Geum.ru

Иван Лукьянович Солоневич

Вид материалаДокументы
Два полюса
Подобный материал:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   71
ДВА ПОЛЮСА


Все в мире познается сравнением и только им одним. Для того, чтобы сделать сравне н ие наиболее ясным и ярким, нужно, по мере возможности, сравнивать наиболее крайние противоположности. В большой мировой истории нет более крайних противоположностей, чем история России и САС Ш .

САСШ являются наиболее республиканской страной в мире, страной, которая основала свою национальную самобытность на революционном восстании против английской монархии. Россия является страной, которая сохранила свое национальное существование , благодаря монархии. Россия – страна, которая вела наибольшее в истории человечества количество войн. САСШ – страна, которая вела наименьшее количество войн. Все основные наши войны были войнами о боронительными, хотя были и войны чисто наступательные. САСШ является страной, которая вела исключительно наступательные войны, начиная от завоевания голландской колонии Новые Нидерланды английским десантом – что положило начало англо-саксонскому преобладанию в Северной Америке, и кончая участием САСШ во Второй мировой войне. Это последнее участие было с нашей русской точки зрения – желательным и справедливым, но, все-таки, это не было обороной САСШ. И даже японско-американская война не была оборонительной – ни Германия, ни Япония завоевывать САСШ никак не собирались. Американо-германская война была войной за сохранение известного политического положения в мире, японско-американская была войной за торговые интересы на Дальнем Востоке.

Ни одна из американских войн чисто оборонительной не была, какими были наши войны против татар и Польши, против Наполеона и Гитлера. Американцы вели чисто наступательные и завоевательные войны против испанцев и французов, против Мексики и Испании и, наконец, против индейских аборигенов страны, которые были почти начисто истреблены и остатки которых еще до сих пор находятся под контролем правительственных чиновников и прав гражданства, собственно, лишены. Еще сто лет тому назад на юге и западе САСШ правительство платило за скальп взрослого индейца пять долла ров, за скальп женщины и ребенка по три и два доллара. Приблизительно в то же время завоеванные кавказцы – Лианозовы, Манташевы, Гукасовы – делали свои миллионы на «русской нефти», из русских – не сделал никто. Завоеванный кн язь Лорис-Меликов был премьер-министром, а Гончаров в о «фре гат Паллада» повествует о том, как в борьбе против «спаивания туземцев» русское правительство совершенно запретило прода ж у всяких спиртных напитков к востоку от Иркутска, – и для р у сских в том числе. Все это никак не похоже на политику «национальных меньшинств» в САСШ и Канаде, в Конго или на Борнео. Все это никак не похоже и на политику Англии в Ирландии, или Швеции в Финляндии. Англия, завоевав Ирландию, ограбила ирландцев до нитки, превратив все население страны в полубатраков. Швеция, завоевав Финляндию, захватила там для своей аристократии огромные земельные богатства, и против этой аристократии финское крестьянство вело свои знаменитые «дубинные войны». Россия отвоевала от Швеции Прибалтику и Финляндию, не ограбила решительно никого, оставила и в Прибалтике, и в Финляндии их старое законодательство, администрацию и даже аристократию – прибалтийские немцы стояли у русского Престола, и генерал Маннергейм был генерал-адъютантом Его Величества.

Наши оборонительные войны были безмерно тяжки. Американские наступательные войны были чем-то вроде наших черемисских войн или похода Ермака Тимофеевича: в основном это были войны с дикарями. Но это все-таки были войны и уж никак не оборонительные.

С начала семнадцатого века и по нашу пору, то есть в продолжение примерно трехсот лет, попав в исключительно благоприятные условия, американцы «делали доллары», но, кроме долларов, они не сделали ничего . Им не мешал никто. Мы за э то же время пережили, если не считать Смутного времени, а до него сожжения Москвы Девлет-Гиреем (1571) – такие блага мира и свободы:

· Войну с Польшей за Смоленск, Полоцк и Псков, а не за Варшаву или Краков;

· Войну со Швецией, которая была разбита у Полтавы, а не у Стокгольма;

· Войну с Францией, которая была решена у Бородина и Березины, а не у Нанси или Парижа;

· Крымскую войну, которая велась в Крыму, а не в Нормандии.

· Первое германское нашествие 1914-1918 г. г.;

· Второе германское нашествие 1941-1945 г. г.

Чисто завоевательные войны вела, конечно, и Россия. Как вели их и все в истории человечества нации. Ни при каком усилии воображения и демагогии нельзя все-таки утверждать, что англо-бурская война была чисто оборонительной и что Марокко или Индо-Китай явились результатом чисто демократических мероприятий республиканской Франции. Завоевательные вой ны вела и Россия. На западе эти войны были, собственно, толь ко стратегической обороной. И если русское общественное сознание всегда считало ошибкой разделы Польши (идея раздела существовала и в старой Москве, но старая Моск в а хотела только возврата русских земель и не хотела раздела Польши), то даже и русская общественная мысль как-то не отметила одного обстоятельства: начиная от Болеслава Смелого, захватившего Киев в начале тринадцатого века, кончая таким же захватом того же Киева Иосифом Пилсудским в начале двадцатого, – через Смоленск, Псков, Полоцк и Москву Польша семьсот лет подряд разбивала себе голову о Россию. И, разбивши окончательно, плакалась всему миру на русский империализм.

Чисто завоевательные войны Россия вела исключительно на востоке. Поход Ермака Тимофеевича был, конечно, завоевательным походом – такого же типа, каким занималась английская «Компания Гудзонова пролива». Завоевание Сибири автоматически вовлекло нас в завоевательную войну с Японией – в эту войну Япония, а не Россия, находилась в оборонительном положении. Для Сибири был необходим выход к Тихому океану. Для Япо н ии никак не было нужно, чтобы Россия охватила ее полукольцом – от Сахалина до Ляо-дуна. России был нужен выход к океану, перенаселенной Японии нужна была опора на материке. Когда будет существовать Организация Объединенных Наций, способная решать дела «по-божески», тогда эти вопросы будут решаться большинством голосов или чем-то в этом роде. Пока этого нет, они решаются силой. Нам пришлось решать силой и татарское иго, и 700-летние польские интервенции и стасорокалетнюю блокаду России со стороны Польши, Швеции и Ливонского Ордена (1551-1703) – блокаду сознатель н ую и планомерную , сознательно и планомерно отрезывавшую Россию от всякого соприкосновения с Западом. Пришлось силой ликвидировать блокаду России на берег а х Черного моря, блокаду, длившуюся триста сорок лет (1475-1812) и дополненную работорговыми налетами крымчаков на русскую землю. Нам пришлось все той же силой решать и вопрос об обоих германских нашествиях. Ничего подобного этому в истории САСШ и в п омине не было. Но что сделали бы САСШ, если бы гавань Сан-Франциско была в японск и х руках, Нью– Й орка – в голландских и Нью-Орлеана – в испанских?

В последнее столетие существования Московского Царства, Россия, при среднем населении в пять миллионов человек, держала в среднем в мирное время под оружием армию в двести тысяч бойцов, то есть около 4 % всего населения страны, около 8 % всего М ужского населения страны и около четверти всего взрослого мужского населения страны. Переведем этот процент на язык современности. Для САСШ это означало бы пост о ян н у ю, кадровую армию в составе около шести миллионов. Это – в мирное время, а мирные времена были для Москвы, да и для Петербурга, только исключениями. Армия предвоенного времени в три миллиона кажется САСШ уже почти невыносимым бременем. Что было бы, если бы САСШ были бы вынуждены содержать шестимиллионную армию вс е время и пятнадцатимиллионную почти все время? Что ост а лось бы от американских свобод и от американского богатства? Если перевести исторические данные русских условий на язык американской современности, то они означали бы вот что:

В целях сохранения не то л ько «национальной независимости», но и личного бытия каждого человека, в борьбе проти в работорговых нашествий Батыя в XIII веке и Гитлера в XX, страна вынуждена держать под оружием в среднем десять миллионов человек. Этих людей нужно вооружать, одевать и кормить. Для этого нужен аппарат, который реализовал бы воинскую повинность в любом ее варианте и собирал бы налоги – тоже в любом варианте. Для всего этого необходима сильная и централизованная государственная власть. Эта власть еще более необходима для ведения войны вообще, а в войнах не на жизнь, а на смерть – отсутствие этой власти означало бы гибель. Помимо всяких иных соображений (есть и иные соображения) весь ход истории России вел страну к созданию той формы власти, которая на русском языке называется «самодержавием» и для которой адекватного иностранного термина нет.

Весь ход исторического развития САСШ – в модернизованной форме повторяет нравы первых поселенцев и последних скваттеров и траперов Дальнего Запада, где неограниченность всяких свобод сталкивалась только с судом Линча. И первые поселенцы Северной Америки и ее последние «пионеры» воевали только за «расширение территории». Россия воевала, главным образом, за свое физиче с кое су щ ествование и как нации и, просто, как суммы «физических лиц». Американским поселенцам пришлось бороться с дикими и разрозненными племенами индейцев, нам пришлось ломать такие «самые современные» в каждую данную эпоху завоевательные машины, как татарские, польские, наполеоновские или гитлеровские орды. Мы лили и лили – и кровь и деньги. Америка сберегала и то и другое. У нас выросла некоторая гипертрофия государственной дисциплины, сказавшаяся и во Второй мировой войне, в САСШ – гипертрофированное чувство свободы, и сейчас сказывающееся в остром нежелании взять на себя какую бы то ни было ответственность за что бы то ни было в мире.

В результате тысячелетнего процесса расширения России и четырехсотлетнего процесса расширения САСШ, обе нации оказались обладательницами совершенно разных территорий.

Территория САСШ охраняется от всякого нашествия двумя о к еа н а м и. Она представля е т собою опрокинутый треуголь ник Миссисипи – Миссури со всеми его притоками. САСШ не имеют ни одной замерзаю щ ей гавани. Их северная граница имеет среднюю температуру Киевской губернии. Их естественные богатства огромны и расположены в самых старых областях страны.

Россия ни от каких нашествий не охранена ничем. Ее реки упираются или в Ледовитый океан, или в Каспийский тупик или в днепровские пороги. Россия не имеет, собственно, ни одной незамерзающей гавани – единственное государство мир а , отрезанное от морей не только географией и историей, но даже и климатом. Замерзающие реки и моря заставляли русский т о рговый флот бездейство в ать в течение трех-шести месяцев в году – и одно это уже ставило наш морской и речной транспорт в чрезвычайно невыгодные условия по сравнению со ВСЕМ И остальными странами мира. Половина территории Росс и и (48%) находится в области вечной мерзлоты. Естественные богатств у России , как. и ее реки, расположены, так сказать, издевательски: в центре страны нет вообще ничего. Там, где есть уголь, – нет руды и где есть руда – нет угля. В Кривом Роге есть руда, но нет угля, в Донбассе есть уголь, но нет руды. На Урале есть руда, но нет угля, в Кузбассе есть уголь, но нет руды. Пока Урал работал на древесном угле, Россия вывозила лучшее в мире железо. Когда истребление лесов и прогресс техники потребовали соседства угля и руды, то русская промышленность оказалась в заколдованном кругу. Для того. чтобы «освободить» Донбасс, нужно было покончить с кочевниками. Когда с ними было покончено, – нужны были железные дороги, чтобы возить – руду в Донбасс, или уголь – в Кривой Рог. Для железных дорог нужно железо. Для железа нужны железные дороги. Эта проблема и до сих пор не решена экономически: да, можно возить руду с Урала в Кузбасс и – встречными маршрутами – уголь из Кузбасса на Урал – но сколько это стоит?!

Золото и нефть, у голь и руда разбросаны по окраинам страны. В ее ц е нтре нет, собственно, ничего. В Германии, Англии и САСШ все это расположено и в центрах и рядом. Рур, Пенсильвания, Бирмингэм. Для транспорта всего этого имеются незамерзающие реки и незамерзающие порты. Есть, конечно, и незамерзающая земля: строительный сезон в средней Германии равен десяти месяцам в году, а в Южной России – пяти-шести месяцам, и в северной – только трем. Советы пытались у длинить этот сезон так называемыми «тепляками», дощатыми футлярами над строящимися зданиями. Технически это оказалось выполнимо. Экономически это оказалось не под силу. И да ж е в нашем сельском хозяйстве, традиционном промысле С вятой Руси, не все обстоит благополучно: чернозем страдает от засухи, достаточ н ое количество влаги получает только северный суглинок. Отсюда еще одно парадоксальное обстоятельств о : на нашем тощем севере сельское хозяйство оказывается рентабельнее, чем на нашем жирном юге.

Исходное ядро русской государственности выросло в географических условиях, которые не давали абсолютно н икаких предпосылок для какого бы то ни было роста. Моск в а не имела н и каких «естественных богатств», если не считать леса, который давал пушнину и в котором можно было кое-как спрятаться от татарских орд. Как торговый пункт, любой пункт нашей территории, в какой можно , закрыв г л аза , ткн у ть пальцем – был если и не лучше , то и никак не хуже Москвы – Новгород, Киев, Вильна или Галич. Все они были ближе к культурным центрам тогдашнего мира, все они, кроме Киева, были вдали от татарских нашествий, Новгород и Киев з анимали у зловые пункты водного трансп о рта, Галич располагал богатей ш ими соляными копями, Москва не имела даже и пахотной земл и : хлеб доставлялся из-за Оки. из «Дикого поля», уже совершенно открытого кочевым набегам.

История САСШ повествует о благоговей н ом изумлении, которое охватывало первых переселенцев в Северную Америку. Джон Смис писал: «Никогда еще и небо и земля не были так согласны в создании места для человеческого жительства». Дей ствит е льно: мягкий климат, плодородная земля , обилие леса и дичи, незамерзающее море с обилием рыбы, возможность почти любой сельскохозяйственной культуры умеренного климата. лесные промыслы, которые давали сырье д ля судостроения, гавани, кото р ые обеспечивали этому судостроению и материальную и транспортн у ю базу, – и никаких нашествий: индейцы без боя отступали вглубь страны , поставляя оттуда меха для дальнейше г о товарооборота. Это была, д ействительно, «Господа Бога собственная страна». Что было в Мос к ве? Тощий суглинок, маленькая Москва-река, суровый климат, ближайшие моря отрезаны со всех сторон, и из-за Оки. с «Дикого поля» непрерывная вс егдашня я, – вечно нависающая угроза смертоно с ного татарского набега.

Если в Северной Америке «небо и земля», действительно, как будто сговорились в «создании места для человеческого жительства», то в России и небо и земля, и климат и география, и история и политика как будто сговорились, чтобы поставить народ в казалось бы совершенно безвыходное положение: а ну-ка, попробуйте!

И вот, в результате диаметрально противоположных геополитических предпосылок выросли два и одинаковых и н еодинаковых государства современного мира. Они приблизительн о одинаковы по силе – на стороне САСШ имеется колоссальное материальное преимущество, на стороне России – такое же психическое. Но если диаметрально противоположные геополитически е предпосылки создали два разных , но все-таки сильней ш их государства последнего столетия, то совершенно ясно, что реш е ние вопроса лежит не в геополитике, а в псих о логии, то есть, не в материи, а вдухе.

Если этот процесс преодоления материи – духом, организацией, государственными дарованиями, боеспособностью и прочим свести в самый краткий обзор, то этот обзор будет иметь такой вид:

Ядро русской государственности к концу пятна д цатого столетия имело о коло двух миллионов населения и около пятидесяти тысяч кв. километров территории. Оно было расположено в самом глухом углу тогдашнего мира, было изолировано от всех культурных центров, но открыто всем нашествиям с севера (шведы), с запада (Польша), с востока и юга (татары и турки). Эти нашествия систематически, в среднем приблизительно раз в пятьдесят лет, сжигали на своем пути все, в том числе и столицу. Оно не имело никаких сырьевых ресурсов, кроме леса и мехов, даже и хлеба своего не хватало. Оно владело истоками рек, которые никуда не вели, не имело д оступа ни к одному морю, если не считать Белого, и по всем геополитическим предпосылкам не имело никаких шансов сохранить свое государственное бытие. В течение приблизител ь но четыр е хсот лет это «ядро» расширило свою территорию приблизите л ьн о в четыреста раз – от 50.000 до 20.000.000 кв. километров.

В течение этих четырехсот-пятисот лет это ядро вело необычайные по своей длительности и напряжен н ости войны и за свое государственное бытие и за личное бытие его граждан. Наши основные войны – со Швецией, Польшей, татарами и турками – длились веками, это бы л и войны на измор. Или войны на выносливость. Все эти войны кончились переходом всех наших противников на самые задворки современного человечества. И, если в 1480 году население Царства Московского сост а вляло около шести процентов населения Австрии. Англии, Германии, Испании, Италии и Франции, вместе взятых, то перед Первой мировой войной Российская Империя имела около 190 миллионов населения, из них около 130 миллионов русск ог о, против 260 миллионов населения перечисленных шести в еликих держав Европы – вместе взятых. Без революции 19 1 7 года население Российской Империи превышало бы население этих держав. Государственная организация Великого Княжества Московского, Царства Московского и Империи Российской всегда превышала организацию всех своих конкурентов, противников и врагов – иначе ни Великое Княжество, ни Царство, ни Империя не смогли бы выдержать этой борьбы не на жизнь, а на смерть. Все наши неудачи и провалы наступали именно тогда, когда нашу организационную с истем у мы подменяли чьей-либо иной. Неудачи и провалы выправлялись тогда, когда мы снова возвращались к нашей организации.

Точкой, в которой концентрировались и кристаллизировались все организационные данные русского народа и русской государственности, была русская монархия. И – будет и в дальнейшем.