Автор: А. С. Брискер по городам и весям
| Вид материала | Документы |
- Викторина по литературе, посвященная городам-героям Советского союза и городам воинской, 111.19kb.
- Отчет о проведении автопробега Москва 2011, 32.01kb.
- С. А. Маев 2011 г. Положение, 234.62kb.
- Викторина по литературе, посвященная городам-героям Советского союза и городам воинской, 31.89kb.
- 10 класс Период правления Екатерины, 89.15kb.
- «средиземноморская сказка», 440.24kb.
- Школьная олимпиада по истории. 8 класс, 34.88kb.
- Турагентство «Инициатива» предлагаем Вам совершить незабываемое путешествие по 1000, 68.43kb.
- Тематика курсовых работ для студентов 2 курса Научное руководство, 87.14kb.
- Нк-23-29/12259 от 13. 10. 2010 г. Налоговые департаменты по областям, городам Астана,, 44.88kb.
Мои бытовые условия жизни были достаточно убогими, так что основное время, свободное от работы, я проводил вне дома. Это были кафе и рестораны. Первых было по ленинградским меркам довольно много, но наша компания посещала в основном второй этаж (на первом посетители сидели в верхней одежде, в Таллине существовала строгая регламентация: в одних местах можно было не раздеваться, в других - это разрешалось только женщинам, в третьих - не разрешалось никому) «русского» кафе «Москва» на площади Победы (Выйд). Когда я раздевался, гардеробщик, знавший нас, обычно уже сообщал: пришли ли наши или нет. Подсев к ребятам или сев за свободный столик, если их еще не было (именно в Таллине я понял, что подсаживаться к незнакомым людям можно только в крайнем случае), я заказывал обычно стакан чая с чем-нибудь сладким и этот ограниченный заказ никого не удивлял; обстановка была приятная и доброжелательная. Вечер проходил в весёлой болтовне при тёплом общении. Из ресторанов, которых было меньше, хочу отметить «Глорию» и «Ку-ку». Первый был большой парадный ресторан, в котором, подымась по широкой лестнице, посетитель попадал в середину шикарного зала с оригинальным, ребристым, навесным потолком; именно в нём для выполнения требований к внешнему виду посетителей как-то пришлось брать галстук напрокат у гардеробщика. Второй был небольшой уютный ресторан в полуподвальном помещении, получивший своё наименование от эмблем на мужском и женском туалетах, соотвественно голова петуха и курицы. Это было место, где собирались актёры, музыканты, художники – этакий клуб работников искусства., который в отличии от всех ресторанов страны официально работал до 2-х часов ночи, а не до 12-ти, что было само по себе верхом свободы. Именно в «Ку-ку» я попробовал впервые томатный суп – есть можно. Достаточно показушно было, когда во время танца в ресторане «Астория» администраторша вызывала меня к телефону для разговора с Ленинградом. Это уже много лет спустя девушка с колокольчиком и декоративной доской с именем посетителя, вызываемого к телефону, в зале сеульского ресторана была обычным явлением, а в тот момент это было шиком
В маленьком ресторане на ул. Нигулисте, произошёл курьёзный случай. Встретившись со школьным приятелем Толей Левиным, мы решили отметить это в ресторане, заказали какую-то закуску и водку. Официант, пожилой эстонец, принёс водку издевательски в двух стаканах; я, подозвав его, вежливо поинтересовался такой странной сервировкой, он начал оправдываться, якобы современная молодёжь (мы были тогда молоды) предпочитает пить водку из стаканов, но я попросил сделать всё по-старому, что он моментально и выполнил. Это демостративное пренебрежение объяснялось тем, что по словам местной обслуги, приезжие из России зачастую водку, ликеры и т.п. пили примитивно, из больших фужеров вместо соответствующих рюмок, что их шокировало и вызывало негативную реакцию.
Именно тогда в Таллине я познакомился с маринованными яблоками в качестве гарнира к мясу (меня потрясло, что это было в простой столовой на улице Виру). Из местной еды хочу отметить так же лейба сууп (суп из чёрного хлеба), мульге капс (тушённая капуста со свининой) и конечно взбитые сливки; вообще молочные продукты были чудесные, что вынуждало при каждой поездке в Ленинград вести домой сметану, творог, сливки (ленинградские просто не взбивались), как будто Таллин и Ленинград находились в разных странах с разными ГОСТами. Из напитков запомнился местный оригинальный «Валге (Белый) ликёр» впоследствии еще появился знаменитый «Вана (Старый) Таллин»
Пребывание в Таллине ознаменовалось еще и тем, что я начал курить более менее постоянно. Удобно было, проводя деловые встречи, покуривать сигарету, что создавало определенную, доверительную атмосферу, и беседа проходила достаточно непринуждённо. Курил я, в основном, простые сигареты «Прима» в мягкой, красной пачке, и даже приобрёл янтарный мундштук и красивую кожанную сигаретницу. Таллин, как и вся Прибалтика, был знаменит изделиями из кожи (кошелки, закладки, обложки и т.д.) с местным теснённым орнаментом, а также металлическими женскими украшениями – броши, заколки и другая бижутерия, в том же национальном духе.
Несмотря на все прелести Таллина меня очень тянуло в Ленинград и я с радостью пользовался любой возможностью, в частности необходимостью ежемесячной отчётности в ПМТ, для поездок домой. Большим праздником для меня было, когда в Таллин, в гости ко мне приехала мама, которая скрасила мой холостятский быт. Под её влиянием и учитывая славу таллинских портных в Ленинграде, я решил расширить свой гардероб. У меня был импортный пиджак из «букле»(модная в то время пёстрая ткань с разноцветными узелками) и я заказал из такого же примерно материала брюки; пошив был неудачным - мастера оказались или халтурщиками или «вредителями» - вначале они неправильно вшили входившую в моду брючную «молнию» и до конца исправить брюки так и не смогли; к моей большой радости они были украдены с другими вещами в Тарту, во время поездки по Прибалтике, о которой я рассказал раньше. Лучше получилось с пальто из сизовато-серого «бобрика»(толстая, ворсистая ткань), пошитое регланом с поясом, которое я с удовольствием носил в сочетании с серой цыгейковой шапкой -,,пирожок».
Мне так нравился Таллин, что впоследствии я пользовался любым предлогом, чтобы побывать в нем. Правда пребывание в нем осложнялось попаданием в гостиницы, которое в отличии от моего первого появления в Таллине стало затруднительным. Однажды, придя в новую, высотную гостиницу «Олимпия», я получил место в двойном номере, с каким-то соседом, правда администратор при этом как-то странно улыбалась. И начался «цирк»: когда я поднялся на этаж и постучался, никто не ответил, хотя дежурная по этажу подтвердила, что сосед дома. Я, подумав, что там «любовь», решил благородно подождать. После достаточно длительного ожидания я попал в номер и к моему большому удивлению обнаружил, что он весь завешен сохнувшим бельём, а жилец по-моему азербайджанец не слышал моего стука из-за стирки. В номере стоял ужасный запах от еды, которую он варил и пытался безрезультатно меня ею угощать, а рано утром меня разбудило приготовление завтрака. Короче, назавтра я настоял, чтобы меня переселили.
Как-то я уговорил жену поехать с мной, она очень не хотела, опасаясь негативного отношения из-за местного национализма, Но я её убедил, доказывая, что цивилизованный эстонский национализм не сравним с диким кавказско-среднеазиатским, ибо при корректном поведении он практически не проявляется. Я оказался прав и она потом с удовольствием много раз сопровождала меня в Таллин, каждый раз прямо с поезда, в одном из многочисленных кафе наслаждаясь булочкой и кофе со сливками.
При моем участии жена познакомилась с многочисленными барами и ресторанами. Ей особенно понравились малюсенький бар, где в узком помещении вместо столов стояли деревянные колоды и подавали ароматный, горячий глинтвейн; оригинально оформленный в здании Ратуши подвальный ,,Мюнде бар,,; уютный, без наружного освещения ресторан «Вана Тоомас» на Ратушной площади, переоборудованный из элементарной столовой, интерьер которой снят в фильме «Убийство на улице Данте». Очень впечатляли отделанные в красном цвете гриль-бар и зал-амфитеатр варьете во вновь построенной модерновой гостинице «Виру», в которой почему-то запомнились еще лестничные перила из характерной для Эстонии чеканной меди. Нельзя не упомянуть открывшийся в одном здании с ТГТС пивной ресторан, в который у меня был пропуск и поэтому, что не маловажно, не надо было стоять в очереди на входе. Спустившись по крутой лестнице в подвал, посетитель попадал в большой тёмный зал с мраморными столами и скамейками тоже темного цвета, по залу быстро передвигались официанты в оранжевых, клеёнчатых передниках с огромным количеством кружек пива, к которому подавались соленые и сырные палочкии и тому подобные закуски. Для очень голодных бывало одно какое-нибудь горячее блюдо.
Часто застолье проходило в широко распространенных в Эстонии финских банях – саунах, которые мало напоминали обычные бани: они, как правило, состояли из парной с сухим паром и бассейна с холодной водой; в большинстве случаев имелось помещение для отдыха с мебелью, посудой, музыкой, а иногда и алкоголем. С первой сауной я познакомился на турбазе ТГТС, у которой бассейн вообще находился на улице, и когда разогретый человек после парилки прыгал в него, а была поздняя осень, то поднималось облако пара. Потом были многочисленные сауны в гостиницах, учреждениях и даже в жилых домах, но первая запомнилась больше всего. Хочу заметить,что в дальнейшем мне довелось побывать в саунах Москвы, Ленинграда и Новосибирска, но они ни в какое сравнение не шли с эстонскими, которые были естественным и неизменным элементом быта.
При активном участии эстонских знакомых прошло празднование 13-летия сына в одном из ресторанов гостиницы «Виру» с шикарном видом на город. Мне очень хотелось, чтобы своим нестандартным антуражем эта дата запомнилась всем, и по-моему это получилось. Они же помогли мне приобрести целый набор цветных пластмассовых светильников, которые долгие годы украшали нашу квартиру. Уже самостоятельно я обратился в отдел сбыта «Эстипласта» с просьбой помочь приобрести выпускаемые ими водочные рюмки и фужеры для воды оригинальной формы, которые мне понравились в ресторане «Глория» и которые я хотел купить, но официант, естественно, отказался продавать их. В отделе мне любезно посоветовали приобрести полный комплект, включая рюмки для вина и бокалы для шампанского, и зайти через полчаса в их магазин, расположенный напротив, и получить пакет, что я и проделал. Сегодня остатки этой стеклянной посуды выглядят достаточно убого, но тогда это было нечто.
Еще более эффектно было моё обращение в комбинат по производству меховых изделей «Линда». Придя туда, я обратился к начальнику отдела то ли сбыта, то ли снабжения, то ли объединяющего то и другое, пожилому эстонцу, и в полушутку сообщил ему, что маленькому сыну я в Таллине купил черную мутоновую шубку и теперь для комплекта очень хотелось бы приобрести такую же для жены. Самое удивительное, что он всё это хорошо воспринял, тут же созвонился со складом, но, к сожалению, не оказалось нужного размера, я хотел купить и перешить в Ленинграде, но он возмутился и сказал, что нужно подождать и вообще пусть подъедет жена и сама померит. Действительно через некоторое время, предварительно созвонившись, мы подъехали в Таллин и приобрели шубу. Кстати, на мой вопрос не создаст ли эта продажа ему неприятности с органами, он послал их подальше, сказав, что они сами пользуются этими путями, а я не стал ему объяснять: «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку». Именно с использованием личных таллинских знакомств, я смог приобрести и привезти в Ленинград пару ящиков дефицитного пинотекса (водоотталкивающая краска для деревянных наружных стен) для дачного домика, после чего он приобрёл красновато-коричневый цвет.
Вообще и в других местах я осуществлял подобные торговые операции не общепринятыми путями, правда, хочу заметить, что нигде эти операции, основанные на личных контактах, не проходили, так легко и успешно, как в Таллине.
Через много лет в 2009 г. я вновь попал в Таллин, где нас принимал мой старинный коллега и приятель Ааво Энслинг. Сам Таллин несколько разочаровал меня - мои любимые места (рис.4) изменились: здание ТГТС (рис.5), где я работал и жил, превратилось в польское посольство; милые магазинчики ул.Виру - в банальные (чуть не написал анальные) рестораны со столиками, перекрывшими улицу; старинная Ратушная площадь - в туристический базар, а вместо «Бронзового солдата» (памятник советским воинам, скандально перенесенный из центра города на воинское кладбище) появился невыразительный «Монумент победы» (в честь войны 1918-20г.г.). Даже вновь построенная синагога подавляла своей модерновостью. Кроме всего прочего, меня очень расстроило, что умер Исаак Глюкман (мой второй таллинский приятель), а его сын Жан, которого я помню приятным парнишкой, сидит в тюрьме за наркотики. «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо!». Несмотря ни на что, было очень приятно побывать в любимом Таллине, хоть теперь у него на конце и два «н».
Дальнейшие поездки связаны с работой в ЛОНИИСе, их я в основном описал в «Заметках о ЛОНИИСе», но хочу остановится на некоторых моментах. Первая институтская командировка (1961г.) была в Среднюю Азию и на юг Украины. Началась она с Ташкента в то время (до землетрясения, после которого с помощью всего Союза он превратился в красивый современный город.) грязного и жутко пыльного города, когда мы шли рано утром с вокзала ноги буквально тонули в пыли, а единственным моментом, оживлявшим «мертвый» город, был отлов бездомных собак, что тоже не украсило наш приезд. Тогда я впервые познакомился с местным колоритом: Старым городом с узкими улочками и дувалами (глинобитными заборами), отгораживающими дома от улицы; Алайским базаром буквально с горами фруктов и овощей; чайханами у арыков с верандами, на которых на цыновках сидели узбеки и пили зеленый чай с лепешками, которые выпекались тут же в печах-ямах; с блюдами узбекской кухни: лагманом, лапшу для которого делали на месте (удлинённый кусок теста, удерживаемый за концы двумя руками, раскачивали вверх и вниз, когда он становился очень длинным его складывали вдвое и снова качали и так много раз, естественно потом резали), плов, варившийся в больших казанах(котлах), маленькие шашлыки на деревянных палочках-шампурах и всё это на улице, на каждом углу. Желание попробывать на базаре кумыс не удалось реализовать, так как его продавали, наливая в грязную пиалу, которую к тому же старуху-продавщица «защищала» от пыли, спрятав под юбкой; все это полностью отбивало охоту приобщится к местному питью. В свободное время мы посетили театр им. А.Навои, где очень понравился восточный интерьер (рис.6), а также почему-то табачную фабрику, запомнившуяся автоматизированным производством сигарет, и даже попытались подняться на Чимган (рис.7), гористое место под Ташкентом, было холодно и снежно. В Ташкенте, где было много корейцев, высланных в прошлом с Дальнего Востока, мне довелось поприсутствовать на корейской свадьбе, и впервые попробывать сырую рыбу, которая за счет оригинального соуса была достаточно вкусной, хотя это блюдо и не попало в число моих любимых. Обычно из ташкентских поездок я привозил ранние овощи и фрукты (как-то в поисках правительственного буфета попал даже на строго охраняемую часть здания ЦК и имел соответствующую беседу с охраной), а также свежую рыбу, предварительно выпотрошенную и набитую травой для сохранения.
Из Ташкента мы побывали в Голодной степи, место действительно мрачное, и в Самарканде на экскурсии, город не представлял никакого интереса, а вот памятники старины: медресе, мечети и мавзолеи, очень впечатляли – величественные и красивые (рис8-Регистан). В какой-то момент из Узбекистана мы съездили в Киргизию, в частности, во Фрунзе – приятный городок, особенно красив вид утром на горы; и на озере Исык-Куль (искупаться не удалось – было по весеннему холодно), куда вела очень красивая горная дорога (Чуйский тракт). В районе города Кан произошел казус: в столовой мы заказали гороховый суп и, ощутив какой-то неприятный сладковатый привкус, не стали его есть, оказалось, что мы не обратили внимания на букву «к» в меню, что обозначало «конина». (Вообще-то я не гнушаюсь пробовать экзотическую пищу: на Севере оленину; во Владивостоке моллюски-«гребешки»-вкусно; в Одессе китовое мясо - не очень вкусно-пахнет рыбой; в Кореи сырую рыбу, если хороший соус, то ничего, хотел попробывать собачину, но не довелось; в Европе лягушачьи ножки и улитки, вполне прилично; уже в Америке домашние, к сожалению, не поддержали меня в отношении мяса акулы.) Передвигались мы обычно на тяжелых, грузовых машинах, но даже они часто вязли и буксовали на ужасных, весенних дорогах (рис.9). Вернувшись в Узбекистан, мы попали в Хиву – сказочно фантастический город, ничего не имеющий общего с современностью (рис.10,10а). Среди желтых, средневековых, глинобитных домов и заборов мы обнаружили заведение с наименованием «Рыбажарка»(такая была вывеска), в котором нас накормили потрясающей по вкусу жаренной рыбой (какую-то местную небольшую рыбёшку разрезают на куски и жарят в кипящем масле), целый поднос которой с парой тарелок лепешек мы быстро уничтожили. В Средней Азии я впервые увидел хлопковые поля и в качестве сувенира привез коробочки хлопка.
Следующей нашей целью была Одесса, куда мы решили ехать через Кавказ. Из Хивы мы добрались до Нукуса, а оттуда самолетом в Красноводск, уже Туркменистан. Самолет был маленький - три пассажирских места, не считая пилота, колени торчали выше бортов, что не доставляло удовольствия. Из Красноводска мы на пароме по Каспию переплыли в Баку, очень красивый и интересный город; показывал нам его мой лэисовский знакомый, бывший тогда директором бакинского телецентра и зам.министра связи Азербайджана. Из достопримечательностей, кроме приятных площадей, бульваров, набережных и зданий, своеобразной архитектуры; интересным оказался расположенный недалеко от города древний зороастрийский храм огнепоклонников. Именно в Баку я впервые увидел своеобразный пейзаж с многочисленными нефтяными насосами-качалками (подобное потом встречал в США, но в гораздо меньшем объеме) и побывал в районе нефтяных промыслов «Нефтяные Камни» с их многокилометровами эстакадами.
В последнюю точку нашей камандировки – Одессу, мы ехали поездом с пересадками. Одесса известно красивый город (Деребасовская и порт, Оперный театр (рис.12) и Приморский бульвар, Потёмкинская лестница и памятник Ришелье) со специфическим говором; о ней написано столько, что мне просто нечего сказать. Запомнилась поездка в область, когда водитель в темноте гнал машину без дороги, прямо по степи за бегущим в свете фар зайцем. В селе, куда мы приехали, нас угощали жаренной на сале картошкой с красным вином из чайника, а, когда я обратил внимание, что вино в чайнике не кончается, то обнаружил, что время от времени чайники меняются. Это была наверное самая долгая по времени и географически широкая командировка.
Работая в Литве и останавливаясь в Вильнюсе (говоря о нем, невольно вспоминаются литовские националисты, кричащие о злосчастном пакте Молотова-Рибентропа при этом они «забывают», что именно в результате него получили свою столицу), я съездил в Панеряй – место уничтожения местных евреев, где скромный обелиск отмечает эту трагедию, и в Тракай – красивый старинный город с замком, окруженном водой. Однажды мы совершили практически туристскую поездку. По хорошему шоссе проехали из Вильнюса в Каунас - бывшую столицу Литвы, приятный город с любопытным «Музеем чертей», но мрачным IX фортом – мемориалом массового убийства евреев. Затем заехали в курортную Палангу, где «Музей янтаря» оказался закрыт, но я все-таки приобрёл пару мельких сувениров из местного янтаря, а вечером мы посидели в новом, очень красивом ресторане «Vasara» (круглое здание с прозрачными, стеклянными стенами); особенно эффектно было когда ночью на фоне тёмного неба из ярко освещенного цилиндра раздавались громкие ритмы модной тогда «Летки-енки». Рано утром, когда я возвращался домой, я был потрясён окружающим: чистые, тихие, зелёные улицы с бегающими по плиточным тротуарам рыжими белками. Уже позднее на Западе я много раз встречал подобное, но тогда это впечатляло. Из Паланги через Клайпеду на пароме мы переехали на Куршскую косу, по которой дорогой между дюнами добрались до Калининграда, тогда еще с многочисленными развалинами. Именно в Литве я познакомился с такими деликатесами, как креветки и копченый угорь, которые привозил в Ленинград к радости домочадцев и коллег.
Кстати, одну из командировок в Прибалтику, я совместил с поездкой вмести с приятелем в Псков к его знакомому - директору домостроительного комбината, где, кроме осмотра самого города, мы побывали еще в Печоре, в Псковско-Печерском монастыре. Уже издалека красиво смотрелись ярко-синие звездные купола монастыря, но самое сильное впечатление производили пещеры, подобно пещерам Киево-Печерской лавры (где я был раньше), являющиеся монастырским кладбищем. В свете этого я не очень понимаю шум, поднятый по поводу захоронения В.И.Ленина в Мавзолее, что мол хоронить не в могиле - это не по-православному, но пещера с мумифицированными останками (мощами) – это, кстати тоже не могила; не говоря уж о том, что Ленин вообще был атеистом.
В дальнейшем, будучи в Красноярске, посчитал необходимым заехать на грандиозное строительство Дивногорской ГРЭС, а в Иркутске обнаружил церковные (в ограде собора) захоронения ссыльных декабристов (чему был очень удивлён - все-таки противники «помазанника божьего») и, проплыв по Ангаре на параходике, побывал на Байкале (к сожалению, не искупался - было холодно) в местном музеи, привезя в качестве сувенира, губку с дна озера, а также попробовал знаменитого байкальского соленого омуля - впечатления не произвёл.
В Тайшете же, где была организована опытная кабельная линия, у нас с местными работниками сложились очень хорошие отношения, поэтому контакты не ограничивались только работой. Так они меня с сотрудницей пригласили на охоту в тайгу. Выехали в охотничей домик, переночевали на полу с поленом вместо подушки и пошли в тайгу; было тяжело - бурелом по грудь, ружьё тоже не пушинка, так что через некоторое время сотрудницу с сыном одного из охотников отправили обратно в домик. Когда все вернулисьс с добычей, у меня она ограничилась случайно убитой сойкой, обнаружилось, что парнишкой с провожатой потерялись. На наше удивление здоровенный сибиряк, демонстрируя отношение к женщинам, окая заметил: «Да, она и на Невском заблудится». После полного сбора был охотничий ужин, с использованием принесённой дичи (тетеревов и глухарей). Другой раз меня взяли на рыбалку на близлежащую Бирюсу, забросили невод, но поймали мало (самое значительное был жалкий щурёнок) - в верховье поднялась вода и рыба ушла на глубину. Но всё равно, уха была прекрасная, правда, люди злословят, что с водкой мы и гвозди съедим с удовольствием. А вообще с едой в Тайшете было плохо – в городской столовой подавали такое свиное жаркое (один жир), что есть его было невозможно и мы вынуждены были ходить в вокзальный ресторан, чтобы получить мало-мальски съедобную еду (кусок мяса с жаренной картошкой), а заодно и выпить рюмку водки, которую естественно не подавали в столовой.
Командировки в Куйбышев ничем интересным не запомнились, хотя город и был во время войны, правда очень недолго, «столицей» СССР, т.к. сюда было эвакуированы руководство страны (говорят без Сталина, но бункер, предназначавшийся для него, существует до сих пор) и иностранные посольства. Исключением была экскурсионная поездка в г.Тольятти на ВАЗ, построенный с участием итальянцев. Несмотря на то, что предприятие работало еще не на полную мощность и некоторые операции (например, обезжиревание кузова перед покраской) вообще производились ,,дедовским,, методом (вручную), а выпускаемая модель была отнюдь не самая последняя – завод, особенно главный конвейер, очень впечатлял. Правда говорили, что завод обошелся очень дорого - даже крепеж пришось покупать заграницей, т.к. своевременно не было согласованна возможность использования отечественного.
Естественно большое количество поездок было в Москву, о которой по понятной причине ,(все и всем хорошо известно) я говорить не буду. Единственное, что имеет смысл отметить, это командировку в августе 1993г. В конце месяца я был в Москве, жил, как всегда, у сестры буквально рядом с Белым домом - резиденцией Верховного Совета РСФСР, и в последние дни пребывания ходил мимо, несколько опереточных, баррикад его защитников. Однажды перед выступлением Р.И. Хасбулатова (Председатель Верховного Совета РСФСР) с балкона Белого дома я, столкнувшись на улице с В.И.Алкнисом и С.Н.Бабуриным – известными депутатами, безуспешно пытался заговорить с последним (он был ближе ко мне) о дальнейших перспективах сложившегося противостояния Верховного Совета и Ельцина. Уже в Ленинграде, ночью после празднования дня рождения жены (3 октября) раздался звонок из Америки и дочь взволнованно сообщила, что телевидение показывает, как в Москве горит Белый дом (наш телевизор был выключен, как всегда, когда собирались гости) и даже заговорила о политическом убежище (мы, как могли, успокоили её). Кстати на память о штурме этого дома, у сестры сохранилась шальная пуля, залетевшая в их квартиру. Белый дом восстановили довольно быстро, в течение пары месяцев, но фотография закопченного, поверженного здания российского парламента, обошедшая все мировые СМИ, навсегда осталась символом «новой» ельцинской России.
Несколько лет спусти опять недалеко от дома сестры у американского посольства я наблюдал В.В.Жириновского в дискуссии с высокими чинами милиции и района по поводу проходившего там антиамериканского пикета элдэпэровцев и должен заметить, что при всём своём клоунстве он был убедительней представителей власти.
Многие города (Алма-Ата, Донецк, Бердянск, Симферополь, Мурманск, Новгород и др.) я опускаю, т.к. от них мало что осталось в памяти, разве что посещение высокогорного катка «Медео» под Алма-Атой, обмен рублей на карбованцы в Крыму, мурманская полярная ночь и новгородский кремль.
Справедливости ради нужно сказать, что не всегда я путешествовал за казенный счет. Первая туристкая поездка была на Юг во время пребывания в Таллине. Начал я с Ялты, приехав в которую, на турбазе купил путёвку, чем обеспечил себе недорогое жильё и питание, а также экскурсионное обслуживание, Все было прекрасно – юг есть юг; я загорал, купался (правда, городской, ялтинский пляж желал много лучшего в части загрузки и чистоты), ходил и ездил на экскурсии, в общем отдыхал. Правда один раз я попал в милицию за «нарушение» общественного порядка – шёл по улице в шортах; было и такое время. В другой раз, плывя с приятелем на репарационном теплоходе «Победа», считавшимся самым комфортабельным на Черном море, я вновь столкнулся с милицией. Так как у нас были отнюдь не шикарные - палубные билеты, мы постарались весь вечер и начало ночи провести в ресторанах и барах, которых было достаточно на корабле. В последнем, пивном баре все столики были заняты и мы лихо уселись у стойки. Барменша отказалась нас обслуживать, а я спросил, что бы она делала, если бы на нашем месте оказались непонимающие по-руссски иностранцы (они уже начали сравнительно широко появляться в стране); она ответила, что тогда бы она обслужила. Возмущенный такой дискриминацией, я заявил, что я не хуже иностранцев и не уйду пока меня не обслужат. Начался скандал с участием дирекции и милиции и кончился он только, когда какие-то ребята уговорили нас присесть за их столик
Из Ялты я на пароходе по Чёрному морю перебрался на Кавказ, в Сочи, где опять купил турпутёвку теперь уж по черноморскому побережью Кавказа (Сочи, Гагры, Новый Афон, Сухуми). Путёвка была автобусная, т.е. из пункта в пункт мы переезжали на автобусе, а, находясь несколько дней на месте участвовали в экскурсиях и турпоходах. Сочи, да и Сухуми (где запомнилось интересное посещение обезьянего питомника), сравнительно крупные курортные города с присущими им недостатками, а самое запоминающее впечатление произвёл Новый Афон-маленький населенный пукт, утопающий в зелени, с близко расположенным, тихим, прекрасным пляжем. Правда молва считала, что в Абхазии «цветы без запаха, фрукты без вкуса, женщины без страсти», но это, мне думается, не совсем соответствует дейтвительности.
Через несколько лет была поездка в Закарпатье, интересное место на стыке трёх стран: Венгрии, Чехословакии и тогда Советского Союза. По дороге в Закарпатье я несколько дней провёл во Львове. Город мне понравился, он мне чем-то напоминал Ленинград, наверное архитектурой. Сам маршрут начинался в Ясинях – малюсиньком городке в предгорье Карпат (рис.13), из которого мы поднимались на Говерлу (свыше 2 км) не бог весть какая высота, но всё же вершина. Побывали мы на Кобылецкой поляне или по-местному полонине, которая удивила нас огромным количеством грибов.
На обратном пути я задержался в Ужгороде, где в это время отдыхали мои ленинградские друзья:. Время мы проводили чудесно: прогулки по городу (при этом обнаружили большую, красивую синагогу, построенную в начале 20 века и превращенную в двухэтажную филармонию), купание в бассейне и, конечно, посещение винных подвалов, никогда ранее нами не встречаемых. Особенно часто мы посещали один подвальчик, в котором барменом, не помню, правда, существовал ли в то время такой термин, работал Петю - виртуоз своего дела. Обычно, находясь у дальнего конца стойки и принимая заказ, он наливал вино, и толкал стакан по стойке и самое интересное, что стакан всегда останавливался у заказавшего посетителя. Само помещение, куда заходили посетители, было очень маленькое, но при нём существовал большой прохладный подвал, вырубленный в скальном грунте, в котором хранились бочки с вином и куда нас, как завсегдатаев, как-то и пригласил Петю, сказав, что вино его, а закуска (хлеб, овощи, фрукты) наша. Единственным недостатком Закарпатья, как места отдыха, было отсутсвие естественного водоёма для купания; река Тисса была красивой, но, как всякая горная речка, мелкой и даже прсто окунаться можно было только в искусственно сделанных углублениях.
В какой-то момент у нас появился знакомый Янош – любопытный персонаж, он был несколько старше нас, работал инструктором турбазы и по-моему занимался контрабандой, во всяком случае, будучи венгром, много рассказывал о тайных пересечениях венгерской границы. Он познакомил нас с венгерским шашлыком: кроме стандарных кусочков мяса на шампурах, используется разрезаный вдоль батон, частями которого в процессе готовки несколько раз обжимается сочащийся шашлык, и с этим пропитанным жиром батоном едят готовый шашлык.
Следующий туристский маршрут был по Военно-грузинской дороге, одной из основных трасс, идущих через Кавказский хребет. Отсюда и наименование начального пункта – Владикавказ. Мы побывали в горном селении Казбеги у подножья Казбека с музеем писателя Казбеги, откуда поднимались на Гергетский ледник, что для меня оказалось очень трудно, особенно спуск, так как кеды, которых у меня с собой не было, достались мне на размер меньше. Полюбовавшись на Казбек, мы через Крестовый перевал перебрались в Закавказье, в Пасанаури - очень зелёное, южное местечко. Конечным пуктом была столица Грузии –Тбилиси. До этого был Гори, знаменитый только, как место рождения Сталина, музей которого является единственной достопримечательностью города (здание, внутри которого деревянный домик, в котором якобы родился вождь). Необходимо заметить, что музей функционировал и во врямя и после разоблачения «культа личности». Вообще, несмотря на репрессии, сильно ударившие и по грузинской интеллегенции, отношение к Сталину в Грузии всегда оставалось достаточно позитивным, почти восторжественным (в частности его фото часто можно было встретить за лобовым стеклом автомашин) видимо, грузины очень гордились, что именно грузин занял такое место в истории. Заехали мы и в Мцхета – древнюю столицу Грузии, со старинным кафедральным собором и монастырём. Сам Тбилиси мне понравился и впоследствии я всегда с удовольствием бывал в нём. На этом закончилась познавательная часть турпоездки и последние несколько дней мы провели в Зеленом мысу, прекрасном курортном месте под Батуми, на берегу Черного моря. Через некоторое время была поездка на автомашине из Ленинграда в Крым, запомнившаяся осмотром Новгорода и районом Массандры, где мы остановились.
Уже работая в ЛОНИИСе и соединив отпуска за несколько лет, я принял участие в геолого-археологической экспедиции в предгорье Северного Кавказа по определению времени стоянок человека каменного века по геологическим отложениям. Мы спали в спальных мешках (не очень удобно), готовили еду на костре (не очень просто) и мыли посуду по очереди в речках(не очень легко). За несколько недель мы проехали Северный Кавказ, обследовав ряд пещер, где были интересующие нас следы пребывания первобытного человека, и, перевалив через Кавказский хребет, отдохнули пару дней в Сочи. Из экспедиции я в качестве сувенира привёз найденный мной каменный скол, использовавшийся видимо в своё время, как наконечник для стрелы.
Во время экспедиции случались приключения разной степени серьёзности. То наша единственная спутница, моя кастрюлю, загоняет под ноготь сгоревшую вермишелину, что потребовало медицинского вмешательства и её замены на мытье посуды. То опять же к ней ночью в спальный мешок забралась полевая мышь и весь лагерь был разбужен диким визгом. Я тоже попал в переплет. Однажды при обследовании одной из пещер, вход в которую находился в отвесной скале, мне пришлось мало того, что спуститься по веревке на 3-4 метра до маленького уступа, главное от него до входа пройти метров 10 по узкому, не шире ступни, карнизу. Я и сейчас с ужасом вспоминаю этот проход: становишься лицом к скале, руки кладёшь на веревку переброшенную через спину и начинаешь перебирать ногами. Самое страшное при этом, что надо, откинуться от поверхности скалы и повиснуть на натянутой веревке, а внизу пропасть. Если не достаточно откинуться, то держащие веревку начинают её «травить» и ты бьёшься головой об скалу. Добравшись до пещеры, я пытался прийти в себя, но мысль об обратном переходе не давала расслабиться, да еще донимали омерзительные летучие мыши. Вернувшись на «поверхность», я заявил, что в подобных экспериментах, я больше не участвую; в общем это «удовольствие» запомнилось мне на всю жизнь.
В Кавказские горы я вернулся через много лет. Это случилось в Теберде (Карачаево –Черкесия), где я на старости лет вместе с приятелем решил начать кататься на горных лыжах. Естественно из этого ничего не вышло. Я пару раз встал на лыжи и даже позагорал на снегу в Солнечной долине, на чём и закончились мои спортивные достижения. Дополнительно нас обворовали, причем нагло - мы даже знали кто, но выяснение отношений с ним (он, конечно, отпирался) и администрацией (она утверждала, что бессильна) ни к чему не привели. В качестве компенсации всех неудач я решил сфотографироваться верхом на белой лошади в горском костюме (рис.14) – папахе и черкеске с кинжалом ( этакий лихой джигит); а детям привёз местные свитера ручной вязки.
Из кратковременных турпоездок запомнились три водных путешествия при чём все три связаны с религиозными объектами – это Валаам, Соловки и Кижи. В то время остров Валаам, да и сам монастырь еще не отошли от послевоенной разрухи и соответственно большого интереса не представляли, сама же морская прогулка по Ладоге была достаточно приятной. При поездке на Соловецкие острова сначала мы ехали поездом до станции Кемь (по легенде название произошло от сокращения матерного выражения) и только потом на небольшом пароходике по Белому морю. Несмотря кратковременность морского этапа многих укачало, да и я себя чувствовал неважно. На острове по обыкновению была экскурсия в монастырь и по окрестностям, но самым ярким впечатлением осталось купание в Белом море (рис.15). Было по-осеннему холодно, но мы не могли отказать себе в удовольствии отметиться в «цветном» море. При посещении Кижей мы побывали в Петрозаводске, но это, конечно, померкло по сравнению с действительно очень интересными деревянными церквами самого острова, как известно построенными без единого гвоздя.
Будучи еще школьником, я с мамой одно лето провел у дяди в маленьком, украинский городке с нежным именем Нежин. Город оставил хорошие воспоминания, правда главным образом фруктово-ягодные, в частности, не могу забыть кошелки темно-красной вишни на десерт. Уже в студенческие годы мама уговорила меня провести отпуск с ней у родственников на Украине. Погостив несколько дней у одних в Харькове в знаменитом доме с саламандрами на Сумской, мы перебрались к другим в Полтаву. Если от первого города в памяти остались только упомянутая главная улица – Сумская с оригинальным «саламандровским» домом и конструктивистское здание Госпрома на огромной площади, то второй не запомнился вообще.
Семейный отдых с женой мы проводили в основном на Кавказе, в частности, в Сочи – это санаторий «Золотой колосс» и гостиница «Интурист». Именно там я познакомился с французкими туристами Клуба Средиземноморья («Club Мediterraneе»). Этот клуб был очень интересной организацией, он имел свои базы в ряде мест, включая такие экзотические для французов, как остров Таити и Сочи. Большую часть время я проводил на интуристовском пляже, где вместе с французами пытался освоить водные лыжи, но это у меня плохо получалось, несмотря на наличие французкого тренера – этакого красавца-блондина. Чего нельзя сказать о француженках: за всё время моих контактов с такими группами мне так и не удалось обнаружить мало-мальски приличную бабу, да и позднейшая поездка во Францию это подтвердила; так что устоявшееся мнение об «обольстительных» француженках оказалось очередной легендой.
В один год, не устроившись в гостинице «Интурист», мы стали искать жильё поблизости, чтобы можно было легко пользоваться её пляжем и рестораном. Найденное в первый момент жилье у какого-то алкоголика было столь убогим и грязным, что жена согласилась лечь спать, а было уже поздно, только после того, как прикрыла «ложе», правда чисто символически, своим полотенцем, простыни у нас с собой, конечно, не было. Назавтра все более или менее утряслось и началась отпускная жизнь: море, пляж, прогулки и т.п. В гостинице вечерами иногда были кинопросмотры, но обычно на большой с маленьким буфетом веранде, выходящей к морю, собиралась компания и каждый участник по очередно выставлял бутылку какого-нибудь экзотического алкоголя из своих заграничных запасов (мне пришлось ограничиться бутылкой буфетного коньяка). Душой компании был Глеб Нечипоренко – по-моему наш вице - консул в Лондоне и, как потом выяснилось, брат довольно крупного разведчика – О.Нечипоренко. Он был приятным, компанейским парнем ничем не выделяющимся из общей массы, разве только всегда торчащей из заднего кармана тренеровочных брюк пачкой сигарет «Kent».
В какой-то момент жене надоели каждодневные распития на веранде и она предложила проехать по столицам Закавказья. Поездом мы доехали до Тбилиси, где побыли пару дней и отправились в Ереван автобусом, в котором только мы были не местными и соответственно с билетами, остальные платили шофёру, который в дороге, на горном перевале делился с какими-то тёмными личностями. Сама дорога была красивая, особенно, когда шла по берегу оз. Севан.
В Ереване начались приключения: встречал нас знакомый жены, местный житель (художник В.Подпомогов), но даже он будучи аборигеном и известным в городе человеком не смог устроить нас в центральной гостинице на площади Ленина – не было свободных мест. Когда же он договорился поместить нас на одну ночь в директорском кабинете и мы отдали паспорта на оформление, дежурная, обнаружив в наших паспортах отсутствие штампа о браке, наотрез отказалась нас селить в одной комнате. Все мои сатирические предложения о перегораживании комнаты весящей простынёй, поселении одного из нас в кабинете бухгалтера и тому подобное не привели ни к чему. Пока шла вся эта борьба с бюрократией мы сидели в ресторане и подпольно пили дефицитный в то время коньяк. В какой-то момент наш куратор пропал и вернувшись сообщил, что наш вопрос решился – мы ночуем в горах на спортбазе в Цахкадзоре, где советская команда в условиях высокогорья готовилась к Х1Х летним Олимпийским играм в Мехико (Мексика), а пока наши благодетели приглашают нас за свой стол. Пересев, я увидел, что компания уже в хорошей кондиции, а через некоторое время с ужасом обнаружил их, садящимися за руль машин, в которых мы направлялись к месту ночевки. Сказать, что поездка по горному серпантину с пьяными водителями была нервозна, это всё равно, что ничего не сказать. Жена в отдельные моменты хватала меня за руку, а я, пытаясь её «успокоить», говорил, что, если что-то и случится, это не поможет. Когда мы доехали, то с радостью выпили купленную по дороге бутылку вина в честь успешного завершения этого ночного перегона. Назавтра мы были приглашены на обед к генеральному директору базы, кстати меня несколько удивило отсутствие в Армении просто директоров – все были «генеральными», как теперь в России. Потом мы вернулись в Ереван, погуляли по городу, который благодаря домам из разноцветного светлого туфа выглядел каким-то радостным и праздничным, посетили интересный музей живописи М. Сарьяна, съездили на Севан, где ели знаменитую севанскую форель, были на какой-то свадьбе и ночевали в кем-то оплаченном номере. Посещение близлежащего Эчмиадзина (резиденции каталикоса-главы армянской церкви) было омрачено огромным количеством народа на предсоборной площади, иногда с баранами (вроде для жертвоприношения:был какой-то праздник) и дикой духотой в соборе.
В конце концов мы улетели в Баку, где поселились в центре города у маминой приятельницы - очень приятной, гостеприимной и материально независимой женщины. Один из её друзей познакомил жену с рецептом блюда (жаренные, приправленные чесноком и уксусом ломтики баклажан), занявшего потом достойное место в кавказко-среднеазиатской части нашего семейного меню (таких, как плов, лобио, сациви и чанахи).
Город почему-то показался мне кавказским Ленинградом, может быть архитектурой, а скорее всего своей вековой русскоязычной многонациональностью, которая на сегодня, к сожалению, успешно ликвидирована. Правда имел он и свою специфику: при покупке билета в транспорте сдачи не давали, и бывали удивлены и возмущены желанием получить таковую; жене объяснили, что покупать фрукты в магазине нельзя, так как все приличные сразу же переправляют на рынок, где и надо их покупать, конечно, уже по другой цене. И, наконец, я был совершенно ошарашен, когда один знакомый хозяйки не смог занять обещанный ему пост главного инженера какого-то комбината, потому что, как он заявил, должность продали и купивший занял её. Я готов был понять, что можно продать место сторожа, уборщика, посудомойки и т.п., но продать номенклатурную должность главного инженера – это было выше моего понимания, по крайней мере в то время.
В один из вечеров был организован коллективный выход в ресторан парка Кирова, где через знакомого администратора был заказан столик с шикарным меню (шашлык по-карски, шашлык из осетрины и т.п.), За столом только мы с женой были приезжими, поэтому именно к нам обратился администратор с вопросом о нашей оценки ситуации. Я ответил, что все прекрасно и пригласил его выпить с нами. Он спросил какое сухое вино мы пьём, а посмотрев бутылку, стал долго и горячо извиняться, что недосмотрел, а вот сейчас принесут настоящее. Принесенное вино имело ту же самую этикетку, но гораздо лучший вкус; на мой вопрос, как это делается, он ответил:«Секрет фирмы». Все это в очередной раз доказало значение и силу знакомства в советском обществе, особенно в Закавказье, да и в Средней Азии.
В время свадебного путешествия мы на теплоходе Одесса-Батуми приплыли в Батуми(Аджария), где поселились в гостинице «Интурист», а от пребывания в городе осталось только воспоминание о продавщице винного магазина, у которой мы регулярно перед обедом выпивали стакан сухого вина. Более интересной была поездка в Вардзиа - средневековый пещерный монастырь, который, к сожалению, удалось увидить только издали (рис.16). Дорога шла в пограничной зоне, что требовало соответствующего допуска для поездки, получить который нужно было по месту жительства, в Ленинграде и который мы не предусмотрели. Когда же мы пришли за ним в батумскую милицию, то принявший нас начальник долго доказывал нам, что при прелестях Батуми (море, солнце и т.п.), ехать в Вардзиа нам ни к чему. В конце концов мы все-таки его уломали и получили желаемый документ. Кроме всего прочего, в поездке мы столкнулись с любопытными элементами питания. В один из вечеров группа ужинала бараном, туша которого была зажарена на вертеле природного гриля – костра. А назавтра рано утром всем был предложен хаш, горячая похлёбка из бараньих хвостов, считающаяся прекрасным блюдом при похмелье, которое совершенно ошарашело жену. Правда, справедливости ради, нужно заметить, что не в меньший шок повергло обслугу её желание выпить стакан чая с каким-нибудь бутербродом.
Первые годы после рождения детей лето мы проводили на дачах под Ленинградом (Сиверская, Павловск, Васкелово), а затем обычно в конце лета всей семьей стали уезжать на юг (Черноморское и Каспийское побережье Кавказа). Южные поездки чаще всего были на кавказское побережье Черного моря. Это были турбазы в поселках Весна, Гизель-Дере и в Туапсе, а так же связистский участок в Адлере. В Весне мы жили в строительном вагончике-бытовке, в Гизель-Дере в помещении телефонной станции, в Туапсе в 4-х этажном доме, а в Адлере на территории участка, в комнатах для приезжих. Но расскажу все по порядку. Жизнь в вагончиках, разделенных на два отделения для двух семей, была мало приятной в основном из-за духоты, так как за день помещение страшно накалялось, а кондиционеры в то время были из области фантастики. Не на много лучше было житьё на АТС, кстати, в обоих случаях «удобства» были на улице и довольно далеко, но мне помогала убежденность, что меня ждет дома хорошая квартира со всеми удобствами, а окружающий дискомфорт, сугубо временный, компенсируется наличием рядом действительно прекрасного Черного моря, ради купания в котором собственно и ехали на Юг.
Лониисовский корпус туапсинской турбазы был неплохим зданием гостиничного типа, даже с душем в некоторых номерах, что было не мало важно для южного отдыха. Даже, став взрослыми, дети пару раз уже самостоятельно ездили туда. В целом в зтих летних поездках было довольно скучно, если не считать, что некоторое разнообразие вносили нерегулярные кинопросмотры и редкие выезды в окрестности; а большую часть времени занимали дети и море. Питались мы в основном в турбазовских столовых, что было удобно и которые имели даже определенное разнообразие в меню, но естественно докупая фрукты и иногда овощи. С собой мы обычно брали небольшую аптечку, в которую обязательно входило лекарство от расстройства желудка, что требовала окружающая обстановка и, в частности, качество питьевой воды. Все турбазы находились на возвышении, так что к морю приходилось спускаться по крутым дорожкам, особенно было неприятно подыматься обратно, но всё это компенсировалось чудесным морем. Навсегда запомнился один отъезд из Туапсе (поезд был проходящий и останавливался всего на несколько минут), когда пришлось быстро бежать по платформе к нужному вагону, руки у меня были заняты вещами и дети, будучи маленькими, самостоятельно и по-взрослому справились с создавшимися трудностями
Много лет летний отдых мы проводили в Адлере, маленьком городке под Сочи, в котором расположен сочинский аэропорт. Именно с этими «воротами» на черноморское побережье, связаны неприятные воспоминания. В один год жена не захотела возвращаться домой поездом, билеты на который доставались, кстати, тоже по знакомству, и предложила воспользоваться «Аэрофлотом», хотя билетов на руках у нас не было. Я надеялся, что нам с двумя маленькими детьми («дети-цветы жизни» - государственный лозунг), будет не сложно получить билеты на Ленинград и был жестоко наказан. Мои обращения к администрации аэропорта и городского агентства не дали никаких результатов, кроме лаконичного ответа: «На ближайшие дни свободных мест нет» и единственно, чего я смог добиться это устроить жену с детьми на ночлег в «Комнату матери и ребенка» аэропорта. Уходить из аэропорта было нельзя, так как перед каждым вылетом могли появиться случайные места, на которые мы, имеющие двоих детей, имели первоочередное право, правда реализовать его в дикой толпе у кассы, таких же страждующих, было, мягко говоря, не просто. Отправив их на ночлег, я всю ночь пил водку с дежурным по пассажирским перевозкам и он мне соответственно пообещал полное содействие. На первом утреннем рейсе появилось одно место и он меня убедил отправить жену с детьми, а меня передать по смене. Когда они улетели (как потом выяснилось, полет в троем на одном месте в хвосте самолёта был не из легких), я вдруг осознал, что с их отъездом я потерял единственное преимущество - пассажира с малолетними детьми, что сразу же подтвердил сменщик моего «благодетеля», который, глядя на меня ничего не выражающим взглядом, заявил, что он ничего не знает и знать не хочет. Промучившись еще сутки (спать пришлось в газетном киоске, на полу застеленном газетами и это было «прекрасно» - многим вообще негде было прилечь), я смог, наконец, улететь домой.
Само пребывание в Адлере бывало достаточно приятным, определяемое, главным образом, дружеским отношением принимающей стороны, которая всегда предоставлял транспорт и даже иногда организовывала экскурсии (Красная поляна и т.д.). За время наших частых приездов и регулярных застольев, на которые я старался привозить хорошую (игнорируя знаменитое высказывание Михаила Светлова, что водка может быть только двух качеств – «хорошая» и «очень хорошая»), фирменную водку («Московскую» или «Столичную» с винтовой пробкой, определяющей тогда высокое качество), мы познакомились с многочисленной адлеровской армянской диаспорой и даже побывали на армянских торжествах: свадьбе в Адлере и поминках близь Адлера, в Казачьем броду, поселке компактного проживания армян. Все это было интересно и экзотично При возвращении домой мы по возможности старались привезти с юга фрукты и овощи, которые в Ленинграде естественно были дороже и хуже. Но не всегда это кончалось благополучно: однажды целая сумка помидор потекла, так как они, хоть и были куплены недоспелыми, не выдержали долгой поездной поездки. Лучше получалось при авиационных перелетах, но и при этом возникали большие проблемы с обеспечением необходимой тарой.
Семейный отпуск в Батуми запомнился только попаданием сына после потери сознания на городском рынке в местную больницу. Ничего подобного в жизни я не видел. Больница была переполнена, как больными, лежащими даже в коридорах, так и их многочисленными родственниками, приехавшими из далека и почти живущими в ней. Санитарное состояние помещения ужасное, медикаменты отсутствовали – сын что-то получал, только как приезжий, к которым существовало определенное уважение. Так что, как только я посчитал возможным, мы под свою ответственность забрали его и улетели домой.
Одно лето мы всей семьёй отдыхали под Баку. Наш хороший приятель, выполняя наше желание отдохнуть на Каспийском море, устроил нам семейную путёвку в Загульбу – почти правительственный пансионат на берегу моря, рядом с дачей Алиева, первого секретаря ЦК КП Азербайджана. В действительности все оказалось далеко не высокого качества – море, хоть и теплое, но какого-то грязновато-желтого цвета, в общем несравнимое с Черным; в предоставленном трехкомнатном номере было полно комаров (пришлось использовать пылесос для их уничтожения), душ не работал, в туалете был сломан унитаз, да и с подачей воды тоже были проблемы; в столовой было невкусно и грязно (трудно забыть, как раздавальщик прямо руками накладывал в тарелку горелую вермишель). Знакомство с местным колоритом дополнилось довольно странным супом из простокваши с кинзой. Встречи со змеями на пляже и в подъезде окончательно нас доконали, но мы, включая наученных детей, конечно, не стали дезавуировать восторг бакинцев по поводу «прекрасной» Загульбы.
Хочу заметить, что из периферийных поездок я всегда привозил книжные новинки, их легче было приобрести в провинции и, в частности, в национальных республиках, где на литературу, особенно естественно русскоязычную, был меньший спрос. К тому же через местных связистов обычно был выход на «Союзпечать», которая стала издавать собрания сочинений отдельных авторов, ведь стандартная подписка, проводившаяся в специализированных книжных магазинах в Ленинграде, была крайне затруднительна, практически невозможна – дичайшие очереди с вечера, накануне объявленного дня подписки.