Распространение Ислама в мире

Вид материала

Документы

Содержание Век независимости Современная трагедия Главная трудность Современная борьба Будущее исламского мира Степень пригодности ислама для руководства в современную эпоху

Подобный материал:

• Искусство стран ислама , 502.97kb.
• Реферат на тему «География ислама в современном мире», 258.09kb.
• Исходя из заявленных целей и задач, конференция предусматривает обсуждение следующих, 61.23kb.
• Причины политизации ислама в современном мире, 283.42kb.
• Святые ислама, 6482.03kb.
• Возникновение ислама. Вероучение ислама, 162.89kb.
• Тема. Мировая религия ислам, 185.05kb.
• Кумарины и хромоны, 186.47kb.
• Политизация ислама в государствах Центральной Азии, 253.55kb.
• Прогнозно-аналитический центр, 5317.49kb.

ВЕК НЕЗАВИСИМОСТИ

Третий этап нашей истории завершился, породив ситуацию, о которой говорилось выше. И вот мы вступили в четвертый этап нашей истории, этап, когда все исламские страны, кто раньше, кто позже, уже обрели свою независимость.


СОВРЕМЕННАЯ ТРАГЕДИЯ

Обстановка, сложившаяся на четвертом этапе, характеризуется тем, что в каждой стране рычаги политической власти и ведание вопросами экономической жизни оказались в руках тех, у кого от­сутствует исламское сознание и правильное понимание религии, кто с пренебрежением и презрением взирает на унаследованные мусульманами традиции, полагая, что если следовать исламскому образу жизни, цепляться за исламские ценности и принципы, то в этом мире им будут уготованы позор и унижение, они падут в гла­зах мира, лишатся его поддержки, будут отлучены от прог­ресса и возрождения, к которому сами стремятся, и что если они хотят присоединиться к мировой цивилизации, то без принятия запад­ных идей и принципов, безоговорочного сле­­дования и подражания им этого никак нельзя будет сделать.

Такие взгляды не появились спонтанно, не родились случайно. Это — продуманное воззрение, на котором воспитывался и вырос целый слой людей. Именно их выбрали для того, чтобы они заняли центральное место во всех жизненно важных сферах. По-прежне­му во всех исламских странах без исключения от них исходят на­ставления и поучения, касающиеся всех областей жизни.

Что может быть более странным, чем то, что битва за освобож­дение вдохновляется именем Ислама, во имя его мусульмане про­являют невиданные чудеса героизма, а потом, когда цель достиг­нута, Ислам же становится первой жертвой их руководителей, ко­торые чуждаются его и выплевывают, как косточку, тот Ислам, именем, благодатью и силой которого был разгромлен сильный и одержана победа слабым. Есть ли более странная позиция, чем эта?

Вот перед вами Алжир, самый последний пример из этой обла­сти. Я уже говорил, что алжирцы обрели благославенную незави­симость, только заплатив за нее жизнями многих тысяч людей, возложив на алтарь победы бесценные жертвы: невинность мла­денца, свежесть молодости, мудрость старика, нежность женщи­ны. Свидетели этого — долины Алжира, его горы, города и дерев­ни. Кто сватается к красавице, с того калым причитается. Затем, когда над страной взвились флаги независимости, первое, о чем известили мусульман этой страны, было то, что Алжир станет „со­циалистической республикой”. Точно такой же спектакль был ис­полнен в Турции, Пакистане, Тунисе, Египте. Укажите мне му­сульманскую страну, где не была бы разыграна эта злополучная комедия. Приведу вам другой пример, на этот раз Туниса. Там громко зазвучали призывы именем Ислама освободить родину. Мусульмане не замедлили откликнуться на него, оставив свои жизни и имущества на фронтах священной войны во имя Аллаха. Когда же Тунис по телам героев и их останкам пришел в конце концов к независимости, является лидер, возвещая мир о том, что пост в месяц рамадан приводит к падению производства, как будто та же самая идея, которую проповедуют коммунисты в России, озарила здесь мусульман, а господин Бургиба, уподобляясь ком­мунистам, начинает повторять ее,, приказывая тем, кто работает в сфере производства, не поститься в месяц рамадан, дабы не сни­зилась производительность труда. Очевидно, что люди старого возраста не соблюдают пост, и это оправдано шариатом. Что ка­сается молодых людей, то они, видите ли, пока продолжают тру­диться ради роста производства на бургибских заводах, и, соглас­но бургибского шариата, им не следует поститься, то есть прощай второй из пяти столпов Ислама.

Такой тип людей сам по себе составляет особый класс, в его руках рычаги власти, он пользуется правом вето, уполномочен принимать решения. Есть и другой класс, классифицируемый как духовенство. Он действительно сведущ в вопросах религии, знает, что приказал и что запретил Аллах, понимает, что такое ислам­ская цивилизация. Однако этому классу не удалось овладеть со­временным образованием, что облекло бы его доверием мусульман в том случае, если бы им удалось вырвать рычаги власти и управ­ления из рук первого класса и передать их ему, дабы он смог до­казать, что в состоянии управлять государством и исполнять руко­водящую роль лучше и полней. Действительно, второй класс ближе всего стоит к мироощущению мусульман и тесней всего связан с их религиозными чувствами. Мусульмане на самом деле возлагают на него свои надежды, полагая, что если они вручат ему власть, то он не уничтожит их религию, не сломает их традиции, не вручит их судьбы в руки неверных, развратных режимов. Тем не ме­нее они не ожидают от него того, что его сметливость и способности окажутся достаточными, чтобы вершить дела современного госу­дарства надлежащим образом, управлять народом в условиях же­стоких бурь, несущихся со стороны западной цивилизации, что он сможет организовать судопроизводство, экономику, вести внутрен­ние и внешние дела и прочее, тому подобное, в соответствии с потребностями времени. Такие вопросы, как считают мусульмане, а их мнение аргументировано и логично, не будут удовлетворитель­ным образом организованы представителями второго класса.


ГЛАВНАЯ ТРУДНОСТЬ

Перед лицом этих двух классов мусульмане ощущают себя в крайней растерянности. Быть может, правильно то, что они неве­жественны, возможно, их обычаи испортились, упала нравствен­ность. Однако, как мы уже указывали на это ранее, никому не уда­лось стереть следов, навеки оставленных той громадной силой, ко­торой обладало первое исламское движение, с бытия исламской уммы. В силу этого, если вы спросите любого обычного мусульмани­на, даже самого порочного, разрешено или запрещено вино, он ни­когда не скажет, что оно разрешено. Точно так же, если вы спро­сите его о прелюбодеянии или азартных играх, разрешены ли они Исламом или запрещены, он не скажет, что они разрешены. Рас­спросите его о всех мерзостных поступках и прегрешениях, и вы обнаружите, что он порицает их. Почему? Потому что исламские ценности, в которые он верит, не переменились у него до такой степени. Он продолжает смотреть на них с благоговением и глубо­ким почтением, чувствует их возвышенность и величие, несмотря на все то разложение и падение, которое происходит в его поведе­нии и привычках. Ведь эти ценности впитаны им с молоком мате­ри, вошли в его плоть и кровь. Если вы также спросите одного из мусульман, является ли танец полуголой девицы на подмостках сцены проявлением исламской культуры, он отвергнет это не за­думываясь. Ему и в голову не придет, что такого рода занятие име­ет что-то общее с Исламом. Действительно, он невежествен в Ис­ламе. Действительно, он не понимает Корана. Действительно, он не сведущ в сунне. Но как быть с представлениями, которые он унаследовал как старший от старшего об исламской цивилизации, исчезнут ли они из его подсознания и покинут ли они его натуру? Напротив, несмотря на ограниченность своих знаний об Исламе, он рассматривает все встречающиеся на его пути ситуации и про­блемы в свете своих исламских традиций и ценностей и вырабаты­вает свою точку зрения только в их рамках. В уме всякого рядового мусульманина сложился общий образ Ислама, его правил и требований. Если ты проедешь по странам исламского мира, то повсюду повстречаешь только таких мусульман, характеризующихся вышеотмеченными симпатиями и чувствами. В этом отношении пакистан­ские мусульмане не отличаются от турецких, иранские от египет­ских, алжирские от мусульман других братских стран. Куда бы ты не отправился, везде увидишь, что они верят только в те же самые исламские ценности, только их глубоко почитают, тоскуют только по ним. Никто не сможет убедить их, что исламские ценности пришли к нам с Запада и что они имелись у наших западных господ!!!

Второй вопрос состоит в том, что обычный мусульманин, хотя и имеет упрощенные знания об Исламе, безумно влюблен в него. Вы своими глазами наблюдали в современной истории, как во вре­мя освободительных войн вожди именем Ислама поднимали его на борьбу, видели затем, как он, жертвуя всем, вписал в нее золотые страницы. Мусульманина нельзя вдохновить на бой ничем, кроме Ислама. Он никогда не станет приветствовать смерть и бросать ей вызов, если не убедится, что удостоится за это чести мученика во имя Аллаха и Аллах всевышний почтит его своим раем. А если ему не хватает такого уровня уверенности и убежденности, не найти среди людей более трусливого, чем он перед смертью. Никоим об­разом не жди от него в таком случае, что он прольет свою кровь, или осмелится выступить против сильного, или вступит на путь, чреватый войной. Вот каков обычный мусульманин.

Однако горе и позор классу, у которого сосредоточены бразды правления в большинстве исламских стран. Наперекор надеждам и чаяниям уммы, ее симпатиям и чувствам, этот класс по-прежне­му пытается направить локомотив национальной жизни в сторону, противоположную Исламу. Он то открыто и во всеуслышание при­зывает к атеизму, как это имело место в кемалийской Турции¹, то использует Ислам в своих интересах, прикрываясь им, предвари­тельно извратив его сущность и до неузнаваемости исказив его ли­цо. Он как бы принимает западную цивилизацию со всеми прису­щими ей невзгодами и страданиями, а затем облекает в одежду Ислама. Вот что наблюдаем мы сегодня в каждой стране, провоз­глашающей заморские лозунги и проповедующей разрушительные принципы, как небо от земли далекие от Ислама. Однако мусуль­манство не до такой степени глупо и неразумно, чтобы признать эту фальшивку. Беда эта касается не только Пакистана, она охватывает весь исламский мир. В каждом регионе мы видим тот же самый класс, с похожими сердцами, с идентичными чертами, с одинаковыми стремлениями. Этот класс, капитулировав перед Зала-дом, восседает на тронах власти в наших странах, руководит нашей экономической жизнью, силой заставляет исламскую умму принять западный образ жизни, в то время как умма против такой трансформации и отвергает этот ложный путь.

Фактически мы не в состоянии даже представить, сколько адс­ких средств было применено в Турции и России, чтоб из мусульман сделать немусульман, так как в одной только Турции была пролита кровь тысяч мусульман, вина которых состояла лишь в том, что они были противниками замены фесок на шляпы, как будто это имело какое-то отношение к коренным реформам, без чего осуще­ствить их было нельзя. Любопытно, что пресловутые реформаторы, не обнаружив в стране достаточного количества европейских шляп, импортировали из Европы горы этого „дефицитного” това­ра, дабы удовлетворить потребность турецкого народа в шляпах. Такая реформа, по мнению руководителей, была до такой степени важна, что для ее претворения в жизнь они прибегли к огню и ме­чу, объявили в стране чрезвычайное положение. Однако несмотря на все это турки сохранили свое любовно-восторженное восприятие Ислама. Их отношение к нему не претерпело никакого изменения и не извратилось. Следовательно, абсолютно ясно, что этот класс, как бы он ни будоражил мир, не в состоянии отвратить исламский народ от Ислама и навязать ему неверие.


СОВРЕМЕННАЯ БОРЬБА

Сущность нынешнего состояния, в котором мы сейчас находим­ся, заключается в том, что правительства не хотят двигаться тем курсом, которым желает идти исламская умма, а умма отказыва­ется следовать в ту сторону, куда направляются правительства. Во всех исламских странах не прекращается ожесточенная борьба между народами и правительствами. Такое состояние и олицетво­ряет собой „современный Ислам”: прилагаются грандиозные уси­лия и самые последние стрелы из колчана расходуются на то, что­бы из мусульман сделать немусульман. Ради этого мобилизуются все средства и возможности, особенно сфера образования и воспи­тания. Разрабатываются программы, призванные погубить все имеющиеся у мусульман исламские ценности, их нравственность и вкусы, отдалить их от унаследованных ими традиций. Эти про­граммы поощряют в них также такую культуру, которая уничто­жает все остатки морали, распространяет западные науки с наме­рением породить у них подозрительность в отношении Ислама. И эта фантасмагория не закончится до тех пор, пока образ действий мусульман не станет инертным, слабым и немощным, пока их мо­раль окончательно не разложится и они не станут племенем, ут­ратившим свое лицо. Такое возможно. Но то, что они намеренно откажутся от Ислама и добровольно создадут безбожное государ­ство, исключено полностью.

Чтобы иметь представление о масштабах пагубных последствий этой борьбы, которые претерпели исламские страны, достаточно взглянуть на цифровые показатели в области развития и возрожде­ния. Видишь ли ты хоть одну сферу жизни, где достигнут прогресс? Вот Турция, которая существует как независимое, суверенное го­сударство с 1924 года. До какой степени возродилась в ней промыш­ленность? Насколько оживилась торговля? В то же самое время Япония, одновременно с Турцией добившаяся независимости, про­двинулась далеко вперед в деле материального подъема. И причина здесь ясна для умных людей. Турция не пошла по прямой дороге и сделалась ареной внутренней борьбы. Сменяющиеся в ней прави­тельства пытались представить турецкий народ в качестве нему­сульманского. Турецкий же народ не желал превращаться в нему­сульманский, а хотел обратить свое лицо к Исламу. Это вызвало ожесточенную перманентную борьбу между правительством и на­родом. Как же после этого Турция пойдет вперед и достигнет ма­териального прогресса? В последнее время, когда раскол проник в армию, откуда на сегодняшний день уволены 6000 офицеров, кон­фронтация достигла кульминационного момента. И все, что гово­рится о Турции, можно сказать и о других исламских странах.

Убедитесь, братья, там, где возникает противоречие, более того, идет борьба между совестью народа и политикой правительства, господствует стагнация (застой), не позволяющая народу ни на пядь продвинуться вперед, и импульсы прогресса не затрагивают его. Всякое же правительство только тогда становится сильным и крепким, когда происходит гармоничное слияние совести народа с его политикой, когда все политические разработки правительства благословляются чувствами и сознанием народа и, когда такая политика начинает осуществляться, народ ради ее успеха не щадит и своей жизни. Вот единственный путь, на котором народ начнет пробуждаться и подниматься. В противном случае, когда народ — это одно, а правительство — совершенно другое, никогда не будет достигнуто какого-либо прогресса. Предположим, что народ, не­смотря на то что правительство не ударит и пальцем о палец во исполнение его чаяний, не заявляет о своем выступлении против него. Однако даже просто неподдержка народом правительства об­рекает страну на гибель, то есть неудовлетворенность народа своим правительством — дело само по себе опасное и страшное.

Настойчивое проведение этими людьми противоположного на­родным чаяниям курса обусловлено не чем иным, как их эгоизмом, эгоцентризмом, полным подчинением своим страстям. Вместе с тем им известно, чего желает их народ. Их прошлый опыт также луч­ший свидетель того, что народ поднимается и исполняет свою ге­роическую роль в битвах за освобождение только во имя Ислама. Ведь его восстание, порожденное Исламом, привело их к берегу свободы и поставило у кормила власти. Поэтому эти люди прекрасно осведомлены о тесной и крепкой связи их народа с Исламом. Однако соединив свою судьбу и судьбу своих детей с Западом, его цивилизацией и иллюзиями, погрязнув в западной цивилизации, наложив его печать на свои привычки и вкусы, они не хотят идти по пути Ислама. Их эгоизм препятствует любому исламскому дей­ствию. Опорой им служит такая логика: „Во всяком случае они те, кому предписано править этими бедными несчастными народами. Ислам — религия этих народов — им не подходит. Стало быть, народы должны отказаться от своей религии Ислама”. Таково уни­версальное правило, которое они приняли за основу всей своей де­ятельности, всех своих поступков.

Вот каков „Ислам сегодня”. А теперь скажу вам вкратце, каким должен стать Ислам в будущем (Islam tomorrow¹).


БУДУЩЕЕ ИСЛАМСКОГО МИРА

Будущее исламского мира зависит от того, какой образ действий в отношении Ислама он изберет. Если позиция исламского мира будет продолжать оставаться такой же, какой она является сегод­ня, то есть основывающейся на лицемерии, обмане и двойственно­сти, а его поведение по-прежнему будет враждебно Исламу, то, боюсь, исламские народы не смогут сохранить свою независимость и утратят ее. На них вновь, не дай этого Бог, оденут оковы рабства, и они окажутся в еще более худшем положении, чем в эпоху их порабощения. Если же к лидерам, стоящим в исламском мире у кормила власти, вернется, пока не поздно, их благоразумие и они будут добиваться восстановления в нем честной демократической жизни, если право выбора власть предержащих вернется к народ­ным массам, дабы они избирали тех, кого захотят, и вручали по своей доброй воле власть тем, кого они любят, если будут установ­лены соответствующие принципам, целям и культуре Ислама по­рядки в сфере политики, экономики и образования, то я глубоко убежден в том, что исламские народы вскоре превратятся в круп­ную силу мира, более того, от них будет зависеть баланс сил на международной арене и за ними будет решающее слово. С суще­ствованием блока исламских народов необходимо будет считаться. Блок, простирающийся от Индонезии на востоке до Дальнего Магриба на западе, будет иметь бесчисленные средства и возможности, обладать громадными людскими ресурсами. Если этот блок станет следовать принципам Ислама, будет проявлять основывающуюся на нем солидарность, то сможет ли какая-нибудь сила в мире, за­падная или восточная, перед ним устоять?


СТЕПЕНЬ ПРИГОДНОСТИ ИСЛАМА ДЛЯ РУКОВОДСТВА В СОВРЕМЕННУЮ ЭПОХУ

Рассмотрим теперь второй вопрос, который я упомянул в начале беседы. Отвечу на него кратко. Вопрос такой: „Может ли Ислам во­цариться над миром в эту эпоху или нет? Существует ли вероятность, что мировые нации вернутся к нему? Если да, то как это произойдет? Можно ли в современную эпоху претворить в жизнь Ислам? ” Вот несколько аспектов вопроса, о котором часто говорят в эти дни.

Скажу так: сама по себе эпоха никогда в истории не заявляла, что она готова принять Ислам, и самым веским доказательством этого служит эпоха самого Пророка, да благословит его Аллах и приветствует. Когда он в джахилкйском арабском обществе возве­стил о своем призыве, тогда эпоха откликнулась на это и приняла его со словами: „Я довольна тобой, Мухаммед, как пророком и Ал­лахом, как Богом”? Ведь успех воззвания зависит от упорства, ге­роизма и устойчивости той силы, которая осуществляет призыв, и обращается к эпохе со словами: „Эпоха, если ты не желаешь до­бровольно последовать за мной, я заставлю тебя это сделать”. Куда коммунизму до Ислама? Между нами такое же расстояние, как от земли до неба. Но я скажу вам в качестве дискуссии. Взгляните на победы, одержанные коммунизмом. В то время как Ислам не хочет радикального поворота на 180°, который произвел коммунизм, объ­явив войну природе человека, полностью ликвидировав частную собственность, сделав так, что правительство господствует над имуществом людей, ими самими, сконцентрировав все националь­ное богатство в одних руках. Такая революция — воистину экс­тремизм, разрушение и уничтожение. Ислам отвергает ее и ставит все на свое место. Ислам есть призыв, гармонирующий с природой человека, жаждущего созидания и улучшения. Любой призыв, ли­шенный твердой воли, напряженных усилий и добрых намерений, обречен на провал. Призыв к Исламу имел успех, когда группа людей возымела твердое намерение добиться его победы. И они об­рели то, чего хотели, а .жоха пошла за ними.

Теперь о вопросе, пригоден ли Ислам для претворения в жизнь сегодня. Он — нелеп. Ислам подходит для всякого времени и всякого места. Он доказал свою пригодность в прошлом, пригоден сегодня и будет пригоден во веки веков. Вопрос этот связан с тем, есть ли в мире народ, который готов принять Ислам полностью, не частично. Как я уже сказал в начале беседы, наша история началась с готов­ности арабской нации возвести здание своей социальной, экономиче­ской, политической и культурной системы на базе Ислама, привести жизнь отдельных людей, их социальные формы в соответствие с Ис­ламом. Эта нация поклялась, что выйдет к миру, подняв знамя Ислама, доведет призыв к нему до самых отдаленных уголков плане­ты, будет жить только ради него и умирать только во имя его.

Когда в мире появилась такая умма, вы увидели, как она со всей своей энергией, жизненной силой и самобытностью, подобно бомбе разорвалась над миром, как запечатлела на лике земного шара свои бессмертные деяния, следы которых сохранились по сей день.

Да, если сегодня появится умма с такими чертами, которая при­мет Ислам, приведет в соответствие с ним уклад своей жизни, по­святит свою жизнь и смерть Аллаху, Господу миров, то не исклю­чено, что мир окажется готовым принять Ислам, найти пристани­ще в его благодати, воспользоваться светом его благородного руко­водства. Не верится, что люди, увидев Ислам воплотившимся в жизни, пульсирующим в реалиях человеческого бытия, станут за­тягивать его принятие. Однако если ваша деятельность по распро­странению Ислама будет ограничиваться проповедями, лекциями и книгами, то как бы всецело не отдавались вы этому благородному делу, мир до Судного дня едва ли убедится в актуальности Ислама и его способности руководить практической человеческой жизнью.

В заключение хочу поделиться с вами той надеждой, которая теплится в моей душе. Поскольку Аллах всевышний создал меня в этом, а именно мусульманском пакистанском народе, я хочу, что­бы этот народ оказался тем, вожделенным, который вернет Исламу его славу и блеск. И если есть у меня политика, то исходный пункт ее — эта надежда, и если есть у меня религия, то это — ее потреб­ность. Все мои силы сконцентрированы на том, чтобы мой народ, в котором создал меня Аллах, сделав одним из его сынов, почув­ствовал свою ответственность перед Исламом, поднял его знамя, воплотил его в своей живой, конкретной реальности. И наконец позвольте сказать: „Слава Аллаху, Господу Миров”.