Законов развития духовного сознания человека Перевели Д. Веденов, В. Грачов, М. Добровольский, В. Локай и А. Мищенко
| Вид материала | Закон |
| Якопоне из Тоди Иоганн Таулер |
- Вопросы: Истоки сознания > Сущность, структура, функции сознания, 144.82kb.
- Темы выступлений: Кто обладает психикой? (сопоставление антропопсихизма, панпсихизма,, 16.09kb.
- Некоторые особенности сознания, 227.68kb.
- Полной Биоэнергетической Коррекции (пбэк), созданный автором. Описаны этапы духовного, 14854.7kb.
- Дипак Чопра «семь духовных законов успеха», 626.51kb.
- Значение письма в истории духовного развития человека трудно переоценить. Вязыке, как, 1308.41kb.
- Томас Клири составление и редакция, 1027.72kb.
- 1. Предмет и задачи возрастной психологии. Ее теоретическое и практическое значение, 1683.54kb.
- Роль Сознания в жизни человека, 239.91kb.
- Падения и духовного возрождения, 3053.79kb.
Св. Хильдегарду – женщину сильного характера, несомненно обладавшую выдающимися психическими способностями, – вел Живой Свет, он подвигал ее на прямые обвинения в адрес Церкви и государства. Во вдохновенных письмах, которые она, словно горящие угли, разбрасывала по Европе, мы видим немецкий идеализм и немецкую практичность, объединившиеся в единой борьбе; конкретные злоупотребления клеймятся в бесподобных поэтических видениях. Те же самые качества мы вновь обнаруживаем в южногерманских мистиках следующего века – четырех гениальных монахинях Бенедиктинского ордена, живших в монастыре в Хельфде. И среди них – монахиня Гертруда (аббатиса в 1251-1291); ее сестра св. Мехтилвда Хакборнская (ум. 1310), обладавшая возвышенным символическим видением; возвышенная поэтесса Мехтилвда Магдебургская (1212-1299), которая сначала жила беженкой в Магдебурге, где написала большую часть своей книги "Поток Божественного Света", а затем в 1268 году прибыла в Хельфде; наконец, знаменитая св. Гертруда Великая (1256-1311). Политический пыл присущ им в гораздо меньшей степени, чем св. Хильдегарде, однако в их характере его место заняли религиозная и этическая деятельность.
Гертруда Великая – типичный пример католической провидицы, поглощенной субъективным опытом, прекрасными и многозначительными снами, любовными беседами с Христом и благословенной Девой Марией. Близка к ней по характеру и св. Мехтильда Хакборнская, занимающая в остальном менее личностную, истинно мистическую позицию. Великие символические видения, в которых выражаются ее духовные восприятия, – это не психосенсорные галлюцинации, а произведения искусства, частично посвященные человеческому образу Христа, постоянно занимавшего св. Гертруду. Мехтильда Магдебургская – образованная женщина благородного происхождения, поэтесса и провидица. Она описывает свое единение с Богом в сугубо индивидуальных терминах, которые скорее присущи поэтам-романтикам ее времени, чем ранним религиозным писателям. Ее работы, переведенные на латынь, читал Данте – их влияние прослеживается в "Рае". Некоторые ученые даже полагают, что именно Мехтильда Магдебургская выведена под именем Матильды в Земном Рае, хотя иные отдают предпочтение ее сестре-мистику, св. Мехтильде Хакборнской.
Современные исследователи все больше склонны видеть в странной личности аббата Иоахима Флорского, которого Данте поместил среди великих созерцателей в сфере Солнца, основную силу, повлиявшую на развитие мистицизма в Италии. Истинное значение его пророчеств, призывавших, по существу, к замене ортодоксального христианства мистическим, было оценено только после его смерти. Их влияние, однако, возрастало на протяжении всего XIII века, особенно после появления нищенствующих братств, воплотивших, казалось, предсказания Иоахима о том, что новая эра Святого Духа начнется около 1260 года благодаря двум орденам, которые будут жить духовной жизнью и проповедовать нищету.
Начиная с этого времени, иоахимизм нашел свой способ выражения в францисканском мистицизме наиболее революционного типа. Хотя не существует свидетельств о том. что св. Франциск Ассизский (1182-1226) знал о пророчествах "Вечного Евангелия", до него не могли не дойти какие-то сведения о них, а также о катарах и прочих полумистических ересях, приходивших в Италию с севера. Многие ереси делали особое ударение на евангельском представлении о нищете, но мистический гений Франциска, который вполне мог получить духовную пищу из этих источников, был сам по себе поразительно оригинален. Св. Франциск был редчайшей самовыражающейся личностью, великим духовным реалистом, не допускавшим никаких альтернатив духовной нищете и радостной мистической жизни. Св. Франциска не коснулось воздействие монашеской дисциплины и сочинений Дионисия и Бернарда. Единственным литературным произведением, безусловно оказавшим на него влияние, был Новый Завет. Вместе с Франциском мистицизм вышел в "открытое пространство", попытался трансформировать повседневную жизнь, заговорил на народном языке и стал воспевать Божественную Любовь в песнях трубадуров, оставаясь при этом вполне лояльным к Католической Церкви. Никому после него не удалось уловить его секрет – секрет духовного гения редчайшего типа. Он оставил свой след в истории, искусстве и литературе Западной Европы. Влияние его духа ощутимо и поныне.
В целом можно сказать, что итальянский мистицизм берет свое начало от св. Франциска и в первоначальный период практически полностью является прерогативой его последователей, особенно группы "спиритуалов", стремившихся сохранить в чистоте его идеалы. Здесь мы видим францисканское рвение и целеустремленность в союзе с апокалиптическими представлениями, выведенными из идей последователей Иоахима Флорского.
В Провансе широко распространенное мистическое движение, окрашенное идеями иоахимистов, возглавили Гуго де Диньиего сестра св. Дучелина (род. 1214), в которой, как и в св. Франциске, мы видим дух. способный находить Божественное в цветах, птицах и вещах домашнего обихода. В Италии францисканская духовность, взращенная под влиянием таких глубоко мистических личностей, как Иоанн Пармский (ум. 1288) и Иоанн Ла-Вернский, вошла в конфликт с церковной политикой того времени, поскольку взяла на себя обязанность вскрывать злоупотребления церкви – занятие, часто привлекавшее мистиков.
Типичным представителем подобного движения может служить Якопоне из Тоди (1228-1306), юрист, ставший известным мистическим поэтом. Испытав, с одной стороны, глубокое воздействие св. Августина и Дионисия Ареопагита и, с другой стороны, будучи привержен идеалам Основателя, он своими "духовными песнями" поднял францисканский мистицизм на высоты экстатического восторга и литературного творчества. В то же время жестокая критика в адрес папства поставила его в один ряд с известными средневековыми сатириками. Фон Хюгель указывал на то, что стихи Якопоне оказали воздействие на формирование духовного облика св. Катерины Генуэзской, а также, вероятно, повлияли на многих мистиков как в Италии, так и за ее пределами, поскольку очень быстро получили широкое распространение.
В современнице Якопоне, блаженной Анжеле Фолиньоской (1248-1309), которая отошла от греховной жизни и обратилась к отшельничеству, мы видим мистика самого высоко уровня, чьи ведения и откровения позволяют поставить ее рядом со св. Катериной Генуэзской и св. Терезой. Она была известна своим последователям как "наставница богословов", и среди ее учеников можно упомянуть блистательного и деятельного брата-спиритуала Убертина Казальского. Преобладание в мистицизме Анжелы метафизического элемента свидетельствует о высоком уровне духовной культуры, достигнутой в среде францисканцев ее времени. К XVI веку ее сочинения, переведенные на народный язык, заняли прочное положение в классике мистицизма. В XVII веке их широко использовали Франсуа де Сале (Франциск Сальский), г-жа Гийон и другие католические созерцатели. Родившись на семнадцать лет раньше Данте, чей великий гений по праву отмечает начало духовного возрождения, Анжела представляет собой связующее звено между итальянским мистицизмом XIII и XIV веков.
Наконец, мы приближаемся к Золотому Веку мистицизма. В начале этой эпохи, благодаря необычайному сочетанию интеллектуальных и духовных способностей, господствуют фигуры "серафима и ангела" – францисканца св. Бонавентуры (1221-1274) и доминиканца св. Фомы Аквинского (1226-1274). Как и в случае св. Августина, интеллектуальное величие св. Фомы затмевает мистическую сторону его деятельности. Что касается проповедника мудрой умеренности св. Бонавентуры, то он легко может показаться торопливом)' читателю наименее мистичной фигурой среди мистиков-францисканцев. Тем не менее оба они были созерцателями, что дало им возможность интерпретировать для средневекового мира великие духовные традиции прошлого. Отсюда и их огромное влияние на мистические школы XIV века. Иногда утверждают, что эти школы в основном испытали влияние св. Бонавентуры и представляли собой прямую противоположность схоластическому богословию, однако в действительности самые яркие личности этих школ – в частности, Данте и немецкие доминиканцы – пропитались духом Фомы Аквинского и на каждом шагу взывают к его авторитету.
Итак, кривая развития мистицизма в Европе приближается к своей наивысшей точке, однако на Востоке эта точка уже пройдена. Суфии, или мусульманские мистики, появились в VIII веке – их первым представителем является замечательная Раабийа [Rabi'a], "св. Тереза ислама" (717-801), за которой последовал мученик аль-Халладж [Al Hallaj] (857-922). Письменное выражение это движение впервые получило в "Исповеди" аль-Газзали [Al Ghazzali] (1058-1111), а период расцвета его литературы приходится на XIII век, подаривший миру труды мистических поэтов Аттара [Attar] (ок. 1140-1234) и Саади [Sadi] (1184-1263), а также Джалаладдина Руми [Jalalu'ddin] (1207-1273). Их традиции в XIV веке продолжил несколько эротичный мистицизм Хафиза [Hafiz] (ок. 1300-1388) и его последователей, а в XV веке – поэзия Джами [Jami] (1414-1492).
Если Хафиз уже символизирует близость заката исламского мистицизма, то в истории духовной жизни Западной Европы 1300 год – жизненно важная веха. Уже появились или вот-вот появятся мистики самого высокого уровня. Близок к завершению долгий жизненный путь мистика-схоласта с о. Майорки Раймонда Луллия [Lully] (ум. 1315). В это же время в Италии Данте (1265-1321) сумел заставить человеческий язык выразить одно из наиболее возвышенных видений Абсолюта, которое когда-либо было отлито в слова. Он сплавляет в единое целое и художественное прочтение реальности, составлявшее сердце францисканского мистицизма, и то упорядоченное видение трансцендентного мира, которое доминиканцы, благодаря св. Фоме, внесли в поток европейской мысли. Для первых духовный мир был воплощением любви, для вторых – воплощением закона. Для Данте он был и тем и другим. В "Рае" его изумительный гений показывает нам Божественное Видение, которое включает и объясняет символические системы всех великих мистиков, а также учения Дионисия, Ричарда, св. Бернарда, Мехтильды, св. Фомы и бесчисленного множества прочих мыслителей и созерцателей, которых не принято причислять к мистикам.
Время написания "Божественной комедии" совпадает с пробуждением мистической деятельности в Германии и Фландрии. Между 1280 и 1309 годами, вероятно в районе Льежа и. возможно, под влиянием францисканцев, создается любопытный анонимный труд, который в настоящее время известен только в латинском и английском переводах – "Зерцало кротких душ" ("The Mirror of Simple Soul"). Этот длинный трактат, явно испытавший воздействие
Дионисия, викторианцев и сочинения XII века, известного как "Письма к братьям Монс Деи", представляет собой пример подлинно мистической литературы, часто стоящей на крайне ортодоксальных позициях и предвосхищающей спекулятивный фламандский мистицизм XIV века. Вероятно, его автор был современником основателя рейнской школы – великого схоласта-доминиканца Мейстера Экхарта (1260-1327), напоминающего Данте сочетанием мистической интуиции и мощных интеллектуальных способностей. Можно сказать, что Экхарт заложил основы не только немецкого мистицизма, но и всей немецкой философии. На заре XIV века эти два гиганта стоят рядом как совершенные выразители "тевтонского" и "латинского" подходов к трансцендентной реальности.
Хотя Экхарт всего на несколько лет моложе св. Гертруды Великой, он принадлежит к совершенно иному миру. Его властная личность и дар постигать сверхчувственное были вскормлены на трудах Дионисия и Эригены. Мистический гений Экхарта сформировал и вдохновил тех созерцателей, которые оказались в непосредственной близости от него. Немецкие и фламандские мистики XIV и XV веков, отличавшиеся по складу характера как от своего учителя, так и друг от друга, имели, тем не менее, одну общую черту – нечто, что не было присуще ни одной из остальных школ. Это нечто напрямую связано с Экхартом, ибо все эти мистики были либо его непосредственными последователями, либо их друзьями или учениками. Взгляды Экхарта известны нам в основном по его проповедям в Страсбурге, тогдашнем религиозном центре Германии. Здесь мы видим его поучающим мистиком, полным пасторского рвения, однако требующим от своей аудитории в равной степени высокого интеллектуального и духовного уровня.
Однако ближе к концу жизни Экхарт впал в немилость. Множество изречений, извлеченных из его сочинений и представляющих его наиболее крайние взгляды, были осуждены церковью как "отдающие" пантеизмом и прочими ересями – неистовство и дерзость его языка, несомненно, открывали возможности для превратного толкования. В своих попытках говорить о том, что невозможно выразить словами, он постоянно прибегал к выражениям, которые могли показаться парадоксальными и преувеличенными. Тем не менее осуждение официальной Церкви практически не сказалось на авторитете Экхарта. Его ученики, оставаясь преданными католиками, ухитрились остаться и его верными учениками. До самого конца жизни в их учениях было заметно влияние великого схоласта и, возможно, еретика, перед которым они благоговели, как перед святым.
Интересен контраст между Экхартом и его двумя наиболее известными последователями. Все трое принадлежали к ордену доминиканцев, были благочестивыми последователями св. Августина, Ареопагита, св. Бернарда и св. Фомы. Все трое учились в Кельнской школе, где преподавали Альберт Великий и Фома Аквинский и где до сих пор живо их мощное влияние. Мистицизм Экхарта – в той мере, в которой он проявляется в его проповедях и дошедших до нас отрывках из его сочинений, – объективен и почти догматичен. Он описывает с потрясающей определенностью и откровенностью уровни бытия, которые он познал, – "пустыню Божества, где никто не чувствует себя дома". Перед нами великий схоласт и талантливый метафизик, страстно поглощенный поиском Абсолютной Истины.
Первый из его последователей, Иоганн Таулер (ок. 1300-1361), брат-проповедник из Страсбурга, был врожденным миссионером – человеком, сочетавшим обширные теологические познания и великолепный мистический дар со страстным рвением к проповедничеству. Он неустанно трудился над тем, чтобы пробудить в людях доступные им трансцендентальные переживания. Лишенный жесткого интеллектуализма, который порой присутствует у Экхарта, а также тенденциозного самоанализа и избыточной артистической чувственности Сузо, Таулер представляет собой наиболее зрелый тип немецкого мистика. Его гуманность может сравниться только с глубиной его духовности. Проповеди Таулера – единственные его аутентичные произведения – это трубный глас, призывающий к подвигам духа. Они оказали воздействие на многих позднейших мистиков, особенно на св. Терезу и св. Иоанна Креста.
Таулер – не просто писатель. Читая его работы, мы можем легко убедиться в том, что он говорит на основе личного опыта. Иногда его несправедливо называют предшественником Реформации, но подобные заявления могут делать только те, кто смотрит на все самобытное христианство как на форму протестантской ереси. Таулер, как и св. Хильдегарда, св. Катерина Сиенская и многие другие, критиковал злоупотребления официальной церкви того времени, однако его сочинения, по крайней мере их полные издания, показывают его как ревностного ортодоксального католика.
Таулер был одним из духовных лидеров большого неформального общества "Друзей Бога", которое возникло в Страсбурге, распространилось по Рейнской области и далее в Швейцарию и Баварию и служило во времена упадка целям духовного возрождения. Полные энтузиазма и искренней самоотверженности, Друзья Бога посвящали себя мистической жизни как единственно достойной именоваться Жизнью. В это время мы наблюдаем вспышку мистической деятельности, встречаем многочисленные сообщения о видениях, экстатических состояниях и изумительных обращениях.
Движение имело очень много общего с квакерами, за исключением того, что оно развивалось внутри, а не вне официальной Церкви и было частично направлено против доктрины братства Свободного Духа и прочих еретических сект. С этим движением был связан и последний из троицы великих немецких мистиков-доминиканцев – блаженный Генрих Сузо (ок. 1295-1365), по природе своей отшельник и аскет, выдающийся визионер католического типа.
Для такого субъективного, романтичного, глубоко погруженного в собственную душу и свои личные отношения с Богом человека, как Сузо, мистицизм был не столько доктриной, предназначенной для передачи другим людям, сколько интимным личным странствием. Хотя он и был опытным философом и богословом, а также преданным последователем Экхарта, его автобиография – документ гораздо более подробный и откровенный, чем более известная "Жизнь" св. Терезы, – представляет собой в основном запись его радостей и печалей, видений, экстазов и страданий. Даже его мистические трактаты построены в форме диалогов, как если бы он не мог оторваться от личностных и драматических аспектов духовной жизни.
Вокруг этой троицы – Экхарта, Таулера и Сузо – группируются другие личности, менее отчетливо видимые сквозь призму веков члены мистического общества Друзей Бога. Всех их объединяют героические усилия восстановить связь жизни – страшно искаженной и беспорядочной религиозной жизни XIV века – с духовной реальностью; они стремятся погрузить современников в атмосферу Божества. Одному из этих безымянных подвижников принадлежит авторство литературной жемчужины движения – небольшого трактата под названием "Германская теология", или "Книга совершенной жизни", – написанной якобы во Франкфурте около 1350 года священником тевтонского ордена. Эта книга представляет собой наиболее успешную из многочисленных попыток сделать принципы мистицизма доступными для обыкновенного человека. Этот трактат очень любил Лютер, опубликовавший его неполное издание в 1518 году.
Остальные Друзья Бога известны нам сегодня по письмам, беседам, а также видениям и духовным странствиям, которые отразились в литературе того времени. Никакой раздел истории мистицизма не подвергся в ходе современных исследований столь значительным изменениям, как история Рейнской школы, и тем не менее работа здесь еще далека от завершения. На сегодняшний день мы можем лишь упомянуть основные имена, связанные с мистической пропагандой Друзей Бога. Во-первых, это монахини Маргарет Эбнер (1291-1351) и ее сестра Кристина, важные фигуры движения, историчность которых не вызывает никакого сомнения. Маргарет, по-видимому, обладала как мистическими, так и парапсихологическими способностями и, подобно г-же Гийон, была одарена ясновидением и телепатией. Далее следуют не очень ясные личности мирян Генриха Нордлингенского и Николаса Базельского. Наконец, можно упомянуть загадочную фигуру Ралмена Мерсвина (ок 1310-1382), автора ряда апокалиптических видений, именуемых "Книгой Девяти Скал", чьи описания реалий мистической жизни представляют собой великолепный психологический документ независимо от того, считаем ли мы их подлинными описаниями или же всего лишь "тенденциозной литературой".
В определенной зависимости от немецкой школы развился и мистицизм Фландрии, также сформировавшийся под воздействием интеллектуального гения Экхарта. Фламандская школа лучше всего известна нам по трудам ее наиболее известного представителя блаженного Иоганна Рейсбрука (1293-1381) – одного из величайших мистиков, которых когда-либо знал мир. В его работах метафизический и личностный аспекты мистической истины сплавлены воедино и достигают своего высочайшего выражения. Рейсбрук обязан своим интеллектуальным развитием блаженному Августину, Ричарду из аббатства св. Виктора и Экхарту, но ценность его произведений заключается в том, что он использовал философию последнего лишь в качестве питательной среды для выражения результатов собственного внутреннего опыта.
Как в ранние годы священничества в Брюсселе, так и в более поздние времена отшельничества в лесах под Суаньи Рейсбрук оказывал огромное влияние на свое поколение. Через своего последователя Герарда Гроота (1340-1384), основателя "Братства Совместной Жизни", он вдохновил создание религиозного движения "Новой Преданности", которое донесло до следующего столетия дух великих средневековых мистиков.
Мистические сочинения "северного Рейсбрука" Анрн де Манд (ок. 1360-1415), прекрасный пропитанный духом платонизма "Пламенный монолог с Богом" Герлаха Петерсена (1378-1411), а также "Подражание Христу" его друга Фомы Кемпийского (1380-1471), в котором можно найти параллели с медитациями Гроота, – вот основное русло, по которому в дальнейшем протекало развитие мистицизма.
В следующем столетии влияние Рейсбрука проявляется в деятельности францисканца Анри де Эрпа, или Арпинуса, (ум. 1477), а также двух великих личностей – ученого-платоника кардинала Николая Кузанского (1401-1464) и его друга, богослова и созерцателя Дениса Картузианца (1402-1471) – одного из великих религиозных деятелей XV века. Денис перевел все работы Рейсбрука на латынь и называл его "новым Дионисием", с той разницей, что Рейсбрук "ясен там, где был непонятен Ареопагит". Именно благодаря многочисленным сочинениям Дениса, пользовавшимся большой популярностью в последующие века, доктрины средневековых мистиков дошли до мира Возрождения. Труды Рейсбрука, так же как и сочинения Сузо, появляются в английских рукописных переводах в начале XV века, занимая свое место рядом с работами св. Бернарда, св. Бонавентуры и великого английского мистика Ричарда Ролла. Воздействие его гения также можно обнаружить и в мистической литературе Испании.
Корни английского мистицизма, по-видимому, уходят в эпоху религиозного возрождения, пришедшегося на правление короля Стефана. Как тогда, так и в более поздние времена мистицизм был тесно связан с отшельнической жизнью. Его наиболее ранний литературный памятник, "Ancren Riwle", был написан в начале XII века для трех отшельниц. Точно так же "Медитации"