Максим Фрай Мой Рагнарёк
| Вид материала | Документы |
- Макс Фрай Мой Рагнарёк, 4897.97kb.
- Булахтин Максим Анатольевич учебно-методический комплекс, 267.97kb.
- Максим рильський, 79.38kb.
- Максим Блант, 2349.51kb.
- Преп. Максим Грек Догматические сочинения, 4258.98kb.
- Священник Максим Плетнев (СПб епархия) Дорогие отцы, братия и сестры, мой доклад, 662.7kb.
- Нортроп Фрай «Закат Европы», 9632.98kb.
- 12 часов дня, 31 декабря. Максим, Федя и Алёна появляются в библиотеке. Там полный, 580.43kb.
- Сам не знаю, откуда взялась эта боль, 737.82kb.
- Волонтеры вечности макс фрай, 6774.93kb.
- Ты так думаешь? - Заинтересованно осведомился он.
- Да. Некоторые так называемые "тайны мироздания" начинаешь понимать на собственном опыте... - Я помолчал, собрался с мыслями и продолжил: - Как бы я там не отнекивался, когда вы поднимаете шум вокруг моей "божественной природы", вы все равно посылаете меня подальше и продолжаете подозревать, что я - это очень круто... О'кей, давай на время решим, что так оно и есть. А потом давай предположим, что все многочисленные боги, которым молилось человечество на протяжении тысячелетий - такие же ребята, как я: веселые странники, ссутулившиеся под грузом собственного могущества и одиночества, со своими странностями, причудами и переменчивым настроением... кстати, познакомившись с Афиной и Одином, я начал всерьез думать, что так оно и есть!
- Познакомившись с тобой, я тоже начал подозревать нечто в таком роде. - Улыбнулся Анатоль.
- Вот и ладно... А теперь сам подумай: на кой черт таким ребятам чьи-то коленопреклоненные молитвы? Если богам что-то и нужно от людей, так это чтобы среди них нашелся кто-то, способный составить им хорошую компанию, разделить их одиночество... ну и взвалить на свои плечи часть их обременительной ноши! Почему бы людям не взять на себя ответственность за собственную судьбу вместо того, чтобы бормотать очередную молитву? Это был бы достойный жест - именно та жертва, которую давным-давно ждут боги. Впрочем, судя по тому, что сейчас творится на этой прекрасной земле, они уже перестали надеяться и махнули на все рукой!... А ведь это только звучит так страшно: "взять на себя ответственность", а на самом деле, это приносит невероятное облегчение. Вот послушай: однажды я ехал на автомобиле со своим хорошим приятелем, по узкой горной дороге - знаешь, это когда пропасть маячит то с одной стороны, то с обеих сразу! И пока он сидел за рулем, я дрожал на заднем сидении и пытался понять, сколько еще вдохов и выдохов мне осталось сделать прежде, чем наш несчастный джип загремит по отвесному склону. Мой приятель казался мне самым великим героем всех времен и народов: пока я умирал от страха, он невозмутимо делал свое дело... А через несколько часов он пожаловался на усталость и попросил меня сменить его за рулем. Честно говоря, я чуть в штаны не навалял, когда понял, что он от меня хочет! Я собирался отказаться, но так и не смог признаться, что мне страшно... И знаешь что? Уже через несколько минут я лихо крутил руль и удивлялся собственной способности преувеличивать опасность, а мой героический спутник съежился на заднем сидении и обзывал меня последними словами за такую лихую езду. В тот день я понял, что контролировать ситуацию куда проще и приятнее, чем доверить это кому-то другому. Страшно бывает только тому, кто беспомощно сидит на заднем сидении и пытается убедить себя, что руль в надежных руках...
- Хорошая метафора! - Одобрительно сказал Анатоль.
- Это не метафора, а просто случай из жизни. - Улыбнулся я. - Что бы ты там не думал о моей непостижимой сущности, но эта история действительно произошла со мной - года четыре назад...
- Слово скаута? - Неожиданно рассмеялся он.
- Слово скаута! - Весело согласился я.
Не знаю, пошла ли моя лекция на пользу Анатолю - впрочем, с ним и так все было в полном порядке, без всяких лекций! - зато она оказалась очень своевременной для меня самого. Я наконец-то с облегчением понял, что вся ответственность за происходящее лежит исключительно на мне, и нет никаких "разгневанных небес", которые только и ожидают, когда я расслаблюсь, чтобы немедленно покарать меня за это должностное преступление. Если и был какой-нибудь могущественный сторонний наблюдатель, взирающий на мои действия, ему было глубоко по барабану, как я себя веду: я уже давно сам "сидел за рулем", и только от меня зависело - рухнуть в пропасть, или вписаться в поворот...
Одним словом, этой ночью я позволил себе закрыть глаза, вглядеться в темноту под веками и увидеть там узкую каменистую тропинку, залитую молочным светом ущербной луны, и пройти по этой тропинке до самого входа в жилище Афины. На пороге я увидел Марлона Брандо и огорчился: хорошо, конечно, что хозяйка встречает меня на пороге, но какого черта она вцепилась в этот облик? Я-то шел в гости к настоящей сероглазой Афине Палладе и рассчитывал получить удовольствие от созерцания ее божественного лица по полной программе...
- Спасибо, что принял мое приглашение. Лучше поздно, чем никогда, не так ли? - Тон Марлона Брандо показался мне излишне официальным... впрочем, чего я еще мог ожидать - поцелуев в щечку?! Но я бы и сам, пожалуй, не дался!
- Ты не обидишься, если на сей раз тебе не приснится, что я приглашаю тебя в дом? - Вежливо спросила тщательно замаскированная Афина.
Я улыбнулся, оценив комизм ситуации.
- Если не приснится, значит я сам и виноват. Сон-то мой, на кого обижаться?! А что мне сегодня приснится, если не секрет?
- Прогулка по этой тропинке, вниз по склону столовой горы... Не самый чарующий сон в твоей жизни, я полагаю... Но и не самый плохой, верно?
- Он мог бы стать самым чарующим, если бы ты перестала казаться Марлоном Брандо. - Честно сказал я. - Никогда не любил этого актера... он по-настоящему хорош разве что в "Апокалипсисе" Копполы, но там он совсем старый и обрюзгший, так что не стоит... А как насчет твоих собственных прекрасных глаз, Минерва? Может быть они мне все-таки приснятся?
- Я чувствую себя беззащитной, когда становлюсь женщиной - пусть даже богиней. - Неохотно призналась она. - В женском теле есть какой-то изъян, который не позволяет полностью владеть ситуацией - словно кроме тебя есть еще кто-то, от кого зависит, что ты сделаешь в следующее мгновение...
- Ты думаешь, этот изъян присущ только женщинам? - Искренне удивился я. - А я-то, болван, всю жизнь думал, что это - только моя проблема!
- А ты уверен, что ты - не женщина? - Заливисто расхохотался Марлон Брандо. Я задницей почувствовал, как внезапно спало напряжение. Странно: стоило мне признаться в собственной слабости, и Афина тут же расслабилась и засияла, словно весенне солнышко. Впрочем, я уже не раз замечал, что окружающие начинают есть у тебя из рук, стоит только несколько раз публично назвать себя идиотом - при этом даже совершенно не обязательно быть искренним!
- У меня имеется ряд неопровержимых доказательств, предъявлять которые не стану, дабы никого не шокировать. - Улыбнулся я. Марлон Брандо неодобрительно покачал головой.
- Ну вот! И ты еще хочешь, чтобы я бродила с тобой в темноте, облачившись в беззащитное женское тело! - Проворчала она. И вдруг махнула рукой и неудержимо расхохоталась, лицо Марлона Брандо исказилось в гримасе смеха, а когда он отсмеялся, я с восхищением обнаружил, что вижу пред собой настоящую Афину - во всяком случае, именно такой я ее запомнил.
- Спасибо. - Искренне сказал я. - Я буду вести себя достойно: не употреблять бранных слов, не хлопать тебя по заднице, и все такое... Я вообще очень интеллигентный молодой человек!
- Могу себе представить! - Снова рассмеялась она. - Сказать по правде, у меня случайно получилось. Оказывается, когда смеешься от души, трудно сохранять контроль за собственной внешностью... Знаешь, у тебя редкий дар поднимать мне настроение. Никогда еще мне не было так весело, да еще и рядом с моим злейшим врагом!
- Ты ведь и сама знаешь, что говоришь ерунду, да? - Мягко спросил я.
- Ну да, сейчас ты в очередной раз скажешь, что никакой мне не враг, и уж тем более не "злейший"... - Вздохнула она. - Тем не менее, факт остается фактом: мы уже сражались, и твой ветер чуть не превратил в щепки моего беднягу "Бристоля"... и даже если мы оба решим, что с нас хватит, нам все равно предстоит сражаться в самую длинную ночь этого последнего года, и здесь уже никто ничего не изменит!
- Знаешь, - задумчиво сказал я, - если бы я был абсолютно уверен, что ничего нельзя изменить, я бы не пришел к тебе в гости, Паллада. Я люблю делать глупости - что правда, то правда! - но в последнее время мне надоело это занятие. Поэтому я и не откликнулся на твое приглашение сразу же - думаешь, мне не хотелось?
- Но ты ведь отказался принять предложение Одина и сыграть в эту игру на нашей стороне! - Сердито сказала она. - Хочешь сказать, что передумал? Или снова будем толочь воду в ступе?!
- Не самое бессмысленное занятие! - Улыбнулся я. - Просто никто не пробовал делать это достаточно долго - даже алхимики, которые каких только глупостей не натворили в поисках своего философского камня... Что касается предложения Одина, оно мне не нравится. Не могу объяснить, почему... вернее, могу, наверное, но не сейчас. Я ведь сплю и вижу сон - ты не забыла?
- А почему бы тебе не прийти ко мне в гости по-настоящему? - Спросила Афина. - Тебе ведь не составит труда преодолеть это расстояние? Во всяком случае, Улисс хвастал, что твой ветер донес его сюда за несколько секунд...
- Это был не ветер, а смерчик, и не мой, а Джинна... Но знаешь, мне почему-то спокойнее приходить сюда во сне и думать, что это - всего лишь пустое сновидение...
- Никакое не пустое! - Сердито сказала она. - Если бы оно было пустое, я бы не видела тебя перед собой... Да ты и сам это знаешь, просто упрямо цепляешься за свои детские представления о том, что сон - это только сон, и ничего больше.
- Твоя правда. - Равнодушно согласился я. - Что ж, может быть, я еще заявлюсь сюда "по-настоящему", как ты выражаешься - почему бы и нет... А кстати, зачем ты меня приглашала, Паллада? Неужели только потому, что я поднимаю тебе настроение? Или вы боялись, что я споюсь с Локи и хотели меня отговорить? А ведь я бы с ним, пожалуй, действительно спелся - если бы он возмутился и захотел отобрать у меня свои маршальские погоны: мне чертовски надоела вся эта затея с дурацкой "Последней битвой" и армией "мертвых духом"... Они поклоняются мне, знаешь ли... И уже спорят между собой, потому что никак не могут решить, чей способ поклоняться лучше. Скоро, того гляди, драться начнут... Можешь себе представить?
- Я-то как раз могу. - Усмехнулась она. - Сам понимаешь, у меня всю жизнь были схожие проблемы... А ты все еще хочешь получить ответ на свой вопрос?
- Хочу... если только это будет правдивый ответ.
- И то, и другое - вот тебе самый правдивый из моих ответов! Конечно, мне не хотелось бы, чтобы ты сговорился с Локи - сам посуди: разве могла я вести себя иначе! Но дело еще и в том, что мне действительно нравится с тобой говорить. У меня никогда не было друзей: у богов их не бывает, ты и сам должен это знать! Мы слишком погружены в себя: в свое могущество и одиночество... Пожалуй, этот хитрец Один действительно мог бы стать мне другом, если бы мы встретились в лучшие времена. Сейчас мы можем быть только товарищами по несчастью... А ты мог бы стать лучшим из моих друзей - если бы не был врагом!
- Спасибо. - Улыбнулся я. - Могу еще раз сказать, что никакой я не враг - ни тебе, ни кому-то еще... Ладно, не буду!
- Улисс сказал мне, что твои люди иногда называют тебя по имени. Тебя действительно зовут Макс?
- Вроде бы, да... - Задумчиво протянул я. - Но это - не то имя, которое Один может сообщить своим рунам: не подействует! Все вокруг то и дело твердят, что оно не настоящее.
- А я не затем спрашиваю. Просто надо же мне тебя как-то называть...
- Называй. - Согласился я.
- Ты думал о том, что с нами случится? - Неожиданно спросила Афина. - Я имею в виду - после этой проклятой Последней Битвы? С тобой, с Одином, со мной, со всеми остальными богами... с твоими людьми, в конце концов. Мы умрем навсегда, или...
- Откуда мне знать? - Я пожал плечами. Вообще-то ситуация складывалась более чем комичная! Вот уж не думал, что когда-нибудь ко мне явятся боги, чтобы спросить у меня, что будет с ними после смерти...
- Ты действительно не знаешь, или не хочешь говорить?
- Разумеется, не знаю. Знал бы - непременно выболтал бы! Разве у меня на лице не написано, что я патологически болтлив? - Горько усмехнулся я. А потом я и сам не заметил, как внезапно переменилось мое настроение: только что я был готов заплакать от невыразимой жалости к себе и прекрасным богам угасающего мира заодно, а теперь мои губы сами расползлись в мечтательную улыбку.
- Вы ведь очень любите кино - ты и твои родственнички, правда?
- Уже нет, наверное... Но прежде любили. - Удивленно ответила она. - А при чем тут кино?
- Ты помнишь, был такой фильм - "Унесенные ветром"?
- Да. Ну и что?
- Вслушайся в эти слова, Паллада: "Унесенные ветром" - по мне, так дерьмовая мелодрама, нежно любимая невзыскательным большинством, но какое восхитительное, завораживающее, воистину магическое название! Когда слышишь его в оригинале, получается еще лучше: "Gone with the wind" - "ушедшие с ветром"...
- Почему ты об этом говоришь?
- Да я вот думаю: а может быть, это выход?
- Что - выход?
- Уйти вместе с ветром.
- Для кого?
- Для всех, душа моя, - я даже рассмеялся от избытка чувств, - для всех!
- Объясни. - Нахмурилась она.
- Для этого мне сначала прийдется проснуться - далеко-далеко отсюда, а потом оседлать джиннов смерчик и вернуться к тебе. Я не могу ничего объяснить - ни тебе, ни даже себе самому... Просто сейчас я ЗНАЮ, что есть выход - выход, который устроит всех, представляешь?! - но пока понятия не имею, какие выводы мне следует сделать из этого бесценного знания, и какие действия предпринять... Есть только эта магическая фраза: "ушедшие с ветром", и она уносит меня все дальше - туда, где обитает надежда!
Я внезапно почувствовал, что этот счастливый приступ хорошего настроения окончательно меня обессилел: мне очень хотелось лечь плашмя на выжженную траву и уснуть - если разобраться, выходило, что на самом деле мне хотелось проснуться, но в настоящий момент мне было плевать на точность формулировки...
- Отвернись пожалуйста. - Попросил я, и сам едва услышал свой голос. - Мне пора просыпаться, а пока ты смотришь на меня, это очень трудно сделать.
- Приходи еще, поболтаем, - как-то нерешительно предложила она, - во сне, или наяву, как получится...
- Спасибо, я прийду... - я на секунду замялся и добавил: - наверное. Я боюсь давать обещания, Паллада.
- Я понимаю. - Кивнула она.
- Только не рассказывай Гекате, что я снова повадился ходить сюда в гости. Она утверждает, что играет на моей стороне - ты знаешь об этом? - но мне она почему-то здорово не нравится...
- Еще бы! - Звонко рассмеялась Афина. - Геката просто не может нравиться - никому... кроме, разве что этого одноглазого бродяги! Впрочем, это приносит пользу: она выболтала ему все свои секреты, или почти все... Не такие уж великие секреты, конечно! Одним словом, я знаю, что она старалась натравить на нас разъяренных Охотников - всех разом, и теперь очень зла на тебя за то, что ты ей помешал...
- А еще больше за то, что я не прельстился ее воистину неземной красотой! - Фыркнул я.
- А ты не прельстился? - Недоверчиво спросила Афина. - Она говорила...
- Могу себе представить! Подумай полчаса и реши, кому из нас следует верить.
Афина действительно задумалась - правда, всего на секунду - и снова хихикнула, тоненько, как девчонка:
- Вообще-то, никому, но в данном вопросе... скорее уж тебе! Могу тебя понять! Ничего, пусть себе злится... - Она внезапно стала серьезной и доверительным шепотом сообщила: - Геката хорохорится, но ее дела очень плохи. Может быть, хуже, чем у всех нас вместе взятых... Один сказал мне, что у нее болит зуб - представляешь? Геката это скрывает, но уж он-то умеет почувствовать чужую боль, если захочет... Вообще-то, это совершенно невозможно: зубы болят только у людей!
- И это лишний раз доказывает, что я - обыкновенный человек... по крайней мере, был им не так давно. - Печально усмехнулся я, вспомнив свой последний визит к стоматологу - не так уж давно это было, если измерять время с помощью часов и настенных календарей! Я решительно отогнал сие омерзительное воспоминание - только этого мне не хватало! - и попросил Афину: - А теперь все-таки отвернись, ладно? Мне действительно пора...
Она кивнула, развернулась на сто восемьдесят градусов и быстро зашагала по залитой лунным светом тропинке. Потом меня подхватила упоительно сладкая темнота, а через несколько мгновений - или часов? - я проснулся возле своего угасающего костра, в таком замечательном расположении духа, что это даже настораживало.
- У тебя снова изменились планы, Владыка? - Понимающе спросил Джинн. На сей раз его глухой голос не звучал укоризненно: наверное, он уже смирился с моими причудами...
- Представь себе, нет. - Улыбнулся я. - Нет у меня никаких планов, так что и меняться нечему. Пусть себе идет, как идет!
- Я воистину счастлив услышать, сколь искренне ты произносишь это вечное заклинание мудрецов. - Почтительным шепотом сообщил Джинн.
- Сейчас я тебя разочарую. - Улыбнулся я. - Я вспомнил, что у меня все-таки есть одно неотложное дело. Сначала я его сделаю, а вот потом, пожалуй, действительно стану мудрецом: всю жизнь собирался, а тут такой шанс...
У меня действительно имелась проблема - всего одна, но мне казалось, что ее надо уладить как можно скорее. Все эти религиозные секты, о которых рассказывал Анатоль... Смех смехом, но было в них что-то катастрофически неправильное! Пока я пил изумительный чай с сильным привкусом кислых зеленых яблок, я понял, в чем дело. В этом я был ужасно похож на своего коллегу, Одина: я тоже ужасно боялся совпадений с каноническим описанием конца мира. Только для Одина "каноническим" было прорицание Вельвы, а для меня - видения сумрачного отшельника Иоанна. Вообще-то пока все было в порядке: я имел все основания полагать, что все-таки не являюсь "зверем, выходящим из бездны", или "космическим узурпатором", а обещанная "труба архангела" принадлежала чернокожему Чарли Паркеру, да и действовал я отнюдь не "во имя свое", а по просьбе этого неотразимого мультяшного красавчика, Аллаха... Но были там слова "в храме Божием сядет он как Бог, выдавая себя за Бога". Разумеется, ни за какого "бога" я себя не выдавал - и не собирался! - но мне очень не нравилось, что мои ребята справились с этой задачей и без моего участия. Надо было выбить из них эту дурь, и чем скорее, тем лучше!
- Мне надо прочесть коротенькую, но содержательную лекцию своему верному войску. - Сообщил я Джинну. - Как бы мне устроить, чтобы они меня услышали - все до единого?
- Забавный вопрос, Владыка! - Снисходительно улыбнулся он. - Тебе достаточно просто этого захотеть... Впрочем, я могу помочь тебе вознестись в небо над их головами...
- Пожалуй, не стоит... - Нерешительно возразил я. - Я как раз собираюсь сообщить им, что я, в сущности - такой же чайник, как и они сами. Если при этом они увидят в небесах мой сияющий лик, все мои аргументы будут выглядеть довольно бледно, сам понимаешь...
- Ты собираешься сказать этим несчастным людям, что ты - не бог, и поэтому они не могут рассчитывать на то, что в последний момент ты спасешь их никчемные жизни и души заодно? - Печально спросил Джинн. - Но им вряд ли нужна такая жестокая правда. Ты отнимешь у них последнюю надежду...
- Вот! Именно это я и собираюсь сделать! - Весело согласился я. - И не потому, что я - такой уж великий злодей, скорее наоборот. Чтобы получить шанс на бессмертие, надо отказаться от надежды на него... вообще отказаться от надежды. Отчаяние - удивительный ключ к могуществу, даже не ключ, а отмычка, способная открыть почти любой замок... и обычно это - единственный ключ, доступный человеку!
- Я не понимаю. - Нерешительно сообщил Джинн.
- Конечно, ты не понимаешь! Ты же не человек. - Согласился я. - А мой рецепт хорош только для людей.
- И ты действительно уверен, что отчаяние пойдет им на пользу? - Впервые на моей памяти голос Джинна звучал столь недоверчиво.
- Я никогда ни в чем не уверен. - Улыбнулся я. - И скажу тебе по секрету: это самое неоспоримое из моих немногочисленных достоинств!
А через полчаса я уже разглагольствовал, стоя в центре необозримо огромной толпы. Таинственная связь, которая установилась между мной и моей армией во время перехода через призрачный храм Сетха и заставила их дышать в одном ритме со мной, снова дала о себе знать: теперь я чувствовал, что даже те люди, чьи головы казались мне разноцветными точками у линии горизонта, и те, кого я не видел вовсе, слышат каждое мое слово - мне даже не требовалось повышать голос.
- Я пришел, чтобы отнять у вас последнюю надежду. - Начал я, памятуя о недавнем диалоге с Джинном. - Я пришел, чтобы сказать вам: я - не тот, кто сможет спасти вас. Единственное, что я могу, так это в назначенный срок привести вас к тому месту, где решится наша общая судьба. Поклоняться мне глупо и бесполезно, ребята. С таким же успехом вы можете поклоняться друг другу - или выпросить у моего Джинна по зеркалу и молиться собственному отражению - чем не икона?! Может быть, я - просто один из вас, может быть, меня лепили из другого теста - какая, к черту, разница! Я, как и вы, не знаю, что ждет нас завтра - и уж, тем более, в это роковое полнолуние последнего декабря... Я, как и вы, боюсь смерти, и пытаюсь отсрочить тот день, когда она пригласит меня прогуляться за линию горизонта. И имейте в виду: если кто-то и сможет уговорить судьбу переменить свое ужасающее решение, то этот парень - не я. Поэтому не тратьте драгоценное время на то, чтобы повторять мое имя перед тем, как заснуть: эти удивительные мгновения между явью и сном можно использовать с большей пользой... А меня не надо ни любить, ни бояться - это просто непрактично, поскольку ничего не меняет. Я - не "большой папочка", который может спасти праведных и наказать нехороших - его попросту нет, и никогда не было. У вас осталось слишком мало времени, чтобы тратить его на старые добрые глупости.
Миллионы человек вокруг меня молчали, затаив дыхание. Их молчание не было ни гневным, ни испуганным - это обнадеживало. Мне даже показалось, что в конце моего "большого откровения" по толпе пробежал тихий вздох облегчения, всколыхнувший неподвижные лица людей, как полуденный ветерок сухую траву. А потом я понял, что все они ужасно хотят спросить у меня: "ладно, шеф, положим, ты действительно не "большой папочка", но скажи: что нам теперь делать?" - даже не так, на самом деле, каждый из них хотел спросить: "что теперь делать МНЕ?"