Славяне Введение
| Вид материала | Документы |
- План Восточные славяне в VI viii, 103.1kb.
- 2. Восточные славяне. 4 версии принадлежности восточным славянам, 1849.37kb.
- Тема I: Восточные славяне. Становление русской государственности, 33.3kb.
- Тема Восточные славяне во второй половине первого тысячелетия, 61.73kb.
- Восточные славяне принадлежат к индоевропейской языковой семье (ее основными группами, 511.53kb.
- Курса «история россии» Темаi киевская Русь, 99.41kb.
- Восточные славяне в древности, 321.82kb.
- Восточные славяне и их соседи в 6-9, 1048.19kb.
- Славяне: общие корни, общие традиции, 408.2kb.
- Киевская Русь, 1956.5kb.
Славяне
Введение
Предки славян жили к востоку от германцев: от Эльбы и Одера до Донца, Оки и Верхней Волги; от Балтийского моря до Среднего и Нижнего течения Дуная и Черного моря.
Первые письменные свидетельства о славянах мы находим у греков, римлян, арабов. Античные авторы упоминают славян под именами антов, венедов, склавинов. Прокопий Кесарийский в работе «Война с готами» писал: «Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в демократии, и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим...У тех и других один и тот же язык...».
Позднее Нестор пишет, что славяне издревле обитали в странах Дунайских и, вытесненные из Мизии болгарами, а из Паннонииi волохами (доныне живущими в Венгрии), перешли в Россию, в Польшу и другие земли. Это известие о первобытном жилище наших предков взято у византийских летописцев, которые в VI веке узнали о славянах, проживавших на берегах Дуная. В другом месте Нестор упоминает, что св. апостол Андрей - проповедуя в Скифииii имя Спасителя, поставив крест на горах киевских, еще не населенных, и предсказав будущую славу нашей древней столицы - доходил до Ильменя и нашел там славян; следовательно, они, по собственному Несторову сказанию, жили в России уже в первом столетии и гораздо прежде, нежели болгары утвердились в Мизии.
Но вероятно, что славяне, угнетенные ими, отчасти действительно возвратились из Мизии к своим северным единоземцам; вероятно и то, что волохиiii, потомки древних готовiv и римских всельников Траяноваv времени в Дакииvi, уступив эту землю готфам, гуннамvii и другим народам, искали убежища в горах и, видя наконец слабость аваровviii, овладели Трансильванией и частью Венгрии, где славяне вынуждены были им покориться.
Может быть, еще за несколько веков до Рождества Христова под именем венедовix известные на восточных берегах Балтийского моря, славяне в то же время обитали и внутри России; может быть, андрофаги, меланхлены, невры Геродотовы принадлежали к их многочисленным племенам. Самые древние жители Дакии, гетыx, покоренные Траяном, могли быть нашими предками: это мнение тем вероятнее, что в русских сказках XII столетия упоминается о войнах Траяна в Дакии и что российские славяне начинали, кажется, свое летосчисление от времен этого императора.
Славянские племена
Поляне
Многие славяне, единоплеменные с ляхами, обитавшими на берегах Вислы, поселились на Днепре в Киевской губернии и назывались полянамиxi от чистых полей своих. Это имя исчезло в древней России, но сделалось общим именем ляхов, основателей польского государства.
Радимичи и Вятичи
От этого же племени славян были два брата, Радим и Вятка, главами радимичейxii и вятичейxiii: первый избрал себе жилище на берегах Сажа, в Могилевской губернии, а второй на Оке, в Калужской, Тульской или Орловской.
Древляне, Дулебы, Бужане, Лутичи, Тивирцы, Северяне...
Древлянеxiv, названные так от лесной земли своей, обитали в Волынской губернии; дулебыxv и бужанеxvi по реке Бугу, впадающему в Вислу; лутичи и тиверцыxvii по Днестру до самого моря и Дуная, уже имея города на своей территории; белые хорваты в окрестностях Карпатских гор; северянеxviii, соседи полян, на берегах Десны, Семи и Сулы, в Черниговской и Полтавской губернии; в Минской и Витебской, между Припятью и Западной Двиной, дреговичиxix; в Витебской, Псковской, Тверской и Смоленской, в верховьях Двины, Днепра и Волги, кривичиxx; а на Двине, где в нее впадает река Полота, единоплеменные с ними полочанеxxi; на берегах озера Ильмень собственно так называемые славяне, которые после Рождества Христова основали Новгород.
Основание Киева
К тому же времени летописец относит и начало Киева, рассказывая следующее: «Братья Кий, Щек и Хорив, с сестрой Лыбедью, жили между полянами на трех горах, из коих две слывут, по имени двух меньших братьев, Щековицею и Хоривицею; а старший жил там, где ныне (во время Нестора) Зборичев взвоз. Они были мужи знающие и разумные; ловили зверей в тогдашних густых лесах днепровских, построили город и назвали оный именем старшего брата т.е. Киевым. Некоторые считают Кия перевозчиком, так как в старину был на этом месте перевоз и назывался Киевым; но Кий начальствовал в роде своем: ходил, как сказывают, в Константинополь, и принял великую честь от греческого царя; на обратном пути, увидев берега Дуная, полюбил их, срубил городок и хотел обитать в нем; но жители дунайские не дали ему там утвердиться и доныне именуют это место городищем Киевцом. Он скончался в Киеве, вместе с двумя братьями и сестрой».
Нестор в своем повествовании основывается лишь на устных сказаниях: отдаленный многими веками от случаев, описанных здесь, мог ли он ручаться за истину предания, всегда обманчивого, всегда неверного в подробностях? Возможно, что Кий и его братья никогда в самом деле не существовали и что народный вымысел обратил названия мест, неизвестно от чего произошедшие, в названия людей. Имя Киева, горы Щековицы, уже забытой, и речки Лыбеди, впадающей в Днепр недалеко от новой Киевской крепости, могли подать мысль к сочинению басни о трех братьях и их сестре, чему можно найти многие примеры в греческих и северных повествователях, которые, желая питать народное любопытство, во времена невежества и легковерия, из географических названий составляли целые истории и биографии. Но два обстоятельства в этом известии Нестора достойны особого внимания: первое, что киевские славяне издревле имели сообщение с Царь-градом, и второе, что они построили городок на берегах Дуная еще задолго до походов россиян в Грецию. Дулебы, днепровские поляне, лутичи и тивирцы могли участвовать в войнах дунайских славян, столь ужасных для империи, и заимствовать там различные изобретения для гражданской жизни.
Укрепление славян
Летописец не объявляет времени, когда построены другие славянские, также весьма древние города: Изборск, Полоцк, Смоленск, Любеч, Чернигов; известно только, что первые три основаны кривичами и были уже в IX веке, а последние в самом начале X; но они могли существовать и гораздо раньше. Чернигов и Любеч принадлежали к области северян.
Соседи славян: Меря, Мурома, Мещера, Мордва, Чудь...
Кроме славянских народов, по сказанию Нестора, тогда в России жили и многие иноплеменные: меряxxii вокруг Ростова и на озере Клещине или Переславском; муромаxxiii на Оке, где река впадает в Волгу; черемиса, мещера, мордваxxiv на юго-восток от мери; ливьxxv в Ливонии, чудьxxvi в Эстонии и на восток к Ладожскому озеру; нарова там, где Нарва; ямь, или емьxxvii, в Финляндии, весь на Белоозере; пермь в Пермской губернии; юграxxviii, или нынешние березовские остяки, на Оби и Сосьве; печораxxix на реке Печоре. Некоторые из этих народов уже исчезли в новейшие времена или смешались с россиянами; но другие существуют и говорят на столь схожих языках, что можно несомненно признать их, равно как и лапландцев, зырянxxx, обских остяковxxxi, чуваш, вотяковxxxii, народами единоплеменными и назвать вообще финскими. Уже Тацит, в первом столетии, говорит о соседствующих с венедами финнах, которые жили издревле в полунощной Европе. Лейбниц и новейшие шведские историки сходятся во мнении, что Норвегия и Швеция были некогда населены ими - даже сама Дания, по мнению Гроция.
Финны
От Балтийского моря до Ледовитого океана, от глубины европейского севера на восток до Сибири, Урала и Волги, расселились многочисленный племена финнов. Не известно, когда они поселились в России; мы не знаем также и никого, кто жил бы раньше их на севере и востоке России.
Этот народ, древний и многочисленный, занимавший и занимающий такое великое пространство в Европе и в Азии, не имел историка, ибо никогда не славился победами, не отнимал чужых земель, но всегда уступал свои: в Швеции и Норвегии готфам, а в России, может быть, славянам, и в одной нищете искал для себя безопасности: «не имея, - по словам Тацита, - ни домов, ни коней, ни оружия; питаясь травами, одеваясь кожами звериными, укрываясь от непогод под сплетенными ветвями».
В Тацитовом описании древних финнов можно узнать отчасти и нынешних, особенно лапландцев, которые от своих предков наследовали и бедность, и грубые нравы, и мирную беспечность невежества. «Не боясь ни хищности людей, ни гнева богов, - пишет Тацит, - они приобрели самое редкое в мире благо: счастливую от судьбы независимость!»
Но финны российские, по сказанию нашего летописца, уже не были такими грубыми, дикими людьми, какими описывает их римский историк; имели не только постоянные жилища, но и города: весь - Белоозеро, меря - Ростов, мурома - Муром. Летописец, упоминая об этих городах в известиях IX века, не знал, когда они построены. Древняя история скандинавов (датчан, норвежцев, шведов) часто говорит о двух особенных финских государствах, вольных и независимых: Кириаландии и Биармии. Первая от Финского залива простиралась до Белого моря, вмещала в себе нынешнюю Финляндию, Олонецкую и часть Архангельской губернии; граничила на востоке с Биармией, а на северо-западе с Квенландией, или Каянией.
Ее жители беспокоили набегами соседние земли и славились мнимым волшебством еще более, нежели храбростью. Биармией скандинавы называли всю обширную территорию от Северной Двины и Белого моря до реки Печоры, за которой они воображали Иотунгейм, отчизну ужасов природы и злого чародейства. Перми происходит от древней Биармии, которую составляли Архангельская, Вологодская, Вятская и Пермская губернии. Первое, действительно историческое свидетельство о Биармии можно найти в путешествии норвежского морехода Отера, который в IX веке окружил Норд-Кап, доплыл до самого устья Северной Двины, слышал от жителей многое об их стране и соседних землях, но говорит только, что народ биармский многочислен и говорит почти одним языком с финнами.
Летголы, Зимголы, Корсь, Литва
Между этими народами, жителями или соседями древней России, Нестор именует еще летголу (ливонских латышей), зимголу (в Семигалии), корсь (в Курляндии) и литву, которые не принадлежат к финнам, но вместе с древними пруссами составляют латышский народ. В его языке находится множество славянских, довольно готфских и финских слов, из чего основательно заключают историки, что латыши происходят от этих народов. С большой вероятностью можно даже определить и начало их бытия. Когда готфы удалились к пределам империи, тогда венеды и финны заняли юго-восточные берега Балтийского моря; смешались там с остатками первобытных жителей, т. е. готфами; начали истреблять леса для хлебопашества и прозвались латышами, или обитателями земель расчищенных, ибо лата знаменует на литовском языке расчищение. Их, кажется, называет Иорнанд видивариями, которые в половине VI века жили около Данцига и состояли из разных народов: с чем согласно и древнее предание латышей, уверяющих, что их первый государь, именем Видвут, царствовал на берегах Вислы и там образовал свой народ, который населил Литву, Пруссию, Курляндию, Латландию, где он и находится доныне и где, до самого введения христианской веры, управлял им северный далай-лама, главный судия и священник Криве, живший в прусском местечке Ромове.
Связи с соседями
Многие из этих финских и латышских народов, по словам Нестора, были данниками россиян: надо понимать, что летописец говорит уже о своем времени, то есть о XI веке, когда наши предки овладели почти всей нынешней Европейской частью России. До времен Рюрика и Олега они не могли быть великими завоевателями, ибо жили особенно, по коленам, не думали соединять народных сил в общем правлении и даже изнуряли их междоусобными войнами. Так, Нестор упоминает о нападении древлян, лесных обитателей и прочих окрестных славян на тихих киевских полян, которые более их наслаждались выгодами гражданского состояния и могли быть предметом зависти. Это междоусобие предавало российских славян в жертву внешним неприятелям. Обры, или авары, в VI и VII веке господствуя в Дакии, повелевали и дулебами, обитавшими на Буге; нагло оскорбляли целомудрие жен славянских и впрягали их, вместо волов и коней, в свои колесницы; но эти варвары, великие телом и гордые умом, пишет Нестор, исчезли в нашем отечестве от моровой язвы, и гибель их долго была пословицей в земле Русской. Скоро явились другие завоеватели: на юге - хазарыxxxiii, на севере - варяги.
О физическом и нравственном характере древних славян
Умом Россию не понять
Не только в степени гражданского образования, в обычаях и нравах, в душевных силах и способностях ума, но и в телесных свойствах видим такое различие между народами, что остроумнейший писатель XVIII века, Вольтер, не хотел верить их общему происхождению от единого корня или племени.
Другие, конечно, справедливее и сообразнее с нашими священными преданиями, объясняют это несходство действием разных климатических условий и естественных, невольных привычек, которые от этого возникают в людях.
Если два народа, обитающие под влиянием одного неба, представляют нам великое различие в своей наружности и в физических свойствах, то можем смело заключить, что они не всегда жили сопредельно. Климат умеренный, нежаркий, даже холодный, способствуя долголетию, как замечают медики, благоприятствует и крепости состава и действию сил телесных.
Житель полунощных земель любит движение, согревая им свою кровь; любит деятельность; привыкает сносить частые перемены воздуха и терпением укрепляется.
Древние славяне были русыми...
Таковы были древние славяне по описанию современных историков, которые согласно изображают их бодрыми, сильными, неутомимыми. Презирая непогоды, свойственные северному климату, они сносили голод и всякую нужду; питались самой грубой, сырой пищей; удивляли греков своей быстротой; с чрезвычайной легкостью всходили на крутизны, спускались в расселины; смело бросались в опасные болота и в глубокие реки. Думая без сомнения, что главная красота мужа есть крепость в теле, сила в руках и легкость в движениях, славяне мало пеклись о своей наружности: в грязи, в пыли, без всякой опрятности в одежде, являлись во многочисленном собрании людей.
...стройными...
Греки, осуждая такую нечистоту, хвалят их стройность, высокий рост и мужественную приятность лица. Загорая от жарких лучей солнца, они казались смуглыми и все без исключения были русые, подобно другим коренным европейцам. Такое изображение славян и антов основано на свидетельствах Прокопия и Маврикия, которые знали их в VI веке.
Известие Иорнанда о венедах, без великого труда покоренных в IV веке готфским царем Эрманарихом, показывает, что они еще не славились тогда воинским искусством. Послы отдаленных балтийских славян, ушедших из Баянова стана во Фракию, также описывали свой народ тихим и миролюбивым; но дунайские славяне, оставив свое древнее отечество на севере, в VI веке доказали Греции, что храбрость была их природным свойством и что она с малой опытностью торжествует над долголетним искусством. Некоторое время славяне избегали сражений в открытом поле и боялись крепостей; но, узнав, как ряды римских легионов могут быть разорваны быстрым и смелым нападением, уже нигде не отказывались от битвы и скоро научились брать укрепленные места.
Греческие летописи не упоминают ни об одном главном или общем полководце славян: они имели вождей только частных; сражались не стеной, не сомкнутыми рядами, а рассеянными толпами, и всегда пешие, следуя не общему велению, не единой мысли начальника, а внушению своей особенной, личной смелости и мужества; не зная благоразумной осторожности, которая предвидит опасность и бережет людей, бросались прямо в середину врагов.
...отважными...
Чрезвычайная отважность славян была столь известна, что аварский хан всегда ставил их впереди своего многочисленного войска, и эти неустрашимые люди, видя иногда измену хитрых аваров, гибли с отчаянием. Византийские историки пишут, что славяне, сверх их обыкновенной храбрости, имели особенное искусство биться в ущельях, скрываться в траве, изумлять неприятелей мгновенным нападением и брать их в плен. Так знаменитый Велизарий, при осаде Авксима, избрал в своем войске славянина, чтобы схватить и представить ему одного живого готфа. Еще они умели долгое время таиться в реках и дышать свободно посредством сквозных тростей, выставляя конец их на поверхность воды. Древнее оружие славян состояло из мечей, дротиков, стрел, намазанных ядом, и больших, весьма тяжелых щитов.
...гордыми и свободолюбивыми...
Храбрость, всегда знаменитое народное свойство, может ли в людях полудиких основываться на одном славолюбии, сродном только образованному человеку? Славяне, ободренные воинскими успехами, чрез некоторое время долженствовали открыть в себе гордость народную, благородный источник славных дел: ответ Лавритаса послу Баяна доказывает уже эту великодушную гордость; но что могло сначала вооружить их против римлян? Не желание славы, а желание добычи, которой пользовались готфы, гунны и другие народы: ей жертвовали славяне своей жизнью и никаким другим варварам не уступали в хищности.
Римские поселяне, слыша о переходе их войска за Дунай, оставляли дома и спасались бегством в Константинополь со всем имением; туда же спешили и священники с драгоценной церковной утварью. Иногда, гонимые сильнейшими легионами империи и не имея надежды спасти добычу, славяне бросали ее в пламя и врагам своим оставляли на пути одни кучи пепла. Многие из них, не боясь поиска римлян, жили на полуденных берегах Дуная в пустых замках или пещерах, грабили селения, ужасали земледельцев и путешественников.
...жестокими...
Летописи VI века изображают самыми черными красками жестокость славян в рассуждении греков; но эта жестокость, свойственная, впрочем, народу необразованному и воинственному, была также и действием мести. Греки, озлобленные их частыми нападениями, безжалостно терзали славян, которые попадались им в руки и которые сносили всякое истязание с удивительною твердостью, без вопля и стона; умирали в муках и не отвечали ни слова на расспросы врага о числе и замыслах их войска. Таким образом славяне свирепствовали в Империи и не щадили собственной крови для приобретения драгоценностей, им ненужных, ибо они вместо того, чтобы пользоваться ими, обычно зарывали их в землю.
Эти люди, на войне жестокие, оставляя в греческих владениях долговременную память ее ужасов, возвращались домой с одним своим природным добродушием.
...добродушными...
Современный историк говорит, что они не знали ни лукавства, ни злости, хранили древнюю простоту нравов, неизвестную тогдашним грекам; обходились с пленными дружелюбно и назначали всегда срок для их рабства, предлагая им на выбор или выкупить себя и возвратиться в отечество, или жить с ними в свободе и братстве.
...гостеприимными...
Столь же единогласно хвалят летописи общее гостеприимство славян, редкое в других землях и доныне весьма обыкновенное во всех славянских: так следы древних обычаев сохраняются в течение многих веков и самое отдаленное потомство наследует нравы своих предков. Всякий путешественник был для них как бы священным: встречали его с лаской, угощали с радостью, провожали с благословением и сдавали друг другу на руки. Хозяин ответствовал народу за безопасность чужеземца, и кто не мог уберечь гостя от беды или неприятности, тому мстили соседи за такое оскорбление, как за собственное. Славянин, выходя из дому, оставлял дверь открытой и готовую пищу для странника.
...честными...
Купцы и ремесленники охотно посещали славян, между которыми не было для них ни воров, ни разбойников; но бедному человеку, не имевшему способа хорошо угостить иностранца, позволялось украсть все нужное для этого у богатого соседа: важный долг гостеприимства оправдывал преступление. Нельзя видеть без удивления эту кроткую добродетель, можно сказать обожаемую людьми, столь грубыми и хищными, каковы были дунайские славяне. Но если и добродетели, и пороки народные всегда возникают из-за некоторых особенных обстоятельств и случаев, то нельзя ли заключить, что славяне были некогда облагодействованы иностранцами, что признательность вселила в них любовь к гостеприимству, а время обратило его в обычай и священный закон? Здесь представляются нашим мыслям финикийцы, которые за несколько веков до Рождества Христова могли торговать с балтийскими венедами и быть их наставниками в счастливых изобретениях ума гражданского.
...целомудренными...
Древние писатели хвалят целомудрие не только жен, но и мужей славянских. Требуя от невест доказательства их девственной непорочности, они считали за святую для себя обязанность быть верными супругам. Славянки на хотели переживать мужей и добровольно сжигались на костре вместе с их трупами.
Живая вдова бесчестила семейство. Думают, что такой варварский обычай, истребленный только учением христианской веры, введен был славянами (равно как и в Индии) для предотвращения тайных мужеубийств; ужасная осторожность не менее самого злодеяния, которое предупреждалось ей. Они считали жен совершенными рабами, во всяком случае безответными; не дозволяли им ни противоречить себе, ни жаловаться; обременяли их хозяйственными заботами и трудами и воображали, что супруга, умирая вместе с мужем, должна служить ему и на том свете.
Рабство жен происходило, кажется, оттого, что мужья обыкновенно покупали их: обычай, доныне соблюдаемый в Иллирии. Удаленные от народных дел, славянки ходили иногда на войну с отцами и супругами, не боясь смерти: так при осаде Константинополя, в 626 году, греки нашли между убитыми славянами множество женских трупов. Мать, воспитывая детей, готовила их быть воинами и непримиримыми врагами тех людей, которые оскорбили ее ближних; ибо славяне, подобно другим языческим народам, стыдились забывать обиду. Страх неумолимой мести отвращал иногда злодеяния: в случае убийства не только сам преступник, но и весь его род беспрестанно ожидал своей гибели от детей убитого, которые требовали крови за кровь.
...язычниками
Говоря о жестоких обычаях языческих славян, скажем еще, что всякая мать имела у них право умертвить новорожденную дочь, когда семейство было уже слишком многочисленно, но обязывалась хранить жизнь сына, рожденного служить отечеству. Этому обычаю не уступало в жестокости другое: право детей умерщвлять родителей, обремененных старостью и болезнями, тягостных для семейства и бесполезных согражданам. Эти дети, следуя общему примеру, как древнему закону, не считали себя извергами: они, напротив того, славились почтением к родителям и всегда пеклись об их благосостоянии.