Н. В. Гончаренко Вдохновение и интуиция Вдохновение не является прерогативой творческих личностей, в том числе гениев, ведь оно знакомо любому человеку, в том числе людям физического труда. Исказать, что оно гениев
| Вид материала | Документы |
| Отто Ранк Эстетика и психология художественного творчества |
- История и историки: историографический вестник. 2006. М., 2007. С. 319-343, 368.17kb.
- Самостоятельная работа 28 часов Семестр vш, итоговый контроль зачет по заочной форме, 84.36kb.
- Синод Сербской Православной Церкви принял решение, 233.87kb.
- Мировое соглашение является наиболее предпочтительным для сторон способом окончания, 159.59kb.
- Международное право в вопросах и ответах, 985.99kb.
- Стратегия это не столько хороший план, сколько действия в выбранном направлении, 118.57kb.
- Социон: первое знакомство, 1763.09kb.
- Мотивация наемного труда в разных ситуациях, 109.14kb.
- Кредит и процент, 332.4kb.
- Диденко Борис Андреевич, 2130.79kb.
Отто Ранк Эстетика и психология художественного творчества
мы должны ответить, что содержание поэтических произведений большей частью будит в нас мучительные аффекты; несчастье и печаль, страдание и гибель благородных людей для трагедии единственная, для эпоса, романа, новеллы наиболее частая тема. Даже там, где вызывается веселое настроение, оно возможно только благодаря тому, что в силу недоразумений или случайностей люди попадают на некоторое время в тяжелое и, казалось бы, безвыходное положение. Наслаждение художественным творчеством достигает своего кульминационного пункта, когда мы почти задыхаемся от напряжения, когда волосы встают дыбом от страха, когда непроизвольно льются слезы сострадания и сочувствия. Все это ощущения, которых мы избегаем в жизни и странным образом ищем в искусстве. Действие этих аффектов очевидно совсем иное, когда они исходят из произведений искусства, и это эстетическое изменение действия аффекта от мучительного к приносящему наслаждение.
Это явно тенденциозный вывод, направленный на оправдание определенной психологической теории, которая затем преподносится в тексте, - обычный прием большинства психологов. Можно привести достаточно примеров, когда наслаждение от художественного произведения вовсе не проистекает от ужасающей прелюдии. Особенно это касается живописи, поэзии и музыке. В прозе же задача достижения максимальной достоверности повествования неизбежно затрагивает жестокие реалии мира, без чего такая проза будет пресной и не убедительной.
Мы остановимся прежде всего на том странном положении, в котором оказывается каждый, когда поэтическое произведение проявляет на нем свое полное воздействие. Он чувствует правдивость этого произведения, знает его выдуманность, причем, его ни в малейшей степени не трогает этот непрерывный раздор между действительностью и грезой, при других условиях вызывающий мучительный аффект. Если мы прибегнем к сравнению с другими продуктами фантазии, в особенности со сном, часто сравниваемым с поэзией, то найдем, что в сновидении иллюзия совершенно полная. Видящий сон - если оставить в стороне исключительный случай (чувство сна во сне) - верит до конца в реальность процесса. Общеизвестно, что душевнобольной свои безумные фантазии не отличает от действительности. (это - к вопросу о схожести сна и художественного творчества и с чем трудно не согласиться) То же явление мы встречаем в непосредственных предшественниках поэзии - в мифах. Человек этого периода, когда создавались мифы - а этот период для нашей земли еще не вполне закончился - верит в образы своей фантазии и временами воспринимает их как объекты внешнего мира.
...художественное произведение вызывает наряду с сознательными аффектами также и бессознательные, гораздо большей интенсивности и часто противоположно окрашенные Если первое настолько же верно, насколько и реальные события в бОльшей мере оставляют след в подсознаии, то насчет противоположной окраски согласиться трудно потому, что это будет противопоставлением подсознательного сознаваемому, а такого, несмотря на уверенность психологов, нет на самом деле. А есть лишь отсутствие цензуры внимания подсознательного.. Представления, с помощью которых это совершается, должны быть так избраны, чтобы у них, наряду с сознательными ассоциациями, были достаточные ассоциации и с типичными бессознательными комплексами аффектов. Способность выполнить эту сложную задачу художественное произведение приобретает в силу того, что при своем возникновении оно играло в душевной жизни художника ту же роль, что для слушателя при репродукции, В этом, видимо, и заключается истинная сила искусства: суметь настолько реально показать вымышленное, то оно будет восприниматься убедительно и невольно примеряться как собственный возможный сценарий, а сделать это возможно только самому всерьез сыграв в него в воображении. Мастерство, с каким будет сыгран этот сценарий, сулящий жизненно значимые результаты, и способно увлечь чужое воображение в эту игру.
то есть давало возможность отвода и фантастического удовлетворения общих им бессознательных желаний а вот с такой, чисто "психологической" надуманной подоплекой согласится трудно. И попытки психологов привязать свои теории "вытеснения в подсознательное" к жизни постоянно сталкиваются с несоответствием реальности..
...неоспоримой истиной считается, что вопрос: "получил ли Ганс свою Грету?" - является главной темой поэзии, бесконечно повторяющейся в бесконечных вариантах и никогда не утомляющей ни поэта ни его публику. - и вот он пример такого несоответствия. Интересно, что психологи не обосновывают физиологическое назначение бессознательного, противопоставляя его сознанию так, как будто речь идет о побочном и подчас нежелательном явлении.
Похоже, что важным в творчестве (кстати, не только художественном) является не столько любовь (не до конца понятная по сути), а понимание до уровня возможности использовать чужое творчество как материал для своего собственного воображения. А где понимание, там и любовь :) У творца задача - суметь так подать материал, чтобы обеспечить понимание другими, пробить барьеры непонимания методом вживания в чужую судьбу, заставить понять (и соответственно простить). У всех людей есть нечто настолько общее, что делает возможным, при желании, понять и принять любого другого человека как самого себя. Настолько общее, что если бы не распределенность душ по разным телам, то можно было бы сказать, что все люди по сути - одно и то же.
Это и в самом деле так потому, что у всех - одна и та же организация психики, основанная на стремлении к добру (в личном, а не каком другом понимании!) и избеги зла (опять-таки в личном понимании). Любой "преступник", если он только не психически больной с органическими поражениями, устроен так, и поэтому не может быть нормального человека, который не оправдывал бы себя в глубине души и не стремился реализовать свое поведение в соответствии с личными представлениями о добре и зле, формирующимися его системой значимости. Поэтому существует библейское высказывание, что нет плохих людей.
Это и дает возможность взаимопонимания. И вот как это реализуется на примере сценического искусства.