«Первая российская революция и мусульманское движение»

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3

Исхаков С.М.^{^*}

«Первая российская революция и мусульманское движение».

Отечественная история. 2005 г. № 5. C. 63-78.

После русского "ядра" российские мусульмане составляли к началу XX в. самую значительную часть населения Российской империи. Согласно официальной статистике, к 1905 г. их было 15.4 млн. человек (почти 11% жителей страны). В европейской России жили 5 млн., на Кавказе - 2 млн. и в Средней Азии - 8 млн. человек^¹. Все они - азербайджанцы, балкарцы, башкиры, казахи, карачаевцы, киргизы, татары, туркмены, узбеки и др., за малым исключением принадлежали к тюркским народам, причем доминантой их психологии было исламское вероучение, а не этнокультурные различия. Мусульмане традиционно воспитывались на уважении к частной собственности, старшему в семье или народному вождю, ревниво сохраняли свои обычаи, обладали строгим и устойчивым семейным и общественным укладом, упорно стремились к просвещению и культуре. Принадлежность к исламу в значительной степени заменяла народным массам потребность в какой-либо особой идеологии.

В советской историографии вместо изучения общемусульманского движения внедрялся постулат о национально-освободительной борьбе мусульманских народов как части революционного потока в 1905 - 1907 гг. С 1950-х гг. советские историки стремились показать, как в ходе революции складывалось интернациональное единство всех народов империи в борьбе против царизма, как они сплачивались вокруг русского пролетариата. В этих работах преувеличивались масштабы втягивания масс, в том числе мусульманских, в национально-освободительную борьбу, недооценивалось значительное влияние "буржуазных" и "мелкобуржуазных" партий, почти не исследовалась история "националистических", согласно советской терминологии, в том числе и мусульманских, партий. При этом подчеркивалось, что революционные настроения проникали и в широкие слои населения национальных районов, которое вставало на путь открытой борьбы с самодержавием и его политикой национального гнета^². Что касается западной историографии, то здесь ситуация была более сложной. Одни исследователи полагали, что мусульманские народы не подходят под марксистскую схему классовой борьбы, и пытались доказать, что до 1917 г. у них не было якобы никакого особого социального движения, если не считать отдельных выступлений небольшой группы интеллигентов, стремившихся преодолеть некоторые консервативные черты мусульманской религии и приспособить ее к новым веяниям. Другие историки (Р. Пайпс, С. Зеньковский, А. Беннигсен, Ш. Лемерсье-Келькеже и др.) считали, что у российских мусульман, в которых они видели единое религиозное сообщество, шел процесс зарождения панисламистского и пантюркистского движений.

С середины 1980-х гг. в отечественной историографии стали происходить заметные сдвиги, затрагивавшие и вопрос об участии мусульман в революции 1905 - 1907 гг. Внимание исследователей начали все больше привлекать причины обострения национального вопроса, проблемы межэтнических и межконфессиональных отношений, влияния революции на формирование национальных движений и воздействие последних на власть. Появились признаки нового осмысления процесса революционизирования мусульман империи. Вместе с тем в научно-популярной литературе и сейчас по-прежнему

C. 63

безосновательно и вне конкретно-исторического контекста начала XX в. говорится о мифическом панисламизме и пантюркизме, якобы определявших идеологию и практическую деятельность мусульманской общественности в Российской империи. Причина этого проста: историк Р. А. Циунчук совершенно справедливо разделяет позицию одного из мусульманских депутатов Государственной думы, говорившего, что вокруг этого мифического пантюркизма и панисламизма российских мусульман "кормится" и ловко "выслуживается" очень много народа^³. И эта тенденция сохраняется до наших дней.

Анализ исторического процесса показывает, что появление общемусульманского движения явилось следствием нескольких факторов. Во-первых, налицо было сильное недовольство мусульман взятым в 1880-е гг. царским правительством курсом на усиленную их русификацию. Во-вторых, следует учитывать процесс возрождения ислама, происходивший во второй половине XIX в. по всему миру. В результате активной и многогранной деятельности мусульманских просветителей в сфере культуры и образования, доказывавших совместимость ислама с прогрессом, в жизни российских мусульман совершались позитивные сдвиги, которые подталкивали их к более четкой самоидентификации и этноконфессиональному самоопределению. В-третьих, важные последствия имел процесс европеизации мусульманского мира, включая Россию. Наконец, в-четвертых, влияние общероссийского освободительного движения привело к появлению в конце 1890-х гг. среди образованной мусульманской молодежи нелегальных кружков, ставивших своей целью борьбу как с самодержавием, так и со своими собственными "мракобесами", причем многие из их активных участников стали социал-демократами и эсерами.

Период практического выхода на общественно-политическую арену мусульманского либерализма как наиболее влиятельного общественно-политического течения в российском мусульманстве начался весной 1903 г., когда в Бахчисарае, древней столице Крымского ханства, с преобладанием татарского населения, были организованы торжества по случаю 20-летия редактировавшейся И. Гаспринским бахчисарайской газеты "Тарджиман" ("Переводчик"), на которые были приглашены 100 самых авторитетных мусульманских деятелей со всей империи. Это собрание, в сущности, стало первым неформальным съездом мусульман страны, на котором впервые так открыто и масштабно обсуждались вопросы развития их культуры и противодействия политике русификации, нацеленной на стирание этнокультурной самобытности нерусских, в частности мусульманских, народов. В 1904 г. брожение на почве недовольства правящими кругами во время русско-японской войны захватило не только мусульманскую общественность, но и более широкие массы. Простые татары, в частности, считали неудачи русских в войне божьей карой за незаконные, по их мнению, действия миссионеров против мусульман. Что касается мусульманской интеллигенции, то ее представители создавали нелегальные организации. В первой половине 1904 г., к примеру, появилась политическая партия под характерным названием "Хуррият" ("Свобода"), придерживавшаяся радикально-национальной программы. В ее рядах в основном была представлена татарская интеллигенция, которая издавала газету, принимала деятельное участие во всех сферах жизни татарского населения и вела антиправительственную агитацию. Замечу, что социалистическое учение воспринималось татарской средой весьма своеобразно. Работы Г. В. Плеханова оказали сильное влияние на татарских революционеров, которым импонировало его тюркское происхождение. Было также известно, что пропагандист марксизма в России М. И. Туган-Барановский тоже был выходцем из татар, переселившихся из Крыма в Литву в XIV в. "Этот проповедник классовой борьбы, - вспоминала А. Тыркова, - ...твердил марксистские истины с послушным упорством мусульманина, проповедующего Коран"^⁴.

В апреле 1904 г. группа мусульман провела в Казани нелегальное собрание, участники которого составили обращение, призывавшее европейские державы воздействовать на русское правительство, сильно ущемлявшее права их единоверцев^⁵. Этот факт, во-первых, показывает, что мусульманские интеллектуалы надеялись на европейцев,

C. 64

исходя, видимо, из того, что те проявляли повышенное внимание к проблемам малых народов, а, во-вторых, служит еще одним доказательством процесса европеизации мышления российских мусульман. Не ограничиваясь этим, мусульманские политики предприняли шаги, направленные на сближение с русской либеральной оппозицией. В начале сентября 1904 г. мулла-революционер Р. Ибрагимов^⁶ встретился в Петербурге с лидерами либерального движения, а затем в Москве беседовал с одним из учредителей "Союза освобождения" А. А. Стаховичем, который также убеждал его в необходимости присоединения приверженцев ислама к общероссийскому политическому движению. Ибрагимов встретился с министром внутренних дел П. Д. Святополком-Мирским и рассказал ему о проблемах мусульманских народов империи. Министр разрешил ему предпринять шаги, направленные на оформление позиции российского мусульманства по затронутым вопросам^⁷. Под влиянием встреч в столицах Ибрагимов предпринял длительную поездку по стране, в ходе которой встречался с видными представителями либеральной мусульманской общественности.

Нельзя игнорировать и тот факт, что среди мусульманской молодежи продолжали появляться новые организации радикального характера. К примеру, в октябре 1904 г. при Бакинском комитете РСДРП возникла мусульманская социал-демократическая организация "Гуммет" ("Энергия"), а в конце того же года в стенах известного в мусульманском мире казанского медресе "Мухаммедия" (Галеевское училище) возникла нелегальная организация "Ислах" ("Реформа").

Трагические события "Кровавого воскресенья" 9 января 1905 г. в Петербурге были восприняты мусульманами как подавленный властью бунт, который тем не менее не мог оставить равнодушными мусульманских политиков. В середине января Ибрагимов направился в Казань, где в конце месяца состоялось собрание мусульман (более 200 человек), которые призвали своих единоверцев по всей империи к солидарным действиям.

Вслед за столицей в Баку в январе также могли произойти события, которые привели бы к многочисленным жертвам среди мирного населения. До открытых столкновений между армянами и азербайджанцами дело тогда все же не дошло, но ситуация резко изменилась 6 февраля, в воскресенье, когда на бакинских улицах начался острый конфликт. Насилия, убийства и грабежи продолжались несколько дней не только в городе, но и в его окрестностях. За ходом армяно-азербайджанского конфликта, который продолжался и в 1906 г., внимательно наблюдали все мусульмане империи. Мусульманская общественность была сильно встревожена, поскольку это этнорелигиозное противостояние все сильнее накаляло атмосферу и в других частях страны.

Царский указ от 18 февраля 1905 г., согласно которому население впервые получило право подавать в высшие инстанции петиции о своих нуждах, а стремление к реформам расценивалось как похвальное "радение об общей пользе и нуждах государственных", очень обнадежил российских мусульман. Почти отовсюду, где они жили, в столицу направлялись депутации, чтобы "просить для себя права быть русским гражданином, приобщиться к русскому обществу, поделиться с ним всеми горестями и счастьем, всеми правами и обязанностями"^⁸. К примеру, прибывшую из Казани мусульманскую делегацию, в составе которой был известный татарский мулла-писатель М. -Г. Исхаков, принял сначала глава правительства С. Ю. Витте, а затем Д. Ф. Кобеко, который возглавил образованное 21 января 1905 г. Особое совещание для пересмотра действовавших постановлений о цензуре и печати и для составления нового устава о печати. Делегаты ходатайствовали о передаче заведования духовными делами мусульманской общины в Оренбургское магометанское духовное собрание (ОМДС), о назначении мулл, татарских газетах и т.д. По всем этим вопросам 1 марта 1905 г. были приняты решения, носившие в основном благоприятный для мусульман характер, но касавшиеся главным образом населения Северного Кавказа, Туркестана и Закавказья, а также казахов^⁹.

Характерно, что сами татары связывали свою культурную отсталость и невежество с действиями местной администрации. Тем самым они "как бы отлучались от общей культуры" и обрекались на "влачение жалкого существования каких-то... париев

C. 65

культурного общества. Такое положение татар (по смыслу Основных законов - полноправных граждан Российской империи) не может быть оправдано ни с точки зрения государственных, ни с точки зрения народных интересов"^¹⁰. При этом мусульманские массы, исходя из своего религиозного мировидения, привыкли думать, что им самим ничего не надо делать, ибо "небо все-таки озаботится" и устроит их дела как нельзя лучше, причем обеспечение национальной и религиозной свободы находится в прямой зависимости от степени их политического самоустранения. Такая позиция была подвергнута критике мусульманскими религиозно-реформационными мыслителями, которые ссылались на Коран и утверждали, что участь человека зависит от его собственной социальной энергии, чему уже было немало примеров^¹¹.

В начале апреля 1905 г. в Петербурге после консультаций представителей различных мусульманских народов было решено созвать в Нижнем Новгороде всеобщий съезд мусульман империи. Его подготовке фактически способствовал указ от 17 апреля об укреплении начал веротерпимости, в соответствии с которым император поручал Особому вневедомственному совещанию разработать, в частности, несколько законопроектов в отношении мусульман. Председателем его был назначен убежденный консерватор граф А. П. Игнатьев. Не удивительно, что единственным позитивным результатом работы этого совещания стал проведенный им анализ поступивших от мусульман петиций, которых было свыше 500 (без учета Туркестана и Закавказья). Выяснилось, что большинство ходатайств касалось необходимости устранения религиозных стеснений и реорганизации духовного управления, поскольку соответствующие законы уже устарели, отличались значительной неполнотой и несогласованностью и речь в них шла не вообще о мусульманах империи, а лишь о мусульманах той или иной местности. Но, хотя в своих петициях мусульмане выступали за полное уравнение в гражданских правах с русским населением, совещание пришло к совсем иному выводу, увидев в петициях не выражение общего желания российских мусульман, а лишь подстрекательскую деятельность либерально-демократических и революционных агитаторов из их среды. Вывод игнатьевского совещания оказался, таким образом, крайне предвзятым, поскольку петиции, в сущности, носили патриотический и верноподданнический характер. Так, например, в одной петиции, направленной в Комитет министров, отмечалось, что "русские мусульмане - это в полном смысле слова пасынки Российской империи и, как таковые, не причисляются к семье русских граждан: они - "инородцы", они только последователи религии Ислама - магометане, мусульмане и в лучшем случае - русскоподданные, обязанные тем не менее наравне со всем остальным населением империи нести и отбывать все подати, повинности и налоги... Но только нести и отбывать, быть обязанными, ибо "инородцы" и последователи религии Ислама, мусульмане как чуждый элемент не должны иметь общих для всех русских людей прав, они везде и во всем должны быть ограничены. И такой взгляд установился на всех мусульманских подданных России, несмотря на то, что, заключая в себе около шестой части всего населения Российской империи, мусульмане занимают по количеству первое место после... русского элемента"^¹².

По мнению правительства, полученные им от мусульманских представителей ходатайства свидетельствуют о том, что мусульмане зачастую сталкиваются с отрицательным отношением местного учебного начальства к их прошениям о назначении стипендий и пособий на время учебы в средних и высших учебных заведениях, а также при получении работы преподавателей и т.д. Поэтому 10 мая 1905 г. министру народного просвещения было поручено подготовить для внесения в Государственный совет проект закона, отменяющего административные положения, ограничивающие мусульман в этих правах. Кроме того, правительство считало, что следует рассмотреть следующие вопросы: о предоставлении духовным лицам мусульман звания личного почетного гражданина; о преподавании ислама на "природном языке" учащихся; о пересмотре порядка исполнения мусульманами религиозных требований во время отбывания ими воинской повинности; о пересмотре цензурных правил в отношении повременных изданий и книг, издаваемых мусульманами, и др.^¹³

C. 66

О том, насколько остро ощущали мусульманские массы свое неравноправие и как это отражалось на их поведении в условиях разгоравшейся революции, свидетельствуют решения собрания мусульман, состоявшегося 20 - 22 мая 1905 г. в уездном городе Чистополе Казанской губ. На него прибыло до 500 представителей из Приволжья, Урала и Сибири. На первом же заседании выяснилось "недоверчивое и даже отрицательное отношение" большинства участников к Особому совещанию о веротерпимости. В принятой тогда резолюции было сказано: "Мы, мусульмане Приволжья, Урала и Сибири, ...обсуждая свое политическое, гражданское и правовое положение, нашли его крайне ненормальным. Полумеры, предпринимаемые правительством к улучшению этого положения при современных условиях государственного строя не приведут к определенным и желательным результатам. Мы полагаем, что без осуществления коренной реформы государственного строя, наше положение не изменится к лучшему. Мы считаем необходимым теперь же добиваться осуществления следующих принципов: 1) полной свободы совести и религии, 2) организации государственного правления на началах народного представительства при всеобщем и равном для всех избирательном праве, при прямой и тайной подаче голосов. Для осуществления 2-го пункта этой резолюции необходимо провести в жизнь следующее: 1) свободу слова и печати, 2) свободу союзов и собраний, 3) неприкосновенность личности и жилища"^¹⁴.

Второе заседание съезда 21 мая было посвящено обсуждению общих вопросов о степени культурности мусульман-татар, о состоянии их общественного самосознания, о способности к восприятию различных идей и т.п. Было отмечено, что, несмотря на наличие среди них многочисленных грамотных, татары в целом в культурном отношении занимают чуть ли не последнее место среди "инородцев" России. Главной и коренной причиной такой культурной отсталости, по мнению большинства участников, являлось отсутствие у татар народных библиотек, читален и пр., что объяснялось, с одной стороны, отсутствием частной инициативы, а с другой - неблагоприятными общественно-правовыми условиями. На этом заседании было решено официально ходатайствовать о разрешении учредить общество народно-просветительного характера. На последнем заседании выяснялось положение татарской печати и было отмечено крайне придирчивое отношение цензуры к непериодическим татарским изданиям. Съезд постановил послать министру внутренних дел телеграмму с просьбой разрешить издание татарских газет^¹⁵. Было также окончательно решено, что всероссийский мусульманский съезд состоится в Нижнем Новгороде^¹⁶.

На фоне "лихорадочного возбуждения", охватившего тогда почти всю Россию, выделялось, как верно отмечал в статье "Мусульманство и общественное движение в России" граф Н. Н. Симонич, относительно спокойное поведение мусульман, хотя и у них были насущные нужды, удовлетворения которых они хотели бы добиться. По мнению автора, их удерживали от участия в волнениях "железная дисциплина религии, трудолюбие, довольство малым, покорность судьбе, свойственный всем восточным народам консерватизм в убеждениях и глубокое уважение к переданным предками обычаям и образу жизни". Симонич призывал власть прекратить в отношении российских мусульман политику недоверия и подозрительности, разрешить им издавать газеты на родных языках, беспрепятственно открывать школы и мечети, уравнять их в гражданских правах с русским населением. Он подчеркивал, что не следует бояться политических или сепаратистских устремлений мусульманских народов, поскольку в самые тяжелые времена они сумели сохранить верность и преданность России и "будут ей преданными и верными в периоды ее процветания и могущества"^¹⁷. Судя по тому, что 18 июня 1905 г. Николай II утвердил ходатайства от мусульманского населения, предварительно рассмотренные Комитетом министров в мае^¹⁸, самодержец и его правительство высоко оценили уровень лояльности мусульман империи. Несомненно, что это благоприятное отношение еще сильнее вдохновило мусульманских либералов, шедших во главе общемусульманского движения, первый этап которого, таким образом, завершился в июне 1905 г.

6 августа был издан манифест о созыве в начале 1906 г. Государственной думы в качестве совещательного органа при царе. К этому времени мусульманская обществен-

C. 67

ность уже практически подготовилась к проведению I общеимперского съезда мусульман. Он состоялся 15 августа 1905 г. в Нижнем Новгороде с участием свыше 100 делегатов. Съезд прошел во время ежегодной Макарьевской ярмарки, куда обычно съезжалось до 3 тыс. мусульман. Правда, нижегородский губернатор не дал разрешения на его проведение, и потому было решено устроить съезд на пароходе во время прогулки по Оке. Он проходил под лозунгом сотрудничества с русскими либералами, и на нем были выдвинуты лишь умеренные требования национально-культурного и гражданско-правового характера. В центре развернувшихся дебатов была форма организации общемусульманского движения. В конце концов верх взяли сторонники наиболее умеренного направления, и съезд решил учредить вместо политической партии Союз российских мусульман (Русиянын муселман иттифаки), сокращенно "Иттифак" ("Союз"). При этом вначале он оставался объединением разных мусульманских народов, представители которых разъезжались со съезда с верой в лучшее будущее. Один из руководителей съезда после его окончания обратился в редакции нескольких прогрессивных петербургских газет с просьбой поместить резолюцию, где было сказано, что мусульмане всеми законными средствами стремятся к полному уравнению во всех политических, гражданских и религиозных правах с остальными народами империи. Однако его просьбу исполнила только газета "Право", которую издавал будущий член ЦК кадетской партии В. М. Гессен^¹⁹.

Съезд, таким образом, положил начало консолидации имперского мусульманства в качестве самостоятельной политической силы - Союза российских мусульман (СРМ), или Мусульманского союза (МС). Однако не будем забывать, что мусульманское духовенство, обращаясь к верующим, предостерегало их от участия в происходившей в государстве "смуте"^²⁰, объясняя, что участие в ней есть деяние против Аллаха. Измена присяге, данной на верность государю, не допускалась, и считалось, что Аллах дает власть кому хочет, а человек, стоящий во главе государства, есть наместник и вассал Бога, так что государственный порядок священен.

Манифест 17 октября (а в этот день начался священный для мусульман месяц рамазан) мусульманская общественность встретила с ликованием, тем более что появление законодательной Государственной думы, с мусульманской точки зрения, вполне соответствовало Корану ("Советуйся с ними о делах"). Так, в Азербайджане 27 октября на собрании мусульман мулла заявил: "Свобода хорошая вещь, и по Корану все должны быть свободны"^²¹. Азербайджанский общественный деятель Ахмед Агаев, выступая в Баку 18 ноября на первом политическом митинге местных мусульман, специально организованном для развития их политического самосознания, использовал цитаты из Корана, чтобы доказать необходимость "свободы вообще, свободы религии и совести в частности". На втором таком митинге 27 ноября с участием свыше 500 человек, в основном представителей интеллигенции и купечества, он говорил, что провозглашенные манифестом свободы гармонируют с Кораном, и каждый мусульманин должен требовать их практического осуществления^²².

Что касается Всероссийской политической стачки в октябре 1905 г., то она наглядно продемонстрировала позицию неприсоединения большинства мусульман к антиправительственным действиям политического характера. В этой связи уместен вопрос: чего, помимо повышения зарплаты, вообще добивались рабочие-мусульмане в ходе стачек? К примеру, когда в мае 1905 г. на бакинских нефтяных промыслах они прекратили работу, то предъявили в первую очередь следующие требования: построить на промыслах мечеть, народный дом с библиотекой, читальней и сценой, отдельные бараки при промысловой больнице с медицинским персоналом, баню, несколько ремесленных училищ с преподаванием на родном языке, отвести место для мусульманского кладбища и т.д. После того как им все это было обещано, забастовщики вернулись на работу^²³. Однако обещания остались не выполненными, и 4 декабря 1905 г. в Балаханах состоялся первый политический митинг с участием рабочих-мусульман. Выступавшие ораторы говорили о манифесте и о положении пролетариев. В итоге была принята следующая резолюция: "Мы, рабочие-мусульмане, подвергнув осуждению манифест

Blog

«Первая российская революция и мусульманское движение»