103012, Москва, проезд Сапунова, д

Вид материала

Документы

Содержание Захар, герман

Подобный материал:

• 103012, Москва, проезд Сапунова,, 407.41kb.
• Москва, Востряковский проезд, дом 10Б, 31-ый км мкад, тел, 25.32kb.
• Проезд: Москва Прага Москва, поезд №21/22, время в пути 36ч, 3-местные купе, 87.41kb.
• Программа всероссийской научно-практической конференции с международным участием 15-16, 399.98kb.
• Москва для индивидуальных туристов, 105.08kb.
• 109012, Москва, Мясницкий проезд, д. 4/3, стр. 1, этаж, 70.2kb.
• Ежеквартальныйотче т, 1073.76kb.
• 125009 г. Москва, Театральный проезд,, 30.19kb.
• Указать номер и на " " 200, 15.17kb.
• Системы вызова медицинского персонала и пациентов, 459.94kb.

, мне все равно, я не могу жить без тебя.

НАДЕЖДА. Я тоже, родной.

ПЕТР. Не бойся! Ничего не случится. Я с тобой, милая моя.

НАДЕЖДА. Мне за тебя страшно, не за себя.

ПЕТР. Убежим к партизанам. Зачем тебе жить с ним про­тив воли.

Ты же его не любишь, он тебе в отцы годится.

НАДЕЖДА. А моя семья? Мать, отец, братья. Ты о них подумал?

Он из-за меня их погубит.

ПЕТР. Потерпи немного. Я с ним рассчитаюсь за все...

НАДЕЖДА. Терпеть, ждать... Опостылела мне эта жизнь.

ПЕТР. Поверь, Надя, мы будем с тобой счастливы. Счастье будет

в наших руках.

НАДЕЖДА. Ты не догадываешься, что я от тебя что-то скрываю?

ПЕТР. Нет. (Встревоженно.) Скажи мне.
НАДЕЖДА. Обними меня. Петр, у нас будет ребенок.
ПЕТР (пораженно). У нас?

НАДЕЖДА (чуть слышно). Да...

ПЕТР. В такое время?

НАДЕЖДА. Ты не рад? Боишься?

- 25 -

ПЕТР. Я счастлив и страшно боюсь… за тебя.

НАДЕЖДА. А я счастлива, что у меня будет ребенок, и

не боюсь.

ПЕТР. Но что же мы будем делать?

НАДЕЖДА Я решила – все возьму на себя. Не бойся. Ты

ни при чем.

ПЕТР. Надя, как ты можешь говорить такое? Я буду всег­да с тобой,

дорогая моя.

(Продолжительный стук в дверь.)

НАДЕЖДА (испуганно). Неужели муж? Он ведь должен вернуться

только завтра. Спрячься в сенях: потом незаметно вы­берешься.

ПЕТР. Сейчас по всей дороге партизаны.

(Выходят в сени.)

НАДЕЖДА. Кто там?

ЗАХАР (из-за двери). Полиция. Мы из гестапо. Господин

Бойко у себя?

НАДЕЖДА. Мужа нет дома. Он еще утром выехал в сосед­нее село

по вызову начальника.

ЗАХАР. Откройте двери.

ДАНИЛА. Некогда нам с тобой торговаться! Открой,

гово­рят.

НАДЕЖДА. Обращайтесь к патрульным.

ЗАХАР. Мы их не нашли.

НАДЕЖДА. В такую ночь я никого не впущу.

ДАНИЛА. Тогда сами войдем!

(Раздается звон разбитого стекла.)

НАДЕЖДА (испуганно). Они взламывают дверь. (Вбегает

- 26 -

в комнату. И тут же вслед за ней врываются в комнату Михаил, Захар,

Данила и Мария.)

ЗАХАР. Ого, комендантша!

МИХАИЛ. Где муж?

НАДЕЖДА. Уехал в соседнее село к начальнику гестапо.

(ДАНИЛА приводит Петра.)

ДАНИЛА (улыбаясь). Вот, нашел в сенях. В пустой бочке сидел. Полицай…

МАРИЯ. Не комендант?

ДАНИЛА. Нет, того я знаю, он постарше.

МИХАИЛ. Мы партизаны.

НАДЕЖДА. Не трогайте его, он ни в чем не виноват.

ДАНИЛА (Надежде). Предатель, полицай. (Передразнивая.)

Он ни в чем не виноват.

МАРИЯ. О ней тут хорошо отзываются, говорят, она тайно от мужа

нам помогает. Бойко насильно ее в жены взял.

ЗАХАР. Пусть он сам за себя скажет. Ты почему молчишь?

ПЕТР. Понимаю…Вы и вправду партизаны.

ДАНИЛА. Как это – и вправду?

ПЕТР. А гестаповцы часто изображают партизан, чтобы проверить полицаев.

ДАНИЛА. Ты-то, небось, всегда молодцом выходил?

ПЕТР. Меня не проверяли.

МИХАИЛ. Почему ты пошел служить в полицию?

ПЕТР. А как не пойти? Тогда бы расстреляли мать…

ДАНИЛА. Все так говорят. Почуял, что пахнет жареным...

ЗАХАР (Даниле). Да погоди ты, дай ему сказать.

ДАНИЛА (Надежде). А ну-ка пошли. (Хватает Надежду за

- 27 -


руку.)

ПЕТР. Не трогай ее! (Отстраняет руку Данилы.)

ДАНИЛА. Ах, продажная шкура, ты еще мне будешь здесь указывать!

(Замахивается на него прикладом.)

МИХАИЛ. Прекратить, Данила. Мы еще до конца не разо­брались.

НАДЕЖДА (плача). Он никого не убивал, не вредил

парти­занам.

ДАНИЛА. Смотрите-ка, как она его защищает...

МИХАИЛ (Петру). Ты ей кто? Почему здесь оказался?

ПЕТР. Просто знакомая.

ДАНИЛА. «Знакомая»…

МАРИЯ (успокаивая Надежду). Не плачь.

ПЕТР. Оставьте в покое женщину. Не мучайте ее. А меня можете расстрелять.

ДАНИЛА. Не тебе решать.

МИХАИЛ. (Надежде). Ты, голубушка, кому служишь?

НАДЕЖДА. А вы-то сами кто будете?

ДАНИЛА. Ты слыхала когда-нибудь про Михаила? (Указывая на Михаила.)

Вот он перед тобой.


НАДЕЖДА. Да, он отважный партизан. Даже муж о нем рассказывал.

МИХАИЛ. Видно, ты очень любишь мужа?

НАДЕЖДА (горько). Какая там любовь?

МИХАИЛ (Надежде). Скажи мне, почему же ты вышла за­муж за старика Бойко: любишь-то ты, видно, этого хлопца?

НАДЕЖДА. А что мне было делать. Он бы всю семью уничтожил.

- 28 -

ЗАХАР. Ах, старый хрыч.

НАДЕЖДА. Он подлый, страшный человек: это он деревню сжег

вместе с людьми, ни в чем не повинными. Да я ненавижу

его, я люблю Петра. А выхода у нас нет. Что делать.

ПЕТР. Возьмите нас к себе.

НАДЕЖДА. Просим вас.

МИХАИЛ (Захару). Взять их? Что скажешь?

ЗАХАР. Подумать надо... Проверить…

МИХАИЛ. Что ж, верно. А за заданием остановки не будет.


Занавес


- 29 -

действие второе

Картина шестая


Рассвет. Поляна перед входом в землянку. МИХАИЛ сидит

на пеньке. МАРИЯ перевязывает ему рану.


МАРИЯ. Благополучно обошлось... Главное – кость цела.

МИХАИЛ. Я тебе говорил, ничего опасного.

МАРИЯ. Береги себя, Миша… Ты такой смелый, безрассуд­но смелый.

МИХАИЛ. В отряде предатель. Стрелял в меня. Темно было,

мне не удалось его догнать. Это все тут было, у самых наших постов.

МАРИЯ (встревоженно). Когда? Почему ты мне сразу не сказал?

МИХАИЛ. Да вот ночью, когда я с обхода постов шел.

МАРИЯ. И кого же ты подозреваешь?

МИХАИЛ. Вот это самое трудное.

МАРИЯ. Слишком ты неосторожен, доверчив: без разбору

принимаешь в отряд всех, кто попросит. Вот так предатель и пробрался.

МИХАИЛ. Ты о ком думаешь?

МАРИЯ. Конечно, о бывших полицаях.

МИХАИЛ. Да, может, они как раз и хотят отомстить

фа­шистам.

МАРИЯ. Сначала мстили нам, потом немцам. Как можно верить таким людям?

МИХАИЛ. Они раскаиваются, им надо помочь.


- 30 -


МАРИЯ. Вот на свою голову и поможешь.

МИХАИЛ. Да... Что же делать в такой ситуации? Как рас­крыть предателя? Ясно одно: он у нас в отряде. Тропа, по ко­торой я шел, известна только нашим.

МАРИЯ. Что ж, очень плохо... Врагу открыт путь. Можно ждать

немцев.

МИХАИЛ. Пока я обнаружил след только одного человека.

МАРИЯ. А дозорные ночью никого не заметили?

МИХАИЛ. Никого.

МАРИЯ. С запада мы окружены болотами... С востока – другой

отряд... Значит, враг мог идти со стороны деревни... Он должен был знать и

расположение постов, и то, что ты ночью их проверяешь. Кто был на посту?

МИХАИЛ. Да в том-то и дело, что только опытный дивер­сант мог пробраться. Постовые стоят по одному через пятьдесят метров друг от друга.

МАРИЯ. А если враг прошел накануне, минуя посты?

МИХАИЛ. Конечно, раз тут у него был свой человек, ко­торый помог

ему пройти.

МАРИЯ. Предатель мог провести не одного человека, а карательную группу. Не стоит ли прочесать лес?

МИХАИЛ. Да… Я уж об этом думал...

МАРИЯ. Пошли, Миша… Они на этом не остановятся. (Ласково).

Пока ты легко отделался. До свадьбы заживет...

МИХАИЛ. Это точно – до свадьбы заживет.

МАРИЯ (смущенно). Ты не женат?

МИХАИЛ. Не нравлюсь я женщинам... (Задумывается.)

МАРИЯ. Ты – особенный. Всегда о чем-то думаешь, мечта-

- 31 -

ешь. Наверно, у поэтов всегда так, когда приходит новое стихотворение.

МИХАИЛ (тихо). Нет, Мария. Я думаю… и мечтаю... о тебе…

МАРИЯ. Как обо мне?

МИХАИЛ. Ты спасла меня. Помнишь, где мы встретились?

Я был уверен, что мне пришел конец, и только ты...

МАРИЯ. Это мой долг, так сделала бы любая медсестра.

МИХАИЛ. Мария, для меня особенно дорого, что это сде­лала ты.

МАРИЯ (смутившись, переводит разговор на другую тему). Миша,

прочти мне что-нибудь свое.

МИХАИЛ (после паузы, решившись). Мария... Это новое мое стихотворение... о тебе... и для тебя. Только для тебя. Прости меня за такую смелость, за самонадеянность, но... (Обрывает себя.) Слушай.


Пули в пашню падали,

Как зерна,

Но мы вышли на Березину.

Я, калмык

По кличке Миша Черный,

Белоруску полюбил одну,

С нею мы горели

И тонули,

Сколько раз враги стреляли в нас.

Но свою любимую

От пули,

От воды и пламени

- 32 -


Я спас.

Это чувство, может быть, и странно,

Но я был влюбленный,

Молодой,

И не раз мне обмывала раны Беларусь

Своей живой водой³.

(Пауза. МАРИЯ взволнована).

МАРИЯ (чуть слышно). Спасибо... Мишенька… Как жаль,

что у меня нет дара, чтобы ответить тебе стихами. А те слова, которые знаю,

они не могут выразить то… то, что я чувствую (чуть слышно)

к тебе.

МИХАИЛ. Маша… Я знаю, сейчас не время. Но подожди, кончится

война, и я обязательно покажу тебе свою родную Калмыкию. Машенька,

какая это прекрасная, необыкновенная земля... Какие просторы! Помнишь,

как Пушкин про нас сказал: «Друг сте­пей калмык». Увидишь весной море тюльпанов в степи. И все это я отдам тебе.

МАРИЯ. Кто у тебя там?.. В Калмыкии?

МИХАИЛ. Мать. И вот заранее напишу ей, что еду к ней не один...

а с тобой, с самым близким мне человеком.

МАРИЯ. Я боюсь, я буду там чужой.

МИХАИЛ. Нет, Маша, поверь мне: в Калмыкии примут тебя

как родную дочь.

МАРИЯ. Ах, Миша, не будем сейчас говорить об этом,

это слишком прекрасно, недостижимо. Можем ли мы позволить

себе сейчас думать о стихах. Вот и Николай про тебя говорит:

«Поэт он и есть поэт, как он может быть командиром. У него в

- 33 -

голове одна лирика. Да и степной человек, в лесу не ориенти­руется».

Ну и другое. Неприятно это мне.

МИХАИЛ. Над этим стоит призадуматься. Может, он прав.

А неприятная правда лучше приятной лжи. Что он еще говорит?

МАРИЯ. Да пустил слух по всему отряду, что ты меня не отпускаешь

на разведку, бережешь... для себя.

МИХАИЛ. Но все же знают, что у тебя рана не зажила. Не обращай внимания.

МАРИЯ. Да нет, просто он, мне кажется, любит Веру и боится за нее.

МИХАИЛ. Что делать? Можно посылать только женщин. Кро­ме Веры пока некого.

(Входят ГЕРМАН, НИКОЛАЙ, ЗАХАР и ДАНИЛА.)

ГЕРМАН. Товарищ командир, немцы неспокойны. К чему-то

усиленно готовятся.

МИХАИЛ. Кое-что из их планов нам известно.

НИКОЛАЙ. Чего же мы ждем? Чтобы нас окружили и уничто­жили?

МИХАИЛ. Всем до единого надо быть готовым к схватке.

НИКОЛАЙ. Товарищ командир, а не лучше ли нам сразу от­ступить?

Чем черт не шутит? Попадем в окружение...

ГЕРМАН. Торопишься что-то, Николай. Мы пока не попали в

окружение...

НИКОЛАЙ. Замолчи! Вижу, что наших, русских людей, ты не жалеешь.

МИХАИЛ (Николаю). Перестань, Николай, что ты говоришь?

НИКОЛАЙ. Ты, видно, забыл, что он немец? Вот кровь и заговорила.

МИХАИЛ. Да, он немец. Но он не фашист!

- 34 -


НИКОЛАЙ. Товарищ командир, пока не поздно, отступим,

спасем людей. Мы уступаем врагу и в числе и в оружии.

МИХАИЛ. Но у нас очень выгодная позиция. Об отступле­нии не

может быть и речи. Мы контролируем железную дорогу, узловую точку на

важнейших коммуникациях противника. Как вы этого не понимаете,

товарищи!

ДАНИЛА. Правильно, товарищ командир. Мы, партизаны, от врага

не бегаем.

МИХАИЛ. Конечно, по правилу партизанской войны в от­крытый бой

с превосходящими силами противника лучше не всту­пать. Здесь главное –

маневр, неожиданность удара. Но из лю­бого правила есть исключение.

ГЕРМАН. Что вы предлагаете, товарищ командир?

МИХАИЛ. Как можно скорее отправить разведку в деревню: выяснить планы врага. Наверно, наши связные уже в курсе.

ДАНИЛА. Товарищ командир, разрешите мне пойти в разведку.

МИХАИЛ. В разведку пойдет женщина.

НИКОЛАЙ. Кого же мы отправим?

МИХАИЛ. Мария после ранения пока не может. Значит, Вера.

НИКОЛАЙ. У Веры что-то с ногой. Не дойдет.

МАРИЯ. Товарищ командир, разрешите мне. Рана меня не беспокоит.

Я справлюсь с заданием.

МИХАИЛ (после раздумья). Ну что ж, придется. Иного выхода нет... Объявите боевую тревогу. Немцы могут появиться в любой момент.

ЗАХАР. Есть!

- 35 -


(ЗАХАР, ГЕРМАН, НИКОЛАЙ и ДАНИЛА уходят.)

МИХАИЛ. Маша, необходимо узнать точное время отправле­ния

обоза. Планы полицаев узнаешь у Надежды. Я ей верю!

МАРИЯ. Есть, товарищ командир,

МИХАИЛ. Выполняй. (Пауза.) Маша ... прошу тебя, будь осторожней.

Ты знаешь, твоя жизнь для меня…

МАРИЯ. Не беспокойся, Миша… Знаю.

МИХАИЛ. Пароль помнишь?

МАРИЯ. Помню.

МИХАИЛ. Если тебя задержат немцы, скажи, что ты из сожженного

села, ходишь по дорогам, побираешься.

МАРИЯ. Ясно, товарищ командир.

МИХАИЛ. Скажи, что ты была в поле, уцелела одна из всей деревни.

МАРИЯ. Я уже это говорила. Они поверили.

МИХАИЛ. Ну вот, надеюсь, что и теперь поверят... Что ж, тебе пора.

МАРИЯ. Сейчас переоденусь и пойду.

МИХАИЛ. Маша! Я провожу тебя.

МАРИЯ. Не надо, Миш… Оставайся здесь. Лучше встреть

меня, когда я вернусь,

МИХАИЛ. Почему ты не хочешь?

МАРИЯ. А ты не понимаешь? Боюсь за тебя. Не хочу, чтобы ты один

ходил по лесу.

МИХАИЛ. Маша, Машенька, идешь на такое опасное зада­ние и

хочешь, чтобы я отсиживался в землянке? Плохо ты знаешь наш народ!

(Затемнение.

- 36 –

Вечер. Слышны выстрелы и топот бегущих людей.

Из землянки выбегает МИХАИЛ. Появляется ГЕРМАН.)

Что случилось?

ГЕРМАН. Товарищ командир, разрешите доложить…Один наш бежал. Бывший полицай Никитин. Стреляли в него, не попа­ли…Я отправил за ним погоню.

МИХАИЛ. Немедленно сообщить в соседний отряд. Никитина

необходимо схватить.

(ГЕРМАН уходит и быстро возвращается.)

ГЕРМАН. Передал ваше распоряжение радисту.

МИХАИЛ. Для чего он бежал? С какой целью?

ГЕРМАН. Наверно, к своим... К полицаям!..

МИХАИЛ. Как бы он ни раскрыл им наши планы. Он же знает наших разведчиков и связных.

ГЕРМАН. Конечно. Нельзя было связываться с полицаями. Командир соседнего отряда наотрез отказывается их брать и вас осуждает.

МИХАИЛ. Нет, не могу я отталкивать людей.

ГЕРМАН. Например, Тимофей помог пленному бежать... Теперь

другой хороший человек, Никитин.

МИХАИЛ. Да, подвел он нас. На всякий случай нужно срочно

сниматься, переходить на другое место. Если он даст немцам наши

координаты, они опять начнут бомбить лагерь.

ГЕРМАН. Я его давно подозревал. Угрюмый какой-то. В глаза людям

не смотрел.

МИХАИЛ. Может, ты просто его не понял. В нем совесть проснулась,

он виноватым себя чувствовал. От стыда не мог нам в глаза смотреть.

- 37 -

ГЕРМАН. А почему?

МИХАИЛ. Вот это и надо выяснить.

ГЕРМАН. Что выяснять…Перепродался... Возвратился к своим...

Может, с ними держал связь...

(Входят ЗАХАР и НИКОЛАЙ.)

ЗАХАР. Никитин-то утек.

НИКОЛАЙ. Вот мы таких пригреваем. Они нам и платят.

ЗАХАР. Давеча Данила его предателем назвал. Может, он обиделся...

МИХАИЛ. А я вам сколько говорил: не напоминайте Ники­тину

лишний раз его прошлое.

НИКОЛАЙ. Пусть получает по заслугам. Чего с ним

це­ремониться?

МИХАИЛ. Разные люди бывают. Может, ему невмоготу ста­ло, совесть замучила. Не выдержал.

ГЕРМАН. Что это за человек?.. Поспорил с пацаном и убежал...

Другого выхода не нашел? Легко жить хочет.

НИКОЛАЙ. От совести далеко не убежишь. Я бы на его месте сквозь землю провалился.

МИХАИЛ. Видно, Данила рану ему разбередил.

НИКОЛАЙ. Товарищ командир, зачем вы защищаете предате­ля?.. Полицая...

МИХАИЛ. Повторяю, мы пока не знаем, кто он... А парти­заном он

был хорошим. Я все время следил за ним.

(Приходит ДАНИЛА.)

ДАНИЛА. Товарищ командир, Никитин вам оставил записку.

(Передает.)

- 38 -

МИХАИЛ (прочитав записку). Я был прав. Нельзя челове­ка чернить,

не узнав причины.

ГЕРМАН. Какая же у него была причина?

МИХАИЛ (читает записку вслух). «Захар мне сказал, что комендант уничтожил всю мою семью за то, что я ушел к парти­занам. Я сам отомщу за мать, за жену и детей. Горе жжет меня, терпеть больше не могу. Знаю, что вы меня не отпустите, и ухожу самовольно. Может, не возвращусь. Простите

меня и прощайте».

ГЕРМАН. Дед Захар, это правда?

ЗАХАР. Правда...

(ГЕРМАН убегает.)

МИХАИЛ. Человек страдал и не перенес. Вот, Данила, учись людям верить, а то совесть замучает.

ДАНИЛА. Он всю ночь не спал. А я-то думал, он неладное

замышляет, следил за ним. (Пауза.)

НИКОЛАЙ. Может, он не потому ушел?

МИХАИЛ. Нет, этого быть не может.

(Приходит ГЕРМАН.)

ГЕРМАН. Никитина убили... наши. Не успел...


- 39 -

Картина седьмая

Комендатура. ВАЙС и КИРИЛЛ допрашивают Марию.

ВАЙС. Остались считанные минуты. Будешь говорить?!

МАРИЯ. О партизанах я ничего не знаю.

КИРИИЛ, Зато мы хорошо знаем тебя, ты партизанка. Наши

сведения точные.

МАРИЯ. Вы меня с кем-то путаете.

КИРИЛЛ. О тебе и Михаиле мы все знаем. Нашла себе па­ру –

дикаря, азиата.

ВАЙС. Ответь на наши вопросы, и сразу отпустим.

КИРИЛЛ. Дрянь! Променяла свой народ и веру на чумазого калмыка. (Дает ей пощечину.)

ВАЙС (Кириллу). Перестань... Зачем обижать девушку?

КИРИЛЛ. Как вам угодно, господин оберштурмбанфюрер.

ВАЙС. Нельзя бить такую хорошенькую девушку. (Марии.)

А ты лучше признайся.

МАРИЯ. Мне не в чем признаваться, я не та, кого вы ищете.

КИРИЛЛ. А ты откуда, из какого села?

МАРИЯ. Я вам говорила: из соседнего, его немцы сожгли.

КИРИЛЛ. Врешь, гадина! Ты там не была. Я жителей о тебе

спрашивал, у тех, кто уцелели. Никто тебя не знает.

МАРИЯ. Село было большое. Не всем же меня знать.

КИРИЛЛ. Мы же все о тебе знаем. Ты зачем сюда так часто ходила?

ВАЙС. Не бойся отвечать на наши вопросы. Мы тебя не

- 40 –


выдадим партизанам, а отпустим на все четыре стороны.

МАРИЯ. Как я могу отвечать, если о партизанах ничего не знаю.

КИРИЛЛ. Не притворяйся… Нам-то все известно. Ты в отряде

Михаила врач. Городская ты, а не из села. Окончила медицинский институт.

МАРИЯ. О ком это вы?

КИРИЛЛ. О тебе, милая, о тебе.

ВАЙС. Ну хватит ломаться. Говори, кто у вас связные?

МАРИЯ. Не понимаю, о чем вы говорите.

ВАЙС. Скажешь – останешься живой, устроишься на рабо­ту, получишь деньги, много денег... Молодая, красивая, не жалко тебе умирать? И дикарю своему ты нужна только в отряде, а потом найдет себе такую же раскосую.

МАРИЯ. Зря вы это все говорите.

ВАЙС. Пойми, дура, что у нас есть агент в вашем отря­де. Он все про

тебя рассказал.

МАРИЯ. Мучаете меня безвинно. Я без дома осталась, мать, отца

сожгли, хожу прошу хлеба Христа ради.

ВАЙС. Ну, хочешь я тебе докажу, что мы и без тебя мно­гое знаем? Вы хотите напасть на обоз, устроить засаду у моста. Сама понимаешь, что все

меры уже приняты, так что маленькая неприятность будет, но только не у

нас, а у твоего любезного калмыка. А будешь молчать, пустим слух, что это

ты нам все выдала.

КИРИЛЛ. А ты-то знаешь, как партизаны расправляются с предателями. Пуля в лоб – и все дела.

ВАЙС. Что тебе дороже?.. Смерть или жизнь?.. Несколько

- 41 -

слов, и ты свободна. Решай.

КИРИЛЛ. Образумься, дочка. У тебя же выхода нет.

ВАЙС. Да и сказать-то просим самые пустяки: назови двоих,

даже одного. И сразу тебя отпустим.

КИРИЛЛ. Молчишь?!

ВАЙС. Моему терпению тоже есть предел. Учти это!

КИРИЛЛ. Не доводи нас до крайности.

ВАЙС. Заставлю заговорить! Способы у нас есть, не беспокойся.

МАРИЯ. Замучаете ни в чем не повинного человека, на со­вести

у вас будет моя смерть.

ВАЙС. Смотри, узнают у вас в отряде, как ты путалась с немцами.

КИРИЛЛ. Посмотрим, что твой калмык тебе споет. (Пау­за.)

ВАЙС (Кириллу). Ну что ж. Сейчас она заговорит. Приве­ди

Николая.

КИРИЛЛ. Сию минуту. (Выбегает.)

ВАЙС. Теперь ты поймешь, что вся твоя ложь бесполезна.

(Входят КИРИЛЛ и НИКОЛАЙ.)

НИКОЛАЙ. Прибыл по вашему приказанию, господин оберштурмбанфюрер.

ВАЙС (Николаю). Отвечай, кто эта женщина?

НИКОЛАЙ. Та самая Мария, разведчица калмыка.

МАРИЯ. Предатель, теперь мне все ясно.

НИКОЛАЙ. Погоди немного, я еще доберусь до тебя.

КИРИЛЛ (Марии). Ну что, теперь поняла?! Мы пустим слух,

что предательница ты, а не он. Ему в отряде все ве-

- 43 -


КИРИЛЛ. Рад стараться.

ВАЙС (Николаю). Бойко доложил мне, что ты верой и правдой

служишь победоносной армии фюрера. За это представлю тебя к награде,

а после войны возвращу тебе состояние твоего отца, конфискованное большевиками,

НИКОЛАЙ. Хайль Гитлер!

ВАЙС. Хайль. Тебе было приказано ликвидировать калмы­ка…

Как с этим дело?

НИКОЛАЙ. Три раза стрелял, пока неудачно. Темно было, и боялся,

что часовые заметят.

ВАЙС. Постарайся. Он нам здорово портит кровь. Его убьешь, отряд

тут же развалится, это ясно. Мы возьмем их голыми руками.

НИКОЛАЙ. Буду ждать удобного случая.

ВАЙС. Еще раз напоминаю тебе: для дезинформации парти­зан ты говори, что обоз отправляется завтра.

НИКОЛАЙ. Слушаюсь.

ВАЙС. Ты принес хорошую весть: пусть они устроят заса­ду за мостом. Там-то мы их и прикончим.

НИКОЛАЙ. Да, разговор такой был. Сегодня калмык об этом говорил.

ВАЙС. Самое главное – не забудь выбрать поляну для парашютного десанта. В два часа по местному времени разожжешь костры и встретишь их. Они внезапно ударят... Партизанам говори, что Мария их выдала. Представляю бешенство калмыка. А мы убьем сразу двух зайцев. Ты вне подозрения, его сместят: завел любовницу, а она работает на нас.

НИКОЛАЙ. Господин оберштурмбанфюрер, не забудьте, я

- 44 -


очень рискую, и мне приходится много брать на себя... Я тут пристрелил

нашего обер-лейтенанта. Он попал в плен и начал говорить. Пришлось

заткнуть ему рот.

ВАЙС. Правильно сделал.

НИКОЛАЙ. Мог бы провалить всю операцию. И меня бы провалил.

Мы с ним встречались у вас, он меня узнал.

ВАЙС. Все окупится, не беспокойся, с лихвой для тебя. Мы не мелочимся. За голову калмыка, если ты помнишь, наше ко­мандование

назначило десять тысяч марок. Не упускай их.

НИКОЛАЙ. Рад стараться.

ВАЙС. Я надеюсь на тебя. Ты пока неплохо себя зареко­мендовал.

А теперь иди, не стоит тебе здесь задерживаться.

НИКОЛАЙ. Партизаны отправили меня за языком. Как быть? Возвратиться с пустыми руками я не могу, они меня заподозрят.

ВАЙС. Есть у нас один солдат... Нечистокровный ариец...

От такой потери армия фюрера и фатерланда не очень пострадает. Им и пожертвуем.

НИКОЛАЙ. Здорово, господин оберштурмбанфюрер.

ВАЙС. Дадим ему неверные сведения для дезинформации партизан. Потом ты его схватишь. Это мы устроим. А пока иди.

НИКОЛАЙ. До скорой встречи, господин оберштурмбанфюрер.

ВАЙС. Унесите пленную.

(КИРИЛЛ и НИКОЛАЙ уносят Марию.)

Пока все идет по предсказанию фюрера. Враги коммунистов среди

своих – вот наша опора.

(Затемнение.

Свет. ВАЙС сидит на диване и курит. Входит

- 45 -

ГАНС. В руке у него письмо.)

ГАНС. Рудольф, брат, ты бесчеловечен. Нельзя так обращаться

с пленными. И это женщина. Откуда в тебе эта жестокость?

ВАЙС. Коммунисты для меня не люди. Уничтожать их – мой

святой долг перед фюрером.

ГАНС. Нет, Рудольф, уничтожать людей не может быть святым долгом. (П а у з а.) Тебе письмо. Прочти, что там пишут: не терпится

узнать.

(ГАНС передает Вайсу письмо. Тот раскрывает, читает.)

ВАЙС. «Сообщаем тебе скорбную весть. Во время бомбежки

вся твоя семья погибла под обломками дома. Мы не смогли найти

останки твоих детей и жены, чтобы похоронить их». (С от­чаянием

швыряя письмо на пол и хватаясь за голову.) Жена! Сын! Дочь!

Убили! Никого не осталось! Я отомщу за вас всех, Лаура, Георг,

Клерхен! Ненавижу! Всех живых! Тебя, Ганс! Себя! За их смерть расстреляю всех коммунистов! Где та партизанка?! Она не имеет права жить, если умирает такая женщина, как моя Лаура! (Выхватывает из

кобуры револьвер и выбегает.)

(ГАНС стоит неподвижно, опустив голову.)

ГАНС. Что же происходит?! (Поднимает с пола письмо, читает, задумывается.) Нас с детства учили убивать людей, разрушать дома,

жечь поля... Для чего?.. Для того чтобы мы сами же стали своей жертвой... Человек, которого мы почтительно зовем фюрером, вовлек

в свою опасную, безумную авантюру миллионы безвинных людей...

- 46 -

Картина восьмая

Штаб отряда. МИХАИЛ расхаживает по комнате.

МИХАИЛ. Неужели Марию схватили? Слишком долго она не

возвращается.

(Появляется ЗАХАР.)

ЗАХАР. Ее еще нет?

МИХАИЛ. Нет... пока.

ЗАХАР. А Николай не пришел?

МИХАИЛ. Тоже нет… Вдвоем могли погибнуть. Эх, зря, зря я

отправил Николая. Хотел узнать, что с Марией.

ЗАХАР. У него там знакомые. Да и опыт у него большой, не в первый

раз идет.

МИХАИЛ. Не надо было его посылать... Обоих – на верную гибель.

ЗАХАР. Погоди, командир, рано отчаиваться.

МИХАИЛ. Не могу же не волноваться, пойми меня. Не имею

права. Завтра решающий день.

ЗАХАР. Да, придется нам попыхтеть.

МИХАИЛ. Слышь, Захар, может, Надежда подвела?

ЗАХАР. Навряд ли, она баба верная.

МИХАИЛ. Может, по дороге что стряслось?..

ЗАХАР. Еще время есть. Поспи хоть чуток... Всю ночь

маялся.

МИХАИЛ. Тут не только в людях дело. Без их сведений мы

не можем завтра наступать. Слишком большой риск.

- 47 -

ЗАХАР. Что верно, то верно. Здесь спору нет.

МИХАИЛ. Захар Иваныч, если они до утра не вернутся, то

придется идти за языком.

ЗАХАР. Схожу.

МИХАИЛ. Одному тебе не справиться. Возьми Данилу.

ЗАХАР. Чересчур горяч. Молодо-зелено. Вот в прошлый раз чуть

не избил сына одного полицая. Еле оттащил его. И нас бы провалил,

да и... Дети не виноваты, они за родителей не должны отвечать. Ты

ему, командир, об этом скажи при случае.

МИХАИЛ. Обязательно, Спасибо, что сказал. Ребятишки ни при

чем. Так мстить – только себя позорить. Мы – люди, а не фашисты, чтобы

убивать поголовно, без разбора. Мы свою кровь проливаем за справедливость.

ЗАХАР. Данилу еще можно научить, да и сам с годами поумнеет.

МИХАИЛ. Научить можно. Он парень настоящий, сразу пой­мет,

где правда, а где неправда. Только осторожно надо, чтобы не обидеть с

маху. Захар Иваныч, попробуй.

ЗАХАР. Какой я учитель?..

МИХАИЛ. Опыт у тебя, Захар Иваныч, и военный и чело­веческий.

Ты нас всех многому можешь научить.

ЗАХАР. Да, может, я и не ученый, а все же кое в чем кумекаю. Все-

таки пожил на свете. Много чего перевидал на своем веку…

В гражданскую воевал вместе с вашими. Оку Ивановича

Городовикова лично знал. Вот рубака! На коне на него посмотреть любо-

дорого.

МИХАИЛ. Да... Послужили калмыки родине в гражданскую,

послужим и сейчас.

- 48 -

(Появляется ВЕРА.)

ВЕРА. Товарищ командир, пропали наши разведчики... Где они? Ума не приложу.

МИХАИЛ. Мало ли чего может случиться. Война.

ВЕРА. Товарищ командир, разрешите мне пойти за ними?..

МИХАИЛ. Пока подождем.

ЗАХАР. Вера, пошли. Не будем мешать командиру. Пусть вздремнет.

(ЗАХАР и ВЕРА уходят.)

МИХАИЛ. Уже рассвело... Такая тоска у меня, как я их жду. Их.

Марию. (Тихо). Машу.

(Затемнение.

Свет. МИХАИЛ в той же позе сидит и напряженно смотрит в окно. Появляется НИКОЛАЙ.)

НИКОЛАЙ. Доброе утро, товарищ командир.

МИХАИЛ (вскакивает ему навстречу). Наконец-то!

НИКОЛАЙ. Завтра утром фашисты отправляют обоз.

МИХАИЛ. Марию, Марию не видел, не слыхал о ней ничего?!

НИКОЛАЙ (вздыхает). Командир... Тяжело мне говорить, а надо.

Недобрые вести принес, командир. Марию схватили, до­прашивали... Она не выдержала и все рассказала. Да еще поговаривают, что немец-то наш на гестаповцев работает.

МИХАИЛ. От кого такие сведения?

НИКОЛАЙ. Да так, разговоры по деревне... Боюсь, не выдала ли меня Мария. Меня ведь полицаи задержали, еле отвертелся.

МИХАИЛ. Мария? Не верю. Не может быть!

НИКОЛАЙ. Что слышал, то и говорю. Зачем мне напраслину

возводить. Может, она и не виновата.

МИХАИЛ. Нет, нет, только не Мария.


- 49 -

НИКОЛАЙ. Не мое дело, конечно. А мне кажется, не стоило ей давать такое ответственное дело.

МИХАИЛ. Ладно. Что еще?

НИКОЛАЙ. Больше ничего... Привел языка... Немецкого сол­дата.

МИХАИЛ. Молодец… Можешь идти.

НИКОЛАЙ. Есть, товарищ командир. (Уходит.)

МИХАИЛ. Не верю. Сердце мне говорит: Мария не может нас предать.

Это кто-то другой, и он у нас в отряде.

(Затемнение.

Свет. МИХАИЛ и ГЕРМАН сидят за столом.)

ГЕРМАН. Я допросил пленного, которого Николай привел.

МИХАИЛ. Что он говорит?

ГЕРМАН. Подтверждает сведения Николая… Завтра утром немцы отправляют обоз.

МИХАИЛ. Что еще?

ГЕРМАН. Что Мария нас выдала.

МИХАИЛ. Значит, ее пытали, и она не перенесла.

(Входит ДАНИЛА.)

ДАНИЛА. Товарищ командир, к вам пришла…

МИХАИЛ. Кто?

ДАНИЛА. Жена коменданта... С каким-то важным сообщением.

МИХАИЛ. Пусть войдет.

(герман и Данила уходят, входит надежда.)

НАДЕЖДА. Доброе утро…

МИХАИЛ. Здравствуй… Садись… (Усаживает

на скамейку.)

НАДЕЖДА. Еле добралась… Петр меня к вам послал.

- 50 -

МИХАИЛ. Рассказывай… Что у тебя?

НАДЕЖДА. Утром немцы вас атакуют.

МИХАИЛ. Когда они отправляют обоз?

НАДЕЖДА. Послезавтра... А завтра возьмут вас в кольцо. Петр передал, чтобы вы завтра устроили немцам засаду около старой мельницы. Он

их там поведет...

МИХАИЛ. Почему он?

НАДЕЖДА. Они берут Петра, чтобы он их провел к поворо­ту

дороги у моста, где вы собирались устроить засаду. Там они вас и окружат.

МИХАИЛ. Окружат… Значит, им известен наш план. Кто же нас предал?.. Мария у тебя была?

НАДЕЖДА. Была... А потом полицаи ее схватили. (Пауза.)

МИХАИЛ. Что же делать? Как ее спасти? Сейчас вырвать ее из гестапо уже невозможно.

НАДЕЖДА. Говорят, она вас выдала. А я этому не верю.

МИХАИЛ. Я тоже не верю.

НАДЕЖДА. Успокойтесь, товарищ командир!.. Мне еще надо сказать

вам.

МИХАИЛ. Что?

НАДЕЖДА. Я ночью подслушала разговор.

МИХАИЛ. Какой?

НАДЕЖДА. К мужу кто-то пришел. Они сидели поздно, гово­рили

о какой-то акции против партизан. Почему-то о костре говорили. Ушел гость совсем поздно.

МИХАИЛ. А как он выглядел?

НАДЕЖДА. Я видела-то его мельком. Высокий такой, плот­ный.

Лицо круглое, щеки толстые. Вот и все. Зато голос хоро-

- 51 -

шо помню.

МИХАИЛ. Молодчина! Спасибо. Это уже очень много.

Дежурный! Герман!

(Входит ГЕРМАН.)

Герман, сейчас очень важный момент. Все может раскрыться.

Слушай внимательно: о приходе Нади никому ни слова, сюда ни­кого не впускать. По тревоге построить отряд на поляне. (По­казывает в окно.)

ГЕРМАН. Слушаюсь. (Уходит.)

(С улицы доносится сигнал тревоги, шум и топот ног.)

МИХАИЛ. Надя, смотри. Ты должна узнать этого человека.

Он пробрался к нам в отряд.

(С улицы слышится голос Германа.)

ГЕРМАН. Отряд, стройсь! Ра-вняйсь! Смирно!

МИХАИЛ. Смотри, смотри в окно, смотри внимательно.

Кто у вас был, ты можешь узнать?

НАДЕЖДА (уверенно). Могу, третий с краю.

МИХАИЛ. Так. Понятно. Что ж, Надя, спасибо.

(Входит ГЕРМАН.)

ГЕРМАН. Товарищ командир, отряд построен.

МИХАИЛ (Надежде). Иди в соседнюю комнату... Пока не

позову, не выходи. Тебе нельзя показываться ему на глаза, он

наверняка тебя знает. Теперь надо определить его по голосу, чтобы

ошибки не было.

НАДЕЖДА. Есть, товарищ командир.

(ГЕРМАН и МИХАИЛ уходят, НАДЕЖДА входит в другую комнату. С улицы слышится голос

- 52 -

Михаила.)

МИХАИЛ. Товарищи, завтра будем отбивать у немцев обоз.

Приказываю всем быть готовыми к выполнению операции. Отря-ад,

вольно-а! Разойдись!

(Заходят Михаил и Николай.)

НИКОЛАЙ. Спасибо, товарищ командир.

МИХАИЛ. Ты заслужил... Пора тебя наградить... Сколько раз

был в разведке за эту неделю?

НИКОЛАЙ. Три раза…

МИХАИЛ. Много. Разведчиком быть трудно.

НИКОЛАЙ. Служу Советскому Союзу.

МИХАИЛ. Ну, иди,

НИКОЛАЙ. Слушаюсь. (