Geum.ru

О. В. Степанова Санкт-Петербургский государственный университет

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
О. В. Степанова

Санкт-Петербургский государственный университет


ТРАНСФОРМАЦИИ АНТИЧНЫХ СЮЖЕТОВ В НОВЕЛЛАХ ДЖОРДЖА ПЕТТИ


Сборник «Малый дворец удовольствий» (1576), опубликованный Джорджем Петти, стоит особняком в истории европейской новеллистики и по особенностям повествовательной манеры автора, и по количественному составу, и по отбору сюжетов для вошедших в него новелл. Если по своему характеру ренессансная новелла в целом тяготела к описанию бытовой сценки, подсмотренной повествователем, и создавалась на основе современных событий или же бытующих в данной местности преданий, то произведение Петти уникально в своем стремлении представить на суд публики новеллы преимущественно на античные сюжеты, которые, однако, разрабатываются вполне в духе бытовой ренессансной новеллы.

Из двенадцати историй, рассказанных Джорджем Петти в сборнике «Малый дворец удовольствий», одиннадцать имеют античные первоисточники: пять взяты из Овидия («Терей и Прокна», «Скилла и Минос», «Кефал и Прокрида», «Минос и Пасифая» и «Подруга Пигмалиона и ее статуя»), две – из Тита Ливия («Ицилий и Виргиния» и «Куриаций и Горация»), две – из Гигина («Амфиарай и Эрифила» и «Адмет и Алкеста»), по одной – из Плутарха и Тацита («Синориг и Камма» и «Германик и Агриппина», соответственно) и лишь одна основана на широко известной легенде о раннесредневековом христианском святом («Алексий»). Только четыре новеллы имеют в своей основе исторические события, а остальные строятся на основе мифологических событий, и это далеко не случайно.

В античном мире мифы были крайне важны, так как они пытались разрешить метафизические проблемы по поводу рождения и смерти и человеческой судьбы. Мифы были особенно распространены в Древней Греции, из которой после перешли в другие страны и передали верованиям и рассказам сотен народов мира свое греческое имя, а потом постепенно растворились среди них. «Миф исключает необъяснимые события и неразрешимые коллизии. То, что менее ясно, миф пытается объяснить с помощью того, что более ясно, более трудное – посредством более легкого. Цель гармонизации и регламентации доминирует над жаждой знания. Мифологический подход не оставляет места для колебаний, противоречий, сомнений, для методологического хаоса. Миф объясняет мир так, чтобы универсальная гармония не была поколеблена. Он интересуется местом человека в природе и культуре, его социальной ролью»1.

«Греческий миф обычно рассказывается так, как будто это рассказ о прошлом: употребляются глаголы прошедшего времени изъявительного наклонения, указываются место и время действия, описываются следы этого действия в настоящем. Всякое действующее лицо греческой мифологии имеет не только собственное имя, но и имя отца, и указание родного города – «этникон»2. Ни о каких чувствах, размышлениях или душевных мучениях в мифах не было никакого упоминания. Кроме этого, все они были очень краткими. Как отмечал в своей «Поэтике» Аристотель: «Как неодушевленные и одушевленные предметы должны иметь величину, легко обозреваемую, так и мифы (или фабулы) должны иметь длину, легко запоминаемую»3. В качестве типичного примера можно целиком привести одну из фабул Гигина («Амфиарай, Эрифила и Алкмеон»), удовлетворяющую всем необходимым требованиям: Амфиарай, сын Оиклея или, как говорят некоторые писавшие, Аполлона и Гиперместры, дочери Фестея, прорицатель, знал, что если он пойдет войной на Фивы, то не вернется оттуда. Поэтому он спрятался, о чем знала его супруга Эрифила, дочь аргосского царя Талая. Адраст же (сын Талая и Эвриномы), чтобы выследить его, сделал золотое ожерелье с самоцветами и предложил его в подарок своей сестре Эрифиле, которая, желая получить его, выдала супруга. Амфиарай велел своему сыну Алкмеону после его смерти отомстить матери. После того, как его под Фивами поглотила земля, Алкмеон, помня о велении отца, убил свою мать Эрифилу4. Потом его преследовали фурии. Как видно, фабула коротка и в ней просто излагаются происходившие события.

В эпоху Возрождения пробудился большой интерес к античной мифологии, которая трактовалась в качестве моральных поэтических аллегорий, как выражение чувств и страстей эмансипирующейся человеческой личности, а также как аллегорическое выражение некоторых религиозных, научных или философских истин5. Ренессансные авторы брали мифы за основу и строили на их сюжетах свои оригинальные произведения. Не отклонился от этой традиции и Джордж Петти. Хотя он и придерживался мнения Аристотеля о двусоставной структуре каждой трагедии а, следовательно, и ее мифа (Аристотель в уже упоминавшейся «Поэтике» говорит: «В каждой трагедии есть две части: завязка (она же «дезис») и развязка (она же «лизис»). Первая обыкновенно обнимает события, находящиеся вне драмы, и некоторые из тех, которые лежат в ней самой, а вторая – остальное. Завязкой называется та часть, которая простирается от начала до момента, являющегося пределом, с которого наступает переход к счастью от несчастья или от счастья к несчастью, а развязкой ту, которая продолжается от начала этого перехода до конца»)6, потому что развития действия, как такового, в новеллах Петти не присутствует, все же автор творчески подошел к античным сюжетам и «умышленно использовал классическую рамку повествования в качестве простого оправдания споров, монологов и тирад – всех за и против любви, ухаживаний, брака и верности. Его рассказ, обращение с «сюжетом» страдает поэтому не столько из-за недостатка мастерства автора, сколько по причине его беспечности. У него была другая цель. Не драматические персонажи (dramatis personae) Овидия или Ливия, а его собственные друзья являются болтливыми персонажами; не происшествия на войне или превратности судьбы составляют предмет его разговора, а любовная казуистика (questioni d’amore) в итальянской манере»7. Сами сюжеты были известны и школьникам; они послужили Петти просто примерами, несущими на себе авторитет классиков и предоставляющими возможность для проведения параллелей с современной жизнью. Автор постоянно этим пользуется, трансформируя античные сюжеты по своему усмотрению, производя в своих новеллах необходимые ему изменения и заставляя античных персонажей вести себя так, как поступили бы галантные и рафинированные кавалеры или сентиментальные дамы эпохи Возрождения. Так, Камма – героиня самой первой новеллы «Синориг и Камма» – из жительницы Галатии и жрицы богини Артемиды превратилась в простую и довольно эмоциональную женщину, а тетрархи и родственники Синат и Синориг – в простого гражданина и губернатора соответственно. Германик, действующее лицо третьей истории «Германик и Агриппина», – из реально существовавшего исторического персонажа Юлия Цезаря, получившего прозвище «Германик» за победы над германцами в 15 и 16 гг. до н.э., блистательного оратора и военачальника, являющегося отцом Гая Калигулы, стал простым и не очень богатым молодым человеком (хотя и императорских кровей) при дворе императора Октавиана, усердно трудящимся на императорской службе. Алкатойский царь Нис, его дочь Скилла и критский царь Минос – персонажи седьмой новеллы «Скилла и Минос» – сохранили свой античный статус, но к ним добавились новые персонажи – влюбленный в Скиллу Ифис и сводня Пандарина, посоветовавшая девушке вырвать волос из головы отца, а легендарный царь Кипра Пигмалион (одиннадцатая новелла «Подруга Пигмалиона и ее статуя») стал итальянским юношей благородного происхождения, целомудренно и возвышенно любившим жену другого жителя города, в котором проживал сам.

Действие половины всех новелл перенесено в Италию, причем каждый раз в повествовании фигурируют разные города: в «Синориге и Камме» это Сиена, в «Германике и Агриппине» – Рим, в «Горации и Куриации» – Рим и Альба, в «Ицилии и Виргинии» – снова Рим, в «Кефале и Прокриде» – Венеция, в «Пигмалионе» – Пьемонт. Отметим при этом, что Рим, как столица, оказывается местом действия чаще прочих городов. В Греции же развиваются события всего лишь двух историй («Терей и Прокна» и «Амфиарай и Эрифила»). Сделано это, очевидно, намеренно, потому что новеллы носят любовно-эротический характер, описывая при этом любовные страсти, а Италия являлась местом, прекрасно подходившим для развития событий любовного характера.

Сам автор не является пассивным рассказчиком, абстрагировавшимся от событий, каковыми были античные авторы, просто перечисляющие цепь последовательных событий и сухо констатирующие факты. Он принимает активное участие в повествовании, выражает свое собственное мнение, а в начале и конце обязательно выводит мораль, поучая и наставляя слушателей.

Таким образом, Петти, взяв в качестве прообраза своих историй всем прекрасно известные сюжеты, модернизировал и видоизменил их, подстроив под вкусы и интересы своего времени.


Примечания

1 Мелетинский Е. М. От мифа к литературе. Курс лекций «Теория мифа и историческая поэтика». М., 2000. С. 31.

2 Торшилов Д. О. Античная мифография: мифы и единство действия. СПб., 1999. С. 32–33.

3 Аристотель. Риторика. Поэтика. М., 2000. С. 156.

4 Гигин. Мифы / Общ. ред. А. А. Тахо-Годи. СПб., 1999. С. 123.

5 Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. С. 12.

6 Аристотель. Указ. соч. С. 167.

7 Hartman Н. Introduction // Pettie G. A Petite Pallace of Pettie His Pleasure. New York: Barnes & Noble, Inc., 1970. P. xxii–xxiii.