Книга о боевом пути во второй чеченской кампании 84-го отдельного орденов Александра Невского и Красной Звезды разведывательного батальона 3-й Висленской мотострелковой дивизии.

Вид материалаКнига
9. Между жизнью и смертью
«А у самого — трещина в позвоночнике…»
Владимир Паков
Дмитрий Сергеев, пулемётчик разведдесантной роты
Николай Оксененко, старший водитель БРДМ разведдесантной роты
Из наградных листов
«Командир, не умирай!»
Дмитрий Сергеев
«Боялся, что Соловья не довезу живым…»
«Мне так жалко было эту тельняшку…»
Из наградных листов
«Четыре часа его резали…»
Елена Чиж, начальник медслужбы батальона, капитан
«Без Соловьёва рота сильно потеряла…»
«Я отвоевался…»
Геннадий Бернацкий, командир взвода, старший лейтенант
«Мы знали, на что шли…»
Из наградных листов
Подобный материал:
1   ...   45   46   47   48   49   50   51   52   ...   55

9. Между жизнью и смертью


Рано или поздно такие выходы на разведку должны были кончиться гибелью или ранением. У войскового разведчика вернуться домой из Чечни без царапины шансов практически не было.

«А у самого — трещина в позвоночнике…»


Елена Чиж, начальник медслужбы батальона, капитан:

— Числа шестого февраля мы поехали к Соловьёву с майором Паковым на «бэтээре», он должен был координировать действия группы. Тогда Паков зашёл: «Поехали, ты там нужна, с ребятами побудешь». Но мы не доехали… Налетели на фугас. Помню, как выехали на шоссе. Паков сидел справа от водителя, одна нога — вниз, другая на броне, я сидела сзади, ногами упиралась в башню. И — как подбросит машину! Паков кричит: «Лена! Позвоночник! Нога ничего не чувствует!». Водила вообще куда-то упал, я — перелетела внутри. Хотела уколоть Пакова промедолом — «Не надо!»

Когда мы его эвакуировали, у него была трещина позвоночника. Пришлось возвращаться в батальон — и машина ехала! Если бы мы были на БМП, то после подрыва с оторванной гусеницей — никуда, а у БТР столько колес — вот и доехали.

Приехали в батальон, переложили его на носилки. Паков отлежался в госпитале и вернулся: ну как же он батальон бросит! А у самого была трещина в позвоночнике…


Владимир Паков:

— Ничего, живые ходим, нормально. В госпитале пробыл меньше двух недель — сбежал, невозможно, такая тоска там.


Настал этот роковой день — 7 февраля 2000-го года — и для «Ромашки»…


Дмитрий Сергеев, пулемётчик разведдесантной роты:

— В тот день мы готовились в ночь в засаду, и Александр Соловьёв, взяв с собой небольшое количество народа и определив сигналы взаимодействия, отправился прокатиться по дороге на Самашки, чтобы понаблюдать тропы, по которым происходило сообщение между селом и лесом, чтобы в ночь их оседлать. Я остался наблюдать.


Николай Оксененко, старший водитель БРДМ разведдесантной роты:

— Утром старший лейтенант Соловьёв взял группу добровольцев. На мою машину сели Лебедь, Саня Серегин, Юра Курилов, Ромка-гранатомётчик, Гоша Кашигин, остальных не помню.

Не доезжая до комендатуры, остановились. Группа пошла в лес, а я ждал на трассе…


Из наградных листов:

… 7 февраля разведгруппа, которой командовал старший лейтенант Соловьёв Александр Михайлович, выполняла боевую задачу по ведению разведки в Самашкинском лесу с целью обнаружения и уничтожения баз, складов с оружием и опорных пунктов боевиков, прорвавшихся из г. Грозного.

Руководя разведгруппой численностью 7 человек, старший лейтенант Соловьёв незаметно по руслу реки Сунжа, к которой примыкал лес, выдвинулся в район ведения разведки. При подходе к квадрату 9224-8 на отметке 192,6 разведдозор столкнулся с отрядом боевиков численностью 25—30 человек, который продвигался предположительно к месту базирования. Завязался ожесточенный бой. Разведдозор под натиском противника начал отходить к основным силам разведгруппы. Старший лейтенант Соловьёв правильно оценил обстановку, принял решение на огневое поражение противника и уничтожение группы боевиков. Рассредоточив разведгруппу, заняв оборону, пропустив отходящий разведдозор. Дал команду на огневое поражение противника. Не ожидая такого сопротивления, боевики отошли, потеряв несколько человек ранеными и убитыми. После перегруппировки боевики вновь ринулись в атаку, пытаясь смять и уничтожить разведчиков. Во время ведения боя старший лейтенант Соловьёв заметил, что группа боевиков пытается обойти разведгруппу с фланга. Дав команду разведдозору на прикрытие флангов, сам продолжал умело руководить боем, не давая противнику атаковать. В ходе боя старший лейтенант Соловьёв получил тяжелое минно-взрывное ранение с переломом костей обеих ног, полным отрывом левой конечности и множественными осколочными ранениями лица с обширным дефектом…

«Командир, не умирай!»


Александр Соловьёв, командир взвода, старший лейтенант:

— Психологически я был готов, что могут ранить и убить. К смерти был готов. Ранения не боялся — ну, сделают «духи» пулей дырку в теле, врачи зашьют. Ну, оторвёт тебе кусок мяса, ну и что? Но не думал, что так может покалечить. На войне не боятся только дураки, это правильно. Почему многие гибли и калечились? Это когда пропадает чувство страха и осторожности. Просто надоедает бояться. Сначала спали вповалку, в обнимку с автоматом, патрон в патроннике. Никто без оружия и в туалете не оставался. С самого начала было постоянное состояние стресса, не просто, что ты пошёл на задание и там испугался. Нет, ты там испугался, пришёл в палатку, а стресс не проходит.

А тогда, когда взорвался фугас… Самого взрыва не помню. Слышу близкий топот, кто-то бежит, мелькнуло в голове: «Наши так бегать не будут». Хватаюсь за автомат — не работает, уже потом мне рассказали, что его разворотило. Автомат и принял на себя часть осколков. На мне ещё было два ряда металлических магазинов, они приняли такой удар осколков, что патроны вылезли наружу. Фугас был нашпигован гвоздями, подшипниками, гайками, всякой ерундой. Меня спасло, что на мне были металлические магазины и подствольные гранаты, а на рёбрах — ручные гранаты. На поясе был трофейный «духовский» пояс подрывника — там тротил, детонаторы, пластиковая взрывчатка, детонационные шнуры и как это все не сработало… Ног не чувствую, болевой шок, не чувствую вообще ничего. Несколько раз машинально левой рукой хватался за цевьё, но она как веревка обматывалась вокруг автомата. Чувствую — попаду в плен, успел подумать: разведчиков не отпускают живыми, поглумятся. Автомат не работает, опускаю его, достаю пистолет, он автоматический, даю пару очередей вправо — влево. Слышу: — «Держи пистолет, держи!», бросаю его, пытаюсь достать гранату. Слышу чьи-то крики, а речь не понимаю. Полная потеря ориентации: кто свои, кто чужие? Они борются со мной, не пойму кто, думаю — чеченцы. Пытаются скрутить, пистолет я выпустил, несколько рук меня держат. — «Держи руку, у него там граната!» В кармане штанов камуфляжа у меня была спрятана граната на случай плена. Только кольцо вырвать и всё, по крайней мере — мучиться не будешь. Руку засовываю в карман, но мне не дают её вытащить. — «Свои, дурак, свои, Саня!» — кто-то кричит в ухо. Я не понимаю ничего, в глазах кровавая пелена и темнота. Но понимаю, что меня не бьют, знают, что у меня там граната. — «Саня!» — на ухо. Значит, свои, кто-то живой остался.

Мозг пока работал. Слышал, словно откуда-то издалека, крики и выстрелы, но слов не понимал, так бывает, когда плохая радиосвязь. Кто-то схватил за ноги, я не сопротивляюсь, сил нет. Потом, чувствую, игла пошла в тело, вторая, прямо через одежду. Потом кто-то кричит в ухо: «Что делать? Командир, что нам дальше делать, куда уходить? «Духи» впереди, надо уходить!». Как-то ещё сумел сказать: «Стоять на месте! Вызывать артиллерию!» — «Артиллерии нет, радиста кончили!». Помню, что он был рядом со мной. — «Как вызывать? Куда вызывать?» Назвал по памяти квадрат, где мы находимся, и радиочастоту артиллерии. — «Куда деваться-то?». Нас было семь человек, заняли круговую оборону, раненых положили в круг. Две брони было километрах в полутора от нас. Это и спасло. Ребята вызвали артиллерию по тем радиочастотам, что я дал. Самоходки начали лупить. — «Саня, что делать? Куда идти? Командир не умирай, что делать-то нам?»

Потом я стал терять сознание. Очнулся — такая дикая боль! Как они меня вытаскивали, тащили — ничего не знаю.

Очнулся, понимаю: у меня ноги согнуты в обратную сторону. Потом уже понял, что когда меня грузили на броню, боец взял за сломанные ноги и, торопясь, согнул их в обратную сторону. Я тут первый раз заорал, а ничего не вижу! Слышал, как в ухо орали: — «Ты живой? Живой? Пошевели пальцем!». Я пошевелил. Часа 3—4 меня вытаскивали, тогда мне так показалось, с места подрыва. Привезли в медбат, сказали, что ещё бы пара минут и не спасли. Уже много позже ребята мне рассказывали, что когда меня привезли в медбат, я был почти черный. С такими ранениями в Великую Отечественную войну я бы не выжил.


Дмитрий Сергеев:

— Когда получили сигнал о помощи, дал команду вооружаться. Все кто был не на постах, похватали оружие и взобрались на БТР, проигнорировав приказ «Стоять!» присланного к нам нашего куратора. Но нашей помощи уже не потребовалось…

«Боялся, что Соловья не довезу живым…»


Николай Оксененко:

— Через какое-то время слышим — взрыв. Из леса Гоша Кашигин прибежал, кричит: «Поехали вытаскивать раненых!». Спрашиваю: «Куда ехать? Ориентировки не знаю!». — «Жми в лес, там раненых много!».

Развернуться негде, мешал деревянный забор. Ломанул я этот забор и — в лес. Подъезжаю туда, Петька из пулемёта строчит из стороны в сторону. Я вылез из машины, мне на плащ-палатке подали Саню Соловья. Положили его на броню, группа залезла, рядом на командирское сиденье сел раненый арткорректировщик, и мы поехали в расположение батальона.

До Урус-Мартана домчался за 30 минут, боялся, что Соловья не довезу живым. Приехали, Саню на носилки переложили, я и ещё парень его в палатку занесли. Медсестра ножницы принесла, чтоб ватные штаны и портупею разрезать. Потом Соловью укол сделали, и я ушёл.

«Мне так жалко было эту тельняшку…»


Александр Соловьёв:

— Не едем, а летим, неслись по снегу на БРДМ со скоростью километров 80 в час. Я ещё боялся, что меня ветром сдует. Нащупал за спиной какой-то болтик и за него держался. Кто-то кричит в ухо то и дело: «Ты живой? Пальцем пошевели!». Меня стянули жгутами, а лицо не перевязывали, оно всё в крови. Пена пошла изо рта. Крови — полный рот. Боялся, что своей кровью захлебнусь. Наконец, ребята меня на бок перевернули. Потом говорили, что вся броня БРДМ была красной от крови. И тут я потерял сознание.

Сняли с брони, в медицинскую палатку вызвали сапёров. Слышу — девчата рыдают, ну, думаю, если даже медсестры при виде меня рыдают, то, наверное, точно — всё… Пришёл хирург, всех из палатки выгнал: на мне гранаты развороченные, которые от удара взрываются, подствольники. Всё надо снимать, а как? Вызвали сапёров, они стали снимать гранаты. Я чувствую, что по мне идёт холодный нож, под штанами. Матом ругался: «Суки, суки, новая тельняшка, новая разгрузка…». Мне так было жалко эту тельняшку. А разгрузку мне спецы подарили за спасенных бойцов в Аргунском ущелье. А этот сапёр уже и ремень режет, который на мне с училища. Всю одежду на мне порезали в клочья, на столе лежал, как окровавленная капуста. Потом все это тряпьё унесли, а меня — на операцию…


Из наградных листов:

… Раненый старший лейтенант Соловьёв успел дать данные, по которым артогнём были уничтожены места забазирования боевиков. Разведчики, видя героизм командира, сосредоточившись, смелым и решительным броском отбросили наседавшего противника. Боевики были рассеяны и отошли вглубь леса, оставив на поле боя 12 человек убитыми.

…Рядовой Александр Матжиев, водитель разведдесантной роты, был в головном дозоре. Ранен. Прикрывал отход товарищей. Лично уничтожил 7 боевиков. Представлен к ордену Мужества.

…Рядовой Александр Стовбур, радиотелеграфист-разведчик разведдесантной роты и сержант Игорь Кашигин, разведчик-пулемётчик, когда командир группы был тяжело ранен, подползи к раненому командиру и вынесли его в безопасное место.

«Четыре часа его резали…»


Геннадий Бернацкий, командир взвода, старший лейтенант:

— В четыре часа прибежал Трофимов: «Раненые в Самашках! — «Кто?» — «Соловьёв!». Я сорвался в медбат, он через дорогу стоял. Прибежал — пацаны стоят, БРДМ вся в крови. — «Куда?» — «К Соловьёву!» — «Не ходи!». Выходит врач: «Нужна вторая группа, резус положительный!». — «У меня вторая, положительная! — кричу. Взяли у меня кровь. «Берите ещё! — «Нет, а то голова закружится…». — «Где он?» — «В операционной, туда нельзя! А кровь у второго возьмём». В операционную палатку нас не пускали, сидели рядом, пока шла операция. Четыре часа его резали. В вертушку Сашу отправили часов в девять вечера. Вынесли на носилках — весь замотан, бинт сплошной. Стал ему говорить: «Саня, Саня!» — не слышит. Я, Гагарин и Елена Ивановна Чиж отнесли его к вертушке…


Елена Чиж, начальник медслужбы батальона, капитан:

— Услышала, что Саню привезли, побежали с командиром и Гагариным в медбат. Прибежали — ещё шла операция. Ребята-хирурги — Сазонов, Коваль, Андросов, очень сильные были врачи, молодцы. Закончили операцию, вышли, сказали, что глаз они не спасут, руку не спасут. И вертушка сразу пришла. Мы его завернули в спальник и потащили на носилках в вертолёт, у него подключичка стояла, капельница.

«Без Соловьёва рота сильно потеряла…»


Антон Ширинский:

— После Самашкинского леса вернулись в Урус-Мартан. Когда ранили Соловьёва, меня в группе не было, оставался на базе.

Пару дней отдохнули и несколько групп пошли в горы, я даже не знаю куда. Я при переходе реки соскользнул с камня и по пояс упал в воду. Целый день ходил мокрый. К вечеру дошли до бронегруппы, там мне дали переодеться. Вернулись в часть, но после такого купания я сильно простыл.

Без Соловьёва рота сильно потеряла. Старший лейтенант Бернацкий мог вести на штурм, ему надо было в ДШБ воевать. В разведке лучше Соловьёва не было. В отпуске были Вихрев и Ерохин, уволился Кучинский. Это были самые опытные разведчики.

На следующий день нам сказали, что одна из рот ведёт бой. Нам объявили пятиминутную готовность, я подошёл к капитану Гагарину и сказал, что это будет мой последний выход. Так мы никуда и не пошли, и я написал рапорт об увольнении. Понял, что я своё отвоевал. Исчезло чувство опасности, появилось равнодушие ко всему. Если бы я не ушёл, то в ближайшем бою я бы и погиб. Я увольнялся с Димой Сергеевым, он, наоборот, после ранения стал бояться ходить в разведку. Но в последний момент Дима попросил у комбата отпуск. Не знаю, вернулся ли он обратно. 17 февраля я уехал из Чечни

«Я отвоевался…»


Дмитрий Сергеев, пулемётчик разведдесантной роты:

— Вскоре у меня начала идти носом кровь (с симптомами гипертонической болезни тогда я знаком не был), а самое главное — я начал боятся. Так жутко мне не было ни до, ни после. Попросился в отпуск. Несмотря на нехватку личного состава меня отпустили. Вернулся через 12 дней. Наши находились тогда под Комсомольским, и дело шло к выводу.

Сходил ещё на пару рейдов, хворь вернулась. Было стыдно, на меня надеялись, но делать было нечего, пошёл к командиру и честно сказал ему, что я отвоевался. Но никто меня этим не попрекнул, даже поблагодарили за службу.

Сейчас для меня всё в прошлом. Я давно «перековал мечи на орала» и работаю инженером в строительной компании. Но до сих пор считаю для себя честью то, что довелось воевать вместе с такими замечательными людьми.


А в батальоне боевая работа весь февраль не прекращалась ни на один день.


Геннадий Бернацкий, командир взвода, старший лейтенант:

— После ранения Соловьёва стал ходить вместо него командиром группы. Я единственный остался в батальоне из офицеров, командиров групп старого состава. Замом в моей группе был Сергей Шанин, старший сержант, хотя с высшим образованием и старший лейтенант. — «Я, — говорит, — лучше старшим сержантом похожу». Воевал он в Афгане, Таджикистане, в первой кампании в Чечне, награждён был Красной звездой и «За отвагу».


Ещё в начале января на пополнение в батальон вертолётом была переброшена очередная партия контрактников — 15 человек….

«Мы знали, на что шли…»


Сергей Шанин, зам. командира разведвзвода, старший сержант:

— Я как раз был в этой группе. Начальник строевой части батальона старший прапорщик Каминский посмотрел наши личные дела и по согласованию с командиром разведывательной десантной роты капитаном Гагариным меня направили на должность зам. командира взвода, поскольку я был сержантом и имел боевой опыт. Срочную служил в спецназе ВДВ в Афганистане, в 1988—89 годах. Вернулся после армии домой, я родом из Таджикистана, и там началась война. Повоевал полтора года. Потом переехал в Россию. В первую чеченскую кампанию воевал в разведке 166-й мотострелковой бригады.

Первое время в батальоне серьёзных заданий не было — сопровождали колонны…

Вскоре, после ранения старшего лейтенанта Соловьёва, принял группу. Офицеров в роте после ранения Соловьёва оставались всего двое — Гагарин, командир роты, и Бернацкий. Все в моей группе были контрактники, ребята в основном очень хорошо подготовленные. Мы знали, на что шли, знали свою работу. Случайных людей в роте было всего трое-четверо. Такие всегда сидели в палатках, на боевые их не брали. Следили за порядком, встречали группы, накрывали «поляну», кормили. Я даже имён их не знал — по кличкам: Биджо, Кизляр…


Скупые строчки документов дают представление о том, что довелось тогда испытать разведчикам…


Из наградных листов:

…7 февраля разведгруппа майора Бирюкова находилась в засаде в районе брода севернее н. п. Танги. На засаду вышла группа боевиков. Грамотно организовал бой, и группа боевиков была уничтожена без потерь с нашей стороны. Представлен к медали ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени с изображением мечей.

… Рядовой Александр Серегин, старший разведчик разведроты. 10 февраля разведгруппа выполняла задачу в Самашкинском лесу. Рядовой Серегин действовал в составе разведдозора. Одним из первых обнаружил засаду боевиков, подал сигнал группе и нанёс внезапный удар по боевикам, давая товарищам возможность рассредоточиться и занять оборону. В ходе боя уничтожил 3-х боевиков.

…Рядовой Дмитрий Воробьев, механик-радиотелеграфист взвода связи. 2—12 февраля вёл разведку в лесу у села Самашки. Поддерживал непрерывную связь. 10 февраля радиостанция была повреждена, в течение часа с риском для жизни сходил за новой в свой тыл, чем обеспечил связь дальше. Представлен к медали «За отвагу».

…Младший сержант Сергей Селецкий, командир отделения разведдесантной роты. 10 февраля в Самашкинском лесу разведгруппа обнаружила группу из 10 боевиков. В завязавшемся бою уничтожил 3-х бандитов.