Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936 гг

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 84

24–10

7(\Ч

№859

Молотов, Каганович — Сталину 20 октября 1936 г.

Товарищу Сталину¹.

В переговорах в июле о торговом соглашении итальянское правительство настаивало на нетто торговом балансе и отказывалось предоставить нам право перевода заграницу в иностранной валюте части нашей экспортной выручки в лирах. После перерыва переговоров статс-секретарь по внешней торговле Италии Гварнери выдвинул предложение заключить соглашение на основе платежного баланса, дав понять, что итальянское правительство согласится на незачет в наш экспорт на Италию поставок нефтепродуктов и на предоставление нам права конвертирования выручки за нефть в иностранную валюту и перевода ее заграницу.

Наркомвнешторг внес следующие предложения:

«1) Разрешить торгпреду и полпреду СССР в Италии возобновить переговоры с итальянским правительством о заключении торгового соглашения со сроком действия до 1 июля 1938 года.

2) Добиться в новом торговом соглашении следующих основных условий:

а) Незачет в платежный баланс выручки по всем поставкам нефтепродуктов с правом конвертирования этой выручки в иностранную валюту и трансфера ее заграницу;

б) Зачет в платежный баланс наших платежей итальянцам по фрахту и техпомощи;

в) Право свободного использования нашей экспортной выручки в лирах на оплату задолженности и проч. расходы в Италии;

г) Обязательств итальянского правительства не денонсировать таможенную конвенцию до 1 июля 1938 года».

Считаем целесообразным принять эти предложения. Просьба сообщить Ваше мнение². № 72/с, 73/с. № 1611/ш. Молотов, Каганович. 20/Х-36 г. 23–453

Ф. 558. Оп. 11. Д. 55. Л. 105–106. Машинописный текст. Подписи — автографы. Ф. 558. On. 11. Д. 95. Л. 130. Подлинник. Машинопись. Ф. 81. On. 3. Д. 101. Л. 100–101. Машинописная копия.

¹ Отправлена шифром из Москвы 21 октября 1936 г. в 2 часа 38 мин. (Там же. Ф. 558. Оп. 11. Д. 95. Л. 130).

² В тот же день Сталин ответил согласием шифром из Сочи в 14 час. 25 мин. (Там же. Л. 129). 21 октября 1936 г. проект был принят ПБ (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 20. Л. 106, 107).

³ Время и дата вписаны секретарем.

706

№860

Каганович — Сталину 22 октября 1936 г.

Тов. Сталину.

Просим разрешить опубликовать прилагаемую телеграмму. Номер 35.

Л.Каганович.

«Из Мадрида. Москва. Рабочим СССР и вождю мирового пролетариата товарищу Сталину.

Батальон имени сержанта Васкес из Пуэнте Вальекас, в день второй годовщины смерти этого доблестного товарища, со славой павшего в октябрьской борьбе, шлет революционный привет народам СССР, которые проявляют такую героическую солидарность с испанским народом, борющимся за то, чего добился русский народ в борьбе против царизма и в октябре 1917 года.

Преданные вам и делу антифашистской борьбы рабочих всего мира.

Батальон имени сержанта Васкес»¹.

Ф. 558. On. 11. Д. 95. Л. 138. Подлинник. Машинопись.

¹ По верхнему полю имеется помета: «Через т. Воловича. Б.Двинский», внизу наклеена телеграфная лента: «Передана в Сочи 22.Х.36 г. 4 час. 18 мин.»

№861

Каганович, Молотов — Сталину [ранее 23 октября 1936 г.]

Тов. Сталину.

Заседание Лондонского Комитета назначено на 23 в 4 ч. дня. Повестка дня следующая:

1) Ответ Германии на заявление СССР.

2) Обвинения СССР, выдвинутые Германией.

3) Отчет представителя Англии о Комитете.

4) Предварительный ответ Португалии на заявление СССР.

Таким образом, наши два заявления¹, в том числе и предложение о контроле портов, не поставлены в повестку.

1. Мы считаем, что Майскому необходимо, не дожидаясь открытия заседания Комитета, послать председателю Комитета с просьбой огласить в начале завтрашнего заседания наше заявление, принятое ПБ 11 октября² и дать его завтра же в печать в Лондоне и в Москве.

2. Добавить в заявлении в конце третьего параграфа слова: «и даже не поставлено в порядок дня сегодняшнего заседания». Далее в конце добавить шестой параграф, гласящий: «Во всяком случае, советское правительство, не желая больше нести ответственность за создавшееся положение, явно несправедливое в отношении законного испанского правительства и испанского народа, вынуждено теперь же заявить, что в соответствии со своим заявлением от 7-го октября, оно не может считать себя связанным соглашением о невмешательстве в большей мере, чем любой из участников этого соглашения».

24*

707

3. С возмущением отвергать германские обвинения.

4. Настаивать на нашем предложении о контроле. Просим сообщить Ваше мнение³.

Каганович. Молотов.

Ф. 558. On. 11. Д. 95. Л. 133. Подлинник. Машинопись.

¹ См. документы № 844, 850, 852.

² Имеется в виду заявление, предложенное Сталиным (см. документ № 852).

³ В верхнем правом углу помета: «Не послано».

Телеграмма, вероятно, была составлена в связи с поступившей шифровкой Литвинова: «Секретно. 21-го октября 1936 года. Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Кагановичу. Копии тов. Сталину, тов. Молотову, тов. Ворошилову. О Лондонском комитете. Судя по прессе, созыв Лондонского комитета возможен в ближайшие же дни. Извещение тов. Майскому может быть послано в день созыва или накануне, что лишит его возможности снестись с нами и получить новые директивы. Таким образом, он может быть поставлен в весьма неудобное положение, когда его ознакомят в Комитете с положением дел, а он не будет знать что заявить. Некоторые газеты писали, будто Португалия изъявила согласие на контроль ее портов при условии такого же контроля над некоторыми портами Испании. Возражать против этого условия будет трудно, разве что потребовать контроля над всеми портами Испании, находящимися как у правительства, так и у мятежников. Тем временем могут, однако, обнаружиться некоторые неприятные для нас факты. Я считал бы поэтому желательным, если это позволяют некоторые неизвестные мне обстоятельства, уже теперь, не дожидаясь созыва Комитета, сделать лорду Плимуту заявление, предписанное Майскому 11-го сего месяца. Заключительная часть означенного заявления может быть, однако, понята как новое наше предложение, по которому требуется еще решение Комитета или соответственных правительств и что мы пока считаем себя еще связанными декларацией о невмешательстве. Во избежание обвинения в нелояльности, в случае обнаружения некоторых фактов, я предложил бы добавить к заявлению следующий абзац:

«Во всяком случае, советское правительство, не желая больше нести ответственность за создавшееся положение, явно несправедливое в отношении законного испанского правительства и испанского народа, вынуждено теперь же заявить, что в соответствии со своим заявлением от 7-го октября, оно не может считать себя связанным соглашением о невмешательстве в большей мере, чем любой из участников этого соглашения».

Такое добавление не взрывает еще Комитета, не ликвидирует полностью соглашения, но в то же время открывает лазейку для оправдания против любых разоблачений.

Если обстоятельства позволяют, было бы лучше послать это заявление еще до созыва Комитета. Литвинов» (Там же. Л. 136–137).

23 октября предложенное в телеграмме Кагановича и Молотова письмо за подписью представителя СССР в Комитете по невмешательству в дела Испании И.М.Майского на имя председателя этого комитета было послано и на следующий день опубликовано в советской прессе (ДВП. Т. XIX. С. 513–514).

№ 862

Каганович, Молотов — Сталину 24 октября 1936 г.

Товарищу Сталину¹. Первое. Северо-Кавказский крайком и крайисполком просят снизить план натуроплаты на 3135 тысяч пудов, отсрочить до 1937 года поступление натуроплаты 1233 тысяч пудов, отсрочить возврат задолженности по натуроплате 600 тысяч пудов и перенести в недоимку до урожая 1937 года из обяза—

708

тельной поставки 1315 тысяч пудов. Всего, таким образом, они просят скинуть 6283 тысячи пудов. Мы намечаем снизить им натуроплату на 2 млн пудов, отсрочить до урожая 1937 года поступление 500 тысяч пудов по натуроплате за 1936 год и 200 тысяч по натуроплате прошлых лет, дать фонд скидок по зернопоставкам в размере 500 тысяч пудов.

Таким образом, намечаемое нами снижение по Северному Кавказу выразится в размере 3200 тысяч пудов. Если принять это предложение, то план хлебозаготовок по колхозно-крестьянскому сектору Северо-Кавказского края выразится в размере 47058 тысяч пудов против фактических заготовок прошлого года в 43300 тысяч пудов.

Второе. Челябинский обком и облисполком просят снизить план натуроплаты на 7343 тысячи пудов, снизить план хлебосдачи и возврата ссуд совхозами на 6300 тысяч пудов, снизить план по зернопоставкам на 250 тысяч пудов. Всего, таким образом, они просят скинуть 13893 тысячи пудов. Мы намечаем снизить план натуроплаты на 4200 тысяч пудов, снизить план хлебосдачи зерносовхозами на 5500 тысяч пудов, дать фонд скидок с зернопоставок в размере 100 тысяч пудов.

Таким образом, все намечаемое нами снижение выразится в 9800 тысяч пудов. В случае принятия этого предложения план хлебозаготовок по Челябинской области составит 28816 тысяч пудов против фактически заготовленных в прошлом году 47365 тысяч пудов.

Просим сообщить Ваше мнение. HP 36.

Каганович. Молотов.

1 час. 06 мин. 24/Х — 36 г.

Ф. 558. On. 11. Д. 95. Л. 140–141. Подлинник. Машинопись. Подписи — автографы.

Вверху помета «Через т. Воловича. Б.Двинский».

Приложения

№1

Куйбышев — Кагановичу 10 августа 1931 г.

Секретарю ЦК ВКП(б) т. Кагановичу.

1. О директивах по второй пятилетке.

Я только сегодня пришлю в ЦК проект «основных линий второго пятилетнего плана» и специальную записку о металле. Предлагаю совещание собрать после того, как скажет свое слово т. Сталин, которому материалы надо послать немедленно. Если ты все же сочтешь нужным собрать совещание до слова т. Сталина, то предлагаю собрать его 14/VIII в 8 ч. вечера.

2. О директивах по контрольным цифрам 32 года.

Комиссия, которая была выбрана ПБ, фактически распалась ввиду отъезда т. т. Сталина и Молотова. Обмен мнений на первом заседании комиссии и неудача с созывом подкомиссии (не пришли представители важнейших хозяйственных организаций — ВСНХ, Центросоюз, коммунальное] хоз[яйство] и т.д.) заставляет меня внести следующее предложение:

а) Ограничиться теми директивами, которые уже приняты ПБ (35% рост продукции, 20–22 млрд. капитальных работ, сосредоточение средств на металле, угле, транспорте и механизации, импорт металла и оборудования ниже прошлого года);

б) капитальных работ по ведомствам и организациям сейчас не распределять, установив, однако, лимит капитальных работ для всего народного хозяйства в 20–22 млрд рублей;

в) на основе этих общих директив ведомства представляют свой проект контрольных цифр в Госплан к 25/Х, а республики к 10/XI.31 г. (сроки, установленные декретом СНК от 21/VII);

г) Госплан к 1/ХП 31 г. обязан представить ПБ и правительству сводный народнохозяйственный план на 32 г.;

д) директивы, составленные Госпланом, разослать лишь в качестве материала ведомствам и республикам.

С этими предложениями согласны тт. Микоян, Гринько, Рухимович, Одинцов.

3. Об отпуске.

Прошу предоставить мне отпуск с 20/VIII по 5/Х ввиду моей болезни.

4. О моей дальнейшей работе.

Ввиду того, что я явно не справляюсь с обязанностями руководителя Госплана, прошу освободить меня от этой работы, предоставив мне работу по моим силам (лучше было бы если бы в области или районе).

В. Куйбышев.

10/VIII.31r.

РГАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 739. Л. 26–27. Автограф.

710

№2

Сталин — Орджоникидзе 9 сентября 1931 г.

9/IX 31 г. Копия.

Здравствуй, Серго!

Письмо получил. Зина приехала. Предлагал ей перебраться на Пузановку, где гораздо просторнее, чем на Зензиновке, но она не захотела и осталась на Зензиновке.

1) Наконец-то ПБ отменило свои решения о дополнительном ввозе стали. Это очень хорошо. Пора понять, что мы стоим перед финансово-валютной грозой, которую организуют САСШ против нас и против которой обязаны мы, большевики, принять самые свирепые меры. Должны ли мы через год — два оказаться банкротами и провалить тем самым все хозяйственные] планы, или должны предотвратить банкротство, — вот какой вопрос решало ПБ, отменяя дополнительный] ввоз стали. Теперь можно, наконец, надеяться, что большевики (боль-ше-ви-ки!) попытаются (по-пы-та-ют-ся!) сделать первый (первый!) шаг в сторону выполнения многократных решений съездов партии и ЦК партии о на-коп-лении валютных резервов.

2) Ясно также и то, что мы, члены ЦК в особенности, не должны и не можем надувать друг друга. Нечего доказывать, что предложение о дополнительном ввозе стали и пр. — без прямой и честной постановки вопроса об отмене июльского решения ПБ — было попыткой надуть ЦК (Кагановича, Рудзутака и т.д.). Пятаковым не трудно стать на такой же небольшевистский путь, так как для них закон большевистский не обязателен. Большевики не могут становиться на такой путь, если, конечно, не хотят они превратить нашу большевистскую партию в конгломерат ведомственных шаек. ПБ создало и здесь ясность.

3) Ты говоришь: дай выход, укажи — откуда взять сталь, вагонные оси и колеса и т.д. Я думаю, что мы никогда не найдем выхода и у нас никогда не будет достаточного количества стали, осей, колес и т.п., если не сведем теперь же к минимуму импорт этих предметов, если не организуем теперь же производство этих предметов у нас, если не нажмем теперь же на свой собственный хозаппарат и не заставим его выполнить многократные решения ЦК об организации производства стали в большом масштабе на своих собственных заводах. Почему реконструкция уральских заводов по стали идет до безобразия неряшливо? Почему военные заводы не используются вовсю для производства качественных сталей? Потому, что хозаппарат надеется на глупость и головотяпство ЦК, хозаппарат надеется на то, что ЦК даст согласие на дополнительный импорт. Задача состоит в том, чтобы ликвидировать эту надежду на глупость ЦК. Что лучше: нажать на государственную валютную кассу, охраняя спокойствие хозаппарата, или нажать на хозаппарат, охраняя интересы государства? Я думаю, что последнее лучше первого.

Ну, пока все. Не ругай меня за грубость и, может быть, излишнюю прямоту. Впрочем, можешь ругать сколько влезет. Твой И.Сталин.

РГАСПИ. Ф. 81. On. 3. Д. 99. Л. 27–28. Заверенная машинописная копия.

711

№3

Сталин — членам Политбюро и Адоратскому 19 июля 1934 г.

Членам Политбюро и товарищу Адоратскому.

Рассылая статью Энгельса «Внешняя политика русского царизма», считаю нужным предпослать ей следующие замечания.

Товарищ Адоратский предлагает напечатать в ближайшем номере «Большевика», посвященном двадцатилетию мировой империалистической войны, известную статью Энгельса «Внешняя политика русского царизма», впервые опубликованную заграницей в 1890 г. Я считал бы вполне нормальным, если бы предлагали напечатать эту статью в сборнике сочинений Энгельса или в одном из исторических журналов. Но нам предлагают напечатать ее в нашем боевом журнале, в «Большевике», в номере, посвященном двадцатилетию мировой империалистической войны. Стало быть, считают, что статья эта может быть рассматриваема как руководящая, или во всяком случае глубоко поучительная для наших партийных работников с точки зрения выяснения проблем империализма и империалистических войн. Но статья Энгельса, как видно из ее содержания, несмотря на ее достоинства, не обладает, к сожалению, этими качествами. Более того, она имеет ряд таких недостатков, которые, если они будут опубликованы без критических замечаний, могут запутать читателя.

Поэтому я считал бы нецелесообразным опубликование статьи Энгельса в ближайшем номере «Большевика».

Но что это за недостатки?

1. Характеризуя завоевательную политику русского царизма и воздавая должное мерзостям этой политики, Энгельс объясняет ее не столько «потребностью» военно-феодально-купеческой верхушки России в выходах к морям, морских портах, в расширении внешней торговли и овладении стратегическими пунктами, сколько тем, что во главе внешней политики России стояла якобы всемогущая и очень талантливая шайка иностранных авантюристов, которой везло почему-то везде и во всем, которой удивительным образом удавалось преодолевать все и всякие препятствия на пути к своей авантюристской цели, которая удивительно ловко надувала всех европейских правителей и добилась, наконец, того, что сделала Россию самым могучим в военном отношении государством.

Такая трактовка вопроса в устах Энгельса может показаться более чем невероятной, но она, к сожалению, факт.

Вот соответствующие места из статьи Энгельса.

«Внешняя политика, — говорит Энгельс, — это безусловно та область, в которой царизм очень и очень силен. Русская дипломатия образует своего рода новый иезуитский орден, достаточно мощный, чтобы превозмочь в случае надобности даже царские прихоти и, широко распространяя коррупцию вокруг себя, пресечь ее в своей собственной среде. Вначале этот орден вербовался по преимуществу из иностранцев: корсиканцев, как например Поццо-ди-Борго, немцев, как Нессельроде, ост-зейских немцев, как Ливен. Иностранкою была и его основательница, Екатерина И».

«До сих пор только один чистокровный русский, Горчаков, занимал высший пост в этом ордене. Его приемник фон-Гире опять уже носит иностранную фамилию».

712

«Это тайное общество, вербовавшееся первоначально из иностранных авантюристов, и подняло русское государство до его нынешнего могущества. С железной настойчивостью, неуклонно преследуя намеченную цель, не останавливаясь ни перед вероломством, ни перед предательством, ни перед убийством из-за угла, ни перед низкопоклонством, не скупясь на подкупы, не опьяняясь победами, не падая духом при поражениях, шагая через миллионы солдатских трупов и по меньшей мере через один царский труп, — эта шайка настолько же бессовестная, насколько и талантливая, сделала больше, чем все русские армии, для того, чтобы расширить границы России от Днепра и Двины за Вислу, к Пруту, Дунаю, к Черному морю, от Дона и Волги за Кавказ, к истокам Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи. Это она сделала Россию великой, могущественной, внушающей страх, и открыла ей путь к мировому господству». (См. вышеупомянутую статью Энгельса).

Можно подумать, что в истории России, в ее внешней истории, дипломатия составляла все, а цари, феодалы, купцы и другие социальные группы — ничего, или почти ничего.

Можно подумать, что если бы во главе внешней политики России стояли не иностранные авантюристы, вроде Нессельроде или .Гирса, а русские авантюристы, вроде Горчакова и других, то внешняя политика России пошла бы другим путем.

Я уже не говорю о том, что завоевательная политика со всеми ее мерзостями и грязью вовсе не составляла монополию русских царей. Всякому известно, что завоевательная политика была также присуща — не в меньшей, если не в большей, степени — королям и дипломатам всех стран Европы, в том числе такому императору буржуазной формации, как Наполеон, который несмотря на свое нецарское происхождение, с успехом практиковал в своей внешней политике и интриги, и обман, и вероломство, и лесть, и зверства, и подкупы, и убийства, и поджоги.

Понятно, что иначе и не могло быть.

Видимо, в своем памфлете против русского царизма (статья Энгельса — хороший боевой памфлет) Энгельс несколько увлекся и, увлекшись, забыл на минутку о некоторых элементарных, хорошо ему известных, вещах.

2. Характеризуя положение в Европе и вскрывая причины и перспективы надвигающейся мировой войны, Энгельс пишет:

«Современное положение Европы определяется тремя фактами: 1) аннексией Эльзаса и Лотарингии Германией, 2) стремлением царской России к Константинополю, 3) борьбой между пролетариатом и буржуазией, все жарче разгорающейся во всех странах, — борьбой, термометром которой служит повсеместный подъем социалистического движения».

«Двумя первыми фактами обуславливается современное разделение Европы на два больших военных лагеря. Аннексия Эльзаса-Лотарингии превратила Францию в союзницу России против Германии, царская угроза Константинополю превращает Австрию и даже Италию в союзницу Германии. Оба лагеря готовятся к решительному бою — к войне, какой еще не видывал мир, к войне, в которой будут стоять друг против друга от десяти до пятнадцати миллионов вооруженных бойцов. Только два обстоятельства препятствовали до сих пор взрыву этой ужасной войны: во-первых, неслыханно быстрое развитие военной техники, при котором каждый новоизобретенный образец оружия, прежде чем его успеют ввести хотя бы только в одной армии, обгоняется новыми изобретениями, и, во-вторых, абсолютная невозможность

713

рассчитать шансы, полная неизвестность, кто же в конце концов выйдет победителем из этой гигантской борьбы».

«Вся эта опасность мировой войны исчезнет в тот день, когда дела в России примут такой оборот, что русский народ сможет поставить крест над традиционной завоевательной политикой своих царей и вместо фантазий о мировом господстве заняться своими собственными жизненными интересами внутри страны, интересами, которым угрожает крайняя опасность».

«...Русское Национальное собрание, которое захочет справиться хотя бы с самыми неотложными внутренними задачами, должно будет решительно положить конец всяким стремлениям к новым завоеваниям».

«С возрастающей быстротой, как по наклонной плоскости, катится Европа в пропасть мировой войны неслыханного размаха и силы. Одно только может остановить ее: перемена строя в России. Что это должно произойти в ближайшие годы, — не подлежит никакому сомнению».

«...В тот день, когда падет царская власть, эта последняя твердыня общеевропейской реакции, — в этот день совсем другой ветер подует в Европе» (см. там же).

Нельзя не заметить, что в этой характеристике положения Европы и перечне причин, ведущих к мировой войне, упущен один важный момент, сыгравший потом решающую роль, а именно — момент империалистической борьбы за колонии, за рынки сбыта, за источники сырья, имевший уже тогда серьезнейшее значение, упущены роль Англии, как фактора грядущей мировой войны, момент противоречий между Германией и Англией, противоречий, имевших уже тогда серьезное значение и сыгравших потом почти определяющую роль в деле возникновения и развития мировой войны.

Я думаю, что это упущение составляет главный недостаток статьи Энгельса.

Из этого недостатка вытекают остальные недостатки, из коих не мешало бы отметить следующие:

а) Переоценку роли стремления царской России к Константинополю в деле назревания мировой войны. Правда, первоначально Энгельс ставит на первое место, как фактор войны, аннексию Эльзас-Лотарингии Германией, но потом он отодвигает этот момент на задний план и выдвигает на первый план завоевательные стремления русского царизма, утверждая, что «вся эта опасность мировой войны исчезнет в тот день, когда дела в России примут такой оборот, что русский народ сможет поставить крест над традиционной завоевательной политикой своих царей».

Это, конечно, — преувеличение.

б) Переоценку роли буржуазной революции в России, роли «русского Национального собрания» (буржуазный парламент) в деле предотвращения надвигающейся мировой войны. Энгельс утверждает, что падение русского царизма является единственным средством предотвращения мировой войны. Это — явное преувеличение. Новый, буржуазный строй в России с его «Национальным собранием» не мог бы предотвратить войну хотя бы потому, что главные пружины войны лежали в плоскости империалистической борьбы между основными империалистическими державами. Дело в том, что со времени Крымского поражения России (пятидесятые годы прошлого столетия) самостоятельная роль царизма в области внешней политики Европы стала значительно падать, а к моменту перед мировой империалистической войной царская Россия играла в сущности роль вспомогательного резерва для главных держав Европы.

714

в) Переоценку роли царской власти, как «последней твердыни общеевропейской реакции» (слова Энгельса). Что царская власть в России была могучей твердыней общеевропейской (а также азиатской) реакции — в этом не может быть сомнения. Но чтобы она была последней твердыней этой реакции — в этом позволительно сомневаться.

Нужно отметить, что эти недостатки статьи Энгельса представляют не только «историческую ценность». Они имеют или должны были иметь еще важнейшее практическое значение. В самом деле: если империалистическая борьба за колонии и сферы влияния упускается из виду, как фактор надвигающейся мировой войны, если империалистические противоречия между Англией и Германией также упускаются из виду, если аннексия ЭльзасЛотарингии Германией, как фактор войны, отодвигается на задний план перед стремлением русского царизма к Константинополю, как более важным и даже определяющим фактором войны, если, наконец, русский царизм представляет последний оплот общеевропейской реакции, — то не ясно ли, что война, скажем, буржуазной Германии с царской Россией является не империалистической, не грабительской, не антинародной войной, а войной освободительной, или почти что освободительной?

Едва ли можно сомневаться, что подобный ход мыслей должен был облегчить грехопадение германской социал-демократии 4 августа 1914 года, когда она решила голосовать за военные кредиты и провозгласила лозунг защиты буржуазного отечества от царской России, от «русского варварства» и т.п.

Характерно, что в своих письмах на имя Бебеля, писанных в 1891 году (через год после опубликования статьи Энгельса), где трактуется о перспективах надвигающейся войны, Энгельс прямо говорит, что «победа Германии есть, стало быть, победа революции», что «если Россия начнет войну, — вперед на русских и их союзников, кто бы они ни были!».

Понятно, что при таком ходе мыслей не остается места для революционного пораженчества, для ленинской политики превращения империалистической войны в войну гражданскую.

Так обстоит дело с недостатками статьи Энгельса.

Видимо, Энгельс, встревоженный налаживавшимся тогда (1890–1891 гг.) франко-русским союзом, направленным своим острием против австрогерманской коалиции, задался целью взять в атаку в своей статье внешнюю политику русского царизма и лишить ее всякого доверия в глазах общественного мнения Европы и прежде всего Англии, но осуществляя эту цель, он упустил из виду ряд других важнейших и даже определяющих моментов, результатом чего явилась однобокость статьи.

Стоит ли после всего сказанного печатать статью Энгельса в нашем боевом органе, в «Большевике», как статью руководящую, или во всяком случае глубоко поучительную, ибо ясно, что напечатать ее в «Большевике» — значит дать ей молчаливо такую именно рекомендацию?

Я думаю, что не стоит.

И.Сталин.

19. VII.34 г.

РГАСПИ. Ф. 17. On. 3. Д. 950. Л. 82–86. Подлинник. Машинопись.

Blog

Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936 гг