Geum.ru

Ые страницы жизни и творчества писателей, других деятелей культуры, их вклад в развитие словесности, украинско-российских литературных и культурных взаимосвязей

Вид материалаДокументы

Содержание


Наши публикации Валерий ШЕВЧУК САМИЙЛО ВЕЛИЧКО И ЕГО ЛЕТОПИСЬ
Живой, как дух неутолимый
Подобный материал:
1   2   3   4

Наши публикации

Валерий ШЕВЧУК

САМИЙЛО ВЕЛИЧКО И ЕГО ЛЕТОПИСЬ


1

Летопись канцеляриста войска Запорожского Самійла Васильевича Величка всегда привлекала к себе внимание ученых. Ведь это самое монументальное произведение в древней украинской историографии, и произведение, можно сказать, самое загадочное. Ученые, оценивая его, всегда стояли на распутье. Что это? Произведение историческое или беллетристическое? Произведение научное или произведение "изящной словесности"? Вспыхивали споры. Загадка Летописи, в конце концов, и до сих пор не разгаданы, да и кто знает, будет ли разгадана: время не приносит новых свидетельств о его авторе - тайны Летописи продолжают увлекать, дразнить и ставить в глухой угол исследователей. И в самом деле, знакомясь с этим огромным произведением, читатель или исследователь невольно задает себе немало вопросов. Кто он был, этот мужчина, который в далеком XVІІІ в. взял на себя сверхпосильный труд писать такую работу? То ли он кропотливый и придирчивый исследователь, то ли фантазер и мистификатор? Как быть с фактами, которых нельзя проверить ни по какими источниками? Почему Летопись имеет на себе выразительные признаки необработанности? Как соединить спокойный, величественный тон мудрого человека, честную страстность, которая изливается со страниц Летописи, с многочисленными обвинениями, подобне этому: он многое насочинял? Спросим и вот о чем: это произведение литературы или истории? Таких вопросов можно поставить десятки. Но все это ничуть не преуменьшает значения этого монументального труда и подвига, который когда-то давно, больше 250 лет назад, осуществил скрытый в сумерках прошлого мужчина. Мужчина, у которого билось в груди пылкое сердце, которое горело любовью к родной земле, и который по праву назвал себя "истинным" сыном своей родины.


2

Мы не знаем его лица, был он высокий или низкий, какой имел характер, кто были его родные, друзья. Не ведаем и среды, в которой воспитывался, где учился и, наконец, где его могила. Все, что знаем о нем, сказал он сам о себе в той же Летописи. Его жизнь вспыхнула на изломе XVІІ-XVІІІ ст., и от той вспышки остался величественный памятник его духу. Он заповедал его своим землякам, которые живут, как писал, "в малоросійській Україні, пообидвабіч Дніпра", особенно тем из них, кто будет иметь неуемную жадность к знаниям и книгам. Очевидно, таким неуемным к знаниям был и сам.

Факты говорят, что Самийло Величко был казацкого происхождения, успел получить к началу своей службы образование, наидостовернее - в Киевской академии, поскольку для службы в военной канцелярии требовалось именно такое образование. Быстро входит в доверие своего патрона и выполняет поручения, о которых ничего не знала даже военная канцелярия, которая имела, надо заметить, высочайшие правительственные функции на Украине, а в отсутствие гетмана полностью руководила страной. Ее составляла вся генеральная старшина, за исключением военных судей, обязательно входил туда генеральный военный писарь, а к нему присоединялись генеральный обозный и есаулы. Канцелярия ведала подкоморними делами, и сюда поступали из генерального суда политическое и уголовное дела. Низшими чиновниками ее были военные канцеляристы, среди которых Величко занимал, как пишет сам, "не последнее место", но с 1705 г.,- до сих пор он был, так сказать , на частной службе у Василия Кочубея.

Интересно бросить взгляд и на само сословие военных канцеляристов. Они набирались преимущественно из детей значного казачества, не получали за службу жалованья и составляли фактически то общественное состояние, из которое выковывались основные государственные кадры. "В военные канцеляристы,- пишет исследователь Летописи С. Величка Я. Дзира,- нелегко было попасть, надлежало иметь достаточные доказательства честного поведения и доброй морали и науки, полученной в в Киевском коллегиуме: достаточное знание грамматики, синтаксиса, риторики и хотя бы основы знаний философии, особенно логики". Они должны были совершенно упражняться в юриспруденции, камерных науках и военной теории. Изучали музыку, пение, занимались физическими упражнениями. Выполняли государственные поручения, направлялись за границу. Позднее получали, по обыкновению, сотничий уряд или даже выводились в полковую старшину или в чин бунчуковых товарищей. Они жили все вместе в одном дому, или шалаше, под надзором старшего военного канцеляриста, который ведал всеми делами генеральной канцелярии. Этот старший числился в ранге полковой старшины, и ему предоставлялись в имущество села, которые приписывались к его должности . Таким образом, здесь было большей частью юношество. Мы не имеем оснований припускать знатное происхождение С. Величко, хотя фамилия Величко встречается среди казацкой старшины еще со времен Б. Хмельницкого; кроме того, он попал в генеральную канцелярию уже немолодым, очевидно, где-то под сорок лет, и был это, наверное, не такой уже типичный канцелярист. Но что именно он делал в военной канцелярии, мы не знаем; может, был чиновником по особым поручениям, и едва ли был наделен имением. Знаем только о последствиях этой службы, которые были для С. Величко нещастливыми. "За ту мою долговременную и верную службу моя недоля заплатила мне крайним несчастьем в самом конце 1708 года, о чем можно будет рассказать дальше под выше названным годом" Свою Летопись С. Величко довел к 1700 г., по крайней мере на этом году она обрывается, и мы не знаем, выполнил ли летописец свое обещание. Но мы знаем, что это было за несчастье: тогда С. Величко попал в тюрьму.

1708 г. был весьма напряженным для Украины. В июле - казнен патрон Величко В. Кочубей, а в октябре - И. Мазепа перешел на сторону шведов… Как случилось, что подопечный В. Кочубея в это время оказывается в тюрьме, останется, видимо, тайной, тогда достаточно было и доноса какого-то личного врага… Факт тот, что с С. Величком не расправились так беспощадно, как это могло быть, если бы он взял сторону И. Мазепы, а только подвергли заключению. Пробыл он в тюрьме долго. Рассказывая об И. Максимовиче в XXXVІІ разделе второго тома, он отмечает: "Которые были после него в Чернигове архиепископы, о том я не знаю, поскольку изменил в то время добрую свою жизнь на невольничью". Если же взвесить, что И. Максимович был назначен митрополитом сибирским и тобольським 11 марта 1712 г., то значит, что С. Величко еще в 1712 г. оставался в заключении. Я. Дзира допускает, что его отпустили на волю в 1715 г. при содействии сына Кочубея. С того времени летописец живет в с. Жуках и с. Диканьке на Полтавщине, где и работает над Летописью.

Трудно сказать наверно, писал ли он свою Летопись в согласии с новым своим патроном В. В. Кочубеем, но достаточно допустить, что такую работу С. Величко от него скрывал. На хлеб он зарабатывал, уча детей, а имея огромную энергию, брал на себя, кроме Летописи, еще и большую работу перевода "Космографии" (866 с.). Как человек просвещенный, собирал коллекцию документов и имел собственную библиотеку. Исследовательница В. Колосова обнаружила в московских архивах семь книг из собственной библиотеки С. Величко, на которые есть автограф: "Из книг Самоїла Величка, канцеляристы". Интересовался он и поэзией, хотя, может, собирал ее ради пригодности в качестве исторического источника. Был знаком с выдающимся барокковим поэтом Иваном Величковским, который жил тогда в Полтаве и умер в 1726 г., и его сыном Лаврентием. Случайное ли совпадение фамилий Величко-Величковский? Не были ли они в какой-либородственной связи? Во втором томе Летописи Величко подает стихотворение И. Величковського, а его называет "старым". Знало ли окружение С. Величко, кроме В. Кочубея, о монументальной работе С. Величко, останется также неизвестным. Факт тот, что копий Летописи имеем очень мало, собственно, одну, так называемую копию Судиенко. И это понятно: переписать такое огромное произведение робота немалая. Где-то там, в глубине прошлого, остались дни и ночи, в которые, уединившись, этот большой труженик писал свою работу, адресуя ее потомкам; мы не знаем, сколько свечек сгорело на его столе,- об этом подают весть разве дырочки в бумаге, прожженные искрами из люльки, и тот разительный факт, что в конце жизнь летописец ослеп.

Источник: Валерій Шевчук. Самійло Величко та його літопис. Вступительная статья к изданию «Самійло Величко. Літопис». Переклав з книжної української мови Валерій Шевчук. Киев, «Дніпро», 1991


Память через века


ЖИВОЙ, КАК ДУХ НЕУТОЛИМЫЙ

(отрывок из романа Павла Загребельного «Я, Богдан»


…Вот мне уже сто, а то и больше лет, и лечу я над землей родной, как дух неутолимый, дальше и дальше, и пред глазами моими предстают многочисленные безлюдные города и замки, пустые валы, некогда возведенные трудом людским, как горы и холмы. Все они служат теперь пристанищем и поселением не людей, а только диких зверей. Я увидел, что бывшие неприступные твердыни - одни стоят малолюдные, другие вовсе опустошенные - разрушенные, засыпанные землей, покрытые плесенью, заросшие бурьянами, в которых кишат черви, змеи и всякие угнездившиеся там гады. Осмотревшись, по другую сторону увидел я покрытые мохом, камышом и быльем просторные украинские поля и широкие долины, леса и большие сады, красные дубравы и речки, пруды и заброшенные озера. И это был тот край, который справедливо некогда, уже сожалея об утрате его, называли и провозглашали паны раем на земле, был он когда-то для них словно бы вторая земля обетованная, истекающая молоком и медом (а мед ведь, известно, не получишь, пока не передавишь пчел!). Видел я, кроме того, в разных местах много человеческих костей, сухих и голых, покрытых одним лишь небом. Я спрашивал тогда себя: "Кто это? И почему это так?" И никто не мог мне ответить, потому что знал я все лишь сам - один.
Но сам ли я вот так летел над Украиной или вместе с Самийлом Величко, который якобы первым написал мою историю, взяв ее из диариуша секретаря моего тоже Самийла, прозванного будто бы Зорка, а еще пересказав историков чужеземельных - польского Самийла Твардовского и немецкого тоже Самийла Пуфендорфия.
Многовато Самийлов на одну историю (добавим сюда еще Самуила Грондского и Самуила Кушевича), если вспомнить, что когда-то хватило одного лишь пророка Самуила сразу на двух библейских царей - Саула и Давида.
Да и был ли на самом деле Самийло Величко? Где он родился, где рос и учился, где его могила? Жаль говорить! Может, это только дух и знание, как и я сам теперь, прожив свыше ста двадцати лет, из которых первую половину прошел земным путем, а вторую - исполненным страсти путем, где встречаются природа и дух, темное разрушительное могущество и светлая сила, соединяющая и поддерживающая людей, благословение небес и бездна юдоли.
Мои мысли теряются в пространстве, как затерялись все мои письма и универсалы, чтобы потом намножились выдуманные и подделанные. Беспомощность силы. А силу ведь я получил не в наследство, а нечеловеческим напряжением воли, переступив происхождение, преодолев безродность и печаль времен. Киммерийцы, сарматы, парфяне, скифы, Азия и Европа в моей крови, дикая ярость степей и монастырский ригоризм Европы. Я живу в повествовании, я веду счет времени не своими годами, а теми событиями, которыми значатся тяжкие испытания, сквозь которые должен был пройти не только я, не только народ мой, а главная мысль жизни моей собственной и моего народа. Это было время во времени, то, что становилось "после" (post hoc), уже было и "перед" (propter hoc). Я умер или нет - какое это имеет значение? Но прошлое не умерло и не умирало никогда. Оно еще и не прошло, оно продолжается дальше во всем, прежде всего во времени, потому что из времени не дано выйти никому и ничему.
Время можно задержать лишь в слове, особенно в слове написанном и записанном. Писание - высшее наслаждение и тягчайшая мука. Как сказал Иван Величковский: "Труда сущаго в писании знати не может, иже сам не весть писати. Мнить бити легко писания дело, три персти пишуть, а все болить тело".
В летописи Величко значится, что писано на хуторе Жуки. Кто был там - выдуманный Величко или сущий я, Богдан? И как оказался на хуторе Жуки? А может, Жуки - это только иносказательно, то есть другим способом, или узором словесным, названный Субботов? Точно так же груша и три криницы. И пасека под липами, и гумна с еще не смолоченным зерном, и заря над журавлем.
Но это лишь присказка, ибо книгу своей жизни я вижу оправленной в толстую кожу и на верхней доске - жуки с травами, то есть ножки драгоценные для поддерживания книги, когда она раскрыта.

Источник: П.А.Загребельный. Собрание сочинений в 5-ти томах. Т.5.
Авторизованный перевод с украинского Ивана Карабутенко
Издательство "Художественная литература", Москва, 1987


Чтут земляки летописца: по страницам полтавских газет


Певец славы казацкой

Каждый раз, когда я склоняю свою седую голову в знак уважения славного сына Украины, в моем воображении возникает образ человека, оставившего нам бесценную летопись…

Кажется, что сейчас из-за весеннего леса появится храбрая сотня казаков-всадников, а впереди на резвом коне - молодой красивый, коренастого телосложения Самийло Величко, который со своими побратимами сильными голосами поют бессмертную песню "Ой на горі, та й жнеці жнуть"... песней, сословами которой, словно из густого тумана далекого гордого прошлого, возникает образ моего народа, рода казацкого, о котором нам, ныне сущим, правдиво рассказал Самийло Васильевич Величко.

Его четырехтомный труд содержит в себе довольно широкую всеохватывающую информацию о разных сторонах жизни тогдашнего украинского общества, однако ведущей темой в нем является освободительная борьба нашего народа против господства польской шляхты, в которой довольно активное участие брали полтавчане.

…Года 1670- го у почитаемого в округе казака первой сотни полтавского полка Василия Величко родился первенец, которого счастливые родители нарекли Самийлом. Мальчик рос среди живописной природы, в окружении доброжелательных соседей. Отец часто брал любознательного сынишку в седло и вместе они направлялись через заросшее кустарниками урочище Побиванка к Ворскле. Подымались оттуда на холм, где шелестел ковиль, любовались необозримыми далями, рекой, которая, как и ныне, серебрилась в лучах летнего солнца.

- Взгляни, сынку, вокруг наша родная земля... Много крови пролилось за свободу, много героев прославили наш край. Нельзя забывать их славу ни нам, ни внукам и правнукам нашим…

А мальчуган, затаив дыхание, слушал отцовский сказ, так хотелось ему быстрее вырасти, чтобы стать удалым казаком-рыцарем, пойти в освободительный поход вернуться затем в свои маленькие родные Жуки победителем.

Летели, летели, будто гуси-лебеди, беззаботные, счастливые детские годы. Мальчонка закалял свій характер в зажигательных играх в "козаків" со своими сверстниками. Самодельными копьями, саблями из лозы они мужественно "громили" воображаемых коварных басурман-завоевателей, ходили купаться к речке, ловили рыбу... А длинными зимними вечерами, когда за окнами пела свою тоскливую песню вьюга, родители учили Самийлика грамоте. Мальчик рос любознательным, сообразительным. А более всего любил слушать рассказы отца о казацкой чести, славе, обычаях, товариществе. Будто губка, впитывал услышанное и прочитанное.

Пройдет время, юный казак Самийло Величко успешно сдаст экзамены и станет «спудеем» Киево-Могилянской коллегии, самого авторитетного тогда учебного заведения. Был на "седьмом небе". Еще бы ! Осуществилась его мечта - учиться дальше. А здесь знаменитые преподаватели-наставники, доброжелательные, по-отцовски внимательные, хотя и требовательные, заботливые к своим ученикам.

Неиссякаенмым животворным источником духовным для него, жаждущего знаний, стала здесь богатая библиотека коллегиума. С душевным трепетом и благоволением Самийло брал в руки старинные фолианты, которым, вероятно, не было цены. Часто засиживался над ними до первых петухов. При восковой свече в ночной тиши читал, впитывая всем юным естеством души святое величие человеческих знаний. Изучил много исторических первоисточников, написанных на польском, русском, немецком и латинском языках. Другим «спудеям» любознатца Величка заслуженно ставили в пример. А после занятий, часто бывало, охотно шел со своими побратимами по науке, к Днепру. Рядом с ним были друзья, которых окрестил "Троїсті музики". Тишко Король из Миргорода исправно играл на свирели, Сенько Пищимуха из-под Яготина - на кобзе , а Омелько Мерчанский из Слободского края ловко выделывал свои «трели» на самодельном бубне. Случалось, что на привольном лугу, а то и на подольском майдане вместе отплясывали гопака. А еще, кроме гопака, в ходу у «спудеев» того времени были казацкие танцы, не только развлекавшие, но и обучавшие боевым искусствам — вроде «повзунця», копняка.

Эта наука в знаменитой Киево-Могилянке, рыцарские забавы на поднепровских лугах в сопровождение "Троїстих музик" откликнуться со временем в памяти и писаниях казацкого летописца Самийла Величко, оживут в строках, восславивших героев, жизнь свою положивших на священный алтарь казацкого служения родному Отечеству.

Источник: статья Евгена Николаенко, сайт газеты «Село полтавське»


К Дню украинского казачества


14 октября в селе Щербани (Полтавский район) при участии заместителя головы — руководителя аппарата областной государственной администрации С. Соловья, руководства района, казацких организаций, общественности, СМИ, состоялся праздник в честь летописца казацкой эпохи Самийла Величко «Будь благословенна, Покрова». В рамках мероприятия, участниками которого стали сотни жителей Щербаней и окрестных сел, проведены спортивные соревнования, праздничный концерт, литературные чтения.


Источник: Сайт Гребинкивской районной администрации Полтавской области 2008 г.

Названы лауреаты премии имени Самийла Величко

В деле духовного развития нашего государства особенно актуальным является пропагандирование его лучших культурных достояний, и в этой сокровищнице духовных ценностей видное место занимает Летопись Самийла Величко. Поэтому по инициативе Государственного историко-культурного заповедника "Поле Полтавской битвы" распоряжением исполнительного комитета Полтавского городского совета в 2003 г. учреждена ежегодная Премия имени Самийла Величко.

Премия имени Самийла Величко присуждена:

В 1- й номинации "Исследования в области истории Украины и Полтавщины" Александру Ермаку, кандидату исторических наук, доценту кафедры истории Украины Полтавского государственного педагогического университета имени В.Г. Короленка за фундаментальные исследования темы голодомора, памятников истории и культуры, выдающихся деятелей культуры края.

Во 2- й номинации "Отображение прошлого в средствах массовой информации" Виктору Самородову,, доценту кафедры экологии и ботаники Полтавской государственной аграрной академии, Светлане Кигим, заведующему отделом природы Полтавского краеведческого музея, Елене Халимон, старшему научному сотруднику отдела природы Полтавского краеведческого музея за научно-издательский проект "Деятели аграрной и биологической науки" и подготовленные ими книги: "Академик М.И. Вавилов и Полтавщина: факты, документы, библиография", "В.В. Докучаев и Полтавщина: факты, документы, библиография".

В 3- й номинации "За содействие развития Государственному историко-культурному заповеднику "Поле Полтавской битвы" коллективу общеобразовательной школы І-ІІІ степеней № 24 г. Полтавы за сотрудничество с заповедником по патриотичному воспитанию учеников школы, достойных наследников земляка - летописца Самийла Величко.

В 4- й номинации "Отображение судьбоносных событий в произведениях искусства" Марии Панченко, студентке архитектурного факультета Полтавского Национального технического университета имени Юрия Кондратюка за высокохудожественные графические работы на историческую тему.

Торжественное вручение Премии имени Самійла Величка состоялось в рамках мероприятий, посвященных годовщине Независимости Украины года возле памятника "Украинским погибшим казакам" в 10 часов

Источник: «Полтава» — официальный сайт Полтавского городской раджы и горисполкома


Земляк и современник Самийла Величко

лубенский полковник Леонтий Свичка


Электронное издание Библиотеки украинской литературы

Автор проекта, составитель выпуска

Виталий Крикуненко (vitkrik@yandex.ru)