Geum.ru

Власть и мусульмане среднего поволжья: эволюция взаимоотношений. 1945 2000 гг

Вид материалаАвтореферат
В третьем разделе
В четвертом разделе
В пятом разделе
В шестом разделе
Подобный материал:
1   2   3   4
Во втором разделе «Мусульмане Среднего Поволжья: социально-демографические характеристики» анализируются основные параметры контингента последователей мусульманского культа татарского населения Среднего Поволжья - пол, возраст, трудовая занятость и т.д.

В Среднем Поволжье, которое относится к регионам традиционного влияния ислама, уровень религиозности был заметно выше среднего.

Контингент мусульман Среднего Поволжья был представлен людьми всех возрастных групп, но, в основном, преклонных лет, проживавших в сельской местности, занятых в сельскохозяйственном производстве. Граждане-пенсионеры мужского пола выступали наиболее активными проводниками веры Аллаха в обществе. В сельской местности религиозность мусульман была выражена значительнее по сравнению с городом.

В послевоенный период наблюдался приток верующих за счет демобилизованных солдат. Под возрастание количества верующих, увеличение жертвоприношений и различного рода финансовых пожертвований после войны была подведена своего рода идеологическая база – необходимо отдать долг Аллаху, который хранил и помогал верным последователям в лихую годину. Посещение демобилизованными мечетей значительно укрепляло авторитет веры и привлекало в храмы молодежь. Данная практика была вскоре прекращена уполномоченными на местах, поскольку все это способствовало значительному подъему религиозности татарского населения.

В 1960 - 1970-х гг. фиксировалось повышение образовательного ценза и омоложение верующих мусульман, что соответствовало общему росту уровня образованности и общему омоложению населения СССР.

Женщины-татарки принимали минимальное участие в общественной жизни своих населенных пунктов. По окончании школы девушки-мусульманки, как правило, прекращали свое членство в комсомольских организациях.

В силу религиозной ограниченности не все мусульманское население Среднего Поволжья пользовалось услугами здравоохранительных органов, что, в первую очередь, касалось мусульманок. Особенно плачевно складывалась ситуация с гинекологическими и легочными заболеваниями.

Практически в полном составе верующие мусульмане-татары Среднего Поволжья, по собственной воле или под давлением ближайшего окружения, в том числе и комсомольцы, и коммунисты, соблюдали религиозные праздники и обряды. Подраставшее поколение активно вовлекалось в религиозную практику.

В исследуемый период особую социальную привлекательность, в том числе и материальную, приобрело духовное образование. Подача документов выпускниками сельских средних общеобразовательных школ Среднего Поволжья в медресе стало почти нормой вопреки всем предпринимавшимся профилактическим и порою репрессивным мерам со стороны властей.

Ислам является весьма объемной по директивности системой социального регулирования. Исламская религия выполняла регулятивно-поведенческую функцию, что по-своему, примитивно понимало верующее население и выступало за активное приобщение к вере молодежи. Сами мусульмане-верующие говорили: «… Мы все ходим в мечеть, и наши дети будут ходить в мечеть. Мы без религии не можем. Она помогает людям, приучает их к дисциплине и порядку. Вот … начнется рамазан, и все мужчины бросят курить и пить водку. Разве это плохо?»62. В семье с рождения исподволь или активно насаждалось в сознание молодежи, что исламская религия является носительницей общечеловеческих норм нравственности, гуманизма, личной морали, и, напротив, отрицание Аллаха ведет к аморальному поведению и безнравственности.

Применительно к Среднему Поволжью объективно подходила характеристика уполномоченного Совета по делам религиозных культов по Пензенской области: «В отношении роста религиозного движения среди мусульман можно сказать, что он, видимо, еще будет…»63. Ценности ислама отвечали обыденным запросам верующих, и, в принципе, способствовали укреплению семьи, ведению здорового образа жизни, формирования трудолюбия и т.д. Татарское население Среднего Поволжья стабильно возрастало, и, как следствие, не уменьшалось и количество мусульман-верующих.

Фактически ислам являлся элементом национального самосознания татар Среднего Поволжья, выступал как этнообразующий фактор. Татарское население Среднего Поволжья считало мусульманство своим национальным атрибутом64.

Основная масса татар Среднего Поволжья, будучи в достаточной степени ассимилированными, достаточно комфортно чувствовала себя в русскоязычной среде.

Несмотря на определенные признаки этнокультурного возрождения татар Среднего Поволжья с 1950-х гг. национальное и религиозное движение в советский период не сформировалось - отсутствовали программные документы и соответствующие объединения. Во многом это было обусловлено следующими факторами: «… Интеллигенция, обезглавленная в 1920 - 1940-е годы, не сразу смогла восстановить свой потенциал,.. тоталитарная система и ее репрессивные органы все еще сохраняли свою эффективность, хотя и действовали более цивилизованными методами,.. большая часть татарского населения проживала на селе, тогда как национальные проблемы наиболее остро стояли в городах,.. нельзя не принимать во внимание и постепенное улучшение благосостояния народа...»65.

Таким образом, мусульмане Среднего Поволжья, всех поло-возрастных групп, но ядро которых составляли верующие преклонных лет, проявляли свою религиозность, главным образом, исполнением обрядов и соблюдением праздников, если и не по убеждениям, то под влиянием ближайшего окружения, при этом даже состоя в рядах ВЛКСМ и КПСС. Высокий уровень соблюдения мусульманских обрядов доказывал «завидную устойчивость ислама как формы общественного сознания, его способность адаптироваться к изменяющимся социальным и политическим условиям благодаря перенесению центра тяжести на те компоненты религиозного комплекса, которые более созвучны происходящим в обществе трансформациям»66. Однако не стоит преувеличивать «качество» или глубину религиозного чувства верующих. В результате государственно-партийной конфессиональной политики и идеологического прессинга, с одной стороны, объективного воздействия мирового процесса секуляризации, с другой стороны, религия в СССР была оттеснена на окраину общественной жизни и общественного сознания, что, в свою очередь, определяло уменьшение количества верующих, причем, главным образом, в молодых, социально активных группах населения с достаточно высоким образованным цензом67.

Ислам, будучи не только вероисповеданием как таковым, но и особым образом жизни и мышления, формировал повседневные навыки поведения, бытовые привычки, фактически превращал их в условные рефлексы правоверного мусульманина. Именно такой «бытовой» ислам, получивший распространение в Среднем Поволжье, наиболее устойчив.

В целом же, время показало, что мусульмане Среднего Поволжья «представляют собой миролюбивое и толерантное сообщество, укорененное в окружающей социокультурной среде с присущим ему образом жизни»68.

В третьем разделе «Мусульманское духовенство» раскрывается состав (возраст, уровень образования и т.д.), деятельность (организационное устройство, религиозная практика, элементы модернизации культа и т.д.) служителей исламского культа Среднего Поволжья.

На протяжении 1940 - 1980-х гг. количество действовавших мечетей в регионах Среднего Поволжья оставалось относительно стабильным: время их открытия и регистрации пришлось на послевоенный период, в начале 1950-х гг. обозначен пик закрытия культовых зданий, затем динамика приняла стационарный характер69. В основном, мечети располагались в сельской местности, в Пензенской и Куйбышевской областях в региональных «столицах» (до конца 1960-х гг.) мечети не функционировали.

Численность мусульманского духовенства после всплеска в послевоенный период зафиксировалась на одном уровне - в соответствии с количеством мечетей. Служителями исламского культа в Среднем Поволжье являлись муллы и муэдзины. В некоторых селах в связи с малочисленностью священнослужителей ислама имамы и муэдзины отсутствовали, иногда их обязанности выполняли посторонние лица или старики-бабаи.

Мусульманское духовенство развивало активную деятельность, применяя самые разнообразные методы работы среди населения. Важнейшим элементом религиозной практики исламского культа являлась проповедь. Эффективность проповедей мусульманского духовенства была, поскольку звучавшие в них сюжеты о любви к Родине, укреплении семьи, ведении здорового образа жизни, формировании трудолюбия соответствовали повседневным запросам верующих, были им понятны и близки, в свою очередь, попутно доказывали единство ценностей ислама и общечеловеческого70. Но, тем не менее, кризисные тенденции ощущались, поскольку советская действительность явно не благоприятствовала распространению религиозности. Служители исламского культа также говорили в своих выступлениях о лояльном отношении к социалистическому строю, одобрении внешней и внутренней политики КПСС и Советского правительства, в целом, что, с одной стороны, обеспечивало относительно комфортные условия существования, с другой - частично приводило к ослаблению атеистической работы на местах, распространению религиозного мировоззрения и способствовало поддержанию влияния служителей исламского культа.

Мусульманское духовенство Среднего Поволжья характеризовалось высоким возрастным цензом и низким уровнем образования, как общего, так и духовного. В связи с преклонным возрастом имамов некоторые из них крайне редко выступали с публичными проповедями, особенно в Пензенском регионе. Однако в повседневном общении священнослужители усиленно проводили среди верующих идею об извечности существования ислама, приверженности к нему «мусульманской нации». Национальное и религиозное в исламе преподносилось как нерасторжимое целое; упорно внедрялась мысль, что именно мусульманская религия является хранительницей национальности татарского народа, его духовных ценностей, традиций и обычаев. Не случайно, в проповеди казанского имама З. Сафиуллина звучало: «Мусульмане потому сохраняют свое национальное единство и являются нацией среди других народов, что они верят в Аллаха, и чтобы так было всегда, необходимо сохранять веру и исповедать исламскую религию»71.

Служители мусульманского культа стремились адекватно реагировать на происходившие изменения в советском обществе; и для укрепления своей базы среди верующих исламские священнослужители активно вовлекали в свою веру молодежь и делали послабления для активной части населения, в том числе для женщин всех возрастов. При некоторых мечетях были организованы специальные школы-курсы по преподаванию основ ислама.

С середины 1940-х гг. советское руководство разрешило паломничество советских мусульман в Мекку. Количество и состав паломников, контролировавшееся советскими и партийными организациями и органами госбезопасности, строго регламентировалось и постепенно свелось к «плановой» разнарядке.

Мулла, особенно в сельской местности, пользовался непререкаемым авторитетом, что выражалось и в материальной форме. Некоторые имамы принимали активное участие в общественной жизни своих населенных пунктов - в хлебозаготовках, государственных займах, повышении производительности труда и т.п.

Основными мусульманскими обрядами в Среднем Поволжье были джаназа, никях, исим, суннет. В отличие от Средней Азии, в Среднем Поволжье фактически не соблюдались обычаи кровной мести, пени за убийство, умыкания невесты (за исключением Куйбышевской области, главным образом, в казахских аулах) и т.д.

Муллы, будучи в основной своей массе толерантными в отношении советской власти, все же иногда вступали в открытое противостояние, как по принципиальным вопросам веры (в основном, в Татарской АССР и Куйбышевской области), так иногда и из корыстных побуждений.

В результате, продолжительная изолированность советско-российского мусульманского духовенства и исламских институтов от остального исламского мира, лидирующих центров исламского знания предопределили отставание от современных достижений мирового ислама, его нравственных, интеллектуальной, правовых, политических тенденций. Уровень развития российских служителей исламского культа сдерживался во многом устаревшими в некоторых моментах религиозно-культовыми рамками, преобладанием архаичных форм быта и недостаточно развитой культурой.

Таким образом, мусульманское духовенство Среднего Поволжья - муллы и муэдзины преклонных лет, с минимальным духовным и часто светским образованием, ориентировалось на максимальное приспособление идеологии ислама и деятельности религиозности объединений к условиям социалистического общества, модернизацию религиозных догматов Корана, сближение социально-нравственных принципов ислама и коммунизма, религии и культуры.

В четвертом разделе «Партийно-государственная политика в отношении мусульманства Среднего Поволжья» показываются сущность, формы и динамика взаимоотношений власти и исламской конфессии в регионе - выявляются основные формы политической и экономической регламентации религиозной практики, принципы и методы атеистической деятельности государства.

В отношении ислама руководство социалистического государства, в основном, продолжало проводить политику царской империи: «с одной стороны, власть устанавливала жесткий контроль над ситуацией в мусульманских регионах, которые требовалось как можно быстрее включить в экономическую и общественно-политическую перестройку страны, с другой – мусульманам (хотя и не повсеместно) «дозволялось» придерживаться своих традиционных укладов, следовать в быту привычным нормам жизни»72. А.В. Малашенко особо подчеркивал, что в мусульманском Среднем Поволжье «отношение большевиков к исламу было тождественно их отношению к религии вообще, здесь возобладал откровенный атеистический курс»73.

В период Великой Отечественной войны в силу объективных причин серьезно усилилась латентная религиозность населения в СССР, в целом, и татар Среднего Поволжья, в частности, чему отчасти способствовали некоторые послабления в государственной конфессиональной политике.

В целом, «антирелигиозная» политика советского руководства, осуществлявшаяся на местах через уполномоченных Совета по делам религий (религиозных культов), проводилась в следующих направлениях: политический и идеологический контроль, контроль за соблюдением религиозного законодательства; ослабление материальной базы религиозных организаций; информационная и разъяснительная работа; рассмотрение жалоб и заявлений граждан и т.д. Главным органом, решавшим эту задачу, являлся Совет по делам религий (религиозных культов), конечной целью которого провозглашалась ликвидация религии как формы «неправильного» мировоззрения.

В регионах необходимость усиления политического контроля за деятельностью мусульманских объединений осознавалась уполномоченными Совета по Среднему Поволжью. Однако, действовать надо было весьма осторожно, поскольку «в связи с большой религиозностью татарского населения региона, фанатизмом мусульман, регламентация деятельности мусульманских организаций и сокращение их количества требуют особых усилий и нестандартных подходов со стороны советского и партийного руководства»74. Кстати, реалистичные и здравые оценки ситуации со стороны уполномоченных иногда имели для них весьма плачевные последствия, вплоть до освобождения от занимаемой должности75.

После смерти Сталина «религиозная оттепель» сменилась новым витком давления на верующих, сопровождавшимся нарастанием атеистической пропаганды. Если в послевоенный период местные власти Среднего Поволжья далеко не всегда отдавали себе отчет в значимости антирелигиозной работы; то с середины 1950-х гг. со стороны советских и партийных органов начали проявляться взаимопонимание и помощь76. Один из уполномоченных Среднего Поволжья докладывал в центр: «В 1958 - 1959 годах партийные, советские и общественные организации области заметно больше стали интересоваться деятельностью религиозников и принимать соответствующие меры идеологической борьбы с ними. Во многих районах и городах значительно улучшилась массово-разъяснительная работа и научно-атеистическая пропаганда среди населения. Более широко и лучше стали использоваться в этих целях печать, радио, телевидение. В областной и районной печати стало больше помещаться статей, заметок, фельетонов на антирелигиозные темы, разоблачающие деятельность церковников…»77. С подачи уполномоченных Совета по регионам Среднего Поволжья стала постоянной практика проведения совещаний различного уровня представителей советской и партийной власти по вопросам контроля за исполнением законодательства о культах.

С начала 1960-х гг. разворачивается очередная «красногвардейская атака» на религию, напрямую спровоцированная процессом построения коммунистического общества сначала, а затем совершенствованием развитого социализма, в структуре которых религии явно не было места. В 1970-х гг. на отношения властей и ислама в СССР значительную роль стал оказывать внешний фактор. В это время на активизацию мусульманских религиозно-националистических настроений в южных республиках, кроме демографического и социально-экономического факторов, значительное воздействие оказали война в Афганистане и революция в Иране, способствовавшие укреплению в СССР позиций исламского фундаментализма. Все это инициировало активизацию атеистических мероприятий в отношении ислама на местах. В то же время особое внимание в данный период обращалось на соблюдение законности. Так, в Татарской АССР «исполкомы и должностные лица прекратили допускать действия, противоречащие советскому законодательству, фактов грубого администрирования и оскорбления чувства верующих»78.

В 1960-е гг. работа уполномоченных Совета Среднего Поволжья, даже в рамках правового поля, принесла определенные «плоды» - количество незарегистрированных мусульманских групп уменьшилось, активно закрывались мечети. Однако даже после закрытия здания мечетей не меняли своего первоначального культового вида. Некоторую помощь уполномоченным Совета по регионам Среднего Поволжья оказывали созданные с начала 1960-х гг. при местных партийных и советских органах власти специальные комиссии содействия по наблюдению за выполнением законодательства о культах, которые имели обширную компетенцию в отношении внутрицерковных вопросов, вплоть до проверки финансовых документов. Необходимо отметить, что деятельность комиссий далеко не всегда носила только демонстрационный характер, они часто имели реальное представление о степени религиозности населения, положении мусульман и перспективах развития государственно-исламских отношений на региональном уровне. В 1970-е гг. с целью повышения эффективности деятельности комиссий в проблемных районах Среднего Поволжья было решено «пополнить состав комиссий содействия членами татарской национальности»79.

Атеистическая работа действительно отличалась масштабностью и системностью. В противовес веками сложившейся религиозности мусульманского населения советское руководство предлагало мероприятия со стороны партийно-комсомольских организаций, «направленные на ослабление религиозности среди населения … - проведение докладов и лекций на естественно-научные темы, демонстрация кинофильмов, доклады о международном положении, беседы и лекции на сельскохозяйственные темы, постановки в клубах, домах культуры спектаклей, концертов и др.»80. Качество содержания и уровень подготовки данных «контрмер» не выдерживали, зачастую, никакой критики. Для успешного решения задач усиления эффективности атеистической пропаганды особое внимание советскими органами власти уделялось системе подготовки и переподготовки кадров, ведущих атеистическую работу на местах. Анализ состояния дел, проводимых самими же уполномоченными Совета, показывал, что слабым звеном оставалось изучение, обобщение и распространение опыта атеистической работы, хотя определенные усилия, безусловно, предпринимались. В сельской местности Среднего Поволжья сказывалась нехватка современных тому времени методических разработок мероприятий, наглядной агитации и т.п.

Атеистическая работа среди татарского населения имела свои специфические черты. На протяжении всего периода испытывался дефицит лекторов-атеистов по проблемам мусульманства; сами татары отказывались выступать с подобными докладами, несмотря на все призывы партии об усилении атеистической пропаганды и агитации; материалов, разоблачавших «реакционную» сущность ислама, в местных газетах и журналах практически не встречалось (особенно в Пензенском регионе). Атеистической литературы на национальном языке в сельских библиотеках и клубах области не было.

Однако главным существенным недостатком атеистического воспитания в советских условиях являлся отрыв его от практической жизни. Принципом антирелигиозной работы была не профилактика, а, в основном, карательные, репрессивные действия. Явная формализованность, подмена количеством качества не способствовали увеличению эффективности данного направления работы государства. Кроме того, как точно выразился один из председателей комиссии содействия по контролю за соблюдением законодательства о религиозных культах Ульяновской области, «на проводимых мероприятиях представительство верующих ничтожно, эти мероприятия, в основном, посещаются молодежью и неверующими»81.

В русле борьбы за «социалистическую обрядность», ликвидируя прежние атрибуты религии и внедряя красные уголки и клубы, укореняя новые праздники, призванные проводить в жизнь идеи коммунизма, власти стремились укрепить в сознании людей новые, сходные с религиозными чувства. Однако, по большому счету, верующие воспринимали светские мероприятия как дополнительное современное времяпрепровождение, но никак не замену мусульманским праздникам.

Естественно, власти не могли упустить из сферы своего внимания такой вопрос, как доходы мусульманских мечетей, формировавшиеся из материальных поступлений на содержание религиозных зданий и духовенства и жертвоприношений скота. Регулярный контроль финансовых поступлений власти стали вести с начала 1960-х гг. Именно в данное время происходит увеличение доходов мечетей, что было обусловлено объективными обстоятельствами: с одной стороны, упорядочением религиозной практики мусульманских организаций, с другой, оптимизацией финансового учета, как со стороны самих религиозных объединений, так и со стороны местных советских органов, в результате чего материальные средства перестали оседать в карманах священнослужителей. Мусульманские общины и имамы Среднего Поволжья пытались заниматься самодеятельной благотворительной деятельностью, что вызывало активное противодействие со стороны местных властей. Различного рода внеплановые материальные сборы с верующих пресекались уполномоченными Совета.

По мере складывания определенной стабильной позиции советского государства по отношению к религии, отхода от ужесточения и «атак», нарушения законодательства о культах все более перемещались в региональную плоскость, чему способствовали, по мнению уполномоченного Совета по Пензенской области, следующие факторы: «низкий уровень образования членов церковных советов; незнание законодательства о культах государственными чиновниками; бессистемность, формализованность атеистической работы»82. Особую роль в этноконфессиональном противостоянии с властями сыграло то обстоятельство, что к концу 1960 – началу 1970-х гг. завершилось оформление национально-региональных элит в контексте «стабилизации кадров», которые начали выступать с требованиями большей самостоятельности.

Таким образом, государственно-исламская политика на всем протяжении исследуемого периода преследовала единую конечную цель – уничтожение религии, меняться могли лишь тактические маневры властей. Однако реальность доказала, что несмотря на значительные усилия со стороны Совета по делам религий и советско-партийного руководства государства в целом, религиозная практика продолжала существовать, принимая различные формы. Еще в 1948 г. на вопрос уполномоченного Совета по Куйбышевской области председателю сельсовета с. Алькино члену ВКП(б) Мингазову «Почему не ведется никакой работы среди населения по снижению влияния верующих?», тот откровенно ответил: «Они сильнее нас, и нам трудно с ними вести борьбу»83.

В пятом разделе «Мусульмане Среднего Поволжья и зарубежье» исследуются цели, направления, формы международной деятельности советских мусульман Среднего Поволжья и факторы влияния на нее.

Зарубежные политики и специалисты расценивали атеизацию народов Кавказа, Средней Азии, Татарии, других советских республик как принудительный процесс, в ходе которого происходили массовые притеснения на служителей мусульманского культа, закрытия мечетей и т.д. В капиталистических странах функционировало множество исследовательских центров по изучению состояния религии, в том числе ислама, в СССР, действовали радиостанции, издавались печатные органы соответствующей тематики.

Закрытость советского социума, в том числе, российских последователей Аллаха, определяла изолированность ислама внутри страны от различного рода зарубежных влияний, в частности фундаменталистских и консервативных направлений. Тем не менее, внешнеполитические отношения СССР с мусульманскими государствами затрагивали внутреннюю жизнь советских мусульман. Международная деятельность советских мусульманских объединений, курировавшаяся Отделом международных связей мусульманских организаций СССР, являлась составной частью внешней политики советских властей, механизм которой жестко и тщательно регламентировался и контролировался со стороны государства. Направления и формы международной деятельности советских исламских общин носили взаимовыгодный характер, как для СССР, так и для зарубежных государств, и те и другие использовали ее для реализации своих собственных целей, и в зависимости от международной ситуации рамки ее могли сужаться или расширяться. Общение велось исключительно на официальном уровне, никакой «самодеятельности» со стороны верующих мусульман, и советских, и зарубежных, не допускалось.

И все же, международные контакты даже в таком купированном виде имели серьезное значение, поскольку для советских мусульман являлись одним из немногочисленных источников хоть как-то приобщиться к мировой мусульманской умме, тогда как для зарубежных последователей ислама выступали как способ получить определенную информацию о положении своих единоверцев за «железным занавесом» и оказать возможную даже в той обстановке политико-экономического противостояния помощь. И советские, и зарубежные верующие стремились максимально использовать предоставлявшиеся возможности, но открытой конфронтации, как, например, православные или баптисты, с привлечением международной общественности, правозащитников, старались не допускать и действовали в рамках советского и международного правового поля.

Татарская АССР, где для посещения была открыта, главным образом, Казань84, для зарубежных делегаций были демонстрационной площадкой, доказывавшей, что советская власть предоставляла своим гражданам равные права, вне зависимости от их национальности и вероисповедания, что работало на позитивный международный имидж СССР. В конце 1970 – начале 1980-х гг. «крайне обострившаяся международная обстановка потребовали значительного повышения требований к представителям мусульманского духовенства, выезжавшим в зарубежные страны в составе делегаций и привлекаемым к работе с гостями из-за рубежа в СССР», вследствие чего при подборе кандидатов на местах учитывались «степень духовного и светского образования, богословские знания, уровень владения арабским языком, умение хорошо ориентироваться по внутренним и международным проблемам политики СССР и иметь твердую гражданскую позицию»85.

Последовавший рост исламизма в мире шел параллельно с коренным изменением условий в СССР, что предоставило новые более широкие возможности для расширения международной деятельности мусульман Среднего Поволжья.

Таким образом, мусульмане активно использовались советским руководством для реализации собственных внешнеполитических целей. Геополитические события, пускай, и косвенно, сказывались на советских последователях ислама. Мусульмане Среднего Поволжья осуществляли свою детально контролировавшуюся властями международную деятельность в виде встреч иностранных гостей, выездов за границу, общественной и личной переписки и т.д. Несмотря на минимальные объемы и ограниченные формы контакты с зарубежными единоверцами были важны для всех сторон – советских властей, мусульман и зарубежья.

В шестом разделе «Перестройка и исламский ренессанс 1990-х – начала 2000-х гг.» исследуются специфика, сущность, направления мусульманского возрождения на региональном уровне в контексте общего религиозного подъема в стране.

Со второй половины 1980-х гг. происходят кардинальные изменения в конфессиональной политике советских властей. С развалом СССР и конфликтом в Чечне, который явился кульминацией обострения отношений Кремля с российской мусульманской провинцией86, руководство вынуждено было начать пересмотр принципов своей прежней конфессиональной политики в связи с данными событиями и началом мусульманского возрождения в стране.

Исламский ренессанс следует рассматривать как одно из последствий перестроечных процессов в СССР – общественно-политической демократизации страны, в целом возрождения религиозной жизни и т.д. Особенностью мусульманского возрождения в России являлось то, что, несмотря на внутренние предпосылки данного процесса, основной импульс к ренессансу был внешним, а именно - изменение условий существования и даже, в определенной мере, стимуляция в своих корыстных целях, государственными властями. Именно новые обстоятельства позволили легализовать высокую степень сохранения религиозности мусульман.

Возрождение ислама в России, как любое общественное явление, затрагивавшее интересы значительного количества людей, в свою очередь, порождало новые вопросы, решать которые еще во многом предстоит властям. По мнению Р. Гайнутдина, к новым проблемам относились далеко не полное использование гуманистических ценностей ислама, кроме того, среди определенной части мусульманской молодежи появились ваххабитские и фундаменталистские настроения и т.д. Политическая активность в это время стала «своего рода ресурсом для вхождения в российскую политическую элиту отдельных деятелей, активно артикулирующих свою специфическую – в данном случае этноконфессиональную – идентичность»87. По мнению некоторой части священнослужителей мусульманского культа, исламский «ренессанс» в конце 1990-х гг. вышел на новый уровень, связанный с корректировкой главных задач и способов их решения: «То недопонимание, которое существует вокруг ислама и его роли в духовном оздоровлении российского общества, непрекращающиеся попытки превратить его в пугало инаковерующих – это своеобразное отражение неразрешенных проблем исламского возрождения. … Успехи в возвращении исламских ценностей в общественную жизнь касаются, в основном, количественных показателей… Сегодня мы не имеем необходимых интеллектуальных сил, чтобы убедительно показать неиспользованные гуманистические возможности ислама, его место в истории российского общества, региональные особенности мусульманской религии»88. Более того, муфтий Г. Исхаков обратил внимание на то, что данная стадия религиозного обновления «требует еще более серьезной политической и правовой поддержки со стороны властей, чем на предыдущем этапе… Продуманная национальная политика государства и возрождение ислама в России вполне совместимые явления. Даже более того, они – две стороны одного и того же сложного процесса – процесса становления новой демократической России»89.

Особенность ситуации в России, в целом, и Среднем Поволжье, в частности, заключалась в том, что при отсутствии авторитетных политических организаций именно национальные и религиозные, в том числе, мусульманские, партии могли при определенных условиях стать главной оппозиционной силой и включиться в борьбу за власть. Тем не менее, в начале 2000-х гг. ислам в Среднем Поволжье не стал серьезным фактором политической социализации и составляющей политической культуры татаро-мусульманских этноконфессиональных групп. Р.М. Мухаметшин отмечал, что «мусульмане сегодня просто-напросто еще не готовы к созданию общественно-политических движений, поскольку у них еще очень много других – своих внутренних – проблем…»90. Н. Мухарямов объяснял следующим образом подобное положение: «…в Татарстане локальные мусульманские группы интересов (прежде всего, защитных по своим функциям) находятся на стадии перехода от неупорядоченного реагирования на какие-то внешние импульсы к состоянию неассоциативности, хотя с общей идентичностью, но без формальной организации»91. В Пензенской области сформировалась более высокая ступень мусульманской организованности, местный ДУМ проводил политику на «реставрацию дореволюционного положения татарской мусульманской общины – изолированно, но в то же время живущей внутри себя богатой социальной, культурной и духовной жизнью»92.

Наличие компактных поселений татар поволжских областей у границ с Татарстаном создавало условия и для передела границ, что являлось весьма привлекательным лозунгом для определенных политических сил, и получило новый импульс в связи с событиями в Чечне.

В определенной степени росту национального сепаратизма в Среднем Поволжье препятствовало более высокое, чем в соседних регионах, экономическое положение.

Новым явлением для некоторых областей Среднего Поволжья стало увеличение некоренного мусульманского населения, прежде всего, выходцев с Кавказа, из стран Центральной Азии. Как правило, мигранты-мусульмане не вливались в существовавшие мусульманские общины, а образовывали автономные общины со своим духовенством и лидерами.

Устойчивое сотрудничество между духовными управлениями Поволжья, Приуралья не было достигнуто. Общую платформу они сформулировали лишь в связи с чеченским конфликтом. Среди причин разногласий следует отметить, что муфтий Т. Таджутдин, глава ЦДУМ, позиционировал себя как единственного лидера российских мусульман, способного представлять их интереса перед государством, и это вызывало недовольство у молодых имамов и муфтиев, которые стремились избавиться от подчинения ЦДУМ. В свою очередь, ЦДУМ не менял привычные для советского времени, реально устаревшие методы и формы управления. Кроме того, президенты республик, губернаторы и т.п. предпочитали на местах видеть у руководства мусульманами своих, привычных представителей.

Государственные власти, хотя и напуганные общими центробежными тенденциями, выступали за консервацию привычной централизованной структуры организации исламской конфессиональной практики, параллельно опасаясь объединения мусульманского уммы, форсирования исламской солидарности и, как следствие, старались соблюдать хрупкое равновесие.

Исламский ренессанс в Среднем Поволжье имел значительные отличия от аналогичных процессов на Северном Кавказе. По мнению Р.Р. Галлямова они определялись следующими факторами: «во-первых, степенью межконфессиональной смешанности и урбанизированности расселения, которые очень высоки в Волго-Уральском регионе; во-вторых, вовлеченностью … Татарстана в российское и евразийское социокультурное пространство; в-третьих, традициями межэтнической и межконфессиональной толерантности, развитыми в Урало-Поволжье, и, наконец, в-четвертых, геополитическим положением – отдаленностью от границ и очагов вооруженных конфликтов»93.

Таким образом, в настоящее время в России, в целом, в Среднем Поволжье, в частности, сложилась обусловленная современными условиями и потребностям и общественного развития объективная потребность перехода от эпизодических ситуативных инициатив в отношении мусульманской уммы к тщательно продуманной и систематически организованной, эффективной системе работы по национальному, культурному и религиозному возрождению и развитию мусульманско-татарского этноса Среднего Поволжья.

В Заключении подведены итоги исследования и сформулированы основные выводы:

- проблема «власть – мусульманство», как на федеральном, так и на региональном уровнях затрагивается в значительном круге исследований. Однако теоретические и методологические подходы советского периода ограничивались жесткими рамками марксизма-ленинизма, главным принципом исследования был классово-атеистический. Гуманитарные науки, в том числе исламоведение, находилось под идеологическим контролем коммунистической партии. В отношении ислама постоянно звучала идеологизированная критика. В зависимости от динамики государственно-исламских отношений менялись направления исследований, акценты, территориальные рамки. Тем не менее, советская историография представляет значительную ценность, поскольку, с одной стороны, был накоплен значительный фактический материал, с другой, некоторые положения того периода не потеряли актуальности до сегодняшнего времени. Исследования постсоветского времени базируются на новых методологических подходах, но все же в них присутствует некий схематизм, отчасти оправданный, особенно в изложении периода 1945 – 1980-х гг. Отечественное региональное исламоведение находится пока в стадии становления. Пожалуй, специфической чертой современного российского исламоведения является активное участие в исследованиях различных фондов, в том числе и зарубежных, что опять же подчеркивает значимость проблемы.
  • Среднее Поволжье, являясь одним из основных районов проживания российских татар, было одним из наиболее проблемных регионов СССР/России, поскольку население Среднего Поволжья, отличалось повышенной религиозностью, что обуславливалось историческими традициями, т.к. Среднее Поволжье относилось к областям традиционного расселения мусульман, определенным национальным составом – татары-мусульмане составляли вторую после русских по численности группу, высокой активностью местных религиозных объединений, в том числе мусульманских, и т.д. Особенностью уммы Среднего Поволжья являлось то, что по этническому составу она была относительно монолитна – подавляющее большинство в ней составляли татары.
  • в деятельности мусульманских религиозных групп Среднего Поволжья нашли отражение характерные закономерности, присущие конфессиональной практике СССР во второй половине 1940 – 2000-х гг. В государственно-исламских отношениях следует условно выделить следующие этапы, совпадающие с государственно-церковными, поскольку советское руководство проводило единую по сути и во многом по формам и методам антирелигиозную политику в отношении всех конфессий: первый - 1945 – 1953 гг., определенный некоторым смягчением со стороны государства в области конфессиональной политики, обусловленным признанием властями объективного усиления религиозности населения в годы войны и использованием данного фактора в собственных интересах; второй – 1953 – 1961 гг., характеризовавшийся тем, что у властей отпала необходимость в уступках религии, кроме того, религия, по мнению советского руководства, слишком усилила свои позиции в обществе; третий - 1961 - 1985 гг., идеологическим обоснованием которого являлось то, что коммунистическая перспектива и позже рамки развитого социализма должны привести к изживанию такого явления как религия; четвертый - 1985 - 2000 гг., обусловленный перестроечными процессами в СССР, «парадом суверенитетов», распадом СССР, подъемом исламизма в мире, мусульманским ренессансом в рамках общего религиозного подъема с 1990-х гг., принципиальным изменением роли ислама в мировом сообществе. При этом мусульманские религиозные общины Среднего Поволжья во всей мере почувствовали на себе импровизации государственно-церковной политики в разные периоды исследуемого временного отрезка: от жесткой регламентации деятельности религиозных объединений, широкомасштабной научно-атеистической работы, ограничения финансовой деятельности религиозных групп и т.п. до привлечения властями конфессиональных организаций для укрепления своих неустойчивых позиций на местах (например, накануне президентских выборов 1996 г.).
  • вопреки системности и масштабности антицерковной работы государства мусульманские религиозные общины продолжали весьма эффективно функционировать, и уровень религиозности населения Среднего Поволжья оставался стабильно высоким; ислам доказал свою жизнеспособность как форма общественного сознания, продемонстрировав способность адаптироваться к изменяющимся социальным и политическим условиям российского/советского общества. Более того, в конце 1960 - 1970-х гг. благодаря процессам «коренизации кадров» завершилось формирование национально-региональных элит в союзных и автономных республиках СССР, на местах, в том числе, в Татарстане, постепенно складывалось убеждение, что в республиках имеется все необходимое для самостоятельного существования титульных наций и, как следствие, отпала необходимость в руководящей роли федерального центра; начало оформляться движение в поддержку изменения статуса мусульманских автономий, что отчасти являлось и косвенным следствием незавершенности процесса реабилитации депортированных народов, особенно на юге страны. Опираясь на противоречия между общесоюзной и российской властью, руководители автономий в составе РФ стремились перераспределить властные полномочия между Центром и периферией и, в конечном итоге, изменить статус своих республик до союзного уровня.
  • в силу геополитического положения исламский фактор всегда оказывал значительное влияние на внешнюю и внутреннюю политику российского/советского государства, и Запад активно пытался использовать существовавшие противоречия для реализации собственных целей. Крах колониальной системы и заигрывания руководителей СССР с молодыми странами Азии и Африки; арабо-израильский конфликт и многолетняя поддержка со стороны СССР арабо-мусульманских сил; изменение данной ситуации с началом афганской войны способствовали консолидации мусульманских сил в мировом масштабе и усилению их позиций, а для советских мусульман являлось доказательством силы и политического потенциала ислама, что побуждало их к активности. Мусульманские организации СССР, в том числе и Среднего Поволжья, активно поддерживали внешнеполитические акции советского государства, участвовали в движении сторонников мира, что являлось своего рода «компенсацией» за некоторые послабления со стороны властей.

Замкнутость советского общества в целом и, как части его, мусульман России, до известной степени способствовала тому, что ислам внутри страны был отгорожен от любых значительных проявлений иноземных влияний, в том числе консервативных и фундаменталистских школ. Но открытость российского общества имела своим побочным эффектом попытки серьезного вмешательства исламистов извне во внутренние процессы, прием не только мусульманского сообщества.

- с середины 1980-х гг. в СССР в контексте перестройки начинается процесс коренных изменений в отношениях между государством и церковью, постепенно снимались ограничения на деятельность конфессиональных объединений, действовавшие на протяжении многих лет, что создало условия для активного вовлечения верующих граждан и их религиозных организаций в социально-экономическую и духовную жизнь страны. Во второй половине 1980-х гг. наблюдался значительный всплеск религиозности в стране, обусловленный, прежде всего, кризисом российского общества - социальным, экономическим, политическим и моральным. Кроме того, определенную роль в данном явлении сыграли дискредитация и ломка господствовавших в обществе социалистических идеалов и ценностей. Изменение вектора культурных и моральных ориентиров в массовом сознании населения способствовало переоценке роли и места религии в обществе, позиционируя ее, в первую очередь, как феномен мировой и национальной культуры, как нравственную опору общества. Серьезное значение имело и крушение системы атеистического воспитания. Однако процесс деидеологизации в стране шел очень неровно, у советского руководства не было четкой программы и вообще понимания демократизации страны. Контакты государства и конфессиональных объединений, в том числе мусульманских, часто имели спонтанный характер, находились под воздействием конъюнктурных политических ситуаций и иногда личностных интересов.

- с 1990-х гг. начался процесс исламского возрождения, что выражалось, прежде всего, в росте религиозного самосознания, активном возрождении исламской обрядности, увеличении количества мечетей, складывании системы религиозного образования и т.д. Импульс исламскому ренессансу был внешним и являлся, в первую очередь, следствием деятельности светских властей, с одной стороны, и ослабления центральной власти в годы перестройки, с другой.

Серьезное влияние на изменение настроений мусульман в отношении центральной власти оказал чеченский военно-политический конфликт, продемонстрировавший опасность нарастания центробежных тенденций. Ситуация осложнялась тем моментом, что по мере получения субъектами Российской Федерации новых полномочий в политической и экономической областях позиции региональных элит укреплялись, сами они становились серьезной политической силой и начинали инициировать повышение правового статуса своих территорий. Татарстан поднимал вопрос о союзном статусе республики, начиная с 1930-х гг. - во время принятия Конституции 1936 г., затем - в 1951 г., 1954 г., 1964 г. и 1977 г. В 1992 г. Татарстан, как и Чечня, не подписал Федеративный договор, который нужен был центру для своего рода передышки, затем попытался закрепить за собой статус суверенного, ассоциированного с Российской Федерацией государства. Татарстан в декабре 1993 г. фактически устранился от участия в референдуме по поводу Российской Конституции, провалив явку. Для Татарстана и Чечни стоял вопрос о варианте преодоления разногласий с Центром. Но, в конечном итоге, именно чеченский военно-политический конфликт убедил и Центр, и Казань пойти на компромисс и подписать Федеративный договор. В результате серьезный межконфессиональный конфликт в стране с ослабленной вертикалью власти был разрешен в 1994 г. подписанием двустороннего договора между Татарстаном и РФ, зафиксировавшим права и статус республики, что доказало возможность консенсуса в рамках правового поля без применения силы со стороны Москвы при соблюдении интересов обеих сторон.

В обстановке кризиса российские власти выступали за сохранение традиционной централизованной структуры организации мусульманской религиозной жизни. Руководство страны боялось консолидации мусульманского сообщества, проявлений исламской солидарности (особенно в связи с конфликтом в Чечне) и потому не поддерживало однозначно ни одну из сторон. Тем не менее, опыт показал, что если этнические и конфессиональные проблемы, на которых часто спекулируют экстремисты, не решаются «сверху» в относительно цивилизованных формах, то они решаются «снизу» со страшными последствиями.

Распад СССР, чеченский военный конфликт, мусульманский ренессанс заставили российские власти отказаться от прежней религиозной политики, в связи с чем период 1992 – 2000 гг. имел особое значение для независимой России в плане выработки новых принципов отношений между государством и мусульманами;

- мусульмане Среднего Поволжья в целом всегда были лояльны к властям. Но механизмы воздействия и взаимодействия советского руководства и мусульман Среднего Поволжья доказали свою несостоятельность. В постсоветский период с утратой фундаментальных элементов общегосударственной и наднациональной идентификации существенную роль стали играть национально-территориальная и конфессиональная принадлежность, усиливая центробежные тенденции. Для Среднего Поволжья, как региона традиционного распространения ислама, характерны сильная исполнительная власть с обширными полномочиями, иногда даже в противовес законодательной, что особо ярко проявилось в Татарстане в 1990-е гг. В.В. Путин в своем первом послании Федеральному собранию в связи с этим говорил: «Региональная самостоятельность часто трактуется как санкция на дезинтеграцию государства… По сути, речь идет о собирании всех ресурсов государства с целью реализации единой стратегии развития страны»94. Ислам может выступать в роли консолидирующего фактора в плане укрепления вертикали и горизонтали власти, особенно учитывая возможности мусульманских управлений направлять значительные материальные средства в образовательные, социальные, культурные, пропагандистские и другие проекты вследствие серьезного финансового укрепления. Но на современном этапе этому препятствует отсутствие общепризнанного лидера мусульманского сообщества и единой концепции развития уммы Среднего Поволжья. Мусульмане Среднего Поволжья в меньшей степени, нежели на Кавказе, ориентированы на зарубежных единоверцев, что также способствует благоприятному взаимодействию с российскими властями. Учитывая весь предыдущий опыт, российские власти и исламское сообщество, выстраивая свои отношения, должны, в первую очередь, исходить из посыла, что российское общество и мусульманская умма – не отдельные элементы системы, а единая общность, объединенная общими целями, а не пактами «о ненападении».

Для оптимизации государственно-исламских отношений в настоящее время назрела необходимость в создании специализированного государственного органа по делам религий, в частности – ислама, с подразделениями на местах. Пока что в России в отличие от большинства государств бывшего СССР на федеральном уровне такая структура отсутствует: для обеспечения взаимодействия с религиозными объединениями действуют два консультативно-координационных органа - Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ и Комиссия по вопросам религиозных объединений при Правительстве РФ; в Поволжье функционирует Комиссия по развитию этнокультурных и конфессиональных отношений и гражданской идентичности. Одним из важнейших направлений деятельности данного института должна стать активизации борьбы с экстремизмом и терроризмом, которые часто неоправданно отождествляют с исламом.