Geum.ru

«Тамбовский государственный университет имени Г. Р. Державина»

Вид материалаДиссертация

Содержание


Официальные оппоненты
Л.Е. Хворова
Предмет исследования
Актуальность исследования
Научная новизна
Теоретическая значимость
Методы исследования
Практическая значимость
Материалом исследования
Апробация работы.
Структура диссертации.
Основное содержание работы
Моделирование как основа анализа семантики текста»
Метель – символ бесовства
Усилился ветер
Цветовая символика образа
Подобный материал:

На правах рукописи


УДК 811.161.1

ББК 81.411.2

К553


КОБЗЕВА Наталия Викторовна


ЯЗЫКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ИНФОРМАЦИОННОГО

ПОЛЯ МЕТЕЛЬ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ


Специальность 10.02.01 – русский язык


АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Тамбов – 2012

Диссертация выполнена в ФГБОУ ВПО «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина».

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Пискунова Светлана Владимировна


Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Алтабаева Елена Владимировна

кандидат филологических наук

Мирзаева Татьяна Викторовна


Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Пензенский

государственный педагогический

университет имени В.Г. Белинского»


Защита состоится 01 марта 2012 года в 12.30 на заседании диссертационного совета Д 212.261.03 в ФГБОУ ВПО «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина по адресу: Тамбов, ул. Советская, 181, зал заседаний диссертационных советов (ауд. 601)

С диссертацией и авторефератом можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина (г. Тамбов, ул. Советская, 6).

Автореферат отправлен на официальный сайт ВАК Министерства образования и науки РФ (адрес сайта ссылка скрыта) 23 января 2012 г.

Автореферат разослан «___» января 2012 г.


Ученый секретарь Л.Е. Хворова

диссертационного совета

доктор филологических наук,

профессор


Текст как объект изучения представляет интерес для многих областей науки о языке, как традиционных (лингвистика текста, социолингвистика, общая теория языка), так и новых направлений, ориентированных на информационные технологии (компьютерная лингвистика, когнитивная лингвистика и др.).

Многие лингвисты посвящали свои исследования изучению свойств текста, его структурных особенностей, процессам порождения и восприятия текста, а также рассмотрению условий, в которых функционирует текст [Арнольд 1990; Барт 1978; Гальперин 1981; Лосева 1980; Лотман 1970; Николаева 1977; Новиков 1988; Одинцов 1980; Пискунова 2002; Сорокин 1982; Тураева 1986; Якобсон 1987 и др.].

Текст строится как определенная структура отношений составляющих его единиц. С этим связано то, что между различными уровнями текста могут устанавливаться дополнительные структурные связи – отношения между типами систем. Текст разбивается на самостоятельно организованные подтексты (фонологический, грамматический уровень и т.д.). Структурные отношения между уровнями становятся определенной характеристикой текста в целом. В диссертационном исследовании подобная задача решается на основе изучения целостного фрагмента мира – денотативного класса метель, единицы которого отражают результаты разных способов познания мира, получившие отражение в поэтических и прозаических текстах художественной литературы как природная стихия.

Смысл художественного произведения формируется на основе лингвистических и экстралингвистических знаний реципиента. Изучение смыслового пространства текста предполагает описание его информационной структуры и стратификацию установленных смыслов, что соответствует целям конкретной диссертационной работы.

При исследовании художественного текста учитывается функция всех единиц, вошедших в текст, что в свою очередь дает представление о дополнительных типах информации, ее глубинных пластах. Изучение любого текста с позиций теории информации и моделирование информационного поля позволяет выявить соотношение объективной и субъективной (авторские интенции) информации в тексте и определить степень авторской заинтересованности в моделировании информационных потоков. Под моделью текста понимается отражение ядерных структурно-смысловых связей, которые обеспечиваются темой, коммуникативной задачей текста, данной и новой информацией, текстообразующими способами развития информации в тексте при создании общей или частной темы произведения.

Поэтому данное диссертационное исследование представляет собой поиск общетекстовых закономерностей структурной организации и формирования информационного поля текста. Привлечение к анализу художественных произведений дает возможность выявить, какие средства и модели текстов наиболее типичны для изображения метели, как данный образ наделяется особым символическим содержанием.

Предмет исследования: информационное поле русских художественных текстов с ключевым компонентом «метель».

Объект исследования: функционирование текстовых единиц, структура и информационное поле которых с ключевым компонентом метель формируются в процессе порождения и восприятия текста.

Актуальность исследования обусловлена дальнейшей разработкой теории текста в аспекте антропоцентрического направления лингвистики и заключается в рассмотрении проблем лингвистической семантики, изучении человеческого фактора в языке, в данном случае – в художественном тексте, представляющих собой информационное пространство, образуемое сложным комплексом эксплицитных и имплицитных смыслов, отражающих взаимодействие отправителя и получателя информации.

Структурирование текстового пространства предусматривает необходимость обращения к логическим категориям с целью выявления существенных инвариантных характеристик изучаемого явления. Моделирование информационно-смысловой структуры текста представляет интерес не только для теоретической науки (лингвистика текста, теория информации, литературоведение, стилистика и т.п.), но и для прикладных областей филологии. Полученные в ходе анализа результаты расширяют и углубляют лингвистический аспект изучения художественного текста, демонстрируя возможность описания целостного фрагмента действительности. Изучение формирования семантического поля «метель», определение основных тенденций его развития, представляют существенный материал для изучения языка художественной литературы.

Существует понятие «метельная» литература, представляющая собой особый тип художественных текстов в русской культуре. Мотив метели вошел в русскую литературу вместе со стихами П.А. Вяземского, зимней лирикой В.А. Жуковского, Н.М. Языкова и М.Ю. Лермонтова, а начиная с А.С. Пушкина, образ метели прочно занимает свое место в русской литературе.

В диссертационном исследовании представлено изучение целостного фрагмента мира – денотативного класса, единицы которого отражают результаты разных способов познания мира на примере такой природной стихии, как метель, получившей отражение в поэтических и прозаических текстах художественной литературы, в разных видах искусства, в которых метель – это природное явление, состояние внешнего мира, а также внутреннего мира человека. Текстовые единицы функционируют в развитии семантики произведения и деформируют сквозные для «метельных» текстов русской литературы темы, образы и мотивы.

Цель работы состоит в изучении особенностей структуры художественного текста и формировании информационного поля текста с ключевым компонентом метель.

Для достижения этой цели было необходимо решить следующие задачи:

– Проанализировать основные подходы к исследованию семантико-грамматической модели текста и аспекты изучения образа метели на материале художественных текстов.

– Выявить особенности структурирования семантического поля образа метель в художественном тексте.

– Определить специфику использования лексем, создающих образ метели в произведениях отечественных авторов.

– Установить состав эстетического поля денотативного класса метель, описать особенности функционирования его компонентов в качестве репрезентантов объекта метели и в роли изобразительно-выразительных средств при создании других образов (человека, его внутреннего мира, времени, исторических событий и др.).

Научная новизна исследования состоит, прежде всего, в том, что впервые на материале художественной литературы было представлено целенаправленное исследование описания системы текстовых единиц с семантикой метель. Выявление состава семантического поля денотативного класса «метель» и определение основных тенденций его эволюции обусловлено определением концептуальных признаков метели, актуализирующихся при художественном описании этого явления природы и привлекаемых для образного изображения других реалий мира, что способствует дальнейшему развитию знаний о природе языка художественной литературы в системе коммуникации.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что полученные в ходе исследования результаты вносят вклад в развитие теории текста, теории языковой коммуникации. Выявленные в работе факты углубляют знания о моделировании текста как о динамическом объекте, формирование которого проходит в системе языкового общения. Данные о функционировании единиц в тексте важны для лингвистических исследований, поскольку уточняют иерархию и семантику компонентов в структуре текста, способных передать знания о картине мира.

На защиту выносятся следующие положения:
  1. Моделирование информационного поля художественного текста строится на выявлении структурно-смысловых текстообразующих категорий: темы текста, коммуникативной задачи, композиционных текстообразующих функций предложения (обеспечения прогрессии текста, обеспечения двунаправленного развития информации текста (параллельного и цепного). Знания о моделировании художественного текста на уровне соответствия структурно-смысловых текстообразующих элементов, его семантической основе – коммуникативной задаче – способствуют активизации мыслительной деятельности реципиента и восприятию текста.
  2. Образ метели является одним из основных фрагментов русской языковой картины мира, отражающей национальную специфику носителей языка. В художественном тексте возможности слова, обусловленные индивидуально-авторскими ассоциациями, расширяются, в связи с этим увеличивается семантический объем лексем.
  3. Анализ образа метели выявляет индивидуально-авторскую специфику использования языковых единиц, проявляющуюся в изменении объема значений слова, функционирующих в рамках художественного текста. Авторское переосмысление текстовой единицы «метель» рождает качественно новые смыслы, дополняющие образ, передающие особенности стихии через призму мировоззрения автора и читателя.
  4. Сопоставление зимней стихии в художественных текстах показывает приверженность авторов традициям национального мировосприятия в изображении метели. Эстетическое освоение физического состояния метели осуществляется двумя способами:

1) изображение метели как реального явления природы; 2) актуализация метели для создания образа других реалий (человека, его внутреннего мира и др.) и абстрактных сущностей (времени, исторических событий и др.).
  1. Реализация образного потенциала метели в художественном тексте указывает на высокую значимость данной единицы для носителей языка и русской языковой картины мира в целом. Общность в восприятии образа метель разными авторами и сходство механизмов языковой репрезентации проявляется наличием в художественных текстах повторяющихся образов и сочетаний, которые представляют собой фрагменты текста с компонентами денотативного класса «метель», используемые авторами разных эпох.

Методы исследования: лингвистический анализ текста, сравнительно-сопоставительный, семантико-стилистический методы и элементы статистического анализа. Применение описательного метода, включающего приемы наблюдения, интерпретации, обобщения, было вызвано необходимостью систематизировать и классифицировать языковые единицы.

Практическая значимость данного диссертационного исследования состоит в том, что предложенная в работе методика может быть использована при изучении особенностей других значимых компонентов семантического пространства «человек – природа». Материалы и результаты работы могут найти применение при создании словаря денотативных классов, при чтении курсов «Русский язык», «Стилистика», «Филологический анализ текста», при разработке спецкурсов (например, «Русская языковая картина мира»), а также лексикографической практике.

Материалом исследования послужили 456 поэтических и 165 прозаических текстов, в которых употребляются компоненты денотативного класса «метель». Единицей анализа выступает фрагмент текста, рассматриваемый в работе как структурно-семантическое единство, в котором создан образ метели как реалии или использованы компоненты денотативного класса «метель» в роли выразительных средств. Был проведен анализ словарей русского языка: «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля, «Толковый словарь русского языка» С.И. Ожегова, «Словарь русского языка» в 4 т. под ред. А.П. Евгеньева, «Словарь современного русского литературного языка» в 20 т. АН СССР под ред. К.С. Горбачевича.

Апробация работы. Основные результаты данного исследования отражены в семи публикациях (в том числе 2 статьи в издании, определенном ВАК – «Вестник Тамбовского университета»), в научных докладах на конференциях в г. Тамбове, Липецке, Мичуринске, на семинарах аспирантов.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, включающего 190 наименований и приложения (Употребление частей речи в поэтических и прозаических текстах).


ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяется предмет, объект и материал исследования; обосновывается актуальность и новизна работы, ее теоретическая и практическая значимость; излагаются цель и задачи исследования, характеризуются основные методы и приемы; формулируются основные положения, выносимые на защиту; определяется структура и апробация работы; приводятся теоретические предпосылки, послужившие основанием постановки проблемы.

Глава I «Исследование информационной структуры текста» посвящена рассмотрению текста как динамической единицы высшего порядка, языковой системы.

В § 1 «Текст как функциональная система» рассматривается история вопроса и основные подходы к определению текста, его структурных особенностей, процессов порождения и восприятия текстовой информации и условий, в которых функционирует текст [Барт 1978, Гальперин 1981, Лосева 1980, Лотман 1970, Николаева 1987, Новиков 1988, Одинцов 1980, Пискунова 2002, Сорокин 1985, Тураева 1986]. Большинство лингвистов рассматривает текст в совокупности с экстралингвистическими факторами различной природы, то есть соотносит его с той коммуникативной ситуацией, в которой он существует [Бабенко 2000, Леонтьев 1976 и др.]. Психолингвистический подход в изучении текста позволяет решить вопросы порождения и восприятия информации носителями языка [Белянин 1988, Залевская 2001, Леонтьев 1979, Сорокин 1982, Шахнарович 1991 и др.], учитывая то, что творческая индивидуальность автора проявляется не только в отборе материала, в предпочтении одних элементов другим, но и в выборе и организации многообразных средств, регулирующих творческий диалог с читателем, стимулирующих ассоциативную деятельность адресата в определённом направлении, по-разному моделирующих смысловое развёртывание текста в сознании читателя.

Так как в тексте заключена речемыслительная деятельность пишущего субъекта (порождение), рассчитанная на ответную деятельность читателя (восприятие); то рождается взаимосвязанная триада: автор – текст – читатель. Текст оказывается одновременно и результатом деятельности автора и материалом для деятельности читателя.

Принято считать текстом только целое произведение, но большинство исследователей убеждены в том, что часть целого произведения можно считать текстом, если она отвечает ряду требований, предъявляемых к целому тексту. При этом употребляются разные термины – сверхфразовое единство [Фигуровский 1961], сложное синтаксическое целое [Поспелов 1948], речевое построение, глобальное единство и другие, что позволило исследователям разработать теорию и методику изучения текстовых единиц и их соотношение с единицами языковой системы.

Вопрос о границах произведения связан с определением его целостности и завершенности, в связи с тем, что текст как объект лингвистического исследования представляет собою информационное и структурное единство, функционально завершенное речевое целое. Именно это качество дает возможность определить четкие закономерности текстообразования, членимость текста и взаимосвязанную с ней категорию интеграции (интегративности) [Гальперин 1981; Болотнова 1999].

Представляя собой «динамическую модель фрагмента действительности» [Новиков 1983], текст содержит информацию о разворачивающейся ситуации, единстве его внешней и внутренней формы при взаимодействии единиц системы языка и текста [Веккер 1998; Жинкин 1982; Новиков 1983].

Свой вклад в исследование текста внесла когнитивная лингвистика [Болдырев 2001, Красных 1998, Кубрякова 1999, Т.А. ван Дейк, В. Кинч 1978, 1988, 1998]. В работах исследователей в течение длительного времени рассматривалась междисциплинарная когнитивная модель понимания текста (дискурса), система отношений составляющих его единиц, методология оценки информации, которую из него можно извлечь, что определяет перспективу развития теории текстовой коммуникации.

Во § 2 «Информационное поле семантики текстовых единиц в структуре текста» рассматривается вопрос об информативности текста и коммуникативном аспекте информационного процесса. Интерпретационные характеристики текста, способствующие или препятствующие адекватному истолкованию, обусловливают определенную меру информативности текста, которая понимается не как абсолютное количество информации в тексте или его общая информационная наполняемость, а как способность адекватного донесения определенной меры знаний до реципиента, поэтому текст признается информационным единством, характеризуется как творческий акт, вызванный определенной целью, рассматривается как материал для восприятия и интерпретации.

Изучение смыслового пространства текста, как правило, предполагает описание его информационной структуры и стратификацию установленных смыслов в соответствии с целями конкретного исследования. Семантика текста традиционно рассматривается как информационное поле, в котором наряду с областью явных (эксплицитных) смыслов функционирует область скрытых (имплицитных) смыслов, имеющая особую значимость, в первую очередь для семантики художественного текста, где пределы этой области особенно широки. Информационное поле текста и текст как лингвистическое явление нетождественны. Если текст как совокупность знаков есть явление лингвистическое, то информационное поле текста есть явление психолингвистическое: для реципиента оно есть способ существования содержания языковых знаков.

В связи с возможностью разного способа представления информации в тексте – экономного и избыточного, важной оказывается проблема авторского намерения и читательского восприятия сообщения, то есть различной оказывается «глубина прочтения» текста, что позволяет вводить в описание следующие разновидности информации: контекстуальная, ситуативная и энциклопедическая [Тураева 1986]; содержательно-фактуальная информация, содержательно-концептуальная информация, содержательно-подтекстовая информация [Гальперин 1981].

Поэтому текст отражает модель (картину) мира его автора и передает информацию об авторском отношении к объекту описания. Смысловая структура текста сводится к концептуальной информации, семантически выводимой из всего текста. При изучении художественного произведения учитывается функция всех единиц, вошедших в текст, а это в свою очередь дает представление о дополнительных типах информации, ее глубинных пластах [Пискунова 2002].

Знания, имплицитно содержащиеся в языковых знаках, могут помочь в понимании высших смыслов, заложенных в тексте, ведущая роль при этом отводится слову, так как оно представляет собой особый знак, символ.

Средствами выражения отношений к сообщаемому способны быть не только глагольные лексемы, но и система текстовых единиц, фонем, морфологических форм, синтаксических композиций, которые, выполняя свою функцию, создают единую семантику, в том числе оценку действительности, и таких структурных элементов, как герой, события, время, пространство и др. Исследование любого текста с позиций теории информации и моделирование информационного поля позволяет выявить соотношение объективной (информационное поле) и субъективной (авторские интенции) информации в тексте и определить степень авторской заинтересованности в моделировании информационных потоков.

В семантическом плане текст определяется как последовательное развертывание информации, заключенной в постулируемом смысловом ядре. Это ядро представляет собой определенную мысль, в которой предельно сконцентрировано содержание, так как каждый текст характеризуется наличием определенной структурной организованности с конкретным содержательным наполнением.

§ 3 « Моделирование как основа анализа семантики текста» посвящен рассмотрению модели текста, под которой понимается внутренняя организация всех единиц текста, как определенное сочетание различных видов информации, воспроизводящее действительность в упрощенной схематизированной и наглядной форме. Модель, ее разновидности (фрагментарность, неполнота реальных ситуаций на различных уровнях общения, социальный характер, индивидуальность), позволяет исследователю выделить субъективность и многоаспектность, иерархичность структуры по наличию нескольких пропозиций [Пискунова 2002].

Процесс моделирования связан с понятием концепта, что обусловлено функциональной значимостью самого текста, его ментальным образованием, отражающим объекты как предметного, так и идеального мира, являющееся единицей коллективного сознания, хранящееся в национальной памяти носителей языка и характеризующейся многомерностью и дискретностью смысла. Выделяются следующие трактовки концепта: лингвокульторологическая (Н.Ф. Алефиренко, С.Г. Воркачев, В.И. Карасик, В.В. Колесов, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия), психолингвистическая (А.А. Залевская, В.А. Пищальникова) и лингвокогнитивная (А.П. Бабушкин, Н.Н. Болдырев, Е.С. Кубрякова, И.А. Стернин).

Подход к тексту с позиций ключевых, тематических слов, концептов позволяет заострить внимание ученых на тематической глубине, бесконечной вариативности, множестве интерпретаций предметного содержания текста, динамичности явлений, соотносимых с историко-культурными особенностями его создания и прочтения.

Структурно-смысловые элементы текста, составляющие его модель можно представить в виде схемы: тема, коммуникативная задача, микротемы, данная и новая информация, однонаправленное и разнонаправленное данное, текстообразующие функции предложения, которое в моделировании текста влияет на структурно-семантическую организацию текста. В нем есть смысловой центр, информация которого распространяется в тексте. По традиции в художественном тексте выделяют отдельные уровни: фонологический, грамматический, лексико-семантический, микросинтаксический (фразовый) и макросинтаксический (сверхфразовый). При описании данных уровней можно построить модель художественного текста.

Изучение речевой организации текста (выявление основных единиц текста) не может оказаться полным и адекватным, если не принимать во внимание такое важное для текстообразования и текстовосприятия понятие, как авторская модальность, которое скрепляет все единицы текста в единое смысловое и структурное целое. Модальность – это выражение в тексте автора к сообщаемому, его концепции, точки зрения; это авторская оценка изображаемого. Способы выражения этого отношения различны для каждого автора, но они всегда мотивированы и целенаправленны, заставляют воспринимать текст не как сумму отдельных единиц, а как цельное произведение.

Можно отметить, что большинство моделей, описывающих процесс порождения текста как классических, так и современных, условно выделяют в качестве основных уровней или составляющих компонентов данного процесса следующие два: семантический, или смысловой этап и уровень лингвистического оформления (грамматический или логический). Каждый из этих уровней может быть представлен несколькими подуровнями.

На основе категорий – информативность, интеграция, континуум, ретроспекция, проспекция, пресуппозиция, глубина (подтекст) и др. [Гальперин 1981], можно построить некую идеальную модель объекта исследования, так как эти категории являются грамматическими и каждая из них выражает определенное грамматическое понятие, реализующееся в конкретных формах при порождении семантической модели текста.

Глава II «Языковые средства выражения текстовой единицы метель в художественном тексте» посвящена выявлению информационного поля текста с ключевым компонентом метель.

В § 1 «Структура словесного образа метель в художественном тексте» в целях выявления семантического потенциала лексемы метель в художественных произведениях отечественной литературы рассмотрены значения лексемы метель, закрепленные в различных словарях.

При анализе словарей русского языка выделяется следующее значение – «сильный ветер со снегом, вьюга».

Можно выделить следующие денотативные компоненты значения: «природное явление, стихия» (интегральный компонент значения, архисема); «ненастье», обязательно с «сильным» (сема «интенсивности», «силы») «ветром» и «снегом»; «снег» – дифференциальный компонент (сема) в значении этих слов.

В художественных произведениях авторы создают образы метели (А.С. Пушкин, В.А. Соллогуб, М.П. Шевченко и др.), вьюги (А.П. Чехов, М.А. Булгаков и др.), пурги (Н.А. Островский и др.), бурана (А.С. Пушкин, С.Т. Аксаков А.В. Скалон, В.Н Ажаев и др.), поземки (В.А. Луговской, Я.В. Смеляков, К.Я. Ваншенкин, А.К. Нурпеисов, Н.И. Сладков, Б.С. Житков); замяти (С.А. Есенин, М.А. Стахович, Э.А Асадов); завирухи (С.А. Есенин, А.Т. Твардовский); пороши (А.С. Пушкин, А.А. Блок, Н.Н. Асеев, В.А. Солоухин, Н.М. Рубцов, Т.Е. Николаева, Г.В. Семенов, И.П. Шемякин, М.С. Бубеннов и др.); куры (Л.Н. Толстой, И.А. Бунин, С.А. Есенин, С.В. Смирно и др.) как один из пластов информационного поля текста.

В творчестве русских авторов лексема метель часто отсутствует, то есть образ выражен имплицитно (П. А. Вяземский, Н.П. Огарев, К.К. Случевский, Н.А Некрасов, Н.М. Заболоцкий, Э.А.Асадов, Н.М Рубцов, Н.В. Гоголь, А.П. Чехов, В.Е Сердюк, Ч. Айтматов, К.А. Тренев, Б.Н. Орлов, Е.М. Ржевская, А.Ю. Генатулин, В.К. Закруткин, Н.П. Задорнов, А.В. Скалон, В.П. Астафьев и др.). В произведениях этих авторов образ метели не назван, но присутствуют ее составляющие – ветер и снег, (перемещение снега возможно только при наличии ветра).

Некоторые авторы для изображения зимней реалии создают индивидуальный образ: снежная пудра, хлопья снежной ваты (П. Антокольский); серебристая пыль (И.А. Бунин, А.А. Тепляшин, В.К. Арсеньев, А.И. Эртель); снежный шар (П.А. Вяземский), серебристый шар метели (И.П. Уткин); пряжа снежистого льна (С.А. Есенин); снежная кутерьма (О.П. Смирнов, Б.Л. Горбатов, Г.В. Семенов), снежная карусель (К.Я. Ваншенкин), снежные вьюны (А.И. Куприн), снежный искропад (Н.Н. Асеев), сыпан зимами с копыт кокаин (Б.Л. Пастернак); снежинки, как белые пчелы (Г.Х. Андерсен, Н.М. Рубцов); острые игла снега (А.Б. Чаковский), «похлебка метелицы», «пасть вспурга» (С.А. Есенин); «ртище вьюги», «бурана бледные челюсти», «вьюжная нежить», «стужи сухожилья» (Б.Л. Пастернак), «пасть вьюг» (П. Герасимов).

Каждый писатель создает в своем произведении индивидуальный, насыщенный образ метели, который может иметь положительную семантику (А.Н. Головачев, В. Гусев, А.К. Нурпеисов, Ю.П. Помченко). Но в творчестве многих писателей метель показана как страшная, разрушающая стихия, обладающая невероятной силой (П.А. Вяземский, Р.И. Рождественский, А.С. Пушкин, В.А. Соллогуб, В.Н. Ажаев, Г. Марков, В.В. Быков и др.).

Во § 2 «Приращение смысла» образа метели в художественном тексте» рассматриваются дополнительные смысловые оттенки образа метели в русской поэзии и прозе.

Во многих произведениях образ метели употреблен в своем прямом значении, как реальная природная стихия. Но по наблюдениям исследователей значение слова в тексте оказывается несколько иным, чем то, которое отражено в словаре. Так, для авторов метель имеет более широкое значение: в метели заключена вся полнота нюансов значений, присутствующих в данном слове с точки зрения этимологических и мифологических источников. Затем в художественном тексте эти смыслы получили специфическую реализацию, оформившись в символы, в соответствии с культурно-историческими особенностями и индивидуальным авторским восприятием. Поэтому слово метель в русском языке обладает рядом значений. Одни из них характеризуют состояние внешнего мира: мятеж, бунт, смута, путаница, неразбериха. Другие – внутреннее состояние человека: волнение, беспокойство, тревога, смущение.

Метель – символ бесовства (А.С. Пушкин, П.А. Вяземский, Ф.И. Тютчев, С.А. Есенин, М.А. Волошин, Д.Л. Андреев, Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, А.П. Чехов, М.А. Булгаков, Б.Л. Пастернак, В.К. Арсеньев, Г.-Х. Андерсен); символ судьбы и любви (А.С. Пушкин, В.А. Соллогуб, С.А. Есенин, А.А. Блок, М.А. Цветаева, В.С. Соловьев, Н.С. Майоров, Э.А. Асадов, Л.Н. Толстой); символ мятежа и революции (А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, С.А. Есенин, А.А. Блок, Б.Л. Пастернак, М.А. Булгаков); историческое событие или время (Н.А. Некрасов, Б.Л. Пастернак, О. Бергольц, К.Я. Ваншенкин, С.В. Смирнов, Н.Н. Асеев, Д.Л. Андреев, М.С. Лисянский, В.С. Высоцкий, Э.А. Асадов, И. Рождественский, И.А. Бунин, Н.П. Смирнов, А.М. Медников, Н.А. Островский); символ тревоги и смерти (М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, А.П. Чехов, Д.Н. Мамин-Сибиряк, М.А. Булгаков, С.А. Есенин, И.А. Бунин, В.В. Семенов). Метель в произведении может символизировать внутреннее состояние человека (Н.А. Некрасов, П.Д. Дружинин, Д.Л. Андреев, В.С. Высоцкий, Э.А. Асадов).

В число объектов, движение которых описывается путем сравнения с образом метели входят: пыль, песок (П.А.Вяземский, В.В. Маяковский, А. Ойслендер, К.Я. Ваншенкин); огонь (Н.П. Огарев, А.С. Пушкин); тополиный пух (Э.А. Асадов); цветущие деревья (А. Прокофьев, С.А. Есенин, М.С. Лисянский Б.Н. Орлов); капли воды (И.А. Бунин, С.Т. Аксаков); движение людей (С.А. Есенин, Э.А. Асадов, С.В. Смирнов); волосы (М.И. Цветаева); листва (П. Дариенко, С.А. Есенин, И. Кучин С. Васильев); космос (Э.А. Асадов, Д.Л. Андреев); полет птиц (А.А. Вознесенский, Н.М. Рубцов); снежки (К.Я. Ваншенкин); соль (Э.А. Асадов); кокаин (Б.Л. Пастернак); оружейные залпы (Б. Шаховский, К.Я. Ваншенкин, С.В. Смирнов, Д.Л. Андреев); звуки (Э.А. Асадов).

Так как переносного значения лексема метель в словаре не имеет, то можно говорить о наращении семантики информационного поля в текстах.

В § 3 «Наращение дополнительной семантики информационного поля метель в тексте: ключевые и фоновые компоненты» рассматривается соединение ключевого компонента метель с ключевыми компонентами: образом окна, луны и огня, что усиливает информацию, которую передает автор.

Окно – важная деталь в художественном произведении. Весь мир как бы разделен на две части: дом и все остальное пространство. Это, скорее два мира, разделенные стеклом. Окно является границей, отделяющей внутренний мир избы от внешнего мира, то есть идет противопоставление не только «холода» и «тепла», но движению за окном противопоставлен покой внутри дома. Так авторы создают оппозицию «тепло - холод» или «жизнь – смерть» (Е.А. Баратынский, М.А. Стахович, С.С. Синегуб, К.Ф. Рылеев, Н.А. Некрасов, Н.М. Заболоцкий, А.А. Фет, К.Я. Ваншенкин, Н.Н. Асеев, Н.М. Рубцов, А.И. Эртель, С.А. Доронин, И.П. Шемякин, Г. Марков и др.).

Образ луны при описании метели тоже играет важную роль, так как именно луна оказывается единственным источником света в заснеженном пространстве (Н.А. Клюев, И.А. Бунин, С.Я. Маршак). Но луна может иметь и другой образ, который является частью зимней стихии и дополняет картину безжизненности, смерти (В.А. Жуковский, А.С. Пушкин, С.Я. Маршак, Д.Л. Андреев, П. Герасимов, Б.К. Зайцев).

Образ огня также важен для художественного произведения, так как именно этот образ создает с образом метели оппозицию (огонь – метель), то есть (тепло – холод). Во многих произведениях образ огня несет отрицательную семантику (К.Ф. Рылеев). Но в большинстве произведений огонь – это символ жизни. Именно на свет огня идет путник, заблудившийся в метели (А.Н. Апухтин, М.А. Булгаков, С.Я. Маршак). Огонь дарит свет, если он находится внутри дома и защищен от стихии: (И. Суриков, И.А. Бунин). Если же огонь находится на улице, то ему придется противостоять метели (Б.Л. Пастернак, К.Я. Ваншенкин).

§ 4 «Средства выражения образа метель в тексте» выявляет лексико-синтаксические конструкции, с помощью которых авторы создают неповторимый по красоте образ метели.

Образ метели может быть выражен визуально, через глагольные лексемы – метет, кружит, поднимается или безличными глаголами – крутило, вертело, которые позволяют увидеть постоянное вращение ветра и снега. К зрительному образу часто добавляется звуковой образ и дается автором с определенной целью – наиболее ярко показать образ метели.

Часто голос непогоды сравнивают с воем (Е.А. Баратынский М.А. Стахович П.А. Вяземский К.К. Случевский И.З. Суриков А.Н. Толстой В.А. Закруткин А.Б. Чаковский Т.З. Семушкин Б.К. Горбатов О.П. Смирнов «Поиск»); Звуки [а], [о], [ы], [у] прекрасно передают завывание вьюги, а выражения вьюга завывает, ревет (с ревом бешеным) устоявшиеся, так как вьюга всегда сопровождается определенными звуками.

В художественных произведениях при описании метели изобразительную функцию выполняет звукопись. Авторы создали различные звуковые образы метели: вой и шум, свист, стон («метели свищут», «протяжно стонет», «поет»). А подобные звуки (вой, шум, свист, шелест) возможен только в том случае, если присутствует ветер. Иногда сравнение метели происходит по звуковой ассоциации: с голодной стаей волков (Г. Марков), с плачем младенца (А.С. Пушкин, С.Т. Аксаков), со звоном колоколов и отпеванием покойника (В.К. Арсеньев), с криком гусей (С.А. Есенин), с ревом самолетных турбин (Э.А. Асадов).

Некоторые авторы слышат в «голосе» непогоды музыкальное звучание (А.А. Блок, И.А. Бунин, Р.А. Кудашева, С.В. Смирнов и др.). В некоторых стихотворениях употребление названий музыкальных инструментов направлено на то, чтобы вызвать ассоциации с их звучанием: …метель в рог охрипший дует (П. Антокольский), Мартынова свирель (Я.В. Смеляков), трубами вьюг (С.А. Есенин), цыганская скрипка (С.А. Есенин), почтовый рожок (А.А. Тарковский), бубен метели (А.А. Блок), метельная скрипка (Н.М. Рубцов).

Часто в произведениях изображается физическое состояние метели: от легких прикосновений до тяжелых ударов, сбивающих с ног. Например: Снежок вечерний чуть касался щек, / И вдаль летел, и людям лица жег (В.А. Луговской «Снегурочка»), Снежный ветер ударил ему в лицо… (И.А. Бунин «Деревня»), Ветер ударил Горбатова в грудь, обдал холодными, колючими снежинками; По-прежнему выл ветер, хлестал снег…; Снежинки забивали глаза, ноздри, уши, при порывах ветра остервенело хлестали по щекам; Ее [Кати] лицо обжег холодный ветерок с колючими снежинками; Ветер сшиб ее с ног…; Снежный смерч ударил Катю в лицо; …Новый порыв вихря так секанул ее по щекам… (Г. Марков «Сибирь»).

Развитие непогоды авторы показывают с помощью лексем, семантика которых «утяжеляется» по мере описания стихии. Например: Усилился ветер – закрутила поземка – начал идти снег – несколько сильных порывов ветра стеганули снежной крупой по лицу, что лейтенант задохнулся – ветер ударил снегом в лицо (В.В. Быков «Дожить до рассвета»), С неба сыпался мелкий снег – снег пошел сильнее – снег начал кружиться – налетел сильный ветер – налетел второй [порыв ветра], потом третий, пятый, десятый – кругом творилось что-то невероятное – ветер бушевал неистово – ни гор, ни неба, ни земли – ничего не было видно (В.К. Арсеньев «По Уссурийскому краю»).

Иногда вместо лексем метель, вьюга в произведениях авторы употребляют прилагательные метельный, вьюжный, пуржистый, буранный, что позволяет создать совершенно иной образ. Так, сочетания метельная зима (А.А.Блок), метельная ночь (К.Я. Ваншенкин, Т.Е. Николаева, И.В. Шикин, В.А. Закруткин) вьюжная зима (Г. Марков), вьюжный март (М.А. Булгаков) уже имеют как прямой, так и переносный смысл. В художественных произведениях встречаются различные сочетания с данными лексемами, а также среди прилагательных встречаются окказионализмы: среброснежный, снежносиний, снежноокий (А.А. Блок); снежно-нежный (М.А. Волошин); многовьюжная (А.Я. Марков, Л.Н. Мартынов, Д.Л. Андреев).

Прилагательные снежный, снеговой в сочетании с существительными столб, пыль, вихрь участвуют в передаче движения под действием силы ветра» (А.А. Блок, Б.Л. Пастернак, В.К. Арсеньев, Н.И. Сладков).

Часто в произведениях встречаются существительные других денотативных классов. Например, в изображении метели представлены лексемы, которые в исследуемых контекстах приобретают иное значение, чем в рамках литературного языка: дуновение метели (А.А. Фет), дыхание метели (И.А. Бунин), порхание пурги (Б.Л. Пастернак).

Встречаются окказиональные существительные: снежура, снеговища, снегокрутица (Д.Л. Андреев), снежность (Э.А. Асадов); и окказионализмы, связанные с «движением снега под действием силы ветра»: снегопаданье (Б.А. Ахмадулина), снеговей (Л.И. Мартынов).

Часто авторы в своих произведениях используют глагольные лексемы мотивированные словами (снег, метель, вьюга, пурга и т.д.) вьюжить, завьюжить, метелить, заметелить, пуржить и др. часто используются в текстах: буранит (В.А. Чивилихин), пуржит (Б.Л. Горбатов «Алексей Гайдаш»); припорошил (Г. Марков «Сибирь»). Кроме того в создании образа метели встречаются глаголы, семантический потенциал которых позволяет авторам передать различные стороны этого явления - силу, ритмичность движений, бурление снега: шаманит метель (Э.А. Асадов); Метель кипит (О. Бергольц). Иногда для описания непогоды авторы используют безличные глаголы: забуранило… (Г. Марков); отпуржило, ветрило… (В.А. Чивилихин); запуржило (Г. Марков); завьюжило, запуржило; замело… (В.Г. Распутин).

Наречия и слова категории состояния представлены в контекстах единичными примерами, которые встретились только при описании снегопада и движения стихии: снежно (В. Потанин), вьюжно (Л.Н. Мартынов, В.А. Солоухин), метельно (А.И. Эртель).

Для прозаического текста в отличие от поэтического, важна не ритмическая организация, а смысловой и синтаксический строй. Так, в поэтических текстах описание метели чаще всего представлено одним предложением (Н.Н. Асеев, К. Павлова, М.С. Лисянский), а в прозаических произведениях описание метели может варьироваться от одного предложения до нескольких абзацев (Л.Н. Толстой, С.Т. Аксакова и др.). Предложения обычно не усложнены большим количеством второстепенных членов, не содержат обособлений, являются простыми по своему строению, ясными с точки зрения связи в них слов, что делает их выразительными. Ясность такой синтаксической конструкции достигается отсутствием инверсии и большого числа определений – эпитетов. Такая простота синтаксиса создается энергичное быстрое повествовательное движение, повествование не задерживается на подробной характеристике явления в одном предложении или на пояснении его в следующем, что очень важно для динамичного рассказа. Например: Вдруг потускнело. Небо затянуло и посыпал снег. Снег подхватило, завертело – февральская метель (Е.М. Ржевская «Была война»).

Одним из способов описания зимней стихии является сравнение зимней реалии со звездочками и со щебнем (Б.Л. Пастернак), с шелковым ковром, с тройкой и с жалом (С.А. Есенин), с костром (С.А. Есенин, А.А. Блок, Э.А. Асадов), с белыми пчелами (В.А. Луговской, Н.М. Рубцов, Г.-Х. Андерсен) с большими черными ласточками (В. Потанин), с белыми мотыльками (В.В. Быков), с белыми перьями (В.М. Песков), с белыми пухом (И.А. Бунин), с прозрачными звездочками и с мотками колючей проволоки (Л.П. Овчинникова), с рыболовной сетью из белых ниток (А.В. Шаламов), с исполинскими саванами (В.А. Соллогуб), с погребальными пеленами (Б.Л. Пастернак).

В своих произведениях авторы землю, покрытую снегом, сравнивают со «скованным морем», а непогоду называют бурей, так как именно это слово подходит для описания морской стихии. «Снежные волны» можно увидеть в произведениях П.А. Вяземского, Н.Ф. Щербины, Б.К. Горбатова, К.А. Тренева, Н.П. Задорнова и др.).

В творчестве некоторых авторов зимняя непогода изображена как одушевленный персонаж, совершающий действия (П.А. Корсаков, А.С. Пушкин, Л.Н. Мартынов, А.Н. Толстой). Зимняя стихия может иметь более развернутую портретную характеристику, дающую полное представление о персонаже (Г.Р. Державин). У В.А. Луговского, Н.Ф. Щербины и А.Н. Апухтина стихия изображена как красивая женщина.

Природные реалии изображены как полноправные герои произведений, но в то же время авторы показывают, что это не люди, а стихии, обладающие невероятной силой. Употребление имен собственных в художественном тексте – Борей (Г.Р. Державин), Буран Бураныч (Л.Н. Мартынов), Зима (А.С. Пушкин), Ветер (А.Н. Толстой), Мороз (Н.А. Некрасов) Морозко в одноименной сказке, позволяет показать историко-культурное пространство, которое окружает автора, и тем самым несет в себе дополнительную информацию.

В § 5 « Цветовая символика образа метели в тексте» рассматривается использование цветовой лексики, которое направлено на создание вымышленного писателями мира, и придать различным объектам художественной действительности определенные цветовые характеристики. В ряде цветовых определений, помимо семы, обозначающей тот или иной цвет, можно обнаружить еще и скрытую авторскую модальность. Цветовая лексика является важнейшим экспрессивным средством и несет глубокую идейно-художественную и эмоциональную нагрузку.

Образ метели (вьюги, бурана) приобрел постоянное значение с эпитетами – белая, седая, синяя («белые хлопья летящего снега», «белая метель», «седая вьюга», «синяя метель»), которые в достаточной степени устоявшиеся и постоянно повторяющиеся и зависят часто от освещения или от времени суток. Преобладает белый цвет, который в православной традиции является символом Божественного, святости, чистоты и простоты. Повторение лексем с семой одного цвета позволяют подчеркнуть его яркость и насыщенность (К.Д. Бальмонт, П.Д. Дружинин, Ю. Левитанский, А.Я.Марков, Б.Л. Пастернак, М.С. Лисянский, Е.А. Евтушенко). Но иногда обилие одного цвета создает негативный образ (С.В. Смирнов).

Часто писатели при создании образа метели используют несколько цветов, что позволяет им создать сложный многоплановый образ, но наиболее значимыми являются противопоставления белого и черного (светлого и темного), соотносимого с оппозициями «жизнь-смерть», «добро-зло» (В.А. Жуковский, А.А. Тепляшин, П.А. Корсаков, А.А. Блок, Н.М. Рубцов, И.А. Бунин). Во многих произведениях метель показана на фоне ночи (Н.П. Огарев, А.А. Фет, А.А. Блок, Б.Л. Пастернак, И.А. Бунин, О. Бергольц, Д.Л. Андреев, К.Я. Ваншенкин, И.А. Бунин, М.С. Бубеннов, А.И. Эртель, Г. Марков). Лишь в единичных случаях метель изображена в другое время суток: Заревая вьюга (А.А. Фет); …Зарю сочетавший с пургою (Б.Л. Пастернак).

В литературе о революции и о войне к черно-белой палитре добавляется красный цвет, который в христианстве символизирует кровь Христа, пролитую ради спасения людей, а, следовательно, – и его любовь к людям (М.А. Булгаков, Ю.В. Бондарев, В.В. Быков). Но красный цвет в произведении может иметь и дополнительную семантику: фонарь (М.А. Булгаков), солнце (С.Т. Аксаков) – источники света, тепла, жизни.

Иногда цвет стихии выражен имплицитно: снежная пурга, полночь снежная, мутное кружение метели, бушующая снежная муть, снежная буря, ночной буран, белая и несущаяся муть, огромное количество падающего снега.

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы выводы о составе семантического поля денотативного класса «метель» и определены основные тенденции его эволюции, установлены концептуальные признаки метели, актуализирующиеся при художественном описании этого явления природы и привлекаемые для образного изображения других реалий мира. В поэтических текстах на 986 существительных приходится 256 прилагательных (149 из которых прилагательные, мотивированные именами изучаемого денотативного класса – снежный, вьюжный, метельный, буранная, пурговый, запорошенная и др.) и 446 глаголов (мотивированы – 71 – метет, запорошила, вьюжит, завихрялась, снежило, завьюжится и др.). В прозаических текстах на 1799 существительных приходится 594 прилагательных (мотивированных – 219) и 1702 глагола (мотивированных – 123)

Разнообразие признаков метели, отраженных в художественном языке (к физическому состоянию добавляются другие признаки метели – интенсивность, плотность, а впоследствии и «запах»), широта спектра средств их описания свидетельствует о значимости данного объекта для русского мышления, а также о стремлении найти новые средства для выражения индивидуального видения того или иного проявления зимней стихии. О глубокой степени освоенности свидетельствует и то, что все физические состояния метели получают образное описание. Это выражается в нескольких направлениях языковой концептуализации. Состояние природной стихии, а также некоторые ее признаки актуализируются при описании других реалий (человека, его внутреннего мира, времени, исторических событий и др.).

В изображении зимней стихии функционируют слова разных частей речи, среди которых есть как компоненты денотативного класса «метель», так и единицы, не входящие в его базовый фонд, а также окказиональные слова. Это позволяет сделать вывод о том, что в поэтических текстах выражена описательная картина зимней стихии, а большое количество глаголов в прозаическом тексте позволяет показать динамику метельной непогоды. Наречия и слова категории состояния в контекстах представлены единичными примерами.

Изучение информационного поля с ключевым компонентом метель в художественных текстах позволяет решить познавательные и нравственные задачи филологического образования развития общей культуры языка. Обращение к языковому творчеству советских авторов открывает новые возможности изучения роли текстовой единицы метель в расширении лексической системы языка, ее значении для современной текстовой коммуникации.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

в издании, рекомендованных ВАК РФ:


  1. Кобзева Н.В. Семантика образа метель в информационном поле текста // Вестник Тамбовского университета. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2011. Вып. 11. – С. 37-41.
  2. Кобзева Н.В. Грамматические средства выражения образа метель в тексте // Вестник Тамбовского университета. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2010. Вып. 10. – С. 137-140.


в других изданиях:
  1. Кобзева Н.В. О соотношении дискурса и текста в лингвистике // Экология языка и речи / отв. ред. А.С. Щербак. – Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2012. – С. 200-203.
  2. Кобзева Н.В., Пискунова С.В. Символика цвета образа метель / Экология языка и речи / отв. ред. А.С. Щербак. – Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2012. – С. 187-189.
  3. Кобзева Н.В. Семантическая роль образа метели в именах собственных художественного текста // Ономастика и общество: язык и культура: материалы Первой Всерос. науч. конф. (14-15 окт. 2010 г.) / Отв. ред. А.С. Щербак, Министерство образования и науки РФ, ГОУВПО «Тамб. Гос. ун-т им. Г.Р. Державина». Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2010. – С. 168-170.
  4. Кобзева Н.В., Пискунова С.В. Языковая форма семантики метели в информационном поле текста // XIV Державинские чтения. Институт русской филологии: материалы Общероссийской научной конференции / отв. ред. Н.Л. Потанина. Тамбов: Изд. дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2009. – С. 234-239.
  5. Кобзева Н.В. Функционирование лексемы «метель» в художественном тексте // Взаимодействие лексики и грамматики в русском языке: проблемы, итоги и перспективы. Сборник материалов Международной научной конференции (21 октября – 4 ноября 2009 г.) / отв. ред. А.Л. Шарандин. Тамбов: Изд. дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2009. – С. 183-187.




>