Ольга Виноградова, Олег Порубель Сусанин. 3D-модель

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3

Сцена 5. Под лестницей лежит распростертый Назипов без сознания. К нему склонились эманации мертвецов. Затем их начинают теснить живые, само собой их не замечая.

Сусанин Кто это к нам решил присоединиться? Кого это мы прибрали? То бишь выбрали… Кто это тут?

Белопашцев-сын Да это ж наш вчерашний. Ударило током. Ведущий нашей секции. Но он, судя по этому лиловому свечению, еще не совсем наш. Он еще может вернуться в мир живых.

Шаляпин И отлично! Мы вдохнем в него наши идеи и он передаст их людям! Это будет замечательно. Parfait! Exellant! Как по-писаному!

Глинка Но он может умереть уже скоро. Напряжение здесь дай боже. И полез же растяпа голыми руками! А еще профессор! И наш план тогда провалится.

Шаляпин Да. Это скорее. Он не очнется. Сердце затронуто. Слышите эти сигналы? ( Все прислушиваются и согласованно кивают). Внештатная ситуация. Нужно отнести его туда, где энергетическое поле сильное. Родники. Вода живая и мертвая и все такое. Что-нибудь поделать с ним - в случае чего.

Белопашцев-сын Я тут видел одну баню по пути. Деревня Выголово возле Нерехты. Когда-то было богатое село: школа, ярмарка. Сейчас там тишина и благодать несказанная. Речка как раз с родниками. Полный фэн-шуй, как сказали бы китайцы. Я бы и сам воскрес. Давайте сгоняем туда вместе с ним, там и проведем наш инструктаж. Да и сами хоть поближе познакомимся.

Шаляпин А, братцы?

Сусанин Отчего не помочь доброму человеку, коли будет на то божья воля.

Белопашцев-сын И самим себе заодно! Что нам собираться-то? Минута – и на месте. Чай не смертные – тела свои убогие на себе тащить не нужно.

Глинка Мы-то второй раз не помрем, это ясно. А вот профессора тревожить я б не стал. Извлекать сейчас из него душу может быть опасно, да и обратно тело её может не принять.

Шаляпин А я бы рискнул, Михаил Иванович, ведь и так ему мало что светит! Врач неизвестно когда приедет. Свет, извините за каламбур, померк. Ну что – двинули? (поет) На воздушном океане без руля и без ветрил // Тайно плавают в тумане хоры вечные светил…

Все хором: Двинули.

Склоняются над Назиповым и делают какие-то манипуляции, будто снимают с него или вытягивают из него невидимую сеть, передают Глинке. Глинка долго и аккуратно складывает это невидимое полотно назиповской души, прячет в цилиндр, тот одевает на голову.

Мертвецы берутся за руки и исчезают.

Голосом Шаляпина повторяется: … Тайно плавают в тумане хоры вечные светил…

Действие второе

Сцена 6. Баня в лесу. Печь топится. Мертвецы и душа Назипова, принявшая его силуэт, сидят за столом.

Глинка И о чем мы говорили с тобой, Сусанин? Пока с этой душою смертною нянькались – позабыл.

Сусанин О том, что нет мне покоя ни на каком свете. Там – то голод, то подати двойные-тройные туда и сюда, то жена померла, то война – кто кому друг, кто враг не поймешь. То казаки друзья, ляхи враги, то напротив – ляхи стали друзьями. То одни ляхи друзья, другие ляхи – враги, а казаки как разбойники стали бешеные. То ополчение, то разойдись, то опять соберись, то опять разойдись и как хошь шкуру свою спасай. А князь Пожарский – тот все чаял, что шведы ему помогут. Сначала с ними крутил, чтобы они с ляхами не напали одновременно. А после поверил. Ты подумай головой-то – шведы и вдруг нам помогут? Вся округа у нас вымерла. Мы-то и так сильно богатыми не были… А тут! С 1601 года голод за голодом – всю траву уже съели по оврагам, крапива лакомством была. Зимой букашек под корой искали, ели. На Москве-то и друг друга съели, у нас нет, но мор такой был, что один из пятерых если и выжил, то не наверное.

Душа Назипова начинает качаться.

Сусанин Что это с гостем нашим?

Шаляпин Думаю, хочет что-то сказать, но не получается. Ничего, это хороший признак. Ты мне скажи, дядя Ваня Сусанин – для чего ты печь затопил, мы же тепла-то не почувствуем, как и холода. Мы и видим-то с трудом.

Сусанин А как же? Приятно. Представляешь себе, что греешься. И потом огонь – он очищает все. Хозяин вернется – хорошо ему на душе будет, радостно. И в доме тепло.

Через стену вдруг появляются Городецкий с Мариной Мнишек.

Городецкий Приветствуем почтенную публику.

Глинка Zaprashamy! (обращаясь ко Мнишек) Как прогулялись, пани? Сережа Вас не замучил социалистическими идеями? Не вспоминал, как хорошо жилось в СССР?

Шаляпин Не говорил, что каждый антикоммунист – сволочь?

Городецкий Прошу заметить – идея социализма, настоящего человеческого равенства никогда и нигде еще не была реализована.

Глинка Да что вы говорите! А объединенные земли Америки – как их там сейчас называют?

Душа Назипова (пошевелившись, чуть слышно) США.

Шаляпин (бросаясь к нему и хватая за руки) Сударь! Дружочек Вы наш сердечный! Как вы?

Душа Назипова (чуть громче) Пока похвастать нечем. Так вот кто пел в моем номере. Я уже по-видимому вчера был одной ногой в могиле? Или это было не вчера? Потерял чувство времени.

Городецкий (весело) Не беспокойтесь. Возможно, оно вам больше не понадобится.

Белопашцевы Э! А как же наше коммюнике? Кто же его озвучит? И кто будет представлять наши интересы далее? Господин профессор должны бы очухаться!

Душа Назипова Приятно слышать. Но пока не уверен. И опять, главное, это почвенничество… низкопробное… Что в реальном мире, что в потустороннем. Я-то тут причем? Ох, как на ангелов-то вы не похожи! И с чего вы взяли, что я буду участвовать в ваших…

Глинка …Темных делишках во имя светлого будущего? Настаивать не можем, но были бы исключительно благодарны. Вы с одной стороны достаточно чутки, чтобы услышать наши неясные шептанья, с другой – достаточно образованны… чтобы перевести их в… как это сейчас говорится… адекватную форму?

Душа Назипова Извините ради бога за подозрения – но не помогли ли вы мне… того? Прибраться…

Шаляпин Ну что вы, батюшка! Мы – эманации выдающихся, лучших русских людей. Разве мы будем заниматься такими вещами!

Душа Назипова Так я и думал. Так я и думал. Без вас, конечно же, не обошлось. Не обращайте на меня внимания, я пока отдохнуть попробую (Держится за сердце). Хотя душновато здесь немного.

Глинка Сережа, откройте заслонку, и пошире – для нашего гостя. Пока душа связана с плотью, она может питаться материальными элементами и кормить ими тело.

Городецкий Хорошо. (Идет к печке и открывает заслонку). А вы, Иван Осипович, начали что-то говорить о том, как все было. Мы все внимание. Ваши потомки гордятся вами. Хотя в каком-то смысле мы все здесь ваши потомки, все выросли на вашей славе. Михаил Иванович десять лет писал оперу, я – десять лет переделывал, чтобы и духу царской России в ней не было.

Душа Назипова То есть тоже десять лет писал оперу. На пару с лучшим опером.

Городецкий Это несправедливо. В СССР каждый выживал, как мог. Вы на своих посмотрите предков сначала. Я же – не стал ни доносчиком, ни убийцей. Я ни разу не подписал ни одной…

Душа Назипова (опять хватаясь за сердце) Гадость какая эти ваши тридцатые.

Мнишек В России гадости всегда хватает.

Глинка Царица! С той грязью, которую вы здесь развели со своими друзьями-стервятничками, никакая наша «гадость» и в сравнение не идет.

Назипов (издевательски) Ах, не судите богов, маэстро, у них свои тайные муки.

Мнишек Пфуй!

Шаляпин Вернемся однако, друзья, к нашему важному разговору. ( Обращаясь к Сусанину). Дядя Ваня, мы все тебя слушаем и ни в коем случае не станем больше перебивать. Даю слово.

Сусанин (Подходя к печке) Дай-ка я тут огонь пока поправлю. Русский человек – он должен уметь печь разжечь, огонь разложить. Вот оклемается голубчик (кивая на Назипова), и я его научу. Тот, кто умеет огонь разжечь – сумеет и человека зажечь, душу его живую. И народ зажечь сможет. Главное, чтоб огнем хорошим, чистым, а не как ваши эти кому… кому… Тьфу!

А ты что ж услышать хочешь, голубчик мой? Скажу, что не позабыл. Уж как я все позабыть хотел бы – да вот не даете. Дураком меня то тут, то там покажете. Вот сегодня только в том амбаре широком, где сход был…

Городецкий Конференц-зале?

Сусанин Пожалуй что. Внизу там принесли ящик гвоздей что-то чинить чтобы. Читаю-то я не шибко, а уж вашими этими голыми буквами… И все же прочел я: «Гвозди высшего качества «Иван Сусанин». Это что же? Чем я так пред богом виноват, что надо мной уж какой век глумятся? Уж оставили бы в покое наконец! Ужо хватит будто бы! А?? Пойте чего хотите – глотку затыкать гуслярам грех. Но гвозди зачем сусаниными делать? И сыр им сусанинский, и масло сусанинское, и доски сусанинские, и железяка всякая непонятная, и шут его знает что - все сусанинское. Отстали бы уже, господи мой боже, прошу тебя! Пусть отстанут!

Душа Назипова Сейчас не отстанут. Сейчас никак. Национальную идею же ищут. Героев.

Белопашцев-отец Ладно тебе, дядя Ваня, жаловаться. Ты ж такой молодец. Ты ж и правда у нас герой. Чего ж скромничать. То царем хочешь быть, то вдруг отстань от тебя – решай уже!

Городецкий Еще какой герой! Во время Великой отечественной войны аж тридцать девять героев совершили в честь вас, Иван Осипович, подобные подвиги -причем двадцать два именно в непроходимом болоте, а семерым из них Указом Совнаркома разрешили поменять фамилии на вашу, Иван Осипович!

Сусанин Тьфу, сатаны верченыя! Молчи, молчи, знаю.

Придется мне, как видно, рассказать, как у нас там дело было. В Домнино-то, у матушки, у Ксении Ивановны с Михаилом отроком.

Назипов (встрепенувшись) Забавно! Если это все мой мозг продуцирует, то сколько же всего я знаю! Несколько только этот наметившийся закос националистический беспокоит. Зато как я владею стилем! Или всё это тоже мне кажется?

Мнишек Нам безразличны ваши сомнения. Люди слишком ограничены своим ничтожным опытом.

Глинка Пани царица! Уж вы не обижайте так нашего гостя, иначе он расстроится и окончательно вольется в наши ряды - раньше, чем мы наметили. Будьте снисходительнее: все мы когда-то были просто людьми.

Мнишек Мы были великими людьми! Я – царица московская. Два раза бояре присягнули мне. Дважды!

Глинка Даже незаурядные люди могут понять лишь тысячную долю того, что доступно нам. Вы это отлично знаете. Послушаем же нашего героя.

Сусанин Ну, значит, как.. Мишу я увидел в первый раз, когда они с теткой на Белоозеро ехали, в изгнание. У нас в Домнине по дороге были. Стрельцы их сторожили. Маленький был Мишенька, тихий, глазки умные. Вместе с Танюшей, сестрой, они были. В другой раз я навестил их в Ростове, вместе уже все были, вся семья, Федор Никитич там служил митрополитом. Мише тогда было восемь ли, девять. Никто бы, кажись, не дал ему его девяти. Тогда уже из старших Романовых только Федор и остался, других братьев извели (Годуновы да Шуйские проклятые, да ляхи-оборотни), да. Но Гришка Отрепьев признавал его, уважал даже, родство их старался всем напомнить. Как-то я грибов туда привез белых, так Гришка в тот момент наведался. Глаза у него были жуткие, у Гришки.

Мнишек Пфуй! Да он все права имел на царство. И вот посмотрите вам – Романовы герои, а Отрепьев разбойник и убийца. Его святейшество Климент, папа римский… ум его отмечал и смелость. Великий человек был! Всем державам могла быть держава! А теперь глянешь – руины кругом, свалка… Сбылось мое проклятье. Сгинули Романовы, всё сгинуло. Знайте Марину, царицу московскую!

Городецкий Интересно - у поляков еще какие-нибудь мысли бывают, кроме этой? Дядя Ваня, а тогда ты её знал, скажи?

Сусанин Издали лишь видел пару раз, ведьму. В полную дурь ляхи себя показали, когда в Кремле мы сидели, в осаде.

Городецкий Да ты и в Кремле голодал? В Москве что ли? В двенадцатом году осенью?

Сусанин А как же. В самые урожаи и пришлось. У нас еще на костромских землях раньше в эти дни (когда закрылись мы в Кремле) праздники хмельныя бывали, крестьяне пиво варили, и на улице прямо пьяные лежали тут и там, и никому не стыдно это было. И детям пиво медовое давали. И песни играли кругом, молодежь хороводы водила..

… Я, знаешь, не с самого начала с ними сидел, а попал я, когда в другой уже раз провизию Ксении Ивановне привез, матери-то царя-Мишеньки. Хлеба, да грибов сушеных (прямо так их и грызли, лакомство было). И с водой очень плохо было, я им и воду носил, пока меня не схватили. А тогда уже я с ними сидел, рядом. Когда выпустили нас – бояр в одни ворота, ляхов в другие ворота… То-то веселье пошло!

Значит, привез я их, барыню с Михаилом-то Федоровичем к себе в будку земляную, в Домнино, за огородами. Их-то дом барский погоревши был. Ночевали как-то разбойники да конюшню подпалили, на дом перекинулось. Ладно. Мы уже к десятому году все под землю ушли, в землянках жили, в лесу. И все имущество свое зарыли под землю, одежу, сундуки, железяки, упряжь. Только вот скотину-то спрятать труднее – то заржет, то замычит. Почти всю потаскали супостаты. Сколько швали всякой бродило вокруг нас, прости господи.

А моя будка-то теплая была, хорошая. И припасы были припрятаны, хотя и немного совсем оставалось. Побыли, барыня в монастырь ушла, за Федора помолиться, да за Мишу, да и сама боялась без покаяния смерть принять. А смерть всегда рядом была. В глаза нам прямо смотрела.

Миша все лихорадкой болел, а барыня спать не могла – только днем при свете дня. Все ей мерещилося, что их с Мишей в котел хотят порубить и сварить. Известно, что пережили. Так она проснется от ужасов этих и молится до утра самого. А Миша ослабел очень. Не просыпался почти, напротив. Даже и есть не мог. Глаза были… Ну, как у нас вами. Неживые глаза.

Мнишек Вот царя-то подходящего нашли. Чтоб сидел за печкой и всего боялся.

Городецкий Владычица народов российских! Еще раз перебьете – и мы удалим вас с собрания.

Сусанин И в наших местах почти все, кто жив остался, посмотрели-посмотрели, да в разбойнички подались. Кто к нам заедет невзначай – иноземцы ли, наш ли народ от беспорядков ошалелый – они в лес заманят, в болото затянут да утопят, или сожгут – что проще им. Купец если заплутает, на обоз нападут да все добро отнимут, лошадей отберут, а то дорогу показать пообещают, да утопят. Летом, когда подсохнет болото, ходили по нему да промышляли – что за добро от утопших осталось. Моя семья не подалась в разбойники, зато и прятаться хорошо пришлось. Ну да я всегда (договариваться умел), разбойники наши меня не трогали. Да и чужие тоже не шибко.

Глинка Так что же случилось-то с вами в тот злосчастный день? Когда я писал свою оперу «Жизнь за царя», все думал об этом, думал, сны все мне снились... Название цензоры посоветовали. Никитенко. И я все думал – что же там было-то? Было ли болото, поляки? Подвиг… Тогда говорили, верно, «деяние».

Сусанин В те поры у нас всякий день было деяние. Всякий день подвиг. Ты спросить хотел – спасал ли я Романовых? Берег ли? Отвечу: берег и спасал. Но так я и своих людей спасал, и семью свою. Ты спросишь – неужто умирать самому было не жалко? Жалко. Не собирался я сюда, к праотцам отправляться – думал, обхитрю я ляхов да опять как новенький.

Глинка Выходит, ляхи были.

Сусанин Да были, были. Теперь я все тебе и скажу и покажу, коли так тебе неймется. Иди сюда к окошку, покажу тебе, как от моей будки барский-то дом был Шестовых.

Глинка подходит. Смотрят в окошко.

Сусанин Видишь, крыльцо у них? Вот так будка была, в ней в чуланчике я Мишу укрывал. Погулять он выходил вечером, как стемнеет. Иногда к нему друг приходил поиграться из Исупова – мой племянник внучатый, подкармливал я и их семью тогда немного. Снег тогда выпал, но не лег еще. Болото не стало. Оно у нас некоторыми годами и не застывало, льда не было. Ну, значит. В тот вечер самый вышел Миша прогуляться. Луна была, видно хорошо. Ляхов было девять, пришли с тем, чтобы барыню Ксению Ивановну и Мишу в полон польский доставить. Старший воевода остался в Костроме ждать, чтоб привезли их. Всего ночь да день у них было на все.

Назипов вдруг начинает дергать головой и руками и кричать, затем хрипеть.

Глинка Живые там, видимо, доктора доставили. В чувство его смертную плоть (кивая на Назипова) привести пытаются. А ну не успеем свое дело сделать? Торопиться надо!

Назипов (перестав дергаться и усевшись прямо) Ага, здесь я уже был. Неужто все еще не конец? Дурно-то как… За что?

Шаляпин (поет) … И мальчики кровавые в глазах... И рад бежать, да некуда... ужасно! Да, жалок тот, в ком совесть нечиста…

Назипов Но я же… Моя совесть чиста. Относительно, конечно. Если не считать полусотни лживых отзывов на диссертации. Жену когда-то отбил у друга. Да и все, наверное.

Городецкий Женились?

Назипов Не на ней. Нехорошо все получилось…

Глинка Достаточно, милейший, вы не на исповеди. Это была Федечкина шутка. Давайте дослушаем нашего рассказчика.

Сусанин И вот они, собаки такие, Михаила моего Федоровича издали еще заметили, луна, говорю тебе, сияла лучше солнца. И поймали его они. И привели в дом. Да и будку мою нашли, конечно. Матушку Ксению полночи кругом искали, меня запытали, розгами секли, но так и не нашлась же. Ехать поздно, утром возвращаться решили. Боярчика моего связали, стража приставили, спать легли. А я, когда они только вломились, заметил, что знаю одного. Оказал я ему в Кремле московском одну услугу, которую обещал он мне не забыть. И вот по случайности именно его в стражники-то Мише и поставили.

Ну, я ему: отпусти отрока, меня возьми. – Зачем ты нам, - говорит. – Ну, убежал он если, говорю, а тебя перед тем по голове дубиной оглушили. – Так тебя, говорит, убьют, и меня, говорит, не помилуют. Обоих, говорит, нас прикончат. А ведь прикончат! – я согласился. А помирать не хотелось, да и не с руки было, не время. И тут прибегает ко мне в будку (хорошо, я туда зашел) мой племянник внучатный Вася – мальчишка ушлый, юркий, как уж. По возрасту такой, как Михаил Федорович, рост тот же, по составу телесному – такой же дробненький, разве посильнее будет, а так такой же. Похожи, словом, как братья. Поговорил я с Васей – спасай, говорю, барина: ты смогешь обмануть, убечь, а Михаил-то Федорович бегать не мастак, да и жизнь в нем еле теплится. Только сразу, попросил, не беги, за Костромой уже, подальше, чтобы вертаться им было несподручно.

В общем, подменили мы с отрока – Васю связали бедного, а Миша пошел лесами пробираться в монастырь. С утра поляки собираться начали, время поджимает, провизию с меня требуют. – Нету, говорю. Ну, нету. – Всё в землю закопал, да на деревья подвесил в лесу, повыше, иначе не спасешься. Пока провизию искали, заметили, что мальчик не тот. Опять меня сечь! Да делать-то нечего, надо настоящего мальчика искать.

А тут из-за болота разбойнички пришли, я им на языке нашем тайном, разбойничьем, успел сказать, чтоб мне подыграли. – Брось, говорят, Сусанина мутузить, пошли мы покажем, где боярин Михаил Романов укрылся, коротко проведем, если серебра дадите. Ляхи не такие дурни – все не пошли, четверо только, а пятеро остались. Разбойнички мои идут, все к болоту, к болоту заворачивают, все подталкивают гостей незваных, обещают, что вот-вот уже придут куда надобно. Свистнули в нужный момент своих, свои из-под коряг повылазили, да утопили ляхов, лишь один только убег как-то.

Вернулся, глаза вот-вот выскочат, волоса дыбом. И без мальчика, вестимо. А уже возвращаться же надо, к воеводе-то. Без Михаила, без провизии, с носом во-от такущим, что и говорить. Чего делать-то?

Глинка Ох, дальше ясно. Тут они тебя и зарубили, ляхи. И на кол посадили, как летопись рассказывает.

Сусанин Не ведаю я, что у вас за летопись такая, а моя не вся еще вышла.

Городецкий Говори, дядя Ваня, не томи. Что же дальше-то было?

Шаляпин (поет) Мечи булатны, стрелы остры у варягов, // Наносят смерть они врагу…

Сусанин Правильно чуешь, песельник. Но погоди, глотка ты луженая. Доскажу скоро. Забрали ляхи моего Васю с собой – другого-то мальчика не было. И дотянули они его почти до самого королевства польского. Год домой добирался.

Глинка Да и ты там с ними был! Когда ж поляки поняли, что паренек не тот?

Сусанин Да кто его знает. Там я не был. Эти штуки, про Васю, мне уже тута, на этом нашем мертвецком свете сказывали. Да и про меня самого. Что когда я уже… черным вороном, белым лебедем, смелым соколом, шустрым чижиком… люди наши по всей округе многие лета еще то тут, то там меня видели, сказывали, что-де ляхов я да немчинов я всех в Исупово болото завел, вот и перевелись они наконец.

И сказывал мне Федор Никитич боярин, здесь уже, что наградил он семью мою за службу мою верную. Грамоту написал зятю моему Богдану.

Глинка Читали, читали.

Мнишек Пфуй!

Глинка А с тобой-то что было? Так ли, как я написал?

Сусанин Так ли, не так ли, да довольно сказал я вам. В гвозди вы меня превратили, в масло, да на колени меня поставили – то перед Мишей Романовым, то перед этой хитрой рожей Кузьмой Мининым. И смеется надо мной весь божий мир. Или уж вы забудьте меня совсем, до тла забудьте, или уж мы с моими потомками вам устроим. Устроим, а, Стратон?

Белопашцевы (хором) Устроим! Ух, устроим!

Назипов (вдруг мрачно хохотнув) Нет. Вы уже ничего не устроите. И это не потому, что неоконсерваторы, славянофилы вроде вас лишены какой бы то ни было опоры. Не потому, что националисты нынче - сплошь сумасшедшие безграмотные мракобесы. Нет, даже и не поэтому.

Шаляпин И не знал, что я мракобес. Поди ж ты! Тогда почему же, милейший, ни Сусанин, ни мы – так-таки ничего не устроим?

Назипов Да потому что вы мертвецы. Дальше неважно. Являетесь ли вы фантомами моего зудящего в последней агонии мозга или вправду можете производить какие-то ментальные продукты - неважно. Вы мертвецы, а возможно - и я уже мертв. Только живые могут жить и иметь будущее. Только живые – с их жалкими мечтами, с их страстишками, с их нежеланием мыслить, распущенностью, с их бесконечным эгоцентризмом, с их неверием ни во что. Сегодня в России никто не имеет политических взглядов – на удивление все апатичны. И все-таки мы еще живы. Вы можете дать нам великолепные советы, вы можете видеть истину такой, какова она есть – ведь она есть. Это правды, как известно, не существует. А истина, истина - да. Но вы мертвецы, и я не собираюсь западать на ваши откровения. Это испарения ада. (Затыкая уши) Я не хочу вас больше слушать. Я домой хочу! Изыдьте вон!

Глинка Вот те на! Неужели, господа, мы сделали неверную ставку? Но в означенном собрании не было другого столь развитого человеческого существа. Мы же должны бороться! Мы должны разгонять тучи над нашей родиной.

Мнишек Пфуй!

Назипов Всё! Достаточно! Проваливайте все! Если бы я действительно был верующим, а не крестился в угоду моде… Сейчас каждый постится, как ему нравится. И кается тоже. В этом – покаюсь. В другом – еще подумаю. А в третьем – и знать не хочу. Впрочем, говорят, молитва и неверующим помогает. (Сползает на пол и молится, стоя на коленях) Отче наш! Иже еси на небесех… Хлеб наш насущный… Нет, забыл…

Мертвецы хором подхватывают Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.

Назипов Хм, нечистые - а молитву знают. Шиш вам! Вот! ( Показывает фигу). Не обманете! Прочь! Прочь! Изыдите! (Мечется. Теряет сознание).

Городецкий Вы как знаете, господа, а я бы душу в тело возвращать не стал. Все ясно как будто бы. Испорченный профессор оказался. Слишком много думает. Тащит откуда ни попадя, а чутья настоящего нет.

Сусанин Да погодь ты, кому-никому, как там тебя? Погодь! Он, может, и ошибается, да радеет. Радеет он за людей. Надо душу вернуть, да и еще с ним поработать.

Белопашцевы Куда! Мы, дядя Ваня, с коммунистом согласны – тухлое дело с этим молодчиком. Навострил он лыжи родину продавать.

Глинка Ребята, ребята! Не судите поспешно. Вы не знаете его окружения – а что если он по-своему прав? Мы непременно сумеем объяснить ему, что надо делать. Встаньте на его место, господа! Как-никак все они в новые времена стали материалисты. В господа по-настоящему не веруют, ни в государей не веруют, в человека не веруют. Кого мы вместо него найдем? Когда еще это будет?

Шаляпин Эх, Михаил ты Иванович, добрая ты душа! А вот мне этот мурза изнеженный тоже не нравится. Надоел он со своим нытьем. Куда спешить нам? Все времена наши.

Городецкий Давайте, товарищи… то есть господа, проголосуем. Кто за то, чтобы продолжать эту волокиту?

Поднимаются только руки Глинки и Сусанина.

Городецкий Ну вот. Как будто бы все ясно.

Blog

Ольга Виноградова, Олег Порубель Сусанин. 3D-модель