Малфой-Мэнор. Лазурная Арка. Лето перед 7м курсом

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

Хрустальная Абаллонэ

Малфой-Мэнор. Хогвартс. Граница миров. Осень, 7й курс

…Голову и грудь сдавливала боль. Не продохнуть, не разглядеть толком, что происходит вокруг. На пол полетел какой-то предмет, раздался звон разбитого хрусталя…но вот шкатулка в его руках. Мгновение, взгляд – высушенная ветка жасмина, лежащая у его ног.

…Люциус Малфой проснулся в своей спальне.

Еще одно отвратительное утро. На душе бывает темно, даже если в окно светит солнце. Осень…Ни в какое другое время года не бывает таких красок. Летом небо подёрнуто белёсой дымкой, оно может быть и ярче – но только не таким высоким и чистым. Правда, от этих мыслей Люциусу сразу стало ещё темнее.

Британия теперь существовала по законам военного времени. Мирные маги боялись выходить на улицу – и, надо сказать, не зря. Акции протестующих – все эти поджоги, взрывы, баррикады на центральных улицах магического Лондона, с одной стороны, были совершенно бессмысленны – но, не продуманные, не являющиеся частью четкой стратегии вполне могли покалечить оказавшихся вблизи мирных жителей.

Теперь редко кто, перед тем, как выкрикнуть заклятье, утруждал себя разбирательством, магглорожденный ли перед ним, полукровка или потомок древнего магического рода; возможный убийца или просто запоздавший прохожий, собиравшийся уточнить дорогу.

Люциус Малфой неизменно придерживался убеждения, что цель оправдывает средства. Цель стоящая, чтобы любые средства были брошены на её достижения. Он всегда избирал наиболее короткий и эффективный путь, даже если этот путь мог стоить большого числа жизней. Но количество смертей стало превышать допустимые пределы – и что особенно удручало, смертей абсолютно напрасных и ничего не приносящих делу Круга Огня. Какой прок от того, что калеки заполнили приёмный покой и коридоры больницы Св. Мунго так, что койки уже негде размещать, несмотря на все расширяющие пространство чары? Потеря чистой крови действительно происходила – но целью-то было её спасение.

- Салазар, разве этого ты ждал от своего ученика? - тихо спросил Люциус, грея пальцы о чашку с кофе, только что принесенную перепуганным эльфом. В подвале, вероятно, снова кого-то пытали. На крики, раздававшиеся в любое время суток, Малфой давно перестал обращать внимание. Он смотрел прямо перед собой, но видел не эту комнату. И не этот день. Воспоминания, которые невозможно было отпустить. Он уже приобрёл привычку обращаться к Салазару, и слышать в ответ тишину комнат.

– Салазар. Он ведь уничтожает твоё дело. Поймёшь ли ты? Я не могу поступить иначе.

Наконец-то Драко уехал в школу. Как удержать что-то в тайне от прыткого мальчишки, стремящегося вникнуть во всё? Ребёнок не брезговал подслушиванием и подглядыванием. Люциус помнил, как сын-третьекурсник следил из коридора за собранием осколков Пожирателей Смерти в отцовском кабинете. Тогда это выглядело невинной шалостью и любопытством. Теперь же…

Юноша связан вассальной клятвой. Он не должен ничего узнать о планах Люциуса. Иначе у мальчика останется только один выбор: умереть или донести на своего отца Лорду.

Малфой взялся за перо. Несколько писем, с попыткой успокоить послов европейских государств. В Америке и в Азии пока не подавали признаков агрессии, в отличие от не на шутку встревоженного Старого Света. Нет, теперь было мало заверений от Люциуса Малфоя, бывшей правой руки Того, Кого Нельзя Называть (французский посол должен был быть взбешен, если стал так прямолинеен), теперь требовали документов, подписанных самим «Тем…». Что же, если Лорд не пишет никаких указов и дипломатических писем? И точно не поставит подпись под тем, что предложит ему Люциус? Малфой сломал перо, брызнувшие чернила окрасили манжет. Проклятье! Кстати, ему срочно нужна волшебная палочка. Запасной палочки Драко как раз и хватит разве что на то, чтобы удалить пятно. Может, на что-нибудь и более полезное, но точно не на серьёзное колдовство.

Люциус рассмеялся. Нет, злость и отчаяние – плохие советчики. Пока он просто пройдется по парку и продумает план действий. Пусть Лорд его ученик. Но губителем дела учителя он не станет.

…Этим утром не ладилось всё. Малфою было не суждено совершить прогулку – на пороге особняка его догнал давешний эльф.

- Тот Ваш Гость зовёт Вас, хозяин.

Домовики стали подчёркнуто звать Малфоев «хозяевами», так как всё же были связаны с этим домом и этой семьёй, а происходящее вокруг их очень тревожило. Прозвание «Тот Ваш Гость» они изобрели для Тёмного Лорда, видимо, чтобы помнить, что тот лишь гостит в Малфой-Мэноре - хотя и выглядит теперь владельцем.

Лорда Малфой застал в фиолетовой гостиной.

- Мой Лорд, приветствую Вас.

«Гость» выглядел усталым и, если бы Люциус позволил себе применить очеловеченную характеристику, - встревоженным. Тепла собственного тела Лорду продолжало отчаянно не хватать, и он жадно ловил жар натопленного камина, придвинув кресло поближе к огню. Слабый жест кисти указал Люциусу на соседнее кресло. В последние месяцы это было крайне необычно. Малфой сел.

- Люциус… - пауза. Лорд словно бы забыл о том, что собирался начать фразу. Возможно, в другое время Малфой остерёгся бы такого тона и стал обдумывать возможные варианты выйти невредимым из гостиной, но сейчас он просто наблюдал. Отчасти Люциус полагался на запрет, наложенный Салазаром. Хотя любые запреты можно обойти. Скажем, Малфоя надо немного поучить, чтобы не совершал ошибок впредь. Это ведь на благо? Разумеется, на благо. А уроком может быть и Круцио, наложенное.. скажем, одним из сподвижников. Чтобы новые знания лучше запоминались.

- Я хочу уточнить для себя кое-какие особенности того рода магии, которым ты владеешь, - Тёмный Лорд, наконец, озвучил причину вызова. – Например, о ментальных связях между магами. Установленными искусственно – или возникающими… без воли тех, кого они соединяют.

- Расскажу всё, что знаю сам, мой Лорд, - Люциус слегка поклонился собеседнику. – Связь может быть установлена между двумя сильными ментальными магами по обоюдному согласию. Тогда это может стать весьма удобным способом общения на большом расстоянии, с передачей видимых одним из вступивших в контакт образов. Вмешательство в сознание может быть, разумеется, и навязанным. Как по вашему приказу я правил логику поведения Корнелиуса Фаджа. В этом случае контакт…

Лорд прервал Люциуса нетерпеливым жестом.

- Ты окажешь мне одну услугу, Малфой. О которой никто не узнает. И ты не вздумаешь причинить своему господину вред.

- Несомненно, мой Лорд. При оказании вам услуги я ничем не наврежу вам. Клянусь, - Люциус протянул Лорду руку для скрепления клятвы. Не нерушимый обет, конечно… но всё же обряд. А палочки, как считается, у Малфоя нет. – Как и в любое другое время, мой повелитель.

А вот в этом Люциус уже не клялся.

- Я хочу, чтобы ты проверил, какая связь существует между мной и тем проклятым мальчишкой. Я сам установил её несколько лет назад и полагал, что оборвал за отсутствием необходимости. Однако некоторые… явления… позволили мне в этом усомниться.

- Слушаюсь, мой Лорд. Позвольте…

Люциус поднялся и подошел вплотную к креслу Тёмного Лорда. Тот страшно не любил, когда кто-либо возвышался над ним хотя бы зрительно, но на сей раз не обратил никакого внимания. Интересно, неужели Лорд действительно чем-то так… напуган? Малфой выставил руки перед собой открытыми ладонями в сторону Лорда. Прежде всего, он ощутил исходящую от последнего энергию. Избыток тёмной магии ощущался очень сильно, как и всегда в присутствии Лорда. Люциус прикрыл глаза и стал искать какие-либо следы ментальной связи. Да, несомненно, она есть. Причём впечатление такое, что создана очень давно, никак не ко времени той бессмысленной операции с пророчеством. Однако точнее понять, что это – Люциус не мог.

- Мой Лорд, вы не разрушили связь до конца. Позвольте мне прибегнуть к помощи духов, чтобы понять лучше ее природу.

- О, так способность брать их в помощь вернулась к тебе? – тон вопроса являлся смесью насмешки – но и несомненного интереса. - Что ж, выполняй. Сколько времени тебе понадобится на ритуал? Без палочки? - последнее слово Лорд произнес с нажимом.

- Совсем немного, мой Лорд. Прошу вас, подождите несколько минут.

Люциус поднялся к себе в кабинет и вызвал Аларума из шкатулки. Чтобы не тратить время на рассказ, он просто предложил духу просмотреть воспоминания о недавнем разговоре.

- Аларум, учти. Я хочу, чтобы ты не только проследил, насколько прочна ментальная связь Тёмного Лорда и Поттера, но и нашёл как можно больше информации о ней. – сказал Малфой, как только просмотр воспоминаний был окончен. - А так же о том, какие видения они ненамеренно посылали друг другу.

Дух тряхнул золотистыми волосами и задумался.

- Когда я смогу доложить тебе об этом, Люциус? Вероятно, информация нужна будет сразу же, а при том, кого ты называешь своим Лордом, я не смогу тебе рассказать. Если только…

- Если только? Продолжай.

- Если только я не замедлю ход времени для Лорда и не буду рассказывать тебе обо всём в процессе.

Малфой усмехнулся, представив себе эту картину. Застывший в неподвижности Тёмный Лорд и они с духом, беседующие на тему его памяти, мыслей… Прелестно. Риддл был бы в бешенстве. Хуже того – в ужасе. Но… он ведь об этом не узнает, разумеется. Руководителя надо беречь и не доводить до таких стрессов.

Естественно, предложение Аларума Люциус одобрил. Примерно через полчаса астрономического времени они переместились из поместья в замок Салазара. Аларум жаловался на слишком сильный магический фон, но Люциус было совершенно уверен, что это место наиболее безопасно для разговоров. Разумеется, если дух не забудет предупредить о возможном появлении Лорда.

Малфой испытывал нервное возбуждение и подъем сил. Он понимал, что его состояние близко к лихорадочному и он может принять слишком резкие и скоропалительные решения, но этот прилив энергии определенно был лучше той мертвящей апатии, в которую он впал после Азкабана. Меряя шагами расстояние от стены до окна, он отчасти рассуждал вслух, отчасти вёл диалог с духом, расположившимся со свойственным ему нахальством на краю стола.

- Итак, что Лорд, что Поттер передают друг другу в видениях фрагменты окружающей их действительности совершенно спонтанно. Потому Поттер в течение этих лет был в курсе некоторых дел организации. Три года назад Лорд способствовал упрочнению этой связи, посылая школьнику ложные видения. Но сам канал существует больше десятка лет. Может быть, так связаны убийца и несостоявшаяся жертва?.. – Люциус развернулся на каблуках и встретился взглядом с Аларумом, меланхолично полировавшим роскошный аметист в массивном серебряном перстне. Дух был весьма неравнодушен к украшениям и не изменял своему любимому цвету.

- В той попытке сильного мага убить младенца много странного. Настолько, что это событие очень любопытно мне. Если это не будет противоречить твоим планам, то я попрошу тебя разрешить мне заняться расследованием. Как-то не складываются у меня знания о мощи Лорда и о природе магии вашего мира в одну мозаику с тем фактом, что ребенок пережил заклятье, а маг едва не погиб. – Аларум приостановился и подождал, пока Люциус согласно кивнул. – Но несомненно, это имеет отношение к их связи. Кстати, ты не упомянул, каким образом Лорд тогда выжил и вернулся? - зелёные глаза духа сощурились. Он сосредоточенно наблюдал за Малфоем.

Ответить Люциус не имел права, Лорд лишил его возможности рассказывать о хоркруксах. Но Аларум не стал бы спрашивать столь заинтересованно, если бы не догадался отчасти сам.

- Нет ли у тебя предположений на этот счёт? – отозвался Малфой, одаривая духа не менее пристальным взглядом и усаживаясь в кресло.

- Мои знания не безграничны, но достаточно обширны, Люциус. Однако, мне известен лишь один способ, весьма подходящий под то, что случилось с тем, кто был некогда Томом Риддлом. Есть очень стра-а-а-ашное колдовство. Маг может расщепить свою душу на части, - произнес Аларум, завывая, и расхохотался. Люциусу, однако, пока было не до веселья. И дух поспешил продолжить серьезно. – Так сказали бы в одной из ваших детских страшилок. Мне непросто сформулировать эти идеи в категориях и понятиях твоего мира. Но я попробую изложить близко по смыслу. Ту субстанцию, которая представляет суть каждого человека, тот сгусток энергии, который привязан к телу на время одного жизненного срока – можно перераспределить. Энергии – душе человека - нужны связующие компоненты, чтобы она не стала частью общемировой энергии, слиться с которой и тем самым достичь единения с наивысшей формой, она, разумеется, стремится. Таким компонентом является человеческое тело. С его физической гибелью душа станет свободной и либо превратится в часть целого – либо возродится снова в другом мире. Может быть, обменявшись частью компонентов с другими душами –или оставшись неизменной. Всё зависит от того, насколько прочны связи между составляющими этого энергетического сгустка и насколько, скажем так, они стремятся остаться соединенными между собой.

Том Риддл очень боялся и боится смерти своего физического тела. Этот его старый страх я уловил уже давно. И, судя по его исчезновению и возвращению, а так же образам, мелькнувшим в его памяти, он завязал фрагменты своей души не на бренном теле – а на неких артефактах. Такие предметы у вас зовут хоркруксами.

… Лорд запретил рассказывать о хоркруксах, вернее, об одном из них, кому-либо. Но не подтверждать правильность рассказа, если Люциус его услышит от другого. Тёмный лорд просто не мог предположить, что такое возможно. Что ж, еще одна его ошибка.

- Я полагаю, ты прав, Аларум. И мне важно узнать у тебя ещё кое-что… - Люциус промедлил, обдумывая неожиданную мысль. – Шкатулка, с которой связаны вы с Леоной, это…?

- Да, Люциус. Это тоже разновидность хоркрукса, - Аларум был доволен, что успел угадать мысль Малфоя.

- Хорошо. Очень хорошо, - и Люциус рассмеялся.

….Ещё во время общего пира в Большом зале я обратил внимание, что за столами факультетов – в особенности, Гриффиндора и Хаффлпаффа, довольно много пустующих мест. Никакого секрета в этом не было: Министерство Магии всерьёз взялось за нечистокровных. В Хогвартс теперь не допускали тех, чьи семьи не могли получить Статуса Крови – документа, удостоверявшего, что в роду был хотя бы один волшебник.

С приходом Снейпа в качестве директора школьные порядки несколько изменились.

Обязанности старост теперь исполняли инспекционные дружины – подобные той, что возглавлял я во время правления Амбридж. Только теперь такие группы были организованы на каждом из факультетов, а слизеринской был дан приоритет надо всеми остальными. Возглавила её Пэнси Паркинсон – я отказался от назначения, рассудив, что мне и без этого хватит дел, и предпочтя состоять в дружине в качестве рядового члена. Так же к жизни вернулись и некоторые другие наработки Амбридж – например, запрет на незарегистрированные школьные организации.

В остальном жизнь Хогвартса шла своим чередом. Обычная сосредоточенность учебных часов, суета и шум перерывов, тренировки по квиддичу – в которые я, решив вспомнить прошлое, снова втянулся, какие-то мелкие интриги среди учеников и вечное противостояние факультетов, переживания из-за неудачных и счастливых романов, контрольных, оценок – и, разумеется, вестей из внешнего мира – всё, как всегда.

Хотя преподаватели грозились, что седьмой курс будет даже сложнее пятого, пока это не ощущалось. Изучение предметов и правда стало более углубленным, нежели раньше – но зато уменьшилось их количество. Собственно, теперь каждый изучал лишь то, что соответствовало выбранной им специализации.

Я, наконец-то, исполнил то, что было невозможно при Дамблдоре – пошёл на открытую в Хогвартсе кафедру Тёмных искусств. Учиться там было легко и в то же время интересно – возглавлял её лично мой крёстный.

К своему удивлению, в школе я почувствовал себя более чем вольготно. Причём это касалось не только того, что особым разрешением директора мне было позволено посещать занятия в том объёме и с той периодичностью, какую я находил допустимой на текущий момент, а так же отлучаться из Хогвартса в любое желаемое время и на любой срок.

Ещё по дороге в школу я думал о том, как буду существовать среди людей, большая часть которых так или иначе симпатизировала Дамблдору, ну или во всяком случае, принимала его порядки, и кто воспринял с ужасом смерть директора несколько месяцев назад. Можно было ожидать много – от восхищения друзей до открытой ненависти врагов. На деле же меня по большей части просто сторонились и первые, и вторые – что меня неожиданно вполне устроило. Несколько выпадов со стороны гриффиндорцев, впрочем, было – но их моментально пресекла вмешавшаяся инспекционная дружина. Получив строгие наказания – а их теперь определял Амикус Кэрроу при одобрении Снейпа, так что можно было представить конкретное воплощение этих взысканий, красно-жёлтые закрыли рты и надолго замолчали, а от ненавидящих взглядов, бросаемых на меня в коридорах, моя жизнь не становилась хуже.

Тем временем, мне приходилось исполнять приказание Лорда. И вот тут-то оказалось, что я весьма рано порадовался образовавшейся изоляции – когда все без исключения замолкают при твоем приближении и переходят на безобидные темы, довольно сложно быть в курсе всех подпольных течений, происходящих в окружающем пространстве.

Что ж – когда нет возможности действовать своими руками, никто не запрещает использовать чужие. Я выбрал нескольких людей, которые поддерживали наиболее тесный контакт с другими факультетами, и вообще славились своей общительностью – и стал пытаться договариваться с ними. Пэнси в этом плане была менее полезным человеком – её репутация была лишь немногим лучше моей собственной, но тем не менее как раз она всеми силами набивалась мне помогать. Возможно, движимая любопытством.

Как-то, застав меня, сидящего в глубокой задумчивости в одиночестве в слизеринской гостиной, она стала просить меня показать метку. В конце концов, сдавшись, я закатал рукав. И ровно в этот момент появился Блейз Забини.

- Значит, ты всё-таки Пожиратель Смерти, - как-то странно сказал он, обходя меня со спины.

- Ты ожидал иного? – я пожал плечами, с досадой дёргая закатанный рукав. – Сам-то ты на чьей стороне, а, Блейз?

- На своей собственной, - заявил тот. – Конечно, мы с матушкой поддерживаем идею Чистой Крови – но рисковать своей головой, как это делаете вы в… Круге Огня, я верно называю?

- Совершенно верно, - оскалился я. – Что делаем мы для Чистой Крови, я понимаю. А в чём выражается твоя поддержка?

Паркинсон дёрнулась – словно пытаясь встать между нами – но не рискнула вмешаться.

Блейз довольно гаденько рассмеялся.

- Как знать, как знать. Уничтожь всех, чьё происхождение неидеально – кто останется жить в магическом мире? Ты, я да Паркинсон? Не лучше ли способствовать тому, чтобы становилось больше магов в первом поколении, не находишь?

Мои глаза непроизвольно сузились от злости.

- Ах вот ты на что намекаешь.

- Именно, Драко. И не намекаю, а говорю напрямую. Так что… подумай-ка ты сам, на чьей стороне лучше находиться. Пэнси, кстати, в субботу мы идём в Хогсмид – только слизеринцы. Мне будет очень приятно, если ты составишь мне компанию.

- Блейз, - Пэнси с опаской посмотрела на меня. – Я…. Пожалуй… не пойду в Хогсмид. Мне надо…. Написать эссе для профессора Слагхорна.

Забини разочарованно вздохнул.

- Что ж. Жаль.

Он развернулся на каблуках, и медленно прошествовал к выходу. Я почувствовал резкий приступ отвращения.

- Зря ты отказалась, - заявил я Паркинсон. – С Забини лучше сохранять хорошие отношения. Вдруг он и правда скоро станет единолично решать, кому быть магом, а кому нет?

- Что ты такое говоришь….

Я усмехнулся.

- Драко… - Паркинсон неуверенно переминалась с ноги на ногу. – А ты не хочешь прогуляться со мной в Хогсмид в выходные? Ты неважно выглядишь…. Думаю, тебе стоит развеяться.

- А как же эссе? – улыбнулся я. – Спасибо за предложение. Но, думаю, не стоит.

Пэнси вздохнула и опустила глаза.

На следующий день мне предстоял доклад Лорду. Ничего особенно ценного я сообщить ему не мог, сочинять что-то было бесполезно, поэтому я просто прогнал от себя мысли об этой не очень приятной, но и не то, чтобы безумно тяжёлой обязанности, и отправился на ночь гулять по звёздной дороге.

Довольно быстро я решил заглянуть в один из миров. Он привлек моё внимание необычностью, так как состоял, кажется, только из воздуха и камня. Первое впечатление не обмануло. Скалы и их осколки, причудливые нагромождения булыжников вперемешку с явно благородными породами – во всём этом я неожиданно для себя нашёл определённую завораживающую красоту. Кроме того – мир не был мёртвым. Как бы это ни звучало – но окружающие камни жили. Они дышали, чувствовали, общались между собой – я скорее ощущал, чем слышал их голоса, сливающиеся в постоянный шум, который, впрочем, был довольно приятен.

Едва ли когда-нибудь мне доводилось наблюдать подобную красоту камней – разве что в искусных творениях ювелиров, и то – в гораздо меньшем количестве.

Я присел на ближайший камень, скользя рассеянным взглядом по тому, что меня окружало. Мир, время которого текло в тысячи раз медленнее, чем человеческое, умиротворял своим размеренным величием.

Я просто сидел и наслаждался покоем, когда почувствовал, что в окружающем пространстве что-то изменилось.

Ощущение было знакомым. Поэтому я приветствовал гостей, даже не потрудившись оглянуться.

- Доброго дня и тебе, - Джарет легко запрыгнул на камень, устроившись рядом со мной. Казуки не соизволил обратить на меня внимание: он вскарабкался на скалу, и стал что-то выцарапывать из крохотного отверстия в ней.

- Что ему там понадобилось? – лениво поинтересовался я.

- Нашёл какой-нибудь красивый камешек, - равнодушно отозвался Джарет. – Иногда я ему завидую. Ему не надо искать своё отражение, чтобы взаимодействовать с чужим миром….

- Что-то ты неважно выглядишь, - заметил я, искоса глядя на странника.

Джарет мотнул головой, откидывая растрепавшиеся локоны.

- Некоторые отражения способны доставить головную боль. Помнишь ту девицу в фиолетовом платье, из мира с лесной тенью, откуда я тебя вытащил?

Я кивнул.

- В жизни не встречал более упрямого отражения, - пожаловался странник. – Она меня не слышит – а главное, не желает слышать. Закрывается так, словно я комар, свистящий над ухом и мешающий ей спокойно спать.

- Может, так оно и есть? – саркастически заметил я. – В конце концов, зачем она тебе сдалась? Найди более разумное отражение.

- Это – дело принципа, - Джарет многозначительно поднял палец. – Если мне в голову пришла какая-то идея, я должен её осуществить.

- Пустое упрямство, - я пожал плечами.

Золотистые глаза пристально смотрели на меня.

- Не сказал бы, что и ты сегодня в прекрасном расположении духа. Что-то так же не складывается?

- Это из-за моего мира, - отмахнулся я.

- Понимаю…. Странный у тебя мир, к слову сказать.

- То есть? Ты был там?

- Там был Казуки, - вздохнул Джарет. – В том и странность – когда я пытаюсь войти в твой мир, я как будто теряю себя… похоже на обморок. Честно говоря, я попробовал пока лишь однажды – и оставил эту затею. Сначала решу уже стоящую передо мной задачу, потом буду разбираться с новой.

- Действительно, странно, - согласился я.

Некоторое время мы провели в молчании. Наконец, Джарет не выдержал:

- Послушай, так мы с тобой тут совсем уснем. Ну и мир ты выбрал – серость да неподвижность. Только камням и хорошо. Предлагаю развлечься.

- Каким образом?

- Погулять по более интересным мирам. Пошли, - он схватил меня за руку и заставил подняться вслед за ним.

- Ладно, - согласился я. – Показывай свои интересные миры.

- Казуки! – крикнул Джарет фамильяру. Тот оглянулся, схватил что-то, добытое из скалы, и сунул в карман, а затем в мгновение ока скатился по склону и вскарабкался на плечо страннику.

..Мир, в который мы переместились, мгновенно ослепил ярким светом и весёлыми красками. Здесь тоже были скалы – блестящие и чёрные, торчащие посреди моря, служащие препятствием для волн прибоя, которые разбивались о них, превращаясь в белоснежную пену. Море, искрящееся под сияющим солнцем, было непередаваемо ярко-бирюзовым, таким, что от него с трудом можно было отвести взгляд.

Мы оказались прямо над водой, неподалёку от берега – а там, среди зелени и белоснежных камней рукотворной кладки, струился водопад. Это был самый странный водопад из виденных мной: прямо под ним стоял особняк из белого камня, с огромной открытой верандой. Струи водопада сбегали по крыше дома, однако же, не попадая на веранду. Выход из особняка так же не заливала вода – ступени, спускавшиеся от дверей, переходили в каменную же дорожку, а она выводила на берег моря.

- Нравится? – Джарет явно был доволен собой и своим выбором.

- Бесподобно, - был вынужден признаться я. – А я смотрю, у тебя страсть к водным просторам.

- Есть такое дело, - признался странник. – Вода чем-то напоминает мне меня самого в своих постоянстве сути и непостоянности формы….

Казуки хмыкнул. Я тоже – яркий мир уже улучшил моё настроение, за компанию прогнав начисто желание разводить философию.

На веранде особняка показались две фигурки – хозяева вышли любоваться на море.

- Давай кататься на волнах, - предложил Джарет.

- Это как? – засомневался я. – Мы вроде как ни с чем сейчас не можем взаимодействовать….

- А ты меньше задумывайся, - подмигнул мне странник, и прыгнул вниз – как будто соскочив с той невидимой опоры, на которой мы стояли до этого момента.

Он действительно оказался в волне. Она поднялась, и он скатился по ней, в какой-то момент оказавшись на следующей.

Мы с Казуки переглянулись. Фамильяр явно не горел желанием следовать примеру Джарета.

А странник, тем временем, забрался на очередную волну, встав на её гребень. Она поднесла его прямо к нам – и в последний момент он схватил меня в охапку и уволок вместе с собой в воду.

Я едва успел набрать в лёгкие побольше воздуха, когда волна накрыла нас с головой. Из-за Джарета я не мог выплыть, а он веселился, утаскивая меня всё глубже и глубже, пока я не начал задыхаться. Не выдержав, я судорожно вдохнул – понимая, что сейчас захлебнусь…. Однако ничего страшного не произошло.

- Что ты творишь?! – возмущенно воскликнул я, и уже даже не удивился, что вода нисколько не помешала распространяться звуку моего голоса.

- А что такого? – Джарет, наконец, отцепился от меня и засмеялся. – Боишься утонуть? Вряд ли у тебя это получится!

Вдоволь наигравшись в волнах, мы, наконец, выбрались на берег и устроились у края водопада, в тени деревьев.

- А теперь объясни, как это у нас получается, - потребовал я, трогая рукав своей совершенно сухой после «купания» рубашки.

- Примерно так же, как разные чудеса получаются во сне, - улыбнулся странник. – В этом мире сейчас находится только наше сознание. Так что – ощущения и движение есть, а настоящего взаимодействия ни с чем- нет.

- Ммм, - протянул я. – Значит, можно залезть на морское дно, и рассмотреть всё, что там есть, вот просто так?

- Можно, - кивнул Джарет. – И вообще – куда угодно….

…В последующие ночи Джарет таскал меня за собой по множеству миров. Выбирал он их, судя по всему, руководствуясь исключительно чувством эстетики – мы раз за разом оказывались в безумно красивых местах, как правило, немноголюдных и нерукотворных. Иногда, впрочем, у странника было настроение и на визиты в особо красивые города – но гораздо реже. Чего только не насмотрелся я за время этих прогулок! А Джарет лишь посмеивался, и продолжал меня развлекать, выбирая лишь те миры, которые были способны доставить нам удовольствие.

…С золотоглазым странником и его ушастым фамильяром было легко. Неожиданно для себя я почувствовал, что меня просто тянет к ним – без какой-либо на то очевидной причины. Рядом с ними было… тепло, и это новое, неожиданное для меня ощущение вдруг обернулось удовольствием. Странно было ощущать расположенность к себе созданий, не связанных со мной родственными узами, или интересом получения материальной выгоды, существующую просто так, без всяких обоснований или оговорок. И ещё удивительнее было возникающее во мне ответное чувство.

Позже, обдумывая ситуацию, я пришёл к выводу, что слишком долго испытывал холод – настолько, что даже моей равнодушной и стремящейся к одиночеству сущности стало катастрофически не хватать тепла. Джарет и Казуки согревали – и я позволил им обоим стать для меня близкими друзьями. Если не считать, опять же, родных и учителя Салазара – такие отношения появились в моей взрослой жизни впервые.

Джарет немного расспрашивал меня о делах повседневных, но никогда не настаивал, если видел, что я не настроен распространяться о них. Зато о себе рассказывал с удовольствием.

Так я узнал, что мой неожиданный друг происходит из довольно странного мира, где ничто не имеет постоянной формы. По сути дела, каждый его обитатель творит для себя желаемую реальность, видоизменяя себя самого и то, что его окружает. Она соприкасается с творениями других жителей – и дальше всё зависит от личной силы её создателя.

Таким образом, сам Джарет, по сути своей, не был ни юношей, ни девушкой, ни человеком вообще, не имел постоянного имени – только, пожалуй, характер. На вопрос о происхождении имени Джарет он ответил, что оно досталось ему от одного из прошлых воплощений, связанного с дорогими воспоминаниями. Но наряду с этим у него было ещё несколько любимых имён и внешних обликов – так же наследие прожитого.

С фамильяром Казуки Джарет связался случайно, пересёкшись с духом в одном из путешествий. И с тех пор маленький демон следовал за странником неотступно – помогая ему по мере сил только за то, чтобы его вовремя чесали за ухом и не мешали развлекаться со всем, что привлекало его внимание, будь то люди, животные или же предметы. Джарет соглашался на это с лёгкостью – он и сам, по его собственному признанию, был большим любителем провокаций и экспериментов, и кроме того, боялся тесных привязанностей и старался их избегать, сделав исключение для Казуки.

Сколько лет было Джарету, сказать было трудно. Сам он говорил, что по меркам странников ещё юн – при этом за его плечами уже было как минимум несколько жизней в телах отражений. Впрочем, на границе миров время вовсе не имело никакого значения.

Разумеется, кроме всего прочего, я пытался выяснить у Джарета и про помянутое им на заре нашего знакомства Обьединение. Но собственно, все попытки узнать что-то новое сводились к тому, что странник ограничивался неопределённым: «Однажды увидишь своими глазами» - и переводил разговор на другую тему.

Джарет умело растравил моё любопытство. Вдобавок, я сам всё чаще и чаще задумывался о том, что хорошо бы узнать больше о странниках, и том, с чем я могу столкнуться во время путешествия по мирам. Я наблюдал за Джаретом: он иногда вытворял умопомрачительные вещи: на расстоянии безошибочно определял интересные миры, заходил в них, запросто сливался со своими отражениями – а мне оставалось быть лишь молчаливым наблюдателем и завидовать его приключениям уже в качестве жителя другой реальности, а не бесплотного духа.

И однажды я не выдержал и попросил странника, успевшего за это время добиться того, чтобы я назвал его другом, помочь мне попасть в Объединение.

- Значит, ты всё же решился, - Джарет резко посерьёзнел. Я слегка прикрыл глаза в знак согласия. Не дождавшись моего ответа, странник продолжил: - Хорошо. Тогда я отведу тебя к Саттену.

- К Саттену? – переспросил я. – Кто это?

- Едва ли я смогу дать тебе исчерпывающий ответ, - странно усмехнулся Джарет. – В Объединении нет чёткой структуры – все странники равны, и авторитет каждого из нас зависит только от опыта, ума и заслуг. Саттен это тот, к кому прислушиваются все. Можешь считать его первым из странников. Остальное увидишь сам…быть может.

- Интригуешь.

- Смею уверить, ты будешь ещё более заинтригован. Идём?

- Куда?

- Сейчас увидишь. Запоминай мои действия, тебе пригодится. – Джарет посадил фамильяра себе на плечо и взял меня за руку. – Готов?

Я кивнул.

- Абаллонэ, впусти, - просто сказал странник.

Всё вокруг мгновенно изменилось. Поднялись стены коридора, прозрачные, будто хрусталь, а за ними кружились звёзды миров.

Коридор тянулся за нами и впереди нас, насколько хватало зрения. Вдалеке я увидел человеческие фигурки, рядом с нами же никого не было.

- Идём, - сказал Джарет.

На деле коридор оказался не таким уж длинным. Мы довольно быстро достигли поворота – именно около него стояли люди….или, вернее сказать, странники. Четверо.

- Доброго времени, - поприветствовал их Джарет.

- И тебе доброго времени, - откликнулись первые трое. Последний же, старший из всех, высокий красивый мужчина с острыми чертами лица и жёлтыми глазами, в которых было что-то волчье, медлил, оценивающе глядя то на меня, то на Джарета.

- Что-то не так, Цекат? – с явной неприязнью спросил у него мой спутник.

- Странников становится слишком много, - тихо произнёс Цекат, остановив наконец взгляд на Джарете. – Я ведь верно понял твой визит в сопровождении этого незнакомца?

- Его имя Драко, - с нажимом произнёс Джарет. – А от того, что Саттен перестанет брать новых учеников, количество странников не уменьшится.

- Зато, возможно, улучшится качество, - коротко пожав плечами, ухмыльнулся Цекат.

- Идём, Драко, - Джарет отвернулся от него, а я ещё некоторое время чувствовал острый взгляд волчьих глаз в спину.

- Кто это был? – поинтересовался я у друга.

- Результат неудачного обучения, - съязвил тот. – Если кому-то и стоило ограничить доступ в Объединение, так это ему. Никогда не прощу ему…

- Что? – заинтересовался я, но Джарет мотнул головой:

- Хватит о нём. Мы пришли.

Всё в этом дворце, замке, или просто некоем не имеющем чёткого названия месте состояло из хрусталя – или, опять же, его подобия, но обладало одним любопытным свойством: сквозь стены и двери были видны чернота междумирья и звёзды-миры, но то, что находилось за ними на самом деле, разглядеть было невозможно.

Джарет велел мне ждать, и скрылся за одной из дверей. Появился он через несколько минут.

- Тебя ждут. А я останусь пока здесь.

- Хорошо.

За дверью скрывалась просторная комната – и сама она, и всё, что в ней находилось, было так же хрустальным. На одном из кресел, которому скорее бы подошло название трон, сидел человек, одетый во всё белоснежное. Высокие сапоги, расшитый серебром камзол, струящийся шёлковый плащ, ниспадающий с его плеч – всё это даже слегка светилось, как и молочно-белые локоны роскошных волос, судя по всему, достающих ему примерно до колен. Только на груди странника горел кроваво-красный камень в серебряной оправе. Я посмотрел в глаза хозяина комнаты – необычного, серо-сиреневого цвета, с одной стороны, глубокие, с другой – не позволяющие проникнуть в те тайны, что скрывались за ними. Этот взгляд одновременно пугал и завораживал. От всего облика странника веяло огромной силой, несомненно – магической, уж это-то я ощущал наверняка. Перед ней хотелось склониться, но что-то при этом мне подсказывало, что в нынешней ситуации не следовало забывать извечный совет отца – «Выше голову».

- Моё имя Саттен, - произнес странник. В его голосе неожиданно послышалось ласковое покровительство. – Твоё мне известно, Драко. Не беспокойся ни о чём. Присаживайся.

Я послушался, и опустился на диван рядом с ним. «Хрусталь» этой поверхности неожиданно оказался мягким и уютным.

- Ты хочешь учиться тому, что должен знать и уметь странник, - сказал Саттен.

- Именно так, - я чуть склонил голову в знак согласия.

- Объединение принимает всех приходящих в него. Джарет сказал, что ты ученик Салазара?

- Да. Насколько я знаю, он не входил в Объединение.

- Это правда, - согласился Саттен. – К великому моему сожалению. Твой учитель превосходит большинство странников. Я не встречал ещё никого, кто смог бы с нуля достичь всего, чего достиг он, только своими силами. Я удивлен, однако, что ты не следуешь его примеру – хотя и считаю, что оставаться одиночкой неразумно и опасно. Слишком велик риск совершения ошибки – даже для очень сильной сущности.

- У меня нет выбора, - честно признался я. – Салазар покинул меня. Не по своей воле, но суть от этого не меняется.

- Я не стану выяснять и разбираться, почему ты сделал именно такой выбор, - Саттен чуть заметно улыбнулся. – Гораздо важнее в нынешней ситуации мне знать, чему успел научить тебя Салазар – чтобы знать, как продолжать твоё обучение.

- Я могу попытаться рассказать,- предложил я. – Или вы предпочтёте устроить мне экзамен?

- Не то и не другое, - ответил странник. – Я сам увижу всё, что меня интересует – если ты позволишь мне смотреть.

- Что вы имеете ввиду? – насторожился я. – Что я должен делать?

- Мне нужны твои воспоминания. От тебя мне нужно лишь согласие, и готовность впустить меня в своё сознание. Ненадолго.

- И вы обещаете, что будете смотреть только то, что связано с моими умениями странника? – усмехнулся я.

- Не стану лгать, - спокойно ответил Саттен. – Я действительно узнаю о тебе многое. Но, по сути, что можешь поведать ты, кроме своей жизни в том мире, откуда ты пришёл? Это знание не даст мне ровным счётом ничего. Я слишком мало связан с каким бы то ни было миром.

- А с вашим изначальным? – лукаво заметил я, найдя слабое место в логике речи Саттена.

Он покачал головой.

- Для каждого странника есть определённая грань, после которой человечность его сущности – та, которая нуждается в существовании в этом самом изначальном мире, перестаёт играть какую-либо значимую роль. Мною эта грань пройдена очень давно. Я не нуждаюсь в том, чтобы сколько-нибудь времени проводить в мирах не по делам Объединения.

Я задумался. Что ж, этого следовало ожидать – глава странников хотел быть уверен в тех, кто его окружает. И, вдобавок, поставить их всех в зависимость от себя было вполне понятным стремлением. С другой стороны…. О реальности странников я действительно не знал ровным счётом ничего. А что из моей жизни можно было бы использовать против меня, находясь вне интересов моего мира, представить было сложно. Разве что мой характер, ниточки, за которые можно дёргать, чтобы управлять мной….. правда, что-то мне подсказывало, что всё это Саттен и так найдёт без особенного труда. Вопрос стоял в том, облегчать ему эту задачу, или нет.

- Хорошо, - решился я. – Я соглашусь. Но при одном условии.

- Каком же? – Саттен изящно расправил кружевные манжеты.

- Если я пойму, что вы заглянули во что-то, что я считаю слишком личным, и к тому же, не относящемся к поводу нашей сегодняшней встречи, я закрою для вас сознание. А вы, как только почувствуете моё сопротивление, позволите мне это сделать. Есть у вас какой-нибудь способ закрепить этот договор? Что-нибудь вроде Нерушимого Обета – за несоблюдение которого принесший его карается мгновенной смертью.

- Нет, Драко, - улыбнулся Саттен. – Вам придётся положиться лишь на моё слово. Но если я не сдержу его – вы ведь сможете отказаться от участия в делах Объединения.

- Но так или иначе, вашим врагом мне после этого быть будет опасно.

- А вы уже собрались им стать?

Саттен поднял руки, обе ладонями вверх.

- Если вы всё же решились, наклоните голову, Драко.

Я послушался. Пальцы Саттена коснулись моих висков приятной прохладой. Тело мгновенно наполнило сладкое ощущение, которое охватывает за краткое мгновение до погружения в долгожданный сон – но на самом деле я не заснул. Я почувствовал слабое, едва заметное прикосновение к своему сознанию – не настойчивее, чем случайный взмах крыла бабочки. Перед мысленным взором одна за другой поплыли картины моей жизни, тоже напоминавшие видения сна – лёгкие, не затягивающие, похожие на закружившиеся в летнем ветре лепестки отцветающей вишни.

«Берегите руку, юноша»

Я вздрогнул от звука этого голоса и поднял глаза на сидящего передо мной – и мгновенно утонул в синеве бесконечно глубокого взгляда. Глубоко вдохнул дым яблочного табака, вьющийся в воздухе. Дыхание перехватило. Не от дыма, нет – от внезапной радости.

- Помогли ли вам мои записи, Драко? – Салазар взмахнул палочкой, приказав чайнику разлить по чашкам ароматный жасминовый напиток. В комнате не горел камин, окна были распахнуты, и за ними щебетали весенние птицы.

Ко мне вернулся дар речи. Я с увлечением принялся рассказывать обо всем, чему удалось мне научиться, что – применить в своей жизни…….о том, как я довёл до конца нашу с Салазаром задумку. О том, сколько раз в сражениях меня спасало умение останавливать заклятия. О путешествиях с Джаретом, о полётах на грани миров, о бесконечном поиске….

- Но где же вы были, учитель? Я никак не мог найти вас… - я почувствовал, что мои ресницы стали влажными, и удивился этому.

Салазар вдруг как-то неловко потянулся к пепельнице, и задел свою чашку. Горячий чай разлился на полированную поверхность столика, а затем стал капать на ковёр, лежащий на полу.

- Как жаль. У нас закончился чай, а я не успел его даже попробовать, - посетовал учитель. – Драко, вот как раз случай вам вспомнить одно из ваших умений. Не будете ли вы так любезны вернуть чай в мою чашку?

- Да, конечно, - я потянулся к палочке…. И обнаружил, что её нет в рукаве.

Салазар улыбался. Глаза его постепенно светлели, из тёмно-синих становясь сиреневыми.

- Нет, нет, не обычной магией. Всего лишь пара ушедших мгновений доставят мне удовольствие своим возвращением.

Я непонимающе смотрел на него.

- Что-то не так? – улыбка не сходила с его губ.

- Время нельзя возвращать назад, - тихо сказал я. – Вы ведь сами говорили мне.

- Вот как? Должно быть, я забыл, - теперь он вообще смеялся, всё меньше и меньше напоминая самого себя. – Но так же я забыл и причины, которые я вам называл. Напомните ли вы мне их?

- Я не знаю. Вы не объяснили мне.

…комната, щебетание птиц, табачный дым, послевкусие жасминового чая во рту растаяли. Улыбка Салазара вдруг оказалась улыбкой Саттена. Не насмешливой, как в моем видении – а обычной, тёплой и доброжелательной.

- Это всё? – неуверенно спросил я. Понемногу на меня накатывало обидное разочарование – какое бывает при пробуждении после сна, в котором сбылось что-то особенно желанное – и недоступное наяву….

- Да, всё, - мягко произнес Саттен. Я снова чувствовал огромную силу, исходящую от него – теперь она согревала и обволакивала, понемногу приглушая боль от нового расставания с Салазаром, пусть даже призрачным.

- Узнали ли вы всё, что хотели?

Странник медленно кивнул:

- Найти замену Салазару будет нелегко. Ты далеко не всё знаешь о системе миров и законах их существования – но этот пробел поможет заполнить любой, даже Джарет. Но тебе доступна и магия, которой обладают немногие… Я подумаю над этим. Я сообщу странникам – и ты сможешь обращаться за помощью к любому из Объединения. А я тем временем подумаю о том, кто сможет научить тебя всему остальному.

- Спасибо.

Саттен поднялся, давая понять, что разговор закончен. Я последовал его примеру. Он проводил меня до двери.

- До встречи, Саттен.

- До встречи, - отозвался он. – И – не забывай, Драко. К любому означает, что и ко мне тоже. Не бойся меня. Не бойся обращаться ко мне. Я не беру учеников – но я всегда помогу, если потребуется.

- Хорошо. Спасибо вам, - снова повторил я. Странник прикрыл глаза на мгновение, неуловимо напомнив Салазара.

Blog

Малфой-Мэнор. Лазурная Арка. Лето перед 7м курсом