Институт современного искусства мастерская телевизионной журналистики
| Вид материала | Учебное пособие |
| Социального синергизма |
- Правила приёма в аспирантуру института современного искусства, 34.4kb.
- Учебно-методический комплекс дисциплины «история мирового искусства» для студентов,, 195.8kb.
- В 2008 г под эгидой Московского музея современного искусства (ммси) в Москве стартовала, 50.46kb.
- Положение об экспериментальной учебно-научной межкафедральной студенческой лаборатории, 44.71kb.
- Программа фестиваля: 24 февраля, пятница 11. 00- 16. 00 Институт искусств нгпу, ул., 61.01kb.
- I фестиваль современного искусства, 168.44kb.
- Годовой отчет за 2006 год Генеральный директор Подпись, 286.2kb.
- Великая Китайская Стена символ древнекитайской цивилизации. Также вы посетите Жемчужную, 124.39kb.
- Искусство и время, 522.68kb.
- Ростовский областной музей изобразительного искусства, CreativeSpace, 23.22kb.
Существование указанного третьего варианта востребованности объясняет зависимость гражданина общества от системы СМИ и возможность превращения прессы в мощный механизм власти. Человек в своем состоянии зависим от собственной потребности в информации определенного типа и формы ее подачи. Было бы ошибкой считать, что его потребность сводится именно к тем предлагаемым конкретным сведениям, которыми заполняется информационное пространство. Личностное информационное ожидание сводится к набору сведений, начиная от состояния здоровья главы государства до прогноза погоды на завтра. Журналистская конкуренция использует зависимость гражданина от СМИ, даже если он относится к не-аудитории вообще или данного конкретного источника (канала, органа СМИ) в частности. Любопытно, что заведомо зависимые потребители навязываемого публичного текста, эфирного или прессы, часто искренне полагают, что достаточно нажать на соответствующую кнопку приемника или не покупать газету, чтобы чувствовать себя свободным в стране с мощной государственной машиной. Навязываемость «информации, которая стряпается для народа» в горизонтальном слое различных ветвей власти есть результат востребованности информации определенного типа, которая успешно тиражируется при условии биологической своевременности подачи и адекватности ее формы текущему состоянию общества. Пример «события без факта» с арестом 15 августа 1997 года группы ОРТ под руководством спецкора Анатолия Адамчука иллюстрирует механизм виртуальной политической реальности: для демонстрации зрителю «прозрачности» фактически отсутствующих границ достаточно современной съемочной техники и вовсе не требуется присутствия съемочной группы в районе границы, чего было бы недостаточно без утечки информации о готовящейся акции, поскольку там видимо отсутствует постоянная охрана — незримые «пограничники» приехали вслед за журналистами и возможно по прямому указанию президента страны. Чисто виртуальное событие привело в действие различные политические силы и фигуры–ньюсмейкеры нескольких стран, в том числе двух президентов и спикера Думы. Причем активность экранировала личный интерес в сохранении российско-белорусского канала. Впрочем, для переключения внимания аудитории можно показывать все что угодно, что сохраняет у зрителя ощущение череды событий. Так получается, что эфир и страницы заполнены тем, что ни одному человеку конкретно не требуется и отчуждается от автора еще до получения им гонорара, но почему-то востребовано обществом в целом. И в этом смысле нелишне опять вспомнить, что именно в советской России был создан эффективный государственный аппарат эмиссии викарирующей необходимой истины — собственно, пресловутая Лубянка великолепно владела практикой public relations, занималась «утечкой информации» вкупе с фабрикацией «преступлений» (что доказывается, например, историей текста «Устав нрава», судьбой его автора и распространителей) и тем влияла на ход истории в большей степени, чем сбором неких секретных сведений или даже кровавым террором. Поэтому не стоит удивляться методам борьбы президента Белоруссии с ОРТ — их происхождение очевидно.
Таким образом, вследствие сложных кооперативных эффектов самоорганизации в катастрофической фазе преобразования общества население страны интенсивно поглощает информацию, которой люди чураются в личной беседе.
Союзником журналиста в личной борьбе за внимание рядового потребителя его продукции служит широкое распространение базовой тревожности. Можно сказать что потребности человека возрастают лавинообразно и экстенсивно (не просто интенсивно усиливаются, то есть современный человек просто не знает, чем может быть компенсирована его тревожность и потребность в общении). Фактически тревожность такова, что малейшая угроза ущемления личного «права на информацию» воспринимается как эмоциональная депривация вплоть до развития изоляционного синдрома. Иными словами, пока будет существовать форма «человека современного» с его тревожностью и ростом неосознанных потребностей, зависимости от журналистики ему не избежать — каковой бы она ни была. Журналистика со своей стороны будет генерировать потоки бумажного и экранного текста, обрушивая лавину «истин», логотипов и образов, потребляемых исключительно вследствие полного отсутствия конкурентного исключения. Говорить о журналистике острого времени с применением категорий объективности — фактически завести проблему генерации нового в тупик узкопрофессиональной этики (пример истины без персонифицированной адресности, за исключением может быть преподавателя курса журналистики — любые ограничения деятельности журналиста так или иначе ограничивают источники и экранируют потребителя). С другой стороны, правда не в журналистской информации, а в том, что каждый конкретный телезритель может думать одно и тоже — если этим экран заполняют, значит это кому-нибудь нужно. Что и означает третий тип востребованности.
Третий вариант востребованности, тиражирующий то, что никому в отдельности не нужно, показывает в ином ракурсе, насколько наши сограждане склонны буквально каждую проблему считать глубоко личной, даже если именно эта проблема так или иначе затрагивается интересы каждого. Отсюда рождается иллюзия о достаточности выключения кнопки, чтобы чувствовать себя свободным. Напомним, что сказанное не является перманентным атрибутом человеческого существования, а имманентно времени повышения базовой тревожности, и все вместе приводит к мощному синергизму всплеска общественной активности: нагруженные нерешенными проблемами, люди еще более зависимы от возможности выхода на уровень общественной жизни.
Третий вариант востребованости как форма зависимости человека от СМИ не интерпретируется как потребление внешней информации, лучше — как вхождение в виртуальный надличностный мир. Для человека, самоидентифицирующегося на уровне рядового члена общества, пассивная некритичная востребованность в предлагаемой журналистской продукции есть одна из форм потребности в высшем авторитете для оформления и ограничения социальных амбиций в личном общении. В принципе неопределенная неограниченность социальных амбиций и ее нарастание характерны для времени, но особенно выражено данное явление для нашего общества. Без внешнего авторитета человек способен потерять круг личного общения и оказаться в изоляции. Иными словами данное явление может быть интерпретировано как продленная инфантильность, личностная социальная незрелость, в общем-то поддерживаемая отечественными властными структурами вообще и журналистикой в том числе. В указанном ключе макросоциальная сфера, в которой рядовой гражданин общества пребывает пассивно да и то фактически в ее виртуальном имижде журналистского творчества, не замещает живое общение, а возвращает человека в него и даже лечит. Однако зависимость от СМИ усиливает. Далее можно рассматривать услышанное, увиденное и прочитанное как эстетическую информацию относительно которой происходит поляризация и структурирование аудитории. Как и по восприятию культуры вообще, люди вступают в общение по принципу общих книг, фильмов статей и их оценки, позитивно или негативно.
Зависимость потребителя информации от ее производителя усиливается отсутствием в открытой публикации ключевой информации, создающим эффект отчуждения «приобщенных» к общественной игре от «живущих на общих основаниях». Стремление передавать некую управляющую информацию в настоящее время даже не маскируется — она внедряется в такое заполнение эфира, которое даже на престижной, с высокой оплатой журналистского труда радиостанции «Эхо Москвы» может напоминать радиоузел пионерского лагеря. Явление зависимости личности от навязываемой информации не может быть оценено однозначно. Можно сказать, что система СМИ, творя некую виртуальную «общественную жизнь» в процессе личного конкурентного самоутверждения составляющих ее многоролевую игру журналистов, создает для общества некое описанное будущее и тем приводит в действие механизмы развития цивилизации. Первичной причиной перемен является нарастание базовой тревожности общества, которая сама по себе не находит естественного выхода кроме очевидной деструктивности. В исторической действительности есть и примеры, когда как пресса, так и само государство выполняли деструктивную функцию, обеспечивая незадержанность и эффективность катастрофического перехода. Однако эта самостоятельная тема выходит за рамки настоящей работы (см. также «типологическая структура»).
Герменевтика — теория интерпретации текста, наука о понимании смысла (букв. толкование, объяснение). Этимология термина восходит к имени бога Гермеса, который передавал повеления богов людям и был обязан их объяснять и истолковывать. Предметом герменевтики является интерпретация и понимание текста, причем интерпретация рассматривается как производная от восприятия произведения. Герменевтическая интерпретация может быть противопоставлена естественнонаучному пониманию, "рассудочному проникновению в сущность явлений", в роли постижения "внутренней реальности". При этом герменевтика может обращаться с искусственными произведениями человека, как обычная точная наука с естественными явлениями, например, в части их систематики. Хотя искусствоведы и философы духа прилагают все возможные усилия для аргументации неистощимой глубины, неповторимости и обособленности гуманитарного направления, проблема остается открытой и достижения современного искусства (метаискусства), раскрывающие через отображение реальности внутренний мир человека эффективнее консервативной академической науки, скорее проблему расширяют, чем приближает ее завершение. Целью герменевтики является некое универсальное знание, развивающееся вокруг преимущественно письменных памятников человеческого духа посредством языка, замыкая тем самым герменевтический круг понимания.
Диффузия жанров — явление эволюционного преобразования жанров, сопряженное с интерференцией и химеризацией, особенно ярко проявляющееся в остром временном периоде в связи с переменой необходимых истин и перестройкой парадигмы (что, например, привело к замене диктора как «говорящей головы» на ведущего–комментатора, иначе — модератора, а информационной программы на аналитическую). Жанры могут исчезать и появляться, причем за счет химеризации и интерференции уже существующих, происходящих из одного или разных корней. Но переплетение жанров не обязательно конструктивно в смысле результата и может носить характер контаминации — в прошлом мы не могли себе представить, с каким упоением можно смотреть интервью с дракой или репортаж с тяжелым незатейливым матом (что это — триллер как ТВ–жанр или основа современной российской действительности?). Заметим, что часто применяемое слово «диффузия» менее удачно. И все же, как было указано выше, наиболее выражена эволюция жанров в изменениях жанровой структуры, прежде всего — места и времени жанра на экране. Существуют даже сезонные колебания — например, летом увеличивается относительная доля экстерьерных съемок. Наиболее стабильной во времени является функция каждого конкретного жанра, часто рождающаяся и умирающая вместе с ним.
Жанр (фр. genre) — формально–содержательная категория, разработанная в литературоведении с целью классификации творческих продуктов текстового характера (произведений) по их типу. Здесь нет противоречия — формальная как единица классификации, т.е. продукт соответствующей формализованной процедуры, и одновременно типологически содержательная. В основе понятия жанра лежит классификация по типологии или конкретно по диагностическим характеристикам, которая, как и любая классификация, достаточно условна: так, репортаж может включать интервью, как документальное произведение — использовать элементы игрового (постановочного, художественного) искусства. Равновозможно жанр может быть определен как исторически сложившийся тип произведения, имеющий общие характеристики и закономерности. Каждому жанру можно приписать как минимум четыре характеризующих признака: 1. функциональную направленность, 2. степень обобщенности повествования (глубина анализа в интерпретации фактов и связей данного события с другими), 3. оценка события, или эмоционально–аксиологическая направленность, 4. характер использования тех или иных изобразительно–выразительных средств в различной степени и соотношении. В восприятии произведения зрителем большую роль играет форма «заявленного жанра», определяемая коммерческим названием экранного продукта или анонсом. Заявленный жанр может повысить кассовый зрительский успех через влияние на адресность и психологическую установку.
Жанровая структура вещания (канала, станции) состоит из трех показателей: 1. перечисление используемых жанров; 2. доля экранного времени, занимаемого каждым из указанных жанров; 3. экранное место каждого жанра — время суток, канал и иногда местность вещания.
Жанрово–тематическая фактура вещания — соотношение каналов, рубрик, компаний с различной жанровой ориентацией, тематикой или специализацией (новостной, развлекательной, для детей, для сельских жителей и т.п.).
Иерархия типологической структуры (системы) жанров — практически любая система жанров обычно включает несколько уровней. Например, согласно одному уровню классификации жанры делятся на публицистические и информационные, соответственно критерию, какими вопросами задается автор: как, почему и с какой целью, или что, где, когда. Согласно другому варианту, идентифицируются три вида публицистики: информационная (заметка, отчет, выступление, интервью, репортаж), аналитическая (комментированная информация с внесением авторской субъективности — комментарий, обозрение, дискуссия, пресс–конференция, корреспонденция) и художественная (очерк, зарисовка, эссе, сатира). В свою очередь, каждый конкретный жанр может иметь несколько разновидностей, как, например, репортаж — прямой о событии (синхронный или немой), постановочный («спровоцированная ситуация») и тематический (проблемный).
В принципе, иерархия может строиться бесконечно с самого верха до низовых частностей. Разумеется, искусственное расширение иерархической системы неизбежно приводит к подмене понятий с переходом акцента с жанра произведения на его стиль и далее — на само произведение, форму его передачи, авторскую программу, канал связи, орган СМК и т.д. СМК делятся на СМИ и частные интерактивные или односторонние сети. СМИ, в свою очередь, делятся на роды и т.д., вплоть до детализации ответвлений и разновидностей отдельных жанров, в частности, в форме стилей их применения для всевозможных целей.
Так, фильм–притча в восприятии зрителя элитарной аудитории (кому он, собственно, и адресован) вызовет ощущение сюрреализма, однако это слово в критической или специальной литературе по ТВ обычно не встречается, обозначая известный самостоятельный жанр живописи. С другой стороны, мультипликация или интервью могут быть названы жанрами экранного искусства (по крайней мере с этим специалисты как правило не спорят), но означают также технику синтеза движущегося изображения и способ получения информации соответственно, а произведение, жанр которого эти слова обозначают, может одновременно квалифицироваться и в другом жанре (например, мульт–сериал или репортажное интервью). Поэтому после перечисления ТВ–жанров приведен список (тоже в алфавитном порядке) тех жанров смежных направлений искусства, также стилей и средств, которые так или иначе используются для квалификации эфирной продукции.
Природа эвристической субъективности системы жанров заключена в авторских предпочтениях исследователя одного из трех составляющих коммуникационного процесса: источника (коммуникатора), сообщения (произведения) или реципиента (аудитории).
Каждый род, вид и жанр имеет не только название и диагностические признаки, но и специфическую функцию (информационную или рекреационную) и типичное положение в экранном пространстве, включая канал, передачу, рубрику и даже время суток и местность эфира.
Следует отметить, что понятие «иерархия» практически всегда применяется некорректно (в строгом определении оно означает систему уровней управляемого или властно-зависимого подчинения). Тем не менее в данном пособии этот термин используется как простое слово, т.к. употребление его в переносном смысле (ранговая шкала) более привычно.
«Истина» как средство общения посредством СМК. Практически всегда успех существования органа обеспечен передачей именно такой информации, которую люди ждут или по крайней мере способны воспринять. Аудитория формируется посредством социального заказа, штампа, символа, стереотипа и т.д. — то есть всего того, что объединяется под общим редко употребляемым названием «необходимая истина» как сиюминутно востребованный вариант абсолютной. Происхождение абсолютной истины глубоко биологично. Система абсолютного знания возникла вместе с человеком на заре цивилизации для эпигенетической регуляции социальных ролей. Человек может просто не найти свою роль в обществе и остаться без места в жизни, если ему не рассказали в форме иносказательного императива о существующих возможностях. Эпигенетическая система быстро разрушается в процессе катастрофического перехода (умственной эпидемии), но врожденная склонность к мифу остается, который приобретает причудливо–изысканные формы от экзотических религий до тоталитаризма в роли способа борьбы за духовную или политическую власть. В острый период система работает против человека, что вынуждает искать новые эволюционные пути. Состояние цивилизации кардинально меняется с появлением СМК: интенсификация обмена информацией влечет экстенсивный скачок с возникновением механизма генерации, эмиссии и сукцессии (тиражирования) истины, вплоть до абстрактного творчества виртуальной действительности. Для современной журналистики факт — вещь весьма условная, скорее повод или завязка для разговора в эфире. Впрочем, имидж и популярность позволяет обойтись и без факта.
Фаза катастрофического перехода влечет после короткого периода генерации новизны почти сразу же — массовый выход на арену случайных людей и в т.ч. носителей генетического шума. Особенность нашего острого времени — а жизнь человеческая коротка и другого мы не знаем — состоит в том: что тиражируемая информация не воспринимается и тем более не используется как информация массовым сознанием народа, за исключением узкого элитарного круга, получающего собственные жизненные силы в понимании жизни вообще, но не в ее устройстве лично для себя, и т.о. живущего на отрицании инфернальной реальности острого времени. Для общества в целом канал информации превращается в механизм однозначного воздействия на тело народа, а сама «информация» как определенная истина выполняет роль фактора поляризации общества.
Классификация — процедура разбиения множества схожих объектов на такое множество его подмножеств, когда в пределах каждого сходство объектов увеличивается (синоним — кластеризация, кластерный анализ; кластер — букв. «виноградная гроздь»). Задача классификации возникает перед исследователем при изучении множественного результата самоорганизации или в частном случае — эволюции, например, минералов или космических объектов. Жанры искусства каждого его вида являются таким же продуктом эволюции, как биологические виды и во многом эквивалентны последним, для которых классификация разработана наиболее полно — разработки и программы могут быть заимствованы. Результат решения задачи классификации представим в одной из двух форм: либо дерева (графа) с общим корнем и длинами ветвей, соответствующими сходству, либо рисунком (pattern’ом) среза дерева плоскостью настоящего времени, представляющего собой совокупность кластеров схожих объектов. Решение задачи классификации возможно двумя несовместимо–альтернативными путями: эвристически (субъективно) исследователем–экспертом, специализирующимся в изучении данного направления, на основе эмоционально–эстетической идентификации типов объектов в пределах изучаемой группы; второй путь — формальная процедура кластерного анализа7[7][7], производимая как свертка информации матрицы [n] измеримых параметров каждого объекта [m] объектов. Характерно, что при классификации объектов, связанных общностью эволюционного происхождения, в котором имела место фаза катастрофического перехода, эвристическая классификация почти всегда дает более адекватный результат. С другой стороны, на основе процедуры кластерного анализа в любом случае получается строгая формальная и воспроизводимая классификация, что м.б. необходимо при отсутствии взаимопонимания исследователей одной области. Кроме того, в результате трудоемкого кластерного анализа достигается множество дополнительных результатов относительно структуры и типологии, недостижимых вне математической процедуры и невидимых «невооруженным глазом». В любой из процедур классификации необходимо выполнение своих требований: эвристическая схема не м.б. продуктом коллективного творчества — эксперт должен быть каждый раз один, и каждая из несовместимых субъективных схем имеет свою характерную ценность; математическая процедура свертки матрицы