Кругозор

Содержание3.2. Брестская крепость.
3.3. Белостокско-Минское сражение
3.4. Битва за Дубно-Луцк-Броды
Итоги приграничного сражения.
Подобный материал:

1 2
3.1. Начало военных действий.

Рано утром 22 июня Люфтваффе нанесло удары по советским аэродромам, местам сосредоточения войск, штабам, узлам сообщений и прочим важным объектам, в то время как тяжёлая артиллерий открыла огонь по приграничным районам. Так началась Великая Отечественная война. Немного позднее, 29 июня, боевые действия развернулись на границе с Финляндией, 1 июля и на границе с Румынией. Утром 22 июня группа армий "Север" (18-я и 16-я армии, 4-я танковая группа) под командованием Лееба перешла границу Литвы. Группа армий "Центр" (9-я и 4-я армии, 2-я и 3-я танковые группы) под командованием Бока наступала по обеим сторонам белостокского выступа, образованного границей Советского Союза в этом месте. Южнее выступа шла линия затишья длиной в 100 км. На Юге наступала соответственно группа армий "Юг". В её состав входили три армии: 6-я, 17-я и 11-я, а также 1-я танковая группа Клейста, 4-я румынская армия и венгерский корпус. Западные границы СССР с Германией, где в начале войны происходили приграничные сражения, прикрывали особые Прибалтийский (командующий генерал-полковник Ф. И. Кузнецов), Западный (командующий генерал армии Д. Г. Павлов), Киевский (командующий генерал-полковник М. П. Кирпонос) военного округа, преобразованные в первый день войны в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты.

В первые дни войны в рядах Красной Армии царил хаос: связи не было, советские войска были разобщены, командование не знало обстановки на фронте. Работала тактика блицкрига. Немцы концентрацией сил добивались крупного превосходства в отдельных местах для взламывания обороны противника и окружения его группировок. Следующая за танками пехота и артиллерия должны были добивать окружённые части Красной Армии. Главную роль в наступлении играла группа армий "Центр" Бока. Ось её продвижения проходила вдоль автострады на Минск и далее на Москву. Для того, чтобы выйти на эту автостраду, надо было сперва, обогнув, миновать Брест. Танковые войска обошли крепость в то время, как пехота приступила к штурму. Два моста через реку Буг южнее Бреста были взяты немцами с ходу в полной сохранности и по ним перешли на другой берег 800 танков 2-й танковой группы. На второй день танки продвинулись на 60 км за Брест. Здесь можно было проследить ярчайший пример блицкрига - против 7 танковых дивизий (почти 1500 танков) группы армий "Центр" находилась 128-я стрелковая дивизия, стрелковые полки из 4-х других стрелковых дивизий и недоукомплектованная 22-я танковая дивизия. Такое сосредоточение на малом участке фронта носило название Schwerpunkt в немецкой терминологии. В то время, как на правом фланге немецкие войска группы армий Бока достигли Кобрина (60 км за Брестом), войска левого фланга достигли Гродно и заняли его. Выход с белостокского выступа заметно сузился. Появилась серьёзная угроза для частей Красной Армии попасть в окружение на этом выступе.

3.2. Брестская крепость.

К 22 июня 1941 года в крепости дислоцировалось 8 стрелковых и 1 разведывательный , 2 артиллерийских ( и ), некоторые спецподразделения стрелковых полков и подразделения корпусных частей, сборы приписного состава и , подразделения 17-го Краснознаменного Брестского пограничного отряда, 33-го отдельного инженерного полка, несколько подразделений 132-го отдельного батальона конвойных войск , штабы частей (штабы дивизий и 28-го стрелкового корпуса располагались в Бресте), всего 9-11 тысяч человек, не считая членов семей (300 семей военнослужащих).

Штурм крепости был поручен генерал-майора Фрица Шлипера (около 17 тысяч человек) с частями усиления и во взаимодействии с частями соседних соединений (в т.ч. включая мортирные дивизионы, приданные 31-й и 34-й пехотным дивизиям 12-го армейского корпуса 4-й немецкой армии, в общей сложности до 20 тыс. человек.

22 июня в 4:15 по крепости был открыт ураганный артиллерийский огонь, заставший гарнизон врасплох. В результате были уничтожены склады, поврежден водопровод, прервана связь, нанесены крупные потери гарнизону. В 4:23 начался штурм. Неожиданность атаки привела к тому, что единого скоординированного сопротивления гарнизон оказать не смог, и был разбит на несколько отдельных очагов. Штурмовой отряд немцев, наступавший через Тереспольское укрепление, первоначально не встретил серьезного сопротивления и, пройдя Цитадель, передовыми группами вышел на Кобринское укрепление. Однако оказавшиеся в тылу немцев части гарнизона перешли в контратаку, расчленив и частично уничтожив атакующих. Немцы в Цитадели смогли закрепиться лишь на отдельных участках, включая господствующее над крепостью здание клуба (бывшая церковь св. Николая), столовую командного состава и участок казармы у Брестских ворот. Сильное сопротивление немцы встретили на Волынском и, особенно, на Кобринском укреплении, где дело доходило до штыковых атак. Малая часть гарнизона с частью техники сумела покинуть крепость и соединиться со своими частями; к 9 часам утра крепость с остававшимися в ней 6-8 тысячами человек была окружена.

Ночью на 23 июня, отведя войска на внешние валы крепости, немцы начали артобстрел, в перерывах предлагая гарнизону сдаться. Сдалось около 1900 человек. Но, тем не менее, 23 июня остававшимся защитникам крепости удалось, выбив немцев из примыкающего к Брестским воротам участка кольцевой казармы, объединить два наиболее мощных из остававшихся на Цитадели очагов сопротивления — боевую группу, возглавляемую лейтенантом Виноградовым и капитаном Зубачевым, и боевую группу «Дома офицеров» (подразделениями, сосредоточившимся здесь для намечаемой попытки прорыва, руководили полковой комиссар Фомин, старший лейтенант Щербаков и рядовой Шугуров (ответственный секретарь комсомольского бюро 75 отдельного разведывательного батальона)).

Встретившись в подвале «Дома офицеров», защитники Цитадели попытались скоординировать свои действия: был подготовлен датированный 24 июня проект «Приказ № 1», в котором предлагалось создать сводную боевую группу и штаб во главе с капитаном и его заместителем , подсчитать оставшийся личный состав. Однако на следующий же день внезапной атакой немцы ворвались в Цитадель. Большая группа защитников Цитадели во главе с лейтенантом Виноградовым пыталась прорваться из Крепости через Кобринское укрепление. Но это окончилось неудачей: хотя группе прорыва, разделившейся на несколько отрядов, удалось вырваться за главный вал, её бойцы были пленены или уничтожены подразделениями, занимавшими оборону у огибавшего Брест шоссе.

К вечеру немцы овладели большей частью крепости, за исключением участка кольцевой казармы (Дом офицеров) возле Брестских (Трехарочных) ворот Цитадели, казематов в земляном валу на противоположном берегу Мухавца и расположенного на Кобринском укреплении «Восточного форта» (его обороной, состоявшей из 400 бойцов и командиров Красной Армии, командовал майор ). В этот день немцам удалось пленить 1250 защитников Крепости. Последние 450 защитников Цитадели были пленены 26 июня после подрыва нескольких отсеков кольцевой казармы «Дома офицеров», а 29 июня, после сброса немцами авиабомбы весом в 1800 кг, пал Восточный форт. Однако окончательно зачистить его немцам удалось лишь 30 июня (из-за начавшихся 29 июня пожаров). 27 июня немцы начали использовать артиллерию калибра 600-мм , стрелявшую бетонобойными снарядами весом более 2-х тонн и фугасными массой 1250 кг. После разрыва снаряда 600-мм орудия образовывались воронки диаметром 30 метров и наносились ужасающие травмы защитникам, включая разрыв легких у тех, кто скрывался в подвальных помещениях крепости от ударных волн.

Организованная оборона крепости на этом закончилась; оставались лишь изолированные очаги сопротивления и одиночные бойцы, собиравшиеся в группы и вновь рассеивавшиеся и погибавшие, либо пытавшиеся прорваться из крепости и уйти к партизанам в Беловежскую пущу. Гаврилов был пленен раненым в числе последних — . Одна из надписей в крепости гласит: «» Суммарные потери немцев в Брестской крепости составили до 5% от общих потерь Вермахта на Восточном фронте за первую неделю войны

Были сообщения, что последние участки сопротивления были уничтожены лишь в конце августа, перед посещением крепости Гитлером и Муссолини. Также известно, что камень, который Гитлер взял из развалин моста был обнаружен в его кабинете уже после окончания войны. Для устранения последних очагов сопротивления германское верховное командование отдало приказ затопить подвалы крепости водой из реки Буг.

Впервые об обороне Брестской крепости стало известно из штабного немецкого донесения, захваченного в бумагах разгромленной части в феврале г. под Орлом. В конце 1940-х гг. в газетах появились первые статьи об обороне Брестской крепости, основанные исключительно на слухах. В при разборе завалов казармы у Брестских ворот был найден «Приказ № 1», в том же году художник П. Кривоногов пишет известную картину «Защитники Брестской крепости».
Заслуга восстановления памяти героев крепости во многом принадлежит писателю и историку , а также поддержавшему его инициативу . Подвиг героев Брестской крепости был популяризован Смирновым в книге «Брестская крепость» (, расширенное издание , ). После этого тема обороны Брестской крепости стала важным символом Победы.

В 1956 г. мир, наконец, узнал, кто руководил обороной цитадели. Смирнов пишет: "Из найденного боевого приказа № 1 нам известны имена командиров частей, оборонявших центр: комиссар Фомин, капитан Зубачев, ст. лейтенант Семененко и лейтенант Виноградов". 44-м стрелковым полком командовал Пётр Михайлович Гаврилов. Комиссар Фомин, капитан Зубачев и лейтенант Виноградов входили в состав боевой группы, вырвавшейся из крепости 25 июня, однако на Варшавском шоссе ее окружили и уничтожили. Трое офицеров попали в плен. Виноградов пережил войну. Смирнов разыскал его в Вологде, где он, никому не известный в 1956 г., работал кузнецом. По словам Виноградова: "Перед тем как пойти на прорыв, комиссар Фомин надел форму убитого рядового. В лагере военнопленных комиссара выдал немцам один солдат, и Фомина расстреляли. Зубачев умер в плену. Майор Гаврилов пережил плен, несмотря на тяжелое ранение. Он не хотел сдаваться, бросил гранату и убил немецкого солдата". Много времени прошло, прежде чем имена героев Бреста были вписаны в советскую историю. Они заслужили свое место там. То, как они сражались, их непоколебимое упорство, преданность долгу, храбрость, проявляемая ими вопреки всему, – все это было вполне типично для советских солдат.

Оборона Брестской крепости явилась выдающимся примером исключительной стойкости и мужества советских воинов. Это был поистине легендарный подвиг сынов народа, безгранично любивших свою Родину, отдавших за неё жизнь. В память о подвиге героев Брестской крепости 8 мая 1965 ей присвоено почётное звание «Крепость-герой» с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Для немцев наступление по территории Советского Союза давалось не так легко, как могло бы быть, например, во Франции. Дело в том, что в отличие от западных армий, части Красной Армии не капитулировали так легко. Они сражались очень ожесточённо и упорно и вместо сдачи в плен предпочитали прорываться к линии фронта с кровопролитными боями. Величайшую стойкость и самоотверженность проявили бойцы и командиры застав Августовского, Брестского, Владимир-Волынского, Перемышльского, Рава-Русского и др. пограничных отрядов. Некоторые заставы и гарнизоны укрепленных районов успешно отразили все атаки передовых немецко-фашистских частей, но, будучи обойдёнными с флангов, вынуждены были пробиваться на соединение со своими частями или переходить к партизанским действиям. Многие заставы героически погибли при отражении врага. Несмотря на господство авиации противника и многократное превосходство в пехоте, танках, артиллерии, советские войска оказывали врагу яростное сопротивление; бои за уцелевшие оборонительные сооружения, населённые пункты, за выгодные рубежи носили очаговый характер. Вступление войск прикрытия в сражения по частям и отсутствие сильных резервов не позволяли создать сплошной фронт обороны. Противник обходил советские войска с флангов, прорывался в их тылы. Потеряв связь с соседями, части советских войск вынуждены были оказывать сопротивление в окружении или отступать на тыловые оборонительные рубежи.

3.3. Белостокско-Минское сражение — название приграничного сражения на центральном участке советско-германского фронта во время — .

Западный фронт (генерал-полковник Д.Г. Павлов) был зажат между двумя наступающими немецкими танковыми группами: 3-й на севере и 2-й на юге. 23-24 июня силами 6-го и 11-го механизированных и 6-го кавалерийского корпусов при поддержке части сил 3-й армии на гродненском направлении части Красной Армии предприняли контратаку, которая не привела к успеху. 47-й мотокорпус немецкой 2-й танковой группы столкнулся с тремя советскими дивизиями в районе , которые задержали его на сутки, а 57-й мотокорпус 3-й танковой группы — на 21-й стрелковый корпус в районе .

С 25 июня Западный фронт стал отходить к Минску и Слуцку. 2-я танковая группа легендарного "создателя немецких танковых войск" Гудериана прошла за три дня около 180 км в направлении Слонима. 26 июня его 66-й корпус занял Барановичи, а на следующий день этот корпус покрыл расстояние более 70 км до Минска, завершив окружение советских частей остававшихся на белостокском выступе.

Минск оборонял 44-й стрелковый корпус комдива , занявший позиции Минского укрепрайона, а также 2-й стрелковый корпус (командир — генерал-майор ); всего в районе Минска находилось 4 советские стрелковые дивизии. 27 июня командование над войсками, оборонявшими , принял штаб 13-й армии (командующий — генерал-лейтенант ), который только что вышел из-под удара в районе . Нарком обороны СССР маршал отдал приказ: Минск ни в коем случае не сдавать, даже при условии полного окружения войск, его обороняющих. В этот же день советская провела контратаку на севернее Минска, но та была отбита.

Тем временем немецкий 47-й моторизованный корпус 2-й танковой группы, подходя к Минску с юга, захватил , а — .

28 июня около 17.00 части немецкой 20-й танковой дивизии ворвались в с северо-запада. Две дивизии 44-го стрелкового корпуса остались удерживать позиции западнее Минска, в то время как 2-й стрелковый корпус отошёл восточнее Минска на рубеж реки .

В результате охватов немецких 2-й и 3-й танковой групп в Налибокской пуще оказались окружены остатки , и части и армий. К 8 июля бои в Минском «котле» были завершены.

В ходе наступления противник добился серьезных оперативных успехов: нанес тяжелое поражение советскому Западному фронту, захватил значительную часть Белоруссии и продвинулся на глубину свыше 300 км. Только сосредоточение , занявшего позиции по рр. и , позволило задержать продвижение вермахта к Москве в .
Всего в Белостокском и Минском «котлах» были уничтожены 11 стрелковых, 2 кавалерийские, 6 танковых и 4 моторизованные дивизии, погибли 3 комкора и 2 комдива, попали в плен 2 комкора и 6 командиров дивизий, ещё 1 командир корпуса и 2 командира дивизий пропали без вести.

11 июля 1941 года в сводке немецкого Главного Командования подведены итоги боев : в двух «котлах» — Белостокском и Минском взято в плен 324,000 человек, в том числе несколько старших генералов, захвачено 3332 танка, 1809 орудий и другие многочисленные военные трофеи.

Всю вину за разгром советского Западного фронта Сталин возложил на командование фронта. 30 июня был арестован командующий фронтом генерал армии Д. Г. Павлов и другие генералы. После недолгого следствия Павлов был приговорен к расстрелу. Вместе с ним 22 июля были расстреляны: начштаба фронта генерал-майор В. Е. Климовских и начальник связи фронта генерал-майор А. Т. Григорьев. Начальник артиллерии фронта генерал-лейтенант Н. А. Клич и командир 14-го мехкорпуса генерал-майор С. И. Оборин арестованы 8 июля и затем расстреляны, командующий 4-й армией генерал-майор А. А. Коробков отстранен 8 июля, на следующий день арестован и расстрелян 22 июля. После смерти Сталина все расстрелянные военачальники были посмертно реабилитированы и восстановлены в воинских званиях.

3.4. Битва за Дубно-Луцк-Броды — одно из крупнейших танковых сражений в истории, проходившее в июне 1941 года в треугольнике городов —Луцк—. Описывая боевые действия на Юго-Западном фронте в июне 1941 года, маршал Жуков делает советским историкам серьезное замечание: "Наша историческая литература как-то мимоходом касается этого величайшего приграничного сражения начального периода войны с фашистской Германией. Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность применения здесь контрудара механизированных корпусов по прорвавшейся главной группировке врага и организацию самого контрудара. Ведь в результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву. Противник понес тяжелые потери и убедился в стойкости советских воинов, готовых драться до последней капли крови". Проблема в том, что руководящая и направляющая линия в истории войны определена четко: величайшее сражение состоялось под Прохоровкой. Поэтому никакого детального разбора того величайшего сражения, которое упомянул Жуков, не последовало.

23 июня 1941 года, в результате вклинивания 1-й танковой группы Клейста в стык между Владимир-Волынским и Струмиловским укрепрайонами в советской линии фронта была пробита большая брешь. Разрыв в полосе 5-й и 6-й армий не только мог быть использован противником для выхода им в тыл. Его главная опасность заключалась в том, что он мог стать удобным трамплином для стремительного немецкого броска на Киев. Командование Юго-Западного фронта, хорошо осознавая нависшую угрозу, предпринимало соответствующие неотложные меры. Меры эти были четко сформулированы в директиве № 3: войскам всеми силами перейти в контрнаступление и перенести боевые действия на территорию противника. Тем более что соотношение сил сулило быстрый и решительный успех. Поэтому ни представитель Ставки Главного Командования, ни командующий фронтом не сомневались в том, что одержат над зарвавшимся агрессором грандиозную победу.

"Создавшееся положение, – вспоминал Г.К. Жуков, – было детально обсуждено на Военном совете фронта. Я предложил М.П. Кирпоносу немедленно дать предварительный приказ о сосредоточении механизированных корпусов для нанесения контрудара по главной группировке группы армий "Юг", прорвавшейся в районе Сокаля. К контрудару привлечь всю авиацию фронта и часть дальней бомбардировочной авиации Главного Командования. Командование и штаб фронта, быстро заготовив предварительные боевые распоряжения, передали их армиям и корпусам". Только начальник штаба фронта генерал-лейтенант М.А. Пуркаев, как тогда говорили, "поддался паникерским настроениям", предлагая вместо наступления поставить главные силы фронта в оборону. Но большинство на Военном совете отклонило его предложение. В самом деле, какие у Пуркаева имелись основания для паники? 1-я танковая группа Клейста всего имела 700 боевых машин. А в распоряжении командования Юго-Западного фронта находилось шесть механизированных корпусов, в составе которых насчитывалось около 4 000 танков. Правда, при таком подавляющем превосходстве, представлявшем собой огромный плюс, был и минус – разбросанность частей и подразделений мехкорпусов на весьма значительном удалении друг от друга. Поэтому прежде чем бросать в бой, их следовало собрать в ударные группировки.

По разработанному командованием Юго-Западного фронта плану, 4-й, 8-й и 15-й мехкорпуса с приданными стрелковыми частями должны были нанести удар в правый фланг немецкой танково-механизированной группировки из района Броды на Радехов и Сокаль, а также оказать помощь окруженной 124-й стрелковой дивизии. 9-й, 19-й и 22-й мехкорпуса, 36-й и 27-й стрелковые корпуса и 1-я противотанковая бригада атаковали левый немецкий фланг из района Луцк – Ровно на Владимир-Волынский, среди прочего имея задачу вызволить из окружения 87-ю стрелковую дивизию. Но суровая действительность заставила в буквальном смысле на ходу корректировать казавшийся тщательно выверенным план. 4-й мехкорпус, которым командовал генерал-майор А.А. Власов, находился на левом фланге фронта, в районе Львова, действуя в полосе 6-й армии. Из его состава командование предполагало выделить ядро – 8-ю танковую дивизию. Остальным частям корпуса предстояло продолжать бои на ранее занимаемых участках.

15-й мехкорпус генерал-майора И.И. Карпезо располагался в районе Броды и частью своих сил уже втянулся в бои. 22-й механизированный корпус под командованием генерал-майора С.М. Кондрусева был сосредоточен в районе Луцка. А вот остальным трем предстояло совершить марши по 200-300 километров до линии фронта, чтобы иметь возможность принять участие в предстоящем сражении. 8-й мехкорпус генерал-лейтенанта Д.И. Рябышева начал выдвижение из Дрогобыча, что в 300 километрах от назначенного пункта сосредоточения. Порядка 150 километров предстояло пройти 9-му мехкорпусу под командованием генерал-майора К.К. Рокоссовского. Но хуже всех пришлось 19-му мехкорпусу, которым командовал генерал-майор Н.В. Фекленко. Его корпус находился в 400 километрах от линии фронта, в Винницкой области.

Форсированные марши, не предусмотренные никакими уставными нормами, приводили к излишне высоким вне боевым потерям матчасти от поломок и аварий, растягиванию и отставанию подразделений, а значит – к изначальной потере полноценного управления мехкорпусами их командирами. Не говоря уже о вышестоящих штабах. Поэтому атакующие войска не удалось собрать в единую, мощную группировку. По согласованию с представителем Ставки Главного Командования на Юго-Западном фронте, не дожидаясь подхода ряда мехкорпусов, утром 24 июня перешел в наступление 15-й механизированный корпус генерала И.И. Карпезо. Поскольку вовремя сосредоточить все подчиненные ему части не получилось, Карпезо выполнял поставленную корпусу задачу по овладению Радеховым силами 10-й танковой дивизии генерал-майора С.Я. Огурцова. Остальные только подтягивались к району боя. К тому же дивизия Огурцова действовала не в полном составе. Ее батальон тяжелых танков, имевший на вооружении КВ, безнадежно отстал не марше. Ситуация усугублялась отсутствием точных данных о противнике.

Бывший комбат З.К. Слюсаренко писал в воспоминаниях, как его батальон вместо Радехова направили в Броды: "Нам предстояло пройти около 60 километров. Средняя скорость КВ 20-25 километров в час. Дорога песчаная, день жаркий... В таких условиях не реже чем через час работы двигателя необходимо промывать масляные фильтры... Приказ, разумеется, мы выполнили, но какой ценой! Более половины машин застряли в пути из-за технических неисправностей. Высланная же мною вперед разведка вернулась с сообщением, что противника в Бродах и его окрестностях не обнаружено. Не успели мы, как говорится, дух перевести, получили новый приказ – немедленно вернуться обратно, в прежний район обороны, идти форсированным маршем. На подготовку отводилось три часа" ("Последний выстрел", Воениздат, 1974г., с. 27)

Танкисты Огурцова сражались самоотверженно, но понесли невосполнимые потери и вынуждены были выйти из боя. Остальные части корпуса вступали в сражение по мере своего прибытия на исходные позиции 25, 26 и 27 июня. Затем к ним на помощь из района Львова подошла 8-я танковая дивизия 4-го мехкорпуса. Немецкое командование, заметив выдвижение к своему правому флангу крупных сил противника, отказалось от тактики встречных боев и занялось организацией прочной противотанковой обороны. Поэтому атакующим советским танковым частям удалось вклиниться в оборонительные порядки немцев лишь на несколько километров. Дальнейшее продвижение парировалось ожесточенным сопротивлением сосредоточенных на оборонительном рубеже немецких войск. Все атаки частей 4-го и 15-го мехкорпусов привели только к огромным потерям в живой силе и технике.

Схожим образом проходили боевые действия 22-го мехкорпуса на левом фланге танкового клина противника северо-западнее Луцка. К началу атаки генералу Кондрусеву не удалось собрать все свои войска. 41-я танковая дивизия корпуса находилась в отрыве от основных сил в районе Мацеюв – ст. Кошары и вообще не приняла участия в наступлении. Как уже отмечалось выше, немцы просчитали намерения советского командования и подготовили на пути атакующих частей корпуса Кондрусева надлежащую противотанковую оборону. Как только все наличные силы 22-го мехкорпуса втянулись в затяжной бой, 14-я немецкая танковая дивизия предприняла обходной маневр и обрушила левый фланг противника. Советские войска, понеся значительные потери, отошли за реку Стырь.

Пока по флангам 1-й танковой группы шли ожесточенные бои, Клейст продолжал в центре развивать прорыв в оперативную глубину. 25 июня немецкие танки ворвались в Дубно, пройдя за три дня около 150 километров. Развитие немецкого наступления заставило генерал-полковника М.П. Кирпоноса пороть горячку и бросать на фланги противника все вновь прибывшие в район боев свежие силы. Утром 26 июня 9-й мехкорпус из района Клевань-Олыка нанес контрудар в направлении Дубно. Ему противостояли те же 13-я и 14-я немецкие танковые дивизии, накануне отразившие наступление 22-го мехкорпуса. Образ их действий не изменился. Встав в жесткую оборону, немцы смогли сдержать атаки 9-го мехкорпуса. Все последующие дни в полосе 9-го мехкорпуса шли затяжные, позиционные бои. Продвижение вперед было незначительным. Только 20-й танковой дивизии полковника М.Е. Катукова выпал заметный успех. В своих мемуарах он записал: "Первая победа под Клеванью обошлась нам дорого... В этом неравном бою мы потеряли все наши "бэтушки"("На острие главного удара", Воениздат, 1976 г., с. 152.). Сражавшаяся против танкистов Катукова 13-я танковая дивизия противника также понесла большие потери. Но этот отдельный успех не мог изменить обстановку в целом.

Наступление 19-го механизированного корпуса генерал-майора Н.В. Фекленко должен был поддерживать 36-й стрелковый корпус генерал-майора П.В. Сысоева. Поскольку до прибытия на фронт корпусу Фекленко пришлось совершить марш протяженностью почти 400 километров, с его сосредоточением повторилась все та же история. Утром 26 июня на исходные позиции в районе Ровно удалось выйти только 43-й танковой дивизии полковника И.Г. Цибина. Подхода прочих частей можно было ожидать не ранее, чем через сутки, а то и двое. Но времени, конечно, не было. Тем не менее, танкистам 19-го мехкорпуса пришлось потратить несколько часов на приведение в порядок матчасти и на отдых после тяжелого марша. Во второй половине дня подошла часть 40-й танковой дивизии полковника М.В. Широбокова. Наступление началось около 18.00 и имело первоначальный успех. Советские танки подошли почти к окраинам Дубно, тесня 11-го танковую дивизию противника.

Однако немцы вовремя разрушили переправы через реку Иква. Поэтому стремительный прорыв на плечах отступающего противника сорвался. Поскольку ни 9-й, ни 22-й мехкорпуса добиться успеха не смогли, советское командование опасалось обнажения правого фланга выскочившего далеко вперед корпуса Фекленко и отдало приказ отойти на исходные позиции. 26 июня новый удар обрушился и на правый немецкий фланг, где ранее уже потерпели поражение 4-й и 15-й мехкорпуса. Из района Броды перешел в наступление 8-й механизированный корпус. Задача генералу Д.И. Рябышеву была поставлена более разумно. Так как в центре обозначился глубокий немецкий прорыв, корпус Рябышева нацеливался не на Радехов и Сокаль, где немцы были готовы с удовольствием встретить его удар, а на Берестечко, с выходом в тыл прорвавшимся на Дубно подвижным частям противника.

Но, как и корпус Фекленко, 8-й мехкорпус должен был вступать в бой с ходу, после изнурительного 300-километрового марша. Генералу Рябышеву не дали времени ни на сбор всех своих сил, ни на организацию надлежащей разведки. Корпус еще до вступления в бой понес непредвиденно высокие вне боевые потери от поломок и аварий. В отличие от своих незадачливых предшественников из 4-го и 15-го мехкорпусов корпус Рябышева имел несомненный первоначальный успех. В первые часы сражения удерживавшая на этом участке правый фланг 48-го мотокорпуса 57-я немецкая пехотная дивизия была разбита. Преодолевая яростное сопротивление противника, танки Рябышева к исходу дня продвинулись вперед на 20 километров. Фактически поставленная перед 8-м мехкорпусом боевая задача была выполнена. Гитлеровцы были вынуждены бросить против нашего контрудара всю свою авиацию, что только и спасло их от разгрома.

К исходу 26 июня немцам удалось остановить дальнейшее продвижение корпуса Рябышева. Повсеместно неудачные атаки мехкорпусов заставили Военный совет фронта, наконец, прислушаться к доводам М.А. Пуркаева. Командование Юго-Западного фронта склонялось к решению прекратить бесполезные контрудары, силами 27-го, 31-го и 36-го стрелковых корпусов создать прочную оборону, а мехкорлуса отвести в тыл и готовить к последующему контрнаступлению. Но так как никаких указаний из Москвы об отмене директивы № 3 не поступало, находившийся в штабе фронта представитель Ставки продолжал требовать ее выполнения. Сам Г.К. Жуков так мотивировал свои требования: "В связи с выходом передовых частей противника в район Дубно генерал Д. И. Рябышев получил приказ повернуть туда свой 8-й корпус. 15-й механизированный корпус нацеливал основные силы в общем направлении на Берестечко и далее тоже на Дубно. В район Дубно направлялись и подходившие 36-й стрелковый и 19-й механизированный корпуса. Ожесточенное сражение в районе Дубно началось 27 июня".

Итак, разбросанному на широком фронте под Берестечко корпусу Рябышева предстояло в считанные часы без отдыха и сна выйти из боя, собраться и выдвинуться на 50 километров севернее к новым исходным позициям. На его место должен был стать корпус Карпезо, изрядно потрепанный в предыдущих боях у Радехова. Причем наступать ему предстояло на хорошо организованную оборону противника. Хотя это вовсе не означало, что 8-й мехкорпус ожидало более легкое дело. Немецкое командование не сомневалось в том, что атаки русских на Дубно будут продолжаться, и позаботилось об организации соответствующей встречи. Кроме того, по новой повторить все свои контрудары предстояло правофланговым корпусам Кондрусева, Рокоссовского и Фекленко.

Очевидно, что к назначенным штабом фронта 9 часам утра 27 июня 8-й мехкорпус прибыть в назначенный район не мог. Но поскольку приказ надо было выполнять, пришлось на основе имевшихся под рукой частей – 34-й танковой дивизии полковника И.В. Васильева, одного танкового и одного мотоциклетного полка сформировать подвижную группу под командованием бригадного комиссара Н.К. Попеля и бросить ее в наступление. Так или иначе, но ранее расхлебанная под Дубно каша заваривалась вновь. Начавшись 27 июня, ожесточенные бои продолжались и 28-го, и 29-го и 30-го. Немцам пришлось дополнительно перебросить в район сражения 55-й армейский корпус. Усилившееся давление на фланги вынудило их остановить свой танковый клин, острие которого достигло Острога, что в 60 километрах восточнее Дубно. Немцев спасло только полное отсутствие взаимодействия между атакующими советскими частями. Поэтому, сдерживая один из мехкорпусов позиционными боями, они бросали свои подвижные части на другой.

В итоге 29 июня часть 8-го мехкорпуса, находившаяся под командованием Рябышева, оказалась в окружении. 30 июня немцы сомкнули кольцо вокруг подвижной группы Попеля. Поскольку тремя днями раньше представитель Ставки отбыл в Москву, командование Юго-Западного фронта приняло решение как можно скорее выводить оставшиеся мехкорпуса из боя. Так 1 июля завершилось это величайшее танковое сражение Второй мировой войны. Слово Г.К. Жукову: "Нашим войскам не удалось полностью разгромить противника и приостановить его наступление, но главное было сделано: вражеская ударная группировка, рвавшаяся к столице Украины, была задержана в районе Броды – Дубно и обессилена"("На острие главного удара", Воениздат, 1976 г., с. 82.). Но в мемуарах Г.К. Жукова не упоминается одно очень важное событие. На следующий день после завершения сражения под Дубно застрелился член Военного совета комиссар Н.Н. Вашугин.

Вот как вспоминал об этом сражении маршал П.А. Ротмистров: "Механизированные корпуса Юго-Западного фронта вступили в это сражение после 200-400 километровых маршей в условиях господства в воздухе авиации противника. Ввод в сражение этих корпусов осуществлялся без должной организации наступления, без разведки противника и местности. Отсутствовала авиационная и должная артиллерийская поддержка. Поэтому противник имел возможность отражать атаки наших войск поочередно, маневрируя частью своих сил, и одновременно продолжать наступление на неприкрытых направлениях" ("Время и танки", Воениздат, 1972г., с. 46).Подлинная задача дубненского сражения заключалась в разгроме немецких ударных группировок. Она далеко выходила за рамки обычных контрударов. Четыре тысячи танков для контрудара многовато. Зато в самый раз при стремлении перехватить инициативу у противника и переломить ход боевых действий в свою пользу.

Бесспорно, что шансы на победу были абсолютно реальными. Даже без более мощной авиации. Без дополнительных стрелковых корпусов. Наличных сил было более чем достаточно. Требовалось только не распоряжаться ими в пожарной спешке. Ведь с самого начала и командованию фронта, и представителям Ставки было ясно, что единовременное сосредоточение мехкорпусов невозможно. Да, обстановка не позволяла ждать. Ждать – значило развязывать руки противнику. Но из этого не следовало, что надо было спешно бросать в бой то, что у нас самих имелось на данный момент под рукой. Можно было принять иное решение.

Г.К. Жуков упоминал в мемуарах о том, что начальник штаба фронта М.А. Пуркаев резко возражал против спущенных из Москвы директив. А ведь он не мог не знать, что Жуков не из тех людей, кому можно резко возражать. Мотивы Пуркаева понятны: будучи опытным и грамотным генштабистом, он, должно быть, локти себе кусал от досады на то, что у него отнимают возможность одержать верную победу. Смысл его предложений был достаточно прост. Пока мехкорпуса будут подтягиваться к исходным позициям, задержать движение немецкого танкового клина путем организации сильной противотанковой обороны. Ведь именно в этих целях еще до войны создавались подвижные артиллерийские бригады. Развернуть их на направлениях движения танков противника можно было в течение нескольких часов. И в то время как немцы занимались бы прорывом нашей обороны, собрать все мехкорпуса в один кулак.

Идеальным сценарием являлась подготовка нескольких оборонительных противотанковых рубежей. А мехкорпуса следовало придержать. Пусть немцы окажутся в ситуации, когда им необходимо раз за разом проламывать подготовленную на их пути оборону. Естественной преградой для противника являются пять больших рек – Турья, Стоход, Стырь, Горынь, Случь, не говоря уже о множестве мелких. Остается только подождать остановки противника на одном из рубежей, неважно на каком – втором, третьем или пятом. Главное – заставить его попусту тратить силы в позиционных боях, выдохнуться, исчерпать резервы, которых не густо. И вот когда станет ясно, что немцы выложились полностью, обрушиться на них соединенной мощью шести мехкорпусов. Не давать им перевести дух, где-то зацепиться, привести в порядок потрепанные войска и организовать оборону.

Последствия такого развития событий могли стать просто катастрофическими. Ведь с самых первых дней войска группы армий "Центр" ушли далеко вперед, перегнав войска Рунштедта на несколько сот километров. Гудериан был уже за Днепром, когда Клейст только взял Ровно. А если бы не взял? Если бы, в соответствии с планом Пуркаева, застрял бы возле Ровно или возле Дубно? Да еще если бы по нему, растерявшему при прорывах нашей обороны, как минимум, 50 процентов своих танков, вдруг ударила бы целая бронированная армада из шести советских мехкорпусов? Где бы в этом случае могли оказаться танкисты Клейста и пехотинцы Райхенау в первых числах июля? Достаточно вспомнить, что на каждого немецкого солдата Юго-Западный фронт мог выставить в поле двух своих, а на каждый артиллерийский и минометный ствол противника приходилось по два наших.

Поскольку войска Юго-Западного фронта при таком образе действий имели возможность в отличие от противника сохранить свои основные силы, перед ними открывались весьма заманчивые перспективы. На севере находились открытые для удара тыловые коммуникации группы армий "Центр". На юге – открытый фланг немецкой 17-й армии. Сил было достаточно для нанесения, как основного, так и вспомогательного ударов. Понятно, что главный удар следовало нанести в тыл армиям фон Бока. К тому времени ударные группировки группы армий "Центр" находились так далеко, что парировать удар трех-четырех советских мехкорпусов немцам было просто нечем. В каком чрезвычайно скверном положении могли оказаться немецкие войска на главном стратегическом направлении! Одним махом обрубались все линии снабжения, перерезались тыловые коммуникации. Воюющие под Смоленском солдаты Гудериана и фон Клюге оставались бы без снарядов и патронов, без горючего, без запасов медикаментов, без эвакуации раненых. Более того, группа армий "Центр" превращалась в зажатый тисками орех, который с одной стороны сдавливали рейдовавшие по тылам мехкорпуса советского Юго-Западного фронта, а с другой войска Западного и Резервного фронтов. Очень интересно представить себе, каким образом пришлось бы немцам выкарабкиваться из такого положения.

Первостепенной задачей для немцев становилось наведение порядка в своем тылу, восстановление линий снабжения. Наступать дальше они уже не могли. Но вот вопрос: получилось бы у танковых групп Гота и Гудериана пройти от Смоленска более 300 километров для зачистки своих тылов? Ведь просто по роду своих действий они не могли таскать с собой значительные запасы топлива. Возможно, немцам пришлось бы взорвать часть танков еще до встречи с противником. Так или иначе, но все это означало полный провал Восточного похода еще летом 1941 года!

В результате этого танкового сражения противник не был разбит, но удалось выиграть время для того, чтобы отвести войска, избежав окружения, и подготовить рубежи обороны на подступах к Киеву.

В июне 1941 года на всех направлениях, на всех фронтах происходили похожие действия: героизм пограничников, которые погибали целыми заставами, но не сдавались в плен, путаница и неизвестность в первые дни войны, попытка нанесения контрудара силами механизированных корпусов. Только на Юго-Западном фронте удалось добиться хоть каких-нибудь результатов в ходе такой атаки, однако незначительных. Почти во всех случаях это приводило к массовому истреблению советских танков. К концу июня 1941 года у Советского Союза осталось мало танков и самолётов, а эта техника играла решающую роль во Второй мировой войне. Без преимущества в технике не могло быть и речи о переходе в контрнаступление. Такого перевеса, хотя и не длительного, удалось достичь только в ходе Битвы за Москву.

4. Итоги приграничного сражения.

В связи с неподготовленностью советской армии к эффективным боевым действиям (основной удар полностью отмобилизованного вермахта в первый день войны пришёлся на пограничные части с ограниченной численностью и боевыми возможностями; неотмобилизованностью и относительно низкой обученностью советской армии) приграничное сражение было, безусловно выиграно нападающей стороной. Части советских войск, принявшие участие в приграничном сражении были разгромлены, окружены или были вынуждены отступить. Грамотные действия советского командования в ряде случаев позволили нанести существенные потери противнику и задержать его продвижение, но в целом, итог приграничного сражения был не в пользу Советского Союза. Пришлось на месте бреши окруженных частей Западного фронта создавать новый фронт.

Вопреки современной точке зрения немецкие военные высоко оценивали боевые качества РККА.

Через месяц боев Гальдер записывает окончательный и крайне неприятный для германского командования вывод, сделанный фельдмаршалом Браухичем: «Своеобразие страны и своеобразие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник».

К тому же выводу приходит и командование группы армий «Юг»: «Силы, которые нам противостоят, являются по большей части решительной массой, которая в упорстве ведения войны представляет собой нечто совершенно новое по сравнению с нашими бывшими противниками. Мы вынуждены признать, что Красная Армия является очень серьезным противником... Русская пехота проявила неслыханное упорство, прежде всего в обороне стационарных укрепленных сооружений. Даже в случае падения всех соседних сооружений некоторые доты, призываемые сдаться, держались до последнего человека».

Министр пропаганды Геббельс, перед началом вторжения считавший, что «большевизм рухнет как карточный домик», уже 2 июля записывает в дневнике: «На Восточном фронте: боевые действия продолжаются. Усиленное и отчаянное сопротивление противника... У противника много убитых, мало раненых и пленных... В общем, происходят очень тяжелые бои. О «прогулке» не может быть и речи. Красный режим мобилизовал народ. К этому прибавляется еще и баснословное упрямство русских. Наши солдаты еле справляются. Но до сих пор все идет по плану. Положение не критическое, но серьезное и требует всех усилий».

Генерал Гюнтер Блюментрит:

Теперь политическим руководителям Германии важно было понять, что дни блицкрига канули в прошлое. Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось встречаться на поле боя. Но следует сказать, что и немецкая армия продемонстрировала высокую моральную стойкость в преодолении всех бедствий и опасностей, обрушившихся на нее.

Несмотря на то, что главная задача армий прикрытия оказалась невыполненной, героическая борьба Красной армии с ударными группировками врага в первую неделю войны сорвала его замысел, предусматривавший уничтожение главных сил советских войск в приграничных районах.

Список использованной литературы:

Алиев Р. Штурм Брестской крепости. М.: ЭКСМО, 2010.
Былинин С. Танковое сражение под Бродами — Ровно 1941. Серия: Фонд военного искусства. М.: Экспринт, 2004 г.
Егоров Д. Июнь 41-го. Разгром Западного фронта, М.: Яуза. Эксмо. 2008
Исаев А. Дубно 1941. Величайшее танковое сражение Второй мировой. Серия: Великие танковые сражения. М.: Эксмо, 2009 г.
История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 - 1945, т. 2, М.: Воениздат, 1963.
Кулагин П. Край пензенский, Саратов: Приволжск.кн.из, 1975
Митчем С. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы, Смоленск: Русич, 1998
Платонов С., Павленко Н., Паротькин И., Вторая Мировая война 1939-1945 гг. Военно-исторический очерк, М.: Воениздат, 1958
Рябышев Д. И. Первый год войны, М.: Воениздат, 1990.
Смирнов С. Брестская крепость, Издательство ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия", 1965.
Черёмухин К. История Второй мировой войны, т. 4, М.: Воениздат, 1975.

Blog

Кругозор