Статья опубликована в полном объеме: Возникновение «финансовых пузырей»

Вид материала

Статья

Подобный материал:

• Предварительная научная программа симпозиума: Взаимодействие финансового и реального, 22.58kb.
• Статья опубликована в журнале "Ab Imperio", 885.36kb.
• Статья опубликована в «Вестнике мглу», 166.17kb.
• Президент Российской Федерации Д. А. Медведев с 1 января 2009 года в полном объеме, 4008.71kb.
• Приложение №3 к договору о совместной деятельности №807082 страхование финансовых рисков, 289.42kb.
• Доклад «Воспитательное пространство малого города», 258.44kb.
• Статья была опубликована в еженедельника "Школьный психолог", 363.75kb.
• Статья была опубликована в еженедельника "Школьный психолог", 356.97kb.
• Статья была опубликована в еженедельника "Школьный психолог", 1774.82kb.
• Статья опубликована в журнале «Международные процессы», 296.22kb.

Анисимов О.С.

Фрагменты статьи

«Мировой кризис: методологическая версия»

(статья опубликована в полном объеме: ссылка скрыта )


1. Возникновение «финансовых пузырей» за счет интенсификации работы печатного станка и введение «пустых денег», не обеспеченных золотым запасом, торговый оборот, маскируясь под «нормальные деньги», вовлекая объем мирового рынка, привлекая товары всего мира. Тем самым, если торговый объем включает в себя сервис, обеспечивающий средствами обмена универсального типа – деньгами, если количество этих средств, денег должно соотноситься с массой товаров и их потребительской значимостью, то введение «пустых денег» является спекулятивным, эгоцентричным действием. Инвалидизирующим механизм рыночного обмена.

2. Втягивание мирового торгового ресурса в обмен и применение в этих процедурах «пустых денег» предстает как надувательство торговых партнеров во всем мире, введение их в неравное, зависимое положение, так как они не мот приостановить эгоцетрическое печатание денег. Тем более, что продвижение доллара как главной валюты, всеми средствами от рекламы до давления, ставит партнеров в безвыходное положение. Вводя в локально выгодные сделки и уподобляясь инициаторам спекулятивного поведения, они обретают перспективу иллюзорного преимущества и терпеливости к любым спекулятивным действиям доминирующего партнера. Сущностный механизм рынка становится сервисным механизмом в реализации спекулятивных замыслов.

3. Аккумуляция денег в банках и иерархизация банковской структуры, выделение иерархических банковских единиц и министруктур еще может сохранить «естественность» в самодифференциации и развитии экономического пространства в его макроэкономическом звене. Но если печатный станок «приватизируется» самобытными банковскими иерархами, то они уже не ожидают преимуществ в накоплении денег, а активность его создают. Тем более, что эти увеличивающиеся объемы денег предстают не только как сокровище, бесполезное для экономической динамики и властвования, но как потенциал функционального превращения в капитал. Это означает, что деньги инвестируются в желаемое производство и желаемые рынки, где можно создать наиболее выгодные темпы оборота капитала, где можно препятствовать равенству партнеров на рынке и вытеснять всех конкурентов, приближая, в свою очередь, тех, кто готов служить планам банковским иерархам в экономическом противостоянии. Иначе говоря, печатный станок и «пустые деньги» превращаются в средства неравноправных экономических отношений, средства манипулирования участниками мировой динамики в экономическом слое. Инвалидизация, инициируемая иерархами финансово-банковского механизма «рыночной экономики» переворачивает значимости и функциональную структуру экономики, как ее выразил теоретически Маркс¹. Уже не производство, управление производством, его снабженческая функция, при недостаточности «технологического обмена», что ближе к советской форме обеспечения реализации управленческих производительных проектов, порождает «рыночно-экономический» обмен, а сам обмен – порождает средственно-денежное, затем и банковское обеспечение. Теперь всё перевёрнуто на голову. Если выделение банковской системы ещё оставляло её в служебной для рынка и производства функции, как бы не возникали соответствующие накоплениям возможностям манипулированя и рынка, и производством, то при осознании спекулятивной перспективы накопления денег и устремлённости к манипулированию «естественный» экономический мир переворачивается. Ели этот мир не отойдёт от переворачивания, не возвратится к «естественности» функциональных отношений, с учётом новых обстоятельств и технологии накопления, помещения денег в иные слои экономики и т.п, то кризис будет обязательно, и он дошёл до своей принципиальности. Соотношение части и целого, в контексте функциональной иерархии, при котором часть навязывает целому и иным частям целого свои правила игры, неизбежно ведёт к катастрофе.

4. При появлении денег рационализируется обменный цикл, преодолевая экономико-технологические неувязки на рынке. Но деньги легко выделяются и механизма обмена, выделяют часть целого обмена в качестве «покупки товара». Если предлагать «со стороны» деньги как кредит, то берущий обладает потенциалом покупать то, что он захочет, т.е. освобождается от первоначального обмена, создаёт свою траекторию пребывания в качестве покупателя. Пока он не купит, кредит «зависает». Поэтому надо иметь замыслы покупок и можно их сформировать, внося, через рекламу, нужные для продавцов умыслы. Сочетанием кредитного инициирования, даже и при малых процентных ставках, и «нужного» набора товаров как предметов потребления можно не только «связать» пустые деньги, создавая временные или иллюзорные возвраты в «естественный» экономический цикл, снижается кризисный потенциал, но и втянуть в желаемое русло массы потребителей, формировать у них дух потребительства, состояние потребительского счастья, особенно, когда деньги могут списываться по «доброй воле» кредитов. Однако, манипулирование кредитами внутри страны, доминирующей в мировой экономике, и вне страны не может быть равным, если есть замыслы на уровне мировых стратегий. Для начала кредитная стратегия строится в рамках эгоцентризма финансово-банковской иерархической верхушки и не выходит в собственно мировую стратегическую динамику. Надо сначала укрепиться внутри экономического целого.

5. Следует подчеркнуть и естественную динамику мира деятельности, в которой сначала преобладала зависимость от потребительского рынка. Вместе с усложнением мира деятельности, прежде всего средств производства, о чем писали еще во времена Маркса, появляется производство средств производства и складывается «индустриальная экономика». Однако в XX веке естественные усложнения мире деятельности, распространение деятельностных механизмов по всему миру дополнилось усложнением не столько базисного процесса, сколько управленческого, а затем и рефлексивного обеспечения управления, аналитикой и консультированием. Появились смещения акцентов на интеллектуальные продукты, знания, нормы, прогнозы и т.п. Возникли интеллектуальные производства, интеллектуальная «индустрия». С этим связано и выделение новационной практики и инноватики. Экономика индустриально-вещно-средственная дополнилась экономикой знаний, интеллектуальных циклов, «инновационной экономикой». Начинает возникать «индустрия» способностей и их самовыражения, «креативная экономика», например, в Китае. Везде деятельностный и социокультурный миры выступают заказчиком на введение экономических механизмов. Поэтому финансовый капитал заинтересован формировать новые типы рыночных механизмов, обслуживающих новые типы производств. Но заинтересованность остается включенной в спекулятивную парадигму. И наука, и оборона, и инновации являются «предметами» манипулирования иерархов банковской системы, давно выделившейся в глобальную единицу. Ее интересует не столько страна или страны сами по себе, сколько значимость и потенциал стран в осуществлении спекулятивных стратегий.

6. Экономический цикл, включающий введение денег как капитала в оборот после принятия содержания спроса, использование денег в снабженческом рынке после фиксированного деятельностного проекта и в подчинении ему в снабженческом отношении, после реализации деятельностного проекта и вхождение его в реализационный рынок, распределение полученных от продажи финансовых ресурсов с завершением рыночных отношений в снабженческом рынке и изначальном финансовом рынке, выявление наличия прибыли после всех трат и в рамках схемы трат, этот цикл имеет своим базисом циркулирование денег со всеми его метаморфозами. Самовозрастание денег как капитала в его натуральной или замещенной оболочке возможно лишь в том случае, если все партнеры, привлекаемые составляющие всех нужных предметных, субъектных, иных сред подчинены исходной идее – движения к будущему эффекту предметного удовлетворения спроса и наличия прибыли как стабилизатора возможности повторного позитивного реагирования на спрос. В числе партнеров выступают и ученые, и управленцы, и консультанты с аналитиками и т.п. Поэтому, если управленческое соучастие мешает движению капитала, замедляет скорость оборота и т.п., то капиталист ищет формы воздействия на управленца, внешнего для цикла, например, муниципального, регионального, федерального государственного управленца, на механизм его работы. Если отношение с наукой, философией, аналитикой, госуправлением, нормаконструктором и др., в том числе активно-коррекционые служат совершенсвованию механизма движения капитала, а интересы и умыслы капиталиста, сообщество капиталистов сохраняют «включённый» характер, не противостоят как интересы, замысел части целого интересам и замыслам целого, общества, страны, то причины кризиса, по критерию активности капиталистов, отсутствуют. Реально перспектива, возможность спекулятивного, эгоцентрического воздействия капиталистов, субъектов экономического типа, особенно в финансовом блоке экономики, всегда была заманчивой. Она реализовывалась. Одно дело её реализация в пределах морской минойской торговой цивилизации в древнем мире, а другое дело наведение госуправления на такие стратегии, например, доктрина Монро в XIX в.в США, которые подчинены спекулятивному эгоизму иерархов финансового, а тогда и иного, капитала. Государственная политика предстает тогда как проявление исходных установок экономической, прежде всего – финансовой, элиты. Доминирование, имперские импульсы в экономике предстают в государственное доминирование. Из «включенного» типа отношения бизнеса к обществу и, в частности, к государственному обеспечению жизни общества, осуществляется переход к «потребительскому», эгоистическому, спекулятивному отношению. В этих рамках для обеспечения доминирования нужной валюты, нужных систем кредитования в мире, нужных схем в торговле, нужного выбора места в международном разделении труда, вдавливания стран в «затратную экономику», в сырьевую экономику, в экологически вредную индустриальную экономику и т.п. нужна эффективная государственная и военная, промышленная, кадровая, научная, инновационная и т.п. политика, ее силовое и законодательное обеспечение. Колоссальные траты на противостояние систем в XX веке, на слом противника невоенными средствами, на доминирование в мире, устранение препятствий и противных сил во всех странах общества – эффективны, если построен для них не только государственный, идеологический, силовой и т.п., но и экономический механизм. Ради этой заветной цели любые мероприятия моновалютного доминирования и запуски денежного станка оправданы.

7. Но любые устремления, опирающиеся на противостояние «естественным» законам бытия, как бы ни были изобретательными и учитывающими все типы замещений и маскировок, ведут к порогу эффективности, а затем к порогу неэффективности, перерастающему в невозвратную динамику кризиса. В финансовой сфере это означает приближение и возникновение дефолта. Финансы обрастают фондовой оболочкой и под прикрытием использования фондов особо значимых замыслов или для нейтрализации экономических потрясений создается глобальная сеть фондового сосредоточения. Приближение дефолта ставит перед необходимостью выбора выгодной стратегии поведения в динамике неизбежного дефолта и в периоды приближения к нему. Если нельзя дефолт, как и любую неприемлемую динамику бытия, избежать, то следует ее направить в «нужную» строку и внести «нужные» особенности. Отсюда стимулирование участия государства в оперативном управлении экономикой, в манипулировании государственными и «придвинутыми поближе» частными фондами, проявлениями схем кабальной, разорительной схемы помощи тем экономическим единицам, у которых есть жизнеспособные производства и которые планируется взять на «демократическом аукционе» в будущем, после дефолта, когда единственным игроком, способным играть останется сам иерарх или его агенты. Для этого нужно уйти от одиозной валюты, создать новую или еще и уйти от монополярной схемы валют, создать сообщество основных валют, естественно под контролем тех же иерархов в финансово-банковской сфере. Под новые процессы запускается законодательный механизм. Для обрушения под своим контролем отзываются кредиты, ранее раздаваемые «почти даром», а покупки, особенно того, что не могут купить конкуренты, разоренные в этих манипуляциях, но имеющие экономическую значимость, превращаются в удешевленные. Потоки валюты на этот переходный период берутся под контроль, вопреки всем стереотипам, и просто блокируются. Но это нужно делать в «нужный» момент и вести к точно рассчитанной точке, неожиданно. Прямо как на войне, только с конкурентами в будущем деле же. Тем более, что новые деньги будут печататься под руководством тех же иерархов и они возьмут столько денег, сколько им будет нужно. Конечно, они будут думать о придании спекулятивному процессу не только рамок, но и видимости естественности. После прохождения дестабилизации и больших перемен им нужна новая стабилизация. Заложниками же манипулятивного периода становятся все «иные», весь мир. В нужных объемах с преимуществами спекулятивного цикла поделятся с наиболее близкими по духу слоями всех сфер.

….

При рассмотрении экономического, финансово-экономического, политэкономического и т.п. кризисов выход за пределы обыденной «техники» анализа, опоры на «здравый разум» предопределяется введением не только общей, но и рефлексивной культуры анализа. Это означает применение средств и методов современной методологии². Термин «кризис» должен быть помещен в адекватное понятийное поле. Прежде всего, необходима оппозиция понятий «затруднение – проблема». Если затруднение касается непосредственной фиксации неудач в действиях и ее эмпирической фиксации в рефлексии, в ситуационных реконструкциях, то проблема возникает как результат мыслительной обработки ситуационных фиксаций, соотнесения материала и средств мысли при преимуществе материала, фиксированных затруднений в пространстве рефлексии. Поэтому в средствах мысли строится «сущностный аналог» затруднения и определяется место для изменений дестабилизированного «объекта» (деятельностной, социокультурной и т.п. системы). Если акцентировка на затруднениях ведет к установке на «обреченность», в зависимости от масштабов затруднения, то акцентировка на проблемах ведет к установке на строго определенные действия и «оптимизм». Неслучайно, что китайцы рассматривают кризис как условие «дальнейшего совершенствования».

Чтобы придать содержанию термина «кризис» достаточную определенность, следует использовать системный и метасистемный подходы³. Пользуясь различениями Аристотеля можно сказать, что кризис суть выход за пределы «нормального» взаимоотношения формы и материи нечто или, в современных терминах, формы и морфологии, отождествления и разотождествления в пределах допустимых рамок. Поэтому при выходе за пределы рамок наступает дестабилизация нечто. Но она может завершиться, если тенденция к разотождествлению, при активности либо формы, либо морфологии, утеряет активность, энергию и будет способствовать к возврату в рамки, к обычной «пульсационной динамике», цепи единиц циклического типа, объединяющих разотождествление и отождествление начал. Выход за рамки является необходимым условием кризиса, но недостаточным. В качестве достаточной характеристики предстает «невозвращение» в рамки, ведущее либо к изменению рамок в развитии или редукции, либо к разрушению нечто. Тем самым, если в ходе проблематизации выявляется та дестабилизация нечто, которая подготавливает переход к качественно новому уровню, к новым, более сложным рамкам для пульсационных циклов, то событие трактуется как стадия развития и ставятся проблемы развития. Если же выявленность явления «невозврата» пульсационной динамики не связана с развитием или редукцией, то ставятся проблемы «спасения» нечто, выявления ресурсов восстановления дееспособности нечто, выявления компенсаторов угрозы разрушения нечто.

Если аналитик и консультант, обслуживающие принятие управленческих решений, не владеют системной аналитикой, то они не ставят вопросы об устройстве нечто, его пульсационной динамике, о форме и морфологии, об отношениях этих начал, о возможных сменах состояний, о типах реагирования нечто на воздействия, не могут отличить переходы состояний по критериям «изменения» и «развития», «редукции», «разрушения», не могут определить статус условий как «неугрожающих» и «угрожающих» и т.п. Тем более, что при развитии и редукции предполагается знание о «лестнице уровней развитости» нечто, типовых переходах с уровня на уровень. Именно это чаще всего создает недоразумения в осуществлении установок на новации и инновации, иллюзорное утверждение о значимости инноватики самой по себе, непонимание того, что инноватика, не соотнесенная с «лестницей уровней» и притязаниями может не помогать, а ухудшать бытие нечто. Естественно, что экономический аналитик должен иметь системное представление об экономике, а не только структурное. Чаще всего пользуется именно структурным представлением, не позволяющим видеть «лестницу уровней». Но экономика вплетена в целое страны и аналитик должен иметь системный образ страны, а не структурный или даже популятивный. На досистемных представлениях невозможна проблематизация, ибо проблематизация опирается на применение системного образа любого типа нечто. Даже в том случае, если реальность экономики или страны в целом, мирового сообщества не имеет признаки системности аналитик должен в качестве исходного средства проблематизации, депроблематизации, прогнозирования иметь системное представление об объекте.

В рамках качественных изменений состояний нечто в качестве средства анализа должен быть использован «метафизический образ» нечто. Его основу составляют то, что рассматривал Платон как учение об идеях и идее идей и Гегель в своей системе, реализующей его псевдогенетический «абсолютный метод»⁴. Современный аналитик рассматривает эти усложнения излишними, требующими качественно иной подготовки и поэтому легко проигрывает просвещенным аналитикам, не считающим зазорным приобретать метауровень аналитики и этим быть неизмеримо более адекватными. Примером служит опять же практика анализов в Китае, а также в Индии и др. странах, где сохранена древняя культура мышления, применение высших воззрений о бытии.

Тем самым, находится ли экономика в «кризисе»? Означает ли это перспективу развития, редукции или разрушения? Вне смены аналитической парадигмы ответить на эти вопросы невозможно. Нельзя и осмысленно прогнозировать, строить стратегии. Реальные действия руководителей государств, которых остро задел кризис, остается эмпирически беспомощными и самоиллюзорны. В демонстрируемых подходах безответственными остаются и останутся вопросы о дне «кризиса», о «посткризисном подъеме» и т.п., так как экономический кризис на деле превращается в кризис управленческого и аналитического мышления. На деле если говорить о кризисе в его всех проявлениях (развития, редукции, разрушения), то происходит цивилизационный кризис, имеющий экономическу, управленческую и т.п. составляющую.

Для этого, чтобы иметь определенный портрет кризисного состояния и экономики, и политики, и целостных единиц – стран, сообщества стран, необходим особый подход. Его сущность состоит в следующем. В рамках метасистемного анализа рассматриваются типы переходов от одного сочетания формы и морфологии к другому в рамках направленностей на достижение высшего сочетания или ухода от него к низшему.

В стратегическом управлении необходимо различать стратегии следующих типов⁵:

• становления (вовлечения морфологии в соответствие фиксированной форме макросистемы);
  
• функционирование (воспроизводство соответствия морфологии фиксированной форме макросистемы);
  
• развития (перехода к «более совершенной» качественной форме и перевода ранее адекватную предшествующей форме морфологию в соответствие новой форме);
  
• редукции (свертывание формы под имеющейся объем морфологии, готовой к модификации).
  
  
  

Если мы констатируем ситуацию «кризиса», то исходным основанием анализа предстает функционарный образ макросистемы. В кризисном состоянии не может быть структура или доструктурное общество. Особым случаем выступает кризис в ходе развития. Тем самым, кризис мировой экономики или политэкономического единства возможен лишь тогда, когда мировое сообщество создало глобальную экономику, ее функционирование. Функционирующее целое глобальной экономики не может быть спекулятивным, так как функционирование исключает спекулятивность и опирается на сущностную базу макрообъекта. Другое дело модификации объекта, в том числе в рамках спекулятивной установки и парадигмы управления. Единая валюта, охват мировых торговых ресурсов, единые правила игры, как мы видели – «в одни ворота», силовое и идейно-психокоррекционное обеспечение инвалидизированного состояния и т.п. все эти факторы следует учесть, чтобы построить портрет кризисного состояния. Хотя мировая экономика еще не стала функционарной и остается в становлении, а ей придается вид уже функционирующей и даже развивающейся, для создания портрета кризисного состояния необходимо сущностное представление о функционирующей и даже развивающейся мировой экономике. Как правило, этого воззрения еще нет, так как главенствует эмпиризм и структурный подход, не учитывающий не только «подсказки» Платона, но и Аристотеля, более «практического» автора оснований.

Иначе говоря, чтобы учесть кризисную стабилизацию, требуется пройти путь от «нормального» функционирования определенного уровня развитости к такой инвалидизации объекта, которая соответствует эмпирическому материалу. Привлечем метасистемный подход и покажем уровни снижения и «инвалидизации» исходной правильности, начиная с первооснования или первоформы как «идеи идей»⁶:

• первооснование (полная потенциальность форм);
  
• дифференцировка первоформы и формное основание «части» универсума (актуализация первоформы как потенциальное типа бытия);
  
• конкретизация «первоформы» типа бытия как актуализация и появление исторически конкретных форм типа бытия;
  
• морфологизация форм типа бытия и функционирования с полнотой правильности;
  
• деформация формы типа бытия под «давлением» самовыражения морфологии и функционирование неполной правильности;
  
• устранение активности формы типа бытия и растворение формного основания, ведущее к дофункционарной активности связанной, структурированной морфологии;
  
• доструктурная активность морфологии.
  

Если иметь в виду, что экономическое бытие является специфическим типом бытия и имеет свою «первоформу» или свое типовое предназначение, имеет свою конкретизацию до форм, могущих иметь морфологизацию, путь к кризису означает такую деформацию «правильной формы», которая перестает соответствовать требованиям первоформы типа бытия, подчиняется своеволию морфологии и обладает эффектом угрозы невозвращения к правильности и дальнейшего разрушения.

Так как экономическое бытие является частью бытия страны, а страна либо подчинена требованиям цивилизационного бытия, либо откреплена от этих требований, то кризисная дестабилизация экономики может либо нейтрализовываться позитивным воздействием иных частей целого, что характерно для цивилизационного типа организации страны, либо воздействия иных частей носят случайный и хаотизированный характер, и кризисная дестабилизация становится неустранимой и ведущей к целостной кризисной дестабилизации. Чем выше развитость страны в цивилизационном измерении, тем легче преодоление кризисной дестабилизации. А цивилизационное состояние предопределяется, прежде всего, «культурным блоком» страны⁷.

Иначе говоря, анализ кризиса как части, так и целостности макросистем, в объеме страны или мирового сообщества, начинается с выявления действия «правильной» или «инвалидизированной» формы бытия макросистемы, ее воплощения в морфологизации и фиксации функционального варианта. При наличии инвалидизированной формы следует выявить предшествующий процесс инвалидизации или заимствование инвалидизируемых образцов вне собственного налаживания «правильных» форм и их морфологизации. При этом следует проверять соответствие правильных форм формным первооснованиям типа бытия или комплекса типов бытия. От этого зависит проектирование антикризисной и посткризисной стратегии. Наряду с этим необходимо еще осуществлять анализ реальной динамики относительно исходных законов бытия и абстрактных версий универсумальной динамики с акцентированием в ней «звена», соответствующего цивилизационной или доцивилизационной динамике страны или мирового сообщества. Эта часть анализа, понятная и «естественная» для китайцев, является условием осмысленного включенного бытия макросистем и его стратегического проектирования.

Тем самым, мировой кризис предстает как повод к налаживанию «нового» уровня аналитики и стратегического мышления, как возможность начать строить бытие мирового сообщества на вечных законах бытия, возвращаясь к древним прототипам жреческого обеспечения безопасной жизни на Земле. Само же течение процессов, называемое финансовым или финансово-экономическим кризисом, по сути является «цивилизационным кризисом» и вне цивилизационного самоочищения он не преодолим, хотя и может принять менее драматическую динамику в какие-то моменты. Финансовый кризис вторичен, хотя и очевидно значим.


Вместе с качественными сдвигами в потреблении, корректировании спроса, производстве, рыночного обеспечения инновационных и креативных производств меняются требования к финансовым технологиям, методам, подходам осуществления финансового обеспечения и финансовой «этики». Изменения противоположны принципам спекулятивности и сохранение спекулятивной практики подготавливает не локальный, а принципиальный, глобальный срыв всего механизма и экономики, и управления, и участия государственного управления в судьбах экономики, и механизма вовлечения человеческого потенциала, особенно в его высшей интеллектуальной, нравственной, духовной составляющих, формирования субъективных стандартов, способов привлечения науки, искусства, культуры в целом, философии, логики, этики, методологии и т.п. для развязки узлов деструктивного типа, для их недопущения, для сохранения глобальной стабильности и пропорциональной стабильности частей мирового сообщества. Опора на сложившиеся механизмы экономики и управления, привлечения человеческого потенциала в указанных переакцентировках и, особенно, на внесении спекулятивного момента в манипулятивном финансовом капитале и его иерархическом субъективном выразителе, инерции спекулятивных установок глобального масштаба не только не имеет перспективы «эффективности», но и несет угрозу глобальному «порядку». Настоящий кризис является демонстрацией потенциала деструктивности и еще не раскрывшей свои возможности, имеющей потенциал глобального срыва и поиска катастрофических решений по иллюзорному преодолению общего деструктивного процесса. Кризис осознается как экономический, финансово-экономический, а на деле его финансово-экономическая составляющая является хотя и значимой, но частью цивилизационного кризиса. Нужны решения в логике цивилизационной динамики и мыслительные средства, методы цивилизационной аналитики. Феномен цивилизационной инвалидизации, цивилизационного уродства должен быть раскрыт.

Цивилизационная сторона концептуальной картины была показана в размышлениях предикативного блока мыслительной команды. Отмечены такие источники деструкций, как:

• несоразмерное участие устремленности на потребительство, поощряемое экономикой и госуправлением развитых государств;
  
• минимизация вклада культуры в функционирование механизма экономики, социокультурных взаимодействий и управления;
  
• редуцированность цивилизационного механизма;
  
• региональная автономность культурного разнообразия и отсутствие культурного, интеллектуального, нравственного, духовного арбитража на фоне глобальной деструктивности;
  
• манипулятивная парадигма в потреблении культуры как в этническом блоке глобального целого, так и в управленческом пространстве, в экономическом пространстве при сверхвыделенности прагматической установки и форм ее реализации;
  
• примитивизация и прагматизация всех основных форм согласовательных механизмов, деградация арбитражного звена и отстранение от высших критериев арбитрирования интеллектуальных, нравственных и духовных взаимодействий.
  

В рамках применения онтологической схемы (№16) все каузальные обоснования ведущих утверждений носили демонстрационный характер. Схема позволяла видеть зависимости всех блоков целого, в том числе экономического и финансового подблока с «ближайшими» и «отдаленными» участниками единой динамики общества, страны, сообщества стран. Во взаимодействии с «субъектом мысли» достигалось совмещение точек зрения, строилось концептуальное замещение материала мысли. В частности, фиксировалась возможность и реальность обеспечения перехода от «стихийных» форм глобальной экономической деструктивности к «организованной» форме через глобальный механизм финансового манипулирования и регулирования объемом «пустых денег», выходящего за пределы государственного патронажа, хотя и носящего вид встроенного в этот патронаж.

С учетом концептуализированного образа сложившейся деструктивности были намечены проблемы как глобального объема и значимости, так и национального объема и значимости:

• организационно-управленческое сопровождение, оформление, в рамках критериев эффективности, при глобальном распределении звеньев технологических цепей («длинных цепочек»), предполагает иные управленческие технологии, учет глобальной и локальной («национальной») цивилизационной динамики, принципиального понимания сущности цивилизации и факторов антицивилизационного воздействия на управляемое целое, что пока не имеет образцов, прототипов, моделей, адекватных подходов, механизмов трансляции;
  
• управленческое и экономическое самовыражение территориальных единиц муниципального, регионального, межрегионального, в объеме стран и сообщества стран не соответствует новым условиям, цивилизационной и межцивилизационной необходимости и спекулятивные подходы к манипулированию глобальными процессами с опорой на иерархический финансовый капитал вносят вклад в дезориентацию и накопление деструктивных тенденций в управлении и экономике;
  
• законодательная практика не учитывает выход за прагматические рамки сложившихся подходов и усиление роли цивилизационной динамики локального («национального») и глобального уровня, а также смещение экономик в сторону инновационности и креативности;
  
• взаимозависимость социокультурных, экономических, управленческих, аналитических, законотворческих и т.п. процессов в значительной степени размывает границы сложившихся целостностей всех типов, от индивидуальности до общественных систем, этнокультурных, экономических, культурно-духовных ценностей, вывода их из статуса систем и сводя до статуса структур, что резко снижает воспроизводимость безопасности и сопротивление деструкциям в масштабах стран и сообщества стран;
  
• воздействие потенциала культур на сохранение и совмещение всех типов целостностей снижено и дисгармонизировано в отношении и к интеллектуальной, и нравственной, и духовной культур и часто культурно-духовный потенциал спекулятивно используется в манипулятивной направленности, в том числе иерархическими представителями финансового капитала и их обслуживающим корпусом государственных управленцев.
  

Тем самым, глобализация многих типов бытия и механизмов их осуществления не находит источников глобального упорядочивания цивилизационного типа и усиливает цивилизационные перекосы и искривления, деформируя самые различные типы целостностей, от этнической до духовной. При лидирующей активности иерархов финансового капитала, его обеспечивающего аналитического корпуса и охранении мотивационного принципа потребительства, эгоцентризма и манипулятивно – спекулятивного отношения ко всему «иному» сам процесс искривлений, его темпы, акцентировки, масштабы неизбежно ведут к мировому кризису, проявляющемуся в различных типах бытия, но достигающему очевидности и заметности именно в финансово – экономической сфере. Она маскирует цивилизационный тип кризиса. Если при принятии глобальных решений сохраняется эгоцентрическая устремленность, а силовой или иной тип потенциала воздействия достаточно велик, то негативные следствия установки обнаруживаются быстро. Это показали различные силовые авантюры США, умело трактуемые в терминах успокаивающего и доказывающего характера. Даже механизм успокаивающего, доказывающего воздействия обладает огромной маскирующей мощью, хотя и основанной на экономических, точнее финансовых рычагах, на «закупке» СМИ и аналитических структур.

Следует подчеркнуть, что все вышесказанное рассматривалось и рассматривается, должно рассматриваться в функциональном поле мысли, ее логической и методологической организации. Если материал мысли может быть стихийным, ошибочным, недостаточным и т.п., то введение таких средств мысли, которые соразмерны содержанию материала, таких языковых средств, в которых устранена эмпиричность, индивидуализация, в которых воплощены принципы конструирования языка, создания семантического («содержательного») конфигуратора, абстрактного («идеального») объекта охватывающего объема и по формам псевдогенетической логики и т.п. Содержательная интерпретация заместителя вносит ту «неслучайность» раскрытия, которая превращает высказывания в обладающие огромной ответственностью, доказуемостью, критической проверяемостью. Иначе говоря, сама устремленность на проверку, критику, усиление момента операционального сомнения и его устранения становится и законной, и воплощаемой и не имеющей ограничений, кроме соблюдения «правил» культуры мышления.

…

Выделим ряд общезначимых моментов:

• поскольку «кризис» проявляет целостную дисгармонизацию фиксированного «объекта» (международного сообщества, страны, сферы деятельности, отрасли, региона, муниципальной единицы и т.п.) в зависимости от уровня системной организованности и состояния развитости объекта, то для выхода из «кризиса» необходимы изменения в действии внутренних и внешних факторов, гарантирующие отход от деятельности и «возврат» в более стабильное состояние и от выявления факторов зависит успешность депроблематизации;
  
• надежность прогноза успешности зависит от степени налаженности процедуры содержательного мыслительного «вычисления» возможности и действенности факторов, их суммарной «мощности»;
  
• мыслительное «вычисление» опирается на те схемы, которыми пользуется мыслитель, содержание которых предполагает наличие факторов и характер их действия на целостности разного масштаба;
  
• содержательная глубина мыслительных расчетов зависит от использования средств системного и метасистемного подходов, учитывающих, в первом случае, соотношение «формы» и «морфологии» каждой целостности, динамику соотношения, а во втором случае – учитывающего сущностные основания конкретизированных форм и целостности («организованности»), их состояния и проявленности сущности;
  
• поскольку кризис прежде всего является «цивилизационным», то выявляются сущностные основания и факторы перехода цивилизационных целостностей из дестабильного состояния в стабильное и лишь затем «антикризисное мышление» переводится с целостности к ее частям, открывается путь анализа кризиса «экономического» и, более узко, «финансового»;
  
• инвалидизация систем, в том числе – финансовой и в ее иерархическом звене, соотнесена с инвалидизацией поведения, проявления активности соответствующего «субъекта», индивидуального или группового, а это, в свою очередь, предопределяется эгоистическим, потребительским, спекулятивным самоопределением, мотивационными фиксациями и их инерцией, обеспеченным интеллектуальными проработками и самоотношением, самокоррекциями, проявлением «злой воли»;
  
• без коррекции самоопределения, использования субъективных механизмов для измененных направленностей самоопределения, мотивации субъективная инициация кризиса со стороны глобальных манипуляторов сохранится;
  
• коррекция зависит от объективной группы факторов, в том числе и принудительного характера, которая может быть создана в мировом сообществе коллективно теми, кто понял и неизбежность оздоровления цивилизации и
  
• нетерпимость ее дестабилизации, инвалидизации, и необходимость, неизбежность вовлечения средств и методов вынуждения, принуждения к коррекции носителей «злой воли», возможность переубеждения на основе историко-цивилизационного слежения, и потребность сплочения здравых цивилизационных сил и т.п.;
  
• коррекция должна опираться на разработанный цивилизационный проект «антикризисного типа», в основе разработки которого лежит как интеллектуальная, так и мотивационная стороны, а интеллектуальная опирается на мыслетехнику, работу с онтологическими схемами в режиме депроблематизации с учетом хорошо организованного реконструктивного материала и фиксированного поля проблем;
  
• в соответствии с принципами Платона (оздоровление суть усиление уподобленности идее и идее идей, как результат усиленного уподобления) каждое звено цивилизационной онтологии должно быть использовано для ответа на вопросы о степени соответствия («уподобленности») реального объекта, процесса сущностному образу объекта и процесса, о разметке этапов пути к функционарному («нормальному») или «более развитому» состоянию, опознавании и вводимости из возможных факторов этапных переходов;
  
• метасистемный подход дает подсказки о приоритетах и последовательности «очистительного» корректирования объекта с учетом «внешней среды», например, космологических и энергетических картин динамики универсума и его зон, об оправданности устремлений на корректирование или его размещенности во времени для преодоления феноменов «поспешности»;
  
• онтологические схемы являются оперативными средствами решения прогностических, корректировочно-проектных задач и проблем, а эффективность и доказуемость определяется следованием культурным формам и «технике» мышления и субъективной самоорганизации высшего уровня («нравственно-духовного») в их индивидуальных и групповых вариантах;
  
• с учетом особенностей глобального состояния и состояния отдельных стран, в частности – России, сопредельных братских стран, разрабатываются корректировочные планы возврата всех типов объектов в адекватное, функционарное, соответствующее «идее», функции, сущности состояние, с учетом лестницы допустимых качественных уровней и переходов от уровня к уровню, а также исторической динамики мирового процесса.
  

….

В различных материалах, посвященных предыстории и истокам кризиса, есть те, которые останавливаются на факторе моноиерархического, а точнее – олигархического глобального управления. Утверждается как уверенность в наличии моноглобальной силы, берущей на себя функции иерарха в управлении «миром», предполагающей наличие «мирового правительства», так и уверенность в отсутствии такой наднациональной, общеглобальной правящей силы. В рамках естественной динамики мировых игроков преимущественное положение той или иной доминирующей страны или небольшой группы стран еще не означает проявление моноиерархической, а точнее – олигархо-аристократической мировой силы, относящейся к мировым единицам, странам или их объединениям, как к подконтрольным, исполнительским или и т.п. образованиям. В открытой борьбе на ринге истории, побеждающий остается в базисном процессе. Если он еще и входит в организационно-рефлексивное отношение ко всем участникам ринга, то это происходит временно, по необходимости, с сохранением устремлений к победе в открытой борьбе. Совсем иные процессы протекают тогда, когда над мировым рингом возвышается позиция организатора и манипулятора, создающего сценарии взаимодействия участников ринга и реализующий свой особый интерес, наподобие идеолога-сценариста в театре. Сама по себе борьба и ее динамика, в том числе победа, поражение включены в проект динамики и демонстрируются не для победы участника, даже если он реально побеждает, а для иных интересов, осуществление которых обеспечивается победой или поражением в соответствии со сценарием. Если не знать интересов сценариста, манипулятивного организатора, то весь «спектакль», с жестким вариантом траектории взаимодействий или с допуском гибкости и «самовыражения», порождает, лишь, иллюзии у тех, кто анализирует борьбу непосредственно.

Иначе говоря, если зритель в театре не осознает, что он находится в театре и взаимодействия актеров заранее предположены, в том числе их творческое самовыражение в рамках сценария, то «счастье» актера или «гибель» актера они воспринимают реалистически, не видят условности и идеи сценария, возмущаются или радуются иллюзорно и театр для них неотличим от улицы и реальной жизни людей, с их конкретно историческими обстоятельствами. Если предположить, что мировой кризис все же является естественнообразным спектаклем с замыслом тех, кто манипулятивно или организационно-управленчески относится к игрокам в кризисном спектакле, то мировые аналитики, либо видят «проделки» манипулятора и дают реалистические подсказки, помогающие нейтрализовать замыслы «отрицательного» типа, хотя могут и встраиваться как сервис манипуляторов, помогая порождать иллюзии у участников кризисной динамики, либо не видят «проделки», наивно, искренне трактуют то, что замечают, строят иллюзорные теории и проекты по недоразумению. Они не замечают подлинных пружин событий и остаются их пленниками наподобие тех эмпирических наблюдателей в науке, которые надеются на созерцание и не осознают, что сущностные представления строятся лишь в теоретическом умопостижении по определенной логике, мыслительной форме познающего мышления.

Так как у абсолютного большинства, пытающихся разобраться и найти факторы его преодоления вне субъективных критериев наивного или спекулятивного типа, нет достаточных возможностей знать реальные процессы в их полноте и нет доказательного потенциала построения утверждений о наличии или отсутствии «манипулятивной» иерархии глобального типа, то остается лишь такая самоорганизация в аналитике, где бы все варианты возможных сюжетов были бы открыты для анализа и была бы надежная техника сравнительного анализа, позволяющего по минимуму свидетельств делать надежные утверждения. Существует ли подобная техника анализа? Она стала возможной как «техника мышления» вместе с появлением методологии в СССР (ММК – московского методологического кружка). Но необходимая предпосылка должна была еще дополниться достаточной предпосылкой и она оформилась в последние 15 – 20 лет уже вне ММК, но в рамках методологии⁸.