Г. Чебоксары, Республика Чувашия
| Вид материала | Документы |
- А. Г. Николаева г. Чебоксары» Павловой Ирины «Моя Чувашия» Мы с учительницей чувашского, 25.86kb.
- Доклад ау нпо «пу №23», 491.26kb.
- Ю потенциальный член должен разделять цели и принципы снг, приняв на себя обязательства,, 375.99kb.
- Публичный доклад, 1260.11kb.
- Место нахождения эмитента: Чувашская Республика, г. Чебоксары, 428022, пр. Машиностроителей,, 784.77kb.
- Программа Европейского Союза трасека для «Центральной Азии» Международные Логистические, 1649.16kb.
- Организация черноморского экономического сотрудничества, 136.71kb.
- Список аффилированных лиц, 138.76kb.
- 4-е совещание Министров экологии стран-членов оэс состоялось 9-го июня 2011 г в Тегеране/Иран,, 21.51kb.
- Информационно-аналитический обзор рынка ценных бумаг за 2 квартал 2010 года по Южному, 495.21kb.
Иванова Алена Михайловна
(г.Чебоксары, Республика Чувашия),
к.ф.н., доцент, Чувашский государственный
университет им.И.Н. Ульянова
Модальные значения номинатива в чувашском языке
В языкознании модальность понимается неоднозначно. Модальность [фр. modalite < лат. modus «способ, наклонение»] – грамматико-семантическая категория [2]; функционально-семантическая категория, является языковой универсалией, принадлежит к числу основных категорий естественного языка [3, с. 303]; понятийная категория со значением отношения говорящего к содержанию высказывания [1, с. 237]; грамматическая категория, обозначающая отношение содержания предложения к действительности и выражающаяся формами наклонения глагола, интонацией, вводными словами и т.п. [5]. На наш взгляд, по всем параметрам модальность – категория понятийная; различают два вида модальности: объективная − выражение отношения сообщаемого к действительности (реальность или нереальность, возможность или невозможность, необходимость или вероятность и т.д.); субъективная − выражение отношения лица говорящего к сообщаемому (уверенность или неуверенность, согласие или несогласие, экспрессивная оценка).
В чувашском языкознании вопросам модальности посвящена работа М.Р. Федотова «Средства выражения модальности в чувашском языке», где автор основное внимание уделил лексическим и лексико-грамматическим средствам выражения модальности, но в данной работе не затронут вопрос модальности падежных значений [6]. Важно учесть, что все модальные значения, выраженные при помощи языковых средств, входят в смысловую структуру предложения в качестве ее компонентов, поэтому принцип полноты описания предполагает изучение всех средств выражения модальных значений – центральных и периферийных, грамматических и лексических. Нужно учесть, что «особое место в числе грамматических показателей «широкой» модальности занимают падежные формы» [5].
Модальные значения номинатива (именительного, основного падежа − А.И.) в чувашском языке имеют следующие значения:
1. Объективно-модальное. План объективной модальности, как отмечает Е.В. Клобуков, у форм номинатива крайне ограничен. Можно наметить два семантических типа объективно-модального значения: императивную и волюнтативную модальность.
Императивная (повелительная или побудительная. – А.И.) модальность сопровождается императивной интонацией или интонацией модальной окраски (интонацией, имеющей целью эмоционально-волевое воздействие говорящего лица на слушающего (или слушающих); а также интонация императивная – законченная интонация повелительного предложения: а) в ситуации собрания, митинга, урока, лекции и т.п.: Тимлěх! «Внимание!»; Шăплăх! (или Шăп!) «Тишина!»; б) в коммуникативной ситуации «проверки»: − Петров! Доска патне тух-ха «− Петров! Иди к доске». Вокативные предложения-призывы, называющие адресные речи не только целью привлечь его внимание, но и добиться определенной вербальной или иной реакции, имеют императивное значение.
Волюнтативная модальность реализуется в примерах псевдоадресации:
Чěкеç, чěкеç, чěкеçěм! Кунěпе ларма пěлмерěн «Ласточка, ласточка, ласточка моя! Целый день ты не знаешь покоя».
Тинěс, тинěс, вăйлăрах, хыççăн-хыççăн хум пăрах! «Море, море, все сильнее, за волною мчи волну!».
Тěвик-тěвик текерлěк, ăçта каян, текерлěк? «Чивик-чивик чибисок, куда путь держишь, чибисок?».
Волитив (субстантивный волюнтатив) в приведенных чувашских стихотворных примерах передано модальным значением выражения воли, намерений авторов с обращением не к морю или птичкам, а к читателю (слушателю), ибо обращение к ласточке, морю, чибису «беспредметно»: они не слышат, не понимают обращения к ним речи, читатель (слушатель) должен понять, о чем идет речь в контексте.
2. Акто-речевая семантика; в данном случае подвергается анализу явление обращения. Обращение всегда выражается именительным падежом имени существительного или любой равноценной ему словоформой в сочетании с особой звательной интонацией. Обращением служат собственные имена людей, названия лиц по степени родства, положению в обществе, по профессии, занятию, должности, званию, по национальному и возрастному признаку, по взаимоотношениям людей и т.д. Обращение составляет особую контекстуально-обусловленную синтаксическую функцию именительного падежа, благодаря которой выявляется целый ряд модальных значений номинатива. Для обращений характерны разные типы интонаций:
а) интонация звательная (произнесение обращения с усиленным ударением и более высоким тоном, с паузой после обращения): Тусăм, лар-ха юнашар «Посиди со мной рядом, друг мой»;
б) интонация восклицательная: Тарас! Тарас Петрович! Эсех-и ку? «Тарас! Тарас Петрович! Ты ли это?»;
в) интонация вводности: Ну, Венера, хăçан тухатăн ĕçе? «Ну, Венера, когда выйдешь на работу?».
Обращения, выражая модальность, могут давать оценочную характеристику, содержать экспрессивную окраску, выражать отношение говорящего к собеседнику:
Сетнер, йытă, кěççе пит, пуян хěрне ан хапсăн! «Знай, Сетнер, знай, пес бесстыжий: ты – богатому не зять!».
Лексической опорой оценочно-характеризующей функции обращения являются слова, произнесенные с особой интонацией, слова с качественной семантикой, обращения-метафоры, обращения-метонимии, обращения-иронии, обращения-перифразы, риторические обращения и т.п. В свое время М. В. Ломоносов, определяя обращение как «великолепную, сильную и словооживляющую фигуру», отмечал, что «сею фигурою можно советовать, засвидетельствовать, обещать, грозить, хвалить, насмехаться, утешать, жалеть, прощаться, сожалеть, повелевать, запрещать, прощения просить, оплакивать, жаловаться, просить, сказывать, толковать, поздравлять и прочее [3, с. 341].
Обращение называет адресата речи: Хватей, айта, кěр «Фадей, давай, зайди (заходи)». Номинативная, именующая функция обращения признается одним из конститутивных признаков и соединена с функцией модальной, акто-речевой, что дает основание сближать указанную основную функцию обращения с модальной сферой языка [5].
3. Номинатив может иметь значение эмоциональной оценки: Чăн-чăн ěне «Настоящая корова» (о человеке). Четкие и постоянные оценочные коннотативные значения несут метафоры типа «животное→человек», «птица→человек», «предмет→человек» и т.д. Цель этих метафор – приписать человеку некоторые признаки, которые всегда или почти всегда имеют оценочный смысл, данные метафоры представлены в номинативе. Слова с нейтральной семантикой также могут приобретать отрицательную модально-оценочную семантику: Тупăннă кунта учитель! «Нашелся тут учитель!» (т. е. псевдоучитель − А.И.).
Пейоративно-оценочную семантику содержат вокативные однословные предложения типа Ольга! Петя!, сказанные тоном упрека и вызывающие мысль «зачем ты это сделал(а), зачем так поступил(а), как тебе не стыдно!».
В поэме «Нарспи» К.В. Иванова есть такие строки (обращения):
Эй, каччăмçăм Тăхтаман «Тахтаман, жених мой старый»;
Эй, кěрÿçěм Тăхтаман «О, зять добрый, Тахтаман».
На первый взгляд кажется, что употребление уменьшительно-ласкательной формы принадлежности I лица ед. числа с аффиксом -çăм(-çěм) мелиоративно характеризует Тахтамана, но на самом деле здесь кроется упрек и укор, что и вызывает пейоративно-оценочную семантику.
Таким образом, у номинатива, традиционно считавшегося «беспризнаковым» падежом, лишенным своего содержания, обнаруживается широкий спектр семантических функций, последовательно соотносимых с разнообразными позициями в составе предложения, синтаксемы, текста.
В лингвистической литературе начала XXI века особо подчеркивается, что «категориальное значение отношения реализуется в двух различных типах значений падежных форм – диктальных (объективных) и модальных (субъективных) [2, с. 259; 5, с. 533]. Основу функционально-семантической парадигмы номинатива составляют следующие четыре типа диктальных падежных значений: 1) субъектное значение, связанное с указанием на производителя действия (ача вěренет «ребенок учится»); 2) объектное значение, связанное с указанием на объект, т.е. на тот предмет, на который направлено действие или отношение (кĕнеке вула «читать книгу»); 3) обстоятельственное (адвербиальное) значение, связанное с указанием на время, место, причину, образ действия или иные обстоятельства осуществления действия (пěр уйăх хăналан «гостить месяц»; хĕлле кил «приехать зимой»); определительное (атрибутивное) значение, указывающее на признак предмета (ылтăн сехет «золотые часы»).
Возникает вопрос: сколько типов модальных падежных значений в языке? Вопрос весьма проблематичный, ибо в лингвистических работах его ответ не сформулирован, исследование модальных падежных значений содержится лишь в трудах Л.Л. Касаткина, Е.В. Клобукова, П.А. Леканта. Вся загвоздка в том, как понимать категорию модальности – в широком или узком смысле. Касательно падежных форм и значений, по нашему мнению, подходит «широкий подход», в рамках которого модальность трактуется как категория предположения, выражающая отношение его содержания к действительности с точки зрения говорящего и включающая такие аспекты высказывания, как его эмотивность, экспрессивность, коммуникативная целеустановка, отрицание, оценочность, время.
Модальность – категория универсальная и многоаспектная, в лингвистической литературе высказаны различные мнения по поводу сущности «модального феномена», и интерпретируется этот феномен лингвистами по-разному. Различные интерпретации в номинации модальности заключаются в том, что объем этого понятия и охват им языковых фактов не совпадают в концепциях разных авторов. Модальность, как языковая универсалия, может иметь значения утверждения, отрицания, сравнения, приказания, пожелания, допущения, достоверности, недостоверности, реальности, нереальности и др. Проявляются ли эти модальные значения в падежных формах? Примеры из чувашской морфологии подтверждают разные значения модальности номинатива, например:
1) утверждение: Кил илемě − килěнтеш (осн. п.) «Уют в доме – сно´хи»; Халăхра – вăй (осн. п.) «В народе – сила»;
2) сравнение: кěреçе (осн. п.) сухал (осн. п.) «борода лопатой»; хурлăхан (осн. п.) куçсем ман «глаза мои смородиной»;
3) приказание (при обращении): Комсомолец (осн. п.), харăс ут! «Комсомолец, шагай в ногу!».
В этих примерах модальность, как функционально-семантическая категория, выражает разные виды отношения высказывания к действительности, а также разные виды субъективной квалификации сообщаемого, т.е. передает отношение говорящего к содержанию высказывания.
Модальность – категория уникальная и универсальная, не зря термин модальность используется в различных науках: лингвистике, литературоведении, философии, логике, психологии. Используя широкий подход к модальности в языкознании, мы можем сказать, что изучение языка без классификации высказываний, словосочетаний, предложений, а иногда отдельных слов и словоформ по признаку модальности – невозможно.
Литература
1. Ахманова, О. С. Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. М. : Советская энциклопедия, 1969. 607 с.
2. Касаткин, Л. Л. Краткий справочник по современному русскому языку / Л. Л. Касаткин, Е. В. Клобуков, П. А. Лекант. М. : Высшая школа, 2006. 470 с.
3. Лингвистический энциклопедический словарь. М. : Советская энциклопедия, 1990. 683 с.
4. Ломоносов, М. В. Краткое руководство к красноречию // Лингвистический энциклопедический словарь. М. : Советская энциклопедия, 1990. С. 341.
5. Русский язык : Учебник / сост. Л. Л. Касаткин, Е. В. Клобуков, Л. П. Крысин и др. М. : Издательский центр «Академия», 2005. 768 с.
6. Федотов, М. Р. Средства выражения модальности в чувашском языке / М. Р. Федотов. Чебоксары : Чуваш. кн. изд-во, 1963. 122 с.