Этноправосудие у мордвы в конце XIX начале XXI в

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание Теоретико-методологической основой исследования Научная новизна исследования. Научно-практическая значимость. На защиту выносятся следующие основные положения Апробация работы. Основное содержание работы

Подобный материал:

• 11 класс. «Всеобщая история XX- начала XXI вв.», 75.79kb.
• Становление и развитие китайской этнической группы на среднем урале в конце XIX начале, 1183.23kb.
• Диалог между римско-католической и англиканской церквами в конце XIX начале XXI вв.:, 886.71kb.
• Особенности правовой регламентации усыновления в конце XIX начале XX вв. Фабричная, 33.29kb.
• I. россия на рубеже xix—xx вв. § Государство и российское общество в конце xix— НАЧАЛЕ, 469.47kb.
• Немецкое население Западной Сибири в конце XIX начале XXI века: формирование и развитие, 813.44kb.
• Обрядность северных манси в конце xix-начале XXI века: локальные особенности, 371.88kb.
• Г. Красноярск, кгпу им. В. П. Астафьева об источниках формирования интеллигенции енисейской, 213.96kb.
• Контрольная работа №9 класс. Тема: Страны мира в начале XX века, 69.85kb.
• Государственная кадровая политика в сфере образования в россии в конце xx-начале XXI, 519.15kb.

Теоретико-методологической основой исследования послужили работы ряда видных отечественных и зарубежных ученых прошлого (М.М. Ковалевского, В.И. Сергеевича, С.Д. Гальперина, А.Я. Ефименко, С.В. Пахмана, А.Н. Максимова, М.О. Косвена, Г.С. Мэна, Б. Малиновского, Р. Давида и др.)³³. Современные отечественные и зарубежные исследования по теоретическим вопросам этнологии и юридической антропологии, проводившиеся С.А. Токаревым, Ю.В. Бромлеем, Ю.И. Семеновым, А.И. Першицем, Х.М. Думановым, А.А. Никишенковым, С.А. Арутюновым, В.А. Тишковым, И.Л. Бабич, Н.И. Новиковой, А.И. Ковлером, С.С. Крюковой, Л. Поспишилом, Б.Г. Миллером, значительно углубили выводы и наблюдения их предшественников, способствовали созданию новейшей концепция юридической антропологии, помогающей лучше ориентироваться в вопросах природопользования, аборигенного самоуправления вопросы, методологии разрешения разного рода конфликтов и споров, исходя из идеи правового плюрализма как правовой ситуации, при которой правовое бытие человека определяется одновременно нормами официального (государственного) писаного права и так называемого «традиционного», или обычного, права, другими квазинормативными регуляторами ³⁴.

При проведении исследования автор опирался на выработанные юридической антропологией современные теоретико-методологи-ческие подходы к пониманию наиболее значимых категорий. К таковым, прежде всего, относится обычное право – понятие, получившее в истории науки комплекс терминологических обозначений («неписаное право», «неофициальное право», «common law», «фольклорное право», «традиционное право», «местное право», «право коренных народов», «жизненное право», «примитивное право» и др.) и сущностных характеристик. Отсутствие единообразного толкования обычного права во многом обусловливалось применением различных критериев для выделения его основных признаков: формальный (как правило, неписаное право), гносеологический (обычное право возникает в результате правотворческой деятельности народа, является древнейшей ступенью в эволюционном развитии законодательства), функциональный (обычное право – живой, реально действующий механизм права) и др. В начале XX в. И. Ильиным самым плодотворным способом изучения правовых явлений был признан «методологический плюрализм», который и сегодня остается на взгляд многих исследователей особенно перспективным³⁵.

Наиболее полярные концепции относительно сущности обычного права связаны с решением вопросов о формировании обычаев и их правовой природе. Для одних авторов обычай представляет собой начало, лежащее в основе формирования позитивного права. В рамках данной теории обычное право рассматривается, во-первых, как система правовых норм, основанных на обычаях и, во-вторых, как система обычаев, санкционированных государственной властью. Для других обычай выступает в качестве самостоятельного, существующего наряду с законодательством, источника права, восполняющего в нем пробелы и даже вопреки его действию.

В диссертационном исследовании обычное право рассматривается, главным образом, в этническом контексте, как результат многовекового опыта народа (этноса), воплотившего его понимание множества правовых воззрений и выступающего в роли правоучредителя. В этом смысле синонимом обычного права можно считать понятие «народное (этническое) право». Обычаи в своей основе отражают жизнь той или иной группы людей, возникая как результат эмпирического и духовного познания ими окружающей действительности. При исследовании корней того или иного обычая, как правило, осознается, что он жизненно оправдан и за формой, подчас кажущейся претенциозной и архаичной, скрывается живое рациональное зерно. Обычное право народов заключает в себе общепризнанные юридические воззрения народа, ре­гу­лирующие складывание тех или иных общественных отношений. В нем отражены потребности и многовековой опыт каждого народа, стремление к самосохранению и укреплению этнических традиций.

Другим ключевым понятием в диссертационной работе является этноправосудие. Под правосудием (юстицией) (лат justicia – справедливость; англ., фр. justice) в широком смысле понимается деятельность по защите интересов личности, организаций, общества и государства. С возникновением и развитием государства термин правосудие применялся для обозначения всей совокупности государственных органов, составляющих национальную судебную систему, их деятельность ³⁶. Действующая модель правосудия – результат многоэтапного исторического развития права в целом, судоустройства и судопроизводства, в частности. Вместе с тем некоторые элементы архаики не канули в прошлое, так и или иначе сохранились вплоть до настоящего времени, обретая новые формы. При этом у каждого народа вырабатывались свои самобытные структуры правосудия, действовавшие как в системе органов государственной власти, так и вне их.

В современной отечественной юридической антропологии пристальное внимание к исследованию крестьянского правосудия обратили Ю.И. Семенов и А.А. Никишенков, предложившие специальную теоретико-методологическую базу для изучения данной проблемы. «Когда между крестьянами возникали конфликты, которые не могли завершиться мировой сделкой, то они обращались не в государственные, а в свои собственные суды, которые руководствовались нормами обычного, а не законного права», – пишет Ю.И. Семенов. Развивая вывод И.Е. Якушкина о формах правосудия у крестьян, он также констатирует бытование у них ряда судов: самосуда, семейного суда, третейского суда, суда соседей, суда сельских судей, суда сельского схода, суда волостного схода, волостного суда. Проанализировав сущность указанных форм правосудия, Ю.И. Семенов особо рассмотрел институт «самосуда», исключил из них «семейный суд» и «волостной суд» как орган, созданный государством и опирающийся на государственную поддержку. Остальные разновидности судов он разделил на две основные категории – суд посредников (третейский суд), к которым отнес суд соседей, суд сельских судей, суд стариков, и суд, выносивший обязательные для вовлеченных в процесс сторон решения (суд сельского схода)³⁷.

А.А. Никишенков считает, что изучение крестьянского правосудия представляет специальный интерес в контексте правовой культуры, включающей правосознание (идеалы справедливости и правды; соотношение представлений о преступлении и грехе, о наказании и возмездии и т.п.), институты общинного самоуправления, семейно-брачные обычаи, отношения власти и подчинения, отношения собственности и др. Особое внимание исследователь уделил изучению вопроса о положении крестьянства в судебной системе Российского государства с XI по XIX в.³⁸.

Теоретические выводы относительно крестьянского правосудия способствуют разработке этнического правосудия у мордвы, как народа крестьянского. Правда, в этническом правосудии речь идет не столько о социальной принадлежности (крестьянству, горожанам и т.п.), сколько принадлежности к тому или иному народу (этносу). Под этническим правосудием нами понимается рассмотрение и разрешение народом (этносом) на основе обычного права повседневных дел, спорных ситуаций, иных значимых вопросов, возникающих в процессе его жизнедеятельности. На том или ином этапе исторического развития народная система правосудия претерпевала значительные изменения. Система этнического правосудия – механизм реализации обычного права, как юридического гаранта сохранения этноса, упрочения его жизнеобеспечивающих систем. Отдельные формы этноправосудия легитимировались государственной властью, деятельность же других, как правило, существовала в условиях «теневого права», поскольку противоречила нормам официального законодательства.

Юридико-антропологические исследования основаны на сочетании нормативного и процессуального анализа. Они ведутся методами полевой этнографии, особенно таковыми как непосредственное наблюдение, интервью, опрос, аудиовизуальная фиксация материала. Наряду с этой методикой, для получения эмпирических сведений нами применялся опрос, сопровождавшийся анкетированием по специально разработанной программе. В отдельных случаях информантам предлагались варианты ответов, в других они сообщали о конкретных случаях их жизни, подтверждавшие существование того или иного обычая. С ключевыми информантами, обычно старожилами, наиболее полно знавшими культуру своего народа, автором проводилось интервью с последующим дополнением и уточнением полученных сведений другими информантами. Применение метода пережитков позволило реконструировать некоторые обычаи брачно-семейного характера. В работе использовался историко-сравнительный метод, с помощью которого нами было прослежено развитие обычно-правовых норм, деятельность органов этноправосудия с конца XIX по начало XXI в., ибо юридические традиции того или иного народа, находящегося на любом этапе своего развития, не представляют из себя нечто неподвижное, наоборот, постоянно находятся в динамике, видоизменяясь под влиянием различных факторов.

Научная новизна исследования. Этноправосудие у мордвы впервые является предметом специального изучения на монографическом уровне. Этноправовая ориентация работы обусловила новый подход к изучению как ранее не рассматривавшихся, так и уже известных в историографии мордвы письменных источников. Автором впервые вводится обширный полевой материал, открыты и описаны многие юридические традиции, способы разрешения споров, примирения, охарактеризованы обычно-правовые виды нарушений и наказаний за них, особенности судебного процесса, основанного на самобытных формах доказывания по делу, публикуются ранее неизвестные архивные материалы, проанализированные в этноюстиционном контексте.

Диссертантом на конкретных эмпирических материалах разработан ряд теоретических аспектов этнического правосудия, систематизирована этноправовая терминология на мордовских (мокшанском и эрзянском) языках. В работе впервые освещены такие уникальные элементы этноправосудия, как «тайноречие», «антропонимия в обычном праве», «правовые традиции сектантства». Исследователю впервые удалось осветить страницы «теневой истории» права в годы советской власти, как и на современном этапе. В противовес многим устоявшимся позитивистским тенденциям, автор, опираясь на обширный круг разнообразных источников, доказал, что обычай является не только частью исторического прошлого народа, но и его настоящего. Руководствуясь методами полевой этнографии, фиксации конкретных случаев (case study), автор работы приводит множество оригинальных примеров из реальной жизни мордвы, позволивших выявить ряд закономерностей в обычно-правовых способах разрешения споров.

Научно-практическая значимость. Разработка проблем юридической антропологии имеет не только теоретическое, научно-познавательное, но и практическое значение, связанное с управлением, регулированием и прогнозированием современной жизнедеятельности народов Российской Федерации. Без анализа опыта прошлого, исторической памяти народов, учета пройденного исторического пути невозможно решение задач по сохранению и ренессансу этнокультурных традиций и ценностей. Целесообразность исследования традиционных институтов заключается и в том, что они представляют собой «дефицитный товар»: учреждать новые институты значительно сложнее, чем инкорпорировать в управление уже имеющиеся. Проблемы правового регулирования в контексте этнических традиций играют весомую роль в выработке конструктивной национальной политики, развитии современной правовой культуры, ибо юридические обычаи на протяжении тысячелетий выступали эффективным регулятором жизнедеятельности людей, ценностным ориентиром должного поведения.

Изучение юридических традиций способствует познанию древних памятников права у различных народов, поскольку в них сохранены следы далекого прошлого, остатки более архаичной юридической мы­сли. Реконструкция семейного, имуще­ственного, наследственного, уголовного права, древних форм землевладения и общинных территориальных организаций имеет практическое значение при исследовании истории государства и права, внутренних нравственных регуляторов, лежащих в основе любого правопорядка.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Гарантом обычного права, основным механизмом реализации этноправосудия, выполнявшим нормативную функцию в регулировании этносоциальных отношений у мордвы вплоть до начала XX в., была община.

2. Общинными организационно-правовыми структурами этноправосудия выступали сельские и волостные сходы, суд старейшин, суд соседей, осуществлявшие свою деятельность в соответствие с нормами обычного права. Одной из форм возмездия и наказания являлась расправа с виновным, в основном, на месте преступления, без предварительного разбирательства, в которой принимали участие как потерпевшая сторона (ее представители в лице членов семьи, других родственников, соседей), так и крестьянский мир в целом.

3. Коллегиальным, наиболее демократичным органом этноправосудия у мордвы считались сельские и волостные сходы (мокш. пуромкс, эрз. промкс), состоявшие из домохозяев, которые рассматривали различные крестьянские дела, спорные ситуации в сфере земельных, трудовых, гражданских, уголовных и т.п. отношений, санкционировали применение к нарушителям тех или иных мер наказания, избирали должностных лиц для управления общиной, ее представления перед государством, организовывали исполнение гражданских (налоговых, рекрутских и др.) обязанностей.

4. Сельскими старейшинами, считавшимися самыми авторитетными домохозяевами преклонного возраста, разрешались споры по суду «первой инстанции», осуществлялось примирение сторон, консультирование старосты, других должностных лиц крестьянского мира. Разбирательство частных споров происходило посредством суда соседей (шабров), близ живущих крестьян, исходя из обычаев солидарности, взаимопомощи, целесообразности и эффективности контроля по поддержанию необходимого экономического, социального, правового порядка.

5. В целях приближения официального правосудия к народному для крестьян государством были учреждены специализированные волостные суды, обязывавшиеся руководствоваться при вынесении приговоров не только российским законодательством, но и обычным правом.

6. К обычно-правовым нарушениям относились деяния, в том числе и иррационального характера (магия, колдовство, порча и т.п.), направленные против жизни, здоровья и достоинства личности, нарушавшие экономические, экологические, социальные и иные индивидуальные, семейные и общинные интересы, связанные с причинением вреда и наступлением неблагоприятных последствий.

7. Доказательная база при разбирательстве дела складывалась из комплекса свидетельств (устных показаний, письменных документов, вещественных улик), сопровождавшихся самобытными способами установления истины посредством «божьего суда» (клятвенных заверений, жеребьевки, кулачных боев, заговоров).

8. В системе наказаний, основанной на принципах неотвратимости возмездия за совершенные нарушения, необходимости компенсации за причиненный не только материальный, но и моральный ущерб, аккумулированы этноправовые механизмы реализации обычного права, которые были направлены не просто на кару, но, главным образом, на воспитание личности. Эффективность системы этноправосудия во многом обусловлена его религиозным или сакральным санкционированием, выражавшимся в культе предков, почитании умерших родственников, представлении о греховности деяния, вере в возмездие и неотвратимость наказания.

9. Органами семейного правосудия были семейные советы, суд большака и большухи, супругов, родителей, вершивших справедливость на принципах почитания старших, патриархальности, взаимопомощи, сохранения домашних тайн и в целом минимизации конфликтов.

10. В начале XX в. в условиях революционной ситуации в большей степени были проявлены различные формы «кулачного права» (выступления, захваты, поджоги, разгромы, потравы и т.п.), легитимировавшиеся народом в целях защиты этнических интересов.

11. За годы советской власти (1917-1991), несмотря на ряд изменений в деятельности этноюстиционных органов, связанных, главным образом, со сломом общинного уклада и переходом к иным формам ведения хозяйства (колхозам, совхозам), формированием новых критериев перераспределения земли, уплаты налогов, исполнения трудовых обязанностей, многие их традиционные функции так или иначе уцелели.

12. На современном этапе (1991-2008), когда основным источником права является закон, действие юридических традиций существенно ограничено, но и поныне некоторые элементы этнического правосудия бытуют, зачастую в противовес позитивному праву, продолжая культивировать этнические ценности справедливости и порядка.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 71 публикации, в том числе в двух монографиях, в десяти статьях в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ, 3 учебных пособиях. Различные аспекты работы излагались в докладах на 13 международных конгрессах, научных и научно-практических конференциях, 11 всероссийских, 9 межрегиональных, межвузовских и республиканских научных и научно-практических конференциях (1998-2008); использованы в лекционных курсах «Юридическая антропология», «История государства и права Республики Мордовия».

Структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, девятнадцати параграфов, заключения, библиографического списка и списка сокращений.


ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ


Во введении обосновывается актуальность темы, указываются объект и предмет исследования, определяются территориальные и хронологические рамки работы, формулируются цель и задачи исследования, показываются научная новизна и практическая значимость работы, сообщается, где были апробированы основные положения и выводы диссертации.

В первой главе «Этноправосудие: теория, историография, источники» рассмотрены теоретико-методологическая основа, понятийный аппарат и методика проведения исследования, степень изученности проблемы, проанализированы основные группы источников и литература, использованные при подготовке диссертации.

Вторая глава «Организационно-правовые формы этноправосудия» посвящена изучению организационно-правовых институтов у мордвы, вершивших правосудие на основе обычного права (сельских и волостных сходов, собраний старейшин, суда соседей), а также государственных органов крестьянского правосудия, главным образом, волостных судов.

В первом параграфе автором проанализированы наиболее ранние упоминания о народном правосудии мордвы, позволяющие отчасти осветить, в том числе и самые древние, предгосударственные его институты, кодифицировавшиеся подчас в устно-ритмических речевых структурах, особенно в песенном и паремическом творчестве. Обычное право (мокш., эрз. кой), будучи одной из древнейших форм этнонормативного регулирования жизнедеятельности народа, аккумулировало в себе общепризнанные юридические воззрения этноса, его правовые идеалы и ценности, нормативную культуру.

Поведенческие нормы были тесно связаны с организацией древнемордовских племен, каждое из которых включало несколько отцовских родов, в свою очередь состоявших из ряда патриархальных семей. Во главе патриархальной семьи обычно стоял кудатя (от куд– дом, атя – старик). Родом руководил старейшина покштяй (от покш – большой, атя – старик), а племенем – выбираемый родовыми старейшинами вождь – текштяй, тюштень, тюштян, тюштя (от текш – верх, вершина, верхушка, макушка, атя – старик). Этим словом древняя мордва называла своих верховных старейшин, управлявших как мирными, так и военными делами мордовских племен.

Многие обычно-правовые начала народного правосудия имеют корни, уходящие в глубокую древность. К таковым относятся организация и деятельность сельских сходов, суда старейшин (мокш., эрз. атят), использование при осуществлении судопроизводства различных видов доказательств («божьего суда», жеребьевки, свидетельских показаний, клятв и др.). Основная часть свидетельств о существовании тех или иных обычно-правовых традиций сохранилась, главным образом, в устно-поэтическом творчестве народа, а также в пережитках норм-обычаев, имевших место в более поздние периоды правовой истории мордвы. Элементы древних родовых традиций особенно явственно проявляются в обычно-правовом регулировании брачно-семейных отношений.

Во втором параграфе охарактеризованы традиции организации и проведения сельских и волостных сходов, на которые крестьяне выносили все наиболее важные жизненные вопросы. Мордва была народом крестьянским, и общие собрания представителей общины (стариков-домохозяев) – сходы (мокш. пуромкс, эрз. промкс) были основной формой управления ею вплоть до начала XX в. Общинники высоко оценивали значение сельских (мирских) сходов в виду той роли, которую они играли в сложной системе этносоциальных отношений, в обеспечении демократичности при вынесении решений. В сходах участвовали главы семей, домохозяева или в отдельных случаях старшие после них. Членом схода, обладавшим правом голоса, мог быть только муж­чина, что подтверждается и соответствующей мордовской терминологией. Так, мордва-мокша сход (сходку) называет алялу (от аля – мужчина, лув – ряд, группа), выражение «пуромс алялус» – «собраться на сход» в бук­вальном переводе означает «собраться на мужское собрание». Женщины, за редким исключением, не могли представлять свое хозяйство на таком собрании. Все члены собрания юридически имели одинаковые голоса, но фактически к концу XIX в. главную роль на сходе играли зажиточные, наиболее влиятельные крестьяне, и многие вопросы решались в их пользу.

Сельский сход большинством голосов выбирал старосту, его помощников, мирские комиссии и других должностных лиц. Как правило, избирались самые авторитетные домохозяева, «лучшие люди» (эрз. паро ломать, мокш. цебярь ломатть), поскольку мир нес полную ответственность за их действия. Руководство сходом, как правило, осуществлялось старостой общины. Решения обсуждались и принимались «голосом» («вайгельсэ»). При вынесении приговора произносили «чумо» («виновен». – Ю.С.), если считали, что обвиняемый виноват. Если же приходили к выводу о его невиновности, говорили: «аволь чумо» («не виновен». – Ю.С.). В случае несогласия с принимаемым решением присутствовавшие на сходе поднимали руки. Согласно нормам обычного права на руках у стариков обязательно должны быть холщовые рукавицы, «махать голыми руками» считалось неприличным. Решение, принятое на сходе большинством голосов, считалось обязательным, и его должны были все беспрекословно выполнять. Староста следил, чтобы на сходе присутствовало не меньше половины его состава, иначе принимаемые решения считались недействительными.

Основным документом, который исходил от самой общины, был «приговор» – решение сходки. Приговоры выносились в основном устно, но наиболее важные записывались. Записи подлежали те приговоры, в которых решения схода затрагивали деятельность органов государственной власти и в дальнейшем могли послужить основой для ходатайства. Сходы рассматривали особо важные крестьянские дела, такие как распределение земель и регулирование их использования, выбор должностных лиц, управлявших общиной и защищавших крестьян в суде перед государством, организация взаимопомощи, решение гражданских и мелких уголовных дел. В Положении от 19 февраля 1861 г. определялись правовые компетенции сельского схода, но в действительности он разрешал мно­жество и тех дел, обсуждение которых не было предоставлено ему законом: он нередко выносил судебные приговоры и вмешивался иногда в част­ную жизнь общинников.

Важнейшей функцией схода была судебная, связанная с разрешением юридических конфликтов. На заседаниях схода разбирались обычно-правовые нарушения: опасные деяния, несоблюдение условий договоров, причинение вреда, разделы имущества и иные споры. При разборе нарушений проводились расследования, которые, благодаря от­личному знанию крестьянами местных условий, личных качеств соучастни­ков дела, взаимоотношений односельчан, хорошей осведомленности, были нередко очень эффективными. В процессе расследования осматри­вали место происшествия, делали обыск и опрашивали свидетелей. Нередко многие обычно-правовые конфликты разрешались самосудом, фак­тически санкционируемым общиной. Крестьянские сходы играли важную роль и при исполнении общиной обязанностей, возложенных на нее государством (уплата налогов, воинская повинность и др.). На сходе обсуждались вопросы, связанные с представительством общины перед помещиком, государственными органами. Обычным правом устанавливался запрет на вмешательство общины в семейные дела. Обычно сход ограничивался в основном лишь контролем за исполнением традиционных норм в этой сфере, разрешая семейные споры лишь том случае, когда на­мечался урон для мира. К числу таких случаев относилась, например, забота о сироте, солдатке.

Волостной сход состоял из должностных лиц и так называемых десятников (по одному от 10 дворов), который собирался два-три раза в год с ведома земского участкового начальника, избирал местных должностных лиц (волостных старшин, сельских старост, сборщиков податей и др.), а в начале XX в. и представителей от крестьян по выборам в Государственную думу. К ведению схода относились также раскладка волостных сборов и повинностей и некоторые мероприятия в административной области и в сфере благоустройства. Местом сбора волостного схода и пребывания волостных правления и суда являлось преимущественно то селение, в котором имелась приходская церковь, или же селение, находящееся посредине волости, либо отличающееся своей многолюдностью, особым торговым и промышленным значением.

Несмотря на то, что община являлась организационной основой крестьянства, ее внутренняя жизнь и структура были очень мало затронуты законодательно. Судебная функция была той стороной мирской автономии, которая не получала полного и принципиального признания со стороны государства. Российское государствен­ное законодательство регламентировало в общих формули­ровках все основные обязанности общины, но оставляло за ней значительную самостоятельность в выборе способов ис­полнения воз­ложенных на нее функций. Оно содержало пря­мые указания на то, что при решении определенной категории дел допускалось при­менение местных народных обычаев, то есть норм обычного права. Кроме этого, законодательством утверждался целый ряд крестьянских должностей.

В третьем параграфе автором проанализирован суд старейшин и суд соседей у мордвы. Сход для разбирательства сельских дел мог быть полным, состоящим из всех домохозяев, и малым, на который созывалась только часть из них. Состав малого схода мог изменяться в зависимости от сущности спора. Иногда он состоял из стариков, специально приглашаемых для разбирательства дела старостой как официальным должностным лицом в селе. В других случаях в нем участвовали только домохозяева, избранные в волостные судьи или выборные на волостной сход. Как правило, большинство спорных ситуаций разрешалось специально выбранными обществом судьями – сельскими старейшинами, стариками (эрикс атят – зажиточные старики, велень атят – сельские старики, покш атят – большие старики), выносившими свои вердикты по справедливости. В народе таких стариков называли «добросовестными». Старейшины, рассматривая дела по обычному праву, выступали своеобразными народными экспертами относительно действия той или иной традиции. Ими становились наиболее авторитетные домохозяева преклонного возраста, обладатели «седой головы и бороды».

Старейшины, собиравшиеся на малый сход, разрешали сельские вопросы, которые не требовали широкого участия всех домохозяев общины. В основном, ими рассматривались незначительные хозяйственные дела, различные жалобы по поводу нарушения общинного правопорядка, судебные споры. Сельчане обращались к ним за консультацией при регулировании земельных, брачно-семейных, соседских и иных отношений, так или иначе воздействовавших на их жизнедеятельность.

Частные споры не доводились до сведения сельского схода и, как правило, разрешались группой близ живущих крестьян – судом соседей (шабров). Функционирование данной институции тесно связано с обычаем солидарности, когда оказание помощи соседу считалось долгом каждого общинника. Вмешательство в дела соседей обусловливалось и исполнением общиной коллективных налоговых обязанностей перед государством, поскольку доля вклада домохозяев прямо зависела от экономического положения их хозяйства. Соседи осуществляли своеобразную функцию контроля друг за другом по поддержанию соответствующего уровня материального благополучия, разрешению спорных ситуаций, сохранению семейного и в целом общинного правопорядка.

В четвертом параграфе рассматриваются государственные органы крестьянского правосудия. Этносоциальная структура мордовского народа в XVI – XVII вв., когда с падением Казанского ханства завершилось полное его воссоединение с русским народом в составе единого Русского централизованного государства, имела некоторую специфику и царское правительство считало необходимым, помимо местной администрации, единой для русских и мордвы, назначать в уезды, где проживала мордва, для управления ею специальных должностных лиц – прикащиков (приказных), бортничьих и мордовских дел воевод, мордовских голов, подьячих мордовских дел, мордовских недельщиков, уставщиков, в чью компетенцию входили не только налоговые сборы, но и судебные, административные, хозяйственные и другие «мордовские дела».

Со второй половины XIX в. (с 1861 г.) в России был учрежден низший сословный крестьянский суд, обособленный от системы общих судов. Учреждение волостных судов было связано с попыткой государства реставрировать древние формы народного судопроизводства среди крестьян и придать им официальный правовой статус. Волостной суд был единственной формой крестьянского правосудия, признаваемой позитивным правом. Обычно до него доходило сравнительно небольшое количество дел, поскольку крестьяне старались разрешать имевшиеся споры самостоятельно при помощи сельских сходов, судов стариков, соседей, которые, как правило, осуществляли примирение сторон. Сначала крестьяне обращались за содействием к волостному старшине, и только «в случае неуспеха его убеждений» дела поступали в волостной суд.

В конце XIX − XX в. обычай использовался волостными судами в качестве источника права. Анализ решений волостных судов в отношении мордовского крестьянства показывает, что принятые ими решения действительно во многом основывались на нормах обычного права, базисных принципах народного правосудия. К примеру, волостными судьями поддерживались патриархальные традиции мордовской семьи, в соответствие с которыми в народе осуществлялись суды мужа над женой, родителей над детьми; за доказательства признавались традиционные юридические знаки собственности (тамги), использовавшиеся часто в качестве подписи. Многие решения волостных судов свидетельствуют о сочетании при разрешении споров как традиционных, так и официальных способов реализации крестьянами своих прав. Зачастую, не добившись удовлетворения в той или иной обычно-правовой структуре, крестьяне продолжали искать защиты в государственных органах правосудия, подчас не одного, а даже нескольких. Так, в конце XIX – начале XX в. после разбирательства сельским сходом, крестьяне были вправе подать исковое заявление в волостной суд, а в случае несогласия с решением последнего, обратиться с жалобой к земскому начальнику, инициировавшему рассмотрение спорного дела соответствующим уездным съездом. Вместе с тем при разрешении споров мордва обращалась в государственные органы сравнительно редко, если даже имелась реальная возможность защиты нарушенных прав.

В третьей главе