Евангельского Альянса России 2005-04-02 пастором Тушинской пресвитерианской церкви евангельских христиан Теном Валерьяном Павловичем тезисы
| Вид материала | Тезисы |
- Сближение Церквей Евангельских Христиан для дела миссии. Перспектива развития Миссионерского, 2069.6kb.
- Церкви Христиан Адвентистов Седьмого Дня в России доклад, 144.95kb.
- Н. А. Колесников Христианин! Знаешь, 4657.85kb.
- «Не в силе Бог, а в правде!» (А. Невский), 1019.99kb.
- Т. П. Белова национальный вопрос в социальных учениях российских конфессий, 145.86kb.
- Уста в катакомбной церкви истинных православных христиан утвержден Освященным Собором, 1187.58kb.
- А. П. Лебедев История Греко-восточной церкви под властью турок, 4834.32kb.
- -, 6106.93kb.
- К. В. Сомов История христианства Оглавление Предисловие Лекция, 5006.61kb.
- Русской Православной Церкви храм преп. Серафима Саровского (г. Полысаево) бф "Заречье", 516.29kb.
Перспективы служения корейских миссионеров в России.
Доклад был прочитан впервые на заседании Евангельского Альянса России 2005-04-02 пастором Тушинской пресвитерианской церкви евангельских христиан Теном Валерьяном Павловичем.
Тезисы доклада.
- Введение.
- Доктринальная особенность корейских церквей и необходимость служения корейских миссионеров в России.
- Краткая история корейской миссии в России: стратегия, достижения и издержки.
- Текущее положение миссии.
- Перспективные направления корейской миссии и необходимость кооперации с российскими протестантскими церквями.
Дорогие братья и сёстры во Христе!
- Введение.
Служение корейских миссионеров в России мне знакомо не понаслышке, но изнутри. Так случилось, что Господь благословил мне моё двуязычие: родной русский язык и приобретённое свободное владение корейским языком. Это обстоятельство позволило мне получить полноценное образование в южнокорейской семинарии. Последнее дало мне не только знание кальвинистского богословия, но и признание в среде корейских миссионеров. Этому способствовали также моё водное крещение и пасторское рукоположение, полученные непосредственно в одной из пресвитерианских деноминаций Южной Кореи.
Я хотел бы, приступая к содержательной части моего доклада, очертить круг российских духовных проблем, которые делают необходимым миссионерское служение корейских церквей в России. Но прежде мне хотелось бы поделиться с вами моими собственными наблюдениями над религиозной жизнью Кореи.
- Доктринальная особенность корейских церквей и необходимость служения корейских миссионеров в России.
Рассвет трудового дня в Южной Корее начинается с открытия дверей многочисленных протестантских церквей. Трудовой день южнокорейских верующих начинается с молитвы, как у первых христиан. После раннего утреннего богослужения народ уходит из церквей на работу, получив духовный заряд от песнопений, от молитв и от проповедей, призывающих к прославлению и благодарению Господа в повседневной жизни. Понятно, что Господь Бог не оставляет без Своего благословения такое духовное рвение миллионов южнокорейцев.
Более четверти населения Южной Кореи – протестанты. Южнокорейский протестантизм представлен в основном пресвитерианами и методистами. Баптисты занимают третье место. Особенность протестантизма Южной Кореи в том, что господствует кальвинистское течение, в том числе и в баптистской среде. Суверенитет Бога и личная ответственность человека, фундамент кальвинистской теократии, стали идейной опорой реформы Кореи из отсталой феодальной страны в постиндустриальную страну. Успех динамично развивающейся Южной Кореи является большой победой кальвинистской Реформации в ХХ-м веке. Нам в России, дважды вошедшей в системный кризис на протяжении менее чем одного века, этот южнокорейский христианский опыт реформирования страны следовало бы осмыслить более глубоко. Ведь стартовые условия для реформ в Корее были гораздо хуже, чем условия для реформ в России!
Мои предки ушли из Кореи в конце XIX-го века. Причины эмиграции были просты: обнищание страны, колониальное притеснение Японии, политические репрессии консервативного правящего режима. Монархия королевства Чосон оказалась абсолютно неспособной реформировать коррумпированное феодальное общество, раздираемое внутренними сословными противоречиями, и стоящее перед угрозой колониального закабаления от стремительно усиливавшейся Японии. Духовное поле Кореи на тот исторический момент оказалось опустошённым. Конфуцианство как идеология феодального строя показало свою несостоятельность перед вызовами времени. Вместе с отвержением прогнившей монархии оказалась отвергнутой и господствовавшая конфуцианская идеология.
Предшественник же конфуцианства, буддизм, вследствие коррумпированности монашества, был изгнан из общества. Предыдущая эпоха королевства Корё была временем высшего расцвета корейского буддизма. Однако сотни тысяч монахов-бездельников стали непосильной ношей для общества. Дворцовый переворот и смена династии проходили под лозунгами конфуцианского долга и добродетели. Буддисты утратили положение государственной религии. Их монастыри на равнинах были разрушены. Остатки монашества переместились в горные гетто. В момент системного кризиса, когда конфуцианство перестало быть консолидирующей идеей в Корее, ослабленный буддизм не имел реальной возможности возрождения как государственной идеологии. Таким образом, к концу XIX-го века влияние буддизма и конфуцианства, традиционных религий в корейском народе, оказалось сильно ослабленным.
Правящие слои аристократии Кореи раскололись в поисках пути выхода страны из системного кризиса. Одни видели выход в сугу, консервативной политике изоляции страны. Другие, в их числе и некоторые члены королевской семьи, предлагали последовать кэхва, политике открытых дверей. Верх одержала партия кэхва. Последние объективно были заинтересованы в импорте христианства как религии лидирующих государств мира. Однако обстоятельства сложились удачно только для протестантизма. Дело в том, что католики вошли в Корею за сто лет до начала политики открытых дверей! После некоторого успеха католической миссии наступил период репрессий против всего западного. Католики оказались физически истреблёнными к тому моменту, когда наступили благоприятные условия для христиан.
К 1885 году Корея имела международные договоры со многими христианскими странами, в том числе с Россией и США. Царское правительство России поощряло миссионерскую деятельность Русской православной церкви. Однако некоторый успех православной миссии пресёкся поражением России в русско-японской войне 1905-го года. Лишь пресвитерианская и методистская церкви США, открывшие первые свои церкви в Корее в 1885-м году, сумели пустить глубокие корни в корейском народе.
Безусловно, несмотря на последовавшую в 1910-м году аннексию Кореи имперской Японией, охранную роль для протестантской миссии англосаксонских стран на корейском полуострове играла политическая и военная мощь Великобритании и США. Исторические и культурные особенности Кореи конца XIX-го века оказались очень благоприятными для миссионеров. Протестантская церковь Кореи в течение одного поколения стала самостоятельной церковью. Уже во время акций гражданского неповиновения японским колониальным властям, начавшихся 1-го марта 1919 года, корейские протестантские церкви были в первых рядах этой кампании. Церковь объективно занимала патриотические позиции. Воспитывая пуританскую нравственность своих членов, церковь работала против японских колониалистов. Отказ верующих от употребления табака и алкоголя, например, разорял японских предпринимателей, которые держали этот бизнес в Корее.
За 70 лет протестантской миссии, до обретения Кореей независимости в 1945 году, протестантизм стал духовным лидером страны. После раскола полуострова на Север и Юг, вследствие гражданской войны 1950-1953 годов, Южная Корея получила огромную духовную прибавку в лице эмигрировавших на юг протестантов Севера. Они бежали от притеснений коммунистического режима Ким Ир Сена. И именно протестантская часть Южной Кореи оказалась локомотивом в деле модернизации страны. Здесь как раз сказался кальвинистский характер церквей. Чувство избранничества, пуританская этика семьи и труда, устремлённость к успеху, предприимчивость, активное участие прихожан в политической деятельности – все эти элементы ответственной жизни перед Богом определили лицо нынешней Кореи. Среди вызывающих политических событий недавнего времени можно назвать привлечение к уголовной ответственности бывших президентов Южной Кореи. Речь шла не о политической мести за их репрессии, обрушенные на демократов, а о банальной коррупции бывших первых лиц государств. При обысках у них обнаруживались многочисленные картонные коробки с наличностью – взятки от олигархов за налоговые и иные преференции в бизнесе! И надо помнить, что этот справедливый суд ранее был невозможен вследствие отсутствия политической воли. Суд был начат только лишь при президенте-христианине, пресвитере одной из самых крупных кальвинистских общин протестантских церквей Южной Кореи.
Говоря о протестантской миссии корейских церквей в России, мы не можем не учитывать перечисленные выше факторы. Так случилось, что главенствующая церковь в России, православие, не справилась с задачей реформирования самодержавия из-за встроенности церкви в государство византийской симфонии. Протестанты России также не были готовы возглавить реформирование страны. Этому помешали репрессии царского правительства, обрушивавшиеся в течение длительного времени на евангельское движение в России при подстрекательстве православной церкви. Репрессии в период правления большевиков также не способствовали ни росту протестантских церквей, ни их активной гражданской позиции. В итоге сложилось негативное отношение российского протестантизма к участию в делах государства. Я не хочу осуждать с этой кафедры пацифизм российских протестантов, но скажу об ином отношении корейских протестантов к военной и гражданской службе. Христиане Южной Кореи участвовали с оружием в руках в боевых действиях против коммунистических войск коалиции Северной Кореи и Китая. Христиане Южной Кореи ныне представлены в государственном аппарате, в силовых структурах, в парламенте, в многочисленных муниципальных органах. Церковь оказывает влияние на общество через своих пресвитеров, дьяконов, мирян. Церковь активно посылает в армию своих капелланов. При этом пасторы не имеют права работать на государственной службе и в бизнесе. Такова позиция кальвинистских церквей Юга Кореи.
Я хочу отметить, что эта кальвинистская позиция завоевала себе место не только на Юге корейского полуострова, но и в многомиллионных корейских диаспорах Японии и США. Там, в диаспорах, тоже сильны кальвинистские церкви. Оттуда они тоже направляют миссионеров по всему свету. Как раз такая специфика корейских церквей и даёт ответ на вопрос о необходимости их миссии в России. Ниша кальвинистов в России была незаполненной. Если говорить о новизне, которую привнесли корейские миссионеры в начале 90-х годов в российский протестантизм, то она заключается как раз в этом: строить церковь по канонам Женевской Реформации. Церковь, не устраняющуюся от влияния на государство, но активно влияющую на политику государства через своих прихожан. И надо сказать, что за короткий период времени это кальвинистское учение завоевало умы и сердца многих верующих в России. Православие и ряд протестантских конфессий, не придерживающихся кальвинистской доктрины, уже не безразличны к общественному устройству страны и откликнулись на вызовы времени своими социальными концепциями.
- Краткая история корейской миссии в России: стратегия, достижения и издержки.
Мы ошибочно полагаем, что миссия корейских церквей началась на закате горбачёвской перестройки. Кажется, что в целом это так. Ведь въехать в СССР миссионеры могли только с открытием границ страны для проповедников. Однако это и не совсем так. На российском Дальнем Востоке к началу прошлого века уже была многочисленная корейская диаспора. В Россию корейцы бежали из своей страны и от голода, и от политических преследований правительства. Но особенно приток корейских иммигрантов на Дальний Восток усилился после 1905 года. Поражение России в русско-японской войне 1905 года резко усилило агрессивные притязания Японии на Корейский полуостров. Это привело к исходу десятков тысяч корейцев по политическим причинам и формированию баз движения сопротивления японской агрессии на территории Дальнего Востока России.
Вслед за уходившими корейцами вдогонку шли миссионеры из корейских церквей. Они имели целью благовествовать своим. Невзирая на нищенское положение самих материнских церквей, миссионеры от них шли в Россию! Нам это служит предметным уроком подвижничества благовестников. Ведь не секрет, какова позиция большинства наших служителей церкви: вот если мне обеспечат условия, то я буду служить!
Благодаря труду корейских пасторов в двадцатые годы прошлого века относительно краткого периода религиозной свободы в большевистской России удалось зарегистрировать пресвитерианские церкви на Дальнем Востоке. Кроме того, в Южной части Сахалина, бывшей до 1945 года под японцами, использовался принудительный труд корейцев. Среди них также были насаждены пресвитерианские церкви. Японцы после поражения во второй мировой войне были депортированы из Южного Сахалина, а корейцы были оставлены на правах лиц с видом на жительство в СССР без советского гражданства. Таким образом, через южносахалинских корейцев сохранились подпольные пресвитерианские церкви на территории СССР.
На основе восстановленных документов двадцатых годов о регистрации пресвитерианских церквей Дальнего Востока, в 1997 году удалось начать процедуру регистрации Пресвитерианского Союза. Как вы знаете, закон требует 15-летней истории религиозной организации для её государственной регистрации. В противном случае предстоит ежегодное прохождение унизительной процедуры перерегистрации в течение тех же 15 лет. Также закон требует 50-летней истории существования церквей для признания за ними всероссийского статуса. И, представьте себе, такие пресвитерианские церкви нашлись!
Стратегия корейских церквей в миссии по всему миру заключается в насаждении церквей. Этим они отличаются, например, от американских церквей. Мы знаем, что пресвитерианские церкви США охотно помогают финансами российским братьям, в том числе и РПЦ, но не занимаются открытием новых церквей на территории России.
К 1997 году число зарегистрированных пресвитерианских церквей в России, по данным Минюста РФ, достигло 153. Понятно, что эти церкви были организованы корейскими миссионерами. В основном эти церкви открывались в Москве и Московской области, на Дальнем Востоке России, в Ростове-на-Дону, на Северном Кавказе. Этому способствовала диаспора российских корейцев в этих регионах. Однако конец 1997 года оказался критическим для большинства пресвитерианских церквей. Две причины привели к резкому сокращению количества церквей. Во-первых, финансовый кризис в Южной Корее. Приток миссионерских денег наполовину сократился. Стало невозможно содержать пока ещё не самостоятельные новые церкви. Во-вторых, с принятием нового закона о свободе совести и религиозных организациях, пришлось покинуть занимаемые помещения. До принятия нового закона регистрация церквей в основном проходила по отработанной схеме: составлялся договор аренды, например, с общеобразовательной школой. В ответ на спонсорскую помощь директора школ предоставляли под богослужения актовые залы школ, пустующие по воскресеньям. Кроме того, дети, обучающиеся в школах, становились естественным объектом евангелизации. Кто разрушил эту благоприятную возможность для роста пресвитерианских церквей, думаю, вам всем понятно. Однако на Дальнем Востоке России пресвитерианские церкви можно считать уже укоренившимися. Тут дело и в географической близости Кореи к России, что способствует притоку миссионерской помощи, и в содействии российской корейской диаспоры, и в слабости влияния РПЦ на местные власти этого региона.
Так или иначе, труд корейских миссионеров не пропал даром. Создан Пресвитерианский Союз, созданы семинарии, в которых готовятся кадры российских пасторов для пресвитерианских церквей.
Наряду с этим есть и издержки, связанные со спецификой корейского протестантизма. В протестантской среде Кореи есть ряд расколов, носящих внешний и внутренний характер. Протестантизм в Корее повторил раскол, присущий материнским церквям Севера и Юга США. Этот раскол 1861-го года был вызван разным отношением церквей США к проблеме рабства чернокожих, что позже привело к гражданской войне в США. Примечательно, что в том же 1861-м году в Российской империи отменили крепостное рабство русских крестьян!
Не имеющий под собой внутрикорейских причин раскол на две группы протестантских церквей привнесли американские миссионеры. Первый же собственный внутренний раскол корейских церквей произошёл по линии отношения к японским кумирам. Японская колониальная администрация потребовала от корейских христиан лояльности японскому государству. Это осуществлялось через обряд поклонения пасторов и пресвитеров корейских церквей японским духам в синтоистских кумирнях. Те, кто отказался предать Иисуса Христа, стали мучениками. Те, кто согласился, получили жизнь и возможность продолжать религиозную деятельность. После 1945 года оставшиеся в живых «отказники» вышли из тюрем на свободу и потребовали от коллаборационистов покаяния. Однако очевидно виноватые перед Господом коллаборационисты изгнали отказников из церкви! По мнению первых, они сохранили церковь (как это напоминает нам оправдания церковных иерархов большевистского периода России!), а вторых же обвинили в законничестве. Изгнанные были вынуждены создать свои деноминации. Второй естественный раскол прошёл по линии богословия: либеральное оно или консервативное? Затем разделение произвёл вопрос: участвовать или не участвовать в деятельности Всемирного Совета Церквей? Масса разделений произошла также из-за личных человеческих амбиций лидеров церквей.
Эти расколы, присущие Корее, миссионеры привнесли с собой в Россию. По этой причине Пресвитерианский Союз объединяет далеко не все российские церкви, насаждённые корейскими миссионерами. Всё дело в том, что отчуждение между корейскими пасторами поневоле переносится на отношения между российскими пресвитерианскими пасторами, получающими спонсорскую помощь от южнокорейцев. Некогда такое отчуждение было привнесено в среду корейских пасторов, за спинами которых стояли американские пасторы. Преодоление этого неестественного разделения в российской протестантской среде является насущной задачей российских пресвитериан. Мы не имеем внутренних российских причин для повторения расколов корейских пресвитерианских церквей. Это должны осознать как мы сами, так и корейские миссионеры.
- Текущее положение миссии.
За прошедшие 15 лет религиозной свободы в России в миссионерском движении корейцев накопился ряд нерешённых проблем.
Первая проблема: пора отпускать в свободное плавание церкви, открытые миссионерами. Однако многие церкви продолжают быть зависимыми от донорской помощи материнских церквей. Здесь объективные причины: нищета наших прихожан, отсутствие помещений для богослужений. Субъективные причины: боязнь корейских пасторов оставлять открытые ими церкви. Мало российских лидеров в церквях, мало тех российских служителей, кто, невзирая на лишения, готов служить Богу верой и правдой во вверенной ему церкви. Помимо этого наблюдается разрыв между теорией и практикой миссии. Есть понятие «эвтаназии» миссионера. Пастор, поставив церковь, должен воспитать местного руководителя, передать церковь ему и уйти из неё для открытия новой церкви. Однако до сих пор такие действия миссионеров чрезвычайно редки. Но если не возлагать ответственности на российских служителей, из никогда не вырастут лидеры!
Вторая проблема: скученность миссионеров в мегаполисах. На внешний взгляд получается, что корейские миссионеры больше озабочены получением образования своих детей в престижных московских школах и вузах, чем судьбами миссии. Так, например, центром притяжения миссионеров в Москве является район «Коньково», где есть школа № 1086, в которой, благодаря стараниям директора школы, открыто обучение на корейском языке. В этой школе обучаются и миссионерские дети. И в этом же районе проживает большинство корейских миссионеров.
Третья проблема: в скученности парадоксальным образом проявляется разделение среди миссионеров. Они не могут объединить свои усилия в деле миссии. При одинаковом богословии существует параллелизм семинарий и религиозных объединений. Индивидуальность спасения гипертрофированно проявляется в индивидуализме миссионеров. В этом смысле нам, российским протестантам, воспитанным прежней общественной формацией в духе коллективизма, остаётся лишь сожалеть о потерях от распыления средств и усилий, вызванных разобщённостью в миссионерской среде.
Четвёртая проблема: потенциал корейской миссии в стольном граде кажется исчерпанным. Нет увлечённых, как ранее, масс российских корейцев в Москве. Их и так в столице было немного по сравнению с провинцией. Они уже разошлись по многим церквям, а часть вообще отошла от христианства. Многие церкви, открытые миссионерами, сейчас переродились в церкви южнокорейской диаспоры, и тем самым потеряли характер миссионерской церкви, нацеленной на российских граждан. Это явление можно понять: помощь миссионерам от материнских церквей резко сократилась, поэтому для поддержания церквей на плаву и для дел миссии южнокорейским пасторам пришлось переключить свой интерес на соотечественников.
Пятая проблема: корейским миссионерам надо серьёзней отнестись к изучению русского языка и культуры. За 15 лет не появился ни один миссионер, могущий внятно и на чистом русском языке нести Евангелие российским гражданам. Языковый и культурный барьеры по-прежнему огромны для корейских миссионеров и становятся с каждым годом всё большим и большим препятствием в миссии. Миссионеры варятся в своём соку, общаются между собой на своём языке и не чувствуют острой необходимости в знании русского языка. В делах миссии они используют труд переводчиков. Но при этом само благовестие является ущербным. Одновременно, с ростом стоимости рабочей силы в мегаполисах, уменьшается количество желающих работать переводчиком при пасторе. Бизнес отсасывает квалифицированных переводчиков.
- Перспективные направления корейской миссии и необходимость кооперации с российскими протестантскими церквями.
Для меня представляется ясным, что политика открытия новых церквей через корейских миссионеров в мегаполисах далее является малоэффективной. Мешают культурный и языковый барьеры, как-то сглаживавшиеся неподдельным интересом к протестантам в начале 90-х годов. Необходимо идти в провинцию, в места компактного проживания российских корейцев. Там миссионеров принимают охотно. Через двойственное культурное самосознание российских корейцев можно добиться большего эффекта по воспроизводству русскоговорящих пасторов и умножению кальвинистских церквей в России. Именно там, на периферии, в диаспоре, открытие новых церквей необходимо и оправданно. И через неё миссионерский труд принесёт многократный плод для России. Недаром апостол Павел начинал благовестие с иудейской синагоги диаспоры!
Ещё мне представляется эффективным развитие силами корейских миссионеров парацерковных организаций. Нам, например, неизвестен опыт создания общероссийских молодёжных христианских организаций. А в США и в Корее известны христианские студенческие союзы, пестующие будущих христианских лидеров. Из их студенческой среды потом появляются талантливые лидеры общества: пасторы, пресвитеры, политики, бизнесмены. Корейцам надо также объединять свои усилия по открытию благотворительных христианских организаций в России. Также была бы полезна помощь от миссионеров по созданию христианских средств массовой информации.
Затем, корейским материнским церквям следовало бы уделять большее внимание поддержке открывающимся новым российским пресвитерианским церквям. По финансам послать одну семью миссионера открывать церковь в России равносильно полноценной поддержке четырёх российских церквей. Следовало бы более рачительно использовать святые деньги, жертвуемые прихожанами корейских церквей на дела миссии в России.
Далее, необходимо легализовать церкви для южнокорейской диаспоры в России через наши религиозные союзы и объединения. Южнокорейская диаспора немногочисленна, но есть, и весьма сильна материально. Её представляют менеджеры крупных транснациональных южнокорейских и американских компаний. Также многочислен персонал всевозможных южнокорейских представительств и правительственных организаций. Христиане из этой среды имеют естественное право отправлять свои религиозные нужды в церквях на территории России. Для них Евангельский Альянс мог бы инициировать движение за принятие поправок в закон о свободе совести и религиозных организациях, чтобы иностранные государства могли иметь свои церкви на территории России для своих граждан, зарегистрированные через наши протестантские союзы. Речь идёт и о юридическом статусе корейских пасторов, которых ныне мытарит наше российское государство через визовые ограничения. Ведь имеет же РПЦ церкви под своей юрисдикцией по всему свету, и посылает беспрепятственно своих священнослужителей за границу! И никто не ограничивает их пребывание рядом с паствой. Почему же наши братья-протестанты лишены симметричной возможности иметь свои церкви для своих граждан в России? Легальный статус церквей диаспоры придал бы новый импульс сотрудничеству российских протестантов с корейскими миссионерами в деле евангелизации России.
Необходимо также тесное сотрудничество с миссионерами, работающими для российских граждан. Это я говорю о помощи им, в том числе и о визовой поддержке, но также и о контроле над их деятельностью. Попадаются, к сожалению, среди миссионеров недостойные люди. В отсутствие контроля со стороны пресвитерских советов, которых в России нет, некоторые миссионеры, попросту говоря, разбалтываются. Кроме того, религиозная свобода в Корее приводит к тому, что там также рождаются и опасные ереси, с которыми борются сами же южнокорейские кальвинисты. Нам надо быть более информированными в этой области, чтобы не входить с еретиками оттуда ни в какое общение. Ведь сами корейские протестанты не дают внедриться на своей земле адептам церкви корейца Муна и ему подобным еретикам. А мы по незнанию или по бедности готовы привечать любого корейского миссионера!
Но для переосмысления положения корейской миссии в России необходим плодотворный обмен информацией между российскими и корейскими протестантскими церквями. В начале 90-х годов корейские церкви не имели ни малейшего представления о глубоких корнях евангельского движения в России. Кроме того, абсолютно отсутствовала информация о собственных кальвинистах России. Мы не могли предоставить им информацию о глубоких корнях Реформатских церквей России, берущих начало в 17-м веке! От этого и у миссионеров, и у их материнских церквей возникало мессианское чувство спасителей России. Прошедшее время показало, что эйфория от этого ложного чувства прошла, что миссия в России идёт трудно, и что из-за этого финансовая поддержка корейской миссии сокращается.
Однако мне не хотелось бы завершать своё выступление на пессимистической ноте. Я хочу заверить вас, что все эти детские болезни корейской миссии будут преодолены. В конце концов, миссия корейской протестантской церкви ещё очень молода по историческим меркам! И потом, евангелизм и реформизм, присущие кальвинистскому течению христианства, способны, с Божией помощью, вывести миссию корейской пресвитерианской церкви на более высокий уровень.