Советские военные вожди в официальной пропаганде и общественном мнении Советской России СССР. 1918 1925 гг

Вид материала

Диссертация

Содержание Научный руководитель Голубев Александр Владимирович I.Общая характеристика работы. Методологической основой Научная новизна Практическая значимость Апробация диссертации В основу структуры II.Основное содержание работы Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях

Подобный материал:

• Церковный раскол в общественном мнении россии (конец 1850-х 1860-е гг.), 412.6kb.
• №28 «общая характеристика конституции РФ 1918 г.» группа : 9912 зачетка : №1048, 241.22kb.
• Законопроект в нынешней редакции не обеспечивает сбалансированность интересов кредитора, 192.53kb.
• План Причины гражданской войны в России > Начало гражданской войны и иностранной военной, 45.93kb.
• Лекция Смена политических режимов и становление советской, 1570.76kb.
• Ть о ее славном историческом пути, пройденном в первые советские, довоенные, военные, 358.59kb.
• Новосибирский жировой комбинат. Год основания – 1918!, 15.12kb.
• 11 класс. Контрольный тест по теме: Россия в годы революций и гражданской войны, 55.94kb.
• Всероссийский центр тестирования выпускников общеобразовательных учреждений, 497.04kb.
• Их военные судьбы похожи, как патроны в обойме, 80.25kb.

На правах рукописи


Соколов Вадим Вячеславович


Советские военные вожди в официальной пропаганде

и общественном мнении Советской России – СССР.

1918 – 1925 гг.


Специальность 07.00.02 – Отечественная история


Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук


Орел – 2010


Диссертация выполнена на кафедре истории России ГОУ ВПО «Орловский государственный университет»




Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Минаков Сергей Тимофеевич


Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Никонов Александр Васильевич

кандидат исторических наук

Голубев Александр Владимирович


Ведущая организация: Тульский государственный педагогический

университет


Защита состоится « »___________________ 2010 года в ________ на заседании Диссертационного совета Д. 212.183.03 в ГОУ ВПО «Орловский государственный университет» по адресу: 302026 г. Орел, ул. Комсомольская, 95

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке

ГОУ ВПО «Орловский государственный университет»


Автореферат разослан ___________________2010 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат исторических наук,

доцент Т.И. Кононова

I.Общая характеристика работы.


Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена общей тенденцией всесторонней демократизации всех сфер российской жизни, которая на первый план, в качестве определяющего фактора, выдвигает социокультурное, психологическое, мировоззренческое и ментальное самочувствие рядовых граждан. Их частные интересы в демократическом обществе по праву становятся главными и определяющими направление и уровень развитости современной культуры и цивилизации. В этом контексте любой, положительный и отрицательный, опыт обычной, повседневной жизни людей в прошлом представляет огромную ценность. На его основе можно проанализировать совокупный, комплексный предмет основных бытовых забот и беспокойств людей в прошлом, роль власти и событий «большой истории» в их повседневной жизни, но именно сквозь призму общественного осознания социокультурного бытия. В этом отношении особо интересен и наибольшую важность представляет сравнительно недавний отечественный опыт. Поэтому предлагаемое диссертационное исследование направлено на актуализацию отечественного повседневного социокультурного опыта периода «мировой революции», что, на наш взгляд, будет способствовать более успешному решению проблем существования и повседневной жизни гражданина современной России.

Объектом настоящего диссертационного исследования является общественное сознание в эпоху «революции», конкретным предметом исследования – явление военного «вождизма» в общественном сознании и официальной пропаганде Советской России-СССР в контексте «культа вождей» в период, получивший название «мировой революции».

Хронологические рамки диссертации – 1918 – 1925 гг. – обусловлены особыми обстоятельствами периода так называемой «мировой революции». Это то время в истории нашей страны, когда доминирующим фактором, объединявшим и разделявшим жителей России, оказывалась идея «мировой социальной революции». Поэтому нижней хронологической границей оказывается начало Русской революции, а верхней – крушение надежд на «мировую социальную революцию» в Западной Европе, прежде всего в Германии. Именно после этого начинает меняться государственная официальная идеологическая конструкция, в новой концепции которой все более четко начинает высвечиваться идея «социализма в одной стране», постепенно вытеснявшая на второй план идею «мировой социальной революции». Этот процесс эволюции общественного сознания сопровождался и сменой «знаковых» властных персон, что в значительной мере было обусловлено политической, а вскоре и физической смертью одного из главных «культовых вождей» указанной эпохи – В.И. Ленина.

Историография. В определенном смысле проблема «вождизма» рассматривалась уже Т. Карлейлем в его классическом произведении «Герои, почитание героев и героическое в истории»¹. Сквозной линией проходит определенный аспект этой проблемы почти во всех произведениях Ф. Ницше², в частности в его «Воле к власти»³, достигая своего апофеоза на уровне развернутой религиозно-философской притчи в его «Так говорил Заратустра»⁴ в своеобразном «учении о Сверхчеловеке», претендующем на подлинное «вероучение». Некоторые аспекты «вождизма» затрагивает в своем философско-политическом творчестве Ю. Эвола⁵.

Если обратиться к более конкретному проявлению данного вопроса, то следует заметить, что проблематика «вождизма» как многогранного, но весьма органичного явления, сочетающего в себе идеологические, политические, мировоззренческие, ментально-психологические аспекты, до настоящего времени исследовалась преимущественно в сфере социологических, социально-психологических, историко-писхологических, в общей постановке – в философских работах. Прежде всего, это классические работы С. Московичи⁶, Г. Лебона⁷, Г. Тарда⁸, Ж. Блонделя⁹, Ж. Ле Гоффа¹⁰. По-своему, в оригинальной постановке данная проблема анализировалась Ш. де Голлем¹¹, а также в контексте романов Ф.М. Достоевского¹² и философских работах Н.А. Бердяева¹³.

Почти в то же время, что и Карлейль и ранее Ницше, но по существу, именно к тому аспекту, который рассматривается в настоящем исследовании, обратился Ф.М. Достоевский в своих романах «Братья Карамазовы» и «Бесы». Мы считаем, что он одним из первых небезуспешно попытался проникнуть в глубины проблемы «власть и толпа», «вождь и масса». Вслед за ним близко подошел к этой проблематике, но прикасаясь к ней скорее на философско-культурном уровне, Н.А. Бердяев в своем «Новом Средневековье». В известной же другой своей работе «Истоки и смысл русского коммунизма» он рассматривал некоторые из интересующих нас вопросов на конкретно-историческом материале, правда, обращая внимание преимущественно на идеологическую и социокультурную стороны проблемы.

С. Московичи, Г. Лебон, Г. Тард акцентировали свое внимание на исследовании взаимоотношений, в основном на психологическом и подсознательном уровнях, между «толпой», массой и ее «вождями», политическими по преимуществу, смыкаясь или отталкиваясь от психоаналитических подходов Э. Фромма и Г. Эриксона¹⁴. Специальному социологическому анализу Русскую революцию в контексте проблемы революции как феномена вообще подверг П.А. Сорокин¹⁵. Он же впервые конкретизировал внимание на такой частной для него проблеме «революции» как вопрос о «революционных вождях». Ж. Ле Гофф обратил внимание на один из историко-психологических и ментально-мировоззренческих аспектов мировосприятия человека – воображение и особую, автономную сферу интеллектуальной жизни, им создаваемой.

Проблематика «вождизма» в той или иной мере анализировалась на биографическом и психобиографическом материале многочисленных исследований, в частности: работы Г. Эриксона о Лютере, С. Цвейга о Кальвине, Ф. Кирхейзена, А. Кастело, Е.В. Тарле, А.З. Манфреда, Тюлара о Наполеоне Бонапарте, Л. Фишера о Ленине, Д.А. Волкогонова о Троцком, Р. Такера, Д.А. Волкогонова, Э. Фромма о Сталине, В. Мазера, М. Коха-Хиллебрехта, Я. Кершоу, Э. Фромма о Гитлере и др.¹⁶ Таким образом, определенные наработки по отдельным аспектам исследуемой проблемы имеются, но, главным образом, в методологическом плане.

В плане же конкретно-исторических изысканий в отечественной историографии работ, специально исследовавших эту проблему, пожалуй, пока нет. Специальные исследования в такой постановке темы практически отсутствуют, хотя интерес к социокультурным аспектам советской истории, быту и повседневной жизни граждан Советской России в 20 – 30-е гг., их представлений об обществе и власти этой эпохи начинают появляться в конце 60-х гг. в советской историографии. Одно из самых ранних отечественных исследований такого рода это, пожалуй, фундаментальное исследование Л.М. Спирина «Классы и партии в гражданской войне в России¹⁷. Автор, известный историк советского времени, насколько это было возможно в те годы, попытался, и не безуспешно, проанализировать место и роль в гражданской войне разнообразных классов, социальных групп, слоев, политических партий, социальных и социально-политических организаций. Он исследовал динамику межсоциальных и межполитических взаимоотношений, борьбы. В этом же аспекте была поставлена проблема и в статье В.Н. Бровкина «Россия в гражданской войне: власть и общественные силы»¹⁸, вышедшей позже книги Л.М. Спирина. Конечно, В.Н. Бровкин ставит проблемы в несколько ином ракурсе и выделяет для исследования в качестве основных далеко не всегда те же вопросы, что и Л.М. Спирин. В этом же, новом направлении проведено и исследование Гражданской войны А.А. Искендеровым¹⁹. В новейшее время этой проблемы «власть и общество», «власть и масса», психологии масс в русской революции касался в контексте своей интереснейшей монографии В.П. Булдаков²⁰. Имеется целый ряд работ, вплотную примыкающих к постановке проблемы, способам ее исследования, хотя хронологически они подчас относятся к более поздним периодам. Это, прежде всего, исследования А.В. Голубева²¹, а также работа И.В. Павловой «Власть и общество в СССР в 1930-е годы»²².

Весьма полезным для реализации целей, поставленных в настоящей диссертации, было обращение к монографиям С.Т. Минакова о советской военной элите 20-х годов²³ и Р.М. Абинякина о социальном составе и мировоззрении офицеров Добровольческой армии²⁴. Роль Красной Армии в политических процессах в Советской России и СССР до настоящего времени подверглась исследованию лишь в монографиях и статьях С.Т. Минакова²⁵. Правда, указанный автор акцентировал свой интерес на событиях, так или иначе обусловленных «делом Тухачевского», его «вспышками» в 1923-1924 гг., в 1930-1931 гг. и в 1936-1937 гг. Этот аспект его привлекает, главным образом, в плане формирования «наполеоновской легенды» Тухачевского и преимущественно в белом зарубежье. Поэтому аспекты общественного сознания, политических представлений и «мифов» о «вождях Красной Армии» в указанный период времени в монографиях и статьях С.Т. Минакова затрагивались периферийно. Сфера общественного сознания, источников формирования политических представлений о месте и роли «вождей» Красной Армии в 1918-1925 гг. не была предметом отдельного и самостоятельного изучения. Для настоящего исследования указанные монографии важны, прежде всего, с методологической точки зрения. Именно в этих работах напрямую ставятся и исследуются вопросы социокультурного, ментального, мировоззренческого характера. Однако следует заметить, что все названные и охарактеризованные выше исследования не рассматривают проблему «вождизма» как таковую в плане исторического, историко-политического, историко-культурного, историко-психологического феномена, самостоятельно участвующего в историческом процессе вообще и, в частности, в России на исторически-конкретном отрезке времени 1918 – 1925 гг.

В процессе диссертационного исследования также были использованы работы по общим вопросам истории России в рассматриваемый период, в частности, по истории Гражданской войны. Это ставшие уже классическими фундаментальные исследования истории гражданской войны в России Н.Е. Какурина «Как сражалась революция»²⁶, впервые изданная в 1925 г., а также его исследование в соавторстве с В.А. Меликовым по истории советско-польской войны 1920 г²⁷. Это не менее классический, не утративший своей ценности и ныне совместный труд Н.Е. Какурина и И.И. Вацетиса «Гражданская война 1918-1921 гг.»²⁸, изданный впервые в 1930 г. Это многотомная «История гражданской войны в СССР»²⁹ и вышедший в 80-е годы двухтомный труд коллектива авторов «Гражданская война в СССР»³⁰. Это и исследование гражданской войны в России «с другой стороны» А.И. Деникина³¹, а также взгляд на Красную армию 20-х гг. с точки зрения особых отделов в книге А.А. Здановича³². К исследованию привлекалось также ставшее классическим исследование А.Г. Кавтарадзе о военных специалистах в Красной Армии в годы Гражданской войны³³ и некоторые его статьи последних лет, посвященные частным аспектам этой темы³⁴, работы других авторов³⁵. Использовались также наработки авторов, чьи исследования были посвящены биографиям советских военачальников той поры, их судьбам – С.М. Буденного, А.А. Брусилова, М.Н. Тухачевского, М.В. Фрунзе и др.³⁶

Таким образом, повседневно-бытовая действительность изучаемой эпохи, на фоне которой зарождался и развивался «советский вождизм» и практика «культа личностей», уже имеет определенные научно-исторические наработки, материалы и результаты которых использовались при разработке темы диссертации³⁷.

С учетом выше изложенного нами была поставлена следующая цель диссертационного исследования – выяснение предпосылок, причин и обстоятельств формирования «культа военных вождей» и его эволюции в контексте проблемы политического «вождизма» в Советской России 1917 – 1925 гг. Для достижения указанной цели нами были поставлены и решены следующие основные научные задачи исследования:

- изучить социально-политические обстоятельства, в которых возникает советский «вождизм»: целенаправленно в официальной пропаганде и спонтанно в общественном мнении;

- исследовать роль «монументальной пропаганды» в возникновении и развитии «советского вождизма»;

- установить персональный состав и рейтинг советских партийно-государственных «вождей» в общественном мнении Советской России 1918 – 1923 гг.;

- выявить и проанализировать отношение советских граждан к советской власти и ее «вождям»;

- установить «знаковые» и «культовые» фигуры «военных вождей» в контексте советского «вождизма»;

- исследовать происхождение и зарождение «культа Тухачевского», социальные, персональные и официальные источники и факторы этого процесса, его эволюцию;

- проанализировать инфраструктуру формирования номенклатуры советских военных вождей в 1924 – 1925 гг. и начало официальной канонизации Фрунзе.

Источники. Для достижения поставленной научной цели и решения всех указанных выше задач исследования привлекались разнообразные источники. Их можно разделить на несколько групп. Прежде всего, это документы из четырех архивов в составе 19 фондов: Государственного Архива Российской Федерации (ГАРФ), фонд 5853. Оп. 1. Д. 1-24; Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), фонды 291, 409, 2576, 2577, 2583, 2584, 2740 (в основном «послужные списки» и «списки по старшинству чинов» офицеров «старой гвардии» и армии за 1913 – 1917 гг., содержащие информацию об офицерах, оказавшихся в эмиграции в числе ценных информаторов о советских военных вождях из бывших кадровых офицеров), Российского государственного военного архива (РГВА), фонды 4, 7, 104, 185, 245, 25899, 33987, 37976, в которых содержится информация о персональном составе высшего руководства Красной Армии (ф. 4, 33987) и Штаба РККА (ф. 7), а также высшего комсостава Западного фронта (ф. 104) и Вооруженных сил Украины и Крыма (ф. 25899). Сюда же относится «Коллекция послужных списков», а также некоторые материалы из эпохи Гражданской войны (ф. 245). Привлекались материалы и Государственного архива Орловской области (ГАОО), фонды 68, 580, 672. Документы из указанных фондов в основном касаются дворянства Орловской губернии, к которому принадлежали некоторые выдающиеся советские военные деятели.

Весьма информативными для раскрытия темы являются материалы «Дневника генерала А.А. фон Лампе», хранящегося в ГАРФе. По своему содержанию это не только собственно дневниковые записи, но и связанные с ними разнообразные прилагаемые к нему документы – письма, записки, официальные информационные справки, вырезки из газет, фотоснимки и пр. Хронологически «дневник» охватывает период с 1919 по 1967 гг. «Дневник» самим автором был поделен на «книги». При работе над диссертацией использовались сведения из 15 книг (с 30-й (35-й) по 44-ю (49-ю)), включенные в архивные дела с 2-го по 24-е, общей сложностью свыше 8 тысяч листов, охватывающие период с 1919 по 1925 гг. Двойная нумерация книг, которую им дал сам автор дневника, обусловлена тем, что первые несколько книг «дневника», в которых содержались записи до 1919 г., были утеряны в годы гражданской войны.

К указанным архивным материалам примыкает по своему содержанию (прохождение службы) «Список лиц с высшим общим военным образованием», опубликованный Штабом РККА в марте 1923 г. для специального внутриведомственного пользования³⁸. Следует также отметить и использование опубликованных материалов из фондов РГВА в двухтомном сборнике документов и материалов «Реформа в Красной Армии» в 1923 – 1928 гг.³⁹, а также документы по истории Красной Армии того же периода из Архива Президента Российской Федерации⁴⁰. В этих сборниках впервые публикуются многие, ранее засекреченные документы, ценные для диссертационного исследования.

По частным вопросам, касавшимся прохождения службы в рядах Красной Армии видными советскими военачальниками из бывших офицеров Гражданской войны, использовались архивные документы и материалы, опубликованные в пятитомном издании директив Главного командования и командования фронтов Красной Армии за 1918-1922 гг.⁴¹ Некоторые сведения, касающиеся формирования «культовых» фигур из советской военной элиты извлечены из сборников документов по Кронштадтскому восстанию⁴², крестьянскому восстанию в Тамбовской губернии («Антоновщины»)⁴³, а также из материалов заседаний Политбюро ЦК РКП (б) за 1919 – 1924 гг.⁴⁴, других материалов ЦК РКП (б)⁴⁵ и стенограмм заседаний Военного Совета при Наркоме обороны СССР⁴⁶.

В особую группу источников целесообразно выделить ранее засекреченные материалы из архива ФСБ, опубликованные в сборнике документов «Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Январь 1922 – декабрь 1936»⁴⁷, а также в сборнике документов, освещающих деятельность Ф.Э. Дзержинского как руководителя ВЧК-ОГПУ⁴⁸. В этих материалах содержаться определенные сведения, весьма способствующие раскрытию темы диссертации. К указанным выше непосредственно примыкает также ранее строго засекреченный, весьма интересный материал по общественному сознанию Советской России-СССР за 1922-1934 гг. Он представлен в многотомном издании из архива ФСБ⁴⁹. Это почти ежедневные «Спецполитсводки» и ежемесячные сводные «Обзоры» сотрудников ГПУ и ОГПУ о настроениях советского населения, реакции советских граждан на обстановку в стране, на важнейшие события ее внутренней и внешней политики. К исследованию привлечены материалы за 1922-1924 гг. и, главным образом, для выявления реакции советских граждан на так называемую «военную тревогу» и «болезнь Ленина». При рассмотрении указанных вопросов о «военной тревоге» 1922 и 1923 гг. привлекались также архивные документы, опубликованные в сборнике «Пограничные войска СССР 1918-1928»⁵⁰.

Для исследования начального периода становления официальной советской агитационно-пропагандистской работы, в частности, «монументальной пропаганды», привлекались материалы официальных документов Советской власти, декреты, постановления и пр.⁵¹

Важными для диссертационного исследования были источники личного происхождения. Это воспоминания, дневниковые записи, эпистолярное наследие первой половины 20-х гг. Один из наиболее богатых в этом отношении источников - записи малоизвестного петроградского служащего интеллигента, сотрудника академического архива Князева Г.А.⁵², опубликованные в альманахе «Русское прошлое». Эти записи, причем почти ежедневные, он вел с 1915 по 1922 гг. В работе над диссертацией использовались преимущественно записи за 1918-1922 гг.

Аналогичным по содержанию, структуре и информативности является также еще один весьма интересный источник – «Дневник и воспоминания киевской студентки», который она вела в период гражданской войны⁵³. Другой источник, подобного же типа и содержания, это записки В.А. Поссе, названные им «В годы гражданской войны»⁵⁴. Это - скорее воспоминания или дневниковый текст, восстановленный автором по памяти. Следует отметить, что В.А. Поссе был достаточно известен в общественном движении, связан с «толстовством», сочувствовал левым течениям и партиям, в частности – большевикам. Многих большевистских вождей он знал лично. В работе над диссертацией использовались также дневниковые записи известного русского писателя М. Пришвина⁵⁵, сделанные им в период гражданской войны. Интересные, подробным образом изложенные сведения были почерпнуты из воспоминаний прославленного русского генерала А.А. Брусилова⁵⁶. Весьма содержательны дневниковые записи известного русского ученого-историка С.Б. Веселовского, которые он вел в 1915-1923, 1944 гг.⁵⁷ В ряде случаев он представил весьма емкие и ценные замечания о московском быте в период гражданской войны, о растущем антисемитизме и пр.⁵⁸ Его свидетельства хорошо дополняют информацию, содержащуюся в дневниковых записях И.А. Бунина, Г.А. Князева, В.А. Поссе, А.А. Брусилова, З. Гиппиус, И.Э. Бабеля⁵⁹. Подчас весьма живые и красноречивые заметки, касающиеся быта, повседневности, общественной жизни имеются в дневниковых записях М.А. Булгакова⁶⁰, а также в дневнике В.И. Вернадского⁶¹ и других малоизвестных свидетелей⁶².

К отмеченным выше источникам примыкают также воспоминания генералов старой русской армии М.Д. Бонч-Бруевича⁶³, И. Данилова⁶⁴, А.Е. Снесарева⁶⁵, некоторых командиров Красной Армии Н.Н. Корицкого⁶⁶, П.А. Ермолина⁶⁷, В.Н. Ладухина⁶⁸, маршала К.А. Мерецкова⁶⁹, Черепанова⁷⁰, дневниковые записи Д.А. Фурманова⁷¹, белых офицеров и генералов, представителей белого зарубежья А.И. Деникина⁷², Н.А. Епанчина⁷³, В.В. Шульгина⁷⁴, В.В. Савинкова⁷⁵, Н.А. Цурикова⁷⁶, В. Орлова⁷⁷, В.И. Лебедева, В. Молчанова, А. Ефимова, Д. Федичкина и др.⁷⁸, а также запись бесед с А.И. Гучковым⁷⁹ и с В.М. Молотовым⁸⁰. Записки М. Лемке о пребывании в Ставке Верховного Главнокомандования в 1914-1916 гг.⁸¹ сочетают и дневниковые записи, и воспоминания. Интересный материал, касающийся характеристик известных советских политических и военных вождей: Ленина, Троцкого, Зиновьева, Тухачевского, Фрунзе, Буденного, содержится также в мемуарных источниках лиц, не имевших прямого отношения к Красной Армии. В частности, это воспоминания известного русского философа Ф.А. Степуна⁸², выдающегося социолога П.А. Сорокина⁸³, художника Ю.П. Анненкова⁸⁴, Ф.И. Шаляпина⁸⁵, секретаря Сталина Б. Бажанова⁸⁶, Н.В. Валентинова (Вольского)⁸⁷, записи А.А. Блока⁸⁸.

К работе над темой привлечена также переписка бывшего российского посла Временного правительства во Франции В.А. Маклакова (1869-1957) с бывшим российским послом Временного правительства в США Б.А. Бахметьевым (1880-1951). Это 280 писем, охватывающих период с 1919 по 1951 гг., изданные в трех томах⁸⁹. Большая их часть – 152 письма приходятся на 1921-1924 гг. Частным, но весьма часто обсуждаемым вопросом их писем в контексте указанных сюжетов выступает политическая роль Красной Армии и ее лидеров в социально-политических процессах в Советской России в первой половине 20-х годов.

Несколько особняком в числе используемых источников стоит переписка И. Ильина и П. Врангеля,⁹⁰ прежде всего, «Записка» русского философа И.А. Ильина о социально-политическом положении Советской России, написанная и представленная генералу Врангелю в октябре 1923 г.⁹¹ В ней, в частности, автор «записки» задерживает внимание и на наиболее известных и популярных «советских вождях», в том числе - военных.

По характеру и содержанию к указанным выше источникам примыкают также статьи, военная переписка В.И. Ленина⁹², ранее неизвестные документы из ленинского архива⁹³, письма, записки В.И. Ленина, стенограммы его выступлений на партийных конференциях⁹⁴, материалы его биохроники⁹⁵, воспоминания и статьи Л.Д. Троцкого⁹⁶, переписка большевистского руководства за 1918 – 1924 гг.⁹⁷, статьи А.В. Луначарского⁹⁸, К.Б. Радека⁹⁹, деловые письма и статьи М.Н. Тухачевского¹⁰⁰, М.В. Фрунзе¹⁰¹, К.Е. Ворошилова¹⁰², С.С. Каменева¹⁰³, Н.Е. Какурина¹⁰⁴, А.В. Геруа¹⁰⁵, А.А. Свечина¹⁰⁶, Б. Леонидова¹⁰⁷, А.А. Зайцова, И.П. Уборевича¹⁰⁸, Д.А. Петровского и др.¹⁰⁹ Материалы указанных источников имели особую важность при исследовании процесса преднамеренной и стихийной популяризации отдельных советских «военных вождей».

Весьма своеобразным и очень ценным источником по выявлению настроений простых людей к событиям их повседневной жизни, к власти, обстоятельствам гражданской войны, революционным преобразованиям, являются изъятия отдельных фрагментов из частной переписки советских граждан в 1919 г., сделанные военной цензурой¹¹⁰. По-своему весьма информативным в контексте исследования общественного сознания, отношения к «вождям» является фольклорный материал, преимущественно частушки, сложившиеся в годы гражданской войны и сразу же после ее окончания¹¹¹.

Весьма своеобразным комплексным историческим источником по исследуемой проблеме являются биографии и автобиографии выдающихся государственных, партийных, военных и революционных деятелей России и СССР, помещенные в приложениях к Энциклопедическому словарю «Гранат», публикация которых была приурочена к 10-летней годовщине Октябрьской революции в 1927 г.¹¹² В них представлены различные по объему, информационной насыщенности биографии Ленина, Троцкого, Сталина, Зиновьева, Бухарина, Каменева, Дзержинского, Пятакова, Радека и др. государственных и партийных деятелей СССР, а также Буденного, Вацетиса, Каменева, Тухачевского, Фрунзе, Чапаева и др. советских военачальников.

К диссертационному исследованию привлекались также материалы периодики и прессы 1918 – 1925 гг., включая центральные газеты и военные журналы – «Правду», «Известия», «Военная наука и революция», и региональные военные периодические издания и пресса, газеты русского зарубежья.

Методологической основой исследования являются принципы историзма, целостности и объективности, а также комплексный характер изучения и анализа всей совокупности исследуемых документов, метод сравнительного анализа, сопоставления исходных и итоговых данных различных аспектов изучаемой проблемы. В отдельных случаях, с учетом особенностей исследуемого источника и постановки к нему вопроса использовались также элементы социокультурного и психоментального анализа. В исследовании применялся комплексный подход, проявившийся во взаимосвязанном изучении исторических, политических, экономических, социальных, идеологических и культурных факторов.

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые исследовано происхождение и роль такого социокультурного и политического феномена как политический «вождизм» в Советской России-СССР в целом и военный «вождизм» – в частности. Впервые исследуются социокультурные предпосылки и корни этого явления, степень стихийной популяризации тех или иных советских «военных вождей», роль официальной партийно-государственной пропаганды и отдельных лиц в создании «культа личности» тех или иных советских военных вождей. Впервые, в связи с этим, исследуется мотивация действий социальных групп и отдельных лиц, в том числе на высшем правительственном уровне, в популяризации и пропаганде личностей «военных вождей». Новым в исторической науке является исследование влияния общественных представлений о Красной Армии и её лидерах на отношения советских граждан к социально-политическим процессам в Советской России изучаемого времени. Одним из важнейших аспектов в контексте исследования этой проблемы, который никогда ранее не исследовался ни на уровне монографий, статей, ни на уровне диссертаций, это конкретные персональные источники сведений, служивших основой формирования политических представлений разных групп советских граждан о повседневной жизни и политических процессах в Советской России в изучаемый период. В связи с рассмотрением указанного выше аспекта новыми являются комплексные источниковедческие методы анализа источников. Кроме того, для раскрытия темы настоящей диссертации в научный оборот были введены новые документальные материалы из фондов нескольких архивов.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что ее материалы и выводы могут быть использованы при составлении общих курсов по истории России XX в., истории общественного сознания, в частности, в контексте отечественной истории второй четверти XX в. и, особенно, при разработке и чтении курсов специализации и специальных курсов по истории советской повседневности 20-х гг., по истории общественного сознания и социокультурных процессов в Советской России, по истории Красной Армии, отечественной военной элиты указанного времени. Методологические подходы к обработке и анализу источникового материала могут быть полезны при изучении проблем, аналогичных тем, которые были поставлены в настоящей диссертации.

Апробация диссертации. Содержание диссертации отражено в 7-и научных статьях, общим объемом 2,5 п.л. Различные аспекты настоящей диссертации нашли отражения в выступлениях на всероссийских и межвузовских конференциях и в научных статьях. В частности, в выступлении на Всероссийской конференции, посвященной 90-летию Орловско-Кромского сражения, и в выступлении на межвузовской конференции, посвященной 65-летию Победы в битве на Курской дуге. Исследованные материалы диссертации успешно применяются в курсе новейшей истории России, в разделах, посвященных политической истории и социокультурным процессам в стране в 20-30-е годы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры истории России исторического факультета Орловского государственного университета.

В основу структуры настоящей диссертации положен проблемно-хронологический принцип исследования и изложения материала. Диссертация состоит из введения, трех глав, подразделенных на параграфы, заключения и библиографии.

II.Основное содержание работы.

Во введении обосновывается актуальность исследуемой темы, определяются предмет и объект, хронологические и территориальные рамки, цели и задачи исследования, методологические основы, выясняется степень изученности проблемы и дается характеристика источников.

В первой главе “«Культ» вождей в Советской России 1918-1923 гг.” рассматривается советский «вождизм» как политическое и социокультурное явление, рожденное революцией и гражданской войной, в целом и как частный, но весьма важный его аспект, «вождизм военный», популярность и культ «вождей» Красной Армии в 1917 – 1923 гг. В первом параграфе “«Монументальная пропаганда» Революции и Социализма” исследуется начальный процесс формирования ее «революционно-культовой» системы и структуры, которая предназначена служить нормообразующим средством формирования и пропаганды новых, «революционных» нравственно-исторических и идейно-пропагандистских ценностей и идеалов для подражания, а также для обработки массового сознания и формирования мировоззрения советских граждан. Рассматривается развитие этого процесса в монументальной пропаганде от установления памятников революционерам и «прогрессивным» деятелям культуры прошлого до увековечения в различных формах «памятников» «вождей и героев» Русской революции. Выявляются различные знаковые формы и виды «увековечения» новой, «революционной эпохи» в России. Во втором параграфе “«Вождизм» эпохи «мировой революции»” проблема «вождизма» исследуется на концептуально-теоретическом уровне, как она виделась русским мыслителям того времени П.А. Сорокину, И.А. Ильину и др., и на уровне персонального состава политических «вождей» в ментальных настроениях, рожденных и инерционно ориентированных на «мировую революцию». В третьем параграфе «Вожди и герои Красной Армии» специальное внимание уделено практически не изученному аспекту советского «вождизма» первой половины 20-х гг. Выявляются наиболее выдающиеся и популярные советские военные вожди в контексте концептуально-теоретического осмысления этой проблемы современниками. В четвертом параграфе «Харизматические свойства советских вождей» анализируются субъективные качества, которые, по мнению психологов С. Московичи, Лебона и др., как правило, присущи вождям, и почти с необходимостью обязательные для того, чтобы личности вождей могли обрести «харизму», т.е. претендовать на роль «лидера». Выясняется, что такими качествами и признаками среди «советских вождей» 1918 – 1923 гг. в наибольшей мере отличались Ленин, Троцкий, Сталин, Тухачевский, Котовский, отчасти Брусилов.

В пятом параграфе “«Культовые» советские вожди в официальной пропаганде” освещается и исследуется процесс установления разного рода памятников советским вождям, включая собственно памятники, переименование в их честь населенных пунктов, площадей, улиц и пр.

В шестом параграфе “«Культ» Тухачевского” обращается внимание на его победу в Златоустовской боевой операции, обеспечившей советской власти господство над Уралом и открывшей «ворота» в Сибирь. Это боевое событие обеспечило Тухачевскому популярность и признание властной элиты, персонально Ленина, его первостепенной значимости для советской власти. В параграфе анализируется важный аспект популярности и «культа» Тухачевского, как идеолога «революционной наступательной войны», исследуется вопрос о единстве его и ленинских взглядов на эту проблему, а также превращение его в пропагандистский символ советской «революционной экспансии» в Советской России и за рубежом. Выясняется роль Ленина, Троцкого и Сталина в его карьере. Делается вывод о том, что на 1921 – 1924 гг. приходится пик популярности и «культа личности» Тухачевского.

Объектом внимания в седьмом параграфе «Советский барин» является особая неофициальная категория советских граждан, пользовавшаяся по определенным причинам, включая заслуги перед государством и революцией, особыми привилегиями и социальными благами, предоставляемыми им государством. Выявляются различные формы привилегий и персональный состав привилегированных лиц.

Во второй главе «Советские вожди в общественном восприятии 1918 – 1923 гг.» в первом параграфе «Советская власть, Ленин и Троцкий в общественном восприятии» изучается, в частности, на фольклорном материале эпохи, а также господствовавших слухов, отношение населения к двум самым популярным «вождям» Советской России, олицетворявшим в мировосприятии большинства советских граждан советскую власть, большевизм и революцию. Выясняется сравнительно положительное отношение населения к Ленину и более отрицательное – к Троцкому. Во втором параграфе «Общественное восприятие других советских вождей» на материале различных источников представляется и анализируется отношение советских граждан изучаемой эпохи к носителям советской власти, являвшимся персональным ее воплощением, и его проявление в общественном сознании. В третьем параграфе «Общественное мнение о советских военных вождях» исследуется вопрос о появлении военных вождей в годы гражданской войны в России. Отмечается, что появившиеся с началом Гражданской войны многочисленные вожди, пользовавшиеся региональной и локальной популярностью, в последствии в значительном своем числе ее утратили. Выясняется, что к концу гражданской войны наиболее популярными военными вождями у советского населения в целом и его отдельных групп стали Тухачевский и Буденный, рассматривается вопрос о популярности генералов Брусилова, Слащева и других бывших генералах, оказавшихся в Красной Армии. В четвертом параграфе «Отношение общества к болезни Ленина и вождям-преемникам» как частный, но важный для общественного сознания вопрос рассматривается отношение населения Советской России к болезни и смерти Ленина. Исследование природы популярности Тухачевского у антисоветски настроенной интеллигенции в Советской России (И.А. Ильин и др., в большинстве высланные из ее пределов в конце 1922 – начале 1923 гг.), а также у представителей белой эмиграции. Устанавливается, что основанием для этого было сложившееся в общественном сознании мнение о «наполеоновских намерениях», скрываемых Тухачевским. Выявлены отдельные моменты в поведении Тухачевского в 1923 – 1924 гг., которые могут быть рассмотрены, как объективная основа формирования данной легенды.

В третьей главе «Становление официальной номенклатуры военных вождей в 1924 – 1925 гг.» рассматривается изменение вектора официальной пропаганды «военных вождей» со смертью Ленина и завершением периода «мировой революции». В первом параграфе «Формирование официальной номенклатуры военных вождей» на материале биографий и автобиографий советских партийно-государственных, революционных и военных деятелей, подготовленных для энциклопедического словаря «Гранат», выявляется официально-номенклатурный список «самых выдающихся советских военных вождей и героев», определенный к 10-летию Октябрьской революции. Во втором параграфе “«Культ» Тухачевского в официальной пропаганде 1924 – 1925 гг.” дается развернутый анализ позиции официальной пропаганды в отношении Тухачевского. Выясняется, что в 1925 г. она достигает своей вершины в первой официальной, рассчитанной на широкую публику биографической статье, помещенной в энциклопедическом словаре «Гранат», в которой Тухачевский представлен как самый главный советский полководец, сыгравший решающую роль в победе советской власти в Гражданской войне, и как ее спаситель в 1921 г.; исследуется личность автора этой биографической статьи Г. Новикова и влияние личностного фактора на содержание данной пропагандистской статьи. Первые признаки свертывания «культового» отношения к Тухачевскому в советской официальной пропаганде наблюдаются уже в первой биографической статье, посвященной Фрунзе и помещенной в том же словаре. Этот вопрос освещается и анализируется в третьем параграфе «Начало политической «канонизации» Фрунзе». Анализ этой статьи, а также других пропагандистских документов (статей Ворошилова) позволяет констатировать основные акценты официальной пропаганды, сделанные на ключевых событиях военной деятельности Фрунзе, которые вскоре становятся опорными в создании его официального культа на многие десятилетия как «вождя-основателя Красной Армии». В четвертом параграфе “«Вожди-соратники» Фрунзе и новые «культовые» герои СССР” исследуются две группы популярных в массах «военных вождей», так называемых «народных героев» Буденного, Чапаева, Котовского, Маркина.

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования и делаются основные выводы, в которых отмечается, что зарождение и развитие «вождизма» в Советской России, а затем и в СССР, начинается с первых дней существования советской власти.

Важным средством официальной политики в этом процессе была «монументальная пропаганда» с весны 1918 г., предусматривавшая установку памятников «прогрессивным» деятелям человечества, посредством реализации официального курса на развитие «культа вождей и героев», в контексте которого зарождался и «культ» вождей Русской революции и Советской России.

Так называемая «эпоха мировой революции» в истории Советской России породила группу самых выдающихся ее «вождей», наиболее известных и популярных в советском массовом сознании 1918 – 1923 гг., прежде всего Ленина и Троцкого. Отношение к ним в массах советского населения было неоднозначным. Широкой известностью к 1923 г. пользовались Сталин, Зиновьев, Луначарский, Бухарин, Дзержинский, Красин, Чичерин, Дыбенко, Коллонтай. В «дуумвирате» Ленин-Троцкий массовое сознание воспринимало Ленина как ведущую и относительно положительную фигуру по сравнению с Троцким.

Эпоха «мировой революции» и Гражданской войны породила быстрое и устойчивое развитие в Советской России «культа» военных вождей. К 1920 г. во властных структурах и общественном сознании Советской России, в русском зарубежье прочное место самых выдающихся военачальников Красной Армии заняли Тухачевский и Буденный. Популярными были также Брусилов, Слащев, Каменев, Зайончковский. Однако в официальную номенклатуру самых выдающихся военных вождей вошли Тухачевский, Фрунзе, Егоров, Уборевич. Не все популярные советские вожди обладали «харизматическими» свойствами. Несомненной «харизмой» обладали Ленин, Троцкий, Сталин, Тухачевский, Котовский.

Самый популярный, «народный вождь», главным образом у крестьянско-казацкой массы, Буденный вызывал опасения у правящей советской элиты, сдерживавшей рост его популярности, затушевывая в официальной пропаганде его заслуги в Гражданской войне. Широкую популярность в массах и в среде офицеров генерала Брусилова советская властная элита стала использовать в своих политических интересах.

В 1921 – 1923 гг. сложился неофициальный «культ» Тухачевского, известность которого объяснялась его реальными выдающимися военными заслугами, а его популяризация в официальной пропаганде инициировалась и поддерживалась Лениным. Это было обусловлено единством их взглядов на «коммунистический империализм», репутация идеолога которого прочно закрепилась за Тухачевским. Указанные обстоятельства обеспечивали устойчивость «культа» Тухачевского в официальной пропаганде до 1926 г., несмотря на подозрения его в «бонапартизме».

Изменения в составе «культовых» советских вождей были в значительной степени обусловлены болезнью и смертью Ленина, поставившей вопрос о его преемнике. В качестве первого претендента на место Ленина в партийной элите общественное мнение считало Сталина. Рейтинг Троцкого в общественном мнении снижался в обстановке прогрессирующего антисемитизма, стимулируемого специфическими условиями НЭПа. Это обстоятельство выдвигало в качестве еще одного претендента на ленинское наследие Пятакова.

Однако полагая любого партийного претендента на место Ленина в политически слабым и не популярным у советского населения, общественное мнение ожидало установление «военной диктатуры» в лице Тухачевского.

Новая «номенклатура» самых выдающихся советских военных вождей, включавшая Тухачевского, Фрунзе, Каменева, Вацетиса, Лазаревича, Буденного, Векмана, Котовского, Чапаева в значительной мере была политически конъюнктурна. Официальный «культ Фрунзе» к началу 1926 г. не установился, однако его конструирование было начато Ворошиловым, который стремился утвердить и свои «полководческие» заслуги, политически ориентируясь на Зиновьева.