Сегодня рефлексии требует не только категория «учебная повседневность», но и общее понятие «повседневность», которое нередко принимается «по умолчанию»[1]

Вид материала

Документы

Содержание Рис. 1. Предметные области учебной повседневности Рис. 2. Междисциплинарные связи

Подобный материал:

• Повседневность в пьесе б. Брехта «мамаша кураж и ее дети», 84.65kb.
• Дворцовая повседневность в драме д. С. Мережковского «павел i»: эмблематика смысла, 88.13kb.
• Как жили россияне: жилая повседневность допетровской Руси и России Нового времени, 38.42kb.
• Среднее Поволжье в годы новой экономической политики: Социально-экономические процессы, 672.04kb.
• Смысловой отчет по гранту фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров, 921.75kb.
• Смысловой отчет по гранту фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров, 917.48kb.
• -, 175.26kb.
• Программа международной конференции «Меняющаяся молодежь в меняющемся мире: невидимая, 126.76kb.
•             Игра в жмурки: Сюжет, контекст, метафора, 656.12kb.
• Андрей Коряковцев, канд филос, 437.08kb.

И.Б. Орлов

(Москва)


Учебная повседневность страны Советов:

определение предметных областей


Сегодня рефлексии требует не только категория «учебная повседневность», но и общее понятие «повседневность», которое нередко принимается «по умолчанию»[1]. В определенной степени, историю повседневности можно рассматривать как «колонизацию» социальных наук изнутри для придания им черт историчности. В силу этого на рубеже XX-XXI столетий программа и инструментарий данного направления все больше расширяются, переплетаясь с другими течениями, особенно с микроисторией и биографической историей, с историей эмоций, исторической антропологией и социологией. Заметим, что на «родине» истории повседневности - в Германии - после короткого взлета начала 1990-х годов, история повседневности оказалась существенно потесненной новой культурной историей, обвинившей повседневную историю в неспособности «к комплексной теоретической постановке вопросов»[2]. Однако констатация «смерти» этого направления исторического знания преждевременна. Свидетельство того - исследовательский и издательский бум в нашей стране, связанный с различными аспектами повседневной жизни людей. Сегодня можно говорить о наличии целой когорты российских ученых, чей исследовательский интерес лежит в плоскости изучения повседневной жизни [3].

История повседневности, в числе прочего, призывает к воспроизведению «всего многообразия личного опыта», изучению «человека в труде и вне его». В частности, современные социогуманитарные исследования повседневности советской эпохи сосредоточены, прежде всего, на трех предметных областях:

во-первых, на описании повседневного быта маргинальных слоев населения;

во-вторых, на реконструкции производственной и бытовой повседневности рабочих и крестьян;

в-третьих, на изучении студенческой повседневности, рассматриваемой, в первую очередь, через призму бытовых практик и различных форм творчества.

Но история повседневности не только способна к саморазвитию, но и активно ищет пути новой интеграции знания. Все это позволяет по иному взглянуть на повседневные стороны советской системы образования.

Общие принципы изучения производственной повседневности могут быть востребованы, если определять учебную повседневность, как часть и специфическую форму повседневности производственной. Особенно это актуально в связи расширением предметного поля учебной повседневности за счет включения в число объектов изучения преподавателей, администрации учебных заведений и учебно-вспомогательного персонала (см. рис. 1). Причем вне отрыва от студенческой или школьной аудитории, что позволяет оставаться в пространстве учебной повседневности. Тогда как категория «студенческая повседневность» (или аналогичные субъектные подходы) [4] в центр исследования ставит студенчество, а не учебную повседневность как таковую.

В центр учебной повседневности ставится понятие «учебный процесс», включающее в себя, наряду с аудиторными занятиями, практики, стажировки, учебные походы, экскурсии и пр. Кроме того, составной частью учебной повседневности выступает самоподготовка учащихся, протекающая как в стенах учебного заведения, так и за его пределами (библиотеки, занятия с репетиторами и самостоятельные занятия дома). Специфической областью учебной повседневности, лежащей на стыке собственно учебного процесса и самоподготовки, является сессия.

Определенные особенности учебной повседневности обусловлены формой учебного заведения и их типовыми особенностями (например, обычная школа или вечерняя школа рабочей молодежи, университет или ведомственный вуз).



Рис. 1. Предметные области учебной повседневности

Свою специфику на учебную повседневность накладывает форма обучения (очная, заочная или вечерняя), а также связанный с этим контингент учащихся, и зачастую преподавателей. Очевидны и различия между столичными и провинциальными учебными заведениями, во многом определяемые наличной учебно-производственной базой. И, наконец, учитывая государственный характер советской системы образования, значимым фактором учебной повседневности была политика (в том числе, ведомственная) в области образования.

Источниками реконструкции, помимо официальных регламентирующих документов и материалов прессы (в том числе, студенческих и педагогических журналов), могут служить архивы учебных заведений, художественная литература и советские фильмы. Вспомним хотя бы такие картины, как «Приключения Электроника» и «Чучело», «Большая перемена» и «Доживем до понедельника».

Надо принимать во внимание и то обстоятельство, что изучение столь многообразного набора предметных областей предопределяет междисциплинарный характер исследовательских практик (см. рис. 2).




Рис. 2. Междисциплинарные связи

Предметные области каждой из выделенных дисциплин, по вполне понятным причинам, ограничены. Так, политологию интересует, прежде всего, содержание государственной политики в области образования. В этом она отчасти смыкается со сферой приложения новой политической истории. Но у последней есть и свой специфический интерес в виде исследования образования как властного феномена.

Анализ правового обеспечения учебного процесса невозможен без применение инструментария юридических наук, а педагогических технологий – без привлечения психологических и педагогических дисциплин. Для изучения трудовых конфликтов и путей их преодоления в педагогических коллективах учебных заведений могут быть использованы наработки новой рабочей истории. Тогда как в сферу новой интеллектуальной истории попадает собственно феномен научного и педагогического творчества.

В общем, предстоит детальная работа, с привлечением широкого круга источников (в том числе визуальных) и методологических наработок для реконструкции сложного и неоднозначного пространства советской учебной повседневности. Данная статья является не только и не столько попыткой апробации нового концепта, но, прежде всего, приглашением к серьезному разговору о перспективах развития истории повседневности вообще.

Примечания

1. Подробнее по этому вопросу см.: Корнев В.В. Проблематизация категории «повседневность» // Известия Алтайского государственного университета. 2008. № 2. С. 85-90.
   
2. Циманн Б. Результаты и противоречия культурной истории. Некоторые замечания // Эпоха. Культуры. Люди (история повседневности и культурная история Германии и Советского союза. 1920-1950-е годы). Материалы межд. науч. конф. (Харьков, сентябрь 2003 г.): Сб. докладов. Харьков, 2004. С. 336-337.
   
3. Анализ современного состояния истории повседневности см.: Орлов И.Б. История повседневности: смерть или новое рождение? // Преподавание истории в школе. 2008. № 3. С. 32-37.
   
4. Например, ученик средней школы, учащийся профтехучилища или техникума, студент вуза, аспирант или докторант, слушатель ИПК или курсов различного профиля.
   

Сведения об авторе: Орлов Игорь Борисович, д-р ист. наук, профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».