Geum.ru

Автор: А. С. Брискер по городам и весям

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5
Часть 2. По Европе.


Первой моей поездкой в Европу, да и за границу Советского Союза вообще, была турпоездка в Польшу в 1965г. в составе молодежной группы. Несмотря на то, что встречали нас более, чем скромно (дешёвые гостиницы или студенческие общежития, иногда даже без полотенец), Польша, будучи и материально и духовно ближе к Западу, произвела сильное впечатление, не даром ходила шутка, что Польша действительно входит в социалистический лагерь, но это самый веселый барак.

Путешествие начиналось в Варшаве и она запомнилась больше всего. Это был большой и красивый город, правда в Старом городе еще были разрушения. Но на месте еврейского гетто (площадь Героев гетто), уничтоженного немцами после подавления знаменитого восстания, стоял прекрасный памятник, один из лучших монументов жертвам Холокоста, которые я встречал. Большая многофигурная композиция памятника из чёрного гранита (по легенде приготовленного Гитлером для своего монумента, как победителя) была сделана ввиде горильефа в стене и имела надпись на трёх языках - польском, идише и иврите:«Еврейский народ своим героям и мученикам» (рис.17).

Из достопримечательностей остались в памяти «Могила неизвестного солдата», уличная скульптура русалки с мечом и щитом – эмблема Варшавы, памятник Шопену в одном из парков, ну и, конечно, огромный Дворец культуры и науки - подарок СССР, похожий на высотки Москвы и портящий панораму Варшавы. У дворца произошёл интересный случай. Но сначала некоторое отступление. Для того, чтобы советские люди не смогли «заразиться» Западом существовала целая система тотальной слежки. Обычно в заграничные тургруппы и делегации включался представитель спецслужб или эти функции выполнял руководитель группы, а иногда кто-то из рядовых участников, зачастую для усиления практиковалось и дублирование. С той же целью за границей не рекомендовалось находиться вне группы в одиночку. Так что только моё знакомство с руководителем нашей группы, которого я знал по обкому комсомола, и его доверие, позволили мне в один из вечеров пойти по Варшаве гулять одному. Но случилось непредвиденное – я заблудился, и, увидев вдали прохожего, решил обратиться к нему за помощью, пытаясь использовать те несколько польских слов, что знал. Он долго слушал мою польскую тарабарщину а потом спросил: «По-русски говорить можете?». Я с радостью перешел на «великий, могучий» и инцидент был исчерпан.

Мы с интересом заходили в многочисленные и многолюдные костёлы, многие из которых выглядели, особенно изнутри, очень модернистки. Нас удивляло, как спешащие по улице люди (девушка со скрипкой, мужчина с портфелем и т.п.), буквально на минуту заскакивали в костёл, преклоняли колено и тут же продолжали путь. Люди всегда крестились, когда проходили мимо многочисленных скромных, но выразительных памятных знаков на стенах зданий или на специальных тротуарных тумбах в местах гибели людей во время оккупации. Этих знаки и отношение к ним было одновременно очень трогательным и позитивным, показывающим наличие исторической памяти у польского народа.

В общении поляки во всём подтверждали свой патриотизм и национализм и достаточно негативно относились к Советскому Союзу и его исторической роли. Я это особенно почувствовал в беседе с портье нашей гостиницы. Это был мужчина средних лет с выразительным шрамом через всё лицо, может быть полученным во время оккупации в польском подполье. Он не скрывал свои антисоветские взгляды, подтверждая их в частности оценкой поведения Красной Армии во время войны, в том числе известным отказом в помощи Варшавскому восстанию, на что мне нечего было возразить (хорошо еще, что он не вспомнил, а может быть и не знал, о расстреле в Катыни). Более лояльным был контакт с известной в Варшаве милиционершей-регулировщицей на углу Маршалковской и Иерусалимских Аллей, красивой женщиной с прекрасной фигурой. Мы попросили её напарника подменить её на перекрестке и очень тепло пообщались с ней на тротуаре, а в качестве сувениров преподнесли ей советские значки, ничего другого у нас с собой не было.

В Варшаве во Дворце культуры и науки я впервые увидел шоу – яркое выступление гастролирующего ансамбля «Фридрихштатдпаласт» и посетил варьете со стриптизом, последнее было плохо (крутилась не очень молодая женщина в штопанных колготках) и дорого. Гораздо более положительное впечатление оставил фильм о Битлсах, который я посмотрел практически в пустом кинозале, хотя не очень ясно, чего это меня занесло на этот фильм при моём сдерженном отношении к музыке, видимо сыграло роль отсутствие его в отечественном прокате при всемирной славе этого ансамбля. Именно в Варшаве я сделал свою первую в жизни заграничную покупку – приобрёл белую в мелкую полоску рубашку из модного тогда нейлона, помню его тогдашнюю рекламу: мужчина стоит под душем в плаще, снимая плащ остаётся в костюме, потом снимает пиджак, и так до нижнего белья и все это из нейлона.

Кроме Варшавы мы поездом проехали в Познань, Лодзь и на побережье Балтики. Ехали мы в купейном вагоне, но стенка и дверь, отделяющие купе от прохода были прозрачные и места были визави, всё это было для нас необычно. И Познань и Лодзь – города совершенно не интересные, единственно, что представляло интерес, это мемориал концлагеря в Познани и музей совремённото искусства в Лодзи. На Балтике мы жили на втором этаже маленькой частной гостинице в курортном Сопоте, в котором в эту пору - поздней осенью, было скучно и тоскливо. Даже вечернее распитие «Выборовой» с владелицей не изменяло ситуацию. На электричке мы съездили в Гдыню и Гданьск; в первой посетили большой совремённый костёл, во втором - гданьскую верф, строившую корабли для СССР и ставшую впоследствии знаменитой зарождением «Солидарности».

Я очень хотел оторваться от группы и попасть в Краков, наш руководитель не возражал, но отговорил меня: если что-то случится и это обнаружится, то ни мне, ни ему «не сносить головы» И, как показало дальнейшее, оказался прав в своих опасениях, т.к. в группе оказалась девица, которой поручено было тайно соглядатайствовать с последующим доносительством. Но мы её наказали: на обратном пути, в поезде было провёдено партийное собрание, на котором осудили её «аморальное» (не помню в чем конкретно) поведение и соответственный протокол был передан в обком, судьбу доносчицы я не знаю, но думаю, что подобных поручений ей больше уже не давали.

Следующая моя поездка за границу после долгих мытарств состоялась в 1970г. по Дунаю. Вначале мы поездом ехали до Праги через Чоп, где на таможне произошло небольшое противостояние. Нужно сказать, что в то время таможня старалась присечь вывоз за рубеж рублей, которые уже пользовались там некоторым спросом. Войдя в таможний зал, я несколько волновался, а когда попал в очередь к мужику, хотел перейти к женщине, показавшейся мне более приятной, но остался, т.к. это могло вызвать дополнительные подозрения. Когда подошла моя очередь, таможенник, положа руки на мой чемодан и глядя сверлящим взглядом мне в глаза, настойчиво спросил: «Деньги есть?», и получив отрицательный ответ, снова спросил: «А если хорошо подумать?», ответ был аналогичный. Тогда он решил меня сразить: «Покажите пистончик (маленький кармашек у пояса брюк, куда мужчины часто клали денежные заначки)». И тут я понял, что выиграл эту «дуэль», так как на мне были польские брюки без пистончика, и, показав это, услышал мрачное: «Проходите».

Прага оказалась очень приятным городом, несколько омрачало только настороженно негативное отношение населения, оставшееся после 1968г. Так, когда мы что-то спросили у чеха на трамвайной остановке, он нам ответил на чистом русском языке: «Не понимаю!». Тем не менее мы много поездили и походили по городу, осмотрели основные достопримечательности – Вацлавскую площадь, Градчаны, Карловый мост, ратушу со знаменитыми часами на Центральной площади Старого города, собор Святого Вита, зашли в огромный, как нам тогда казалось, универмаг – «Белый лебедь», побывали в музеях. Наибольшее впечатление на меня произвел Государственный еврейский музей. Музей располагался на территории старинного еврейского квартала и состоял из нескольких, средневековых, в основном синагогальных зданий, экспозиция в которых отражала историю чешских евреев, включая Холокост (самое удивительное, что полученный проспект был на русском языке). Большое впечатление производило старинное еврейское кладбище, также входящее в музейный комплекс. Существовала легенда, что музейные зкспонаты во время оккупации сохранились, потому что Гитлер хотел якобы создать «Музей изчезнувшего народа». По пути я осмотрел маленький домик Ф. Кафки на Золотой улице. Не миновали мы и знаменитые пражские пивные (где, в частности, рекламируют смешивать светлое и темное пиво, правда, только одной марки): посидели «У Флеку»- самой старой и «У калиха» или, как её еще называют «У Швейка», с атрибутикой Я. Гашека; от этих посещений на память остались фирменные значки. Из Праги мы поездом добрались до Братиславы (неинтересный, современный город), где пересели на советский теплоход «Волга». Это был небольшой, но комфортабельный пароход типа река-море, построенный в Австрии, на нём мы и должны были провести все оставшиеся время, плывя по Дунаю и сходя на берег, в основном, только для экскурсий. Жили мы в удобных двухместных каюта с душем и туалетом, свободное время проводили в барах и салонах, устраивая музыкально-танцевальные вечера. Кормили нас в ресторане хорошо и вкусно, продуктами питания экипаж загружался за границей, так я впервые попробывал фруктовый кефир, то что теперь называется йогуртом..

Плыли мы по Дунаю, который на поверку оказался не «голубым» а мутной и достаточно грязной рабочей рекой, в основном по ночам, а днем, останавливаясь обычно в портовых городах, знакомились со страной. Первой остановкой была фантастическая Вена, для меня первый по-настоящему западный город. В первый же вечер была незабываемая экскурсия по ночной Вене, я до сих пор не могу забыть сказочный, залитый светом Ринг (центральная улица города) с роскошными магазинами; были мы также на скучном фольклорном концерте и в оперете, где очень горевали о невозможности получения стоимости билетов наличными, что было бы большим подспорьем при нашем безденежье. Дело в том, что на всю поездку нам меняли мизерное количество валюты (только на карманные расходы), правда кое-что по мелочи удалось реализовать, но это не решало проблемы. Гидом-переводчицей у нас была очень милая и доброжелательная девушка Брегитта, у меня с ней сложились тёплые отношения, узнав, что я собираю значки, она даже прислала мне в Ленинград несколько интересных, венских значков. Необходимо заметить, что в Вене, как и в каждой последующей столице, мы посещали кладбище советских воинов, погибших при освобождении, но только венское было в идеальном порядке.

В какой-то момент, получив свободное время, все ринулись в город, вернее в припортовые магазинчики делать покупки. Я сделал две: чёрную дорожную сумку, которая потом долго служила «верой и правдой» и непромокаемые детские трусики (этакий прообраз нынешних «памперсов») для еще неродившейся дочки. Сумку я приобрел в лавчонке у польского еврея, немножко говорившего по-русски. Вначале он, зная финансовые возможности советских туристов и показывая на набитый долларами дипломат вошедшего торгаша из Югославии, который собирался закупать партию то ли плащей-«болонья», то ли нейлоновых рубашек, заявил: «Вот с какими деньгами надо приходить». На что я достаточно резко ответил, что, если бы у меня были такие деньги, я бы пришел не сюда, но в конце концов он угостил меня жевательной резинкой, я его – сигаретой и мы расстались «друзьями». Приобрестение трусиков оказалось трудным делом. Когда я нашел подходящий магазин и пытался объяснить, что мне нужно, все более менее получалось, дело застопорилось, когда начали спрашивать размер, который определялся весом ребенка, а я не мог объяснить,что ребенок еще не родился. Любезное вмешательство оказавшейся в магазине покупательницы не сдвинуло дело с мертвой точки. Все решилось крайне просто, когда на прилавке я обнаружил ящик со всеми размерами и с радостью показал на самый маленький. Уже позднее я понял, что не совсем правильно покупать за границей утилитарные вещи, которые рано или поздно выходят из употребления, а вот памятные сувениры остаются навсегда, так я очень жалел потом, что не купил красивый, зеленый бокал с заводом, который, когда его подымаешь, играет мелодию «Мой милый Августин».

Закончив, наконец, с покупками и обнаружив, что времени до отплытия остается впритык, я поинтересовался кратчайшим путём в порт; в ответ продавец последнего магазина любезно вышел на улицу и всё мне объяснил. Вообще австрийцы произвели на меня впечатление спокойных, уверенных в себе, доброжелательных людей. Возвратясь на пароход, я застал нервозную обстановку, которая прошла только после того, как количество возвращенных паспортов (их нам выдали на время самостоятельного пребывания в городе) уравнялось с количеством туристов. Объяснялось всё это, как мы потом узнали, тем, что в предыдущем рейсе в Вене кто-то сбежал и руководство круизом и капитан, как обычно, имели большие неприятности, хотя и не понятно, как всегда, в чём они были виноваты.

Следующая остановка была в БудаПеште, я так написал, так как город действительно состоит двух различных частей: гористой - Буда и равнинного - Пешта, разделённых Дунаем и соединенных чудесными мостами. На набережной стоит ажурное здание венгерского парламента, а от одного из мостов отходила красивая центральная улица тогда Ф.Ракоци, в одном из магазинов которой я купил пару пар разноцветных, однотонных носков - единственно на что хватило денег. Во время экскурсии по городу мы, конечно, посетили Крепостную гору в Буде с собором Святого Матиаша, Рыбацким бастионом и Королевским дворцом; на середине Дуная – остров Маргариты (место отдыха будапешцев); а в Пеште увидели еще не восстановленную величественную синагогу, говорят самую большую в Европе. Пытался я в Будапеште посмотреть очередной стриптиз, интерес к ним объяснялся жестким запретом на это зрелище в Союзе. Для этого я заходил в гостиницу «Интерконтиненталь», потом в какой-то ночной клуб с бамбуковой шторой на входе, но самого стриптиза так и не припомню.

После Венгрии была Югославия, которая, хоть и управлялась «Союзом коммунистов», но занимавшая промежуточное положение между социалистическим и капиталистическим миром, считалась у нас, если не враждебной, то во всяком случае чуждой. Белград, где мы пришвартовались, был большим, столичным городом. Кроме экскурсии по городу, мне удалось в одном из кинотеатром посмотреть американский фильм «Планета обезьян» по прекрасному роману Пьера Буля; как всякая экранизация он уступал оригиналу, но смотрелся с интересом. Наши попытки посмотреть порнографический кинофильм окончились плачевно - не зная языка, мы попали на полудокументальный фильм о вреде абортов. В одном из магазинчиков, где на полках от пола до потолка лежали разноцветные (от черного до белого) свитера, я выбрал тёмнозелёный, который до сих пор иногда одеваю. Из Белграда у нас была поездка в маленький и приятный городок Краегувец, известный своей особой нелюбовью к немцам (автомашинам с германскими номерами не рекомендовалось здесь появляться). Во время войны в качестве репрессии фашисты расстреляли пятый класс одной из гимназий вместе с преподавателями; мы побывали на кладбище и положили цветы у памятника (в виде латинской цифры пять) жертвам этой трагедии.

Гидом в Югославии был студент университета, ярый антисоветчик. Так, когда мы посетили пантеон югославских политических деятелей, где на высоких постаментах были установлены их бюсты, он презрительно заметил: «Вы, конечно, никого не знаете». На что я, указывая на памятник М.Пьяде, достаточно зло ответил: «Почему же, вот Моше Пьяде – бывший председатель Союзной Народной Скупщины Югославии, еврей но национальности». Мне показалось, что у гида отвисла челюсть.В результате, при расставании мы не пригласили его на прощальный ужин на пароходе, что обычно практиковалось, правда, это не очень огорчило и его, и нас. Вообще мне хочется заметить, что я никогда не отличался повышенным патриотизмом, но меня всегда раздражало, да и сейчас раздражает, огульное охаивание всего советского, особенно за границей.

Пройдя шлюзами плотину у «Железных ворот» (теснина на Дунае между Югославией и Румынией) мы очутились в Болгария, где нас очень тепло встречали, не даром её называли 16-ой республикой Светского Союза. Уже на пристани нас встречали девушки в национальных костюмах с большими плоскими кувшинами сухого вина. Потом в большом помещении с деревянными столами и скамейками было застолье с коньяком и фруктами. Коньяк разносили в больших бокалах, так что очень скоро все были в кондиции. В Софии, куда нас привезли автобусами, мы разместились в современной многоэтажной гостинице с видом на гору Витош. Моё состояние не только не позволило мне любоваться горным пейзажем, но и ужин в ресторане фактически прошёл без меня. На следующий день была, как обычно обзорная экскурсия по городу достаточно куцая: в собор Александра Невского с выставкой старинных болгарских икон и мавзолей Георгия Димитрова мы почему-то не попали. При возвращении к Дунаю в последнем болгарском населённом пункте, будучи вынужденным срочно потратить имеющиеся левы, я в спешке купил серые ботинки, которые в результате оказались малы и я, ни разу не надев, с трудом избавился от них в Ленинграде.

Последней страной поездки была Румыния – бедная страна, запряженных волов и мамалыги (каши из кукурузной крупы). Свою столицу – Бухарест, румыны гордо называют «маленьким Парижем», но на мой взгляд он по качеству уж «о’чень маленький». Убогость страны проявилась даже в том, что мы – советские туристы, ничего интересного не могли приобрести и вынуждены были потратить свои жалкие леи на продукты и алкоголь.

Плавание заканчивалось в Измаиле и на последнем перегоне на пароходе, где был маленький магазин, вернее ларёк, торгующий за рубли, я сделал последнюю уже не заграничную покупку – коротковолновый, переносной приёмник «VEF-204». Он был в экспортном исполнении и принимал коротковолновые (13 и 16м) станции; обычные радиоприёмники в стране начинали принимать только с 25м и глушились. На территории СССР в то время существовала целая сеть «глушилок» - специальных радиопередатчиков, работающих на частотах западных радиостанций и предназначенных создавать помехи для их приёма. Из Измаила через Одессу мы вернулись в Ленинград. Вообщем я думаю, что круиз бы выиграл, если бы шёл в верх, а не в низ по Дунаю, то есть начиная с малоинтересных стран (Румыния, Болгария) к более эффектным (Австрия, Югославия), а не наоборот, как было.

В Болгарии на Золотых Песках (Златы Пясцы) мы отдыхали с детьми, всей семьей. Прилетели мы в Бургас. На место нас привезли автобусом и разместили в скромной гостинице, правда, предоставив большой номер, но, что очень ценно, близко, практически через дорогу, от моря. Уже на месте пришла напасть, с которой не приходилось сталкиваться со времен войны – у ребят обнаружились вши (результат пребывания на детсадовской даче, с которой они вернулись перед самым отъездом). Сейчас это легко рассказывать, а тогда это был ужас: вне дома, да еще за границей, что делать неизвестно, а если обнаружится – скандал! Решили бороться единственно доступным средством – уксусом, для чего тайно забирали его из столового прибора на столе в столовой. Результат был нулевой и только по возвращению домой нам удалось окончательно решить эту необычную для мирной жизни проблему.

Не считая этих неприятностей, отдых был хороший: погода прекрасная, море чудесное, еда вкусная, отношение местных жителей доброжелательное, выпивка (ракия-фруктовая водка, коньяк) и фрукты дешевые. В одной из гостиниц я познакомился с казино (какой-то работник даже давал пояснения), но в нерабочее время, так что работу крупье наблюдать не пришлось (это я увидел впервые значительно позднее в Финляндии и, как не странно, в универмаге). Тогда же я впервые опробывал различные игральные автоматы, в том числе, так называемые, «однорукие бандиты». Мы поездили по окрестным курортам (известный зеленый Солнче Брег-Солнечный берег, и современная, с модерновыми гостиницами, но без зелени, Албена); а также побывали на экскурсии в близлежащей Варне.

В один из дней мы приняли участие в интересной поездке в прибрежный ресторан «У Робинзона». Повезли нас целой группой в комфортабельном мерседесовском автобусе с кондиционером, который для нас тогда был редкостью. В нашей группе, в основном, были иностранцы: немцы, поляки, арабы; из «наших» была только одна женщина с ребёнком, которая естественно и села с нами за стол в ресторане во время обеда, организованного по приезде. Каждому участнику обеда вне зависимости от пола и возраста, кроме пунша, полагалось определённое количество ракии, которое я оприходовал за нашим столом единолично, за всех. После обеда затейник-Робинзон увёл всех детей на увлекательную прогулку к морю, а со взрослыми прямо в ресторанном зале было организовано мужское соревнование с женским судейством, в котором я не преминул принять участие. Сначала надо было что-то станцевать (вернее подвигаться под музыку оркестра), потом что-то еще подобное, короче - я вышел в финал. Вторым участником оказался очень эффектный араб, который прекрасно смотрелся при демонстрации экстерьера, чем завершалось соревнование. Мы встали на маленькие постаменты, подобно тем на которые встают призёры на спортсоревнованиях; араб был в плавках, я в шортах, которые, подбежав, он начал с меня стаскивать, я с удовольствием ему помог и остался в оранжевых махровых плавках эффектного югославского гарнитура. Не знаю сыграло ли это роль (думаю, что скорее всё определилось благосклонным судейством - судьями были российские туристки), но я был объявлен победителем. Я уже превкушал получение интересного приза, когда за второе место вручили бутылку пива, а мне открытую бутылку сухого вина, которую нужно было тут же выпить, что я и проделал на глазах у изумленной публики прямо из горлышка. Во время этого представления ведущий прошептал мне по-русски, что можно не допивать до конца, но я отказался, сказав, что у нас не принято мухлевать («у советских собственная гордость») Опорожнив бутылку и отказавшись от помощи ведущего, я под аплодисменты присутствующих нетвердой походкой вернулся за свой столик.

На этом приключения этого дня не кончились. Когда мы вернулись в гостиницу, шел самодеятельный концерт детей советских туристов и я, возмутившись отсутствием среди участников представителей ленинградской группы, потребовал включения сына в число выступающих. Тем паче, что он специально перед поездкой выучил стихотворение болгарского поэта, что-то о цветах на столе комнаты Ленина в Смольном, а песня «Крейсер «Аврора» вообще была его «коронным» номером, который он исполнял на всех утренниках. Единственной трудностью для меня, т.к. я еще не отошёл от обеда, было непонятное требование ведущей, чтобы номер объявил я сам, но я с этим справился и сын отстоял честь «колыбели революции».

Настроение на отдыхе портила только зависть к многочисленным арабским туристам, которые, легко тратя деньги, наслаждались местным комфортом; нам же при наших скудных возможностях и тотальном дефиците дома приходилось сначала ломать голову, что купить на имеющуюся валюту, а потом где еще достать денег, короче ни о какой легкости не могло быть и речи. В результате нам все же удалось, кроме сувениров и бутылок с напитками (коньяк, швепс и т.п.), приобрести мне прямо на фабрике красивый, серый вельветовый пиджак, а жене шикарную, интересного фасона натуральную шубу из серой мерлушки. Возвращались мы из Варны, в аэропорту которой произошел конфликт с представителем «Аэрофлотом», не пропустившего в салон самолета незакрывающуюся сумку с бутылками и, главное, с шубой. Но все обошлось, не считая заболевшего к полету сына.

Основными же поездками за рубеж были все-таки служебные командировки, о которых я рассказал в «Заметках о ЛОНИИСе», но некоторые моменты хочу добавить.

В один из приездов в Берлин я задержался (это вызвало определенное недовольство принимающей стороны с предупреждением о непродлении медстраховки, что меня естественно несколько обеспокоило) и встретился с ленинградской приятельницей, которая, жила с сыном и работала частным врачом. Встретила она меня очень тепло, сын повозил меня по Берлину, а она свозила меня на балтийское побережье и в Дрезден. Побережье было, как побережье, а в Дрездене, в котором, к сожалению, мы были очень мало, впечатляет красивый центр города с барочными дворцами, в большинстве своём со специально оставленными следами пожара, после памятной бомбардировки города союзниками в конце войны, что воссоздает атмосферу происшедшей катастрофы.

Голландия запомнилась, в основном, Амстердамом - формальной столицей (все же властные структуры находятся в Гааге) с большим и хорошим аэропортом и вообще своеобразный город. Он покорил нас старинными домиками, некоторые из которых превращены в музеи (Рембрандта (рис.18), Анны Франк), многочисленными каналами, набережными без парапетов с пришвартованными жилыми баржами, огромным рынком цветов, включая знаменитые голландские тюльпаны, и разношерстной и разноязычной толпой. Мы прошлись, только прошлись, по коротенькой улице, «красных фонарей», глядя на витрины и зазывающую рекламу. Зашли в одну из многочисленных мастерских-магазинов, где на первом этаже демонстрировалась огранка бриллиантов, а на втором - производилась их продажа, что было по-моему главное в этом заведении. Там были видимо разноязычные гиды и для нас пригласили девушку-иммигрантку с русским языком. Я сразу заявил, что меня бесполезно уговаривать – я все равно ничего не куплю, а коллега все-таки приобрёл какое-то недорогое кольцо; я же в качестве сувенира, как символ Голландии, привёз пару маленьких сабо. В Амстердаме до войны еще со времён изгнания евреев из Испании в средние века, был еврейский квартал, в котором жила большая еврейская диаспора. Я с интересом посетил находящиеся в нём старинную, достаточно мрачную сефардскую синагогу и музей, посвященный Холокосту в Голландии, с оригинальным магендовидом у входа (два плоских бронзовых треугольника, закреплённые под углом на высоких металлических шестах, смотрятся, как шестиугольник).

Барселона покорил нас прямолинейными улицами с очень красивыми домами, маленькими площадями практически на каждом пересечении улиц, старым портом с колонной, посвященной Колумбу, и, наконец, средневековым кварталом с величественным кафедральным собором. Символ города – знаменитый собор Святого семейства Антонио Гауди, недостроенный до сих пор, восторга не вызвал. Во-первых он неудачно расположен - зажат соседними строениями и плохо просматривается; во-вторых, по крайней мере, снаружи дико и хаотично перегружен деталями, которые буквально подавляют зрителя. Интересным было посещение музея ранних работ П.Пикассо, наверное это и побудило меня в качестве испанского сувенира уже в аэропорту приобрести белую фаянсовую пластину с рисунком Пикассо, изображающим корриду.

Недалеко от Фюмея, городка во Франции – места нашей командировки, в гористой местности находился памятный знак, обозначавший якобы географический центр Объдиненной Европы (Европейского Союза) того времени, к которому мы, к сожалению, не смогли проехать из-за проливного дождя., но зато попробовали знаменитое бельгийское пиво, а в Париже зашли на кладбище Пер-Ляшез, прошли мимо невзрачной «Стены коммунаров», жена постояла у могилы Эдит Пиаф, по просьбе сына сфотографировали памятник Джиму Моррисону, но наибольшее впечатления произвели монументы жертвам различных концлагерей (рис.19).

Перед самой эмиграцией мы с женой съездили в Израиль. В октябре 1998г., получив без проблем визы (правда для этого пришлось посетить посольство в Москве), мы прилетели в израильский международный аэропорт Бен-Гуриона и остановились в Хайфе у родственников. Нас приняли очень радушно, а для ознакомления со страной помогли нам купить ряд туристких экскурсий с русскими гидами. Вообще языковой барьер фактически не ощущался: многие жители говорили по-русски, имелись русские газеты и телеканалы, а в Хайфе вообще висели предвыборные плакаты на русском языке (рис.20). Хайфа большого впечатления не произвела – обычный, большой «рабочий» город, правда с красивой портовой панорамой на Средиземное море. Отдельные достопримечательности, как Бахайский храм с прекрасным садом, монастырь кармелиток, и т.д. не могли изменить общего впечатления. Почти каждый день пребывания в Хайфе мы купались в Средиземном море, до которого из дома было, как говорится «рукой подать».

Из Хайфы мы съездили в гости к друзьям в Кармиель, очень приятный молодой город, недалеко от которого находится еще один Бахайский храм, так что Израиль можно считать центром не 3-х, а 4-х религий. Из Хайфы же мы побывали в Назарете с церковью Благовещения, мистическом Цфате, запомнивавшегося не только старинными синагогами, но и памятником (рис.21) примитивному миномету «Давидка»(по имени изобретателя), сыгравшему заметную роль в Войне за независимость. Кроме того, мы осмотрели Кейсарию с античными виадуком и амфитеатром, парк Ротшильдов с их гробницей, Голанские высоты и реку Иордан, причём и высоты и река не произвели никакого впечатления; а также христианские места у Галилейского моря. На берегу этого моря (озера Кинерет) мы провели пару дней в палатках на слёте исполнителей и слушателей бардовской песни (пытались даже купаться, но это плохо удавалось – каменистые берега и дно были совершенно не приспособленны для этого). Вся прелесть этого мероприятия скрадывалась диким шумом с отборным матом и окружающей жуткой гряэью. Перефразировав знаменитое высказывание о России, у которой две беды - дороги и дураки, можно сказать, что у Израиля тоже два недостатка - шум и грязь. Вообще, когда я ехал в Израиль, то предполагал увидить западную страну и был очень разочарован, обнаружив типично восточную, как сказал Бен-Гурион, «левантийскую» страну, сравнительно далекую от европейской культуры..

По дороге в Иерусалим мы осмотрели модерновый Тель-Авив, к сожалению галопом, увидев только несколько очень современных и красивых площадей с интересными зданиями (рис.22) и скромный памятник на месте убийства И.Рабина; а также древний Яффо, где на одной из улочек зашли в мастерскую-магазин известного скульптура Ф.Мейслера (рис.23),чьи работы украшают синагогу на Поклонной горе в Москве. Выставленные там миниатюрные экспонаты были изумительны, они потрясали филигранным исполнением и философским наполнением.

В самом Иерусалиме мы пробыли около недели, живя в одном из новых районов у друзей родственников. Наверное недельного пребывания мало, чтобы полностью узнать этот великий, песочного цвета город, вызывающий чувство трепета и переполняющий людей историческими эмоциями, но мы все-таки смогли познакомиться, как с современным Иерусалимом (Кнессет, Дворец правосудия, Большая синагога, Яд ва-Шем), так и с древнем (Стена Плача, Храмовая гора, Виа Долороза, храм Гроба Господня).

Кнессет оказался, если не считать гобеленов и мозаики Марка Шагала достаточно скромным зданием, что касается и самого зала заседания с невыразительной бежевой обивкой кресел. Ансамбль скрашивает установленная напротив здания огромная «менора» (семисвечник - герб государства), подарок английского парламента, украшенная сценами еврейской истории, что послужило причиной своеобразного конфликта (по иудейским законам нельзя изображать людей (рис.24). Совершенно иное впечатление оставляло оригинальное здание Верховного суда (Дворец правосудия). Это огромное многоуровневое сооружение с садом. Даже кажется странным, что в таком радостно-светлом дворце заседает такое суровое учреждение, как суд. Центральная синагога запомнилась только расположенной в фойе интересной выставкой разнообразных красочных «мезуз» (иудейский талисман, содержащий миниатюрный текст из Библии и прикрепляемый к косяку двери жилья).

Яд ва-Шем – это огромный мемориальный комплекс, посвященный памяти 6 миллионам евреев – жертвам Катастрофы и героев Сопротивления. К сожалению, мы попали к закрытию музея и нам не удалось посмотреть всё, но даже то, что мы смогли увидеть оставило неизгладимое впечатление. Это торжественно трагичный Зал Памяти с Вечным Огнём, где на тёмном полу выложены наименования крупнейших концлагерей, это Аллея Праведников, увековечивающая имена неевреев, спасавших евреев, среди высаженных деревьев я обратил внимание на дерево, посвященное Раулю Валленбергу (рис25).Большое эмоциональное воздействии оказывает Детский мемориал, в котором многочисленные свечи многократно отраженные в зеркалах, олицетворяют души полутора миллионов погибших детей. Отдельные памятники на территории комплекса посвящены трагическому подвигу Януша Корчака и восставшим борцам Варшавского гетто.

В Старом городе мы подошли к Стене Плача (остаток древнего Храма)(рис.26) – святого места для всех иудеев, территория перед которой разделена на две неравные части: меньшая для женщин и большая для мужчин, их всегда больше у стены. Я зашел в помещение слева от стены, где вдоль стен молились многочисленные мужчины, и тут же был атакован предприимчивым старым евреем, который на ломанном русском языке, спросив моё имя, сказал, что помолится за меня, и попросил 5 шекелей; мне это было ненужно, но отказаться я не смог. Со специальной смотровой площадки открывается величественная панорама на Стену Плача и Храмовую гору, куда мы тоже поднялись.

Храмовая гора вызывала смешенные чувства: с одной стороны трепет, как места расположения древних еврейских Храмов и легендарного жертвоприношения библейского Авраама, с другой – возмущение наличием чужеродных, враждебных святынь: мечети Аль-Акса и купола на скале, так называемой мечети Омара. Первая представляет собой большое и мрачное сооружение, а позолоченный купол последней стал, как бы визуальным символом Иерусалима. Особенно неприятно было предупреждение гида вести себя на горе по отношению к находящимся там арабам предельно корректно и лояльно, как будто мы находимся в гостях, а не на исторической земле евреев. Также горько было видеть разрушенные арабами синагоги в Еврейском квартале, лишний раз подтверждающие, что для них нет ничего святого.

Из христианских святынь мы побывали у церкви Всех Наций и в Гефсиманском саду, современные остатки которого производят жалкое впечатление, а также, прошли по Виа Долороса («Дорога скорьби»- легендарный путь Иисуса Христа к месту казни на Голгофе) к храму Гроба Господня. Церковь производит несколько мрачное впечатление и очень эклектична за счет того, что свои собственные пределы в ней имеют различные христианские конфессии. Своё пребывание в Иерусалиме мы завершили посещением сувенирных магазинчиков (подстроенное заинтересованными экскурсоводами) и арабских лавочек у Яффских ворот, последнее не прошло без конфликта с одним из продавцов, потребовавшего за случайно разбитую мелочь непомерную цену.

Общее яркое впечатление от этого одновременно древнего и современного города несколько омрачалось высказыванием водителя, призывающего пассажиров к осторожности, когда троллейбус проезжал вблизи арабских поселений

Из Иерусалима, миновав израильский блокпост, мы съездили в близлежащий Вифлеем, который был тогда уже расположен на территории Палестинской автономии, а по дороге из окна автобуса нам показали легендарную, несколько запущенную «Могилу Рахили (жена библейского Иакова-Израиля)». В Вифлееме – невзрачном городке, миновав сидящего у низкого входа мрачного охранника-араба, мы посетили знаменитую церковь Рождества Христова, от которой осталось достаточно сумбурное впечатление, и через пару часов вернулись в Иерусалим.

В заключении была изумительная поездка в Эйлат на Красное море. Довольно долго дорога шла по красочной пустыне, где мы осмотрели раскопки поселения, в районе которого были найдены знаменитые Кумранские рукописи (Свитки Мертвого моря), поднялись на фуникулёре (можно было идти тропой пешком, но было очень жарко, так что жена вообще осталась внизу) к развалинам исторической крепости Масады, искупались в уникальном Мертвом море – оригинально, но мало приятно, как будто окунаешься в глицерин.

Конечный пункт Эйлат, где мы пробыли почти 3 дня, - это курорт международного класса с чудесным морем и шикарными отелями, резко контрастирующими с хибарами иорданской Акабы, находящейся на противоположном берегу залива. Купание в Красном море незабываемо – чудесные пляжи, чистейшая спокойная вода; была экскурсия в море на кораблике, через иллюминатор в дне которого можно было наблюдать подводный мир. Необходимо заметить, что из всех цветных морей (Черное, Желтое, Белое и Красное), в которых я купался, Красное море самое прекрасное. Кроме пляжных мероприятий мы осмотрели город, в котором запомнился памятник освободителям Эйлата (рядом с мемориальной хижиной, типичной для Эйлата того времени, группа солдат водружает израильский флаг), чем-то напоминающий известный памятник морским пехотинцам США, только флаг, к сожалению металлический, а не натуральный. При поездке по городу было посещение ювелирной фабрики-магазина, которое никакого интереса не представляло.

Через несколько дней по возвращению в Хайфу мы опять через аэропорт Бен-Гуриона (после небольшого пререкания со службой безопасности) вылетели домой и где-то к ноябрьским праздникам вернулись в Ленинград.

Уже из США одну из поездок в Россию весной 2009 г. я решил совместить с кратковременным посещением Копенгагена, в котором мы с женой гостили в доброжелательной семье сына нашего давнишнего бакинского приятеля. Копенгаген оказался милым, приятным городом с огромным количеством велосипедистов, со своим символом – «Русалкой в море»(рис.27), который вблизи оказалась не таким уж выразительной. Кроме того, мы успели посетить в пригороде (Эльсиноре) старинный замок Кронборг - место действия шекспировского «Гамлета». Правда и то и другое один блоггер наверное не совсем справедливо назвал «фигней».

Когда сын с радостью перебрался работать из США в Европу (Лугано, Швейцария), я воспользовавшись его днем рождения приехал к нему в гости. Лугано оказался очень приятным курортным городком, в котором красивая окружающая природа (горы,озеро и т.д.) и архитектура компенсировали отдельные бытовые неудобства, в частности, время работы, ассортимент и количество магазинов. Кроме того, мы побывали в Женеве, у наших знакомых. Для поездки мы воспользовались удобными поездами, в которых соседями оказались, в частности, несколько «опереточные» военнослужащие швейцарской армии. Сам город нам понравился, очень милый с озером и горной перспективой Монблана, совершенно не казенный несмотря на большое количество организиций и учреждений, в том числе международных. Среди многих памятников наиболее ярким и оригинальным является огромный стул без одной ножки на площади перед Дворцом Наций (комплекс Европейского отделения ООН), олицетворяющий неустойчивость миропорядка (рис.28). По целому ряду причин своё 80-тилетие я решил провести у сына в Лугано. Само «торжество» мы отпраздновали втроем с двоюродным племяником из Москвы. Кроме многократного застолья, мы осуществили туристские вылазки в Милан и Локарно. В Милане были один день и осмотрели только величественный замок Сфорца, невыразительный (снаружи) театр Ла Скала и впечатляющий Миланский собор. «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи так и осталась для нас тайной – оказывается билеты нужно заказывать за две недели. В одной из пиццерий попробывали итальянскую пиццу, в моем варианте это скрашивалось наличием анчоусов. Локарно же типичный южно-швейцарский городок с озером, набережной и горами, с очень приятной старой частью города, в которой мостовые выложенны крупной галькой. Мы застали рождественскую ярмарку на знаменитой кинофестивальной площади. Общее впечатление от страны - прекрасное. Швейцария есть Швейцария, видимо не случайно при социологическом опросе, относительное большинство (каждый 5-ый) россиян, рассматривая всю Европу, высказалось за проживание в этой маленькой стране.