Упреждавшего о возможности проведения в декабре 2002 года масштабного террористического акта с использованием объектов подземного «Торгового Центра на Манежной»

Вид материала

Документы

Содержание Откуда в метро веет норд-ост ? Программу создания Межгосударственного многонационального постоянно действующего Комитета по изучению проблем борьбы на мелковод А - жизненно важные B - важные С - гуманитарные А - интересы выживания B - критически важные интересы C - существенные интересы (significant interests)

Подобный материал:

• I. Общие обязанности руководителя объекта (лица, его замещающего), начальника смены, 395.06kb.
• Новости Приглашение к участию, 413.21kb.
• Доклад парламентской комиссии по расследованию причин и обстоятельств, 2491.23kb.
• Российский Совет Торговых Центров Как оценить торговый центр Очередное заседание, 28.35kb.
• Инвестиционного проекта, 37.04kb.
• Проект «Видение». Впространстве торгового и делового центра «Европа», 70.16kb.
• Урок по культуре безопасности жизнедеятельности Тема: Терроризм. Действия при угрозе, 61.67kb.
• 19 декабря, воскресенье День адвокатуры Украины, 29.63kb.
• Закон Республики Казахстан от 17 января 2002 года №284-ii, 1947.83kb.
• Доклад Президента тсс рб киселева В. А. "Отчет Президиума тсс рб за 1999-2002 г г.", 418.34kb.

В ноябре 2002 года в Аналитический центр «Намакон» поступила информация неизвестного москвича, предупреждавшего о возможности проведения в декабре 2002 года масштабного террористического акта с использованием объектов подземного «Торгового Центра на Манежной». Согласно полученным «…сведениям из осведомленных научных кругов…» предполагалось, что, в случае отклонения руководством страны очередного ультиматума террористов в действие будут приведены взрывные устройства, предварительно размещенные в целом ряде подземных коммуникационных туннелей, имеющих прямое сообщение из ТЦМ с объектам федерального значения – Государственной Думой и Советом Федерации, а также гостиницами «Москва», «Националь», метро и т.д. Отмечалось также, что в целях нейтрализации возможного воздействия штурмовых групп активация зарядов будет иметь внешний дистанционный характер.

С учетом остроты содержания информация была немедленно реализована в компетентные службы, однако память подсказывала, что нечто взаимосвязанное с этим уже просачивалось в прессу. Да, это была «Версия» от 27.05-02.06.02 со статьей «Маскировка», где, словно в подсказку террористам, на карте Москвы были отмечены объекты специальных служб, а также специальные объекты метростроения ОАО «Трансинжстроя».

Внешне кажущееся «бесцельным» раскрытие «Версией» конфиденциальной информации неизвестно перед кем, а также полученные нами сведения «из научных кругов» заставили «Намакон» внимательно проанализировать имеющиеся в его распоряжении материалы и в очередной раз удивиться не только глубине доверчивости российской стороны, но и иезуитской изощренности российских партнеров. В результате возник достаточно серьезный вопрос: «Откуда в метро веет Норд-Ост?»


«…Стратегия национальной безопасности – это наука и искусство использования национальной мощи при всех обстоятельствах в целях достижения желаемого уровня и вида контроля над противной стороной посредством угроз, грубой силы, косвенного давления, дипломатии, уловок и других возможных средств, обеспечивая тем самым интересы и цели национальной безопасности…»


Дж.Коллинз, американский военный ученый.


«…В противоположность зависимым Соединенным Штатам Россия по своей природе является независимой от остального мира… Структурная слабость России чисто демографическая, но со временем этот недостаток может обернуться козырем. Все это, как ни странно, превратит освобожденную от коммунизма Россию в исключительно обнадеживающее государство, поскольку его энергетика не зависит от остального мира, в противоположность Соединенным Штатам, которые вызывают тревогу потому, что являются хищником…»

Эмманюэль Тодд, французский политолог.

ОТКУДА В МЕТРО ВЕЕТ НОРД-ОСТ ?


«В 2003 году военный бюджет США достигнет цифры, которая превысит совокупные расходы в этой области 15-20 крупнейших стран, стоящих в списке после Америки» – пишут в своей статье «Перспективы гегемонии США» Стефан Брукс и Вильям Волфорт, американцы из Дартмундского колледжа (2002 г. – 335 млрд. дол., 2003 – 379 млрд. дол. - прим. Намакон). «У США превосходство в ядерных вооружениях, самые мощные ВВС и ВМФ, способные проводить операции в любой точке земного шара. Лидерство США в военной сфере очевидно и Вашингтон прилагает заметные усилия, чтобы его сохранить. Достаточно лишь отметить, что, если в конце 90-х годов американские расходы на НИОКР (научно исследовательские и опытно-конструкторские работы) во всех областях были сопоставимы с суммами, которые тратили вместе на эти цели 7 самых богатых стран мира, то сегодня США тратят на НИОКР только в сфере вооружений в 3 раза больше средств, чем совокупно расходуют на эти цели 6 следующих за ними стран. Эти затраты больше совокупного военного бюджета Германии и Великобритании. При этом военные расходы США составляют не более 3,5% ВВП страны, что впечатляет еще больше.

Современная история не знает примеров, подобных сегодняшнему экономическому доминированию США. Объем американской экономики в 2 раза превышает объем идущей за ней Японии. По своим экономическим показателям один только штат Калифорния опережает Францию и стоит сразу же за Великобританией. Конечно, следует признать, что в сегодняшней экономике США наблюдается определенный «отлив», но вместе с тем она по-прежнему остается притягательной как для иностранной высококвалифицированной рабочей силы, так и для внешних инвесторов. Достаточно лишь обратить внимание на тот факт, что только в 1999 году более 1/3 всех иностранных инвестиций приходилось на США.

И, если в XIX веке среди примерно 30-ти «основных» государств тон задавали 6-8 полюсов, то уже в период холодной войны XX века существовало лишь два ведущих полюса - США и СССР, в то время как число таких государств перевалило за 70. Сегодня же среди 200 относительно значимых государств остался лишь один «полюс», имеющий практически тотальное и беспрецедентное с исторической точки зрения доминирование».

В этой связи вполне объяснимо, что осознание определенной исключительности своего положения в мире заметно отражается, и не всегда в лучшую сторону, на психологии поведения американской элиты, особенно, если эта исключительность в целях устрашения потенциального противника намеренно культивируется всей пропагандистской машиной страны. Вот что думает, однако, по этому поводу французский политолог Э.Тодд в своей книге «После империи»:

«Мощь Америки в прошлом не вызывала сомнения. Соединенные Штаты были необходимы для равновесия в мире, но сегодня они не в состоянии поддерживать уровень жизни без мировых субсидий. Упадок великого государства необратим. Развивая бурную деятельность против второстепенных государств, Америка пытается замаскировать свое отступление. Не будучи более в состоянии контролировать такие крупные экономические и стратегические единицы, как Европа, Россия, Япония и Китай, Америка проиграет последний тайм в матче за овладение миром и вновь превратится в рядовую великую державу. Соединенным Штатам не удается покончить с Россией или, по крайней мере, изолировать ее, хотя они по-прежнему действуют так, будто их давний стратегический противник сброшен со счетов: либо унижают его, либо проявляют доброжелательность, каковой обычно достоин умирающий. Утверждать, что России не существует, означало бы отрицать реальность, ведь без ее активной поддержки американская армия не смогла бы войти в Афганистан. Но, театральному милитаризму нужна такая поза: в тот момент, когда Америка попадает в тактическую зависимость от России, ей приходится особенно усиленно создавать видимость империи», для чего, вероятно, все средства хороши.

Описывая отдельные из них в своем эссе «Сила и слабость», политолог вашингтонского Фонда Карнеги для содействия всеобщему миру Роберт Каган (он же член созданного на «частные пожертвования» в 1999 году Американского Комитета по достижению мира в Чечне - ACPC), видимо, сам того не подозревая, откровенно развенчал политику Европы и США по отношению к внешнему миру, ссылаясь на характерное мнение высокопоставленного британского дипломата Роберта Купера, утверждавшего некоторое время тому назад, что «в постмодернистском мире» главное – привыкнуть к идее двойных стандартов». По словам британца «…в общении между собой европейцам следует вести себя цивилизованно и законопослушно, но вот в отношении внешнего мира позволительно прибегать к более жестким мерам прежней эпохи: силе, упреждающим ударам, обману – всему, что может пригодиться…». Р.Каган утверждал, что, «хотя Купер и адресовал свои доводы Старому Свету, но на самом деле он описывал не европейское будущее, а американское настоящее. Именно Соединенным Штатам выпала сложная задача маневрировать между двумя мирами, пытаясь следовать законам развитого цивилизованного общества, защищать их и продвигать и при этом одновременно применять военную силу против тех, кто отказывается подчиняться этим правилам. Соединенные Штаты уже действуют в соответствии с двойным стандартом Купера».

Что ж, нам приходится отдавать себе ясный отчет в том, что, как ранее Советский Союз, так вслед за ним и Россия, будучи не столько партнером по открытой внешней политике Запада, сколько объектом его тайных операций, в этом смысле не представляет собой никакого исключения. Реализуя навязчивую идею мирового господства, сквозящую буквально из всех доктрин и меморандумов США, Запад в целом как использовал, так и будет использовать весь доступный ему арсенал средств и методов в борьбе за контроль над богатейшей российской территорией, не говоря уже о двойных стандартах гуманитарной риторики. Этот пагубный для России процесс может быть остановлен только наличием у страны соответствующей воли и силы.

В этой связи уместно напомнить, что «3 июля 1979 года американский президент Джимми Картер втайне от американской общественности и конгресса подписал секретную директиву о выделении полумиллиарда долларов на «создание международной террористической сети, которая должна распространить исламский фундаментализм в Средней Азии и дестабилизировать таким образом Советский Союз». (цит. по http/www.rense/com от 27.10.02) Указанное может означать только одно: Политбюро ЦК КПСС, исходя из безусловной необходимости сохранения территориальной целостности Советского Союза и введя в превентивном порядке в декабре 1979 года ограниченный контингент войск в Афганистан, приняло единственно правильное решение, позволившее на долгие десять лет сковать стратегические замыслы главного противника, реализацию которых мы, к своему стыду, переживаем сегодня в Средней Азии, Грузии и в Чечне.

Со слов бывшего помощника по национальной безопасности президента Картера З.Бжезинского, откровения которого на сайте, указанном выше, мы процитировали «ЦРУ США и английская МИ-6 напрямую способствовали появлению в мире «возбужденных мусульман», направляя их, в том числе, и в «подбрюшье» России. Достаточно сказать, что в соответствие с операцией «Циклон» к середине девяностых годов на помощь группировкам моджахедов и создание сети мусульманских медресе в Пакистане ЦРУ израсходовало четыре миллиарда долларов, в результате чего в 1994 году в Афганистане появились талибы, захватившие к 1996-му практически всю страну. И оснований сомневаться в высказываниях З.Бжезинского нет, так как вся дальнейшая политика Запада, оседлавшего холку чеченского вопроса и пытающегося в аллюре «прав человека» перескочить кавказский хребет, является наглядным тому доказательством. Уже не единожды прозвучала идея «принуждения к миру» в регионе посредством международных сил, что означало бы прямое вмешательство во внутренние дела РФ, и все отчетливей слышны из Гааги угрозы привлечения к международному суду виновных в нарушении прав чеченских «джентельменов удачи».

В этой связи более чем откровенно звучат слова письма, направленного 30 октября с.г. послу Датского Королевства в Вашингтоне г-ну Ульрику А. Федершпилу г.г. З.Бжезинским, Александром М. Хейгом (бывший Госсекретарь США) и Максом М. Кампельманом (бывшим послом США на Конференции по Безопасности и Сотрудничеству в Европе), и предлагавших правительству Дании воздержаться от выдачи России г-на Закаева, обвиняемого в причастности к террористическим бандформированиям. В письме, в частности, отмечалось: «…мы знаем г-на Закаева и нам приходилось работать с ним… Экстрадиция г-на Закаева серьезно подорвет решающие попытки прекратить войну (естественно, на условиях бандформирований – прим. Намакон). Более того, она сможет создать прецедент экстрадиции любого чеченца, обвиняемого Москвой в террористической принадлежности, с широкими и нарушающими права человека последствиями… Желательно избежать окраски г-на Закаева и других в цвета международных террористов… так как это только подстегнет экстремистские элементы в Чечне и добавит масла в огонь трагической войны и потенциального геноцида…».

Для Бжезинского и других американских господ Закаев - не бандпособник, с трибуны международного форума угрожавший России ядерным террором, а объект «братского сострадания». Возникает вопрос, насколько блефовал в своих угрозах Закаев и почему к нему так заботливы в Вашингтоне? Не потому ли, что в августе 1999 года, как нам известно, «Управление по специальным видам вооружений» Минобороны США (DTRA), воспользовавшись отчаянным безденежьем российских ученых и политическим хаосом, заключило прямой контракт N DTRA-99-M-0407 с одним из Закрытых Акционерных Обществ, созданном при одном из Московских научных институтов из числа его сотрудников, на проведение научной работы по проблеме “Метро” общей стоимостью 34 тыс. 500 долларов США. (Наименования ЗАО и НИИ опущены во избежании подсказки террористам – прим. Намакон.)

В соответствии с этим «проектом» группа российских специалистов, поставив под вопрос реальную безопасность нескольких миллионов соотечественников, за 34 с половиной серебряника в буквальном смысле этого слова подрядилась осуществить целевую научную работу по моделированию возможных последствий террористического ядерного взрыва в системе тоннелей типа метро. При этом Заказчиком (МО США) была определена конкретная задача по получению количественных оценок эффектов возникновения и распространения сейсмических ударных волн в геологическом массиве, распространения газовых потоков и зон разрушений в результате ядерного взрыва, осуществляемого в системе разветвленных тоннелей большой протяженности.

По требованию Заказчика в качестве исходных данных для проведения расчетов брались термодинамические и механические характеристики мягких водо-насыщенных грунтов осадочного происхождения, в которых залегают сооружения Московского метрополитена, а также его подземная геометрия. В соответствие с контрактом российские специалисты должны были выполнить шесть моделирований для трех энерговыделений мощностью в 1, 10, и 50 килотонн тротилового эквивалента и двух положений взрыва по указанию Заказчика.

Согласно материалам исследований, принятым для оценок параметров зон разрушения, местами условных (пока – прим. Намакон) закладок взрывных устройств являлись одна из центральных станций в пределах кольцевой линии Московского метрополитена, а также переферийная станция на одной из радиальных линий.

По оценке американских специалистов научная работа «Метро» явилась уникальной по своему прикладному назначению. С их слов, привлеченным к работе российским специалистам удалось выполнить квалифицированные расчеты по моделированию последствий ядерного взрыва в условиях метро в близком приближении к реальности. Кроме решения проблем, предусмотренных контрактом, американской стороне удалось получить общую методику расчетов с применением ЭВМ множества ситуационных задач по выбору оптимальных по мощности боезарядов и определении наиболее уязвимых в диверсионном отношении мест не только в Московском метрополитене, но и в любых других разветвленных подземных сооружениях.

Данную научную работу непосредственно координировали члены американской военной делегации Эдвард Арчер, Дэвид Фридман и Михаэль Зайцев во время своих инспекционных поездок в рамках межгосударственных соглашений по контролю за нераспространением химических вооружений.

В силу того, что работа по проекту «Метро» была инициирована и финансировалась военным ведомством США, вполне очевидно, что в данном случае МО США прежде всего решало проблему уничтожения подземных объектов военно-стратегического назначения, органически входящих в систему Московского метрополитена, ядерными боеприпасами малой мощности (ранцевого типа). В этом смысле, проект в целом органически вписывается в русло принятой военными США концепции предотвращения ответного ядерного удара наиболее эффективным и дешевым способом нейтрализация защиты систем управления и связи противника путем вывода из строя его центрального звена.

Читатель резонно спросит, а причем здесь Закаев? Да только при том, что, такие как он и ему подобные, искусственно выращиваемые Западом, являются лишь инструментом для практического решения «прикладных научно-геополитических задач» враждебных России сил. Вопрос стоит по другому: какую секретную директиву и под давлением кого подпишет на этот раз теперь уже президент Буш, а также кем и кому из чечено-исламских «комбатантов» будет надет пояс шахида ранцевого типа? А в виду сложного геологического строения подошвы Москвы и наличия в ней, помимо метро, разветвленной сети других коммуникационных подземных сооружений, значительная часть которых находится не в лучшем состоянии, проведение реального террористического акта подобного рода приведет к непредсказуемо катастрофическим последствиям для всего города.

Изучая поступающую из США информацию, бросается в глаза, что в течение прошедшего десятилетия на территории России в рамках разработанной в США «Концепции о создании и совместной эксплуатации глобальной системы защиты (ГСЗ) мирового сообщества» последовательно и планомерно реализуются военно-стратегические задачи США по:

• снижению военно-политического статуса России,
  
• получению объективной информации о ее военном стратегическом потенциале
  
• и оказанию негативного влияния на темпы и направленность важнейших российских программ в области обороны.
  

Проводя политику двойных стандартов и монополизировав организаторскую роль в международном разоруженческом процессе, США в рамках целого ряда заключенных договоров добились неадекватного сокращения новейшего наземного стратегического вооружения России. Организуя, под предлогом решения потенциальных проблем поддержания мира, военно-техническое и политическое сотрудничество российских и американских ученых, влиятельных политиков и военных (в том числе и на неофициальном уровне с использованием так наз. «коррупционных механизмов») США получили практически неограниченный доступ в информационное пространство России, создав при этом собственную инфраструктуру сбора информации. К одному из ее элементов можно с уверенностью отнести финансируемый международными фондами “Ploughshares” и “W.Alton Jones” интернет информационный узел “Start”.

Под видом систематически проводимых научных изысканий с участием российских ученых американцами осуществляется целенаправленный сбор, обработка и анализ сведений о состоянии ракетно-ядерного потенциала России. Изучается широкий спектр проблем, связанных с использованием ядерных вооружений наземного, морского и воздушного базирования, а также систем военно-космического назначения.

В частности, в рамках научного проекта «Исследование проблем глобальной зашиты мирового сообщества от баллистических ракет (шифр «Альфа»), организованного Центром программных исследований РАН, а также Центром научных исследований «Комитета ученых за глобальную безопасность» за счет средств федерального бюджета официально решалась задача разработки предложений по созданию информационной инфраструктуры (баз данных, информационных компьютерных систем и др.) по проблеме глобальной защиты «мирового сообщества» от баллистических ракет.

В результате, была поставлена под сомнение действующая нормативная база, связанная с обеспечением сохранности государственных секретов, в частности, Закона РФ «О государственной тайне» и нормативно определяющих перечней сведений, отнесенных к государственной тайне, в военных ведомствах и оборонных отраслях промышленности, что привело к прямому, программно-целевому подрыву информационной безопасности России. Это значительно облегчило поиск, установление и развитие контактов с носителями важной информации не только из числа представителей исполнительной и законодательной властей, но и военно-промышленного комплекса, что создало необходимые предпосылки для их последующего привлечения к работе в нужных направлениях при соответствующем финансировании через международные фонды.

Полученные таким образом сведения позволили США использовать отдельные новейшие российские военные технологии в решении целого ряда научно-технических, экономических и организационных проблем, возникших у них при создании стратегических систем контроля космического пространства, технических средств достоверной оценки и классификации ракетно-космической обстановки, обнаружению испытательного и учебно-боевого использования российского ракетного оружия, что позволило органично вписать их в архитектуру своей национальной ПРО.

К примеру, в июне 1994 года в Институте Аспена (штат Мэриленд, США) состоялась американо-российская конференция по вопросу «Прибрежная противолодочная оборона и угрозы от дизельных подводных лодок». В работе конференции принял участие 21 отставной военно-морской офицер высокого ранга и ведущий гражданский специалист России. По тематике противолодочной конференции американцам было представлено 19 научно-исследовательских материалов, в том числе и по проблемам борьбы с подводными лодками на мелководье. На рассмотрение участников конференции с российской стороны было предложено 5 докладов, включая доклад бывшего командующего Северным флотом, крупного теоретика и практика проведения противолодочных операций академика АЕН РФ Михайловского А.П. по теме «Требования к проведению операций против дизельных подводных лодок в прибрежных зонах». Можно с уверенностью сказать, что данная конференция, финансировавшаяся США, послужила началом активной разработки американской стороной противолодочной проблематики с использованием российских технологий.

Любопытна деталь, что в основу работы конференции был заложен тезис: «официальные российско-американские отношения - величина не постоянная, тогда как неофициальные и частные взаимообмены наиболее полно отвечают интересам мировой общественности по проблемам всеобщей безопасности».

На конференции были разработаны основные направления совместных российско-американских научных исследований в области развития и использования противолодочных сил и средств «в интересах формирования системы коллективной безопасности», к реализации которых затем были подключены представители тридцати трех российских научных, учебных и производственных учреждений страны.

В результате выполнения множества отдельных и внешне не связанных между собой технологических проектов с использованием российского научно-интеллектуального потенциала и научно-технической базы США осуществили прорыв в создании высокоэффективной, комплексной системы обнаружения подводных объектов в российских морских акваториях. И хотя эти проекты финансировались США в рамках, как бы, совместной программы борьбы с подводными лодками «третьих стран», вполне очевидно, что они изначально предназначались для решения оперативно-тактических задач ВМС США при их боевом применении против российского подводного флота в акваториях Баренцева моря, Северно-ледовитого океана и Северной части Тихого океана.

На территории России эти проекты реализовывались через « Программу создания Межгосударственного многонационального постоянно действующего Комитета по изучению проблем борьбы на мелководье с дизельными подводными лодками третьих стран». В то время как по данным из «Агентства передовых технологий» Министерства обороны США (APRA) на территории России с размахом осуществлялись масштабные военно-стратегические, оперативно-тактические и технологические проекты в рамках американской программы «Использования российского опыта и технологий в интересах повышения эффективности действий подводных сил США в прибрежной зоне вероятного противника» (подчеркнуто Намакон).

Указанной программой предусматривался двухлетний план проведения экспериментального апробирования и селективного отбора результатов научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок в реальных условиях в двухэтапном исполнении, при котором в соответствии с испытательным планом, определявшим желательное местоположение, целевые характеристики, системы измерения и порядок управления, предусматривалось использование в качестве «мишеней» как американской, так и российской подводных лодок. Отличительной чертой завершения тех или иных научно-технических разработок военного назначения являлась проверка их жизнеспособности в реальных условиях.

Необходимо отметить также, что по техническому предложению ВМС США «Роль морской авиации в действиях против современных дизельных подводных лодок в прибрежных водах» к выполнению программы подключались российские морские летчики, имеющие прямой эксплуатационный опыт учебно-боевых полетов на самолетах типа Ту-142, Ил-38 и Ил-12, аналогичных американским самолетам Р-3 «Orion» и S-3 «Viking». Вот как выглядело, к примеру, обращение одной из аккредитованных в Москве американских фирм в адрес исполнителя заказа. Приведем лишь некоторые выдержки:

«Мы хотели бы заказать научную статью о роли морской авиации в обнаружении современных дизельных подводных лодок в прибрежных водах. (с трудом понятно, чем принципиально отличается обнаружение дизельной от атомной ПЛ? – прим.Намакон) Автором должен быть недавно вышедший в отставку российский морской летчик с опытом работы с современными противолодочными датчиками. Эта статья будет основана на коротком 6-9 недельном исследовании с оплатой на уровне, согласованном с автором и соответствующем его опыту и подготовке…Для того, чтобы сделать этот проект конкретным, предлагается, чтобы анализ использования бортовых самолетных датчиков и вооружений против дизельных подводных лодок был построен на конкретном примере… Понятно, что эти вопросы тесно связаны с секретной информацией. (подчеркнуто Намакон) Так как этот проект будет организован на неофициальной основе, весь анализ должен быть несекретным. Значительное количество данных может быть найдено в открытой литературе. Этот вопрос был удовлетворительно решен на июньской 1994 года конференции по прибрежным противолодочным действиям…Датчики, рассматриваемые в этом анализе, должны включать как минимум следующие: сбрасываемые с самолетов звуковые буи, погружные сонары, различные типы магнитных систем, пассивные и активные оптические системы, (например, ЛИДАРы), инфракрасные системы и радары. Должны рассматриваться как существующие, так и перспективные системы…»


В результате, США максимально приблизились к созданию современной, высокоэффективной и комплексной системы обнаружения подводных объектов. Ее составляющими явились интегрирующие в себе стационарные и мобильные платформы (подводного, надводного, наземного, воздушного и космического базирования) с размещенными на них подсистемами управления, сбора и обработки информации, полученной посредством дистанционного зондирования интересуемых объектов. Многокомпонентность систем дистанционного зондирования обеспечивалась использованием российских научных достижений в таких областях знаний, как гидроакустика, гидродинамика, радиофизика, гидрооптика, линейная акустика, океанография и др. Глубоким научным исследованиям подвергались физические явления, возникающие при движении подводных объектов в толще воды. На основе базисных исследований были организованы «диалоговые», не имеющие примеров научно-исследовательские работы по конкретным направлениям, предусматривающим создание разнообразных датчиков в пришвартованных, копировальных и буксируемых конфигурациях.

Направленность проводившихся «исследований» убедительно показывает, что в фокусе особого внимания американской стороны оказалась акватория Баренцева моря, как самого оперативно важного, якобы, района с точки зрения «коалиционной борьбы с международным терроризмом»(?). В рамках «научно-исследовательских программ» американцам были переданы сформированные в СССР и России на протяжении десятилетий базы данных по:

• гидрофизическим параметрам и статистическим оценкам пространственно-временных условий и диапазонов обнаружения подводных целей;
  
• данным о поглотительных индексах, рефлексивных и преломляющих свойствах морской поверхности и дна, спектральным характеристикам морского шума окружающей среды в акваториях Баренцева моря;
  
• гидрофизическим данным, включающим в себя профили скорости звука в зависимости от координат и времени года, поглощения звука в водной массе, а также геоакустические свойства дна при волнении поверхности моря;
  
• данным о современных российских противолодочных системах (диапазон и уровень эксплуатационных возможностей) с целью их дальнейшего совершенствования с возможным применением имеющихся западных технологий.
  

Полученные базы данных позволяют американцам эффективно вычленять из фоновых значений Баренцева моря те возмущения, которые привносятся российскими субмаринами и определять степень воздействия окружающей среды на акустические и не акустические системы дистанционного зондирования.

Анализ целого ряда материалов показывает, что в последние годы руководство ВМС США предпринимало практические шаги по созданию в акватории Баренцева моря системы подводного наблюдения для обнаружения, классификации и сопровождения российских атомных подводных лодок, так называемого «противолодочного зонтика», представляющего собой сеть прогнозирующих станций, непрерывно решающих томографическую задачу. Исходя из реализуемого США стратегического проекта «Исследование характера будущей войны на море в ходе региональных конфликтов, определение роли и задач в нем сил и средств противолодочной войны», можно с уверенностью констатировать, что военно-политическим руководством США в приоритетном плане решается проблема по локализации и сведению к нулю возможности боевого применения российского атомного подводного флота стратегического назначения.

Этим же целям служат как оперативно-тактические, так и технологические проекты с привлечением российских военных ученых, логически подчиняющиеся решению единой военно-стратегической задачи США – созданию над оперативно важными морскими акваториями России комплексов военного назначения, позволяющих обеспечивать эффективное обнаружение, сопровождение и уничтожение российского атомного флота как в кризисных ситуациях, так и в случаях обеспечения международных санкций по запрету на появление российских АПЛ в водах мирового океана из-за неспособности, якобы, России обеспечить их эксплуатационную безопасность.

С учетом вышеприведенной информации в памяти невольно всплывает трагедия Баренцева моря августа двухтысячного и возникает только один вопрос: а имел ли АПРК «Курск» реальный шанс не погибнуть на мелководье?

На протяжении последних лет в России сформированы внутри и межведомственные узко корпоративные структуры, установившие с США качественно новый неофициальный уровень политических взаимоотношений, механизм действия которого, оказался практически независим от воли политического руководства России, принимаемых им военно-политических решений и действующего федерального законодательства.

Под нажимом американцев и в целях, якобы, необходимости радикализации дипломатических процессов на уровне первых лиц ядерных держав, начиная с 1991 года без предварительной экспертной проработки российскими, федеральными структурами, а также в обход последних, был подписан целый ряд совместных заявлений президентов США и России, послуживших импульсом и программой действий для неправительственных структур в обеих странах. В результате этого Россия превратилась, по существу в объект одностороннего разоружения без учетов ее национальной безопасности. Так называемые «независимые эксперты» из неправительственных научных центров США и России, финансируемые из-за рубежа, принимали активное участие в разработках и принятии значимых политических решений на уровне правительств двух стран. Заняв прочные позиции в качестве «независимых» специалистов в экспертно-консультативном Совете Думы, они также привлекались и к подготовке профильных законов, таких как закон «О космической деятельности в РФ», «О государственной политике в области обращения с радиоактивными отходами», «Об использовании в России атомной энергии», «О ратификации Договора об ограничении СНВ-2» и др.

Деятельность отдельных центров была напрямую связана с оказанием содействия в реализации устремлений США по достижению своего превосходства в результате разоруженческого процесса (договоры СНВ-1, СНВ-2, промежуточные межгосударственные соглашения, договоренности, инициативы на различных уровнях) в ущерб обороноспособности России. В стратегическом отношении эти устремления ориентируются на слом биполярного равновесия в мире путем сведения на нет сдерживающего потенциала стратегических ядерных сил России, исключая всякую возможность использования его для нанесения ответного удара.

По сути дела, неправительственные научные центры превратились в своего рода посреднические, координирующие и организаторские звенья между представителями так называемых зарубежных «неправительственных» организаций, контролируемых и финансируемых спецслужбами США, и представителями ведущих НИИ и КБ промышленности, высокопоставленными лицами из министерств, ведомств и органов федерального управления, а также группами депутатов из ключевых комитетов по Обороне, Безопасности и Международным делам Госдумы, где на законном основании сосредоточена практически полная информация о военно-промышленном потенциале и формировании внешней и внутренней политики России.

В результате, в рамках предоставляемых «неправительственными центрами» экспертных оценок и псевдонаучных политических анализов была в значительной степени упрощена задача проведения специальных дезинформационных акций на федеральном уровне с последующим втягиванием потенциала страны в проведение совместных российско-американских военно-технических проектов в ущерб обороноспособности России. Достаточно отметить только тот факт, что, по оценкам некоторых специалистов, Россия по Договору СНВ-2 была на 80 % ущемлена в своих правах, так как обязывалась, с одной стороны, гарантировать уничтожение и необратимое переоборудование шахтных пусковых установок наиболее беспокоящих американцев тяжелых МБР (СС-18) с разделяющимися головными частями, а с другой - соглашалась на … одноразовый показ (?) реально оснащенных ядерным оружием американских тяжелых бомбардировщиков в совокупности с политическими гарантиями и заверениями не оснащать их большим количеством ядерных вооружений.

При этом, если провести построчную идентификацию документа на русском и английском языках, то выявятся грубые орфографические, пунктуационные и смысловые ошибки в англоязычном тексте, которые могут привести к различному толкованию сторонами положений Договора. Характер допущенных ошибок свидетельствует, что над данными документами работали люди, не являющиеся специалистами в военной области, и для которых английский язык не является родным. По имеющимся данным к составлению текстов Договора с заданными параметрами привлекались неправительственные научные центры, которыми и осуществлялся их последующий перевод на английский язык. Отдельные их них принимали непосредственное участие в создании целого ряда проектов документов по двустороннему межгосударственному разоруженческому процессу в ущерб интересам России. Таким образом, во взаимоотношениях России и США по наиважнейшим вопросам стратегического паритета вместо Соглашений появлялись ни к чему не обязывающие Договоренности. По известным причинам мы не можем раскрыть читателю наименования документов, но вот как выглядела, к примеру, часть одного из них, подготовленного американским неправительственным центром в начальном (а) и окончательном варианте (б):

• а) «…От имени Правительства США в связи с Договором между США и РФ о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений от 3 января 1993 г., ниже именуемым Договором, имею честь предложить заключить Соглашение о деактивации некоторых стратегических носителей ядерного оружия…»;
  

• б) «…От имени Правительства США имею честь принять изложенное в Вашем письме от сего числа предложение о заключении в связи с Договором между США и РФ о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений от 3 января 1993 г., ниже именуемым Договором, договоренности между нашими Правительствами о деактивации некоторых стратегических носителей ядерного оружия…».
  

А вот как выглядела часть одного документа, подготовленного российским неправительственным центром в начальном (а) и окончательном варианте (б):

• а) «…Настоящий ответ вместе с Вашим письмом составит Соглашение между Правительствами РФ и США, которое вступит в силу в день вступления в силу Договора СНВ-2…;
  

• б) «…Настоящее письмо вместе с Вашим ответом составит договоренность между Правительством РФ и США, которая вступит в силу в день вступления в силу Договора и останется в силе, пока останется в силе Договор…»
  

Или еще один пример, более похожий на принудительное разоружение российской стороны:

• а) «…В соответствии с этим Соглашением наши правительства соглашаются о том, что по вступлении в силу Договора РФ и США деактивируют к 31 декабря 2003 года все стратегические носители ядерного оружия, которые подлежат ликвидации по Договору к 31 декабря 2007 года, путем отстыковки их ядерных боеголовок или принятия других совместно согласованных шагов…»;
  

• б) «…В соответствии с этой договоренностью наши правительства соглашаются о том, что по вступлении в силу Договора РФ и США деактивируют к 31 декабря 2003 года все стратегические носители ядерного оружия, которые будут ликвидированы по Договору, путем отстыковки их ядерных боеголовок или принятия других совместно согласованных шагов…».
  

И все это при полном отсутствии упоминаний о механизмах контроля за исполнением принятых обязательств. Воистину, «Пусти Америку за стол – она и ноги на стол».


В задачи неправительственных центров в Москве входило обеспечение принятия, а проще говоря, «продавливания» договоренностей к исполнению российскими правительственными структурами. Необходимо обратить внимание, что именно на заключении договоренности настаивала американская сторона, перед тем, как неохотно подписала Договор по Ограничению Наступательных Потенциалов.

На разных этапах к разоруженческому процессу в России с иностранной стороны подключались:

• Центр по изучению вопросов национальной безопасности при Массачусетском технологическом институте (США);
  
• Центр по изучению энергетики и окружающей среды при Принстонском университете (США);
  
• Международный институт по изучению стратегических проблем при Стэндфордском университете (США);
  
• Центр по изучению проблем нераспространения Монтерейского института международных исследований (США);
  
• Центр научных исследований комитета ученых за глобальную безопасность (США, Россия);
  
• Центр Генри Джексона по исследованию международных проблем при Университете штата Вашингтон (США);
  
• Центр русских исследований (г.Монтерей, США);
  
• Центр бюджетных и политических приоритетов (Мэриленд, США);
  
• Центр международной торговли и безопасности университета Джорджия (США);
  
• Международный центр конверсии (Бонн, Германия);
  
• Институт мира (г.Франкфурт).
  

С российской стороны и стран СНГ:

• Центр политических исследований в России (ПИР-Центр);
  
• Московский центр Карнеги;
  
• Российский институт стратегических исследований;
  
• Центр по изучению Проблем разоружения, экологии и охраны окружающей среды при МФТИ;
  
• Центр проблем экспортного контроля;
  
• Социально-экологический союз;
  
• Международный институт политических исследований (г.Минск);
  
• Институт стратегических исследований Узбекистана (г.Ташкент).
  

Деятельность перечисленных выше российских структур обеспечивалась за счет финансирования международных фондов: «Алтон Джонс», «Джон Мерк», «МакАртуров», «Фонда Форда», «Фонда Карнеги» и др.


В организационном плане неофициальное военное научно-техническое сотрудничество представляет собой совокупность трех уровней: конференции, семинары и научно-исследовательские работы. Первые два уровня предусматривают проведение «информационно-насыщенных дискуссий» на территории США и России по декларируемой американцами схеме – «ученый с ученым, конструктор с конструктором». Однако на деле такие диалоги происходят по иной схеме – «российские разработчики с американскими заказчиками и пользователями». Третий уровень сотрудничества оформляется договорными соглашениями по заданному проекту, разрабатываются технические задания с определением объема финансирования. Организуемые американцами интерактивные проекты, направленные на «реализацию интересов взаимной безопасности США и России», в каждом случае предусматривают конкретный подход, зависящий от того, какие организации вовлечены, какие подходы жизнеспособны и какая работа должна быть сделана. Шкала рассматриваемых проектов варьируется в диапазоне от единиц, занятых на несколько месяцев, до десятка специалистов, работающих несколько лет.

К одному из локальных центров, координирующему усилия американской стороны по сбору закрытой информации о военно-промышленном комплексе РФ, можно отнести аккредитованную в Москве компанию США “Defense Group Incorporated” (ДГИ) – 111 South Bedford St., Suite 101, Burlington MA 01803. Президент ДГИ - Гарольд Розенбаум, имеющий тридцатилетний опыт работы в области бизнеса высоких оборонных технологий, являлся членом различных специальных правительственных комитетов и консультативных советов. Состоял членом Внутреннего комитета Вооруженных сил США (House Committee on Armed Services). В рамках подкомитета по научным исследованиям и разработкам принимал непосредственное участие в реализации Программы стратегической модернизации и других программ в области технологий. В 1984-1988 гг. был членом Научного совета по обороне при министре обороны США и военно-морского научно-консультативного комитета. В этих должностях принимал участие и возглавлял многие задания и военные учения. В 1997 году являлся консультантом Научного совета по обороне и консультантом заместителя замминистра обороны США по стратегическим и космическим системам.

С 1993 года, компания «ДГИ», в персонале которой главным образом бывшие и действующие кадровые военные разведчики, а также бывшие высокопоставленные военные чиновники Минобороны США, прилагала настойчивые усилия к получению доступа к закрытым и представляющим интерес для спецслужб США корпоративным группам секретоносителей, ориентируясь на привлечение к прямому сотрудничеству работников режимных НИИ и КБ, в том числе и из бывших кадровых военнослужащих, имеющих операционный опыт работы с различными системами вооружений, либо знакомых с их тактическим применением. «ДГИ» осуществляла целенаправленные шаги по обеспечению доступа к защищаемым объектам РФ, сконцентрированной в них научно-технической информации и интеллектуальной собственности путем заключения прямых договоров с российскими субъектами хозяйствования, минуя существующие контрольно-надзорные органы.

При этом, для достижения своих целей эта компания использовала широкий спектр методов – от риторических рассуждений о гуманности, взаимовыгодных интересах, призывов к единению ученых в борьбе с общей угрозой безопасности, исходящей от расширяющегося международного терроризма и т.д. до использования личной заинтересованности чиновников, принимающих те или иные решения. В попытках внедриться в оборонный комплекс РФ в ход, как правило, шли заезженные предлоги оказания помощи российским предприятиям в проведении экономических реформ, конверсии, привлечения зарубежных инвестиций, установления партнерских отношений и т.п.

Отдельно, для не в меру доверчивых россиян, следует сказать, что в качестве прикрытия выстроенной спецслужбами США в целом концепции неофициального военно-технического сотрудничества с Россией, а правильнее сказать военно-промышленного шпионажа, в повседневную риторику общения сторон были специально введены так называемые информационно-шумовые тезисы (лжетезисы):

• о сотрудничестве в интересах взаимной и международной безопасности, организации российско-американского взаимодействия для решения реальных и потенциальных проблем поддержания мира, локализации региональных конфликтов и противодействия террористическим действиям;
  
• об озабоченности нерегламентированным распространением передовых военных технологий, которые могут попасть в распоряжение террористических организаций и государств, чьи намерения противостоят взаимным, якобы, интересам США и России;
  
• о переходе вопроса об использовании современных высокоточных и интеллектуальных систем вооружений на современном этапе из абстрактной плоскости, в плоскость принятия решений, для чего назрела необходимость конструктивного диалога ведущих специалистов в этой области из США и России;
  
• о необходимости, якобы, обсуждения и сотрудничества в решении многоплановых проблем, связанных с современными видами вооружений – от проблем разработки до их боевого применения, от тактико-технических характеристик до политических аспектов коалиционного взаимодействия;
  
• о долгосрочности взаимодействия на соответствующих уровнях – ученый с ученым, инженер с инженером и т.д., которые, будучи, якобы, экспертами, в своей области, должны сами определять наиболее подходящие способы продолжения научно-технических разработок, придавая им результативность, и т.д.
  

Деятельность «частной» компании ДГИ всецело подотчетна «Агентству передовых технологий (ARPA) Министерства обороны США, обеспечивающего общую координацию, постановку главных задач и направленность неофициального российско-американского сотрудничества. Вот как звучат, к примеру, отдельные выдержки из ее отчетов в ARPA:

«…ДГИ провела оценки, чтобы определить, какие из организаций и кто из специалистов бывшего СССР имеет наиболее совершенные достижения в интересуемых областях…

ДГИ установила широкий диапазон контактов, чтобы исследовать статус российских проектов в этой области. На основе этой широкой оценки различных российских групп, работающих над подобными проблемами, ДГИ идентифицировала наиболее многообещающие группы, чтобы работать в диалоговых проектах, открывающих более полный доступ США к российским технологиям…

…В течение двух лет персонал ДГИ посетил более чем 100 оборонных НИИ и промышленных предприятий России в поисках установления прямых связей с ведущими российскими учеными. ДГИ успешно начала диалоговые российско-американские проекты в двух широких областях: совместной безопасности и двойного применения…

…Учитывая своеобразный характер прямых научных взаимодействий между американскими и российскими исследователями, вовлеченными в военно-технические исследования, разработаны обязательные руководящие принципы, призванные избежать возможных проблем со стороны российской контрразведки при передаче информации на Запад:

• все американские участники получают соответствующие согласования контрразведки США до любых взаимодействий с Русскими, все взаимодействия должны быть проведены на несекретном уровне, а материалы или информация, предоставленная Русским, очищены через соответствующие процедуры;
  
• ДГИ всегда подчеркивает российским участникам, что ДГИ действует «неофициально», как частная компания, и никоим образом не представляет интересы американских правительственных кругов;
  
• Диалоговые программы структурированы таким образом, чтобы минимизировать информационные потоки или передачу технологий из США, поскольку американская сторона обеспечивает финансирование, а российская сторона обеспечивает информацию и возможности. (подчеркнуто Намакон) ДГИ объясняет российским коллегам, что тем самым им предоставляется возможность заявить о себе на западном рынке и заработать деньги, если они продемонстрируют свой творческий потенциал;
  
• Платежи российской стороне поэтапны и только те группы, которые обеспечивают информацию, демонстрируя существенные способности, получают полное финансирование. ДГИ структурируют соглашение с русскими таким образом, чтобы обозначить ясные стимулы для максимального приближения и полного выполнения всех их обязательств по диалоговым проектам…
  

…ДГИ имеет почти два года опыта работы с российскими учеными как субподрядчиками и опытными консультантами. Мы имеем полностью в эксплуатации Московский офис, который функционирует как on-site монитор для контрактов ДГИ с российскими исследователями, включая контроль за продвижением исследований. ДГИ имеет множество соглашений с отработанными механизмами оплаты для работы с российскими участниками этой программы и развило успешный метод для управления платежами, чтобы гарантировать своевременную подачу deliverables от российских партнеров…»


Если это не отчет по организации военно-промышленного шпионажа, то, что же тогда под ним должно подразумеваться вообще? По имеющимся данным, отдельные проекты имели объем финансирования от 30, 60, 100 и более тысяч долларов. Российские специалисты получали деньги наличными, кредитными карточками различных банков, перечислением на открытые счета зарубежных банков. Единым, как правило, было то, что доходы неофициально сотрудничающих юридических и физических лиц не декларировались и налоги на территории России не уплачивались. Данное обстоятельство уверенно подкрепляло обоюдное стремление к обеспечению конфиденциальности отношений российских специалистов и американской фирмы ДГИ.

Диалоговые проекты, упоминавшиеся в отчете ДГИ, предполагали собой сбор интересующей информации с использованием интернет-возможностей. В этой связи следует отметить, что с ноября 1997 года упоминавшийся ранее Интернет информационный узел Start, созданный на базе локальных сетей Московского физико-технологического института (МФТИ), приступил к созданию системы конструктивного диалога в России по всему спектру проблем военно-промышленного комплекса. Его основу составила собранная с 1991 года уникальная и обширная база данных по оборонному потенциалу России с непрерывным процессом ее пополнения и обновления. До недавнего времени содержимое еженедельных новостей сайта распространялось по электронной почте в адрес почти 200 абонентов из России, США, Германии и Англии, др. европейских государств и стран СНГ. Большей частью этими абонентами являлись специалисты и эксперты в области обычных и ядерных вооружений, журналисты и студенты.

Указанное обстоятельство не должно обескураживать читателя, так как ценность любой, пусть даже супер-секретной информации заключается не столько в ее содержании, сколько в возможности заинтересованной в ней стороны ее реализовывать. Так что опасаться расшифровки ядерных сверхсекретов перед студентом или домашней хозяйкой можно не более, чем с учетом их удивления на лицах, реальную же опасность представляют лишь структуры, способные адекватно реагировать на получаемую информацию.

В созданном, так называемом Исключительном разделе сайта, поставщиками материалов зачастую являлись в том числе и многочисленные эксперты российских исполнительных и законодательных органов. Полученная от них информация подвергалась систематизации и анализу. В результате, «в порядке информирования общественности» осуществлялся массированный сброс закрытой информации в открытое обращение по сетям интернет и через средства массовой информации в виде статей, публикаций, отдельных печатных изданий и т.д., после чего секретная информация становилась как бы очищенной, превращаясь в «открытую» тематику, что обеспечивало прикрытие незаконной деятельности откровенных предателей интересов России.

В частности, в изданной не без участия так называемого «Центра по изучению проблем разоружения, развития энергетики и охраны окружающей среды» МФТИ в 1998 году книге «Стратегическое ядерное вооружение России», раскрыты полностью специализация предприятий, работающих на российскую армию, разработчики систем и комплексов, их дислокация, а также дислокация пунктов базирования ракетных установок, подводных лодок, наземных комплексов и авиации, и где описывается порядок применения стратегической авиации и систем ПВО и ПРО. В книге реально разглашены сведения, содержащие Государственную тайну, однако общественность не слышит по этому поводу ни одного судебного приговора.

В опубликованной Центром-МФТИ тематической работе «Сокращение ядерного оружия. Процесс и проблемы» раскрыты состояние, местоположение и контролируемые направления функционирования радиолокационных станций системы предупреждения о ракетном нападении и системы ПРО г. Москвы, а также состояние военно-промышленного комплекса и перспективы развития отечественных стратегических ядерных сил, сведения о которых составляют государственную тайну и имеют гриф «совершенно секретно».

По существу, упомянутый Центр-МФТИ, был превращен в филиал и представительство в России «Центра по проблемам национальной безопасности при Массачусетском технологическом институте» (Центр МИТ), расположенном в г. Бостоне, США. Возглавляемый Теодором Постолом (с 1995 года - специалист по ВМФ Тихоокеанского регионального центра по изучению проблем международной безопасности и контролю над вооружением Центра Стратегических исследований при Стендфордском университете и одновременно кадровый сотрудник морской секции военной разведки США) Центр-МИТ координировал и определял задачи и направленность деятельности Центра МФТИ, прежде всего в ядерной области, оказывая ему информационную и финансовую поддержку.

Стоит ли удивляться вообще, что в результате «хоровода» России с вчера (?) еще Главным противником сегодня в сопредельных к нашему Северу районах американцами успешно реализуется программа создания универсальной комплексной мониторинговой системы наземного и космического базирования, нацеленной прежде всего на сбор детальной информации о российских межконтинентальных баллистических ракетах (МБР) во время их испытаний, и обеспечивающая все параметры слежения за полетом ракет, стартующих в районах Северного моря, Плесецка, Татищево, и способная производить сбор данных со всей траектории полета, включая участки маневрирования платформы разведения разделяющихся головных частей (РГЧ) индивидуального наведения и средств преодоления ПРО, а также вход головных частей и средств преодоления в атмосферу в районе российского испытательного полигона на Камчатке.

Указанный комплекс американской ПРО одновременно способен решать задачи по наведению систем высокоточного оружия для нанесения ударов по стратегическим объектам России как с применением ядерных боеголовок, так и в обычном снаряжении. Данная система, по существу, является результатом совместной разработки элементов стратегической ПРО США в рамках американо-российского сотрудничества в военно-космической области по программе РАМОС, организованной при непосредственном участии неправительственных научно-общественных структур. В качестве политического обоснования сотрудничества в этой области положены аргументы о наступившей, якобы, "неспособности" российской системы предупреждения о ракетном нападении безошибочно определять атакующего противника, что может привести к неадекватному ответному удару.

Одним из центральных звеньев Национальной ПРО США в этой связи является размещенная в 60 км от границы с Россией близ населенного пункта Варде (Норвегия) наиболее совершенная американская РЛС, известная под названием HAVE STAR. Последняя была построена и введена в эксплуатацию в 1995 году на авиабазе Вандерберг (штат Калифорния), где использовалась для наблюдений за испытаниями системы национальной ПРО на начальной стадии ее разработки. В конце 1998 года РЛС разобрали и отправили в Норвегию, где вновь смонтировали на территории подразделения норвежской военной разведки в рамках норвежского проекта под названием Globus II. Официально объявленная предназначенность РЛС – составление каталога «космического мусора» на высоких околоземных орбитах при всей очевидности того, что север Норвегии самая неблагоприятная по сравнению с экватором точка для решения подобной задачи.

Однако, в материалах ВВС США и ВМДО, предоставленных прессе 1 декабря 1999 года, на одном из слайдов космического командования США станция HAVE STAR была показана связанной с центральным командным пунктом ВВС США в Чейни Маунтайн (штат Колорадо). Работая также в комплексе с другой аналогичной станцией, размещенной в Эриксоне на острове Шемия (Алеутские острова), HAVE STAR имеет техническую возможность получать высокоточную информацию о наиболее ответственном участке траектории российских МБР – этапе разведения боеголовок и ложных целей. Без данных, получаемых этой станцией, американская система ПРО не могла бы достаточно надежно и быстро выделять боеголовки из всей совокупности летящих к ее территории объектов, что делало бы ее развертывание практически бессмысленным. Ранее решать такого рода задачи США не имели возможности.

Другое направление прорыва США в военно-космическую область с использованием российских технологий обеспечивается, по мнению экспертов, глубоко интегрированным сотрудничеством между Министерством обороны США и России в рамках создаваемого Международного Центра по негативному и позитивному контролю за использованием ракетно-ядерного оружия, что позволит американцам практически взять под контроль российские системы управления военного назначения, осуществлять их дублирование или блокирование.

Анализ ситуации подсказывает, что «взаимовыгодное» военно-техническое сотрудничество России и США в реальной плоскости оборачивается для нашей страны «романом» Красной Шапочки и Звездно-полосатого Волка, кульминация сюжета которого и развязка еще впереди. Похоже, что французский политолог Э.Тодд, чье высказывание вынесено в один из эпиграфов к работе, прав, называя США «хищником, вызывающим тревогу». Этот же вывод следует и из знакомства с основными политикообразующими документами этой страны. Они в буквальном смысле отражают волчий аппетит «сфер интересов национальной безопасности» США.

Вот как, к примеру, определило, для начала, «национальную безопасность» (National Security) Министерство Обороны США в своем словаре военных терминов. Оно включило в это понятие, как национальную оборону, так и внешние отношения США, которые «должны обеспечиваться:

• военным или оборонным преимуществом над любым иностранным государством или группой государств;
  
• благоприятными позициями на международной арене;
  
• военным потенциалом, способным успешно противостоять враждебным или разрушительным действиям извне или изнутри, открыто или тайно».
  

Достигнуть преимуществ, как известно, можно не только увеличив реально свою мощь, но и тайно разрушив чужую, что значительно дешевле и что читатель в России ощущает уже больше десятка лет на собственном опыте. Обратившись к высказыванию Дж.Коллинза, вынесенному также в качестве эпиграфа к нашей работе, можно убедиться, что понимание национальной безопасности военными США заведомо агрессивно и предполагает отнюдь не пассивное преимущество. Как раз наоборот. Главным ключевым словом в сформулированном военным ученым Коллинзом понятии национальной безопасности США является - контроль (над противной стороной), а уж только потом речь идет об интересах и целях. Это само по себе должно уже настораживать переговорщиков с российской стороны, втягивающихся в проекты «сотрудничества».

Попытаемся теперь с помощью работы сотрудника Академии военных наук РФ Н.А. Молчанова – «Термины и определения, используемые специалистами зарубежных стран при разработке проблем национальной безопасности» - более полно осмыслить применяемые США термины. Начнем с наиболее ходового, а потому и наименее понятного - интересы. Упоминание о них с политических трибун в настоящее время модно и здесь и там. Что же понимают под ними в действительности за океаном? В соответствие с принятой «Стратегией национальной безопасности США в следующем столетии» (1999 г.), к примеру, под обобщающим термином интересов США определено их глобальное лидерство и сохранение себя в качестве желанного партнера для государств, разделяющих американские ценности. В более узком смысле слова американские интересы классифицированы по трем категориям:

А - жизненно важные (vital) интересы, т.е. связанные с выживанием и безопасностью нации. К ним, в частности, отнесены:

• защита территории США, обеспечение безопасности граждан и их экономического благополучия, важнейших элементов инфраструктуры, включая энергетические, банковские, телекоммуникационные и транспортные системы, службы водоснабжения и спасения;
  
• поддержание устойчивого баланса сил в Европе и в АТР, недопущение доминирования там державы или коалиции, враждебной США;
  
• обеспечение собственного доминирования в Западном полушарии;
  
• недопущение развала систем международной торговли;
  
• обеспечение доступа на рынки финансов, источников энергии;
  
• защита территории союзников.
  

Инструментальное обеспечение жизненно важных интересов предполагает сохранение безусловного американского лидерства и готовность решительно использовать в этих целях все имеющиеся возможности, включая военную мощь, а также др. действия, направленные на поддержание необходимых институтов безопасности как внутри страны, так и за рубежом. Перечень жизненно важных интересов наиболее устойчив по сравнению с остальными интересами США.


B - важные (important) интересы, не связанные с выживанием страны, но оказывающие существенное влияние на благосостояние США и характер международной обстановки. Учитывая навязчивое стремление к лидерству, важными интересами для США являются:

• сдерживание агрессии и разрешение конфликтов;
  
• открытие иностранных рынков;
  
• укрепление демократии;
  
• участие в решении транснациональных проблем;
  
• предотвращение серьезного ущерба окружающей среде в глобальном масштабе и кризисов, способных вызвать массовые потоки беженцев.
  

В отличие от жизненно важных интересов (т.е. тех, ради которых американская нация не желает идти на компромиссы и использует всю совокупность имеющихся инструментов национальной мощи) обеспечение защиты важных интересов предполагает использование имеющихся инструментов в более осторожных и разумных формах, соизмеряющих цену и риск с ценностью самих интересов. Т.е. при отстаивании важных интересов администрация США предполагают опираться, прежде всего, на соображения национальной выгоды.

С - гуманитарные (humanitarian) интересы. Как правило, они связаны с широким спектром международных проблем, не затрагивающих триаду «свобода - выживание - процветание», но определяющих кратковременные, тактически выгодные для США позиции как на международной арене, так и внутри страны. По существу они являются периферийными для обеспечения национальной безопасности. Их защита предполагает лишь определенные действия в защиту ценностей, которые разделяются Соединенными Штатами. Они касаются комплекса вопросов, связанных с преодолением последствий стихийных бедствий, крупных производственных и экологических катастроф, поддержки процесса демократизации, недопущения нарушения прав человека, установление главенства закона и гражданского контроля над военными, оказание помощи в гуманитарном разминировании, стимулирование последовательного развития и усилий по защите окружающей среды.