Geum.ru

Основание города Белгорода

Вид материалаДокументы
Подобный материал:

Основание города Белгорода


В различных научных и научно-справочных изданиях, выходивших с XVIII в. и по наше время, назывались самые разнообразные даты основания г. Белгорода: 1592, 1593, 1596, 1597, 1598 и 1599 гг. В ранней работе В.Н. Татищева можно найти утверждение, что Белгород был построен только при царе Алексее Михайловиче (1645-1676 гг.). К сожалению, в большинстве публикаций (особенно это касается различного рода справочников и популярных работ) приводимые даты основания Белгорода не имеют никакого научного обоснования. Нет не только подробного критического анализа источника, из которого извлекается та или иная дата, но нет зачастую даже ссылки на такой источник. Происходит молчаливое заимствование данных, многие из которых на поверку оказываются ложными. Но если основываться на работах, авторы которых при определении времени основания Белгорода ссылаются на те или иные исторические источники, то можно заключить, что есть два основных типа источников, где встречаются известия о строительстве Белгорода. Это — летописи и разрядные книги. К первой группе источников относятся так называемый Новый летописец, Летопись о многих мятежах и целый ряд летописных памятников XVII в., где Новый летописец получил продолжение или был соединен с другими памятниками, в частности, с составленной в XVI в. Степенной книгой.

Наиболее ранним из этой группы источников, где описываются события конца XVI — начала XVII вв., является Новый летописец. Существует пять изданий этого памятника. Когда речь заходит о каком-либо частном факте, зафиксированном в этом летописце, цитируют обычно последнюю публикацию 1910 г. (Полное собрание русских летописей, т. 14), полагая, что это издание воспроизводит оригинал памятника. На самом же деле ни одно из изданий не отражает первоначального текста Нового летописца. Этот первоначальный текст восстанавливается при сличении между собой всех изданий Нового летописца и всех его рукописных списков. Общая характеристика Нового летописца (его несохранившегося оригинала) правильно дана на страницах “Белгородской правды” краеведом А. Плотниковым: Новый летописец был создан около 1630 г. и имел целью возвеличить историческую роль новой правящей династии Романовых. Эту общую оценку следует несколько детализировать, чтобы правильно представлять, какие источники использовал составитель Нового летописца, как их обрабатывал, как соединял. Только в таком случае станет понятнее характер записи в Новом летописце о строительстве Белгорода. Еще исследователи прошлого столетия отметили, что Новый летописец не похож на обычные летописи, где минувшее описывается в строгой хронологической последовательности, от событий одного года к событиям следующего года. В Новом летописце такой строгой чередности нет. Одна из причин — многообразие использованных составителем памятника источников. Так, при составлении Нового летописца были использованы документы Разрядного приказа (например, на этих документах построено описание выступления в 1598 г. Бориса Годунова во главе войск к Серпухову), явно привлекались дела Посольского приказа, а также различные повести, церковные сказания и т.д. Факты, содержащиеся в этих источниках, трудно было расположить в точной временной последовательности. В итоге получалось, что некоторые сведения вообще не попадали на страницы Нового летописца, а другие группировались не по хронологическому, а по сюжетному принципу, например, в летописце рассказывается, как Борис Годунов наградил Петра Басманова за верную службу в 1604 г., не догадываясь, как поясняется в сообщении об этом, какую роль сыграет Басманов в умерщвлении его жены и сына. Излагая, таким образом, событие 1604 г., составитель Нового летописца в той же статье указывал на событие, происшедшее в 1605 г. Но описывая смерть Марии Годуновой и ее сына Федора, он совершенно не упомянул об участии в их убийстве Петра Басманова. Очевидно, составитель Нового летописца не все сведения своих источников включал в собственный труд, он излагал их сокращенно. В то же время имевшиеся в его распоряжении сведения за разное время он соединял в какой-либо одной статье, стараясь рассказать о деяниях прошлого с момента их начала и до конца. Так, упоминая о строительстве в Москве Земляного вала, он отметил, что оборонительный пояс “заложен бысть в 99 году, а совершен в 100-м году”, т.е. описал в одной статье события двух, по его счету, лет. Рассказывая о судьбе заточенных в с. Клины Юрьевского уезда боярах Романовых, составитель Нового летописца отметил, что за ними смотрели приставы, бывшие в Клинах до смерти Бориса Годунова. Годунов умер в апреле 1605 г. Рассказу же предшествует дата 1598 г., а после него в других статьях описываются события 1604 г. Следовательно, и рассказ о боярах Романовых охватывает в Новом летописце отрезок времени в несколько лет. Особенно показательны две начальные главы Нового летописца. Первая глава прямо, а вторая косвенно датируются 1584 г., но в ней рассказывается о событиях, случившихся в промежутке времени между 1582 и 1587 г. включительно. А в главе пятой вновь рассказывается о событиях 1584 г. и приводится дата смерти Ивана Грозного — 18 марта 1584 г. Дата оказывается неточной, Грозный умер 19 марта 1584 г. Белгородский краевед Ю.Н. Шмелев, доверяя только Новому летописцу, задает саркастический вопрос относительно этого источника А. Плотникову: “Причем здесь летописец, который писал о событиях до Смутного времени, когда о Романовых и речи не было?” — и обвиняет его в элементарном незнании исторических фактов (“Белгородская правда”, 9/II-1989 г.). Дело обстоит как раз наоборот. О Романовых до Смутного времени, то есть до 1604 г., в Новом летописце говорится прямо и довольно много. Суть, однако, в ином. Ю.Н. Шмелев, пытаясь анализировать только единственную запись Нового летописца о строительстве Белгорода, совершенно не интересуется происхождением и особенностями источника, где эта запись сохранилась, наивно полагая, что раз источник старый, то запись в нем совершенно точно должна отразить реальные факты. Но это не так. Написанный действительно в угоду Романовым Новый летописец, отстоявший на несколько десятков лет от правлений Ивана IV, Федора Ивановича и Бориса Годунова, события их царствований излагал с гораздо меньшими подробностями и тщательностью, чем события, связанные с Романовыми. Даже день смерти Грозного указан неточно. В таком небрежении к истории прошлых правлений и сказывалась проромановская ориентация Нового летописца, как проявлялась она в политически пристрастных оценках его составителя. По Ю.Н. Шмелеву же получается, что если нет прямого упоминания одного из Романовых при изложении каких-либо событий конца XVI в., то нет и проромановской окраски. На самом деле, как правильно написал А. Плотников, она есть, только выявляется такая окраска гораздо более тонким анализом источника, чем это представляет себе Ю.Н. Шмелев.

Теперь, имея определенные понятия о том, когда был написан Новый летописец, каковы были особенности работы его составителя, перейдем к содержащемуся в этом памятнике известию о строительстве Белгорода. Поскольку на страницах “Белгородской правды” неоднократно цитировался текст по изданию 1910 г., приводим этот текст полностью по изданию 1853 г.: “Глава 53. О создании украинных городов. Царь Федор Иванович, видя от крымских татар государству своему частые войны и многое разорение, того же году посла воевод своих со многими ратными людми на украйну, повеле им поставляти грады; они же, шедше, поставиша грады Белград, Оскол, Валуйку, инии же гради прежде тех поставлены: Воронеж, Ливны, Куреск, Кромы. И населиша их ратными людми казаками и стрельцами и жительными многими людьми” (Новый летописец. — М., 1858, с. 40. Орфография и знаки препинания несколько изменены. — В.К.). При сравнении этого текста со статьей “О поставлении украйных городов” издания 1910 г. обнаруживается несколько мелких разночтений, перестановок слов, лексических замен, но наряду с этим и три существенных различия. Первое состоит в том, что в издании 1853 г. нет слов о царе Федоре: “И помысля поставити по сакмам татарским городы”. Второе — в отсутствии указания на “иные городы”, которые были поставлены вместе с Белгородом, Осколом и Валуйками. В издании 1853 г. слова “инии же гради” отнесены не к неким неназванным городам, как в публикации 1910 г., а к Воронежу и другим городам. Третье отличие — в отсутствии в издании 1853 г. фразы “те же городы ево праведною молитвою укрепишася и ныне стоят”, которая в издании 1910 г. заканчивает разбираемую статью Нового летописца. Какой же текст более первоначален: в издании 1853 г. или в издании 1910 г.? Оказывается, текст, опубликованный в 1910 г., имеет явно вторичную черту: его фраза о том, что построенные при царе Федоре города “ныне стоят”, имеет в виду не то время, когда строился Белгород и другие города и которое обозначено “того же году”. Наличие слов “ныне стоят” в заключительной фразе статьи “О поставлении украйных городов”, а не в середине этой статьи, указывает на то, что вся заключительная фраза служила припиской-комментарием к основному тексту статьи, припиской, сделанной в более позднее время не составителем, а последующим редактором Нового летописца. В издании же 1853 г. такой более поздней заключительной фразы нет, следовательно, текст о Белгороде издания 1853 г. более ранний. В связи со сказанным наивным выглядит предложение Ю.Н. Шмелева воспроизвести фразу со словами “ныне стоят” на памятнике в честь основания Белгорода. Увековечить предлагается даже не текст оригинала Нового летописца, который и сам-то был написан спустя несколько десятилетий после строительства Белгорода, а еще более позднюю приписку к тексту оригинала. В издании 1853 г. нет также той неясности, что присуща тексту, опубликованному в 1910 г., где говорится о замышлении царя Федора, в связи с чем возникает недоумение: что относится к “тому году” — замышление ли царя, реальное ли строительство Белгорода и иных городов, или то и другое вместе. Отсутствует также в издании 1853 г. та неопределенность, которая есть в издании 1910 г., где наряду с Белгородом, Осколом и Валуйками названы еще и какие-то “иные городы”, сооруженные в один год с названными тремя.

Тем не менее ряд неясностей в рассказе Нового летописца о строительстве Белгорода остается, причем присущи эти неясности как рассказу издания 1910 г., так и рассказу издания 1853 г., т.е. они характеризуют степень точности и достоверности несохранившегося оригинала Нового летописца. Первая неясность заключается в толковании слов “инии же гради прежде тех поставлени”. “Прежде” — в одном и том же году, что Белгород и другие два города, но раньше их, или в разные годы, то есть раньше их на несколько лет? Вторая неясность связана с заселением упомянутых в статье городов. Если поселение в Белгороде и других городах ратных людей понятно, эти города и основывались как военные крепости и там сразу же должны были размещаться военные гарнизоны, то как быть со свидетельством о поселении в крепостях “многих жительных людей”? Поселились ли они сразу с ратными людьми, или постепенно заселили эти города? Если постепенно, а так оно скорее всего и было в действительности, то тогда рассказ Нового летописца о строительстве украинных городов имеет в виду события не одного года, а нескольких лет. Наконец, какую дату разумел составитель Нового летописца, написав “того же году”?

Первые две неясности снимаются при сопоставлении Нового летописца с другими источниками. Третья несколько проясняется при сопоставлении разбираемой статьи Нового летописца с другими его статьями. Ю.Н. Шмелев сначала отметил, будто статья о строительстве Белгорода в Новом летописце имеет точную дату — 7101 (1593) г., но затем поправился, сказав, что точные указания на годы встречаются в статье “О послах свицких (т.е. шведских. — В.К.) о мирном поставлении”, которая предшествует статье о строительстве Белгорода, и в статье “О послании воевод в Шефкалы”, которая следует сразу же за статьей о строительстве. В первой есть указание на 7101 (1592/93) г., во второй — на 7102 (1593/94) г. Поэтому кажется естественным, что весь рассказ о строительстве украинных городов должен датироваться 1593 г. Так думали в XIX в., когда в 1893 г. отмечали 300-летие Белгорода, так теперь считает и Ю.Н. Шмелев (“Белгородская правда”, 9/II-1988 г.). Однако статья о шведском посольстве в 1592/93 г. заканчивается сообщением о посылке в г. Корелу царских воевод и назначении туда русского архиепископа. Но до 1595 г. город Корела оставался за Швецией. России этот город был возвращен по Тявзинскому договору 1595 г. Следовательно, поставление туда православного архиепископа не могло быть ранее 1595 г. Очевидно, что статья о шведских послах описывала события не только 1592/93 г., но и события 1595 г., а возможно, и более поздних годов.

Статья “О послании воевод в Шефкалы” сообщает о посылке на р. Терек воеводы А.И. Хворостинина, строительстве в “Шефкальской” земле города Койсы и попытке поставить города в Тарках, которая закончилась неудачей. Все события датированы 1593/94 г. Материалы Посольского приказа свидетельствуют, что значительное русское войско в 15.000 человек под командованием А.И. Хворостинина было послано на р. Терек между июнем и серединой сентября 1593 г. Кород Койсы был сооружен или во второй половине 1594 г., или в 1595 г. В любом случае в Москве из-за дальности расстояния известие об этом могли получить только в 1595 г. Следовательно, запись о посылке воевод на Северный Кавказ и их действия там могла появиться не ранее 1595 г. В таком случае, если выражение “того же году” в статье о строительстве Белгорода составитель Нового летописца применил вполне сознательно, то под этим годом приходится понимать 1595 год, которым наверняка датируются последние события предыдущей статьи о шведском посольстве в Москве и получении правительством известий о действиях А.И. Хворостинина во владениях князя Шевкала, отраженных в следующей за рассказом о возведении Белгорода статье. В свете сказанного дата 1593 г. совершенно исключается. Если же выражение “того же году” составитель Нового летописца механически переписал из своего источника, тогда точное определение года становится просто невозможным из-за множественности вероятностных решений.

Откуда мог брать составитель Нового летописца сведения о строительстве Белгорода и иных украинных крепостей? Данные сведения касаются военно-оборонительных мероприятий русского правительства. А такие мероприятия, как правильно отметил А. Плотников, разрабатывались и осуществлялись Разрядным приказом — военным министерством того времени. Следовательно, сведения Нового летописца о южных крепостях восходят к документации Разрядного приказа. Именно восходят, а не заимствованы непосредственно, как ошибочно считает Ю.Н. Шмелев, зная лишь о существовании одной Разрядной книги редакции 1598 г. и полагая, что только из нее и мог брать сведения составитель Нового летописца (“Белгородская правда”, 9/II-1988 г.). Но к 30-м гг. XVII в., когда составлялся Новый летописец, существовало уже несколько редакций Разрядных книг, и какая именно редакция использована в Новом летописце, неизвестно. Но то, что в Новом летописце отразились данные, которые фиксировались только в Разрядном приказе, бесспорно. Поэтому необходимо сравнить сведения Нового летописца о строительстве украинных крепостей с материалами, сохранившимися в Разрядном приказе или основывающимися на документах Разряда. Повседневной документации Разрядного приказа за XVI в. почти не сохранилось. Но обработка этой документации (краткие или пространные выдержки из ряда документов) дошли до наших дней в виде Разрядных книг. Разрядные книги составлялись в разное время, зачастую не на основе подлинных документов, а на основе других, более ранних, редакций Разрядных книг. Отсюда — известная неполнота Разрядных книг, противоречия между различными их редакциями, относящими, например, одно и то же событие к разным годам. Так, в редакции Разрядной книги 1636 г. утверждается, что Белгород был построен воеводами М.В. Ноздроватым и А.Р. Волконским в 1597 г. (Разрядная книга 1550-1636 гг. — Т. 2, вып. 1. — М., 1976, с. 124). Это объясняет появление даты 1597 г. в некоторых работах, где говорится об основании Белгорода, в частности, в “Географическом словаре Российского государства”, о котором в “Белгородской правде” писали И. Гладков и Ю.Н. Шмелев. Дата эта, как можно будет убедиться ниже, ошибочна. Происхождение ошибки понятно, потому что данная редакция Разрядной книги составлялась поздно, когда уже плохо знали точную дату строительства Белгорода. Существуют, однако, более ранние редакции Разрядных книг: 1598, 1604 гг. и сокращенная редакция 1605 г. Эти редакции по времени своего составления гораздо ближе к описываемым в Новом летописце событиям конца XVI в. На основании этих книг выясняется, что упоминаемые в Новом летописце украинные города были построена в разное время: Белгород и Оскол — в 1596 г., Валуйки — в 1599 г., Воронеж и Ливны — в 1586 г., Курск — в 1596 г., Кромы — в 1594 г. Не обсуждая пока вопроса, насколько точны эти даты Разрядных книг (Воронеж, например, возможно, основан в 1585, а не в 1586 г.), обратим внимание на очень большие разрывы по времени между основаниями городов, например, Ливен и Валуек. Речь не может идти об ошибках составителей сравнительно поздних Разрядных книг, допускавших иногда неточности, но в пределах 1-2 лет. Речь должна идти о том, что названные в Новом летописце города не только по представлениям составителей Разрядных книг, но и в реальности были основаны в разные годы. Следовательно, статья Нового летописца “О создании украинных городов” носит такой же обобщающий характер, что и другие статьи этого летописца, в ней излагаются события не одного года, а нескольких лет, именно 1586-1599 гг., как получается по Разрядным книгам.

Если и по отношению с предыдущими и последующими статьями Нового летописца его рассказ о строительстве Белгорода и других городов нельзя датировать 1593 г., тот же вывод получается при сопоставлении зафиксированных в рассказе фактов с данными Разрядных книг, то возникает вопрос, а насколько точно сведение самих Разрядных книг о строительстве Белгорода в 1596 г. Вопрос вполне уместный, поскольку книги составлялись не в один года с названной в них датой строительства Белгорода, а позже. Тут могли быть искажения, как в этом можно было убедиться выше при рассмотрении редакций Разрядной книги 1636 г. Могли, но были ли?

Самая близкая к году основания Белгорода редакция Разрядной книги — редакция 1598 г. Ее основной список датируется 40-50-ми гг. XVII в., то есть в нем могли быть ошибки, сделанные даже не редактором 1598 г., а позднейшими переписчиками XVII в. Но по счастью сохранилась часть черновика этой книги. Черновик написан в конце XVI в. и содержит перечень военных мероприятий за 1594/95 — 1596/97 гг. Даже если этот черновик был написан в последнем году XVI в., совершенно очевидно, что он создавался на основе подлинных, оригинальных документов Разряда и современником строительства Белгорода, что сводит на нет вероятность ошибки в дате. Действительно, в черновике содержится подробный, с деталями рассказ об основании Белгорода. Рассказ этот начинается с описания подыскания места для строительства города. Приводим его по первоначальному, неправленному тексту черновика Разрядной книги 1598 г.: “Да 104 (1596 г. — В.К.) же июня в 16 день государь, царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии посылал на поле на Донец на Северской Чугуева городища и иных городовых мест по Донцу и по иным рекам смотрить, где бы государю городы поставити... (далее текст о посылке трех человек на разведки и их доклад. — В.К.) ... что они наехали место на поле на Донце на Северском, словет Белогородье, и то место крепко, гора велика, и леса пришли великие, а земля добра, мочно быть на том месте городу. А в другом месте нашли на поле на реке на Осколе усть Оскольца место крепко и угодно, мочно на том месте городу быти, а Чюгуево городище, сказали, некрепко и неугодно. И государь, царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии указал городы новые поставити на поле на Донце на Северском на Белогорье город да на Осколе усть Оскольца другой город, да третей город государь указал поставити на старом на Курском городище. И на Донец на Северской на Белогорье посланы города ставить князь Михайло Ноздроватой да князь Ондрей Волконской, да подьячей Микифор Спиридонов...”. Осенью 1596 г. Белгород, Оскол и Курск были построены. И. Гладков безусловно прав, когда отмечает значительно большую достоверность сообщения Разрядной книги, называющей точную дату розысков места для возведения Белгорода, круг лиц, привлеченных для этого, время строительства, воевод и подьячего, руководивших постройкой крепости, по сравнению с чрезвычайно кратким и малоконкретным сообщением Нового летописца. Ясно, что дата основания Белгорода должна определяться по более раннему и подробному источнику, каким является черновик Разрядной книги редакции 1598 г., а не по такому позднему литературно-историографическому памятнику, как составленный около 1630 г. Новый летописец, к тому же в сообщении о строительстве Белгорода, зависимом в конечном счете от материалов того же Разрядного приказа.

Однако Ю.Н. Шмелев, исходя из ошибочного представления, будто в Новом летописце строительство Белгорода датировано 1593 г., пытается найти в записи 1596 г. Разрядной книги указание на более раннее существование Белгорода. “Смею заверить, — пишет он, — что невнимательно прочитанная запись Разрядной книги была принята за истину, а 1596 год стал считаться датой основания Белгорода” (“Белгородская правда” от 14/IV-1988 г.). Что же привлекло в записи 1596 г. внимание Ю.Н. Шмелева? Оказывается, выражение “словет Белогородье”. Правда, как это видно из процитированного текста черновика Разрядной книги, в нем всего один раз местность, где должен был быть построен Белгород, названа Белогородьем, а дважды — Белогорьем. На последнем названии остановился А. Плотников, полагая, что именно Белогорье, а не Белогородье было действительным названием местности. В то же время он написал, что “слово “Белогородье” могло бы быть веским аргументом, если бы оно стояло в подлинном рукописном тексте указа...” (“Белгородская правда”, от 26/VIII-1988 г.). Ю.Н. Шмелев правильно поправил оппонента, указав, что в первом случае в указе как раз и читается слово “Белогородье”. Но далее Ю.Н. Шмелев только одно это название и стал принимать во внимание. Два случая употребления слова “Белогорье” он объявил просто описками, сославшись на издание Разрядной книги 1475-1598 гг. (М., 1966), где, по его словам, “на с. 500 в примечании 7 рядом со словом ‘Белогорье’ стоит шифр ‘А’ и пояснение редактора, что это ошибка переписчика, следует читать ‘Белогородье’” (“Белгородская правда”, от 9/II-1989 г.). На самом деле в указанном месте издания никаких пояснений редактора нет, их Ю.Н. Шмелев просто придумал, чтобы как-то оправдать свою позицию. В самом деле, почему описка содержится в слове “Белогорье”, которое написано дважды, а не в слове “Белогородье которое написано лишь один раз? Но суть дела заключается не в этом. Предположим, что Ю.Н. Шмелев абсолютно прав, и в подлинных (несохранившихся) документах Разряда, положенных в основание дошедшего до нас черновика Разрядной книги, не в одном случае, а во всех трех было написано “Белогородье”. Ю.Н. Шмелев, да и не только он, полагает, что такое название могло появиться только от названия города — Белгород. К сожалению, никаких аргументов в пользу подтверждения такой мысли Ю.Н. Шмелев не привел. Вопрос представляется ему настолько очевидным, что не требует никаких доказательств — ни языковедческих, ни исторических. а между тем, очевидность эта — мнимая. На Руси многие столетия существовали города, названия которых были образованы по тому же принципу, что и название Белгород. Это Новгород, Ивангород. Но они вовсе не дали названия ближайшим окрестностям типа Новогородье, Иваногородье. С X в. известно название тезки современного Белгорода — Белгорода на р. Ирпени в Киевской земле. Но и здесь местность не стала называться по имени города Белогородьем. А вот название другого Белогородья встречается. Так в XV-XVII вв. называлась территория, расположенная по правому берегу р. Волги, ее правым притокам Троце и Санехте, в пределах современной Ивановской области. Никакого Белгорода на данной территории не было. Очевидно, что название местности не зависело от названия города. Поэтому нельзя, исходя из слова “Белогородье”, утверждать, будто здесь стоял город Белгород. Названия Белогородье и Белогорье, встречающиеся в черновике Разрядной книги, не приведены к одной какой-нибудь форме (или Белогородье, или Белогорье) потому, что они синонимичны. Они обозначают одно и то же и происходят от корня “гор” (скорее в значении “лес”, а не “гора”), к которому могли прибавляться различные суффиксы. Выходит, что нужно не только внимательно читать Разрядную книгу 1475-1598 гг., что советует делать Ю.Н. Шмелев, но и всесторонне изучать ее.

Еще один аргумент Ю.Н. Шмелева относительно основания Белгорода до 1596 г. состоит в том, что уже в 1532 г. на р. Белый Колодезь была русская военная стоянка, на месте которой должен был быть основан город, названный Белгородом по р. Белый Колодезь. Действительно, в Разрядной книге 1475-1598 гг. в записи 1532 г. прямо говорится о том, что “на Белом Колодези стояли воеводы” (далее их имена). Но констатация этого факта содержится в том разделе книги, который озаглавлен: “Того же лета июля были воеводы на Коломне, стояли на берегу” (имеется в виду берег р. Оки). Выше записи о лагере на Белом Колодезе идут записи о соседних лагерях: “под Карабчеевым на усть Москвы реки”, “под Хотяинцевым”; ниже: “на Кашире”, “на Сенкине”, “в Серпухове”. Совершенно очевидно, что речь идет не о районе Северского Донца и его притока Белого Колодезя, а о среднем течении р. Оки и ее притоках. Упомянутый здесь Белый Колодезь — это или один из пересохших к настоящему времени притоков Оки, или правый приток впадающей в Оку р. Упы. К Белому Колодезю, левому притоку Северского Донца, он не имеет никакого отношения. Очевидно, что Белгород не был основан на этой реке и не от нее получил свое название.

Неверно утверждение Ю.Н. Шмелева о существовании какого-то первоначального Белгорода (он считает его Белгородом 1593 г.) между излучиной Северского Донца и Белым Колодезем (см. схему). Никаких археологических материалов, подтверждающих такую точку зрения, нет. Ю.Н. Шмелеву приходится основываться на устных рассказах людей XVIII в., записанных В.Ф. Зуевым, и людей XX в., которых знает он сам. Но В.Ф. Зуев совершенно определенно пишет о старом белгородском городище, расположенном на левом берегу Северского Донца и близ безымянного ручья, где еще в его время были остатки крепостных валов. Это вторая Белгородская крепость, построенная между 1612 и 1627 гг. и просуществовавшая до 1651 г. (на схеме Ю.Н. Шмелева — III место). Если В.Ф. Зуев имел в виду какую-то иную крепость на левом берегу Северского Донца, именно ту, которую Ю.Н. Шмелев пытается выдать за крепость 1593 г., то он обязан был написать и о второй крепости — XVII в., остатки которой, как более поздние, должны были сохраниться лучше валов XVI в. Но В.Ф. Зуев ничего этого не отмечает, он вполне обоснованно пишет о единственной крепости на левом берегу Северского Донца. Правда, жители Белгорода XVIII в. считали эту крепость древнее, чем крепость на Меловой горе, но сам В.Ф. Зуев дело представлял совершенно иначе, считая древнее крепость на Меловой горе, хотя и соглашался с теми историками, кто утверждал, что он поставлена хазарами.

Что касается свидетельств старожилов современного Белгорода, называющих старым городом место, где был построен белковый завод, то следует, во-первых, определить степень достоверности таких поздних свидетельств, во-вторых, иметь в виду, что Белгородская крепость первой половины XVII в. помимо собственно крепостных, имела еще один или два пояса укреплений (по два пояса укреплений имели обе Белгородские крепости на правом берегу Северского Донца), то есть город занимал достаточно обширные пространства и его часть на месте белкового завода также могла называться “Старым городищем”. Вообще же использование свидетельств XVIII и XX в. для воссоздания ранней истории Белгорода, приме, которым широко пользуется Ю.Н. Шмелев, чревато разного рода упущениями и ошибками. Много достовернее ранний материал. А если обратиться к документам по истории Белгорода 40-х гг. XVII в., то из них выяснится, что в те времена белгородцы называли “Старым городищем” единственное место: остатки крепости на Меловой горе. Никакого другого “Старого городища” тогда не существовало.

Некорректно определяя место первоначальной Белгородской крепости, Ю.Н. Шмелев пытается обосновать это расчетами, почерпнутыми из “Книги Большому Чертежу”, оригинал которой был составлен в 1627 г. Там о Белгороде сказано следующее: “А Белгород стоял на Донце, на Белой горе, на правой стороне Донца. И после литовского разоренья перенесен на другую сторону Донца, с нижние стороны Белого Колодезя, от берега от Донца, от стараго городища 380 сажен, стоит в ниском месте. А Белой Колодезь течет из Разуменского лесу, пал в Донец выше города. А ниже Белагорода, версты з 2, пала в Донец речка Везеница” (Книга Большому Чертежу. — М.-Л., 1950. С. 69. Знаки препинания несколько изменены. — В.К.). Откладывая 380 сажен от белкового завода, Ю.Н. Шмелев как раз достигает крепости, построенной в первой половине XVII в., о которой говорится в “Книге Большому Чертежу”. Такой путь научного доказательства содержит в себе очевидную логическую несообразность. В самом деле, если “Книга Большому Чертежу” позволяет вести отсчет от некоей крепости на месте современного завода, то почему Ю.Н. Шмелев использует для обоснования существования этой крепости данные В.Ф. Зуева и своих современников, а не весьма раннюю “Книгу Большому Чертежу”? А если последняя не говорит об этой крепости, то как можно переносить данные о расстоянии между двумя точками на расстояние между иной парой точек? Если отвлечься от явной нелогичности предлагаемой Ю.Н. Шмелевым процедуры и обратиться к фактам, то из контекста “Книги Большому Чертежу” делается очевидным существование к 1627 г. только двух Белгородов: одного, заброшенного, на Меловой горе и другого, существующего, на левом берегу Северского Донца. Расстояние в 380 сажен определено в “Книге Большому Чертежу” только между этими двумя городами и никакими иными. Тем самым подтверждается свидетельство Разрядной книги о первоначальном строительстве Белгорода именно на Меловой горе. Другое дело правильность расстояния между белгородскими крепостями XVI и XVII вв. Откуда взялась в “Книге Большому Чертежу” цифра в 380 сажен? Промер делался по карте или на местности? Если на местности, то мерили до самой крепости, как думает Ю.Н. Шмелев, или до внешних валов? Каков был размер сажени в то время? Ю.Н. Шмелев исходит из того, что сажень была равна 2,14 м. (правильно 2,16 м.). Но эта, так называемая трехаршинная сажень, общее употребление которой стало обязательным с 1649 г. А в 1627 году, когда составлялась “Книга Большому Чертежу”, пользовались разными саженями, меньшими и большими 2,16 м. Отсюда понятно, что “точность” расчетов, проведенных Ю.Н. Шмелевым, мнимая. Их ошибочность наглядно демонстрирует опубликованная им же схема с четырьмя Белгородскиими крепостями. Ведь, по свидетельству “Книги Большому Чертежу”, расстояние от крепости на левом берегу Северского Донца до р. Везеницы (Везелки) должно было составлять около 2 верст, по схеме же Ю.Н. Шмелева это расстояние составляет примерно 800 сажен (по принятому им размеру сажени).

Итак, рассмотрев все доводы, выдвигаемые в пользу признания 1593 г. годом строительства Белгорода, приходится делать вывод об их недоказательности. Есть еще два аргумента, подчеркивающих несостоятельность воззрений сторонников даты 1593 года. Строительство крепостей в южной лесостепной зоне, в местах проходивших крупных, широко использовавшихся крымскими татарами международных путей, нельзя рассматривать изолированно от общей политики Русского государства XVI в. Собственно, борьба с Крымом и побуждало русское правительство к строительству таких крепостей. Естественно, они могли сооружаться в мирное, а не в военное время. Между тем, в начале 90-х годов XVI века отношения России с Крымским ханством были напряженными и даже враждебными. Лишь после утверждения 14 апреля 1594 года крымским ханом мирного договора с Россией эти отношения начали нормализовываться. В таких условиях правительство царя Федора и смогло приступить к строительным разведкам, а затем и к возведению ряда крепостей на южной окраине государства. Таким образом, Белгородская крепость могла быть построена не ранее весны 1594 года.

Естественно, что пограничные крепости ставились не для того, чтобы оставаться пустыми. Немедленно по окончании строительства в них размещался гарнизон во главе с воеводами. Назначение воевод в эти крепости ежегодно фиксировались Разрядным приказом, а из текущих документов Разряда сведения о назначениях попадали в Разрядные книги. Ю.Н. Шмелев все время пытается доказать, что в Разрядной книге 1475 — 1598 годов имеется механический пропуск, утрачены листы, где как раз и было известие о постройке Белгорода в 1593 г. Несостоятельность одной такой попытки убедительно показана И. Гладковым. Вообще же нужно заметить, что в столь серьезном деле, как определение времени основания города, нельзя ограничиваться одной редакцией Разрядных книг, нужно анализировать все, поскольку пропущенное в одной редакции не будет пропущено в другой. Но если представить, что Ю.Н. Шмелев вполне прав в своих утверждениях, что текст о строительстве Белгорода в 1593 году как-то таинственно исчез из Разрядной книги редакции 1598 года, а город был построен, то в записях за 1594, 1595 и даже за 1596 гг. мы должны были бы обязательно иметь указания о назначении воевод в Белгород. А этого нет ни в одной Разрядной книге. Зато после 1596 г. такие записи идут ежегодно (Разрядная книга 1475 — 1598 гг. — М., 1966. Сс. 509, 510, 518, 521, 533), что ясно свидетельствует об активном функционировании Белгородской крепости сразу же после ее строительства. Итак, из более чем полудесятка дат, которыми в научной и научно-справочной литературе определяется время основания г. Белгорода, истинной датой является 1596 г.

И в заключение — о попытках определить дату строительства Белгорода ненаучным путем, ссылками на официальные бумаги, подписанные крупными администраторам, с академическими званиями или без них. Общественность должна понимать, что как бы ни был высок пост подписывающего ту или иную справку, истина выявляется на основе всестороннего знания исторического материала, которые привлекается для изучения того или иного вопроса, и строго объективного анализа этого материала. Авторитет должен принадлежать не ведомствам, а доводам.

>