Устная несказочная проза русских казаков забайкалья (конец XX начало XXI в.)

Вид материала

Автореферат

Содержание Научный руководитель Судакова Оксана Николаевна Общая характеристика работы Актуальность темы исследования. Цель и задачи работы. Объект исследования Теоретико-методологической базой Основные методы Научная новизна и практическая значимость. Апробация полученных результатов. Объем работы Основное содержание работы Пятая глава Первый раздел пятой главы Второй раздел пятой главы Третий раздел пятой главы Четвертый раздел пятой главы Пятый раздел пятой главы Основные положения диссертации отражены

Подобный материал:

• Кулькин. Реформирование науки в России: проблемы и тенденции конец XX начало XXI, 367.68kb.
• Эволюция туристических практик русских во Франции (начало XIX начало XXI в. В.), 447.51kb.
• Формирование и реализация консервативной социально-политической стратегии в США (конец, 617.87kb.
• Социальное служение николо угрешского ставропигиального монастыря в контексте государственно, 760.99kb.
• Российско-казахстанское приграничное сотрудничество (Конец XX начало XXI вв.), 499.96kb.
• Символические и социо-нормативные аспекты современного этнополитического движения Республики, 365.78kb.
• Эволюция института верховной власти в странах магриба (конец XIX начало XXI вв.), 766.86kb.
• Несказочная проза хоролоров: традиция бытования, 433.98kb.
• Русская устная проза о “справедливом” царе, 542.09kb.
• Уроки и методика их, 149.74kb.

На правах рукописи

Лабутина Наталья Вячеславовна

УСТНАЯ НЕСКАЗОЧНАЯ ПРОЗА РУССКИХ КАЗАКОВ ЗАБАЙКАЛЬЯ

(конец XX – начало XXI в.)

Специальность 10.01.09 – фольклористика

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Улан-Удэ

2007


Работа выполнена в Отделе литературоведения и фольклористики Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук


Научный руководитель

доктор филологических наук Матвеева Руфина Прокопьевна


Официальные оппоненты

доктор филологических наук Кузьмина Евгения Николаевна

кандидат филологических наук Судакова Оксана Николаевна


Ведущая организация

Бурятский государственный университет


Защита диссертации состоится 29 марта 2007 г. в 13.00 ч. на заседании диссертационного совета Д 003.027.02 при Институте монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6)


С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Бурятского научного центра СО РАН (г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6)


Автореферат разослан « 26 » февраля 2007 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета Цыбикова Б.-Х. Б.


Общая характеристика работы


Казачество – одна из самобытных этносоциальных групп русского народа. В локальных субкультурах казаков (сибирских, забайкальских, терских, донских и других) несмотря на сложившуюся бытовую, культурную и языковую специфику преобладают общие основополагающие черты.

Забайкальское казачество на протяжении трех столетий прошло процесс адаптации и локализации. Традиционная казачья спайка помогла им сохранить себя как историко-культурную единицу, со своими традициями, хозяйственным укладом и менталитетом. Быт и нравы забайкальских казаков имеют свою выраженную социокультурную специфику, что нашло отражение и в фольклоре.

Фольклорный репертуар забайкальских казаков богат по своему содержанию и разнообразен в жанровом отношении. Об этом свидетельствуют материалы, собранные в Забайкалье фольклористами, этнографами, краеведами, в том числе на рубеже ХХ – ХХI вв. Но если первые собиратели застали в живом бытовании сказки, обладающие специфическими чертами местного колорита мифологические рассказы, предания, обрядовую и необрядовую поэзию, заговоры, следы существования героического эпоса, то на рубеже XX – XXI вв. наблюдается иная фольклорная ситуация. Историко-социальные процессы в общественной жизни XX в. внесли существенные изменения в жизнь народной поэзии казачества Забайкалья.

Актуальность темы исследования. Фольклор казаков Забайкалья до настоящего времени остается недостаточно изученным, а отдельные грани его в силу разных обстоятельств оказываются малоизвестными. Прежде всего не решена проблематика локально-региональной специфики культуры забайкальских казаков относительно культуры казаков других регионов и специфичность казачьей культурной традиции в сопоставлении с народной культурой других групп народной культуры русского населения Забайкалья. Не описан фольклорный репертуар и не изучена традиция бытования различных жанров. В большей мере это относится к жанрам несказочной прозы (предания, устные и мифологические рассказы), которые не были предметом специального исследования. До сих пор не раскрыта специфика устной несказочной прозы забайкальских казаков в условиях сложившихся исторических реалий, не выявлен ее сюжетно-мотивный состав.

Полевые исследования на рубеже XX–XXI вв. подвели к необходимости новых подходов в решении проблем функционирования фольклорной прозы забайкальских казаков в конкретных исторических условиях, пересмотра сложившихся стереотипов в вопросах жанровой дифференциации устной народной прозы.

Цель и задачи работы. Цель – исследование традиции бытования несказочной устной прозы казаков Забайкалья на рубеже XX–XXI вв., анализ сюжетов/мотивов преданий, устных и мифологических рассказов в их связи с историческим контекстом. Для достижения цели ставятся следующие задачи:

– показать традицию бытования народной прозы забайкальских казаков в конце XX – начале XXI в.;

– проанализировать фольклорные тексты и выделить тематические группы преданий и устных рассказов забайкальских казаков;

– установить сюжетно-мотивно-образный состав внутри тематических групп несказочной прозы (преданий, устных и мифологических рассказов);

– выявить характерные локальные особенности преданий и устных рассказов забайкальских казаков, бытующих в конце XX – начале XXI в.

Объект исследования – жанры несказочной прозы казаков Забайкалья.

Предмет исследования – сюжетно-мотивно-образный состав прозаического фольклора казаков Забайкалья.

Теоретико-методологической базой исследования послужили общие теоретико-методологические принципы изучения фольклора, концепция Б. Н. Путилова о регионализме фольклорной культуры, изложенные в монографии «Фольклор и народная культура», теоретические положения о классификации народных жанров В. Я. Проппа, о традиционности «импровизационных жанров» К. В. Чистова, фольклористические работы о дифференциации прозаических жанров.

Основные методы: сравнительно-типологический, структурно-семантический.

Источниками исследования послужили экспедиционные материалы Центра восточных рукописей и ксилографов ИМБТ СО РАН (УВРК), кафедры народного пения ВСГАКИ, опубликованные тексты преданий, устных и мифологических рассказов, а также собранные диссертантом во время полевых исследований в 2000–2004 гг. в бывших казачьих станицах и поселках казаков Забайкалья: Кяхтинском, Джидинском, Бичурском районах Республики Бурятия. При анализе повествовательного фольклора забайкальских казаков для уяснения некоторых сравнительно-типологических вопросов привлекались опубликованные материалы Кубанского, Донского, Западно-Сибирского казачества.

Научная новизна и практическая значимость. Впервые в русской фольклористике рассматривается современное бытование устной несказочной прозы забайкальских казаков; устанавливается сюжетно-мотивно-образный фонд тематических циклов преданий, мифологических и устных рассказов забайкальских казаков, определяющий специфические черты этой этносоциальной группы русского народа. В научный оборот вводятся новые фольклорные тексты.

Основные положения и выводы диссертации могут быть применены в процессе дальнейшего исследования жанровой системы устной несказочной прозы, для решения проблем историко-этнографического контекста и прагматики фольклора. Материалы и результаты исследования могут быть использованы при подготовке к публикации тома несказочной прозы серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока», разработке учебных курсов по фольклору на филологических факультетах высших учебных заведений.

Апробация полученных результатов. Основные положения диссертации изложены в докладах на научных конференциях: XI научно-практический семинар Сибирского регионального вузовского центра по фольклору «Народная культура Сибири» – «Шастинские чтения» (Иркутск, 2002); IV международный научный симпозиум «Этнокультурное образование: совершенствование подготовки специалистов в области традиционных культур» (Улан-Удэ, 2003); ХII научно-практический семинар Сибирского регионального вузовского центра по фольклору «Народная культура Сибири» (Омск, 2003); «Найдаковские чтения-2» (Улан-Удэ, 2004); региональная научная конференция «Научное наследие фольклористов и литературоведов А. И. Уланова, С. П. Балдаева, Л. Е. Элиасова, Г. О. Туденова, А. И. Кима, Ц.-А. Н. Дугарнимаева» (Улан-Удэ, 2004). Содержание диссертации отражено в шести публикациях.

Объем работы составляет 270 страниц текста с приложением. Список использованных источников включает 165 наименований.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, использованных источников и литературы, приложения. Главы подразделяются на разделы. В приложение представлены фольклорные тексты, на которые ссылается автор в работе, и указатель мест записи текстов.


Основное содержание работы


Во введение освещаются вопросы собирания и изучения традиционного фольклора казаков Забайкалья, дается краткий обзор работ по фольклору забайкальских казаков, характеризуются использованные в работе материалы, излагаются методы анализа, формулируются цели и задачи исследования, раскрывается научная новизна и актуальность темы.

В первой главе «Устная несказочная проза в системе жанров казачьего фольклора» рассматриваются современные теоретические положения в исследовании жанров несказочной прозы, определяется место народной прозы в фольклорном репертуаре забайкальских казаков, ее жанровая специфика.

Значительное место в несказочной прозе забайкальских казаков занимают предания и устные рассказы – своеобразные документальные летописи, отражающие сложный исторический путь, пройденный этой группой русского населения Сибири, поэтому именно указанные жанры подлежат специальному рассмотрению и выявлению в них специфичности казачьей фольклорной традиции. Большинство современных текстов носят межжанровый характер. По сюжетам, поэтическим характеристикам и функциям (для тех и других характерна информационная функция, тенденция к достоверности) они могут быть отнесены и к преданиям, и к устным рассказам. Основным критерием жанрового разделения выступает отношение действительности. Различительные жанровые признаки зависят от степени временной или географической дистанцированности рассказчика от событий, описываемых в повествовании. Предания разной локально-региональной принадлежности (забайкальских, уральских, кубанских, амурских казаков) имеют общий мотивный состав. Разница главным образом в исторических и бытовых реалиях, заключенных в произведениях, их различной конкретной временной, локальной и персональной приуроченности.

В главе раскрываются конкретные жизненные факты, послужившие основой содержания прозаических фольклорных произведений забайкальских казаков: специфика заселения края, влияние иноэтнического окружения, государственная политика по отношению к казакам в различные исторические периоды. События ХХ–ХХI вв. определяются самими казаками как «жизнь при царской власти, при советской власти, при нынешней жизни (постсоветский период)». В содержании текстов отражена жизнь в станицах «до разрушения традиционного бытового уклада (до коллективизации)», и «жизнь в селе в настоящее время». Подобного рода рассказы, по классификации М. Р. Базилишиной, составляют тематический цикл устных рассказов «раньше-теперь» (Устный народный рассказ: функциональная природа жанра: Дис. канд. филол. наук. – Иркутск, 1997. – С. 233).

Широко распространены в устном репертуаре казаков произведения, связанные с персонажами из разряда низшей мифологии – мифологические рассказы. Сюжеты-мотивы мифологических рассказов казаков в диссертации идентифицированы с «Указателем сюжетов-мотивов быличек и бывальщин» В. П. Зиновьева (Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири. – Новосибирск, 1987. – С. 305–320).

Таким образом, при исследовании регионального материала по несказочной прозе казаков Забайкалья были выделены и рассмотрены мифологические рассказы, предания и устные рассказы трех основных сюжетообразующих тематических групп: о заселении и освоении края и образовании казачьих станиц; о «старой» казачьей жизни; о гражданской войне.

Во второй главе «Предания о заселении и освоении края казаками, образовании казачьих станиц» разбирается указанный цикл преданий, а также примыкающие к нему тематически генеалогические (о родословных забайкальских казаков) и топонимические предания (о происхождении названий бывших казачьих станиц и поселков).

Самые ранние предания о заселении и освоении края, связанные с походами Ермака в Сибирь, до нас не дошли, но нашли свое отражение в письменных источниках и летописях. Основной исследовательский материал составили записи 2001–2003 гг. от потомков забайкальских казаков второй волны переселенцев, прибывших в Забайкалье в середине ХVIII в. По содержанию повествований следует, что образование станиц вдоль границы в Забайкалье начинается в XVIII в.

В преданиях указанного цикла выявляется историческая достоверность повествований в соотнесенности ее с художественным вымыслом.

Большую группу устной исторической прозы составляют предания об истории происхождения названий населенных пунктов. По материалам современных записей, видно, что наименования казачьих станиц в Забайкалье имеют как русское, так и бурятское, реже – монгольское происхождение. Русские, попав в Сибирь, восприняли некоторые из уже имевшихся названий, нередко и их историю происхождения, которая легла в основу русских преданий об иноэтнических топонимах. Встречаются станицы с преимущественно русским населением, но с названием бурятского происхождения. Объяснение очевидному несоответствию находим в преданиях местных старожилов о заселении и освоении края.

Русские названия отражали одно из главных назначений казачества – быть оплотом православной веры на востоке. Некоторые станицы были названы в честь святого, который считался покровителем станицы. Содержание преданий и устных рассказов об образовании отдельных станиц и поселков связано с историей более крупных близлежащих станиц.

В сюжетно-тематической группе современных преданий потомков забайкальских казаков о заселении и освоении края, образовании казачьих станиц есть повествования о первопоселенцах. Традиционно бытует мотив «с чего начиналась станица». По своей повествовательной форме предания, записанные на рубеже XX – XXI вв., отличаются кратким содержанием информативного характера.

В третьей главе «Предания и устные рассказы забайкальских казаков о «старой» казачьей жизни» рассматривается сюжетно-тематическая группа произведений современной несказочной прозы, занимающая значительное место в фольклорном репертуаре забайкальских казаков. Разбору сюжетов указанной тематической группы посвящены пять разделов главы.

При сравнении устных рассказов «о «старой» казачьей жизни», зафиксированных в 2000–2003 гг., с текстами в записи 1966–1967 гг., опубликованными Л. Е. Элиасовым в 1969 г. в сборнике «Фольклор казаков Сибири», выясняется, что содержание преданий и устных рассказов указанной тематической группы существенно не изменилось. Основные сюжеты произведений по-прежнему составляют: служба забайкальских казаков; станичная жизнь и быт казаков; казачья свадьба; отношения казаков с монголами, бурятами. По зафиксированным материалам конца XX – начала XXI в., добавляются устные рассказы о календарно-обрядовых праздниках.

В первом разделе третьей главы рассмотрены произведения на один из основных сюжетов, входящих в тематическую группу о «старой» казачьей жизни – на сюжет «о Забайкальском казачьем войске». Основными реалиями указанных произведений выступают: образование ЗКВ; военная подготовка и снаряжение казака на службу, воинская экипировка; участие ЗКВ в различных походах и его заслугах перед Отечеством; казачий круг. При сопоставлении записей последних лет с ранее опубликованными материалами выявляется устойчивость сюжетно-мотивного состава указанных повествований.

Во втором разделе третьей главы рассмотрены предания и устные рассказы «о станичной жизни и быте забайкальских казаков», которые отражают жизненный уклад казаков конца XIX – начала XX в. В рукописях и опубликованных текстах путешественников XVIII в. подробно описаны станичная казачья жизнь и быт забайкальских казаков. Сопоставление жизнеописаний казаков конца XVIII в. и в современных устных рассказах и преданиях середины XX – начала XXI в. показывает, насколько разительно ухудшилась жизненная ситуация казачества.

В конце XX – начале XXI в. основными прозаическими жанрами в фольклоре забайкальских казаков выступают предания и устные рассказы тематического цикла «раньше-теперь». Идеализация того, что утрачено в ходе исторических перемен в стране прослеживается во многих устных рассказах забайкальских казаков. В преданиях описывается хозяйственный уклад жизни казаков, который мало отличался от крестьянского. Разница всегда состояла в долгосрочной отлучке казака из дома во время службы, что нередко приводило к упадку его хозяйства. В содержании текстов отражена жизнь в станицах «до разрушения традиционного бытового уклада (до коллективизации)», «жизнь при Советах» и «жизнь в селе в настоящее время».

В содержании преданий отражены специфичные, присущие только казачеству, этические традиции, показана исторически конкретная целостность нравственных ценностей забайкальских казаков.

В третьем разделе третьей главы рассмотрены предания и устные рассказы «о казачьей свадьбе». В опубликованных материалах конца XIX – начала XXI в. нет полного, поэтапного описания свадебного обряда забайкальских казаков. В рассказах-описаниях характеризуются роли в свадебном действии жениха, невесты, дружки, тысяцкого, сватов, крестных, подружки невесты-«провожатки», гостей свадебного поезда-«поезжан».

Подробно в разделе представлены рассказы о свадебном обряде с. Шарагол – бывшей казачьей станицы, выявлен песенный репертуар. В современном поэтическом репертуаре свадебной поэзии с. Шарагол преобладают величальные песни, отсутствуют корильные и приговоры дружки, большая часть исполняемых песен относится к разряду лирических.

Устные рассказы о свадьбе нередко содержат мифологические сюжеты/мотивы: колдун (или ведьма) «портит» свадьбу, шутит над ней; колдун оберегает свадьбу; соперничество колдунов на свадьбе. Еще в 1970–1980 гг. можно было услышать от старожилов Забайкалья невероятные истории о дружке, оберегающем свадьбу от порчи, в начале XXI в. такие рассказы встречаются крайне редко.

В четвертом разделе третьей главы рассмотрены предания и устные рассказы о взаимоотношениях казаков с бурятами и монголами. Предания относятся к циклу, по классификации Л. Е. Элиасова, взаимоотношения народов Восточной Сибири, в их основе исторические факты о взаимоотношениях разных народов, живущих рядом. В разделе рассмотрены основные мотивы преданий данной тематической группы: период первых встреч казаков и бурят; о казаках-бурятах, как буряты стали казаками; о ясачных повинностях; о взаимопомощи и обменах ведении хозяйства; о дружбе между отдельными семьями бурят и русских казаков, кровосмешение; о взаимоотношениях забайкальских казаков с монголами до Октябрьской революции.

В пятом разделе третьей главы «Устные рассказы-описания о календарных праздниках забайкальских казаков» рассмотрены тексты, записанные в конце XX – начале XXI в. В календарных праздниках забайкальских казаков выделяются характерные черты, которые были обусловлены особенностями заселения (различные места исхода переселенцев, характер освоения территории), социальными условиями (привилегированное положение казачества) и этнокультурными контактами.

При анализе рассказов о календарных праздниках, входящих в цикл «раньше-теперь», выделяются три структурно-семантических типа повествований: рассказ-описание праздника; рассказ-характеристика праздника; рассказ-пояснение. Календарно-обрядовые праздники рассмотрены по группам: весенние, летние, зимние, осенние.

Анализ локальных особенностей календарных праздников забайкальских казаков позволяет сделать следующие выводы. Южнорусские элементы праздников и обрядов более четко прослеживаются у забайкальских казаков более позднего заселения. Спецификой праздников казаков являлись конные парады, поздравительные речи атаманов, хоровое исполнение «казацких» песен мужчинами, военно-спортивные состязания.

Анализ устных рассказов о праздниках показывает, что календарные обряды приняли форму современных народных гуляний, молодежных развлечений, а календарно-обрядовая поэзия утратила свой сакральный смысл. Из типов повествований о календарных праздниках забайкальских казаков наиболее часто встречаются рассказ-характеристика праздника и рассказ-воспоминание, в котором рассказчик принимал участие в обряде или наблюдал его, будучи ребенком.

Таким образом, по материалам полевых исследований можно судить о том, что основной сюжетно-мотивный состав несказочной фольклорной прозы казаков Забайкалья продолжает сохраняться во времени. Предания и устные рассказы о «старой» казачьей жизни – свидетели специфичного станичного жизненного уклада казачества, который безвозвратно уходит из жизни, отражают жизнь казаков более 80-летней давности.

В четвертой главе «Предания и устные рассказы забайкальских казаков о гражданской войне: традиция бытования» (на основе материалов конца XX – начала XXI в.) представлена сюжетно-тематическая группа, содержание которой отражает трагическую судьбу казачества в начале XX в. По известным идеологическим причинам ранее эти рассказы либо не фиксировались, либо их не рассказывали. Тема расказачивания более 70 лет была запретной, материал, компрометирующий Советскую власть в период гражданской войны (даже если он был собран), не публиковался. Рассказы казаков о несправедливости и травле одной из самых больших этнических групп русского народа только потому, что они казаки и многие из них боролись на стороне противников Советской власти, обойдены исследователями. Несмотря на это, народ знал и помнил рассказы, которые шли в разрез с официальной идеологией. И спустя более 80 лет рассказы эти продолжают бытовать в Забайкалье. Определяется основной мотив – уничтожение казачества, в основном, лучшей его части.

Основные типы персонажей, характерные для преданий забайкальских казаков о гражданской войне, – атаманы и просто казаки. Среди атаманов – атаман Семенов, барон Унгерн, станичные и поселковые атаманы. Казаки, примкнувшие к отрядам Семенова и Унгерна, в преданиях обозначены повествователями как «семеновцы» и «бароновцы».

Сюжеты преданий содержат идеологические и ментальные установки казачества в целом: верность своей вере, присяге царю и Отечеству («какая власть есть – она вся от Бога», «командир – Богом данный»), жить по чести и совести. Этические требования, сложившиеся веками и уже генетически «сидевшие» в казаках, характер этноса и его ценностные ориентации сыграли значительную роль в его исторической судьбе. Предательство каралось смертной казнью. Такая сюжетная ситуация разворачивается в преданиях о «семеновцах», где в качестве основного мотива выступает фраза-клише: «Кто не с нами, тот против нас!» В случае отказа той или другой из противостоящих сторон казака ожидал расстрел или, как гласит поговорка: «В куль да в воду!»

Эта сюжетно-тематическая группа относилась только к жанру устного рассказа – меморату, поскольку рассказчиками были очевидцы или участники описываемых событий. В настоящее время эти рассказы находятся в переходном состоянии к жанру преданий – фабулату. Объясняется это дистанцией во времени, отделяющей исполнителей и слушателей от событий гражданской войны, рассказы не воспринимаются далекой историей. Однако эта грань перехода очень тонкая, взаимопроникаемая, так как живы еще очевидцы и участники, которые рассказывают о происходящих событиях того времени, и есть исполнители, которые повествуют о тех событиях со слов очевидцев или «понаслышке». Эта тематическая группа в равной степени относится и к устным рассказам, и к преданиям, бытующим у забайкальских казаков в начале XXI в.

Пятая глава «Мифологические рассказы забайкальских казаков в конце XX – начале XXI в.». Былички и бывальщины активно бытуют в современной казачьей деревне. Экспедиционные материалы, собранные в конце XX – начале XXI в., содержат десятки текстов мифологических рассказов забайкальских казаков.

В диссертации выделены и рассмотрены следующие тематические группы: 1) о людях, обладающих сверхъестественными способностями; 2) о домовом; 3) о птицах – вестниках судьбы; 4) о русалках; 5) о лешем или местах, где «водит».

Первый раздел пятой главы «Мифологические рассказы забайкальских казаков в конце XX – начале XXI в. о людях, обладающих сверхъестественными способностями». Наибольшее распространение имеют рассказы о колдунах, колдовках и знахарях – людях, обладающих сверхъестественными способностями. Образы колдуна и знахаря в быличках встречаются реже, нежели образ колдовки. Большая часть бытующих у казаков Забайкалья сюжетов-мотивов соотносится с сюжетами-мотивами, отмеченными в «Указателе сюжетов-мотивов быличек и бывальщин» В. П. Зиновьева.

В современной устной прозе забайкальских казаков распространены былички и бывальщины о разоблачении колдунов. Довольно часто в таких рассказах встречается мотив защиты от вредоносной силы колдунов. Прежде всего это травы, которые повсюду раскладывают на Иванов день (крапива, богородская трава – чабрец). По мнению казаков, они неприступны для порчи. Оберегом могут служить различные предметы: например, булавка (или, как говорят у забайкальских казаков, «шпенек»), которую обязательно следует приколоть к одежде; подкова, которую вешают при входе в дом; иглы, которые втыкают в колоды дверей и ворот; перевернутый веник; осиновый кол, забитый во дворе; нож, вложенный за колоду входной двери; соль и мак, которыми посыпают весь двор. Все эти предметы, по представлению казаков, оберегают от «нечистых». И самым простым средством защиты считается «кукишка» (кукиш) с приговорными и ругательными словами.

В репертуаре забайкальских казаков зафиксированы былички, сюжеты/мотивы которых не отмечены в опубликованных указателях: 1) «мотив демонстрации силы колдуном». В ответ на насмешки со стороны молодежи, колдун демонстрирует свои силы. Сев на лавку без гвоздей, он начал на ней летать; 2) «мотив разоблачения колдунов с помощью различных предметов». Например, разоблачение колдунов на Иванов день с помощью костра из щепок разбитого молнией дерева, четырех ведер.

Одной из отличительных особенностей фольклорного прозаического репертуара забайкальских казаков является наличие рассказов о старой казачьей свадьбе, содержащих мифологические мотивы о колдунах. Еще в 1970–1980 гг. можно было услышать от старожилов Забайкалья невероятные истории о дружке, оберегающем свадьбу от порчи. В начале XXI в. такие былички и бывальщины встречаются крайне редко. В полевых исследованиях 2002 г. были зафиксированы два мифологических мотива, связанных со свадьбой: «ведьма «портит» невесту, чтобы расстроить свадьбу»; «колдун шутит над свадьбой, потому что не был приглашен на свадьбу». Образ дружки, оберегающего свадьбу от порчи, встречается не во всех рассказах, иногда оберегающая функция возложена на другое лицо. Несмотря на соблюдение предосторожностей от колдунов, казаки считают: «Греха нету – тебе и порчи не будет!»

Второй раздел пятой главы «Мифологические рассказы забайкальских казаков в конце XX – начале XXI в. о домовом». В современных мифологических рассказах устойчивы отголоски древних верований, в соответствии с которыми каждый жилой дом непременно имеет своего духа-домового. У забайкальских казаков домового называют бокуседкой и суседкой (соседкой), домовым. В рассказах традиционно повествуется о проявлениях как любви, так и вредоносного отношения домового к домочадцам, иногда он выступает в роли предсказателя будущего. Часто встречающийся мотив – «бокуседка заплетает женщине косу» – был зафиксирован в быличках, дающих прямо противоречивые объяснения, почему «бокуседка» путает или плетет волосы у человека. «Бокуседка» путает волосы хозяйке в одном случае – за что-то обижена на нее, а во втором – любит, поэтому и плетет волосы.

Повсеместно распространены былички и бывальщины о домовом и домашней скотине: «соседка плетет волосы у полюбившегося ей коня». У забайкальских казаков встречаются былички с мотивами о том, что «домовой мучает скотину, наутро она (лошадь, корова) оказывается мокрой, со спутанной шерстью»; «домовой заплетает гриву лошади в косы». Записаны рассказы об обрядовых действиях, направленных на то, чтобы домовой оберегал домашнюю скотину и приводил ее домой.

Особое значение в рассказах придается ножу и осиновому колу. В народе бытует мнение, что если заткнуть нож в дверную колоду и вбить осиновый кол посередине двора, то домовой позаботится о скотине и ни один зверь ее не тронет. В рассказах подчеркивается двойственная сущность домового – дружба с чертом и человеком. Считается, что домовой не боится осинового кола, заткнутого ножа, как боится их «нечистая» сила, ему нет от них вреда. Нож в данном случае, поясняют рассказчики, перекрывает зверю глотку, чтобы не нападал на скот.

Как и во всех локально-региональных традициях русского населения Восточной Сибири, образ домового у забайкальских казаков бывает женского и мужского пола. В рассказах, зафиксированных у забайкальских казаков в начале XXI в., нет подробного описания образа домового, зато устойчивыми оказались его главные функции. Основной сюжетно-мотивный состав, связанный с образом домового, продолжает сохраняться во времени и соответствует указателю В. П. Зиновьева. Выявлен новый, ранее не фиксированный мотив о домовом в магазине, что свидетельствует о расширении поля действия данного персонажа в современных мифологических рассказах.

Третий раздел пятой главы «Мифологические рассказы забайкальских казаков в конце XX – начале XXI в. о птицах – вестниках судьбы». В сюжетно-мотивную группу быличек и бывальщин о предзнаменованиях, бытующих у забайкальских казаков, входят суеверные рассказы о птицах. В экспедициях 2003 г. нами было зафиксировано, что в сюжетах мифологических рассказов птицы, будь то голубь, воробей, ворона, сорока, удод и т. д., выступают предвестниками судьбы человека, в народном представлении обычно предвещающими ему несчастье или смерть. Места появления птиц – вестников судьбы – весьма разнообразны. Это может быть церковь, окно дома, двор. Заметим, что в некоторых случаях, описанных в рассказах, с момента появления птицы-предвестника проходит достаточно много времени, прежде чем сбудется несчастье. Тем не менее рассказчики все равно связывают произошедшее событие с образом птицы-предвестника.

Четвертый раздел пятой главы «Мифологические рассказы забайкальских казаков в конце XX – начале XXI в. о русалках». Мифологические рассказы о русалках в современном бытовании редки. Из обследованных нами бывших казачьих станиц только в Шарагольской станице в малом количестве, но все же бытуют былички и бывальщины о русалках. Местом обитания русалок в быличках может быть как лес, так и вода. По экспедиционным материалам последних лет, в с. Шарагол бытуют тексты, в которых русалка обитает исключительно в воде. Только в одной быличке выявлен мотив – «русалка, обернувшаяся мужчиной, передвигающимся по суше».

Используя предупредительную функцию быличек о русалках, взрослые рассказывают своим детям о русалках специально с целью попугать, отбить охоту купаться в речке, чтобы уберечь своего ребенка от несчастного случая. Нередко рассказчики признаются в том, что сами играли роль русалки: переодевшись в лохмотья и распустив волосы, прятались за кустами и пугали детей. Причем повествователь нередко ссылается на то, что точно так же с ними поступали родители. Тем самым подтверждается одна из основных функций былички и бывальщины, заключающаяся в передаче своеобразного опыта народной педагогики и этики

Многие из опрошенных нами информантов не знают происхождения русалок. В народе предполагают, что это души утопленниц. Надо отметить, что в быличках и бывальщинах о русалках сохраняется первоначальный характер этих жанров как страшных историй, а не удивительных. Несмотря на малое количество быличек и бывальщин о русалках, записанные тексты сюжетно развиты.

Пятый раздел пятой главы «Мифологические рассказы забайкальских казаков в конце XX – начале XXI в. о лешем или местах, где "водит"». Реже, чем у других локальных групп населения Забайкалья фиксировались у казаков рассказы о лешем. В диссертации выделены следующие мотивы: «леший заводит человека»; «человек идет на зов и оказывается в чаще леса»; «человек не может найти дорогу в знакомых местах».

По экспедиционным материалам 2000–2003 гг., собранным в казачьих селах, видно, что описания внешнего вида лешего, его поведения почти отсутствуют. Только в одной бывальщине леший предстает в образе маленькой собачки. В большинстве мифологических рассказов казаков леший даже не обозначен повествователями как персонаж, а его действия приписываются заколдованным местам, где «водит».

В заключение подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы. При решении поставленных в диссертации задач был проведен анализ фольклорных текстов в их связи с историческим контекстом, выделены тематические группы преданий, устных рассказов, определен сюжетно-мотивный состав устной несказочной прозы. Как показало исследование, устная несказочная проза казаков Забайкалья, сохраняя основные жанровые черты, сюжетно-мотивный состав произведений устной несказочной прозы, присущий общерусской традиции, имеет специфику, связанную прежде всего с историческими условиями среды бытования. Полевые исследования в конце XX – начале XXI в. свидетельствуют о широком бытовании преданий, устных и мифологических рассказов, в тематике которых отражена специфика исторической жизни забайкальского казачества.

В приложение включены не опубликованные тексты преданий, устных и мифологических рассказов, собранные автором.


Основные положения диссертации отражены

в следующих научных публикациях

1. Жарникова Н. В. Традиционная свадебная поэзия с. Шарагол // Этнокультурное образование: совершенствование подготовки специалистов в области традиционных культур: Материалы IV международного симпозиума. Т. II. – Улан-Удэ: Издательско-полиграфический комплекс ВСГАКИ, 2003. – С. 92–101.
   
2. Жарникова Н. В. Предания забайкальских казаков о гражданской войне: традиция бытования (на материалах полевых исследований конца XX – начала XXI в.) // Народная культура Сибири: Материалы XII научно-практического семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Отв. ред. Т. Г. Леонова. – Омск: Изд-во ОмГПУ, 2003. – С. 123–128.
   
3. Жарникова Н. В. Фольклор казаков Забайкалья на рубеже XX–XXI веков // «Шастинские чтения» и «Народная культура Сибири»: Материалы XI научно-практического семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору. – Иркутск, 2006. – С. 32–38.
   
4. Жарникова Н. В. Предания забайкальских казаков о казачьих станицах // Найдаковские чтения-2: Материалы научной конференции: – Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2006. – С.164–168.
   
5. Лабутина-Жарникова Н. В. Предания и устные рассказы о службе забайкальских казаков // Традиции и современные процессы в фольклоре и литературе: Материалы региональной научной конференции «Научное наследие фольклористов и литературоведов А. И. Уланова, С. П. Балдаева, Л. Е. Элиасова, Г. О. Туденова, А. И. Кима, Ц.-А. Н. Дугарнимаева». – Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2006. – С. 91–98.
   
6. Лабутина-Жарникова Н. В. Мифологические рассказы в современной устной прозе забайкальских казаков // Сибирский филологический журнал. – 2007.– № 2. – С. 10–15.
   

Подписано в печать 22.02.2007. Формат 60х84 1/16.

Печать офсетная. Бумага офсетная. Гарнитура Таймс.

Усл. печ. л. 1,16. Уч.-изд. л. 1,09. Тираж 100. Заказ № 14.


Отпечатано в типографии Изд-ва БНЦ СО РАН

6700047 г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6.