Проект сайтов " "
| Вид материала | Документы |
- Продвижение сайта только белыми методами!!!, 13.69kb.
- Понятия продвижения и оптимизации сайтов, 86.61kb.
- Ориентиры развития официальных городских сайтов Республики Татарстан, 121.03kb.
- Удк система интеллектуального обхода web-сайтов, 57.1kb.
- Указатель Интернет-сайтов по английскому языку, 127.05kb.
- Т. В. Ежова, Н. Е. Ставская. Методические подходы к анализу Интернет-сайтов на примере, 217.58kb.
- Проект сайтов " ", 728.45kb.
- Учебно-методический комплекс дисциплины технологии создания корпоративных сайтов Специальность, 207.68kb.
- Лекция учителя «дизайн web-сайтов», 310.58kb.
- Проект сайтов " ", 611.68kb.
Рационалы, а тем более интроверты, раз попав в цейтнот, впоследствии всячески стараются таких ситуаций избежать, например, подстраховаться, равномерно распределить своё время и силы. Ньютона, напротив, цейтноты не пугали, скорее, были самым обычным делом. Например, после чумы в Кембридже должны были проходить выборы в члены колледжа. Эти выборы не проводились уже три года, кандидатов было много, а мест мало.
«Провал на выборах был бы равнозначен крушению университетской карьеры. В этой обстановке поведение молодого Ньютона кажется с чисто практической кембриджской точки зрения до странности легкомысленным. …Он то и дело возвращается к своим работам (во время вынужденных «чумных» каникул он разрабатывал теорию тяготения), что-то доделывает, уточняет. Он совершенно не занимается тем, что должно стать предметом его испытаний и чем он столь откровенно пренебрегал во время учения. Ни математика, ни астрономия, ни физика, ни химия будущих экзаменаторов не интересовали» [7].
Ньютон, однако, вовсе не равнодушен к исходу, более того в это время «масса денег ушла на его бакалаврскую прюнелевую мантию. (Униформа бакалавра была куплена им с таким расчётом, чтобы её можно было перелицевать в мантию члена колледжа. Он, как видно, совершенно не собирался оставаться за бортом)» [7]. Действительно, Ньютон написал требуемый философский трактат за три дня и стал членом колледжа.
Всплески и спады творческой активности, постоянная смена рода занятий: физика, математика, алхимия, которой Ньютон отдавал львиную часть своего времени и сил, теология, позднее – практическая деятельность на монетном дворе, конечно же, больше указывают на иррациональность психотипа.
«На рубеже 1691-1692 годов Ньютон впал в апатию, снова решил покончить с философией и заняться производством сидра. Затем снова пробуждается бешеная энергия: он вдруг начинает бешено переписываться с Бентли; темы – исключительно богословские… Конец 1692 года – апатия, сонливость, перемежающаяся с мучительной бессонницей. Начало 1693 года – глубокая меланхолия, бессвязность мыслей. К концу 1693 года он постепенно выздоравливает. Уже понимает свои «Начала»… Ньютон всерьёз подумывает о смене своей научной деятельности на административную» [7].
Некоторые исследователи жизни и творчества Ньютона высказали предположение, что тут виновата ртуть, которой Ньютон часто пользовался в своих алхимических опытах. Были даже проведены соответствующие исследования, которые, однако, заставили отказаться от подобной гипотезы – это была просто особенность психики Ньютона. Впоследствии его умственные способности полностью восстановились, и он даже в глубокой старости поражал собеседников своим острым и трезвым умом. Однако вот пример из переписки Ньютона с Локком:
«Когда я писал Вам, я не спал ночью и часа в течение двух недель, а за последние пять дней и вовсе не сомкнул глаз. Помню, что я о чём-то писал Вам, но что именно я сказал о Вашей книге, не помню. Если Вам угодно будет прислать мне выписку этого места, я Вам всё объясню, если смогу» [7].
Итак, анализ, предпринятый в этом разделе, даёт нам предварительный результат: интроверт, логик, интуит и иррационал, то есть, согласно соционической терминологии - интуитивно-логический интроверт, «Бальзак» («Критик»). Посмотрим теперь, как этот результат описывается в терминах блоков модели А.
2. Блоки модели А.
2.1. ЭГО (
)О
дно из проявлений программной интуиции времени () – это повышенное чувство тревожности, внимание к возможным и мнимым опасностям. То, что высокая степень тревожности была при-суща Ньютону с детства, хорошо видно, например, из его тетрадей по латинским упражнениям. Ученику полагалось к каждому грамматическому правилу привести произвольные примеры, иллюстрирующие их. Давайте посмотрим на примеры юного Ньютона: «Он сломан», «Ваш дом скоро упадёт», «Его слава клонится к закату», «Корабль затонул», «Я боюсь», «Это тревожит меня», «Почему ты не встаёшь?», «Что ты делал? Говори!», «Вас обязательно накажут», «Он должен быть наказан», «Мы больше всего хотим того, что нам больше всего вредит», «У него даже нет денег купить верёвку, чтобы повеситься»… Иногда в его высказываниях звучат недоверие и подозрительность: «Я должен быть уверен, что он не причинит мне зла», «Вы одурачиваете меня», «С вашей стороны глупо верить ему», «Вы знаете ему цену», «Вы никогда не заставите меня поверить в эту сказку». И – мотивы одиночества: «Никто меня не понимает», «Что станет со мной?», «Я хочу покончить со всем этим», «Я не способен ни на что, кроме слёз», «Я не знаю, что мне делать»… Исследователь Фрэнк Мануэль, тщательно исследовавший сохранившиеся упражнения школьника-Ньютона, сделал интересный вывод: «у Ньютона совершенно отсутствуют позитивные чувства. Никогда не появляется, например, слово «любовь». Почти нет выражения радости, желания. Страсть звучит в упражнениях только тогда, когда речь идёт о ростбифе. Здесь – мир отрицания и запрещения, наказания и одиночества» [7].
При такой тревожной программной функции задача творческой деловой логики (
) – предотвратить возможные неприятности или свести их к минимуму. В этом смысле показательно, что подвинуло Ньютона на занятия математикой: «…Незадолго до смерти Ньютон, беседуя с английским математиком Абрахамом де Муавром, сказал, что начало его математических увлечений связано с покупкой им на Стурбриджской ярмарке 1663 года книги по индуистской астрологии. Причины покупки: Ньютон хотел узнать, что произойдёт с ним в будущем, какие события ждут его завтра, какие беды и несчастия подстерегают за углом? Но книга, оказалось, требовала от желающего узнать своё будущее изрядных математических познаний…» [7].
Так что, можно сказать, что своими великими открытиями в математике Ньютон обязан, среди прочего, и своей повышенной тревожности…
Осторожность Ньютона проявлялась и в его зрелые годы. Например, своё письмо к Лейбницу в Германию Ньютон прямо послать остерёгся – передал через секретаря Королевского общества Ольденбурга.
«Ольденбург же передал это письмо Лейбницу. Предосторожность Ньютона не была излишней. Чересчур общительного Ольденбурга заключили в Тауэр за связь с иностранцами» [1].
Ньютона ещё с детства очень интересовался проблемами точного исчисления времени. Он постоянно вёл наблюдения за Солнцем (даже в запрещённые воскресенья, которые должны были быть посвящены исключительно Богу):
«Ведя скрупулёзные записи и создав своего рода астрономический журнал, Исаак усовершенствовал систему солнечных часов до такой степени, что свободно мог вычислять время солнцестояния и равноденствия, дни недели. Соседи приходили к Исааку справляться о времени… Он столь преуспел в этих наблюдениях, что достаточно ему было бросить взгляд на тень, чтобы он без всяких колебаний указал точное время и другие астрономические особенности момента» [7].
Хорошее чувство времени, как правило, отличает именно носителей функции
в блоке ЭГО.Хронология исторических событий тоже приковывала внимание Ньютона. Например, он взялся разрешить такую непростую дилемму:
«Промежуток времени, отпущенный по Библии на всё человечество от Ноя до рождества Христова, всего 1348 лет, а фараонов и династий много, и все не умещаются» [1].
Ньютон обработал изрядное количество материала и предложил следующее «решение»:
«Он нашёл в Библии фараона, имя которого начинается с буквы С (Сесак), а у Геродота упомянут другой фараон, с другим, правда, именем, но тоже на С (Сесострис, теперь называемый Сенурсет). Вот Ньютон и предложил считать этих двух фараонов одним, исправив соответствующим образом древнеегипетскую хронологию (сократив её на 2000 лет – вполне в духе современных математиков)» [1].
Деловая логика, «логика синтеза» необходима также там, где разрабатываются различные методы. Одна из безусловных научных заслуг Ньютона – это создание и развитие теоретического метода исследования природы.
«Ньютон заметил, что законы природы выражаются изобретёнными им дифференциальными уравнениями. Отдельные, и порой очень важные, дифференциальные уравнения рассматривались и даже решались и раньше, но именно Ньютону они обязаны своим превращением в самостоятельный и очень мощный математический инструмент» [1].
Интересно, что в использовании этого инструмента Ньютон порой усердствовал чрезмерно, особенно когда тому способствовали внешние обстоятельства. Например, он вспоминал, что «летом 1665 года, будучи вынужден уехать из Кембриджа из-за чумы, я вычислил площадь гиперболы с точностью до пятьдесят второго знака» [7]. Да, подобную точность, иначе как «избыточной» назвать трудно. Причём это был далеко не единственный случай. Так, в письме к Лейбницу Ньютон писал, что ему «просто стыдно признаться», с каким числом знаков он проделал вычисления для некоторых рядов [1].
Главенствующее положение
у Бальзака порой приводит к тому, что выполнение определённых дел затягивается до такого момента, когда их невыполнение уже грозит изрядными неприятностями. Дело в том, что не «владелец» манипулирует функцией первого программного канала, а она им. «Потому-то Бальзак не рискует, он ждёт, когда наступит подходящий момент, чтобы начать действовать» [10]. И уж этот момент Бальзак не пропустит. Однако если всё же ожидание затягивается (не для Бальзака – для окружающих!), его начинают энергично подталкивать заинтересованные люди или новые обстоятельства (см. также п/р «блок СУПЕРИД»), и тут уже в полной мере подключается творческая функция. Например, Ньютону всё было недосуг изложить принципы изобретённого им дифференциального исчисления («метода флюксий»), но, получив новую книгу Меркатора «Логарифмотехния», он понял, что тот скоро доберётся до флюксий. «По настоянию Барроу Ньютон в страшной спешке набросал сочинение, частями которого послужили его ранние работы («Об анализе уравнений с бесконечным числом членов», 1669). В нём был описан и метод флюксий» [7].
Примечательно, что Ньютон так и не собрался сделать из этой работы трактат, как его просили издатель и коллеги. Он обещал, обещал, а время шло и шло…
«Он работал над ним зимой 1670 года, потом по-ехал домой, потом наступила весна. Летом он ещё не вернулся к своим бумагам и отложил это до следующей зимы, надеясь, что зима принесёт подходящее настроение. В мае 1672 года Ньютон написал Коллинсу о том, что «лучшая половина» трактата написана. Через год он всё ещё не нашёл времени закончить его. Он так никогда и не вернулся к этому труду. Чтобы избавиться от нападок книготорговца Питса, которого он подвёл с печатанием комментариев, он дал ему четыре фута отступных. Далее не понукаемый ни Барроу, ни Коллинсом, он практически оставил свои математические исследования и обратился к химии: «Старики не занимаются математикой, – говаривал он…» [7].
«Старику» было 30 лет. В чём же дело? Наверное, в том, что у Ньютона в то время был интерес, которому он придавал гораздо большее значение: алхимия. Вообще, на алхимию и теологию Ньютон потратил больше всего сил и времени. Математические и физические работы Ньютона, благодаря которым мы сейчас о нём помним, были обдуманы им в возрасте 20-30 лет и впоследствии суммированы в Principia.
«После Principia (оконченных им в возрасте сорока четырёх лет) Ньютон отошёл от активной научной работы» [1].
Собственно и знаменитых «Начал» могло бы не быть…
«700-страничные «Начала» Ньютона были написаны им в течение полутора лет по настоятельной просьбе Эдмунда Галлея» [7].
Вот что вспоминал об Исааке Ньютоне его помощник в период работы над «Началами», Гемфри Ньютон:
«Ньютон в те годы был весьма скромным, любезным и спокойным человеком. Он никогда не смеялся и никогда не раздражался. Всё его существование заполнялось работой. Она была его единственным увлечением. Работая, он забывал обо всём – о друзьях, пришедших по его приглашению на званный ответный ужин, об обеде, дожидающемся его на столе (ему жалко было тратить время на еду), о сне. Он в эти годы спал не более четырёх-пяти часов в сутки, причём засыпал иной раз лишь в пять-шесть утра. Не только «Начала» были предметом его увлечённых занятий. Нет, отнюдь! Скорее наоборот. «Начала» он создавал как бы из-под палки, по необходимости, под давлением Галлея, подвигаемый маячившим на горизонте очередным спором о приоритете. Главное же внимание своё, заботы свои и труд свой обращал он на алхимические занятия» [7].
Отметим, что здесь мы снова встречаемся с примером компенсации функций – когда отвлекают проблемы интуиции и логики, этика и сенсорика пропадают неведомо куда (см. также п/р «блок СУПЕРИД»). Как было замечено в [10], если интуитивно-логический интроверт ("Бальзак") найдёт своё дело, то он, как раскрутившийся мощный маховик, уже не может остановиться. Таким делом в начальный период работы над Principia была для Ньютона алхимия, но… всё же он был иррационалом, и вскоре уже «Начала» полностью завоёвывает его внимание:
«По мере того, как книга обретала плоть, замысел её разросся, значение необычайно возросло. Книга стала главным делом его жизни, и он не смог бы её лишиться. Он полностью изменился, его угрюмый, отрешённый взгляд сменился острым и проницательным. Щёки его порозовели, он был весел и энергичен. Он не спал ночами, но не уставал. Даже почерк его изменился – исследователи подметили и это» [7].
Но, даже покончив с активными занятиями наукой, Ньютону «время от времени приходилось возвращаться к математически проблемам. Чаще всего не по своей воле, а под давлением внешних обстоятельств… Ньютон к тому времени стал уже известным математиков, и к нему обращались со всех концов страны» [7]. К нему приходили с вопросами вычислители-практики, землемеры, его просили рассчитать проценты с вкладов и т.п. В общем, спрос на творческую функцию Ньютона никогда не ослабевал.
Критическое отношение Ньютона к тем или иным исследователям и их результатам было продиктовано в первую очередь собственным ответственным и скрупулёзным отношением к эксперименту. Например, если что-то не получалось у него самого, он не верил, что это может получиться у кого-то ещё, скорее всего, это в принципе невозможно. Например,
«на основании своей формулы для дисперсии (впоследствии оказалась неверной), а также опытов Ньютон заключил о невозможности ахроматизации линз и, следовательно, о безнадёжности попыток конструировать оптические системы, лишённые хроматической аберрации. Однако всего через два года после смерти Ньютона Люр Холл построил первый ахроматический телескоп-рефрактор» [4].
Вообще, Ньютон чаще ошибался, говоря: «этого не может быть!», чем утверждая: «да, это именно так!», что похоже является «визитной карточкой» социотипа «Критик».
Несмотря на известный анекдот, о том, что единственная фраза, которую Ньютон произнёс в Парламенте, была: «Закройте окно, докладчик может простудиться», его деятельность там нельзя представить так поверхностно. В Парламенте тоже проявлялась его деловая логика, просто на фоне амбиций и повышенной активности других он не считал нужным её выпячивать.
«На самом деле Ньютон защищал в парламенте университетские привилегии и права Парламента. Постоянно писал вице-канцлеру о делах, держал университет в курсе происходящих парламентских баталий. Он приобрёл в парламенте богатый политический опыт, новые связи и знакомства» [7].
Монетный двор
Блок ЭГО Ньютона очень отчётливо проявляется при разборе его деятельности на посту смотрителя, а затем и директора монетного двора в Лондоне. В 1696 году, когда Ньютону предложили должность смотрителя, дела в казначействе Англии были особенно плохи…
«Прежде всего, Ньютон предпринял систематическое изучение истории Монетного двора (Минта). Каждая операция в Минте была изучена им в мельчайших деталях: была выписана её стоимость в разные времена и в разных условиях. Работники Минта редко видели Ньютона без пера в руке. Он им советовал: «Не доверяй ничьим расчётам, кроме собственных. Не доверяй ничьим глазам, кроме собственных». Самое незначительное письмо требовало от него, по меньшей мере, двух черновиков. С каждого письма он снимал по две копии» [7].
Такое скрупулёзное исследование дела, учёт прошлого опыта ведения операций, осторожность, недоверие, критичность, перепроверка и подстраховка, конечно же – свойства блока интуиции времени и деловой логики
. Именно благодаря этим качествам Ньютон сыграл весьма существенную роль в экономической реформе Англии. «Неспособность Ньютона к полумерам привела к тому, что он решил взять на себя все обязанности, связанные с перечеканкой, хотя формально это ему не поручалось» [7].
По-видимому, "деловая логика" Ньютона была настолько сильна, что в тех ситуациях, где на неё был спрос, Ньютон даже напоминал экстраверта:
«Ньютон за короткое время в восемь раз увеличил чеканку монеты, не поставив ни одного нового станка. Одновременно он ввёл сыск и следствие и за один 1697 год передал в суд дела, по которым было казнено около 20 фальшивомонетчиков» [1].
К работе с фальшивомонетчика-ми Ньютон подошёл в высшей мере творчески:
«К несчастью для фальшивомонетчиков, он проделывал всю эту работу с присущей ему обстоятельностью, рвением и усердием. Он не пропускал ни одного судебного заседания, тратил сотни фунтов на наём экипажей и покупку одежды; в его личных расходных тетрадях встречаем запись: «Уплатить пять фунтов Гемфри Холлу, чтобы он мог купить себе подходящий костюм для беседы с бандой подделывателей векселей». Он разработал систему розыска свидетелей, организовал большую группу информаторов, бродивших по рынкам, пьянствовавших в тавернах и томившихся в кандалах; и всё это – по его заданию» [7].
Но, несмотря на столь бурно развёрнутую деятельность, на ЛИЭ (
) Ньютон, всё же, не похож. ЛИЭ не свойственно настолько «мелочное» внимание к деталям. "Джек Лондон" предпочитает делать работу «крупными блоками» [10], а мелочами «нагружать» подчинённых. "Бальзак" же, если хоть сколько-нибудь сомневается в компетентности подчинённых (а критерии здесь у него очень высоки!), так не поступит. Кроме того, выше мы уже убедились, что экстравертом Ньютон не был. Здесь мы просто имеем дело с проявлением наиболее востребованной функции, в данном случае экстравертной логики Бальзака. Автор полагает, что именно эта особенность послужила причиной отнесения Ньютона к ЛИЭ () как минимум в трёх соционических книгах [3, 9, 10]. Деятельность Ньютона в роли смотрителя была столь успешна, что этого нельзя было не заметить. В 1699 году умер директор монетного двора и встал вопрос о новом кандидате. Это была гораздо менее утомительная должность, чем должность смотрителя, своего рода синекура, на которую претендовала целая армия претендентов, за каждым из которых стояли влиятельные при королевском дворе фигуры. Но случилось чудо, которое ни до, ни после не повторялось: директором Минта назначили его нынешнего смотрителя, то есть, Ньютона, который зарекомендовал себя как очень деятельного и энергичного работника.
«На новом посту Ньютон отнюдь не был завален работой. Но Ньютон ко всему, и в том числе – к новой должности, относился серьёзно. Когда нынешний смотритель обратился к нему с пустячной запиской, Ньютон ответил ему разъяснением на тридцати четырёх страницах, содержащим анализ документов ещё елизаветинской эпохи. В конце разъяснения предложение смотрителя категорически отметалось» [7].
Сильная интуиция времени в комплексе с деловой логикой позволяют "