Geum.ru

Матвей Гейзер "Поэт в России больше чем поэт"

Подобный материал:
Еврейская муза Евгения Евтушенко

Матвей Гейзер


"Поэт в России больше чем поэт". Эта формула у многих ассоциируется прежде всего с поэмой Евтушенко "Бабий Яр". Между тем, это далеко не единственное и не первое произведение поэта, в котором обозначена еврейская тема. Задолго до "Бабьего Яра", в 1957 году, Евтушенко написал стихотворение "Охотнорядец". Вот строфы из него:

Он пил и пил один, лабазник.

Он травник в рюмку подливал

И вилкой, хмурый и лобастый,

Колечко лука поддевал.

Он гоготал, кухарку лапал,

Под юбку вязаную лез,

И сапоги играли лаком,

А наверху - с изячным фраком

Играла дочка полонез...

...Вставал он во хмелю и в силе,

Пил квас и был на все готов,

И во спасение России

Шел бить студентов и жидов.

Здесь уместно отметить, что последняя строка этого стихотворения вызывает в памяти популярный в СССР анекдот о призыве "бить жидов и велосипедистов".

Евтушенко в своих выступлениях, да и в книге "Волчий паспорт", не раз осуждал антисемитизм. Путь к поэме "Бабий Яр" шел не от ума, а от сердца поэта. "Я давно хотел написать стихи об антисемитизме, но эта тема нашла свое поэтическое решение только тогда, когда я побывал в Киеве и воочию увидел это страшное место, Бабий Яр".

По признанию самого поэта стихи возникли как-то неожиданно быстро. Он отнес их в "Литературную газету". Сначала их прочли приятели Евтушенко. Они не скрывали своего восхищения не только отвагой молодого поэта, но и его мастерством. Не скрывали они и своего пессимизма по поводу публикации, из-за чего просили автора сделать им копию. И все же чудо произошло - на следующий день стихотворение было опубликовано в "Литгазете". Как вспоминает сам Евтушенко, все экземпляры того номера "Литературки" были раскуплены в киосках мгновенно. "Уже в первый день я получил множество телеграмм от незнакомых мне людей. Они поздравляли меня от всего сердца, но радовались не все..." О тех, кто не радовался, речь пойдет ниже. Пока же - о самом стихотворении.

Оно произвело эффект разорвавшейся бомбы. Быть может, только повесть "Один день Ивана Денисовича" Солженицына произвела такое же впечатление. Не так много в русской, поэзии стихотворений, о которых бы столько говорили, столько писали. Если бы Евтушенко был автором только этого стихотворения, имя его несомненно осталось бы в русской поэзии. Из воспоминаний поэта:

"Когда в 1961 году, в Киеве, я впервые прочитал только что' написанный "Бабий Яр", ее (Галю Сокол, жену Евтушенко. -М.Г.) сразу после моего концерта увезли на "скорой помощи" из-за невыносимой боли внизу живота, как будто она только что мучительно родила это стихотворение. Она была почти без сознания. У киевской еврейки-врача, которая только что была на моем выступлении, еще слезы не высохли после слушания "Бабьего Яра", но ... готовая сделать все для спасения моей жены, после осмотра она непрофессионально разрыдалась и отказалась резать неожиданно огромную опухоль.

- Простите, но я не могу после вашего "Бабьего Яра" зарезать вашу жену, не могу, -говорила сквозь слезы врач". Поэма "Бабий Яр" стала событием не только литературным, но и общественным. О нем много и подробно говорил 8 марта 1963 года Никита Сергеевич Хрущев в речи на встрече руководителей партии и правительства с деятелями искусства и литературы. Вот отрывок из этой речи:

"В ЦК поступают письма, в которых высказывается беспокойство по поводу того, что в иных произведениях в извращенном виде изображается положение евреев в нашей стране... В декабре на нашей встрече мы уже касались этого вопроса в связи со стихотворением "Бабий Яр"... За что критикуется это стихотворение? За то, что его автор не сумел правдиво показать и осудить именно фашистских преступников за совершенные ими массовые убийства в Бабьем Яру. В стихотворении дело изображено так, что жертвами фашистских злодеяний было только еврейское население, в то время как от рук гитлеровских палачей там погибло немало русских, украинцев и советских людей других национальностей... У нас не существует "еврейского вопроса", а те, кто выдумывают его, поют с чужого голоса", - так говорил "коммунист 1" в 1963 году.

Позже, когда Хрущева лишат всех должностей, он в своих мемуарах о Евтушенко напишет совсем по-иному:

"А стихотворение самого Евтушенко нравится ли мне? Да, нравится! Впрочем, я не могу сказать это обо всех его стихах. Я их не все читал... Считаю, что Евтушенко очень способный поэт, хотя характер у него буйный..."

Не раз в прессе встречалось мнение, что "Бабий Яр" стал апогеем сопротивления антисемитизму, принявшему, в отличие от откровенного сталинского, другие формы во времена хрущевской "оттепели". Это был вызов молодого поэта не только власть имущим, но и всей системе. Здесь уместно упомянуть главного редактора "Литературной газеты" Косолапова - он знал, чем рискует, и все же опубликовал стихотворение.

Поэма "Бабий Яр" вызвала не просто раздражение, но злобу у многих литературных современников Евтушенко. Кто знает, может быть, именно с того времени хрущевская "оттепель" совершила первый поворот вспять. Видный литературовед того времени Д. Стариков написал вскоре после публикации ("Литературная жизнь", 27.09.61): "Почему же сейчас редколлегия всесоюзной писательской газеты позволяет Евтушенко оскорблять торжество ленинской национальной Политики? ... источник той нестерпимой фальши, которой пронизан его "Бабий Яр" - очевидное отступление от коммунистической идеологии на позиции буржуазного толка".

Поэт Алексей Марков, с которым Евтушенко был знаком еще с юности, выступил с резким поэтическим памфлетом:

Какой ты настоящий русский,

Когда забыл про свой народ?

Душа, как брючки, стала узкой,

Пустой, как лестничный пролет.

Что же так возмутило Алексея Маркова? Уверен, не отсутствие памятника жертвам фашизма в Бабьем Яру.

Отповедь Маркову, ходившую "в списках", дал Самуил Яковлевич Маршак. Тот самый Маршак, которого считали человеком осторожным и стихи которого Евтушенко не счел нужным опубликовать в своей антологии "Строфы века":

Был в царское время известный герой

По имени Марков, по кличке "второй".

Он в Думе скандалил, в газете писал,

Всю жизнь от евреев Россию спасал.

Народ стал хозяином русской земли

От Марковых прежних Россию спасли.

И вот выступает сегодня в газете

Еще один Марков, теперь уже третий.

Не только Алексей Марков оказался рьяным противником "Бабьего Яра" - вот что написал видный общественный деятель того времени, лауреат многих государственных премий, депутат Верховного Совета Мирзо Турсун-Заде (и не где-нибудь, а в "Правде" 18 марта 1963 года):

"Непонятно, какими мотивами руководствовался Евтушенко, когда он написал стихотворение "Бабий Яр". Сейчас некоторых московских поэтов коснулось нездоровое веяние - у нас в Таджикистане этого нет".

Надо ли говорить, что в "дискуссии" о "Бабьем Яре" приняли участие и евреи (что само по себе и не ново - вспомним пленум Союза писателей, посвященный "Доктору Живаго"). Вот письмо студента Кустанайского пединститута Вадима Гиршовича:

"Я - еврей по национальности и должен честно признаться в том, что мне нравилось это стихотворение, но когда я прочел послание Б. Рассела Н.С. Хрущеву (речь идет о знаменитом письме Рассела об антисемитизме, назревающем в СССР, проявлявшемся в попытке возложить на евреев вину за экономические трудности в стране. - М,Г.), я понял, на чью мельницу (вольно или невольно) льют воду авторы подобных произведений...". Вообще еврейская преданность идеологам партии - явление особое. Пройдет десять с небольпшм лет, и гиршовичи горячо поддержат решение ЦК КПСС о создании Антисионистского еврейского комитета и активно согласятся с теми, кто отождествил сионизм с фашизмом. Не знаю, учит ли история другие народы, но евреи - плохие ее ученики.

Георгий Марков в пору дискуссии вокруг "Бабьего Яра" сказал на пленуме Союза писателей в марте 1963 года следующее: "А то, что произошло с Евтушенко, если говорить всерьез, по-мужски - а мы здесь в большинстве старые солдаты - это же сдача позиций. Это значит уступить свой окоп врагу. Сибиряки за это не поблагодарят т. Евтушенко. Сибиряк в нашей стране, по моим представлениям, - это человек, который стоит на передовых советских позициях, а не подвизгивает нашим врагам..." В чем же увидел вождь Советских писателей это "подвизгивание"? Может быть, в следующих строках, вырвавшихся у поэта, когда он стоял над крутыми обрывами Бабьего Яра:

И сам я как сплошной беззвучный крик

Над тысячами тысяч погребенных.

Я - каждый здесь расстрелянный старик.

Я - каждый здесь расстрелянный ребенок.

Ничто во мне про это не забудет...

Неудивительно, что черносотенцы не унимались еще много лет после "Бабьего Яра", даже в пору перестройки, да и не унимаются сегодня. С этой точки зрения стихотворение Евтушенко "Реакция идет "свиньей", написанное в 1988 году, неслучайно. Вот отрывок из него:

Литературная Вандея,

Пером не очень-то владея,

Зато владея топором,

Всегда готова на погром.

Литературная Вандея,

В речах о Родине радея,

С ухмылкой цедит, что не жаль

Ей пастернаковский рояль.

И коль уж речь зашла о "пастернаковском рояле", то продолжим разговор на музыкальную тему. Дмитрий Шостакович, потрясенный "Бабьим Яром" Евтушенко, да и другими его стихами, сочинил свою знаменитую 13-ю симфонию. В своем письме от 19 июня 1961 года Народному артисту Борису Гмыре он писал:

" Есть люди, которые считают" Бабий Яр" неудачей Евтушенко. С ними я не могу согласиться. Никак не могу. Его высокий патриотизм, его горячая любовь к русскому народу, его подлинный интернационализм захватили меня целиком, и я "воплотил" или, как говорится сейчас, "пытался воплотить" все эти чувства в музыкальном сочинении. Поэтому мне очень хочется, чтобы "Бабий Яр" прозвучал в самом лучшем исполнении".

Это письмо Шостаковича - увы! - не возымело действия не только на Бориса Гмырю: гениальный и отважный Евгений Мравинский от участия в исполнении 13-й симфонии толсе отказался. Можно себе представить, каким был нажим идеологов ЦК КПСС...

И все же 13-я симфония была исполнена 18 декабря 1962 года в Москве, - однако тут же была снята с репертуара. Позже ее трижды исполняли в Минске. Было это 19, 20 и 21 марта 1963 года. Вот что написал по этому поводу белорусский журналист Н. Матуковский 24 марта 1963 года в письме секретарю ЦК КПСС Ильичеву:

"Первые же звуки симфонии как-то ощутимо разделили зал на евреев и неевреев. Евреи не стеснялись проявления своих чувств, вели себя весьма эксцентрично. Кое-кто из них плакал, кое-кто косо поглядывал на соседей... Другая половина, к которой относился и я, чувствовала себя как-то неловко, словно в чем-то провинилась перед евреями. Потом чувство гнетущей неловкости переросло в чувство протеста и возмущения... Самое страшное, на мой взгляд, что люди (я не выделяю себя из их числа), которые раньше не были ни антисемитами, ни шовинистами, уже не могли спокойно разговаривать ни о симфонии Шостаковича, ни о евреях... У нас нет "еврейского вопроса", но его могут создать люди вроде Е. Евтушенко, И. Эренбурга, Шостаковича..."

Заметим, это было одно из немногих исполнений в СССР 13-й симфонии в пору хрущевской "оттепели".

Я далек от мысли полагать, что "Бабий Яр" - лучшее стихотворение Евтушенко. Автор замечательных лирических стихов, ставших хрестоматийными ("Одиночество", "Когда взошло твое лицо", "Идут белые снега", "Граждане, послушайте меня", "Мед"); поэт, создавший поэмы, без которых немыслима современная русская поэзия ("Братская ГЭС", "Под кожей статуи свободы", "Мама и нейтронная бомба"); автор замечательной прозы "Не умирай прежде смерти", "Ягодные места", независимо от хулителей и доброжелателей навсегда вошел в русскую литературу и, несомненно, стал при жизни ее классиком.

В предисловии к книге Евтушенко "Стихотворения и поэмы" (М., 1990) друг и, в значительной мере, наставник поэта АЛ. Межиров писал:

"Как все должно было совпасть - голос, рост, артистизм для огромных аудиторий, маниакальные приступы трудоспособности, умение расчетливо, а иногда и храбро рисковать, врожденная житейская мудрость, простодушие, нечто вроде апостольской болезни и, конечно же, незаурядный, очень сильный талант". В конце 80-х годов я часто бывал в Переделкине у Александра Петровича Межирова. Иногда виделся в его доме и беседовал с Евгением Александровичем Евтушенко. Надо ли говорить, какое впечатление производили на меня эти беседы... Я уловил, с каким интересом относится Евтушенко к моей работе над книгой о Михоэлсе. Когда мы вели речь об этом великом человеке, в судьбе которого воплотился взлет и трагизм советского еврейства, я интуитивно уловил, что поэт хочет что-то написать о нем. Интуиция меня не подвела: к первому фестивалю искусств имени Михоэлса Евтушенко написал посвященную ему поэму. Он прочел ее полностью в Большом театре в день открытия фестиваля. И после столь искреннего порыва, нашлись у него враги и в 1998-м. В "Новых известиях" (10.01.98) появилась публикация Юлии Немцовой "Евтушенко как главный еврей России". Немцова писала:

"На сцене, на фоне восстановленных панно Марка Шагала царил Евгений Евтушенко, преисполненный собственной уместности на данном мероприятии. Сразу вспомнились строки: "Ты Евгений, я Евгений. Ты не гений, я не гений..." В погоне журналистской сенсационностью молодая журналистка жестоко поступила по отношению к человеку, опубликовавшему "Бабий Яр" в ту пору, когда практически никто не отважился бы об этом говорить вслух. И, кончено же, Евтушенко заслужил право быть главным действующим лицом на первом фестивале памяти Михоэлса.

Разумеется, в этих заметках я сделал далеко не полный обзор еврейской музы Евтушенко. Процитировав его стихотворение "Охотнорядец", я не упомянул, быть может, "самое главное" русско-еврейское стихотворение Евтушенко:

У русского и у еврея

Одна эпоха на двоих,

Когда, как хлеб, ломая время,

Россия вырастила их.

Основа ленинской морали

В том, что, единые в строю,

Еврей и русский умирали

За землю общую свою.

Рязанским утренним жалейкам,

Звучащим с призрачных полей,

Подыгрывал Шолом-Алейхем

Некрепкой скрипочкой своей.

Не ссорясь и не хорохорясь,

Так далеко от нас уйдя,

Теперь Качалов и Михоэлс

В одном театре навсегда.

Сегодня отдельные строки этого написанного в 1978 году (примерно, в то же время, что и "Тяжелый песок" Рыбакова) стихотворения могут показаться наивными ("основа ленинской морали..."), но это не умаляет его значимости. Позднее Межиров выразит ту же мысль в стихотворении "О двух народах сон...":

...О двух народах сон, о двух изгоях,

Печатью мессианства в свой черед

Отмеченных историей, из коих

Клейма ни тот, ни этот не сотрет.

Они всегда, как в зеркале, друг в друге

Отражены. И друг от друга прочь

Бегут...

Чтобы, если уж не до конца, то глубже исчерпать тему статьи, упомяну еще о двух стихотворениях Евтушенко: "Последний прыжок" и "Израильская Россия":

Есть израильская Россия.

В ней выводят куда-то и когда-то

На Плющиху и Невский кривые

Переулочки древнего Цфата.

Да и улицы Назарета,

Беэр-Шевы и Кармиэля

Вроде русского лазарета,

Где и Пушкин, и Блок уцелели...

И снова о том же - "у русского и у еврея одна эпоха на двоих". Над этой мыслью владычествует время - частица вечности, а не географии.

...Вспоминается вечер 18 августа 1973 года. В гостях у меня - Анастасия Павловна Потоцкая-Михоэлс. Мы не попали в тот день на юбилей Евтушенко, и немногие собравшиеся у меня в тот вечер читали на память его стихи. Анастасия Павловна - потомок русских аристократов, человек знающий толк в поэзии - прочла полностью стихи "Окно выходит в белые деревья", а потом еще какое-то стихотворение, кажется "Обидели", посвященное Белле Ахмадулиной. Она попросила кого-то из нас прочесть "Бабий Яр". Сделал это - и как! - Всеволод Абдулов. Анастасия Павловна, "подводя итоги" нашему импровизированному вечеру, безапелляционно произнесла: "Евгений Евтушенко - поэт пушкинской силы и значимости. Я уверена в этом, и вы, молодежь, в этом убедитесь".

Пройдет двадцать с лишним лет с того августовского дня 1978 года и выдающийся современный русский поэт Евгений Рейн напишет:

"Вот уже двести лет во все времена русскую поэзию представляет один великий поэт. Так было в восемнадцатом веке, в девятнадцатом и нашем двадцатом. Только у этого поэта разные имена... И это неразрывная цепь. Вдумаемся в последовательность. Державин-Пушкин-Лермонтов-Некрасов- Блок-Маяковский-Ахматова-Евтушенко. Это единственный Великий поэт с разными лицами. Такова поэтическая судьба России", n