Купцы-старообрядцы в городах европейской России в середине XVIII века (из истории российского предпринимательства)

Вид материала

Документы

Содержание Таблица 3 Размеры платежей купцов-старообрядцев, положенных в гильдейский оклад Таблица 4 Характеристика ржевских купцов-старообрядцев Савельевых С. 37 1Примечание

Подобный материал:

• Успенский Б. А. Избранные труды. Т семиотика истории. Семиотика культуры, 207.53kb.
• Формирование и развитие сербской национальной идеологии в конце XVIII середине 30-х, 653.11kb.
• Лоренс Стерн Вконце 20-х годов XVIII в. Джеймс Томсон своими поэма, 34.38kb.
• Основная: Лебедева О. Б. История русской литературы XVIII века. М., 2000, 18.23kb.
• Гражданская война – величайшая трагедия в истории России, 111.24kb.
• Реферат по истории Вступление, 1433.89kb.
• Доклад Иеромонаха Павла (Коротких), кандидата богословия, преподователя кпдс, клирика, 43.34kb.
• Шпоры по истории, 972.22kb.
• Складывание сословно-представительной монархии в России, 248.13kb.
• Китай страна древней истории, культуры, философии. Уже в середине второго тысячелетия, 136.57kb.

Мирошниченко Е.А.*

Купцы-старообрядцы в городах европейской России в середине XVIII века (из истории российского предпринимательства).

Отечественная история. 2006г. №5. С. 28-39.


В последнее время в отечественной историографии выявился устойчивый интерес к проблеме старообрядческого предпринимательства. Это связано с не подлежащим сомнению, а требующим, как заявлено в одной из работ, лишь "конкретизации и фактографического наполнения" представлением "о лидирующей роли староверов в ряде отраслей промышленности и торговли России в XVIII - начале XIX в."¹. Другой тезис, также получивший распространение среди зарубежных и отечественных историков, заключается в признании определяющего значения свойственных старообрядчеству морально-этических ценностей в формировании "капиталистического духа", под которым вслед за М. Вебером понимается особый строй мышления, побуждающий к систематическому стремлению к законной прибыли в рамках своей профессии. Причем при рассмотрении идейного влияния на процесс генезиса капитализма ставится знак равен-


*Мирошниченко Елена Аркадьевна, учитель истории средней школы (Владивосток).


С. 28


ства между некоторыми разновидностями протестантизма на Западе (пуританство) и старообрядчеством в России².

В задачу статьи входит установление удельного веса старообрядцев в середине XVIII в. в составе городского тяглого населения. Это дает возможность более взвешенно судить о реальном соотношении в городской предпринимательской среде последователей "раскола" и сторонников официальной Церкви, а также о возможной степени влияния морально-этических норм старообрядчества на формирование ценностных категорий сознания предпринимательских кругов. Заслуживают внимания профессиональные и личностные качества, которые в общественном сознании XVIII в. рассматривались как необходимые условия для достижения предпринимательского успеха, а также соотношение этих качеств с морально-этическими заповедями старообрядчества.

Источниковую базу исследования составляют документы из фондов Главного магистрата и Комиссии для сочинения "пунктов о раскольниках" 50-х гг. XVIII в. РГАДА. Последняя была создана для выяснения численности старообрядцев в государстве и для определения политики по отношению к ним. По решению Сената от 13 сентября 1754 г. Комиссии были переданы материалы Раскольнической конторы, учрежденной при Сенате незадолго до смерти Петра I для учета старообрядцев и взимания с них двойного оклада. Именно в эту контору поступали ведомости, составляемые во время ревизий на основе именных сказок приверженцев старой веры. На основании только содержащихся в ведомостях количественных данных нельзя судить об общей численности старообрядцев во время I и II ревизий и об их географическом распределении. В то же время они позволяют определить удельный вес различных социальных категорий староверов, в том числе записанных в городское купечество, а также их долю среди городских тяглецов. Не менее важны разнообразные сведения о купцах-старообрядцах по отдельным городам. Почти полное отсутствие в исторической литературе сведений о купцах-старообрядцах делает любую, даже случайную выборку (обусловленную сохранившимися в делах Комиссии данными), заслуживающей внимания.

Особую группу источников составляют материалы личного происхождения и литературные произведения. Среди них неопубликованные записки, проекты и предложения купцов, адресованные в центральные учреждения, немногочисленные купеческие мемуары и литература о коммерции, издание которой с 60-х гг. XVIII столетия приобрело массовый характер.

Особый интерес для исследования представляет ведомость о численности различных категорий старообрядцев по данным II ревизии (1744 - 1745 гг.), составленной в Раскольнической конторе в мае 1753 г. по запросу Сената. Она содержит следующие сведения: купцов - 2 548 человек; разночинцев - 1 851 человек; "келейных жителей, старцев, бельцов", государственных крестьян - 4 594 человека; дворцовых, монастырских и помещичьих крестьян - 27 808 человек³. Из общего числа учтенных переписью старообрядцев (36 831 человек) 75.5% составляли владельческие крестьяне, 12.5 - монастырские насельники и государственные крестьяне, 6.9 - купцы и 5.1% - разночинцы. Все посадское население того времени на охваченной ведомостью территории, по данным В. М. Кабузана, насчитывало 201 577 человек⁴, следовательно удельный вес "записных раскольников" в посадской среде составлял около 1.3%. При этом около 42% посадских людей не занимались торгово-промысловой деятельностью, а жили за счет "черной работы" или находились "в праздности" (по данным 1760-х гг.). Кроме того, старообрядцы, платившие значительные дополнительные подати, должны были иметь постоянный источник дохода, а значит, принадлежали к торгово-промышленной части посада. Следовательно даже в ней доля легальных раскольников оставалась незначительной и не могла превышать 3%. Эти расчеты заставляют усомниться в справедливости, по крайней мере для рассматриваемого времени, утверждения "о лидирующей роли староверов в ряде отраслей промышленности и торговли России". Правда, в отдельных городах их доля была более заметной, чем в целом по стране.

По справке, составленной в Раскольнической конторе на основании присланных от ревизоров ведомостей, в г. Ржеве во время I ревизии записался "в раскол" 381 человек


С. 29


Таблица 1

Численность и удельный вес старообрядцев в городах Новгородской губернии по данным II ревизии (середина 1740-х гг.)*

Город	Мужского пола	Женского пола	Обоего пола	% от общего числа посадских людей
Ржев	139	189	328	16.9
Каргополь	140	85	225	16.0
Тверь	153	177	330	11.6
Старица	34	28	62	8.3
Торжок	67	85	152	6.1
Псков	23	34	57	5.4
Белоозеро	20	9	29	3.2

*В ведомости Раскольнической конторы, на основе которой составлена таблица, численность раскольников по Новгороду и Олонцу дается вместе с уездом, что не позволяет использовать ее данные для определения удельного веса старообрядцев в городах. Тем не менее, учитывая, что в Новгороде с уездом по II ревизии было записано всего 374 раскольника, можно, видимо, предположить, что число их в самом городе было невелико. Высокая же численность олонецких старообрядцев (5116 человек обоего пола) связана с расположением в уезде крупной старообрядческой общины на р. Выг (см.: РГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 73, л. 28 об. -29).

(из них 187 мужского и 194 женского пола). В дальнейшем, до начала 1740-х гг., их состав существенно обновился. Вместо обратившихся "ко святой Церкви", умерших, бежавших и переведенных в другие места (на Гжацкую пристань) 308 человек вновь записались "в раскол" 246 человек. В итоге, по данным II ревизии, в Ржеве значилось 319 "раскольников" (136 мужского и 183 женского пола)⁵. Среди посадских людей Ржева старообрядцы в середине 1720-х гг. составляли 20.3%, а в середине 1740-х гг. -16.9%⁶. В Новгородской губ. столь высокий процент старообрядцев наблюдался только в Каргополе и в Твери. По данным II ревизии, их удельный вес составлял соответственно 16 и 11.6%, а численность - 225 и 330 человек. В других городах губернии доля старообрядцев была менее 10% (см. табл. 1).

О хозяйственной состоятельности купцов-старообрядцев можно судить по косвенным данным, исходя из размеров гильдейских окладов. Дополнительная плата "за раскол" после введения подушной подати с лиц мужского пола определялась ее размером: с посадских по 40 алтын (1 руб. 20 коп.), а с крестьян по 70 коп. С женщин бралась половинная сумма (соответственно 60 и 35 коп.). По указу 30 августа 1732 г., дополнительная подать с "записных раскольников" из купцов стала исчисляться из величины их гильдейских окладов, определяемых внутримирской раскладкой общепосадского подушного оклада с учетом хозяйственной состоятельности тяглецов. При этом с женщин плата взималась "против мужеских персон окладу в полы". С тех же, кто по гильдиям оказывался положен в оклад меньший, чем размер подушной подати, плата "за раскол" взыскивалась по-прежнему в размере подушного сбора с тем, чтобы она была никак не меньше 40 алтын⁷.

В РГАДА хранится ведомость Раскольнической конторы о купцах-старообрядцах, состоявших в городах в гильдейских окладах, превышавших 40 алтын, составленная по запросу Сената в декабре 1753 г. (табл. 2).

Из 10 представленных в ведомости городов резко выделяется по числу старообрядцев, положенных в гильдейские оклады свыше 40 алтын, Ржев. В нем такие купцы (169 человек обоего пола) составляли более половины (51.5%) всех посадских старообрядцев (54.7% при учете только лиц мужского пола). Принимая во внимание распределение общепосадского оклада в соответствии с имущественным состоянием тяглецов, следует признать, что значительное число ржевских старообрядцев принадлежало к зажиточной части посада. В остальных городах, включая Москву, число старообрядцев, положенных в гильдейские оклады, было относительно невелико⁸.


С. 30


Таблица 2

Численность купцов-старообрядцев и их семей, состоявших в гильдейских окладах свыше 40 алтын по данным Раскольнической конторы 1753 г.*

Город	Мужского пола	Женского пола	Обоего пола	Семей
Москва	33	24	57	24
Боровск	1	-	1	1
Романов	24	8	32	21
Новгород	14	13	27	14
Старая Руса	4	2	6	3
Ржев	76	93	169	42
Каргополь	1	-	1	1
Олонец	11	4	15	-
Архангельск и Холмогоры	14	6	20	-

* Сост. по: РГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 72, л. 62 - 84.


Таблица 3

Размеры платежей купцов-старообрядцев, положенных в гильдейский оклад*

Город	Общее число лиц мужского пола, положенных в гильдейские оклады	Размер платежей				Общая сумма окладов
		менее 2 руб.	2 - 4 руб.	4 - 6 руб.	6 и более руб.
Москва	33	9	15	6	3	111
Боровск	1	1	-	-	-	1.8
Романов	24	7	11	3	9	82.2
Новгород	14	1	3	3	7	89.4
Ржев	75	19	34	6	16	367.34
Старая Руса	4	-	3	1	-	11.4

* Сост. по: РГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 72, л. 62 - 84.

Любопытны и размеры гильдейских окладов, падавших на старообрядцев-горожан. Если их нижняя граница во всех учтенных ведомостью городах варьировалась в диапазоне от 1 руб. 50 коп. до 1 руб. 80 коп., то их максимальный размер существенно различался и достигал в Романове 9 руб. 60 коп., в Москве - 12 руб., в Новгороде - 15 руб. 60 коп., а в Ржеве - 24 руб. Соотношение между разными группами плательщиков видно из табл. 3. Следует оговориться, что, согласно рапорту ржевского магистрата в Раскольническую контору, перераспределение купеческих окладов, в соответствии с изменениями в хозяйственной состоятельности купцов, происходило каждые 1 - 2 года⁹, что было связано с существенными колебаниями получаемой прибыли. Поэтому предлагаемые расчеты интересны, главным образом, выявляемыми ими тенденциями.

Из таблицы видно, что во всех городах кроме Новгорода гильдейский оклад купцов-старообрядцев составлял от 2 до 4 руб. Его платили от 45% (в Ржеве, Москве, Романове) до 75% (в Старой Русе) старообрядцев. В Новгороде же 50% "записных раскольников" платили 6 и более рублей гильдейского оклада, в то время как в Москве купцы этой группы составляли 9.1%, в Романове - 12.5%, в Ржеве - 21.3% лиц мужского пола. В итоге только в Ржеве и в Новгороде оклад "болынеплатежных" приверженцев старой веры составлял более половины всей суммы гильдейского оклада. Это свидетельствовало о хозяйственной состоятельности ржевских и новгородских старообрядцев.

В их же среде были лица с наибольшими окладами. В Новгороде к таким относился 48-летний Осип Родионов, на которого приходилось 15 руб. 60 коп. гильдейского оклада. В Ржеве самый высокий оклад в 24 руб. платил 55-летний Андрей Свешников, за-


С. 31


Таблица 4

Характеристика ржевских купцов-старообрядцев Савельевых*

Глава семьи	Возраст	Состав семьи		Сумма оклада
		душ мужского пола	душ двух полов	главы семьи	семьи
Василий Большой	65	4	9	18	117
Василий Меньшой	53	2	3	10	25
Иван	53	1	2	15	22.5
Демид	60	2	4	2	6
Андрей	69	3	7	2.4	12
Анисим	55	1	2	9.2	13.8
Всего	-	13	26	56.6	196.3

* Сост. по: РГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 72, л. 82.


писанный "в раскол" вместе с женой, сестрой и двумя дочерьми. Свешников был известной личностью среди старообрядцев Ржева. Его твердая позиция в отстаивании старой веры и шаги по ее распространению дали основание архиепископу Тверскому и Кашинскому Митрофану считать его "предводителем" местных старообрядцев, а в его действиях усмотреть препятствие на пути обращения их к "правоверию"¹⁰.

Признанным лидером фамильного клана Савельевых был 65-летний Василий Савельев Большой Чупятов, плативший второй по величине среди ржевских староверов гильдейский оклад в 18 руб. Его семья, состоявшая из жены, незамужней дочери и двух женатых сыновей с детьми (4 души мужского и 5 душ женского пола) платила 117 руб., что составляло 18.1% от всей суммы гильдейских окладов ржевских старообрядцев. Главами еще пяти семей Савельевых были, вероятно, братья Василия Большого (см. табл. 4). Об этом говорит их возраст (от 53 до 69 лет) и наименование другого Василия "Меньшим", что было принято при наличии в семье одноименных сыновей. Четверо глав семей Савельевых являлись "большеплатежными" с окладом от 6 руб. и выше, а платежи со всех лиц мужского и женского пола этих 6 семей составляли 30.4% от всех податей с 42 семей ржевских старообрядцев, охваченных гильдейским окладом (645 руб. 64 коп.)¹¹.

Столь многочисленный и, судя по размерам окладов, крепкий в хозяйственном отношении род Савельевых обосновался во Ржеве ко времени II ревизии. Спустя несколько лет, в 1749 г., архиепископ Митрофан сообщал в Синод, что "записные раскольники" Ржева "ради беспрепятственного той своей раскольнической прелести размножения и смущения святыя православныя Церкве" выбрали в бургомистры ржевского магистрата Василия Чупятова. Архиепископ обращал внимание Синода на то, что тот, хотя "по злому пронырству в явной раскол и не записан", но живет со своим отцом - Анисимом Савельевым "записным раскольником" - в одном доме "и раскол потаенно содержит, ибо де в церковь на словословие Божие никогда не ходит". Выбор бургомистра был утвержден Главным магистратом, что, по словам архиепископа, позволило ему "тех своих сродников и протчих ржевских злых расколников всячески защищать", укрывать в домах пришлых с разных мест "расколоучителей" и не выдавать их следствию по требованию духовной консистории. Последнее наблюдение должно было окончательно убедить Синод в том, что Чупятов "совершенно расколщик потаенный и горше еще записного расколника". На основании петровских законов, запрещавших выбирать старообрядцев в старосты и бургомистры, Синод направил в Главный магистрат указ об отрешении ржевского бургомистра от магистратского правления¹².

В уже упоминавшейся ведомости 1753 г. купцов-старообрядцев, положенных в гильдейский оклад, находим имя 55-летнего Анисима Савельева. Вероятно, это и есть


С. 32


отец бургомистра Василия Чупятова, отсутствие сведений о котором в ведомости объясняется тем, что он не был "записан в раскол". Последнее обстоятельство позволяло ему, несмотря на требование Синода и вопреки скорее всего обоснованным подозрениям в тайной принадлежности к старой вере, и в дальнейшем оставаться в администрации ржевского магистрата. Во всяком случае известно, что в январе 1752 г. из конторы Сената в Главный магистрат был направлен указ о высылке бургомистра ржевского магистрата Василия Чупятова для следствия в Москву в Раскольническую контору. На этот раз он обвинялся в принуждении окладчиков города к уменьшению подушного оклада со старообрядцев¹³.

Разверстка общепосадской подати с учетом имущественного состояния тяглецов, обеспечивавшая фискальные интересы казны, вызывала недовольство зажиточной части посадского населения, что нашло выражение в коллективных челобитных в Сенат в конце 20-х - начале 30-х гг. XVIII в.¹⁴ Введенные указом 1732 г. изменения в порядок исчисления дополнительной подати с "записных раскольников" из купцов (с ориентацией на размер гильдейского оклада, а не подушной подати) существенно усилили фискальное давление на состоятельную часть старообрядцев. Отныне в Новгороде, например, вместо 24 руб. 60 коп., взимавшихся со старообрядцев, плативших оклад по гильдиям (14 человек мужского и 13 женского пола), требовалось собрать 132 руб. 60 коп., т.е. более чем 5-кратную сумму. В Романове общая сумма подати возросла в 2.7 раза, в Москве - почти в 2.9 раза, во Ржеве - в 4.4 раза.

Еще более внушительным был рост податей "за раскол" у отдельных семей. Уже упоминавшийся Андрей Свешников вместо прежних 3 руб. 60 коп. в 1753 г. с учетом состава семьи должен был платить 52 руб., а Василий Савельев Большой Чупятов -117 руб., вместо 7 руб. 80 коп. В целом, чем выше был размер гильдейского оклада главы семьи и многочисленней сама семья, тем тяжелее становилось бремя новой подати.

В такой ситуации не удивительно, что в 1752 г. 13 "записных раскольников" Ржева подали в воеводскую канцелярию челобитную, которую та, минуя Раскольническую контору, отослала в Сенат. В ней купцы просили вновь вернуться к взысканию с них "за раскол" подати в размере 1 руб. 20 коп., "а с женска против их в полы", как предусмотрено в указах 1716, 1719, 1724 гг. и как они платили до 1747 г. Чем была вызвана отсрочка действия указа 1732 г. для ржевских староверов (если таковая была на самом деле), неизвестно. Среди материалов Раскольнической конторы имеются указания на то, что сведения о купеческих гильдейских окладах из магистратов в контору поступали и деньги по ним действительно собирались на основании указа 1732 г. (правда неясно, с какого времени)¹⁵. По словам челобитчиков, взыскание с купцов платы "за раскол" по числу податей, уплачиваемых ими в гильдиях, привело к тому, что некоторые из них "принуждены имеющиеся пожитки распродавать, а тот оклад платить, и от того приходят многие в несостояние". Купцы предупреждали, что в результате "они могут в самое краткое время прийти во оскудение и отстанут торгового своего промысла и платежа всяких государственных податей". Причем обнищание их пагубно скажется и на "правоверных" купцах, вынужденных взять на себя подушные деньги, раскладываемые ныне на старообрядцев¹⁶. Последнее замечание крайне примечательно, поскольку характеризует старообрядцев Ржева как состоятельную часть посада.

В материалах дела обозначены имена лишь пятерых купцов-челобитчиков¹⁷. Первым из них упомянут Михаил Климов сын Латышев, вторым - Дмитрий Никитин сын Давыдов, взявший на себя труд "хождения" в Сенат для получения ответа; еще трое (Емельян Немилов, Стефан Сазонов и Иван Томилин) известны по новой челобитной, направленной в Сенат в январе 1754 г. Все они, судя по величине гильдейского оклада (от 2 руб. 40 коп. до 4 руб. 20 коп.), принадлежали к числу состоятельных купцов, хотя и не входили в состав верхушки посада. Можно предположить, что новая система исчисления дополнительной подати с "записных раскольников" была особенно чувствительна для средних, не слишком устойчивых в хозяйственном положении слоев купечества. Для них удвоение их части гильдейского оклада с учетом к тому же женских


С. 33


членов семьи, действительно могло стать серьезным препятствием для успешной предпринимательской деятельности¹⁸.

Сенат при рассмотрении дела по челобитной "записных раскольников" Ржева их доводы во внимание не принял. После наведения справок о численности старообрядцев в купечестве и размере их податей Сенат приказал "с раскольников из купечества" брать оклад по-прежнему, исходя из размера их платежей в гильдиях, "без всякого упущения" и взыскать имеющуюся на них недоимку. Одновременно в целях выяснения, нет ли "упущения" в платежах по гильдейским окладам в других городах, Сенат потребовал от Раскольнической конторы сведения о численности старообрядцев, состоявших в гильдейских окладах. Результатом этого распоряжения и стала именная ведомость купцов-старообрядцев 10 городов с указанием их возраста и суммы оклада.

Общая недоимка с ржевских купцов-старообрядцев составила 2 277 руб. 2 коп., или 10.1% от суммы недоимки с "раскольников" по всей России. Ее сбор, возложенный на местный магистрат, ожидавший решения Сената по челобитной ржевских купцов в течение нескольких лет, так и не был осуществлен. Плохо продвигалось дело и после принятия решения о немедленном взыскании недоимки. Наконец, Раскольническая контора в 1754 г. повелела воеводской канцелярии "ежели оная недоимка чрез неделю от магистрата отправлена не будет, то той канцелярии из них, раскольников, сколько надлежит из первостатейных, без наималейшаго послабления тотчас забрать в канцелярию и держать под караулом по то время, пока оную недоимку всю заплатят под опасением канцелярии взыскания штрафа". Одновременно Раскольническая контора для взыскания платежей с ржевских старообрядцев направила капрала, который применил к ним обычные при сборе недоимок методы - арест и содержание под караулом. По словам купцов, подавших в Сенат новую челобитную, от таких действий последовала им "немалая тягость и изнурение". Тогда же из других губерний в Раскольническую контору поступали рапорты о том, что недоимка "взыскивается неослабно"¹⁹.

Примечательно, что с самого начала подать "за раскол" была наивысшей именно для посадских людей. Всем разрядам крестьян удваивался лишь размер подушных денег (70 коп.), а дополнительный оброк (40 коп.), взимаемый с государственных крестьян вместо помещичьего дохода, брался 1 раз. С посадских же людей удваивалась вся сумма подушного оклада (т.е. 1 руб. 20 коп.). В этом случае, как и во многих других, правительство проявило фискальный подход к разработке мероприятий, затрагивавших городских тяглецов. В дальнейшем, после 1732 г., с изменением принципа расчета дополнительной подати с "записных раскольников" из купечества эти различия стали еще более очевидными. Данное обстоятельство не могло не тормозить процесс перехода крестьян-старообрядцев в купеческое сословие, ибо вступление в посад и изменение сословного статуса старообрядца сопровождалось резким повышением размера податей.

Несмотря на достаточные различия в удельном весе старообрядцев среди посадского населения отдельных городов, их общая малочисленность не позволяла им занять ведущее место в городских предпринимательских кругах. Судя по окладной книге гильдейского купечества Москвы 1748 г., почти все "записные раскольники" города, платившие гильдейский оклад, принадлежали к купцам 2-й гильдии (платежи в ней составляли от 1 руб. 80 коп. до 8 руб. 40 коп.). В не полностью сохранившейся окладной книге 1748 г. удалось найти сведения только о некоторых из них. При этом лишь об Арефии Васильеве, имевшем свой двор и платившем оклад в 2 руб. 40 коп., сказано, что он "из природных" московских купцов. Другие московские купцы-старообрядцы 2-й гильдии происходили либо из мастеровых, либо из посадских людей других городов и, как правило, находясь "во услужении" или торгуя в лавке какого-нибудь купца (чаще других упоминается крупный купец-откупщик и владелец заводов Михаил Гусятников, вместе с двумя малолетними сыновьями положенный в оклад в 120 руб.), жили в их домах. Встречаются и лица, хотя и платившие подать наряду с купцами 2-й гильдии, но имевшие "мастерство" или вообще не занимавшиеся никакими промыслами²⁰. Только двое из 24 глав семей московских купцов-старообрядцев, учтенных ведомостью 1753 г., в ок-


С. 34


ладной книге 1748 г. значатся в 1-й гильдии, причем с наиболее характерным для этой категории купечества размером подати в 12 руб.²¹ Это 20-летний Иван Григорьев сын Гордеев, записавшийся в московское купечество из купцов г. Елатьмы, торговавший в 5 лавках и 3 палатках скобяного ряда, и коренной московский купец Степан Иванов сын Саешников (Сайкин, согласно ведомости 1753 г.) 71 года, имевший хлебный торг в Москве и на стругах²². Однако заметные в старообрядческой среде купцы не шли ни в какое сравнение с московскими "тузами", к числу которых принадлежали Михаил Гусятников, Андрей Еврейнов, Петр Филатьев, Иван Старцов, Василий Шубников, Леонтий Симонов, Гаврила Клюев, Роман и Гаврила Журавлевы, Козьма Замятин, Григорий Бабкин, Андрей Бабушкин, Данила Земской и др. Владея винокуренными, похоровыми заводами, суконными, полотняными и шелковыми фабриками, имея на откупе питейные и прочие сборы, торгуя в портах, в Сибири и со странами Востока, они составляли торгово-промышленную верхушку старой столицы, а вместе с представителями предпринимательской элиты других регионов - и всей России.

Думается, что помимо достаточно жесткой политики (в первую очередь податной) по отношению к старообрядцам, большое влияние на их материальное положение и хозяйственную состоятельность оказывало то, что им были недоступны такие источники накопления капиталов, как подряды и откупа, а также другие формы взаимодействия с казной. Не случайно крупнейшие купеческие фамилии XVIII в. разными каналами были связаны с правительственными кругами, что обеспечивало им поддержку и известную стабильность. Однако именно этих источников дохода, допуск к которым был сопряжен с принесением присяги в присутствии православного священника, староверы были лишены. Только с 60 - 70-х гг. XVIII в. в связи с отказом от системы монополий в промышленности и торговле и с провозглашением принципа свободы промышленной деятельности, со снятием ограничений с мелкотоварного производства начался подъем предпринимательской активности низового купечества, разночинцев, крестьян. Законодательное же оформление привилегий гильдейского купечества, создание всесословных городских учреждений стимулировало вхождение "капиталистых" крестьян в купеческие гильдии, что, в свою очередь, могло способствовать увеличению в их составе староверов.

Немаловажное значение имело и изменение правительственной политики по отношению к старообрядцам, наметившееся в 1760-х гг. и окончательно утвердившееся в начале 1780-х гг. Указом 1762 г. всем возвращавшимся из-за границы старообрядцам и их детям предоставлялось право записываться в купечество (при наличии соответствующего капитала) независимо от их прежнего состояния. Примеры практического осуществления этого указа не единичны²³. Тогда же старообрядцам было разрешено свободно отправлять культ, прекратились судебные и следственные дела, отменено принудительное ношение ими особого платья. Наконец, в 1782 г. была упразднена дополнительная плата с раскольников. Отказ от различных дискриминационных мер по отношению к "расколу" позволил его приверженцам более не скрывать свои религиозные убеждения. Это не могло не сказаться на их численности, в том числе и в составе гильдейского купечества. Благотворность нового курса политики правительства Екатерины II по отношению к старообрядцам для развития торговли, ремесленной и промышленной деятельности подчеркивал еще П. И. Мельников-Печерский²⁴.

По наблюдению А. И. Аксенова, в ходе городских реформ 1775 - 1785 гг. обновился состав верхушки московского купечества "петровского образца". Его ряды пополнились выходцами из провинциального купечества, разночинцев, крестьян, которые к концу столетия сформировали новое поколение московских текстильных фабрикантов - ведущего отряда промышленников старой столицы. Обновление состава промышленников происходило и в начале XIX в., что отражало общую неустойчивость положения предпринимателей на ранней стадии развития капиталистических отношений²⁵. Таким образом, уже в силу указанных обстоятельств следует более осторожно говорить о лидерстве старообрядцев в торгово-промышленной деятельности на протяжении всего XVIII сто-


С. 35


летия. Имеющее же объективные основания усиление их позиций в экономической сфере к концу столетия нуждается в специальном изучении.

Примечательно, что превращение старообрядчества из сугубо конфессиональной в конфессионально-экономическую общность, сопровождавшееся эволюцией его духовности, проявило себя не ранее конца XVIII - начала XIX вв. Произошедшее под воздействием экономических потребностей изменение нравственных установок, отныне рассматривавших предпринимательскую деятельность на благо общины как средство спасения души, способствовало активному обращению старообрядцев к торгово-промышленному предпринимательству²⁶. Длительное существование старообрядцев во враждебной среде, жесткий фискальный гнет со стороны казны в течение многих десятилетий и возобновляемые по отношению к ним в отдельные периоды XIX столетия правительственные репрессии налагали на их жизнь всевозможные ограничения и способствовали выработке таких черт характера, как аскетизм, добросовестность, трудолюбие, целеустремленность. Эти моральные качества как нельзя лучше оказались сопряженными с предпринимательской этикой и в сочетании с корпоративной поддержкой послужили в дальнейшем благоприятным фактором для выдвижения из их среды промышленных лидеров.

Между тем признание значимости нравственных установок старообрядчества для успеха хозяйственной деятельности его представителей не является доказательством их определяющего влияния на формирование предпринимательской этики в целом. Такая посылка не кажется убедительной особенно применительно к XVIII в., когда, как было показано, старообрядцы ни по численности, ни по состоятельности не занимали ведущего положения среди российских предпринимателей.

В современной литературе признание позитивного влияния православной Церкви на этику российских предпринимателей порой сводится на нет оговорками о показном характере пуританизма и благочестия основной массы купечества не старообрядческого толка, для которого в XVIII - первой половине XIX вв. было якобы свойственно расточительство, так ярко проявлявшееся в кутежах и разгулах на ярмарках²⁷. Заметим, что в XVIII в. занятие торговлей, для большинства купцов сопряженное с высокой степенью риска и мизерной нормой прибыли при отсутствии (или недоступности) государственного кредита и свободных денежных средств, отнюдь не способствовало формированию в купеческой среде психологии расточительства.

Сохранившиеся описи дворов и имущества купцов, как и актовые материалы, свидетельствуют, что в массе своей купцы в это время были рачительными, а порой и скопидомными хозяевами. Двор, дом, предметы движимого имущества береглись, ценились, передавались по наследству. Сохранялись даже ветхие и вовсе пришедшие в негодность вещи. В движимое и недвижимое имущество вкладывались ограниченные средства, поэтому в случае несчастий, как правило, не удавалось путем его продажи рассчитываться с кредиторами или казной. Основной капитал направлялся в сферу торговли и производства. Непритязательность в личных запросах была характерна и для очень крупных и богатых купцов.

Правда среди верхушки предпринимателей XVIII в., причем не только столичных, наблюдалось стремление к вкусам, модам и новинкам дворянского сословия, что нередко приводило к их разорению. Так, например, дмитровский купец И. А. Толченов в погоне за роскошью и беззаботной жизнью забросил торги, оставив дело на приказчиков, и в результате "из почетного звания первого по городу купца дошел до звания презрительного"²⁸. Роскошный образ жизни в сочетании с торговыми неудачами к середине 70-х гг. XVIII в. пошатнул дела даже таких крупнейших купцов, какими являлись архангелогородские Баженины, любившие, по словам С. Ф. Огородникова, "светло пожить"²⁹.

Источники порой содержат противоречивые оценки предпринимательской этики и поведения купцов XVIII в., уровня их знаний и образования. И все же в это время необходимыми качествами личности предпринимателя, слагаемыми его успеха были трудолюбие, энергичность, предприимчивость, бережливость и рачительность, скромность

стр. 36



в личных расходах, простота в быту, честность и добросовестность с партнерами, дополняемые профессиональными знаниями и навыками. Не случайно все эти свойства стали присущи образу "совершенного купца", закреплявшемуся в общественном сознании во второй половине столетия. Эти черты личности и этика поведения купца-предпринимателя были определены как ценностные категории, усвоение которых прямо связывалось с достижением их носителями делового успеха и процветания³⁰.

Профессиональный и нравственный облик "совершенного купца" сформировался под воздействием реалий предпринимательской деятельности в России и идей эпохи Просвещения с ее ориентацией на "источники разума". Несомненное влияние на него оказали идеология абсолютизма, выдвигавшая безусловный приоритет "государственного интереса", и система православных ценностей. В отличие от протестантизма, давшего религиозное освящение профессиональному успеху и законной прибыли³¹, православие закрепляло приоритет духовно-нравственного начала. Это не означало, что российскому купечеству было чуждо стяжение богатства. Напротив, оно стремилось к укреплению своего экономического положения. Однако при всем причудливом сочетании в купеческом менталитете конца XVIII в. национально-православных черт, просветительских идей и даже философского и религиозного вольнодумства³², богатство в России никогда не было, в отличие от Запада, критерием добродетели. Можно спорить о том, каково было в предпринимательской среде отношение к богатству, можно со ссылкой на Новый Завет доказывать, что безусловному осуждению в Библии подлежит лишь "богатство неправедное, основанное на нарушении общих нравственных принципов взаимоотношений между людьми", и что, вопреки бытующему мнению", Евангелие "не содержит осуждения богатства как такового"³³. Несомненно одно: для российского сознания богатство не являлось показателем нравственного совершенства ни в Средневековье, ни в Новое время. Одной из причин этого феномена, как мне кажется, явились существовавшие в российских условиях доинструальной эпохи объективные трудности в получении прибавочного продукта в рамках земледельческого хозяйства, а также длительный характер процесса накопления в торгово-промышленной сфере. Народная мудрость выразила это обстоятельство в четкой формуле: "На основе трудов праведных не построить палат каменных".

Специфической чертой этики российского "совершенного купца" было стремление не только к личному обогащению, но и к достижению общественной пользы. Служение обществу купцы воспринимали как выполнение своего патриотического долга. Об этом, например, писал в 1760-х гг. известный архангелогородский купец А. Фомин, подчеркивавший, что только тот купец достоин "в своем промысле имени патриота", кто с помощью дарования, знаний и искусства, составляющих его собственный "прибыток", производит и "ожидаемую пользу"³⁴. В записке "О российской торговле", адресованной в 1798 г. президенту Коммерц-коллегии, неизвестный автор утверждает, что в отличие от барышников, "которые хотя часто обогащаются, но государственной пользы от их обогащения не происходит", истинное купечество только то, которое, обогащаясь, "богатило государство"³⁵. Отношение к призванию купца "как исполнителя и как доверенного общества" было характерно для предпринимательской среды и в 60-е гг. XIX в³⁶. Такое выходящее за профессиональные рамки широкое понимание значимости предпринимательской деятельности отличалось, во всяком случае в доиндустриальную эпоху, от свойственного "капиталистическому духу" Западной Европы исключительного стремления к "законной" прибыли.

К тому времени, когда старообрядцы стали заметной силой российского предпринимательства, этические принципы последнего во многом уже были сформулированы и постепенно становились существенным фактором формирования личности капиталистической эпохи. Роль же старообрядцев, по своим поведенческим установкам и укладу жизни в большей степени являвшихся носителями этих принципов, на мой взгляд, заключалась в том, что они своим примером ускорили их усвоение предпринимательской средой.


С. 37