Geum.ru

В. П. Орлов Для чего нам нужна новая классификация запасов

Вид материалаДокументы

Содержание


По первому вопросу
Второй вопрос
По третьему вопросу
Подобный материал:

В.П. Орлов

Для чего нам нужна новая классификация запасов

нефти и газа

(Выступление на открытии научно-практической конференции

"Теория и практика оценки промышленной значимости запасов и

ресурсов нефти и газа в современных условиях"

ФГУП "ВНИГРИ"

СПб, 4 июля 2011 г.)

Добрый день, уважаемые коллеги!


Наш интерес к рассматриваемой вами проблеме обусловлен, во-первых, неоднозначностью существующих оценок состояния минерально-сырьевой базы нефти и газа России, а, во-вторых, необходимостью ускорения гармонизации отечественной классификации запасов с международными классификациями.

Не буду говорить о значимости переоценки запасов по новой классификации. Это надо было сделать лет 10-15 назад, когда мы впервые столкнулись с проблемами понимания и разговора на одном языке с зарубежными инвесторами.

Жизнь показала, что можно жить и при разных классификациях: отечественной и зарубежными.

Но, давайте посмотрим на эту тему с другой стороны и оценим последствия сохранения привычной нам классификации для геологоразведки и минерально-сырьевой базы (МСБ), для капитализации российского нефтегазового бизнеса, для конкурентоспособности России на мировых сырьевых рынках.

Обозначу несколько вопросов:

Первый. О роли углеводородных ресурсов в энергетике будущего, а, следовательно, и о значимости учета запасов и ресурсов по критериям и требованиям, понятным всему деловому миру.

Второй. Как следует понимать экономическую категорию "Воспроизводство" применительно к МСБ.

Третий. Обеспеченность запасами: понятие и подходы.

Четвертое. Прирост запасов в свете новой классификации.

По первому вопросу. В мае этого года в С.-Петербурге проходил IV Невский международный экологический конгресс. Основной его темой были идеи ЮНЕП о развитии зеленой промышленности и в том числе и "зеленой" энергетики, как альтернативы углеводородной энергетике.

В качестве основных аргументов при этом называются: выбросы парниковых газов, неустойчивость цен на нефть и газ, истощение традиционных ресурсов в недрах.

Я не считаю эти аргументы серьезными. Известно, что доля техногенных выбросов углерода в атмосферу не превышает 10%, а 90% приходится на природные явления. Ясно, что доля нефти и газа в указанных 10% не столь велика, чтобы в условиях обостряющегося дефицита продовольствия в мире выводить из сельскохозяйственного оборота огромные земельные площади или использовать лесные земли под культуры для производства биоэтанола и биодизеля. К тому же на производство 1 кг биотоплива расходуется не менее 1 тонны пресной воды, дефицит которой в Мире уже сегодня исчисляется сотнями млрд. тонн. Так что этот источник альтернативного топлива имеет локальное значение, хотя в некоторых странах он может стать существенным. А с учетом других воспроизводимых источников энергии "зеленая" энергетика имеет потенциал для развития, но не как альтернатива углеводородной, а как ее дополнение.

Изменчивость цен вызвана не столько природными, сколько геополитическими факторами. Сегодня она свойственна традиционным ресурсам, завтра с такой же непредсказуемостью обрушится на новые виды топлива и производимую на его основе энергию. Дело в том, что главной причиной является территориальная неравномерность размещения ресурсов, как традиционных, так и нетрадиционных, в том числе и ресурсов солнечной, ветровой, приливной, гидро- и геотермальной энергии.

Остается третий аргумент – истощение сырьевой базы традиционных видов топлива. Но не всех, а в основном нефти и газа.

Однако, что показывает мировой опыт?

Первое. МСБ углеводородов систематически увеличивается. Но меняется география ее преимущественного размещения, а вот зависимость стран-импортеров от стран-экспортеров почти синхронно возрастает.

Среди импортеров – все ведущие экономики мира. Поэтому риски возникновения кризисных ситуаций возрастают. За прошедшие 20 лет (с 1991 по 2010 год), согласно данным наших аналитических служб доказанные запасы традиционной нефти в мире увеличились на 25 млрд. тонн. Разведано около 99 млрд. тонн, добыто около 74 млрд. тонн. Средние темпы добычи составили 1,36% в год (что соответствует средним темпам роста населения – 1,32%). Средние темпы роста МСБ – 1,3%. Кроме того, в нулевых годах, как известно, было учтено около 44 млрд. тонн запасов нетрадиционной нефти в Канаде и Венесуэле.

Добыча газа росла более высокими темпами (2,8% в год) и составила около 50 трлн. куб.м, тогда как разведано 110 трлн. куб.м, т.е. в 2,2 раза больше.

В целом же в мире на 1 тонну добычи приращивалось 1,7 тонн запасов в нефтяном эквиваленте. А с учетом нетрадиционной нефти коэффициент восполнения запасов равен двум.

P.S. Вспомните, коллеги, каким коэффициент воспроизводства МСБ был в СССР? В среднем 2,0-2,5. Как видите, цифры близки. Полагаю, что Мир использует опыт СССР не случайно. Вот только в родной России мы пока не можем этого добиться.

Таким образом, оснований для заявлений о грядущей через 15-20 лет катастрофе с запасами углеводородного сырья нет. Безусловно, легкодоступные запасы истощаются. Но углеводородный потенциал недр вполне достаточен не менее чем на 40-50 лет. А что касается потенциала "зеленой" энергетики, конечно же, его надо использовать, особенно в автономных энергосистемах и в странах, где имеются достаточные и рентабельные источники энергии.

Во всяком случае она могла бы взять на себя обеспечение опережающего роста энергопотребления над ростом мирового населения.

Второй вопрос касается сущности воспроизводства – МСБ, как геолого-экономической категории и научно-производственного процесса.

Прежде всего, замечу, что механическое перенесение понимания воспроизводства (как восстановления израсходованных средств или ресурсов) из сферы конкретной (измеряемой) экономики в вероятностную сферу некорректно и даже ошибочно.

Оценка уровня воспроизводства МСБ значительно более трудная задача, чем в обычных отраслях. Принцип "тонна – за тонну", как показатель простого воспроизводства, используемый в настоящее время в России, здесь неприемлем, хотя бы потому, что добытая из недр тонна сырья - реальна и измерена, а тонна запасов, приращенная в недрах, лишь возможна с вероятностью от 0,7 до 0,9, а то и ниже 0,7.

Добытая тонна взята из балансовых запасов высокой категории изученности эксплуатируемого месторождения, а приращенная тонна запасов, как вы знаете, во-первых, ниже рангом по изученности, а, во-вторых, может размещаться на эксплуатируемом месторождении, на подготавливаемом к эксплуатации, на разведываемом или на предварительно-оцененном месторождении. А это, как известно, далеко неравноценные запасы, Ведь воспроизводству подлежит не только количество, но и качество. Полагаю, что в будущем в вопросах воспроизводства МСБ мы должны перейти от объемных физических показателей к экономическим показателям. По мере ухудшения качества сырьевой базы надо увеличивать коэффициент воспроизводства. А критерий – экономическая эффективность.

К тому же надо видеть большую разницу между воспроизводством запасов и воспроизводством МСБ. МСБ состоит из 3-х частей: разведанной, предварительно оцененной и прогнозной. Даже при очень хороших показателях по приросту запасов, т.е. восполнению разведанной части МСБ, положение с ее воспроизводством может быть и неудовлетворительным из-за отставания или низкой эффективности поисковых работ. Не всем ведь понятно, что прогнозные ресурсы это база для получения предварительно-оцененных запасов, а предварительно-оцененные запасы – база для получения разведанных и промышленных запасов. Такой технологической последовательности воспроизводства МСБ в процессе геологоразведочных работ придерживается практически весь горный бизнес Мира.

Поэтому при нынешнем состоянии государственной отчетности в России надо говорить о воспроизводстве запасов, а не МСБ, причем разделять запасы, полученные в результате разведки, переоценки и предварительной оценки. А в отраслевой отчетности показывать динамику в трех структурных частях МСБ.

Главное, что я хотел подчеркнуть, это необходимость корректировки действующего принципа воспроизводства "тонна – за тонну".

Простое воспроизводство 1 тонны извлеченных из недр запасов может быть достигнуто только при превышении прироста запасов над добычей. Величина превышения крайне изменчива и зависит от различных факторов. Их надо изучить и оцифровать.

Для объективности счета и оценки состояния разведанной части МСБ мы должны иметь расчетные коэффициенты дефицитного, простого и расширенного воспроизводства. Это только в прежние времена, когда прирост превышал добычу в 2-2,5 раза, можно было уверенно говорить о расширенном воспроизводстве, т.к. создавался хороший резерв прочности в состоянии запасов и в подготовке поискового задела.

С 1993 г. до 2005 г. этот коэффициент в России в среднем был равен 0,6 при средних объемах бурения 1,4 млн. м в год. В 2005-2010 гг. при тех же объемах бурения коэффициент воспроизводства удвоился и достиг 1,2 и 1,3. Причины Вам известны. Напомню, что в Мире он все эти годы составлял 1,7-2,0. В итоге наши политики сегодня говорят о достигнутом в России расширенном воспроизводстве, практики – о недовоспроизводстве или в лучшем случае – о простом воспроизводстве МСБ.

А как же выглядит ситуация в действительности?

Во всяком случае здесь возникает вопрос к методике подсчета запасов и к их классификации. Если за один год мы осуществили революционный рывок в эффективности бурения, а прирост запасов на 1 метр бурения превысил почти в 2 раза самые лучшие показатели времени великих открытий в Западной Сибири, то, согласитесь, обязательно нужен анализ слагаемых такого уникального эффекта. Публично я об этом говорил неоднократно. По моей оценке сырьевая база России по нефти и газу недовоспроизводится, истощается, но не по природным причинам, а в результате упрощенных представлений о ее состоянии и резком отставании геологоразведочных работ. Нам нужно удвоить и даже утроить объемы таких работ. Другого пути нет.

По третьему вопросу хотел бы несколько слов сказать об оценке обеспеченности запасами потребностей государства и крупных компаний.

Специалисты знают, что это не простая задача, и она не решается путем деления балансовых запасов на годовую добычу.

Показатель кратности (запасы/добыча) важен в целях общих сопоставлений отдельных стран, компаний и нефтегазовых провинций. Однако, даже такие сопоставления весьма условны, поскольку зависят от достоверности запасов, от их структуры, качества, наличия и состояния добычной инфраструктуры в регионах их размещения и от других факторов.

К сожалению, кратность (запасы/добыча) у нас на всех уровнях власти принимается за срок обеспеченности и играет еще более отрицательную роль в масштабах геологического изучения недр, чем "рекордная" эффективность бурения.

Вспомните, еще 8 лет назад ставился вопрос об изъятии так называемых "излишков запасов" нефти, стоящих на балансе компаний, а за порог их отсечения от "достаточных" запасов принималась величина кратности, равная десяти. И только потому, что такой показатель уже много лет сохраняется в США и в некоторых крупных зарубежных нефтяных компаниях.

Не буду пояснять компетентной аудитории почему, проходя международный аудит, наши компании недосчитываются в составе доказанных запасов от 25 до 40% предъявленных к оценке запасов? Почему в нефтедобывающих странах, являющихся нашими основными конкурентами на мировых рынках нефти, кратность (запасы/добыча) в 2 и более раз выше, чем в России? Почему в нашей практике появились в своей время понятия "активных запасов" и "проинвестированных запасов" и т.д.? Это ведь ни что иное, как попытки классифицировать уже классифицированную МСБ на экономической основе.

В конечном итоге отсутствие понятной и объективной методики оценки обеспеченности, своеобразие нашей классификации запасов и вольности в использовании разнокатегорийных и резко различающихся по перспективности промышленного освоения запасов, приводят к декларируемому значительному завышению сроков обеспеченности компаний и государства запасами, и создают иллюзии благополучия.

В этой связи целесообразно вернуться к вопросу о состоянии и структуре прироста запасов.

Сразу оговорюсь: я положительно отношусь к запасам, полученным в результате переоценки (это так называемые ценовые и технологические приросты). Меня интересует лишь один вопрос: Почему до 2005 года переоценка неизменно приводила к убыли балансовых запасов, а после 2005 г. – исключительно к их увеличению, да еще какому увеличению (более одного млрд. тонн нефти)!

Серьёзное беспокойство вызывают ещё два момента.

Первый. За счет открытия и предварительной оценки новых месторождений приращивается всего 12-14% (а в последние годы менее 10%) запасов категории С1. Все остальные приросты получаются на ранее открытых месторождениях. Такая структура прироста - показатель либо истощения МСБ, либо отставания поисковых работ. Об истощении нам говорить рано.

Второй момент. Декларируемые в последние годы открытия крупных и средних месторождений нефти и газа (в основном в Восточной Сибири) "наколоты" единичными скважинами.

Вы можете себе представить, чтобы на одну поисковую скважину "подвесили" один трлн. куб. м. запасов газа или более 100 млн. тонн нефти? Лично я не могу. В советское время такие вольности не допускались.

А в итоге на госбалансе появляются предварительно оцененные месторождения, в которых доля запасов кат. С1 менее одного процента, остальные запасы отнесены к категории С2. На каком основании? Ведь фактически около 85-90% таких виртуальных запасов – ресурсы, которые еще предстоит перевести в запасы. Если, конечно, они подтвердятся. А проблема – в действующей классификации запасов и в методике их подсчета и оценки.

Минимальная доля запасов кат. С1 в месторождениях впервые вносимых в Государственный баланс, должна составлять 20-25%. Так было раньше. В 90-е годы она явочным путем снизилась о 15%, а сейчас по основным открытиям упала до одного процента.

Давайте же будем объективны и ответственны перед государством, а не перед компаниями, желающими повысить свою капитализацию за счет пока еще виртуальных запасов.

Уважаемые коллеги! Приведенные мною проблемы так или иначе обусловлены несовершенством отечественной классификации запасов и прогнозных ресурсов. Новая классификация, обсуждаемая уже почти 10 лет – безусловно шаг вперед. Судя по опубликованным в научной печати данным о результатах опытного пересчета запасов в соответствии с новыми подходами, ожидается серьезная корректировка структуры запасов по степени разведанности и по экономической эффективности. Новая классификация, хотя и не полностью, но все же "приземляет" оценку нашей МСБ. Поэтому надо переходить к этапу ее внедрения, предварительно может быть устранив в ней основные недостатки, выявившиеся в процессе опытной апробации на нераспределенном фонде недр.

Благодарю за внимание.