А. Х. Батаев Политизированное гуманитарное право и пропаганда, Анализ доклад

Вид материала

Доклад

Содержание Исторические предпосылки военных действий в августе 2008 года и версия составителей доклада. В советский период Южная Осетия была автономной областью Грузинской ССР. Накануне распада СССР она заявила о своих претензиях на Статус участников боевых действий и сторон Военные удары по гражданским лицам и отношение к нарушениям, в зависимости от стороны конфликта В других случаях пострадавшие гражданские лица и гражданские объекты находились на удалении до 1 км. Положение пленных и задержанных Уполномоченного по правам человека при Президенте РЮО Давида Санакоева Затем опять закинули нас в кузов машины как бревна и довезли до какого-то здания. Там были железные клетки, бросили нас туда. Но Вместо заключения

Подобный материал:

• «Международное гуманитарное право», 94.34kb.
• 2010-2011 уч г. Международное гуманитарное право Вопросы к зачету, 25.64kb.
• «Международное гуманитарное право», 120.32kb.
• Ю. В. Чемякин Международное гуманитарное право и сми конспект, 1921.43kb.
• Учебная программа для специальности 1-240102 «Правоведение» Факультет юридический, 454.28kb.
• Курс 1 сессия (установочная) Международное гуманитарное право и права человека (Костина), 13.17kb.
• Реферат по обж за Iполугодие 2005-2006 учебного года Тема: «Международное Гуманитарное, 150.54kb.
• Международное гуманитарное право (право войны, право вооруженных конфликтов) совокупность, 103.11kb.
• Международное гуманитарное право и сми вопросы, 1282.83kb.
• Международного Комитета Красного Креста подвести исследование, 550.77kb.

А.Х.Батаев


Политизированное гуманитарное право и пропаганда, Анализ доклада Human Rights Watch «На войне как на войне?»


A.X. Bataev Humanization Law And Propaganda: Analysis Of “Human Rights Watch” Report “At War Like At War?”


A report of a human rights organization “Human Rights Watch” “Up in flames?” (devoted to the August War of 2008 in South Ossetia and Georgia) from the point of view of ideological rhetoric and arguments, related to the application of the humanitarian law, as a weapon in the information warfare by the authors of the report is reviewed in this article

_____________________________________________


Доклад известной правозащитной организации Human Rights Watch (далее HRW) «На войне как на войне?»,¹ посвященный августовской войне 2008 года в Южной Осетии и Грузии, уникален по своей сути. Авторы доклада первыми предприняли попытку дать оценку соблюдения норм международного права сторонами конфликта. Составленный осенью 2008 года и опубликованный в январе 2009 года, он сразу же обратил на себя внимание всех крупнейших СМИ (более 600 тысяч упоминаний в англоязычном сегменте сети Интернет и более 2000 в русскоязычном сегменте на 1 ноября 2009 года). На материалы доклада ссылаются крупнейшие общественно-политические институты, правозащитные организации, аналитические центры и официальные лица различных государств. Составители доклада собрали множество показаний очевидцев и документировали нарушения прав человека во время августовской войны 2008 года в Южной Осетии и после нее. Главная задача доклада и его концепция определяются следующим образом:


В настоящем докладе оценивается соблюдение норм международного права каждой из сторон конфликта без проведения сравнений между сторонами. Выявление нарушений с одной из сторон не оправдывает и не смягчает нарушений другой. Вопрос о том, кто начал конфликт, не имеет никакого отношения к обязанности всех сторон соблюдать нормы гуманитарного права и общие положения о правах человека и привлекать виновных к ответственности. Этот доклад разочарует тех, кто хотел бы найти в нем ответы на вопросы о том, кто хуже, а кто лучше, кто совершил больше нарушений или « кто первый начал »².


На первый взгляд, доклад – попытка авторов отметить все нарушения международных и гуманитарных норм сторонами конфликта, оставаясь объективными, неполитизированными, свободными от геополитических стереотипов. К сожалению, при внимательном изучении данного доклада можно прийти к выводу, что в нем содержатся не только фактологические ошибки и противоречия, но присутствует достаточно очевидная идеологическая заданность, определенным образом подводящая читателя к выводам о «степени виновности» сторон в этой войне и, как результат, фокусирующая ответственность лишь на одной из них. Анализ доклада позволяет предположить, что данный материал выступает не столько «объективным исследованием», сколько информационным инструментом, весьма удобным для отвлечения ответственности от тех сил, которые осуществляли внешнеполитический пропагандистский камуфляж грузинского нападения на Южную Осетию в ночь с 7 на 8 августа 2008 года.

Мы попробуем извлечь из объемного текста доклада только некоторые из «пропагандистских ловушек» и описать те риторические техники, использование которых в серьезной степени снижает саму «правозащитную валидность» подобного рода документов. Авторы доклада «На войне как на войне?» еще раз невольно заставляют обратить внимание, что права человека – есть внеполитическая и внеидеологическая ценность, которая остается таковой ровно до тех пор, пока не втоптана в геополитику.


Исторические предпосылки военных действий в августе 2008 года и версия составителей доклада.


Односторонний взгляд на вооруженный конфликт августа 2008 года в Южной Осетии в докладе HRW выражается уже во вступительной части самого доклада, при описании предыстории конфликта. Эта часть изобилует показательными неточностями и пробелами, смысл которых, судя по всему, «правильно» идентифицировать виновника возникновения самой конфликтной ситуации в Южной Осетии.


В советский период Южная Осетия была автономной областью Грузинской ССР. Накануне распада СССР она заявила о своих претензиях на независимость.


Авторы доклада симптоматично не упоминают того, что в 1988-1989 году происходило в общественно-политической жизни Грузинской ССР, ни слова о «претензиях Грузии на независимость от существовавшего тогда государства и ни слова о развязанной в Грузии кампании по упразднению автономий. В 1989 году Южная Осетия приняла решение³ о преобразовании Юго-Осетинской области в Юго-Осетинскую республику в составе Грузии, то есть вопрос ставился лишь об изменении статуса автономного образования в составе ГССР. Подобная позиция ни в коем случае не означает, что Южная Осетия заявила о своих претензиях на независимость, но лишь об опасениях за судьбу автономии в составе Грузии. Как мы знаем из истории, Верховный Совет ГССР отменил это решение, сославшись на то, что решение не является жизненно важным для всех жителей области.


Осенью 1990 г. Южная Осетия провозгласила полный суверенитет в составе СССР и бойкотировала выборы, в результате которых в Грузии пришла к власти националистическая партия Звиада Гамсахурдиа.


Снова фактологическая неточность, показывающая генеральную интенцию авторов доклада в данной его части – «Южная Осетия сама виновата в войне». Экспертам HWR прекрасно известно, что Южная Осетия не объявляла «полного суверенитета» в 1990 году, как о том пишут составители доклада. Речь идет о том, что Южная Осетия отказалась выходить из состава СССР вместе с Грузией и просила Верховный Совет СССР рассмотреть возможность Юго-Осетинской области остаться в составе СССР. Косвенное обвинение в «сепаратизме» можно считать безосновательным, в том числе и потому, что подобное решение югоосетинского народа лежало в правовой плоскости и являлось легальным, опирающимся на существующее в государстве законодательство, регулирующее процедуру выхода союзной республики из состава СССР. Но об этом мы ничего не найдем в докладе. Однако, на наш взгляд, это важная деталь, которую не упомянули сотрудники HRW. Вместо этого они предпочли обвинить югоосетинскую сторону как «сепаратистов».


Прямые боестолкновения между югоосетинскими силами и грузинской полицией и полувоенными формированиями начались в январе 1991 г. и продолжались около года в форме партизанской войны с периодическим участием России фактически на стороне Южной Осетии В результате конфликта около тысячи человек погибли, около сотни пропали без вести.


Еще один стереотип, если не прямая ложь, это, мягко говоря, недостоверная информация об «участии России в партизанской войне на стороне Южной Осетии». Это деза не будет сбалансирована авторами доклада информацией об использовании грузинскими силами вооружений со складов бывшего Закавказского военного округа. Доклад не упоминает, что именно во многом благодаря выводу внутренних войск и подразделений МВД СССР стало возможным проникновение грузинских формирований на территорию Южной Осетии и города Цхинвал и что именно это вторжение знаменовало собой начало боевых действий в Южной Осетии. Если бы внутренние войска остались в зоне конфликта, вооруженного столкновения можно было бы избежать. К сожалению, для подобных оговорок места в докладе не нашлось.

Другой примечательный момент – это преподнесение гуманитарных последствий конфликта 1989-1992 годов. В частности, в нижеприведенном фрагменте показательно не указаны конкретные цифры о количестве беженцев с одной и с другой стороны. Хотя, эта статистика весьма познавательна и была бы уместна для иллюстрации того, что же происходило в эти годы: всего из Южной Осетии ушло грузинского населения около 7-8 тысяч человек (по разным оценкам), а осетин только из внутренних районов Грузии более 60 тысяч (по некоторым оценкам до 100 тысяч человек). Более того, осетинское население было вынуждено полностью покинуть преимущественно грузинские села в Южной Осетии. Об этой этнической чистке 1990-1992 годов доклад красноречиво умалчивает.


Конфликт привел к масштабному уничтожению имущества и инфраструктурных объектов, тысячи людей были вынуждены покинуть свои дома: как грузины - в Южной Осетии, так и осетины – в других частях Грузии.


Пресловутая «сбалансированность» доклада дается ценой неявной фальсификации «итогов конфликта». Авторы доклада не указывают, ГДЕ ИМЕННО произошло уничтожение имущества и инфраструктурынх объектов, каковы количественные пропорции ущерба грузинской и осетинской сторон в том конфликте. Сравним, как преподносятся результаты грузино-абхазского конфликта в том же разделе:


В начале 1990- х гг. в Грузии происходил и конфликт вокруг Абхазии – еще одной грузинской автономии советского периода. В результате войны 1992-93 г. около 8 тыс. человек погибли, 18 тыс. были ранены, более 200 тыс. грузин были вынуждены оставить свои дома.


Почему в первом случае не указанно количество пострадавших, а во втором указано? Этот факт кажется странным, ведь тогда можно предположить, что правозащитная организация тенденциозно подает историю конфликта, скрывая одни цифры и демонстрируя другие.

Теперь перейдем к фрагменту о миротворческих силах:


Хотя миротворческие силы задумывались как смешанные, в действительности они представляли собой три самостоятельных батальона, дислоцированных в разных местах и в большей степени подчинявшихся соответствующей стороне, чем командующему.


На основании чего авторы доклада полагают «дислокацию в разных местах» исключающим общую зону ответственности и единое командование, не до конца ясно. Хотелось бы отметить, что до прихода к власти М. Саакашвили, миротворческий контингент в составе всех трех батальонов полностью подчинялся единому командованию. Вышеописанная ситуация с разрушением формата СКК и единства управления ССПМ стала возможна лишь с 2004 года, когда грузинские власти взяли курс на фактический срыв переговорного процесса и в одностороннем порядке предприняли шаги по переподчинению грузинского батальона ССПМ. Однако вместо детального и, желательно, документально обоснованного анализа развития ситуации доклад HRW предпочел ограничиться «пинком дискредитации» в отношении миротворцев, тем самым «обосновывая» последующие инициативы Саакашвили.

Но эффективность миротворческих сил до прихода к власти Саакашвили вынуждены отметить и сами составители доклада:


В течение больше десяти лет процесс поддержания мира и поиска урегулирования медленно продвигался, перемежаясь длительными периодами бездействия. За 12 лет ситуация вооруженного противостояния ни разу не возникала.


Сущая «безделица» - 12-летний мир – удачно затеняется важным умозаключением о «длительных периодах бездействия». Это умозаключение не подкреплено фактами и видимо призвано оправдать тех, кто решил прервать это погубное «бездействие». Отсюда понятно, почему изложение предыстории вооруженного конфликта сотрудниками HRW состоит в «объяснении основательности» попытки грузинской стороны после прихода к власти Саакашвили разморозить конфликт, «разрешить» его. Незнание и непонимание того, что же из себя представлял так называемый «замороженный югоосетинский конфликт» в 1993- 2003 годах подвигает авторов доклада в тому, чтобы создать искаженную систему координат, в которой они начинают некритически оценивать сами инициативы Саакавшили. Любые действия, вплоть до силовой попытки решения конфликта, продуманный срыв переговорного процесса, теперь могут преподносятся как шаги, направленные на «разрешение конфликта», пусть не всегда продуманные. За грузинской стороной, таким образом, неявно резервируется «презумпция» добрых начинаний.


В январе 2004 г. президентом Грузии был избран Михаил Саакашвили, сделавший восстановление территориальной целостности страны одним из главных приоритетов своей политики. Поначалу Тбилиси попытался вернуть Южную Осетию, одновременно перекрыв каналы контрабанды, чтобы лишить югоосетинское руководство основного источника доходов, и проведя « гуманитарное наступление », [10] чтобы завоевать симпатии населения.

…

Правительство Саакашвили также приступило к осуществлению ряда социально - экономических программ, включая создание осетинского телеканала, выплату пенсий, бесплатную раздачу удобрений и гуманитарной помощи. [12]


Неясно, почему авторы доклада считают торговлю на Эргнетском рынке и перемещение товаров по Транскаму источником доходов только «югоосетинского руководства»? И здесь мы видим неявный смысловой плагиат авторов доклада у грузинских стратегов урегулирования. Именно стремление представить интересы населения Южной Осетии как «узкоклановые интересы правящей в Цхинвали клики» - типичное клише грузинской правительственной пропаганды времен подготовки силовой авантюры августа 2008 года.

Что касается телеканала «Алания», - было бы прекрасно, если бы авторы доклада имели возможность провести контент-анализ материалов телеканала и на основе результатов исследования более адекватно оценить его «вклад» в урегулирование. Некоторые наблюдатели склонны называть подобную инфополитику провокациями. Новый телеканал «Алания» вел трансляцию из Грузии на Южную Осетию на русском, что уже не дает основание называть его «осетинским каналом». Да и содержал канал не передачи о культуре и традициях Осетии, а содержал лишь критику властей Южной Осетии и издевательские комментарии о самой Южной Осетии. Подобный канал не только не способствовал установлению мира, но и являлся инструментом для информационно-психологических атак.

Акция с бесплатной и «гуманитарной» раздачей удобрений проходила без учета мнения югоосетинских властей на территории непосредственно Южной Осетии, тем самым нарушая договоренности и привела лишь к новому витку политической конфронтации сторон.


Во время кампании по борьбе с контрабандой несколько подразделений грузинского МВД в мае 2004 г. высадились с вертолетов в трех селах Горийского района близ административной границы и в одном селе под административным управлением Цхинвали внутри Южной Осетии. Они стали устанавливать блокпосты и ограничивать движение автотранспорта. Это привело к возобновлению боестолкновений в последующие несколько месяцев, однако до полномасштабных военных действий дело не дошло. [15] В августе в рамках СКК была достигнута договоренность о прекращении огня.


Фактическое десантирование грузинских вооруженных формирований летом 2004 года в демилитаризованную зону – зону ответственности Миротворческих сил произошло вопреки существующим договоренностям и международным правовым актам, подписанных Грузией, а именно Сочинским соглашениям 1992 года и протоколам СКК. Этот маленький нюанс полностью не отражен в докладе, создавая картину полной правомочности действий грузинской стороны.

Отметим, что формулируемая авторами доклада цель операции – «борьба с контрабандой» - явно не соответствовала характеру вооружений грузинской стороны и численности вооруженных формирований, которые были введены в зону конфликта грузинской стороной. Эксперты HRW в своем отчете не комментируют и даже не упоминают использование артиллерии и бронетехники в вооруженном противостоянии лета 2004 года грузинскими войсками, а главное – не отвечают на вопрос – насколько же эффективно применение тяжелого вооружения в «борьбе с контрабандой»?. Насколько позитивно сказывается на ситуации в зоне конфликта минометно-артиллерийское сопровождение бесплатной раздачи удобрений и гуманитарной помощи.


В конце 2006 г. Тбилиси предпринял еще одну попытку мирным путем изменить статус-кво через активную поддержку альтернативной югоосетинской администрации Дмитрия Санакоева. [17] После ноябрьских параллельных президентских выборов в Южной Осетии сложилось двоевластие с правительством Эдуарда Кокойты в Цхинвали и правительством Дмитрия Санакоева, которое базировалось в грузинском селе Курта в пяти километрах от Цхинвали. [18] Администрация Санакоева действовала в «анклавных» грузинских селах и на большей части территории Ахалгорского района, остальная часть Южной Осетии администрировалась из Цхинвали.


Как нам представляется, формулировка «поддержка альтернативной администрации» не совсем корректна и точна. Администрация Дмитрия Санакоева не являлась самостоятельной структурой, равно как и не была избрана путем свободных и открытых демократических выборов, а представляла собой собрание чиновников из Тбилиси (что официальный Тбилиси и не скрывал). Потому корректнее было бы говорить о «создании альтернативной грузинской администрации Южной Осетии». Хотя и это было бы натяжкой – Санакоев не представлял и грузинское население. Подобное виртуальное правительство не представляло даже жителей грузинских сел на территории Южной Осетии, которые не имели никакого отношения к его формированию и не понимали целей этого тбилисского проекта. Сомнительно говорить в связи с этим о каком-то реальном «двоевластии» в Южной Осетии. Фрагмент доклада об «альтернативной администрации» воспроизводит еще один пропагандистский штамп – о наличие в Южной Осетии некоего внутреннего политического движения прогрузинской ориентации.

Периодически авторы срываются на оценочные и эмоциональные суждения и используют неподтвержденную информацию:


К апрелю 2008 г. сообщение между двумя странами восстанавливалось, однако Россия, раздраженная признанием независимости Косово в феврале 2008 г. и последовательным курсом Тбилиси на вступление в НАТО, стала наращивать сотрудничество с Абхазией и Южной Осетией. [24] Грузия в ответ заблокировала процесс вступления России в ВТО. [25] Дальнейшему нарастанию напряженности способствовало использование Грузией беспилотных самолетов - разведчиков над Абхазией и Южной Осетией (20 апреля один был сбит российским самолетом ). [26]


Как нам представляется, «раздраженная Россия» - это не тон исследователей и правозащитников, взявших курс на отказ от политических оценок. «Раздраженная Россия» - это показатель информационной несостоятельности доклада, который оказывается не способен описать причинную цепь событий, побудивших руководство РФ к принятию решений о формате установления прямых отношений с Абхазией и Южной Осетией в апреле 2008 года.

Риторика и выбор источников говорит о том, что составители доклада испытывали скорее даже не явные симпатии к грузинской стороне, а антипатию к российской стороне. Достаточно субъективная интерпретация событий, предшествующих началу конфликта, подача информации с ангажированными комментариями, неточности и оговорки настраивают на однобокое восприятие основной части доклада. Описания нарушений гуманитарного права сторонами конфликта может быть восприняты уже сквозь призму основных понятий и исторической точки зрения составителей доклада.


Статус участников боевых действий и сторон

Организация HRW в своем докладе достаточно вольно манипулируют такими понятиями как «статус участников боевых действий», «миротворцы» и другие.

Так, например, в докладе в состав югоосетинских сил включены не только официальные силовые структуры и народное ополчение, но и «осетинские миротворцы».


«…Югоосетинские силы включали формирования Министерства обороны и по чрезвычайным ситуациям, ОМОН, несколько подразделений милиции ротного звена (МВД), личный состав Комитета госбезопасности, и осетинских миротворцев, которые включились в военные действия. [353] Многие наши собеседники говорили, что большинство здоровых мужчин в Южной Осетии с оружием в руках встали на защиту своих семей. [354] Поскольку у Южной Осетии нет регулярной армии, жители обычно называют своих военных ополченцами, кроме тех случаев, когда их можно уверенно идентифицировать как сотрудников милиции или личный состав Минобороны…»


По Положению Смешанные силы по поддержанию мира (ССПМ) включают в себя российский, североосетинский и грузинский батальоны (как таковых югоосетинских миротворцев не предусмотрено).

Попытка отнести Северо-Осетинский миротворческий батальон Смешанных сил по поддержанию мира в зоне грузино-осетинского конфликта к «югоосетинским силам» может быть объяснена либо недостаточной компетентностью, либо косвенной попыткой дискредитировать миротворцев, выставляя их заинтересованной стороной в конфликте.

Одновременно составители доклада уходят от оценки действий грузинского батальона, ни словом не упоминая характер их вовлечения в события.

Интересна также градация со стороны авторов доклада статуса лиц, непосредственно вовлеченных в вооруженное противостояние или, напротив, в него не вовлеченных. В докладе даже те, кто пытался вывести мирных граждан из зоны боевых действий, получают от авторов статус «комбатанта»⁴ и «ополченца». Вот как авторы доклада оправдывают применение огня грузинской стороной по гражданским автомашинам, пытавшимся покинуть зону боевых действия:


«…Собранная Хьюман Райтс Вотч информация свидетельствует о том, что за рулем многих машин сидели осетинские ополченцы, которые пытались вывезти из зоны конфликта семью, детей, соседей и знакомых. Ополченец считается комбатантом и, соответственно, законной военной целью, когда он принимает непосредственное участие в военных действиях…»;

«Не исключено, что некоторые ополченцы, вывозившие гражданских лиц в безопасное место, были в камуфляже, имели при себе оружие или иным образом выглядели как представляющие угрозу для грузинских войск. Однако последние были обязаны в каждом конкретном случае убедиться в том, что машина является законной военной целью, и в последнем случае сопоставлять искомое военное преимущество с ожидаемыми гражданскими потерями…».


Ополченец является комбатантом, согласно букве гуманитарного права, лишь в том случае, если он принимает участие в боевых действиях, о чем указано в докладе. Вывоз мирного населения с территории военных действий не является таковым. В подобном случае возникает вопрос, каким образом составители доклада, равно как и грузинские военные (на чьи показания опираются авторы) могли с уверенностью определить наличие у водителя легковой гражданской машины оружия и его принадлежность к «комбатантам»? С другой стороны, если определить вышеуказанное представлялось возможным, возникает вопрос, каким образом можно было не заметить наличие гражданских лиц в автомобиле? Ответов на эти вопросы в докладе мы не находим.

Таким образом, доклад HRW оправдывает расстрел автомобилей с беженцами грузинскими войсками гипотетической возможностью наличия в машине «ополченца»!

Вопрос определения статуса принимает особо интересные формы при классификации организацией HRW различных сторон. Так все мужское население Южной Осетии, гипотетически способное держать оружие в руках, автоматически определяется как «комбатант», «ополченец»:


«…Присутствие югоосетинских комбатантов в Цхинвали и в некоторых селах во многих случаях затрудняет нам оценку законности части грузинских ударов во время наступления. В Цхинвали вооруженные автоматами ополченцы нападали на грузинскую технику и пехоту. В интервью с нашими сотрудниками многочисленные свидетели неизменно говорили, что в ополчение ушли практически все мужчины, способные держать оружие. Многие перед этим вывезли семьи в Северную Осетию…»


К сожалению, в докладе не представлены «многочисленные интервью», которые могли бы подтвердить, что все мужчины Южной Осетии ушли в ополчение. Более того, нам представляется тенденциозным причислять все мужское население к «ополченцам» и «непривилегированным комбатантам» на основании заявления анонимных женщин, для которых русских язык не является родным и может вызвать затруднения. Подобный подход вряд ли может быть признан основательным и корректным.

Составители доклада применяют следующую формулировку, которая позволяет на свое усмотрение трактовать статус дееспособного мужчины в зоне конфликта с осетинской стороны:


В ходе наших собственных исследований в Южной Осетии нами было установлено, что свидетели нередко называют ополченцев « гражданскими », подразумевая, что они не состоят на регулярной военной службе. Однако по международному гуманитарному праву ополченцы считаются комбатантами, а не гражданскими лицами.


Такой подход позволяет определить, был ли человек «ополченцем» или гражданским лицом, опираясь лишь на субъективное восприятие, а значит, исследователи оставляют за собой право решать статус лица, не имея при этом конкретных фактов или свидетельств.

В отношении мужчин с грузинской стороны применяется совсем иная формулировка, даже если мужчина вооружен:


«…Грузины, которые взялись бы за оружие, чтобы защитить свою жизнь и имущество от наступавших осетинских или российских сил, считались бы вооруженными гражданскими лицами…»


Отдельного рассмотрения требует вопрос об интерпретации статуса вовлеченных в конфликт государств. Так, Российская сторона подчеркнуто позиционируется как оккупирующая сторона:


«…Когда Россия в 2008 г. вводила свои силы в Грузию, в том числе Южную Осетию и Абхазию, которые де-юре являются частью грузинской территории, она действовала без согласия Тбилиси и в отсутствие двустороннего соглашения. Соответственно, Россия приобрела статус оккупирующей державы, как фактически контролирующая часть грузинской территории (см. выше). Цхинвали и остальную территорию Южной Осетии следует считать подконтрольными России с 10 августа, когда грузинские силы отошли за пределы административной границы, до настоящего времени. Села Горийского района находились под контролем российской стороны с 12 августа, когда они были заняты наступавшими войсками. Город Гори следует считать находившимся под российским контролем, как минимум, с 12 или 13 августа до 22 августа, когда российские войска были отведены в направлении Южной Осетии. [339] Российская оккупация прилегающих к Южной Осетии грузинских территорий прекратилась 10 октября с завершением вывода российских войск с территории собственно Грузии [340]…»


К сожалению, в докладе не дано соответствующей оценки грузинской стороне, которая начала военное вторжение в Южную Осетию вопреки Сочинским соглашениям 1992 года и подписанным ею международным договорам. Нападение на российских и североосетинских миротворцев есть агрессия в отношении России, что подтвердил, в частности, Доклад специальной комиссии Евросоюза под председательством Х.Тальявини сентябре 2009 года.

В случае, если авторы доклада HRW игнорируют международные договоры, подписанных Россией и Грузией (и не признают миротворческую миссию Российского миротворческого контингента в зоне конфликта, в задачи которого входило именно пресечение боевых действий в регионе), необходимо охарактеризовать действия грузинской стороны – чем же являлись массированные артиллерийские обстрелы мирного города? Если же это «полицейская операция», то на каких правовых основаниях в ней применялись системы залпового огня «ГРАДов», кассетные бомбы, танки, военная авиация в отношении тех, кого считают гражданами своей страны?

Примечательно, что рекомендации для Грузии, в части ее ответственности, состоят лишь из 2 пунктов:


«…* Провести расследование и привлечь к ответственности военнослужащих, причастных к нарушениям международных норм о правах человека и гуманитарного права. В соответствии с международными стандартами такие расследования должны быть оперативными, тщательными, независимыми, беспристрастными и открытыми для общественного контроля.

* Обеспечить возмещение ущерба и разрушений, причиненных вследствие нарушений грузинскими силами международного гуманитарного права…».


Упоминаний об ответственности за разжигание войны, нарушение международных норм в рекомендациях нет. Есть лишь размытая формулировка «ответственность за нарушение гуманитарного права», а непосредственно нарушение констатируется лишь в самом общем виде, что не позволяет определить его тяжесть.

Резюмируя анализ использования в докладе понятий, фиксирующих статус сторон и участников вооруженных действия, хотелось бы отметить завуалированную демонизацию российской и осетинской стороны. Через игру понятиями и статусами, через косвенную фальсификацию, составители доклада изначально создают образ «бандитской» власти Южной Осетии, нелегального института, с размытой и непонятной структурой, с одной стороны, и «гуманное и легальное» грузинское руководство с другой.


Военные удары по гражданским лицам и отношение к нарушениям, в зависимости от стороны конфликта


В начале доклада, равно как и в резюмирующей его части, представители организации HRW отмечают, что нарушения были со всех тех сторон: и грузинской, и российской, и югоосетинской. Но каким образом были описаны нарушения, представляет для нас особенный интерес.

Так, составители доклада утверждают, что:


* В ряде случаев грузинские войска при артиллерийских обстрелах Южной Осетии допускали неизбирательное и избыточное применение силы, иногда избыточная сила применялась в ходе наступления войск. Большинство таких эпизодов связаны с применением грузинской стороной реактивных систем залпового огня, которые не позволяют в населенных районах проводить различие между гражданскими лицами и объектами и военными целями. Было убито или ранено значительное число гражданских лиц.

* В ряде случаев на территории Южной Осетии и собственно Грузии российские войска допускали нарушения международного гуманитарного права, неизбирательно применяя авиацию, артиллерию и танки, в результате чего было убито и ранено значительное число гражданских лиц.


По мнению авторов, у грузинской стороны «иногда избыточная сила применялась в ходе наступления войск», оговорка «иногда» при описании нарушений российской стороны, естественно отсутствует. Тем самым формируется различная общая оценка действий – правонарушения с грузинской стороны имеют неявный атрибут «исключений из правила», а нарушения российской стороны иллюстрируют саму суть вовлечения России в конфликт.

Хотелось бы отметить еще один момент. Большинство нарушений грузинской стороной составители доклада связывают с применением «лишь реактивного залпового огня», нарушения же российской стороной – это и авиация, и танки, будто грузинская стороны не применяла эти виды вооружений. Это удивительно, так как доказательства, представленные в самом докладе говорят нам о том, что в Цхинвале и многих осетинских селах грузинские танки расстреливали дома, больницы, гражданские автомобили. Но составители не посчитали эти факты безусловными, снабдив их различными оправданиями, оговорками и другой адвокатской казуистикой.

Кстати сказать, оправдание (либо же оговорки, которые являются косвенными оправданиями) очень часто используется авторами доклада, когда описываются нарушения гуманитарного права грузинской стороной.

Яркими примерами могут послужить описания двух фактов нарушений с российской и грузинской сторон, когда расстояние в один километр для российской стороны преподнесен как отягощающий фактор, а для грузинской как оправдывающий.

Вот так описаны нарушения с российской стороны:


Российские удары 8 – 12 августа по грузинским военным целям в Гори и грузинских селах в Южной Осетии и Горийском районе нередко сопровождались гражданскими потерями и разрушением гражданских объектов, таких как индивидуальные или многоквартирные дома. В разных случаях гражданские объекты находились на различном расстоянии от военных целей. Иногда они располагались буквально в нескольких метрах, и российские удары сопровождались значительными гражданскими потерями.

В других случаях пострадавшие гражданские лица и гражданские объекты находились на удалении до 1 км. При нанесении ударов по таким целям российские войска были обязаны строго соблюдать принцип пропорциональности и принимать все разумные меры для оценки соразмерности ожидаемых гражданских потерь искомому прямому военному преимуществу.


А теперь с грузинской:


Хьюман Райтс Вотч не удалось установить, являются ли случаи гибели гражданских лиц в результате ударов по автомашинам следствием нарушений законов и обычаев войны, и мы считаем что необходимо дополнительное расследование обстоятельств их гибели.

По меньшей мере два обстоятельства позволяют говорить о возможном присутствии законных военных целей. Во - первых, с вечера 8 августа по дзарской дороге проходили российские войска и боевая техника, следовавшие со стороны Рокского туннеля: в письме Хьюман Райтс Вотч грузинское правительство утверждает, что его войска «обстреливали бронетехнику и другую военную технику, выдвигавшуюся со стороны Рокского туннеля по дзарской дороге, но не гражданские автомашины». [148] Во - вторых, один свидетель утверждал, что на горе примерно в километре от дороги располагались артиллерийский склад и огневые позиции осетинской стороны. [149]…


Можно согласиться с обвинениями в адрес российской авиации, которая должна была соблюдать меры предосторожности, учитывая нахождение в пределах километра гражданских лиц, но оправдание грузинских войск, расстреливавших из танков гражданские автомобили, нахождением последних на расстоянии километра от осетинских складов, вызывает у нас удивление и непонимание.

Интересно, что авторы доклада трактуют возможное использование гражданских объектов в Цхинвали ополченцами как фактор, превращающий эти объекты в законные цели ударов грузинской стороны. Однако та же логика оправдания перестает работать в докладе, когда нужно описать правомочность нанесения Россией ударов по объектам двойного назначения в Грузии – ее аэродромам, дорогам, мостам и т.д.


В Цхинвали больше всего пострадали южная, юго - восточная и юго - западная части города и центр. Грузинская сторона впоследствии утверждала, что обстрелам подвергались преимущественно административные здания. [121] Был причинен серьезный ущерб многочисленным гражданским объектам, включая университет, несколько школ и детских садов, магазины и большое число многоквартирных и частных жилых домов. Все эти объекты по своему назначению являются гражданскими, и нападения на них запрещены международным гуманитарным правом. В действительности, как показано ниже, часть этих объектов использовалась осетинскими силами в качестве оборонительных опорных пунктов или для размещения личного состава, что могло превращать их в законные военные цели. [122]


Например, этот абзац ярко демонстрирует желание авторов «вывести из-под удара» грузинскую армию. Здесь даже не упоминается залповый огонь по больнице, хотя обстрел медиков - серьезное нарушение гуманитарного права. Составители доклада лишь вскользь говорят об этом:

Теперь рассмотрим многочисленные факты расстрела беженцев, пытающихся покинуть зону боевых действий. На первый взгляд, свидетельства, приведенные в докладе, не оставляют сомнений в том, что перед нами явное нарушение международного права:


«…И прямо там нас из гранатомета и обстреляли. Жену первым же выстрелом убило. Мы с сыном так и просидели рядом с ней в машине еще с полчаса где - то. А они всё продолжали стрелять ! Сына в голову ранило, меня – в ногу. По дороге тому месту, где нас обстреляли, мы десяток горевших машин видели …»

«…Как рассказывал Джусоев в интервью Хьюман Райтс Вотч, утром 8 августа, когда интенсивность обстрелов города несколько снизилась, его сын решил вывезти свою семью. Его ВАЗ -2107 был буквально набит гражданскими лицами: помимо самого Маирбека, сидевшего за рулем, там было пятеро детей (двое подростков и трое малолетних детей – 6 месяцев, два года и семь лет), жена Маирбека и еще одна родственница. Маирбек был одет в гражданское. Подробности случившегося Зауру Джусоеву рассказали очевидцы:

…

Ребята заметили его машину и пытались сигнал подать, чтобы разворачивался, потому что там грузинский танк был. Сын повернул, но было уже поздно: танк выстрелил по машине – и всё …»


Выстрелы были произведены с близкого расстояния, вокруг не было военной техники противника. В автомобилях находились женщины и дети. Тем не менее, HRW считает, что есть оправдывающее грузинские войска обстоятельство, которое стоит напомнить еще раз:


Собранная Хьюман Райтс Вотч информация свидетельствует о том, что за рулем многих машин сидели осетинские ополченцы, которые пытались вывезти из зоны конфликта семью, детей, соседей и знакомых. Ополченец считается комбатантом и, соответственно, законной военной целью, когда он принимает непосредственное участие в военных действиях.


Свидетельские показания местных женщин интерпретированы составителями доклада по-своему, без учета того, что местные жители привыкли называть каждого мужчину защищающего дом ополченцем, даже если он вывозит семью из зоны боевых действий. Для них «ополченец» - прежде всего «защитник», но никак не член структурированного и организованного ополчения. Более того, составители доклада отмечают, что комбатантом становятся лишь в тех случаях, когда участвуют в военных действиях, но не в тех случаях, когда вывозят мирное население из зоны военного конфликта.


В основе международного гуманитарного права лежат принципы гражданской неприкосновенности и избирательности. [70] Признавая неизбежность определенных гражданских потерь, гуманитарное право обязывает воюющие стороны при всех обстоятельствах проводить различие между гражданскими лицами и объектами и военными целями и наносить удары только по последним. [71] Гражданские лица утрачивают статус покровительствуемых только в том случае и на такое время, когда они принимают непосредственное участие в военных действиях. [72](выделено мной – А.Б.)


Положение пленных и задержанных


Основываясь на интервью с замминистра обороны Грузии Мамукой Муджири в Тбилиси (15 сентября 2008 г.), в своем докладе HRW заявляет о том, что:


«В ходе военных действий в Южной Осетии грузинскими войсками было задержано по меньшей мере 32 человека. Все они были освобождены между 21 и 27 августа в обмен на грузинских задержанных из числа гражданских лиц. По просьбе югоосетинской стороны в число обмениваемых лиц были включены 9 осетин, ранее осужденных в Грузии и отбывавших наказание в грузинских тюрьмах».


Данная информация не соответствует действительности. Как минимум один человек (Тамаз Кабисов) исчез после задержания грузинскими военными, о чем сказано в самом докладе, там же имеются свидетельские показания (Ивана Босикова). Несмотря на это, HRW в начале раздела говорит об освобождении всех пленных.

Более того, HRW игнорирует в своем докладе многочисленные заявления югоосетинской стороны (в частности, Уполномоченного по правам человека при Президенте РЮО Давида Санакоева), о том, что в ИТК и ИВС Грузии находятся как минимум 23 осетина, задержанные грузинскими военными.


«…

СПИСОК граждан РЮО находящихся в ИТК и ИВС Грузии:


1. Багаури Кахабер Варденович (г. Тбилиси, беженец, двое детей)

2. Хуриева Лейла Александровна (гражданка РФ)

3. Маргиев Омар Георгиевич (1981г.р. Рустави №6)

4. Хачиров Юрий Виссарионович (1949г.р. Рустави№2 зона)

5. Кумаритов Авто Тамазович 1980г.р.

6. Хачиров Александр Джемалович 1988г.р.

7. Елбакидзе Зураб Тамазович 1976г.р.

8. Сабанов Михаил Яковлевич 1979г.р.

9. Хинчагов Олег Владимирович 1956г.р.

10. Турашвили Борис Зурабович 1984г.р.

11. Гаглоев Анатолий Сергеевич 1946г.р.

12. Гаглоев Тимур Суликоевич 1984г.р.

13. Самадашвили Бека Зурабович 1982г.р.

14. Болотаев Заурек Владимирович (1950г.р. гражданин РФ, заключен Глдан,3 корпус, камера 247)

15. Сиукаев Мевлуд Георгиевич (1965г.р.г.Тбилиси, задержан 3.12.2006г.)

16. Дудаев Нодар (Марик) Владимирович- 1974г.р

17. Джиоев Владимир Рудикович - 1981г.р

18. Дриаев Спартак Герсанович - 1970г.р

19. Чочиев Виталий Махарбегович - 1978г.р

20. Кумаритов Шота Согратович - 1957г.р

21. Кочиев Иосиф Адикоевич - 1975г.р

22. Зассеев Георгий Валерьевич - 1982г.р

23. Валишвили Георгий Вильгельмович …»⁵


Субъективный подход к отбору источников информации (игнорирование заявлений югоосетинской стороны и оперирование официальными заявлениями грузинской стороны как случившимися фактами) представляется свидетельством не столько «фактологической несбалансированности» доклада, сколько наличия в докладе базовой, сквозной ценностной асимметрии в отношении грузинских и югоосетинских источников. Первые выступают как «самодовлеющие факты», «доказательства», вторые могут вовсе не приниматься в расчет и не упоминаться.

Интересна сама риторика составителей доклада: так в отношении осетинских задержанных и пленных подчеркивается их принадлежность к вооруженным формированиям (что оправдывает и легализирует их задержание), с другой стороны в отношении грузинских пленных и задержанных осетинской стороной, HRW всячески подчеркивает их мирный, гражданский статус.

Так, основание полагать законным задержание лиц с осетинской стороны служит признание одного (sic!) из задержанных в том, что он является комбатантом, но в тоже время в отношении грузинских задержанных HRW не строит предположений о возможной причастности кого-либо из этих лиц к вооруженным формированиям:


«…21 августа осетинской стороной был освобожден 61 человек, в том числе большинство стариков и все женщины. Их обменяли на восемь человек – по версии грузинского Минобороны, задержанных ополченцев. В последующие дни освобождались и остальные гражданские задержанные, последняя группа (81 человек) была освобождена 27 августа. В Тбилиси утверждали, что их обменяли на четверых «боевиков», задержанных во время активных боевых действий и 9 осетин, ранее осужденных за совершение преступлений и отбывавших наказание в грузинских тюрьмах. Обмен пленными является признанной и законной формой репатриации, однако его запрещается использовать для целей перемещения населения. Запрещается также использовать пленных в качестве заложников, то есть незаконно задерживать людей, чтобы принудить противника к действию или бездействию ради их освобождения…»;

«…Грузинская сторона утверждает, что все 32 являлись ополченцами и были задержаны за участие в боевых действиях. Доказательств принадлежности всех задержанных осетин к комбатантам грузинская сторона не представила. По меньшей мере один расследованный нами случай – когда был задержан пожилой мужчина, утверждавший, что он является пацифистом по религиозным убеждениям, - вызывает сомнения в обоснованности огульного причисления всех к ополченцам. В то же время один из наших собеседников действительно не скрывал своей принадлежности к комбатантам: он заявил в интервью, что прибыл из Северной Осетии, чтобы добровольцем сражаться на стороне югоосетинских сил...».


Несмотря на то, что имелись доказательства, участия в военных действиях только, об одном гражданском лице среди задержанных, HRW не сочла возможным изменить терминологию в отношении «осетинских пленных» как категории в целом.

В дальнейшем подобный подход с причислением всех задержанных грузинской стороной осетин к «ополченцам» будет использован в той части доклада, где авторы отмечают нарушения в процессе обмена так называемых «осетинских ополченцев» на «задержанных гражданских лиц» с грузинской стороны. То есть, доклад рисует картину обмена гражданских на гражданских в терминах обмена «осетинских военнопленных» на грузинских гражданских. Здесь симптоматичным является то, что к сожалению, вопрос о без вести пропавших осетинах составителями доклада не поднимается вообще.

Интересен характер освещения в докладе отношения различных сторон к задержанным и пленным. Сотрудники HRW несколько раз подчеркивают «хорошее» отношение грузинской стороны к задержанным и пленным. Нарушения кажутся намеренно минимизированными и сводятся к «недостаточному питанию».


«…Грузинская сторона утверждает, что лица, задержанные в связи с конфликтом, размещались отдельно от других заключенных в новых или недавно отремонтированных тюрьмах, а также что им обеспечивалось трехразовое питание в соответствии с «принятыми нормативами», неограниченный доступ к воде и, по необходимости или по просьбе самого задержанного, - к медицинской помощи…»;

«…В интервью Хьюман Райтс Вотч бывшие задержанные жаловались преимущественно на недостаточное питание. Рассказывает Тикаев: Меня держали… в Вазиани на их военной базе. У них там есть что-то вроде караулки – там и держали. Нас было всего 18. Кормили совсем плохо. Мы все время голодные были. В день давали только хлеба кусок, может, четверть курицы или колбасы маленький кусок, плюс вода и сухари…».


Но в том же докладе можно заметить, что «недостаточное питание» - не единственная проблема задержанных осетин. Свидетельские показания об избиениях и пытках со стороны грузинских властей докладом HRW игнорируются (в части правовой оценки действия грузинских сотрудников), либо упоминаются вскользь. HRW располагала свидетельскими показаниями Олега Тикаева и других свидетелей, но эти показания (об избиениях и издевательствах) авторы доклада HRW предпочли отнести в раздел «нарушений при задержании», но не в раздел «Условия содержания под стражей».


«…В Авневи меня и Джиоева Леонида посадили в грузовик, привязали к лавке и прицепили наручниками к поручню. Отвезли в Гори, там передали военной полиции. Оттуда отвезли в Тбилиси. Пока [военная] полиция нас не забрала, снова и снова били. Меня реально все время били: в Авневи, в Карели, по дороге в Гори. У меня правая рука до сих пор немеет, не работает нормально...»

«…Тикаев подтвердил, что когда он увидел Лохова на военной базе в Вазиани, у того были следы побоев: «Со мной сидел еще один человек из Хетагурово – Сергей Лохов. Ему под пятьдесят где-то… С ним обращались хуже всего. Когда я го увидел…, страшно стало. Ему челюсть выбили, совсем плохой был»

«…Иван Босиков был задержан грузинскими войсками 8 августа в окрестностях Цхинвали. В интервью Хьюман Райтс Вотч он назвался добровольцем из Северной Осетии. По его словам, его и других задержанных 8 – 9 августа держали в горийской прокуратуре и избивали. В итоге его отправили в изолятор временного содержания в Боржоми...»


Составители доклада отказались избиение и пытки воспринимать как нарушение содержания заключенных, представив эти факты как неправомерное задержание. Проще говоря, задержали с нарушениями. Более того, если попытаться поискать свидетельства, можно наткнуться, например, на такие:


«…(из показаний Гатикоева Толика Яковлевича, 1956 г.р., жителя с. Хундисубан Знаурского района РЮО, захваченного в плен грузинскими военными 8-го августа 2008 года.)… Там в Знауре меня захватили грузины. Привязали мне руки к правой коленке проволокой. Потом привели еще одного человека. Когда стемнело, нас повезли куда-то. Не знаю куда, но нас хотели зарезать. Они говорили друг другу: «Ну, из какой головы будем играть в футбол?» Я уже попрощался с жизнью. Один из них хотел нас зарезать. Но второй ему сказал, что зарезать – это просто, мол, они сразу умрут. Он хотел, чтобы нас похоронили заживо. Они нас так мучили, что сказать не могу. Не давали нам ни воды, ничего.

Затем опять закинули нас в кузов машины как бревна и довезли до какого-то здания. Там были железные клетки, бросили нас туда. Ночь провели там. Избили нас.

Утром посадили нас в автобус. Повезли в тюрьму. На второй день нас повели на допрос. Выпытывали, какая техника есть у осетин, а я что об этом знаю… Я говорил, что есть вооруженные силы - и они знают, а я мирный житель. В нашем селе откуда оружие? Потом спрашивали, где аэропорт. Утверждали, что в Джаве есть аэропорт. А как там может быть аэропорт, если там узкое ущелье? А они били, говорили, что я вру и заставляли говорить, что в Джаве есть аэропорт. Я провел в этой тюрьме пятнадцать дней. Затем нас – меня и еще одного парня – повезли куда-то. Мы даже боялись спросить, куда. Но нас и еще пять человек обменяли на грузин. Откуда привезли этих пятерых, я не знаю. Одну ночь я провел в Цхинвале, в больнице. Затем приехал домой, хотя меня не отпускали. Я не мог ни сидеть, ни лежать, так сильно я был избит…»

Нас там так избивали, что потом целый день не могли пошевелиться. У меня такой организм, что как сильно бы меня не били, синяки остаются редко. Поэтому они и извращались – били и били меня. Хотели, проверить какой силы удары оставят на мне синяки. Избивали меня, что я осетин. Плевали на меня. А я был настолько избит, что не мог сопротивляться.

Когда я вернулся домой, я не был похож на человека. Не мог ходить. Да и теперь внутренние органы у меня как будто горят. Печень болит, почки. Работать вообще не могу…»(ссылка скрыта).


Подобные свидетельства не единичны и ставят под сомнение тезис HRW о том, что грузинская сторона брала в плен лишь ополченцев и что «…на недозволенное обращение в период содержания под стражей никто из бывших задержанных не жаловался…».

Непонятыми, с точки зрения декларируемой авторами неангажированности и независимости доклада, являются частые цитирования и твердое доверие официальным лицам с грузинской стороны и недоверие российской и осетинской официальным сторонам. Показания грузинских военных, либо официальных лиц четко используются в докладе как «объясняющие мотивы», как «оправдывающие основания». В то же время заявления осетинских военных или официальных лиц используются исключительно лишь в том случае, если эти заявления компрометируют осетинскую либо российскую сторону.

На заявление Э. Кокойты «…этнические грузины были арестованы для их же собственной безопасности, а не в рамках кампании по этнической чистке…» и «…МВД защищает их и сохраняет им жизнь» организации HRW отнеслась с недоверием:


«…нами не обнаружено каких - либо фактов, которые свидетельствовали бы о том, что задержания производились с этой целью или обосновывались этими соображениями…».


Отбор источников информации в докладе зачастую выдает некоторую идеологическую пристрастность. Избирательное цитирование первоисточников (также тщательно отобранных, как и сами фразы) формируют у читателя четкий вектор восприятия, задающий различную степень вины и дифференцированный уровень ответственности за нарушения в ходе конфликта. Косвенные оправдания одних нарушений и категоричность в оценках других нарушений достаточно часто встречаются в данной работе, что примечательно – полярность суждений остается константой в отношении к сторонам.


Вместо заключения


Доклад правозащитной организации HRW «На войне как на войне?» обошел стороной такие вопросы как обстрелы миротворческих сил в зоне конфликта, уничтожение памятников культуры и истории. Недостаточно уделено внимания расстрелу беженцев, не отмечен в докладе и факт объявления грузинской стороной о прекращении огня, после которого следуют удары системой ГРАД по гражданскому населению.

Интересен анализ источников информации составителями доклада. Так он зачастую опирается не только на показание свидетелей и очевидцев, но и на официальные заявления, в том числе военных, а, значит, заинтересованной стороны.

Вышеприведенные примеры освещения и подачи информации авторам доклада ярко демонстрируют то, как права человека и гуманитарное право могут выступать не только общечеловеческими ценностями, но и в некоторых случаях информационно-психологическим оружием. Полуправда, ангажированные источники информации, методика подачи информации, указание мотивации участников боевых действий (а значит косвенное осуждение или оправдание) создают асимметрию ответственности сторон, когда агрессор становится жертвой, а обороняющийся, напротив, оказывается агрессором.

Наибольшая уязвимость подобных докладов и исследований в том, что, заявив себя независимой и не ангажированной стороной, авторы примеряют на себя маску судей, арбитров (несмотря на то, что изначально они отказываются от подобного статуса). В дальнейшем доклад HRW «На войне как на войне?» может быть с успехом использован в политических оценках августовской войны на самом высоком уровне.