарин сыграл какую-нибудь роль в объединении ваших контрреволюционных сил?

Ходжаев. Да.

Вышинский. Какую?

Ходжаев. В том смысле, что у нас с 1928 года хотя и была единая работа вместе с Икрамовым, вредительская работа, но борьба за влияние в Узбекистане иногда мешала, если можно так выразиться, плодотворности этой антисоветской работы. Поэтому сначала Бухарин в той беседе, на которую ссылается Икрамов (я тогда непосредственно с Бухариным не говорил), потом Антипов предлагали мне единение с Икрамовым. Они говорили, чтобы мы вместе работали, вместе вели борьбу...

Вышинский. Против?

Ходжаев. Против Советской власти, против партии, против руководства партии.

Вышинский. Это верно, подсудимый Икрамов?

Икрамов. Верно. Мне разрешили бы — и я бы то же самое сказал.

Вышинский. То, что говорит Ходжаев о том, что в объединении ваших контрреволюционных сил сыграл огромную роль Бухарин, это вы подтверждаете?

Икрамов. Ну, конечно.

Вышинский. А Бухарин подтверждает?

Бухарин. Я бы хотел сказать...

Вышинский. Подождите.

Икрамов. Я хотел сказать, что с 1925 года, поскольку такое обострение было до 1929 года, до 4-го Курултая, у нас с Файзуллой объединения не было. После 4-го Курултая у нас такие совместные действия были. Здесь только о дeталях идет речь.

Вышинский. А внешне вы все-таки дрались между собой?

Икрамов. Нет, внешне не дрались.

Вышинский. Позвольте, вы сейчас деретесь, как же вы отрицаете, что вы не дрались?

Икрамов. То драка была неискренняя, видимая.

Вышинский. Петушиные бои?

Икрамов. Даже не петушиные бои. Петухи до крови иногда дерутся.

Вышинский. Даже таких боев не было?

Икрамов. Да.

Вышинский. Даже петушиных боев не было?

Икрамов. Да.

Вышинский. Борьба сначала была молчаливая, а потом приехал Бухарин, вас помирил и по существу. Так я понимаю?

Икрамов. Да, я скажу.

Вышинский. Пожалуйста.

Икрамов. В нашей подпольной националистической организации мы договорились таким образом, чтобы стe0раться националистов никого не принимать в эту организацию. Не потому, что они нам не нужны, а потому, что на каждого из них есть куча материалов.

Вышинский. Где?

Икрамов. В органах Советской власти, которым все документы доступны. Очень многих на различных участках партия и народ разоблачали, писали об этом в печати. Поэтому для того, чтобы наша конспирация полностью удалась, этих людей решили не принимать. Файзулла вчера где-то нашел, что я хочу что-то прикрыть. Я ничего не прикрываю, что есть, то и говорю. Что мы сделали? Мы этих людей не принимали. Ходжаев говорит, что между 1925—1928 годами у него было затишье, не было людей. У нас большинство наркомов были пантюркистами и националистами: Хидыр Алиев, Хаджибаев, Курбанов и другие. Все это были люди, связанные с Файзуллой. Если бы они были до сих пор в Узбекистане,—в 1933 году мы, может быть, договорились бы с ними. Сейчас у меня разницы с ними нет. С 1931 года разницы нет.

Вышинский. А с Бухариным?

Икрамов. С Бухариным с 1933 года.

Вышинский. Какая же роль у Бухарина была?

Икрамов. Бухарин сказал, почему у вас две группы? Вам надо объединиться. Я тогда ему определенного ответа не дал. В конце 1934 года приехал к нам Антипов. Он мне сказал, что по поручению центра правых необходимо обе наши организации обязательно объединить, чтобы во всех вопросах была договоренность и совместные выступления. Он требовал не формального объединения, а объединения по существу. После этого произошло фактическое объединение наших двух организаций, как это было между троцкистами и правыми, но при этом каждая из наших организаций сохранила свое особое, отвратительное лицо. Вот поэтому, когда говорил вчера об этом, я считаю, что с 1929 года у нас с Файзуллой была молчаливая согласная работа. Я об этом сказал. Почему же он здесь говорит, что я на кого-то хочу свалить вину? Это неверно. Я своей вины ни на кого не сваливаю. Такая договоренность между организациями была в 1934 году установлена. Собралась тройка—Антипов, Ходжаев, Икрамов. Мы договорились относительно совместной работы наших организаций.

Теперь дальше. Почему мы не хотели принимать старых интеллигентов-националистов? Когда Бурнашев поставил передо мной в 1928 году вопрос о том, что надо с Ходжаевым сблизиться, в это время я, действительно, думал—умный человек, дельный человек, можно сблизиться. Но в это время я получил записку некоего Мухитдинова о том, что он подал заявление в Средазбюро или в ГПУ, что он раскаивается в своих контрреволюционных преступлениях, и он там показывал на Файзуллу ужаснейшие вещи. Я думал, что скоро будет обсуждение, и мы вместе с Файзуллой можем провалиться раньше срока. Он показывал о том, что он принимал Энвер-пашу, это— известный турецкий авантюрист. Так что не так уж все было чисто. Мы оба были грязными, два сапога — пара, но только у меня было тактическое соображение...

Вышинский. На него был материал, а на вас не было?

Икрамов. На меня не было.

Вышинский. Поэтому вы считали, что связываться вам не следует, опасно, провалитесь сами?

Икрамов. Да, правильно. Я об этом сказал и ничем не прикрывался. Я не хочу уменьшать свои преступления.

Вышинский. Подсудимый Ходжаев, что вы можете сказать относительно басмача Максума?

Ходжаев. Максум был начальником милицейского отряда при председателе ревкома. В 1921 году мы его в Бухаре разоружили, но он бежал. Вскоре был пойман, судим. Это было после того, как была принята басмаческая ориентация.

Вышинский. Кем была принята?

Ходжаев. Нами.

Вышинский. То есть вы ему помогли избежать ответственности?

Ходжаев. Он был амнистирован.

Вышинский. У вас была басмаческая ориентация? Во-первых, Мухитдинов был крупный басмач.

Ходжаев. Не басмач, он был национал-демократ.

Вышинский. Вы с ним держали связь?

Ходжаев. С ним был Максум связан. Он меня мог компрометировать.

Вышинский. А в какой мере он вас мог компрометировать?

Ходжаев. То, что говорит Икрамов, для меня непонятно. Та записка, о которой говорит Икрамов, находится в моем деле.

Вышинский. Максум был?

Ходжаев. Да, был.

Вышинский. У вас свидание с Энвер-пашей было?

Ходжаев. Я имел три свидания.

Вышинский. Когда?

Ходжаев. Два свидания в Бухаре официальные, одно у меня на квартире неофициальное.

Вышинский. Цели этого свидания?

Ходжаев. Цель последнего свидания заключалась в том, чтобы обсудить предложение Энвер-паши о том, какой линии должно держаться бухарское правительство по отношению с Советскому Союзу и какая требуется тактика.

Вышинский. От Советского правительства вы об этих свиданиях скрыли?

Ходжаев. Безусловно.

Вышинский. Это и было в записке Максума?

Ходжаев. Нет, он просто говорил, что о контрреволюции в отношении себя он ничего не сообщает и пытается бухарскую контрреволюционную националистическую организацию свалить на меня. Это было сделано с целью, я тогда ответил соответствующей запиской.

Вышинский. И ссылался на вашу связь с некоторыми?

Ходжаев. Да.

Разрешите к этому добавить. Зеленский как будто очень правдиво говорил о своей деятельности в Средней Азии. Он говорил, что поддерживал правых, Файзуллу Ходжаева, Атабаева. Зеленский поддерживал не меня, а Мухитдинова, который имел английскую ориентацию, об этом он ни слова не сказал.

Вышинский. Мы сейчас спросим.

Подсудимый Зеленский, скажите, этот эпизод с Мухитдиновым имел место?

Зеленский. Я должен был время от времени выступать против Ходжаева, иначе я бы себя разоблачил. Теперь в отношении Мухитдинова. Я не знал о том, что он был награжден орденом Трудового знамени.

Вышинский. Кто его награждал?

Зеленский. Не знаю.

Ходжаев. В 1936 или`1024 1937 году по постановлению ЦИК Узбекистана по предложению Зеленского и Икрамова. Могу соответствующие документы представить по этому вопросу.

Зеленский. Понятия не имею.

Икрамов. С Мухитдиновым один раз я ехал отсюда в вагоне. Один раз видел человека, это страшно ненавистный был человек. У меня с ним была такая ненависть. Он все время таджикский вопрос тащил на себе, противопоставляя таджиков узбекам. Более ненавистного человека я не видел.

Вышинский. А вы скажите, орден он получил?

Икрамов. Не помню, просто. Может, Файзулла просто ошибся. Кого-кого, а этого Мухитдинова я не мог награждать.

Вышинский. А Зеленский был тогда секретарем?

Икрамов. Да.

Вышинский. Во всяком случае если награждали, то без Зеленского это не могло пройти?

Икрамов. Могло и пройти.

Вышинский. Как так, без секретаря Средазбюро?

Икрамов. В практике иногда ЦИК Узбекистана сам рассматривал.

Вышинский. Это частный эпизод. Я его выяснял по просьбе Файзуллы Ходжаева. Можно только Зеленского по одному поводу спросить, пока он не ушел на место?

(К Зеленскому). Вы были в Средней Азии в каком году?

Зеленский. В 1924 году.