Geum.ru

М. Кравцова Храм это образ преображенного мира, созидаемого по законам красоты и гармонии

Вид материалаЗакон

Содержание


По вечерам
Видение на холме
Подобный материал:
Дорога к храму

(Литературно – музыкальная композиция)


Милый друг, иль ты не видишь,

Что все видимое нами –

Только отблеск, только тени

От незримого очами?

В Соловьев.
Земля побелела от снега

И так отрешенно глядела,

Как будто душа ее – небо-

Покинула мир отлетела…

Не видно родного простора,

Теперь ты – чужая планета.

Долины, туманы, озера

С того или этого света?!

И здесь ни, причем время года –

Живя нашей жизнию грешной,

Себя позабыла природа,

Уткнувшись в свой сон белоснежный…

М. Кравцова


Храм – это образ преображенного мира, созидаемого по законам красоты и гармонии.

Есть красота несказанная, светлая,

Та, что святою не зря называется.

Тихо раскроется тайна заветная.

Русь белой лебедью в сердце останется.

Сном благодатным, радостью сбывшейся –

Час созерцания, Богом подаренный,

Будто бы чудом с Небес опустившийся –

Песней беззвучною – Храм белокаменный…

(М. Кравцова)

Горит огнем, ярким пламенем полыхает глава древнерусского храма.

…У меня в Москве – купола горят,

У меня в Москве – колокола звонят,

И гробницы в ряд у меня стоят, -

В них царицы спят и цари…

(М. Цветаева)

Златоглавая, белокаменная православная Москва, сердце ее – Кремль – возвышается над Москвой- рекой… Москва – сердце России, ее первопрестольный град. Горят главы ее храмов, устремляются молитвы верующих, звучащие в церквях, в небо. И в этом можно увидеть то, о чем так много спорят и говорят: смысл судьбы России, тайну русской души, горящей до самозабвения пламенем любви…

Необычайным, притягивающим, красивым и непривычным является сам облик храма; но как прекрасен его «голос»! Иногда, еще не видя храма, находясь от него вдали, мы слышим звон его колоколов.

Вечер.

Как тихо веет над долиной

Далекий колокольный звон,

Как шум от стаи журавлиной, -

И в звучных листьях замер он…

Только в одной стране мира – в России – живет колокольная музыка. Только на Руси колокольный звон стал национальным искусством: вошел в музыку, отразился в литературе, живописи.

Колокольня.

Среди неба

Среди огнеликого

Чистым звонам твоим поклонюсь,

С колокольни Ивана Великого

Вижу всю Православную Русь…

С древних времен колокола на Руси неизменно сопутствовали праздникам и торжествам, сообщали людям о важных событиях, созывали людей на вече, указывали дорогу заблудившимся в ненастье путникам, в трагическую для Отечества дни звали на защиту Родины.

Когда колокола торжественно звучат

Иль ухо чуткое услышит звон их дальний,

Невольно думою печальною объят,

Как будто песней погребальной,

Веселым звукам их внимаю грустно я,

И тайным ропотом полна душа моя.

Преданье ль тайное – тайник взволнует груди,

Иль точно в звуках тех таится звук иной,

Но, мнится, колокол я слышу вечевой,

Разбитый, может быть, на тысячу орудий,

Властям когда то роковой,

Да, умер он, давно замолк язык народа,

Склонившего главу под тяжкий царский кнут;

Но встанет грозный день, и воззовет свобода,

Калеки вопли издадут,

И растопченный прах и кости исполина

Совокупит опять дух Божий воедино.

И звучным голосом он снова загудит,

И в оный судный день, в расплаты час кровавый,

В нем новгородская душа заговорит

Московской речью величавой…

(Аполлон Григорьев)

Колокол является единственным музыкальным инструментом в православном храме. Уже в 4-5 веках из православной традиции ушла инструментальная музыка, которая была распространена в раннехристианский период. Отцы церкви отдавали предпочтение человеческому голосу, считая его самым совершенным инструментом, созданным самим Богом. Но колокола остались. Вначале их роль была исключительно подсобной – созывать верующих на молитву в будни и праздники.

Колокол дремавший

Разбудил поля,

Улыбнулась солнцу

Сонная земля.

Понеслись удары

К синим небесам,

Звонко раздается

Голос по лесам.

Скрылась за рекою

Белая луна,

Звонко набежала

Резвая волна.

Тихая долина

Отгоняет сон.

Где то за дорогой

Замирает звон.

(Ф. Тютчев)

Пасха под синим небом,

С колоколами и сладким хлебом,

С гульбой посреди двора,

Промчалась твоя пора!

(Н. Рубцов)

Колокола, которые сегодня кажутся такими привычными православными, пришли с Запада. На Русь привозили колокола из Европы, пока не появились свои мастерские колокольного дела.

В Ростове до наших дней сохранились звонницы Успенского собора. Ростовские звоны – замечательное творение русского народного эпоса. Их возникновение относится к 17 веку.

Сейчас вы услышите самый большой колокол, отлитый в 1688 году ростовским мастером Флором Тереньтевым. Он весит 2000 пудов, отличается бархатистым звучанием и красивыми обертонами. Звук этого колокола узнавали за 20 км от города.

Люблю безмерно колокол церковный

И вновь, как тень, войду в холодный храм,

Чтобы живой воды мне встретить там

И вновь домой пойти походкой ровной.

Но правды есть намек первоосновный

В дерзаньи – с высоты пророчить нам,

Что есть другая жизнь, - и я отдам

Все голоса за этот звук верховный.

Гуди своим могучим языком,

Зови дрожаньем грозного метала

Разноязычных – эллина и галла.

Буди простор и говори, как гром,

Стократным – милионным языком:

Изваян мир из белого коралла.

(К. Бальмонт)

Самым знаменитым колоколом в России является, конечно, Царь – колокол, отлитый мастерами Иваном и Михаилом Моториными в 1733-1735 годах. Он весил более 200 тонн. Во время пожара 1737 года колокол рухнул, и от него отвалился кусок весом 11,5 тонн. С тех пор он замолчал навсегда. И сейчас Царь – колокол, находящийся на территории Московского Кремля, поражает посетителей своими размерами.

Москва! Какой огромный

Странноприимный дом!

Всяк на Руси - бездомный,

Мы все к тебе придем…

Над городом, отвергнутым Петром,

Перекатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой

Над женщиной, отвергнутой тобой.

Царю Петру и вам, о царь, хвала!

Но выше вас, цари, - колокола.

Пока они гремят из синевы –

Неоспоримо первенство Москвы… (М. Цветаева)

К колоколам на Руси относились, как к живым существам, давали им имена и прозвища: Гавриил, Ревун, Широкий, Лебедь, Медведь – в зависимости от характера их звучания.

Русские мастера начали лить колокола в 12-13 веках. Во время монгольского ига литье пришло в упадок, но возобновилось в 14 веке, а к началу 16 века русские мастера достигли совершенства, вытеснив в 17 веке иноземцев.

А как производилась отливка?

В огромной яме сооружали кирпичный «болван» и глиняную форму. Рядом в печи плавилась медь. Только за 5-10 минут до отливки к ней добавляли олово. Не которые мастера бросали в массу серебряные монеты. Несколько работников, раскачав рычаг, пробивали в плавильной печи отверстие, из которого вырывался металл. Стекая по желобам, он заполнял форму. Чтобы успеху не повредили козни нечистой силы, перед литьем распускали самые нелепые слухи. Считалось: чем нелепее слухи, тем звонче будет колокол.

Части колокола назывались так же, как части тела человека: у колокола были язык, ухо (или уши), тулово. И если при отливке колокола часть меди проливалась и ее не хватало хотя бы на половину ушей, считалось, что вся работа пропала.

В России самая бедная церковь имела не менее трех колоколов, а на колокольнях богатых церквей их бывало до 10 и более. Собрание всех колоколов называется звоном.

В церковном уставе различают два рода звучания: благовест, то есть звон в один колокол, переходящий в перезвон, когда ударяют в несколько колоколов, но не сразу, а поочередно; и собственно звон, когда ударяют сразу в несколько колоколов.

Будничный звон, напоминает звон небольших городских колоколен, резко контрастирует с приподнятыми праздничными звонами. В будничном звоне участвуют только средние колокола, а исполняет будничный звон один звонарь. А в праздники, например, на Пасху, всю неделю пускали на колокольню всех желающих. Звонить в колокола было любимым занятием русских.

В родных полях вечерний тихий звон, -

Я так любил ему внимать, когда - то

В час, как лучи вечернего заката

Позолотят вечерний небосклон…

(Д. Бедный)

Поговорим о «вечной» теме, теме вечернего звона.

Вечерний звон.

Вечерний звон… Не жди рассвета;

Но и в туманах декабря

Порой мне шлет улыбку лета
Похолодевшая заря…

Вечерний звон – душа поэта,

Благослови ты этот звон…

Он не похож на крики света,

Спугнувшего мой лучший сон.

Вечерний звон… И в отдаленье,

Сквозь гул тревоги городской,

Ты мне пророчишь вдохновенье

Или могилу и покой.

Но жизнь и смерти призрак – миру

О чем - то вечном говорят,

И как ни громко пой ты, - лиру

Колокола перезвонят.

Без них, быть может, даже гений

Людьми забудется, как сон, -

И будет мир иных явлений,

Иных торжеств и похорон.


В 1960 году русский поэт Николай Михайлович Рубцов написал стихотворение, посвященное великому художнику И. Левитану.

В глаза бревенчатым лачугам

Глядит алеющая мгла,

Над колокольчиковым лугом

Собор звонит в колокола!

Звон заокольный и окольный

У окон, около колонн, -

Я слышу звон и колокольный,

И колокольчиковый звон.

И колокольцем каждым в душу

До новых радостей и сил

Твои луга звонят не глуше

Колоколов твоей Руси…

Какая же картина Левитана поразила Рубцова настолько и оказалась так созвучна его внутреннему миру, что душа его отозвалась стихами? Это картина «Вечерний звон».

…Вечерний звон, звуки которого плывут над миром, созывают людей в храм Божий, благовествуя о начале вечерней службы, совершаемой в благодарность Господу за проходящий день, возглашая тем, кто не присутствует в это время в храме, о происходящем там. Слышит эти звуки человек, и отзывается его душа на них, даже если доселе была погружена в глубокий сон, не дающий за временным и суетным увидеть и услышать вечное, нетленное, истинное.

Есть в русском изобразительном искусстве пейзажи, полные великой скромности и тихой силы.

Изображенные на них уголки России – подчас самые привычные взгляду; но в них-то и выражается то, что поэты и художники назовут душою природы.

…В ней есть душа,

В ней есть свобода,

В ней есть любовь,

В ней есть язык…

(Ф. Тютчев)

Наступило время вечерней службы в храме – в монастыре, стоящем на берегу реки. День уже клонится к ночи: солнце почти село, лучи его освещают картину из-за горизонта. К вечерней молитве плывут люди – видимо, из деревни, стоящей на другом берегу. И мы уже знаем, что ко времени начала службы в храме раздается колокольный звон, созывающий людей в храм.

Картина удивительно прозрачна и тиха. Мир, видимый на ней, не шелохнется, не поколеблется. Безветренно в мире. Все будто слушает.

И в этом прозрачном пространстве спокойно и медленно плывут в небе облаках волны мягкой зыби, идущей от горизонта, оттуда, откуда исходят солнечные лучи и где расположен монастырь. Словно сама небесная высь живет волнами звука и света, несет их в себе. А потом все это – и небо, и храм со звонницей – отражается в реке, и пространство картины становится безграничным. Если в мире картины сейчас есть звук, то разносится он далеко во все пределы – по глади спокойной реки, над затихшим предвечерним миром, в небесной выси – и достигает едва ли самых глубин.

По всей крещеной Руси звонят колокола: колокола православных храмов ежедневно и еженощно напоминают о боге и о Царствии Небесном.

Замечательно и радостно, что есть художники милостью Божией, в чьих картинах живет Россия, ясно чувствуется ее дух; одухотворенна и сама кисть живописца. Взглянешь на такие картины – и видишь лик Родины в предстоянии пред вечностью.

Невозможно говорить о вечернем звоне и не вспомнить прекрасные строки, знакомые нам с детских лет:

Вечерний звон, вечерний звон!

Как много дум наводит он

О юных днях в краю родном,

Где я любил, где отчий дом,

И как я с ним, навек простясь,

Там слушал звон в последний раз!…

Душа наполняется радостью и спокойствием, строки звучат плавно и торжественно.

Да, действительно, не найдется в России человека, который не знал бы этих строк. Но не все знают автора этого стихотворения.

Им является Иван Иванович Козлов, замечательный русский поэт, современник Пушкина, Жуковского, Тютчева.

Но это еще не все: эти стихи – вольный перевод стихотворения поэта Томаса Мура (1779-1859г).

Удивительно: тема, взятая поэтом далеко за пределами России, не только оказалась ей близка, но и не исчерпала себя на протяжении целого столетия! И дело здесь, прежде всего в самом колокольном звоне, который слышит всякий человек (не только русский), живущий в христианском мире.

А сейчас я хочу рассказать вам о И.И. Козлове (1779-1890 гг). Родился он в Москве, в богатой семье, получил хорошее, домашнее образование, в совершенстве изучил французский и итальянский языки, блестяще знал литературу. Достигнув совершеннолетия, определился на военную службу, затем на гражданскую. О литературной деятельности он и не помышлял. Однако в 1816 году Козлова внезапно поразила тяжелая болезнь (паралич ног), а три года спустя он начал терять зрение и к 1821 году ослеп. От наследства у него в ту пору уж ничего не осталось, и он оказался в бедственном положении.

Слепота резко изменила образ жизни и определила его дальнейшую судьбу. Будучи слепым, он, знавший в совершенстве французский и итальянский языки, выучил английский и немецкий. Козлов начал переводить произведения иностранных поэтов и на сороковом году жизни стал сам писать стихи.

Несмотря на напряженную литературную работу и помощь друзей, Козлов сильно нуждался, жизнь его протекала в тяжелых физических страданиях. Он стал терять слух, но продолжал трудиться.

«Уже не зреть мне светлых дней…» Зная биографию поэта, эти строки можно понимать буквально. Но их можно прочесть и иначе: ушел свет из души. Ушла любовь, веселье сердца; расставание с отчим домом произошло навеки, возвращаться не к кому – «Крепок их могильный сон», надежды оказались обманутыми. И его самого ждет та же участь, что и всех: «лежать и мне в земле сырой».

Грусть о скоротечности земного бытия, скорбь об утраченном навеки, о невозможности вернуться к тем дням, наполненными светом радости, веры, надежды и любви.

Но есть еще одна звучащая здесь тема: «Другой певец… пройдет» некогда по земле, над которой все так же будет звучать колокол. Волны вечернего звона отзовутся еще в чьей – то душе.

Вскоре это стихотворение превратилось в песню.

В песне усиливается и становится главным дорогое воспоминание о родительском доме, где человек получил первые уроки любви и веры, о приходском храме, стоящем на горе над рекой, о звоне колоколов вечером, на закате, и о несказанной радости, с которой детское сердце отзывалось на него.

Теперь, когда мы знаем судьбу поэта и историю этого стихотворения, давайте еще раз послушаем его:

Вечерний звон, вечерний звон!

Как много дум наводит он

О юных днях в краю родном,

Где я любил, где отчий дом,

И как я с ним, навек простясь,

Там слушал звон в последний раз!

Уже не зреть мне светлых дней

Весны обманчивой моей!

И сколько нет теперь в живых

Тогда веселых, молодых!

И крепок их могильный сон;

Не слышен им вечерний звон.

Лежать и мне в земле сырой !

Напев унылый надо мной

В долине ветер разнесет;

Другой певец по ней пройдет,

И уж не я, а будет он

В раздумье петь вечерний звон!

Как и люди колокола имеют свою судьбу.

Отправимся в Новгород. С 12 века в Новгороде для решения всех вопросов собиралось народное собрание вече. А созывал новгородцев вечевой колокол. Он столетиями был символом новгородской вольности. Легенда рассказывает, что, покорив свободный Новгород, царь Иван Грозный приказал снять вечевой колокол и доставить в Москву, чтобы звенел в лад с московскими. Но когда вечевой колокол везли через Валдай, на одном из склонов опрокинулись сани, и колокол свалился в овраг.

Поэт К. Случевский так пересказал эту легенду в стихотворении «Новгородское преданье»

Холмы и топи! Глушь лесная!

И ту размыло!…Как тут быть?

И царь, добравшись до Валдая,

Приказ дал: колокол разбить.

Разбили колокол, разбили!

Сгребли валдайцам медный сор,

И колокольчики отлили,

И отливают до сих пор.

И, быль старинную вещая,

В тиши степей, в глуши лесной,

Тот колокольчик, изнывая,

Гудит и бьется под дугой!..

Другой царь – Борис Годунов – приказал высечь плетьми и отправить в ссылку в Сибирь колокол из города Углича, который поднял народ на бунт после убийства царевича Дмитрия.

Не обошлось без историй о колоколах и в царствование Петра I. Когда для молодой российской армии понадобились пушки, по приказу царя со многих церквей были сняты и отправлены на переплавку.

А в 1771 году уже императрица Екатерина II приказала вырвать язык у московского колокола, который призывал народ к бунту.

Нельзя не сказать о звоне, который называется набат. Вот как о нем рассказывает К. Бальмонт (отрывок из поэмы «Колокольчики и колокола»):

Слышишь: воющий набат,

Словно стынет медный ад!

Это звуки в дикой муке сказку ужасов твердят,

Точно молят им помочь,

То длиннее, то короче,

Выкликает свой испуг

И испуг их так велик,

Так безумен каждый крик,

Что разорванные звоны, неспособные звучать,

Могут только биться, виться и кричать, кричать, кричать!

Во время бедствий, пожаров или других происшествий раздавался звон одного наиболее звучного большого колокола. Такой звон и назывался набатным, или всполошенным.

Удивительны голоса колоколов. Подчас они звучат грустно, провожая человека в последний путь. Это проводной, или погребальный звон.

Похоронный слышен звон,

Долгий звон!

Горькой скорби слышны звуки, горькой жизни кончен сон, -

Звук железный возвещает о печали похорон:

И невольно мы дрожим,

От забав своих спешим

И рыдая, вспоминаем, что и мы глаза смежим…

(К. Бальмонт)

… Плачевный, скорбный, звук железный, неизменно монотонный, тяжкий.

Но в жизни народа есть не только горестные дни, возвещаемые набатным или проводным звонами, но и праздники, которые сопровождаются благовестом, красным и праздничным звонами.

Слышишь: к свадьбе звон святой,

Золотой!

Сколько нежного блаженства в этой песне молодой

Сквозь спокойный воздух ночи

Словно смотрят чьи-то очи

И блестят,

Из волны певучих звуков на луну они глядят,

Из призывных древних келий,

Полны сказочных веселий,

Нарастая, упадая, брызги светлые летят,

Вновь потухнут, вновь блестят

И роняют светлый взгляд

На грядущее, где дремлет безмятежность нежных снов,

Возвещаемых согласьем золотых колоколов.

(К. Бальмонт)

Да, действительно, необычайным и притягивающим оказывается голос храма, зовущий и торжественный. Но как прекрасен облик храма! Светлые стены выделяют его на фоне окружающего нерукотворного мира.


По вечерам

С моста идет дорога в гору,

А на горе – какая грусть

Лежат развалины соборов

Как будто спит былая Русь.

Былая Русь! Не в те ли годы

Наш день, как будто у груди,

Был вскормлен образом свободы,

Всегда мелькавшим впереди!

Какая жизнь отликовала,

Отгоревала, отошла!

И все ж я слышу с перевала,

Как веет здесь, чем Русь жила.

Все также весело и властно

Здесь парни ладят т стремена,

По вечерам тепло и ясно,

Как в те былые времена…

(М. Кравцова)


Наш век

Не плоть, а дух растлился в наши дни

И человек отчаянно тоскует…

Он к свету рвется из ночной тени

И, свет обретши, ропщет и бунтует.

Безверием палим и иссушен,

Невыносимое он днесь выносит…

И сознает свою погибель он

И жаждет веры… Но о ней не просит…

Не скажет ввек, с молитвой и слезой,

Как не скорбит перед замкнутой дверью:

« Впусти меня! - Я верю, Боже мой!

Приди на помощь моему неверью!…»

(М. Кравцова)

Дар

Оставь идти за днями дни,

Весь груз ненужный сбросив,

В нерукотворный храм войди

Под своды старых сосен,

Дыханья чистого волну

Испей средь трав зеленых.

Святую тайну – тишину –

Хранят густые кроны.

Как звуки звонкие легки!

Вот ключ с водой живою

Блаженно губы обожгли

Струею ледяною.

Возьми звезду из родника

С отрадою прохладой.

К тебе – Господняя рука,

В ней дар, а не награда

Умей Его благодарить!

Все – вздох свободный сосен,

Алмаз воды, травинки нить

Хвалу творцу возносят.


Дорога к храму нелегка. У каждого она своя. Длинная, но длина ее измеряется не верстами и даже не днями, а работой. Душевной работой; потому что дорога к Храму – это не только физический путь, но и духовное возрастание, преодоление зла в себе.

Дорога в храм.

Не бросай меня

Посередь пути.

Мне б до той,

До той маковки дойти.

Нет пути назад,

Не дойти вперед,

Может, ветерком

Свежим донесет.

Мне б остаться там,

Да не дом мой храм,

То, что дали там,

То, что получил

Донести назад

И не расточить

(В. Зоберн)

Высшим смыслом наполняет нашу жизнь храм. Благодаря ему человеческий путь не заканчивается. Сияющий золотом крест на маковке храма напоминает нам о вечности…

Колокольня

Среди неба

Среди огневого

Чистым звонам Твоим поклонюсь,

С колокольни Ивана Великого

Вижу всю Православную Русь.

Там, где небо, - ей мало простора,

Там, где бездна, - и бездны ей нет…

Продолжение Божьего взора_

Свет единственный,

Солнечный свет!

Купола подо мною собора

Голосами возносятся хора,

В тихом звоне Твоем схоронюсь,

Высока же ты, матушка – Русь!

И под сводами этого звона,

Будто в храме небесном, стою

Вместо солнца

Сияет икона

И всю родину видит мою.

(Диакон В. Нежданов)

Видение на холме

Взбегу на холм и упаду в траву.

И древностью повеет вдруг из дола!

И вдруг картины грозного раздора

Я в этот миг увижу наяву.

Пустынный свет на звездных берегах

И вереницы птиц твоих, Россия,

Затмит на миг в крови и жемчугах

Тупой башмак скуластого Батыя…

Россия, Русь - куда я не взгляну…

За все твои страдания и битвы

Люблю твою, Россия, старину,

Твои леса, погосты и молитвы,

И небеса, горящие от зноя,

И шепот ив у омутной воды

Люблю навек, до вечного покоя…

Россия, Русь! Храни себя, храни!

Смотри, опять в леса твои и долы

Со всех сторон нагрянули они,

Иных времен татары и монголы.

Они несут на флагах черный крест,

Они крестами небо закрестили,

И не леса мне видятся окрест,

А лес крестов в окрестностях России.

Кресты, кресты…

Я больше не могу!

Я резко отниму от глаз ладони

И вдруг увижу: смирно на лугу

Траву жуют стреноженные кони.

Заржут они – и где то у осин

Подхватит эхо медленное ржанье,

И надо мной – бессмертных звезд Руси,

Спокойных звезд безбрежное мерцанье…

Н. Рубцов.