Ведущие богословы важнейшие богословские вопросы глава средние века и возрождение около 1050-1500 гг. Пояснение терминов
| Вид материала | Документы |
| Модели откровения Откровение как доктрина Откровение как присутствие Откровение как опыт Откровение как история |
- Философия Возрождения, 32.14kb.
- Программа курса тема Возрождение как историко-культурная эпоха, 191.16kb.
- Рабочая программа по дисциплине «История зарубежной литературы» (Средние века и Возрождение), 292.04kb.
- Рабочая программа по дисциплине «История зарубежной литературы» (Средние века и Возрождение), 266.59kb.
- Темы контрольных работ по дисциплине «История зарубежной литературы и искусства» Античность,, 76.55kb.
- Аннотированное содержание курса, 148.7kb.
- Античность Средние века Новое время, 233.04kb.
- Демографические катастрофы ХХ века Глава из книги "Демографическая модернизация России,, 308.57kb.
- Б. Н. Шварц русско-эсперантский, 1382.08kb.
- Толковый словарь психиатрических терминов (около 3000 терминов, 1995 г.) Вадим Моисеевич, 10497.75kb.
МОДЕЛИ ОТКРОВЕНИЯ
Как и большинство богословских понятий, "откровение" представляет собой сложную концепцию. Пытаясь пролить свет на различные его компоненты, богословы использовали различные модели откровения. Ниже мы рассмотрим четыре такие модели. Следует подчеркнуть, что их ни в коем случае не следует считать взаимоисключающими. Утверждение одной модели не обязательно подразумевает отрицание какой-либо другой из них или всех остальных. При правильном их понимании, они представляют различные акценты в христианском понимании откровения.
Откровение как доктрина
Этот подход стал характерным для консервативной евангелической и католической неосхоластических школ, и в измененной или дополненной форме продолжает пользоваться влиянием в христианстве. В то время как представители евангелической школы подчеркивают роль Писания в передаче откровения, католические неосхоласты делают значительно больший акцент на роли Предания и особенно учительного служения Церкви (magisterium). В этом смысле часто используются термины "хранилище откровения" или "хранилище истины" для обозначения накопленного в течение многих лет духовного опыта. Согласно этому подходу, откровение следует воспринимать в первую очередь (но не исключительно) предположительных.
Этот подход был подвергнут суровой критике, в первую очередь со стороны постлиберального богослова Джорджа Линдбека в его работе "Природа доктрины" (см. раздел "Постлиберализм" в главе 4). Линдбек называет такой взгляд на откровение "пропозиционистским" или "познавательным". Согласно этому взгляду, откровение рассматривается как "информационное предположение или заявку на истину об объективных реальностях". Линдбек считает, что такой подход должен быть отвергнут как надуманный и буквалистский, основанный на неверной исходной предпосылке о том, что можно определенно, исчерпывающе и навсегда сформулировать истину о Боге в форме предположения.
Критика, высказанная Линдбеком по поводу "познавательных" теорий откровения или доктрины, приобретает особую силу при ее применении к неосхоластическому пониманию откровения. Например, утверждение неосхоластического автора Германа Дикмана о том, что сверхъестественное откровение передает понятийные знания посредством утверждений, напрашивается на серьезную критику с точки зрения взглядов Линдбека. Однако, не все познавательные теории одинаково уязвимы в этом отношении. Необходимо провести четкое разграничение между взглядом о том, что исчерпывающая и недвусмысленная информация о Боге передается в откровении понятийно, и взглядом, согласно которому в доктринальных заявлениях присутствует элемент подлинного познания. Например, большинство богословов средневекового периода понимали откровение как динамичную концепцию, "восприятие божественной истины, стремящееся к этой истине". С точки зрения таких богословов, откровение дает надежное, хотя и неполное описание реальности.
Пропозициональный подход не исключает и другие подходы. Вероятно наибольшая слабость в христианском богословии обнаруживается в нежелании признать, что модели дополняют, а не взаимно исключают друг друга. Утверждение, что откровение несет в себе информацию о Боге, не отрицает, что откровение может служить проводником божественного присутствия или средством преобразования человеческого опыта.
Откровение как присутствие
Эта модель откровения ассоциируется в первую очередь с представителями диалектической школы в богословии (см. раздел "Неоортодоксия" в главе 4), находящимися под влиянием диалогического персонализма Мартина Бубера (см. в главе 7). Вероятно, наиболее значительное положение этого подхода содержится в работе Эмиля Брукнера "Истина как встреча", в которой высказывается мысль об откровении как личном общении с Богом - то есть сообщении или передаче личного присутствия Бога верующему. "Господство и любовь Божьи могут передаваться лишь посредством божественной Самоотдачи".
Бруннер считает, что в процессе откровения Бог не просто передает информацию. В откровении передается личное присутствие Бога, а не просто информация о Нем. Бруннер, основываясь на анализе взаимоотношений "Я-Ты" и "Я-Оно", проведенном Мартином Бубером, утверждает, что в откровении присутствует сильный элемент отношения. Бог воспринимается как "Ты", а не как "Оно". Откровение телеологично, оно процесс, направленный к цели или к установлению взаимоотношений между открывающимся Богом и воспринимающим человечеством.
Бруннеровская концепция "истины как встречи", таким образом, несет в себе два элемента правильного понимания откровения: оно носит исторический и личностный характер. Под первым Бруннер понимает, что истину нельзя назвать чем-то постоянным в вечном мире идей, что открывается или передается нам в процессе откровения; напротив, это нечто, происходящее в пространстве и времени. Истина возникает как акт Божий в пространстве и времени. Под вторым, Бруннер хочет подчеркнуть, что содержание этого Божественного акта состоит не чем ином, как Личности Бога, а не в комплексе идей или доктрин о Боге. Откровение Божье по сути своей представляет Самопередачу Бога человечеству. С точки зрения Бруннера, божественное откровение обязательно христоцентрично. Он противопоставляет ортодоксальной доктрине о пропозициональном откровении лютеровское утверждение о том, что Священное Писание можно сравнить с "яслями, в которых лежал Христос".
На основании этого подхода Бруннер строит критику любого поля* тия об откровении, представляющего его словами или утверждениями О Боге. Такие положения сводят Бога до уровня объекта, а не личности. "Никакая речь, никакое слово не могут соответствовать тайне Бога как Личности". Откровение нельзя понимать как передачу информации о Боге: "Оно никогда не является простой передачей знаний, но животворящим и жизневозрождающим общением. Таким образом, откровение понимается главным образом как сообщение или установление личных отношений.
Конечно, схожие идеи можно найти и на более ранних этапах церковной истории. Признание того, что откровение несет в себе личное присутствие, с особой четкостью выражено в гимне Джона Генри Ньюмана "Восславим Всевышнего":
И выше благодати дар Очистит плоть и кровь; Сам Бог великий, Сам Господь И суть Его - любовь.
Откровение как опыт
Третья модель строится на человеческом опыте. Считают, что Бог открывается и познается в переживаниях каждого отдельного человека. Мы остановимся на этом подходе подробнее ниже в настоящей главе, исследуя значение функции человеческого опыта как источника богословия. Одна из основных слабостей этого подхода была выявлена в критике Людвига Фейербаха (1804-1872 гг.), который утверждал, что такой опыт можно охарактеризовать немногим более чем "ощущением себя". Вскоре мы рассмотрим этот эмпирический подход значительно подробнее (см. раздел "Религиозный опыт в данной главе).
Откровение как история
Достаточно самобытный подход, ассоциируемый главным образом с немецким богословом Вольфхартом Панненбергом, строится на тезисе "откровения как истории" (см. в главе 10). По мнению Панненберга, христианское богословие основывается на анализе всеобщей и общедоступной истории, а не на внутренней субъективности человеческого существования или особом толковании этой истории. История сама есть (или обладает способностью быть) откровением. С точки зрения Вольфхарта Панненберга, откровение сводится по своему существу к общественному и всеобщему историческому событию, которое признается и истолковывается как "деяние Божье". В работе Панненберга "Догматическое исследование по доктрине откровения" эта позиция излагается в семи положениях, из которых первые пять представляют особый интерес в связи с этой моделью откровения:
1. Самооткровение Божье в Писании не происходило напрямую, как богоявление (теофания), но косвенно, через действия Бога в истории. ("Богоявление" - это явление Бога во временной форме, не обязательно материальной, и его следует отличать от воплощения, в котором Бог открыл Себя постоянно в лице Христа).
2. Откровение осознается полностью не в начале, а лишь в конце самого события.
3. В отличие от особых божественных проявлений, откровение Бога в истории происходит открыто и доступно всем, кто это откровение видит.
4. Всеобщее откровение Божье не реализуется в полной мере в истории Израиля; оно впервые реализуется в судьбе Иисуса Назарейского, поскольку в этой судьбе предугадывается конец истории.
5. Явление Христа не следует считать изолированным откровением о Боге; оно исходит из самой истории отношений Бога с Израилем.
На этом основании Панненберг утверждает, что в воскресении Иисуса Христа состоит центральный акт Божественного откровения в истории; к этому взгляду мы еще вернемся в ходе нашего дальнейшего анализа воскресения.
Подход Панненберга к откровению в одинаковой мере вызвал и восхищение, и критику. Мысль о том, чтобы обосновать Евангелие на всеобщей истории представлялась дерзновенной и творческой, позволяющей богословию вернуть интеллектуальные высоты, которые многим казались утраченными и отошедшими к марксизму. В частности, это позволяло обойти ловушку, поставленную Людвигом Фейербахом (см. в конце данной главы), который утверждал, что подход Шлейермахера к откровению, основанный на человеческом опыте, представляет собой не более чем богословскую систему, построенную на человеческих чувствах. Благодаря своему обращению к истории, Панненбергу удается, утверждая, что богословие основано на истории, а не на человеческом ощущении искупления или присутствия Бога, избежать цепи рассуждений, ведущей к фейербаховскому тупику.