Эволюция идеи государства в западной и российской социально-философской мысли: сопоставительный анализ

Вид материала

Диссертация

Содержание Научная новизна исследования На защиту выносятся следующие положения Теоретическая и практическая значимость диссертации Апробация результатов исследования Основное содержание работы В первой главе В первом параграфе – «Объединительная и позитивно-нравственная государственная идеология античности» Во втором параграфе – «Имплицитный раскол двух традиций государственности в эпоху Средневековья» В третьем параграфе – «Утрата позитивно-нравственного восприятия государства в Новое время» Т. Гоббс. В четвертом параграфе –

Подобный материал:

• Н. А. Бердяева в контексте отечественной и западной философской мысли Специальность, 405.14kb.
• Лекция Ключевые идеи и проблемы средневековой философии, 159.78kb.
• Задача курса студент должен знать основную проблематику философии и осознанно ориентироваться, 539.28kb.
• Закономерности возникновения государства, 626kb.
• Лекции (18 ч.), 167.34kb.
• Д. С. Жуков Политическая концепция М. Вебера, 100.65kb.
• Юридический архив, 388.52kb.
• Сопоставительный анализ фразеологических единиц антропоцентрической направленности, 859.96kb.
• М. В. Ломоносова Факультет политологии Кафедра истории и теории политики Т. А. Штукина, 292.76kb.
• Д. С. Юровских Научный Е. В. Юровских Шадринский государственный педагогический институт,, 99.16kb.

Научная новизна исследования. В диссертации впервые проводится комплексный анализ особенностей развития идеи государства в западной и российской социально-философской мысли, в результате которого:

- выявлено размежевание «инструментальной» и «этической» традиций государственности в западной социально-политической философии, заключающееся, соответственно, в акцентировании инструментально-функциональных и культурно-цивилизационных ее аспектов;

- проанализированы ведущие доминанты российской государственности, суть которых: идея единства, целостности как основа собирательной задачи государства; «нравственная идея» как высшая задача государства (функция ответственности государства перед обществом); идея служения как аксиологическая основа реализации нравственной задачи; идея сильной власти как способ реализации целостности и нравственной задачи государства;

- впервые исследованы западные концепции модернизационного «кода развития» применительно к таким понятиям как «сильное» и «слабое» государство, показаны специфические черты российского «сильного государства»;

- раскрыта динамика взаимодействия глобализации и национального государства на основе анализа новейших научных источников;

- впервые изучена эволюция западных и российских концепций общего блага в исторической и сравнительной перспективе;

- рассмотрены актуальные западные теории солидарности в применении к современной российской ситуации;

- прослежены перспективы создания «активного» социального государства, опираясь на современные учения.


На защиту выносятся следующие положения:

1. В процессе эволюции западной мысли о государстве наметились две главные линии анализа – «этическая» и «инструментальная». Российская социальная философия наследует этическое восприятие государства как субстанциальной ценности общества. Оно воспринимается не только как реальное учреждение и институт политической практики (т.е. государство в узком смысле слова). В нем видят, с одной стороны, продукт определенного исторического развития, а с другой стороны, задачу и проект становления и преобразования постоянно эволюционирующей государственности.
   
2. В полном соответствии с современными западными исследованиями, которые выступают за сохранение «кода» национального развития в процессе модернизации, Россия идет по пути мобилизации коренных и стратегически наиболее сильных сторон своей государственности. Трансформация принимает форму «этатистской модернизации», исторически характерной для стран, опирающихся в социальных преобразованиях на типологическую разновидность «сильного государства».
   
3. Идея технологического детерминизма, определяющая глобальную логику унификации и лежащая в основе «универсалистской» модернизации, нашла свое продолжение в процессе глобализации. В социально-политическом плане, выступая как главный объективно-исторический фактор пересмотра роли и функций государства, глобализация в современных условиях превращается в орудие политической воли наиболее могущественных акторов мировой политики. Наступление глобализации на государственный суверенитет подрывает «укорененность» государства в территории и этносе; размывает классическую интерпретацию концепта «общего блага», солидарности. Указанные категории, однако, составляют важнейшие материально-духовные основания российской государственности.
   
4. Эволюция западных исследований общего блага прошла путь от античной интерпретации как добродетели и социально приоритетной ценности до современных теорий, подстраивающих его под индивида. Позитивистская конструкция общего блага как максимизации личного выбора в условиях глобального, экологического, культурного кризиса признается недостаточной. Речь идет о необходимости возврата к трактовке его как нормативного идеала, объединяющего нацию, что совпадает с императивом интегративного конструирования нового общества в России.
   
5. Анализ двух алгоритмов солидарности, распространенных в западной социальной философии, - «европейской» (инвестиционно ориентированной) и «американской» (концептуализирующей фигуру «жертвы») - показывает, что первая более близка и больше соответствует российским условиям существования и российскому менталитету. Дополнительное акцентирование общности национальной судьбы, специфическое для российского восприятия солидарности, способствует формированию атмосферы органического единства, целостности общества.
   

Теоретическая и практическая значимость диссертации

Теоретическая значимость диссертации состоит в обосновании самостоятельного направления социально-философского анализа российской государственности, постулирующего приоритет комплексного подхода к его изучению на основе сочетания институционального и культурно-цивилизационного подходов. Данная ориентация находится в русле ведущих тенденций современной мировой гуманитаристики, отказывающейся от детерминизмов любого рода при анализе сложных социальных явлений.

Практический смысл работы определяется тем, что такая методология позволяет произвести переоценку значимости государства в процессе реформирования современного российского общества. Она восстанавливает преемственную связь современного восприятия и социальной роли государства с исторически устойчивой и плодотворно преобразовательной его функцией, доказавшей свою эффективность в конкретно-историческом российском контексте. Одновременно, подобное понимание государства нисколько не противоречит новейшим мировым тенденциям модернизационного развития.

Трансформация мировоззренческих установок и выводы, полученные в диссертации, могут быть приняты во внимание при формулировании политических программ и корректировке политического курса партий и социальных движений. Они также могут быть полезными при разработке и реализации долгосрочных планов развития страны и национальных проектов. В то же время они создают базу для обоснования рекомендаций, адресованных субъектам управления и лицам, принимающим решения на общефедеральном уровне.

Материалы и основные тезисы диссертации могут быть использованы в научной и преподавательской работе по таким разделам социальной философии, как социальное изменение, теория модернизации, глобальные проблемы современности, теория государственного управления, цивилизационные процессы, при разработке и чтении курсов по философским проблемам политики, социологии, культурологи, политологии.


Апробация результатов исследования.

Отдельные тезисы диссертации излагались и дискутировались в рамках научного семинара сектора философских проблем политики в мае 2006 года и в июне 2007 года. Диссертационная работа была обсуждена и одобрена на заседании сектора философских проблем политики Института философии РАН 30 октября 2007 года. Основные идеи и главные положения диссертации были освещены в монографиях: «Бюрократия и реформа» М. ИФРАН 1997; «Государство в современном мире» (в соавторстве. М. ИФРАН. 2003). По теме диссертации также было опубликовано 28 статей в научных сборниках и научно-философских изданиях.

Некоторые разделы диссертационного исследования были предметом выступления автора на внутрироссийских и международных конференциях. («Гуманизм и мир», Москва, июнь 1990; «Трудный путь к демократии», Москва, июнь 1997; «Проблемы безопасности и устойчивости социально-политического развития», Москва, январь 1994; «Русский вопрос: проблемы национальной и международной безопасности», Москва, апрель 1995; Международный социалистический конгресс, Москва, ноябрь 2007).


Структура работы определяется целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и библиографии.


ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, анализируется степень разработанности проблемы, определяются цели и задачи исследования, его теоретико-методологическая основа, показывается научная новизна, формулируются положения, выносимые на защиту, отмечается научно-практическое значение работы, представляется апробация ее результатов.

В первой главе диссертации – «Два направления эволюции западной социально-политической мысли о государстве: “институциональное” и “этическое”» - демонстрируется тезис о формировании двух, во многом, противоположных традиции интерпретации государства. Первая склонна воспринимать институт государства в узком смысле как аппарат управления, политическую машину, механизм поддержания минимального порядка в обществе. Вторая предпочитает рассуждать о государстве в широком смысле слова и видит в нем, помимо сугубо институциональных параметров управления, органический продукт истории народа, развертывание в истории субстанциональной идеи мироздания и нравственную ценность, которая позволяет поддерживать моральные аспекты «поля общего» в конкретной стране. Телеология инструментальной парадигмы – эффективность, а это означает приоритет средств над целями. «Этическая» парадигма государственности настроена на поиск мягких политических технологий воздействия на человека, гармонизацию его отношений в обществе. Государство, согласно этой традиции, должно быть аутентично национальной культуре, соблюдать преемственность по отношению к коренным ценностям национальной идентичности, «взрастать» из них, внимать культурной уникальности объекта.

В первом параграфе – «Объединительная и позитивно-нравственная государственная идеология античности» - исследуются истоки эволюции западной мысли о государстве. Показывается, что политическая идеология эллинизма выражалась, прежде всего, как позитивно-государственная идеология обязательного человеческого общежития. Квинтэссенцию идей античности представляет политическое учение Аристотеля. Поддерживая все те тезисы, которые, начиная с XVIII века, формулируются как либерально-политические принципы, он вместе с тем видел в государстве единственное, главное, ведущее и, несомненно, благое оформление политического бытия.

Первое достижение Аристотелевой мысли, которое, пройдя сквозь века, позволяет сегодня обозначить философско-политическую основу государства – это то, что только идея государства дает возможность сформулировать и практически организовать «поле общего» в социуме. Такая постановка вопроса смещает акцент с государства как института политической практики (т.е. государства в узком смысле слова), на государство как идею, на восприятие его как задачи и как проекта. Открывается этически позитивная перспектива, когда властвующие (например, те же чиновники) ощущают себя представителями концепции государства, носителями государственного сознания. Именно подобным образом возникает возможность существования так называемой власти социального служения, или «власти в чужом интересе», которая предполагает подчинение общей пользе, включая и пользу самого служащего. Другая сторона политических отношений - подвластные – вовлекается в совместную диалектику властвования иначе: эта сторона ожидает и требует от руководства выражения и соблюдения общих интересов. Признание государства только как учреждения не создает подобной политико-идеологической атмосферы.

Второй важной стороной постановки вопроса о государстве является историчность. Аристотель описывает ситуацию своего времени, которая в существенных чертах повторяется в сегодняшней России. Он указывает на то, что политические философы зачастую выдвигают в качестве примера для подражания устройство соседних государств, которое вовсе не подходит данному народу (в его эпоху таковым считался Лакедемонский тип государственного бытия). Следствием становится вывод о возможности автоматического переноса абстрактно сконструированной модели государственности из одной социальной среды в другую. Однако чужеродная форма правления чаще всего оказывается неосуществимой или неустойчивой в новых условиях. При этом нарушается константа вектора национального существования, направленного из прошлого в будущее, что чревато бесплодными революционно-деструктивными взрывами социума вместо рационально-постепенного созидательного его реформирования. В современной российской обстановке столкновение общепризнанного европейского демократического идеала с этатистским наследием и опытом делает актуальной проблему осознания государства не только как учреждения и института управления, но и как органического продукта конкретных условий, а также политической истории и идеологии народа.

Третий существенный момент, важный для осмысления государственности сегодня, - это акцент античной мысли на нравственной функции государственности, ибо главной целью государства является не просто коллективное проживание, вытекающее из потребностей и преимуществ совместной жизни, а продуцирование людьми, собранными в государство, деятельности, направленной к добру.

Во втором параграфе – «Имплицитный раскол двух традиций государственности в эпоху Средневековья» - показывается, что общий этатистский дух, свойственный греческой политической мысли, был перенесен в средневековую философскую традицию, которая, в целом, укрепила и усилила его. Исключение составляет идеология раннего христианства, которая была диаметрально противоположна античному этатизму. Идеология расцвета средневековья, напротив, меняет свое отношение к государству, трактуя его как высшую ценность. Главная цель государства - объединительная, призванная наладить общую централизованную жизнь крайне раздробленного европейского феодального общества.

В то же время, в эпоху Средневековья наметился раскол западноевропейских и восточных, в т.ч. российских, социально-философских принципов. Для Европы было характерно острое противостояние власти папской и императорской, которое ускорило их конституирование преимущественно как учреждений. В отличие от Запада, восточно-византийская ветвь христианства, напротив, породила тесный симбиоз государства и церкви с последующим первенством государства над церковью – цезарепапизмом. Эта отрицательная, казалось бы, черта позволила усилить и сохранить этическое оправдание государства как высшей моральной ценности, акцентировать «поле общего» и создать впоследствии идею социального государства. Однако та же особенность породила и позднейшее перерождение умеренного и полезного этатизма в идеологический тоталитаризм.

На исходе средневековья идея государства теряет этическую коннотацию, вырождаясь в чисто инструментальную традицию его описания исключительно как института, учреждения.

В третьем параграфе – «Утрата позитивно-нравственного восприятия государства в Новое время» - диссертант утверждает, что главным итогом становления западной мысли о государстве этого периода был тезис о том, что не государство является перводвигателем социального развития, истоки его кроются в самом обществе. И хотя такое утверждение создавало очевидный простор для эволюции как общества, так и государства, одновременно стирался «ценностно-общий» идеал и смысл государственности.

Символической фигурой Нового времени был Н.Макиавелли. Нравственная, этически-позитивная идея добра и блага несовместима с духом его учения. Несмотря на то, что он признает высокое предназначение государства, которое должно направлять человеческие действия, мораль его, по меньшей мере, релятивистична. Человеческая личность для него – ценность второго порядка, а государство фактически погружается в средневековую тему государства как «государства зла», «государства тьмы». Итогом его политической философии является несомненная девальвация идеи государства как гуманистической ценности.

Одной из центральных фигур новой европейской политической мысли является Т. Гоббс. Государство Гоббса – не только «смертный Бог», оно же – страшное чудовище, Левиафан. Вместо союзной, возвышенно объединительной функции государства античности, гоббсианская интерпретация впервые в истории социально-политической мысли отчетливо вводит тему государства как продукта физического насилия, в основе которого лежит первобытное чувство страха. Объединение людей в общество происходит не вследствие их общежительного инстинкта, как у Аристотеля. Государство Гоббса произрастает из низменных сторон человеческой натуры. Рождаясь из страха, оно создает власть, способную держать людей в страхе. Чтобы излечить одно зло – зло человеческого эгоизма и свободной игры человеческих страстей, предполагается создать еще большее зло – государство – Левиафан, власть которого поглощает всякую человеческую свободу. Симптоматично то, что Гоббс подчеркивает искусственный характер образованного таким образом «тела», цель которого обуздать негативные инстинкты, а не сплотить людей в союз. Если на этой основе и возникает нечто общее – это общее репрессивно-разъединительного свойства. Такое государство - это «необходимое зло», которое нужно, по возможности, минимизировать, на что собственно и направлена теория продолжателя гоббсианской традиции – английского философа Дж. Локка, который еще более сужает «поле государственности». Оно у него уже не равномасштабно обществу, как у Гоббса, оно не сменяет общество, не замещает его, оно - «третья сила», призванная регулировать общественную жизнь. Оно функционально, и, таким образом в зародыше содержит будущую логику эволюции в учреждение, организацию, аппарат управления, который, будучи сугубо «человеческим конструктом», может быть «минимизирован» или даже отменен. Утилитаристские теории конца XVIII века продолжили поиски инструментального «отлаживания» государства как механизма социального функционирования. И если «договорные теории» все же частично признавали за государством позитивную нравственную ценность, видели в нем средство всеобщего спасения в условиях «борьбы всех против всех», то трактовка государства как продукта физического насилия в леворадикальных теориях XIX-начала XX века значительно подорвала моральную ценность государственного установления.

Диссертант приходит к выводу, что инструментальная парадигма, перенесенная в чужой, неевропейский контекст, допускает формирование государственной власти, насильственной по сути. Предполагается, что гоббсиана «страха» и «государства-чудовища» умеряется в конечном счете веберианской формулой «монополии на легитимное насилие». Однако такое насилие не может быть лишено своей репрессивно-принудительной сущности в странах, где отсутствует органически сложившееся правовое поле. Игнорируя самоценность национальной культуры, государство-инструмент превращается в страшное хирургическое орудие «шоковой терапии», перекраивающее живую ткань государственности по готовым лекалам модной модели современности.

В четвертом параграфе – «Размежевание этической и инструментальной традиции государственности» - демонстрируется идея о том, что либеральным, анархистским и отчасти социалистическим теориям (на конкретном историческом отрезке эволюции), отказавшимся от восприятия государства как высшей ценности общества, определенную антитезу представляли органические теории государственности, которые наследовали «этическую» аристотелевскую традицию. Учения этого направления акцентируют значимость «социальной целостности», первенства коллективного тела, за которыми закрепляется позитивная оценка благого начала. У разных авторов основу ценностно-общего составляет разная субстанция. У Спинозы, который один из первых в политической философии Нового времени обращается к этой теме, государство – это проявление некоего универсального духа, который образует фундамент всех вещей. Руссо результатом государственной деятельности полагает новую форму общественного бытия, которая на место частного лица ставит моральное и коллективное тело, образующее новую сущность – «общее я», «общую волю».

Рассмотрение роли государства как позитивно значимой институции, как безусловной ценности и блага в концепциях Нового времени с наибольшей силой проявляется в трудах Гегеля. Немецкий философ «модифицировал, углубил и развил идеи Платона и Аристотеля о государстве как надиндивидуальной целостности и нравственной общности людей» (В.С.Нерсесянц).

Для Гегеля существуют два измерения, две плоскости существования государства. Первое, которое он называет «внешним», связано с рационализированием социальной действительности через установление определенных рамок поведения, правил игры, упорядочивающих отношения внутри общества. Это государство – «государство из соображений необходимости и рассудка». Оно важно для хорошего функционирования общества, но оно атомизирует, разрывает общество, и, соответствуя принципу индивидуализма, рождает состояние отчуждения. Такое государство утрачивает античный смысл «производства» социального и политического состояния из «человеческого фактора». В соответствии с гегелевским описанием государство такого типа приближается по смыслу к тому, что было обозначено как «институциональная» линия понимания государственности.

Второе – это «нравственное государство», главной функцией которого является сохранение подлинной жизни отдельных частей общества, индивидов. Смысл его заключается в созидании органической связи между ними. Именно в таком типе государства возможна реализация свободы.

Признавая историческую возможность существования государства первого типа, Гегель вместе с тем сущностным и приоритетным полагает удержание связей и отношений объединительно-нравственного характера, которые составляют подлинно человеческое измерение государственной жизни. Нравственное государство существует наряду с правовым. Более того, без присутствия первого второе вырождается в частную погоню за выгодой.

Гегель высвечивает проблему разрыва общего пространства социального бытия, когда общество рассматривается в институциональной перспективе разделения на государство-учреждение и гражданское общество. В таком варианте существуют свободы, с одной стороны гражданина, а, с другой стороны, государства. Но это состояние, как мы уже знаем, чревато узурпацией прав одной из сторон. Возникает угроза произвола и социальной анархии, в первом варианте, или тоталитарного господства во втором. Гегель же выступает за такую свободу, которая есть целостная свобода, свобода целого народа, включающая свободу отдельных индивидов.

«Нравственное государство» Гегеля исторично. Ратуя за обновление и модернизацию немецкой государственности, Гегель настаивает на том, что любые изменения являются результатом самобытного развития каждой отдельной нации. Такая интерпретация подразумевает, что государство не есть просто учреждение, которое «приходит в мир из ничего», т.е. может быть скопировано и перенесено из одной страны в другую. Государство имеет видимое бытие во времени, свою конкретную «историчность» и своеобразие.

Анализируя эволюцию «инструментальной» и «этической» традиций, диссертант отмечает, что к середине XX столетия в западной мысли наметился конструктивный синтез двух указанных тенденций. С одной стороны, практический подход к государству как к учреждению создал импульс поиска более рациональных форм управления и организации работы политической машины. С другой стороны, возникли теории социального государства, которые в отдельных странах Западного мира подняли нравственную ценность государства.

Подводя итоги, автор диссертации заключает, что, начиная с последней трети XX века, мир переживает смену методологической парадигмы. Общая тенденция гуманитаристики такова, что в ней произошли два принципиальных изменения. Первое заключается в отказе от детерминизма любого вида – экономического, технологического, биологического, культурного и т.д. Второе связано с тем, что в современных объектах все отчетливее проступает их постклассическая природа, которая, как и в объектах физики микромира, проявляет свою двойственную сущность. Особенность такого рода объектов состоит в сложной взаимосвязи обеих сущностей, которые выступают не как рядоположенные или параллельные, изолированные друг от друга атрибуты, а как взаимодействующие на глубинном уровне в форме интерферентной, взаимопроникающей и взаимозамещающей связи.

Факт методологического сдвига требует пересмотра подхода к каждому объекту исследования, в том числе и к предмету настоящей работы - государству. Двойственная природа государства проявляется в отождествлении его с концептом института, с одной стороны, и в интерпретации его как аристотелевского «самодовлеющего общения», с другой стороны. «Институциональный» подход разрывает «государственное образование» и «гражданское общество», которые антагонистически противоборствуют из-за одной и той же социальной территории. Амплитуда подобной «войны» колеблется от тоталитарного господства одной части общества (государства-института) до его аннигиляции через процессы «минимизации» другой частью («гражданским обществом»). Восприятие государства как «общения» означает, что в когнитивном и психическом пространстве его следует определять как синкретичное обществу в целом. В такой ипостаси оно проявляет себя как субъект национальной идентичности, как носитель «коллективного бессознательного». Оно тогда реализует идею преемственности и, одновременно, является носителем проекта общества, соединяя, таким образом, вектор прошлого и вектор будущего в единый процесс развития.

Пребывая в институциональном измерении, государство проявляет себя через социально-экономические факторы бытия. Рассматриваемое как общение, государство реализует себя как культурный феномен. Проблема состоит в том, как соотносятся социально-экономическое и культурное бытие государства.

Классическая логика анализа имела однозначно детерминистский характер: марксизм делал упор на экономический детерминизм, тогда как теория Вебера склонялась к культурному детерминизму. Логика постклассической современности предполагает, во-первых, отказ от любого рода детерминизмов. Во-вторых, социально-экономическая и культурная составляющая, в соответствие с логикой интерференции, бытийствуют одновременно, перекрывая друг друга. Отречение от одной в пользу другой ведет к неполноценной реализации существования объекта.

Из этого следует, что сегодня недостаточным является исследование государства в рамках механического расщепления общества на административно-командный, или в западной терминологии «кибернетический» центр управления, конкурирующий с «гражданским обществом» («институциональный» подход). Сегодня вновь возникает идея государства как самодовлеющего общения, которое, соотносится с такими категориями, как моральный авторитет и моральная ответственность. Именно в рамках такого – «этического» - подхода шло историческое развитие российской мысли о государстве.