Geum.ru

Принципы экономической науки

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   81
§ 6. Экономисту необходимо воображение особенно для того, чтобы реализовать свои идеалы. Но больше всего он должен обладать осторожностью и сдержанностью, чтобы отстаивание идеалов не обгоняло его представления о будущем.

Некоторые чересчур категоричные предприниматели и политические деятели, защищая свои собственные классовые привилегии в начале прошлого века, считали выгодным утверждать, что авторитет политической экономии на их стороне, и часто сами себя называли [Этот раздел воспроизведен из "Предложения о создании учебного курса по экономической науке и смежным разделам политической науки", направленного в Кембриджский университет в 1902 г. и принятого в следующем году.] "экономистами". Даже в наше время этот титул присвоили себе противники больших расходов на народное образование, хотя подлинные экономисты единодушно считают, что такие расходы дают настоящую экономию и что отказ от них является с точки зрения интересов страны и ошибочным, и безнравственным решением. Между тем Карлейль и Рескин, а вслед за ними и многие другие авторы, ничего общего не имевшие с их блестящими и облагораживающими идеями, не вникнув в суть дела, возложили на великих экономистов ответственность за высказывания и деяния, против которых они фактически выступали, а в результате широко распространилось неправильное представление об их взглядах и их личных качествах.

В действительности почти все создатели современной экономической науки были людьми благородными и благожелательными, проникнутыми чувством гуманности. Они мало заботились о богатстве для себя лично, но много внимания уделяли широкому его распространению среди народных масс. Они выступали против антиобщественных монополий, как бы те ни были могущественны. Несколько их поколений поддерживало движение против классового законодательства, лишавшего профсоюзы привилегий, которые были доступны ассоциациям предпринимателей; они трудились в поисках целительного средства против ядовитого влияния старого закона о бедных на души и жизнь сельскохозяйственных и других рабочих; они поддерживали фабричные законы вопреки жестокому сопротивлению некоторых политических деятелей и предпринимателей, которые делали вид, что выступают от их имени. Все они, без исключения, были приверженцами доктрины, согласно которой благосостояние всего народа должно быть конечной целью всей частной деятельности и всей государственной политики. Но они проявляли и большую смелость, и большую осторожность; они казались безучастными, так как не брали на себя ответственность за отстаивание быстрого продвижения по неизведанным путям, ибо единственной гарантией безопасности таких путей служили лишь Доверчивые надежды людей, обладавших пылким воображением, не охлажденным знанием и не приведенным в систему глубокими размышлениями.

Осторожность политэкономов была, быть может, несколько чрезмерной, ибо кругозор даже великих провидцев той эпохи был в некоторых отношениях уже, чем кругозор большинства образованных людей нынешней, когда — частично в результате биологических исследований — влияние материальных условий жизни на формирование личности получило в общественных науках всеобщее признание в качестве решающего фактора. Соответственно и экономисты научились Руководствоваться более широким и более оптимистичным взглядом на возможности человеческого прогресса. Они научились верить в то, что воля человека, управляемая строгой мыслью, способна настолько изменить материальные условия жизни, чтобы существенно изменилась и личность; таким образом могут быть созданы новые условия жизни, еще более благо. приятные для развития личности, а поэтому и для экономического, и для морального благополучия масс народа. Ныне, как и всегда, их долг состоит в том, чтобы выступать против всяких кажущихся кратчайшими путей к достижению этой цели, которые истощают источники энергии и инициативы.

Права собственности как таковые вовсе не были предметом поклонения для великих мыслителей, которые создали экономическую науку, но авторитет этой науки незаконно присвоили себе те, кто возводит укоренившиеся права собственности в крайнюю степень и использует их в антиобщественных целях. Можно поэтому подчеркнуть, что строгое экономическое исследование должно основывать права частной собственности не на некоем абстрактном принципе, а на том факте, что в прошлом они были неотделимы от неуклонного прогресса. Вот почему долг ответственных людей заключается в том, чтобы действовать осторожно и вдумчиво при аннулировании или ограничении даже таких прав, которые могут представляться не отвечающими идеальным условиям общественной жизни.

Приложение А. Рост свободной торговли и предпринимательства

§ 1. Последний раздел первой главы кн. I содержит описание проблем, которые решаются в Приложениях А и В, и может рассматриваться в качестве введения к ним.

Хотя ближайшие причины основных исторических событий должны выявляться в действиях отдельных лиц, однако истоки большинства условий, которые обеспечили возможность возникновения этих событий, могут быть прослежены во влиянии унаследованных институтов, национальных качествах и физической природе. Сами по себе национальные качества, однако, были вызваны главным образом действиями индивидуумов и физическими факторами в более или менее отдаленном прошлом. Сильная нация часто происходила как фактически, так и по своему названию от некоего прародителя, обладавшего исключительной физической и духовной силой. Традиции, которые делали нацию сильной в дни мира и в дни войны, часто были результатом мудрости немногих великих мыслителей, которые толковали и развивали ее обычаи и правила, возможно, на основе формальных заповедей, возможно, путем оказания спокойного и почти незаметного влияния. Но ни одна из этих вещей не будет постоянно полезной, если климат не благоприятствует проявлению человеческой энергии: дары природы, ее земли, ее вод и ее небес определяют характер деятельности нации и тем самым задают тон ее социальным и политическим институтам.

Такие различия не находят четкого проявления, пока человек остается дикарем. Какой бы скудной и недостоверной ни была наша информация о привычках диких племен, мы знаем достаточно о них, чтобы быть уверенными, что они проявляют удивительное сходство в своем общем характере при огромном различии в деталях. В каком бы климате они ни находились и кто бы ни бьет их предками, мы обнаруживаем, что дикари жили под воздействием обычаев и собственных импульсов, редко пытаясь найти новые направления деятельности для себя, никогда не стремясь предугадать отдаленное будущее и в редких случаях учитывая ближайшее будущее, порывистые, несмотря на рабство перед обычаем, ведомые минутным порывом, готовые иногда на крайние усилия, но неспособные сосредоточиться на постоянной работе. Трудоемкие и скучные занятия избегаются, насколько это возможно; те, которые неизбежны, выполняются за счет принудительного труда женщин.

Именно когда мы переходим от дикой жизни к ранним формам цивилизации, нам начинает бросаться в глаза влияние сил физической среды. Частично это объясняется тем, что о ранней истории наши сведения скудны, и мы знаем очень немного о конкретных событиях и влиянии сильных личностей, которое определяло и изменяло направление национального развития, ускоряло или поворачивало его вспять. Но это происходило главным образом потому, что на этой стадии прогресса силы человека не могли противостоять природе, и он ничего не мог сделать без ее щедрой помощи. Природа отвела немного мест на поверхности земли, которые были особенно благоприятными для первых попыток человека подняться от дикого состояния, и первые ростки культуры и ремесел возникали и формировались под воздействием существовавших там физических условий [ По вопросу о прямом и косвенном влиянии физической среды на определение природы основных занятий см.: Книс. Политическая экономия; Гегель. Философия истории, и Бакль. История цивилизации (Кnies. Politische (Ekonomie; Hegel. Philosophy of History; Buckle. History of Civilization) Ср. также: Аристотель. Политика; Монтескье. О духе законов (Aristotle. Politics; Montesquieu. Esprit des Lois).].

Невозможно существование даже простейшей цивилизации, если усилия человека приносят ему лишь то, что абсолютно необходимо для жизни, некоторый излишек сверх этого требуется для поддержания тех умственных усилий, на которых вырастает прогресс. И поэтому почти все ранние цивилизации оказывались в районах с теплым климатом, где легко удовлетворить элементарные потребности и где природа преподносит щедрые дары даже самым примитивным формам цивилизации. Они часто концентрировались вокруг большой реки, которая давала влагу почве и обеспечивала легкие пути для связи. Правители обычно принадлежали к нации, которая недавно появилась из отдаленной страны с более прохладным климатом или из близлежащих горных районов: ведь теплый климат уничтожает энергию, и силы, которые позволяли им осуществлять свое правление, почти в каждом случае были продуктом более умеренного климата их прежней родины. В новых краях они действительно сохранили в течение нескольких поколений значительную долю своей энергии, живя это время в роскоши за счет избытка продуктов труда подчиненных наций; они нашли возможности для применения своих способностей в деятельности правителей, воинов и священников. Невежественные вначале, они быстро учились всему, чему могли научить их подданные, и шли дальше них. Но на этом этапе цивилизации предприимчивые интеллектуальные личности появлялись почти всегда среди немногих стоявших у власти, они едва ли когда оказывались среди тех, кто нес на себе основную тяжесть бремени производства.

Причина этого заключена в том, что климат, создавший возможность возникновения ранней цивилизации, обрек ее также на слабость [ Монтескье мудро замечает (кн. XIV, гл. II), что превосходство в силе, созданное холодным климатом, приводит в числе других последствий "к росту чувства превосходства, т.е. к снижению мстительности, и большему вниманию к безопасности, т.е. большей искренности, уменьшению подозрительности, лживости и хитрости". Эти добродетели в огромной мере способствуют экономическому прогрессу. ] . В более холодном климате природа создала условия, стимулирующие человеческую энергию, и хотя человек вначале должен вести жестокую борьбу, но по мере увеличения его знаний и богатства он оказывается способен получить обильную пищу и теплую одежду, а на более поздних этапах он обеспечивает себя теми большими и прочными зданиями, которые являются необходимыми элементами культурной жизни в местах, где суровый климат заставляет заниматься всеми домашними делами и вести общественную жизнь под крышей. Но совершенно нельзя пользоваться свежим, дающим новые силы воздухом, необходимым для достижения полноты жизни, если природа не предоставляет его беспрепятственно. [ Это положение может быть немного изменено, но только немного, если окажется прав Ф. Гэлтон, полагающий, что небольшое число людей правящей нации в жаркой стране, как, Например, англичане в Индии, будут способны поддерживать в неизменном виде свою врожденную энергию в течение многих поколений путем использования больших количеств искусственного льда или охлаждающего воздействия быстрого расширения сжатого воздуха. См. его президентское обращение к членам антропологического института в 1881 г.]

Можно действительно обнаружить рабочего, выполняющего тяжелую физическую работу под тропическим солнцем, у творца кустарных изделий могут оказаться художественные инстинкты, мудрец, государственный деятель или банкир могут проявить остроту и тонкость ума, но высокая температура вызывает несовместимость тяжелой и напряженной физической работы с высокой интеллектуальной активностью. Под совместным воздействием климата и роскоши правящий класс постепенно теряет свою силу, все меньшее и меньшее число его представителей способны на великие дела, и наконец они оказываются ниспровергнутыми более сильной расой, которая, наиболее вероятно, появилась из более холодного климата. Иногда они образуют промежуточную касту между теми, кем они до сих пор правили, и новыми правителями, но чаще они погружаются в пассивную среду людской массы.

Подобная цивилизация часто имеет много такого, что представляет интерес для историка философии. Вся ее жизнь почти неосознанно пронизана несколькими простыми идеями, которые переплетены между собой в той приятной гармонии, что придает очарование восточным коврам. Многое можно узнать, проследив истоки этих идей, восходящие к совместному воздействию национальных особенностей, физической среды, религии, философии и поэзии, последствиям войн и доминирующему влиянию сильных личностей. Все это оказывается поучительным для экономиста во многих аспектах, но не проливает света непосредственно на мотивы человеческих поступков, представляющие специфическую сферу его исследований. Ведь в такой цивилизации самые способные люди с презрением относятся к работе, там нет смелых, свободных, предприимчивых работников и готовых пойти на риск капиталистов; производственная деятельность, которая ни во что не ставится, регулируется обычаем, и даже как к единственной защите этой деятельности от произвола тирании прибегают к обычаю.

Не подлежит сомнению, что большая часть обычаев есть не что иное, как выкристаллизовавшаяся форма угнетения и подавления. Но совокупность обычаев, не дающая ничего, кроме истребления слабых, не может просуществовать долго. Ведь сильные опираются на поддержку слабых, их собственная сила не может обеспечить их существование без такой поддержки, и, если они создают социальный порядок, который возлагает бессмысленное и невыносимое бремя на слабых, они тем самым обрекают сами себя на уничтожение. Следовательно, любая сохраняющаяся совокупность обычаев содержит положения, защищающие слабых от наиболее безрассудных форм наносимого им вреда. [ См.: Беиджгот. Физика и политика (Вagehоt. Physics and Politics), а также работы Герберта Спенсера и Майна.]

На деле, когда ограничена предприимчивость и отсутствует простор для эффективной конкуренции, обычай представляет собой необходимое средство не только для защиты людей от других, кто сильнее их, но даже и от соседей, занимающих равное им место в жизни. Если деревенский кузнец может продавать лемеха для плугов только в своей деревне, а жители этой деревни не могут приобретать такие лемеха ни у кого другого, все будут заинтересованы в том, чтобы при помощи обычая цена была зафиксирована на умеренном уровне. Таким образом, обычай приобретает неприкосновенный характер, и ничто на первых порах развития прогресса не может поломать примитивную привычку считать инициатора какого-либо нововведения нечестивцем и врагом. В результате влияние экономических факторов оказывается скрытым под поверхностью, где они действуют медленно, но верно. Последствия их действия проявляются не через годы, а через поколения, оно настолько трудно уловимо, что часто его совершенно не удается обнаружить, эти факторы вряд ли могут быть обнаружены кем-либо, кроме тех людей, которые научились выявлять сферу их проявления путем наблюдения за более очевидными и быстродействующими аналогичными факторами в наши дни. [Так, при анализе "умеренного уровня", на котором обычай фиксирует цену лемеха для плута, будет выявлено, что в конечном итоге она будет обеспечивать кузнецу вознаграждение, примерно равное (с учетом всех его привилегий и дополнительных доходов) вознаграждению его соседей, выполняющих одинаково трудную работу, или, иными словами, то, что в условиях свободного предпринимательства, беспрепятственной коммуникации и эффективной конкуренции мы назвали бы нормальным уровнем оплаты. Если изменение условий приводит к увеличению или уменьшению оплаты кузнеца, включая все косвенные прибавки, почти всегда происходит изменение в существе обычая, часто почти неосознанное и повсеместно без каких-либо изменений формы, вызывающее ее возврат к этому уровню.]

§ 2. Эта сила обычая в ранних цивилизациях частично является причиной, а частично — следствием ограничений индивидуальных прав в отношении собственности. Что касается всякой собственности, но особенно собственности на землю, то в большей или меньшей степени права индивидуума являются производными от прав домашнего хозяйства и семьи в узком смысле слова и ограничены ими, а также во всех смыслах подчинены им. Аналогичным образом права домашнего хозяйства подчинены правам деревни, которая часто, если не на самом деле, то в соотвтетствии с традиционными представлениями, представляет собой более широкую и развитую семью.

Соответствует действительности, что на ранней стадии развития цивилизации немногие обладали большим желанием далеко отходить от преобладавшей вокруг них практики. Насколько бы полными и четко определенными ни были права индивидуумов в отношении их непосредственной собственности, они не желали сталкиваться с той яростью, которую вызывало у их соседей любое нововведение, и теми насмешками, которые обрушивались на любого, кто попытался бы претендовать на большую собственную мудрость по сравнению с предками. Но множество мелких изменений осуществлялось более отважными личностями, и, если они имели свободу на самостоятельное экспериментирование, изменения могли нарастать за счет мелких и почти неощутимых этапов, пока не устанавливалось разнообразие практики, достаточное для размывания четких границ регулирования на основе обычая и предоставления значительной свободы для индивидуального выбора. Когда, однако, каждый глава домашнего хозяйства рассматривался лишь в качестве старшего партнера и доверенного лица в деле распоряжения семейной собственностью, малейшее отклонение от рутинных норм предков наталкивалось на сопротивление людей, обладавших правом высказывать свое мнение в отношении всех мелких деталей.

А за авторитарным сопротивлением со стороны семьи следовало еще и сопротивление со стороны деревни. Дело в том, что хотя каждая семья временно обладала исключительным правом на использование земли, которую она возделывала, но многие виды операций выполнялись совместно, поэтому каждый должен был делать те же вещи, что и другие, в то же самое время. Каждое поле, когда наступала очередь пустить его под пар, превращалось в часть общего пастбища, и вся земля, принадлежащая деревне, периодически подвергалась перераспределению. [ Германская общинная система (марка) в действительнос ти, как теперь известно, была менее распространена, чем это полагали некоторые историки. Но там, где она достигла полного развития, одна небольшая часть - "домашняя марка" - выделялась для постоянного проживания на ней и каждая семья сохраняла свою долю в ней навсегда. Вторая часть, или "пахотная марка", делилась на три больших поля, на каждом из которых каждая семья имела в целом по нескольку полос размером в акр. Два таких поля засевались ежегодно, а третье оставлялось под пар. Третья, и самая большая часть использовалась в качестве пастбища совместно всей деревней, так же обстояло дело в отношении парового поля в "пахотной марке". В некоторых случаях "пахотная марка" периодически превращалась в пастбище и для образования новой "пахотной марки" отрезалась часть общинной земли, которая подлежала перераспределению. Таким образом, качество обработки этой земли каждой семьей затрагивало положительным или отрицательным образом всех членов деревни. ]

Поэтому деревня обладала очевидным правом запретить какое-либо нововведение, поскольку это могло помешать их планам коллективного производства и в конечном итоге поставить под угрозу стоимость земли и тем самым нанести им ущерб при наступлении сроков следующего перераспределения. В результате часто возникала сложная система правил, которая настолько опутывала каждого, кто обрабатывал землю, что он не мог руководствоваться собственными суждениями и решениями даже в отношении самых заурядных вопросов [ Ср. с описанием, которое приводит герцог Аргайллский в отношении обработки общинного клина в "Невидимых основах общества", гл. IX ("Unseen Foundations of Society").] . Вероятно, это явилось наиболее важным фактором, вызвавшим замедление развития духа свободного предпринимательства у всего человечества. Можно заметить, что коллективное владение собственностью отвечало тому духу квиетизма, которым пронизаны многие восточные религии, и его долгое сохранение среди индусов частично есть результат идеи покоя, которая насаждается в их религиозных писаниях.

Существует вероятность того, что, в то время как влияние обычаев на цены, заработную плату и ренту было переоценено, их воздействие на формы производства и общий экономический порядок в обществе недооценивалось. В первом случае их последствия очевидны, но не имеют кумулятивного характера, в другом же они не являются очевидными, но их результат накапливается. И почти повсеместное правило состоит в том, что, когда последствия какого-либо фактора, какими бы незначительными они ни были в данное время, действуют в одном направлении, их влияние оказывается значительно большим, чем кажется возможным на первый взгляд.

Но насколько бы ни было велико влияние обычаев в древней цивилизации, греки и римляне были преисполнены духа предпринимательства, и более интересным представляется исследование вопроса о том, почему они столь мало знали о тех социальных аспектах экономических проблем, которые представляют настолько большой интерес для нас, и столь мало уделяли внимания этим аспектам.

§ 3. Обителью большинства ранних цивилизаций были бассейны великих рек, долины которых, имеющие в достатке воду, редко посещал голод, поскольку в климате, где никогда нет нехватки тепла, плодородие почвы почти самым непосредственным образом зависит от количества влаги; реки также предоставляли удобные транспортные пути, которые благоприятствовали простым формам торговли и разделения труда и не препятствовали движению крупных армий, при помощи которых сохранялась деспотическая сила центрального правительства. Это правда, что финикийцы жили за счет моря. Эта великая семитская раса оказала большую услугу, проложив путь для свободного сношения между многими народами и распространив знания о письменности, арифметике и о весах и мерах, но основные свои усилия они посвятили коммерции и производству.

На долю жизнерадостных и полных свежих идей греков досталась возможность глубоко вдохнуть воздух свободы на морях и привнести в свою собственную свободную жизнь лучшие мысли и высочайшее искусство древнего мира. В их бесчисленных поселениях в Малой Азии, других местах и в самой Элладе свободно развивались свои собственные идеи под влиянием внезапно возникавших у них новых мыслей; постоянно осуществлялось общение между этими поселениями, а также с теми, кто держал в своих руках ключи от более старых учений; происходил обмен приобретенным опытом, но их не ограничивал ничей авторитет. Энергия и предприимчивость не угнетались под бременем традиционных обычаев, а направлялись на поиски новых колоний и неограниченную разработку новых идей.

Климат, в котором они жили, освободил их от необходимости изнурительной работы, весь тяжелый и нудный труд был возложен на рабов, поэтому греки могли беспрепятственно отдаться свободной игре своей фантазии. Жилища, одежда и топливо не требовали больших издержек; мягкая погода позволяла проводить много времени на свежем воздухе, давала возможность легко и без затрат осуществлять общение ради социальных и политических целей. И все-таки прохладные бризы Средиземноморья настолько содействовали поддержанию в них энергии, что в течение многих поколений они не теряли задора и гибкости характера, привезенных со своей родины на Севере. В этих условиях вызревало чувство прекрасного во всех его формах, тонкая фантазия и оригинальность рассуждений, активность в политической жизни и восторг в подчинении индивидуума государству: подобного мир больше никогда не знал [ Ср.: Нейман и Пар ч. Физическая география Греции, гл. I (Neumann and Рагtsсh. Physikalische Geographic von Griechenland) и Грот. История Греции, ч. II, гл. I (Gгоte. History of Greece). ] .

Во многих отношениях греки были более современными людьми, чем люди средневековой Европы, а в некоторых отношениях они обогнали наше время. Но они не дошли до концепции признания достоинства человека как такового, рассматривали рабство как нечто предопределенное природой; они терпимо относились к сельскому хозяйству, но рассматривали все другие виды производства в качестве приводящих к деградации, и они знали мало или совсем ничего не знали о тех экономических проблемах, на которых сосредоточивается внимание в наш век [ Так, даже Платон говорит: "Природа не создала ни сапожников, ни кузнецов; такие виды деятельности унижают людей, занимающихся ими, жалкие торговцы в силу самого своего положения лишаются политических прав" ("Законы", XII). А Аристотель продолжает: "В наилучшим образом управляемом государстве граждане... не должны вести жизнь мастеровых или торговцев, поскольку такая жизнь постыдна и противоречит добродетели" ("Политика", VII, 9; см. также III, 5). Эти высказывания дают ключ к мнению греков в отношении коммерции. Но поскольку в Древней Греции существовало немного независимых состояний, многие из ее лучших мыслителей были вынуждены принимать некоторое участие в коммерции.].

Они никогда не ощущали крайнего давления со стороны нищеты. Земля и море, солнце и небо в сочетании позволяли им легко получать материальные элементы, необходимые для совершенной жизни. Даже их рабы обладали значительными возможностями в отношении культуры, и если бы дело обстояло противоположным образом, ничто в греческом характере и в уроках, полученных миром к этому времени, не могло вызвать их серьезной озабоченности. Совершенство греческой мысли превратило ее в пробный камень, при помощи которого многие ведущие мыслители последующих веков проверяли свои исследования, а нетерпение, с которым академическая мысль часто относилась к изучению экономики, является результатом нетерпения, которое греки испытывали в отношении беспокойных забот и монотонной работы, связанных с коммерческой деятельностью.

И однако, можно извлечь урок из упадка Греции, вызванного отсутствием той откровенности в установлении цели, которую ни одна нация никогда не сохраняла в течение многих поколений, если не подчинялась дисциплине, обусловленной каким-либо видом постоянной производственной деятельности. С социальной и интеллектуальной точек зрения они были свободными, но они не научились правильно использовать свою свободу, у них отсутствовало самообладание, постоянная настойчивость, решительность. Они имели всю ту быстроту восприятия и готовность к новым идеям, которые являются элементами коммерческой предприимчивости, но не обладали присущей ей настойчивостью в достижении цели и терпеливой стойкостью. Мягкий климат постепенно привел к снижению их физической энергии; они не имели той гарантии силы характера, которая происходит от решительной и твердой настойчивости в выполнении тяжелой работы, и, наконец, они впали в легкомыслие.