Geum.ru

15. 11. 2011 Слияния и поглощения в банковской сфере

Вид материалаДокументы
Подобный материал:

15.11.2011

Слияния и поглощения в банковской сфере


под таким названием прошла 12 октября в Москве Ежегодная конференция, организованная Национальным банковским журналом и порталом Mergers.ru при поддержке Ассоциации российских банков. В ходе выступлений и последующих дискуссий обсуждались наиболее актуальные вопросы для российского банковского рынка: каковы основные источники докапитализации банков, можно ли добиться синергетического эффекта в результате сделок по слияниям и поглощениям, что может стать залогом успеха в сделках М&A, а что - воспрепятствовать их удачному завершению. Мы предлагаем читателям НБЖ ознакомиться с наиболее яркими выступлениями, прозвучавшими в рамках этой конференции.

Елена ЕЛИСЕЕНКОВА, генеральный директор Национального банковского журнала

Позвольте мне сообщить со страниц НБЖ о проведении I Ежегодной конференции «Слияния и Поглощения в банковской сфере» и выразить искреннюю признательность всем, кто принял участие в мероприятии, которое Национальный банковский журнал провел 12 октября вместе с порталом Mergers.ru при содействии Ассоциации российских банков. Мне хотелось бы особо поблагодарить руководителей и собственников региональных банков, которые нашли время и силы, чтобы приехать на нашу конференцию из различных регионов России. Они поделись с нами опытом разработки посткризисных стратегий развития и роста бизнеса, интеграции активов и почерпнули здесь для себя много актуальной информации.

Мы выбрали в качестве темы конференции слияния и поглощения в банковской сфере и - шире - проблемы докапитализации российской банковской системы. Как хорошо известно всем участникам конференции, с 1 января 2012 года повышается норматив минимального размера капитала банков - он будет составлять 180 млн рублей вместо 90 млн рублей. Но и это, как утверждают эксперты, «стратегический минимум» - для того чтобы успешно развиваться в условиях жесткой конкуренции, банкам необходимо иметь более внушительный капитал. Поэтому, по нашему убеждению, огромное значение приобретает тема докапитализации российских банковских активов.

Юрий ИГНАТИШИН, управляющий партнер Mergers.ru

От лица организаторов конференции также хочу выразить благодарность всем участникам мероприятия и представить данные, свидетельствующие о том, что происходит в сфере покупки и продажи бизнесов.

Мы видим, что, по сути, рынок M&A находится сейчас на уровне 2003-2004   годов.   Со стоимостной точки зрения картина представляется более радужной, но за счет ряда крупных сделок, произошедших в этом году, - слияния Уралкалия и Сильвинита, Вымпелкома и Wind Telecom.

Если посмотреть на рынок M&A в целом, то можно выделить основные тенденции. Наиболее активной отраслью с точки зрения сделок слияний и поглощений являются телекоммуникации, далее идут строительная и финансовая отрасли. До 2009 года стоимостной объем сделок был близок к объему иностранных инвестиций. Соотношение объема сделок к ВВП России составляет порядка 6% - то есть данный показатель находится практически на том же уровне, что и в странах с развитой экономикой.

Перейдем к банковской сфере и проанализируем ситуацию здесь с точки зрения рынка M&A в целом. По количеству сделок тенденция явно негативная: в первом полугодии прошлого года этот показатель упал почти на 30% по сравнению с результатами первого полугодия прошлого года. Если мы не будем рассматривать сделку по присоединению Банка Москвы к ВТБ, то и стоимостной объем также снизился - на 10% по сравнению с прошлым годом. Средняя стоимость банковских сделок (если «убрать» такие мегасделки, как объединение МДМ Банка и УРСА Банка в 2009 году, консолидацию БСЖВ и Росбанка, присоединение Банка Москвы к ВТБ) составляет порядка 25-30 млн долларов. Это показательно, поскольку на основании данных оценок мы можем сделать выводы о том, что происходит в сегменте небольших и малых банков.

Несмотря на громкие заявления о выводе иностранного капитала из российских банковских активов, мы можем констатировать несколько иную картину. Налицо активность со стороны ряда иностранных инвесторов. Если же отслеживать динамику мультипликаторов, то можно увидеть, что последние два года являются более радужными для собственников банков. Однако с учетом того, как развивается ситуация в мировой экономике, сложно делать позитивные прогнозы на будущее.

Какие основные выводы можно сделать, сравнивая рынок банковских слияний и поглощений с рынком M&A в целом? Во-первых, в банковском сегменте явно преобладают сделки, не обеспечивающие новому собственнику контроль над приобретенным активом. Во-вторых, высок уровень концентрации, когда стоимостной объем рынка создают несколько крупных сделок. Отсутствует вертикальная интеграция в классическом понимании этого термина, низка активность частных инвесторов, физических лиц, при этом сохраняется трансграничная активность, когда иностранные инвесторы, пусть и в небольших объемах, продолжают заходить на наш рынок.

Гарегин ТОСУНЯН, президент Ассоциации российских банков

Тема, поднятая в рамках конференции, действительно актуальна для национального банковского сектора, и ее актуальность будет сохраняться в течение довольно длительного периода. Необходимость слияний и поглощений диктуется самим рынком, потому что у его участников должна быть возможность объединять свои структуры с целью повышения капитализации. Процедуры и последствия слияний и поглощений должны быть максимально прозрачными и понятными и для участников этих процессов, и для клиентов банков. К сожалению, мы не всегда создаем для этого условия: например, в законодательстве содержится требование оповещать всех клиентов объединяющихся банков о готовящемся слиянии. Выполнение этого требования может спровоцировать у клиентов состояние неопределенности, подвигнуть некоторых из них к закрытию счетов.

Вопрос о докапитализации банков тоже должен решаться поступательно и логично. Я не сторонник того, чтобы принуждать банки к докапитализации. Очевидно, что финансово-кредитным организациям для развития бизнеса, для расширения кредитования необходимо увеличивать капитал. Но они должны это делать под влиянием экономических факторов, а не путем административного принуждения. Однако, как известно, требования к минимальному размеру капитала в соответствии со Стратегией развития банковского сектора должны повыситься к 2015 году до 300 млн рублей. При этом есть и другие предложения: так, в «Стратегии 2020», которая обсуждалась в АРБ 11 октября, фигурирует такая цифра, как 3 млрд рублей. К 2013 году - 1 млрд рублей в качестве норматива минимального размера капитала, а с 2015 года - 3 млрд рублей. Тогда давайте к 2016 году требовать минимальный размер капитала банков на уровне 10 млрд рублей, к 2017 году - 20 млрд рублей, а к 2020 году, например, 100 млрд рублей!

Логику, которой руководствуются носители подобной идеи, понять можно - просматривается очень простое желание: монополизировать рынок сначала сотней банков, потом, весьма вероятно, и меньшим их числом. Так давайте сразу откажемся от стремления к развитию конкуренции и диверсификации банковского рынка, давайте восстановим советскую систему финансового управления! Это, по крайней мере, будет честнее, чем писать огромные «талмуды», призванные скрыть главную цель авторов этой идеи.

Главная тема конференции тем более серьезна в нынешних условиях, когда идут разговоры о «второй волне кризиса». Я противник «нагнетания ситуации», по моему убеждению, нет признаков того, что мы сейчас находимся в том же положении, что и осенью 2008 года. Но, с другой стороны, российская экономика переживает перманентный кризис: даже в «спокойном» сценарии развития правительство «заложило» 3-4-процентный рост ВВП в год. Налицо также явная стагнация с точки зрения роста капитализации российских банков - и это после того, как требования к минимальному капиталу были повышены до 90 млн рублей, а с 1 января 2012 года вырастут до 180 млн рублей. Кредитный портфель за весь прошлый год увеличился всего на 1%, а за период с начала этого года по сентябрь - на 0,8%. Зато, к сожалению, начала расти просрочка: 2% за 2010 год, а за первые восемь месяцев этого года - 9%.

При таком состоянии рынка, когда мы имеем довольно высокий спрос на кредитные услуги и довольно высокие проценты по кредитам, которые сдерживают этот спрос, мы ничего не делаем для того, чтобы подтолкнуть банковский рынок к развитию кредитования. Зато мы делаем многое, что пугает и напрягает рынок, причем делаем это с разных сторон.

Михаил СУХОВ, директор департамента лицензирования деятельности и финансового оздоровления кредитных организаций Банка России, член совета директоров Банка России

Мы считаем, что, несмотря на все турбулентности и известные внешние факторы на международных финансовых рынках, российский банковский сектор продолжает сохранять устойчивые показатели развития и в этом смысле является привлекательной сферой для внешних инвестиций. С другой стороны, понятно, что в условиях нестабильности любой инвестор ведет себя осмотрительно, потому что рискует деньгами. Но рано или поздно, как говорят опытные риэлторы, хорошую квартиру или хороший земельный участок кто-нибудь приобретет. То же самое и в банковском секторе: если здесь все хорошо и есть привлекательные для покупки активы, рано или поздно дополнительные инвестиции сюда придут.

Хотя, строго говоря, сейчас они не очень нужны: при среднем уровне достаточности капитала 16% можно спокойно развивать банковский бизнес, что и происходит. Сентябрь показал рост активов на 5,5%, кредитов нефинансовому сектору - на 5%. Это несколько выше, чем в предшествующие месяцы: повлиял фактор изменения валютного курса. Доля валютных активов в структуре банковских балансов выросла под влиянием этого фактора на 1% - с 23% до 24%. Продолжает снижаться удельный вес просроченной задолженности во всех портфелях - как в портфеле кредитов нефинансовому сектору (до 5%), так и по портфелю физическим лицам (впервые за долгое время этот показатель упал ниже 6%). Таким образом, мы видим, что внешняя турбулентность на финансовых рынках не оказывает заметного влияния на состояние банковских балансов и на платежеспособность заемщиков.

Прибыльность банковского сектора также продолжает сохраняться, хотя темпы роста прибыли несколько замедлились. Однако это, с нашей точки зрения, объясняется не влиянием внешних факторов, а следствием валютной переоценки стоимости портфелей. Переоценка также привела к доначислению резервов - причем, как мы видим, это произошло не из-за ухудшения качества кредитных портфелей банков, а из-за изменений валютных курсов. Объем резервов увеличился за сентябрь почти на 55 млрд рублей, прирост сформированных банковских резервов за тот же месяц составил 40% от общего прироста резервов за год.

На этом фоне мы наблюдаем, как я уже говорил, сохранение интереса инвесторов к банковским активам и процесс консолидации этих активов. В нынешнем году уже завершен ряд проектов, всего за 2011 год, я полагаю, будет совершено столько же сделок по консолидации, сколько и в прошлом году. Хотя понятно, что 11 или, возможно, 19 таких проектов не окажут решающего влияния на эффективность банковского сектора в целом.

Мы продолжаем наблюдать примерно следующую картину: первый этап консолидации - это приобретение банковского института, второй этап - присоединение, и то не во всех случаях. К сожалению, вынужден констатировать, что на втором этапе требуется продолжительное время, чтобы инвесторы смогли оценить правовые риски, связанные с приобретением таких активов, как банки. Чаще всего они являются регулируемыми - нет «вторых» или «третьих» векселей, но степень общего недоверия в банковском секторе как раз отражается в значительном временном «лаге» между приобретением и консолидацией. Это беда не только банковского сектора, это особенность рыночных отношений на их современном этапе развития, и излечить эту болезнь может только время.

Полагаю, что новым, хотя и не столь значительным фактором консолидации в ближайшее время будет бурное развитие средних банков, прежде всего, в сфере розницы. Понятно, что бурное развитие требует дополнительного капитала, а финансовые возможности владельцев таких банков различны. Не у всех есть внутренние ресурсы для обеспечения этого развития, поэтому в последующие годы мы, скорее всего, будем наблюдать дополнительный спрос на банковский капитал - возможно, не в форме полных продаж банков, но в форме продажи 15-20-процентных пакетов акций. Сейчас на этом рынке продолжают сохраняться международные организации - IFC, ЕБРР, - как раз осуществляющие такое частичное вхождение в капитал российских банков. Но понятно, что основным ресурсом докапитализации будут средства внутренних инвесторов.

Как и ожидалось, «планки» по капиталу не являются мощным фактором, стимулирующим процессы консолидации и объединения. Как и при прошлой «планке» на уровне 90 млн рублей, так и сейчас, в преддверии повышения требований к минимальному размеру капитала до 180 млн рублей, реализован только один проект, в рамках которого банки объединились для выполнения данного норматива. За сентябрь количество банков с капиталом менее 180 млн рублей сократилось со 131 до 117, в основном за счет увеличения капитала. Общая потребность в докапитализации этих банков составляет порядка 5,9 млрд рублей. Из 117 кредитных организаций владельцы только двадцати с потребностью в увеличении капитала на 1,3 млрд рублей не знают, где найти эти деньги. 33 из 117 банков уже сейчас располагают собственными средствами свыше 150 млн рублей, скорее всего, капитализация этих банков произойдет за счет внутренних источников.

В сфере нашего повышенного внимания будут оставаться банки, которые пока не знают, как решить проблему с увеличением капитала. К сожалению, они могут стать «жертвами» со стороны инвесторов с полукриминальным прошлым и недобросовестными намерениями. Понятно, что не эти люди формируют контур нашей банковской системы, но, к сожалению, они есть, и не все из них покидают банковский бизнес. Поэтому я считаю, что публичность осуществления инвестиций, публичность владения банками является надежной гарантией того, что деньги не попадут к тем, кто однажды неправильно распорядился ими.

Я думаю, что среди регулятивных изменений, способных оказать влияние на среду слияний и поглощений, не стоит ждать принципиальных новаций до конца года. Мы считаем, что за этот срок будет реализована законодательная инициатива сохранения на постоянной основе функций по оздоровлению банковских институтов, осуществляемых Агентством по страхованию вкладов. Прямого влияния реализация этой инициативы на состояние рынка банковских M&A не окажет, но важно, что Агентство сможет реагировать быстро и оперативно в ситуациях, когда «закачается» тот или иной банковский институт. Мы видели это на примере Банка Москвы. Не нужно напрямую «привязывать» принятие этого закона к внешним факторам: наличие механизмов финансового оздоровления необходимо нам и в периоды стабильности, поскольку доверие клиентов к банкам нужно поддерживать на постоянной основе.

Вторая законодательная инициатива - введение требования к минимальному размеру капитала для вновь образованных банков на уровне 300 млн рублей. Мы думаем, что будем применять эту «планку» к вновь создаваемым банкам с начала следующего года. Мы считаем, что «стартовый» капитал является важным фактором ответственности в банковском секторе.

Валерий МИРОШНИКОВ, первый заместитель генерального директора АСВ

Как известно, Агентство с конца 2008 года занимается функциями оздоровления финансово-кредитных организаций. Есть 275-ФЗ, действие которого заканчивается 31 декабря 2011 года, но сейчас речь идет о том, чтобы сделать этот закон постоянно действующим.

По сути, основные принципы закона направлены как раз на то, чтобы в банковской сфере происходили сделки по слияниям и поглощениям. Если мы оказываем поддержку проблемному банку, то не можем в соответствии с этим законом оказывать ее банку непосредственно - либо поддержка оказывается инвестору, приобретающему пакет акций проблемного банка, либо новому акционеру или акционерам. Во втором случае «запускаются» механизмы, связанные с уменьшением уставного капитала проблемного банка, с последующим увеличением этого капитала для нового акционера. Еще одним очень важным механизмом, с нашей точки зрения, является передача активов и обязательств проблемного банка другой финансово-кредитной организации. Эта процедура очень часто используется в США в рамках оздоровления проблемных банковских активов.

Общее число проектов по санации до недавнего времени составляло 18, сейчас - 19, поскольку совсем недавно к нам «пришел» Банк Москвы. Общая сумма средств, направленных на санацию, составила 641 млрд рублей, из них значительная часть приходится как раз на оздоровление Банка Москвы - 195 млрд рублей. Что касается остальных проектов, то можно сказать, что уже чуть меньше 100 млрд рублей возвращено Агентству.

В этом году АСВ завершило несколько санационных проектов - Банк24.ru, «Северная Казна», Газэнергопромбанк, Банк «Губернский», Банк «Тарханы». На сегодняшний день осталось семь проектов по предотвращению банкротства. Мы считаем, что все эти проекты будут завершены если не в этом году, то в следующем. Ситуация в этих семи банках нормальная, завершение проектов реструктуризации в некоторых случаях будет связано с объединением активов - например, Банк «Потенциал» будет объединен с Банком «Российский Капитал». Башинвестбанк с Бинбанком, выступавшим в роли санатора, тоже приняли решение об объединении - правда, оно состоится, скорее всего, либо в конце 2012 года, либо в 2013 году.

Не могу не сказать об участии Агентства в спасении Банка Москвы, поскольку по этому вопросу было много мнений. Хотел бы в связи с этим процитировать строки из поэмы Шота Руставели: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Нам говорили, что принятие Банка Москвы на санацию - плохое решение. Я в таких случаях всегда отвечал: хорошо, это плохое решение - предложите решение лучше. Все бросить и посмотреть, что получится? Вряд ли. Мы считаем, что выбранный вариант отвечает интересам Агентства, особенно если учесть, что первоначально рассматривался вариант, в рамках которого АСВ предоставлялся кредит на 150 млрд рублей. На эти средства мы покупаем самые проблемные активы Банка Москвы. При этом перспективы возвращения этих активов, взыскания кредитов, выданных Банком Москвы, оставались совершенно неясными. Поэтому вариант, при котором выдается возвратный кредит на сумму 295 млрд рублей, представляется нам более правильным.

Что касается классификации наших проектов по санации, то здесь можно отметить следующее. Только в двух случаях мы не привлекали стороннего инвестора - в случае с Банком «Российский капитал» и в случае с Банком «Тарханы». Мы приняли решение, что стоит эти два банка объединить, и не жалеем об этом, потому что считаем такое решение наиболее эффективным.

Оставшиеся банки можно разделить следующим образом: 14 банков - это те, которые обрели новых собственников, 3 банка - те, которые были ликвидированы, а их активы и обязательства были переданы банкам-приобретателям. Как я уже говорил, в этом втором варианте много преимуществ и только один недостаток, касающийся выплат страхового возмещения. Чтобы подтвердить свой вывод, приведу в пример банк Wachovia в США, который обанкротился. FDIC (Федеральная корпорация по страхованию депозитов) реализовала процедуру передачи P&A (активов и обязательств). Если бы она этого не сделала, то страховые выплаты составили бы огромную сумму, и страховой фонд мог бы оказаться на грани банкротства. Конечно, при совершении сделки P&A есть обязательное условие: банк-приобретатель должен быть очень технологичным, обладать высокопрофессиональной командой. Например, по Банку «Московский капитал» необходимо было перерегистрировать более 60 точек присутствия по всей стране. Технологически это намного сложнее, чем составить реестр вкладчиков обанкротившегося банка и выплатить им страховое возмещение. Зато экономически передача P&A - намного более эффективная процедура, чем обычная ликвидация банка.

Немного отвлекусь, чтобы рассказать о примерах слияний и поглощений банков в странах с развитой экономикой. Известно, что в США подобные сделки можно совершать только в пределах одного штата. Если вы хотите выйти на федеральный уровень, то это очень сложно. Во время деловой поездки в США мы встречались с руководителем банка, которому пришлось делать расчет P&A, - благодаря этой сделке он смог свой сравнительно небольшой банк «дорастить» до банка федерального уровня. У нас тоже есть такой пример - Банк «Открытие», который очень активно участвовал в процессе финансового оздоровления. Была проведена сделка по присоединению к изначально инвестиционному Банку «Открытие» Русского Банка Развития, потом произошло объединение с банком «Петровский» (бывшим ВЕФК).

В заключение я хотел бы сказать, что сейчас, по прошествии трех лет со вступления в силу 275-ФЗ, я считаю, что некоторые банки, прошедшие процедуру санации, не надо было санировать. Но в период кризиса данный механизм нужно использовать, потому что это снижает панические настроения. Если же говорить о сделках, связанных с передачей активов и обязательств, то за этим механизмом, по моему твердому убеждению, будущее. И его нужно совершенствовать, опираясь при этом на опыт тех же США. Часто можно услышать «легенду» о том, что FDIC приходит в проблемный банк в субботу, и уже в понедельник он работает под другой «вывеской», но с теми же сотрудниками и с теми же условиями предоставления услуг. На самом деле это действительно «легенда», все не совсем так: за два дня такую сделку совершить просто невозможно. Федеральная корпорация по страхованию депозитов видит, что банк испытывает трудности, направляет инспекцию. Надзорный орган в это время дает предписания по увеличению капитала банка, по поиску нового инвестора, улучшению качества активов и т.д. Инспекция FDIC отслеживает, что происходит в банке, и параллельно готовится к передаче P&A. Обычно этот процесс занимает шесть месяцев. Если инспекция видит, что ситуация не улучшается, вопросы не решаются, то в субботу вечером принимается решение об отзыве у банка лицензии, договоры просто переписываются за воскресенье, и в понедельник банк начинает работать под другой «вывеской». Но такой сценарий реализуется куда реже, чем это может показаться на первый взгляд: в 80% случаев лицензия у банков не отзывается - они либо находят новых инвесторов, либо выполняют другие предписания регулятора.

Юрки ТАЛВИТИ, старший вице-президент ВТБ

Я хотел бы в своем выступлении остановиться на двух последних приобретениях группы ВТБ - на ТрансКредитБанке и Банке Москвы. Это были очень разные покупки, соответственно, разными были процессы приобретения и результаты сделок.

В мае 2010 года была принята новая стратегия развития группы ВТБ, в которой отмечалось, что одна из самых больших наших проблем - избыточность капитала. Поэтому мы сразу заявили, что если найдем хорошие банки, выгодные с точки зрения присоединения к группе, то приобретем их. Какие требования мы выдвигали к активам, которые планировали приобрести? В первую очередь, наличие у них новых рынков или сегментов рынка, с точки зрения ВТБ. Важна была корпоративная структура активов, потому что мы видели низкую эффективность сделок M&A, обусловленную различием корпоративных культур у объединяющихся банков. В июле 2010 года начался процесс присоединения ТКБ, а присоединение Банка Москвы, как известно, началось после изменения акционеров этого банка. К этому моменту у нас был уже большой опыт по приобретению различных активов: за последние несколько лет мы купили 13 банков - один в России и двенадцать за границей. Поэтому мы полагали, что процесс покупки новых активов будет для нас не очень сложным. С ТрансКредитБанком наши ожидания оправдались: переговоры с прежними собственниками прошли очень эффективно, в результате сделки мы приобрели порядка 300 офисов, клиентов - юридических и физических лиц, большинство из которых являются сотрудниками РЖД. Но самым интересным для нас было то, что ТКБ обслуживал ОАО «Российские железные дороги» - одну из самых крупных компаний в России. Что касается Банка Москвы, то среди его клиентов, конечно, тоже было много предприятий, интересных для нас. Плюс к этому у БМ огромная база клиентов - физических лиц в Москве и Московской области, как раз в регионе, где у нас были планы открыть порядка 150 офисов. В результате сделки мы получили больше «точек присутствия».

Сергей ВОСТРИКОВ, председатель совета директоров Алтайэнергобанка

Я хочу рассказать о новой программе для российского банковского рынка, реализация которой, по моему убеждению, будет способствовать объединению нашей банковской системы. Естественно, речь идет не о том, что банки должны слиться воедино, а именно об их объединении в рамках продвижения дешевого и доступного для клиентов продукта.

Мы обращаемся к 90% жителей, живущих не в Москве, к людям, которые не получают по тем или иным причинам доступа к кредитным ресурсам. В рамках нашей программы существующие препятствия можно устранить. Речь идет, во-первых, о мгновенном одобрении заявки по телефону – в течение 40 секунд, после чего клиент получает ответ, какую сумму и на какой срок он может получить, а также информацию о месте, где он сможет активировать кредит через любой банкомат. Ставки по кредитам на порядок ниже, чем ставки по аналогичным займам в микрофинансовых организациях, и зависят только от кредитной истории заемщика и от степени его «закредитованности».

Основа системы – дистрибьюция. Через год коробка «Мгновенные деньги» будет продаваться в 70 тыс торговых точек, сейчас ее можно приобрести во всех отделениях Почты России. При этом в точках продажи не нужно производить никаких сложных действий: все, что нужно сделать клиенту, – позвонить по указанному телефону. Колл-центры программы работают так, что человека направляют в ближайший к нему офис банка или страховой компании - при условии, конечно, что те являются нашими партнерами по программе. Таким образом, мы даем банкам постоянный поток клиентов.

Дмитрий ДЕМБИЧ, юрист Baker&Mckenzie

Тема моего выступления посвящена не столько противопоставлению, сколько объединению возможных процессов финансирования банков или отчуждения какой-то части их капитала стратегическому инвестору. Конечно, многие могут подумать, что нынешняя ситуация не благоприятствует обсуждению этих вопросов: рынки находятся в таком состоянии, что очень много сделок, особенно публичных, откладывается. С другой стороны, после банкротства Lehman Brothers в 2008 году многие сделки по размещению акционерного капитала тоже «отложились», но уже через полгода возобновились размещения акций.

Безусловно, если есть желание привлечь капитал в условиях высокой волатильности рынков, то необходимо выбрать правильную стратегию, решить, какую сделку совершать - публичную, непубличную. Этот выбор может во многом предопределить успех сделки, цену размещения капитала, то, насколько быстро удастся совершить саму сделку. Поэтому многие компании и банки всерьез думают и анализируют, какой путь лучше выбрать: продажу акций на публичном рынке или продажу части пакета стратегическому инвестору. Есть определенные критерии выбора: ценовые параметры (поскольку они могут быть различными при продаже стратегическому инвестору или при выходе на IPO); объем (идет ли речь о полном или частичном отчуждении пакета акций), расходы (которые могут быть более значительными при подготовке публичной сделки, чем при продаже «стратегу»); время, состояние рынка (высокая волатильность на рынках затрудняет проведение публичных сделок), желание или, напротив, отсутствие желания привлечь миноритариев. Если компания выбирает путь IPO, то она помимо этих критериев должна учитывать еще один: в результате размещения акций на открытом рынке компания становится публичной, у нее появляются обязанности по раскрытию информации.

Важный момент - готовность к IPO. Стратегический инвестор «закладывает» проблемы, которые ему придется решать. На публичных рынках капитала инвесторы не готовы вкладываться в компании, у которых есть нерешенные проблемы. Поэтому перед IPO очень важен длительный подготовительный процесс.

Если посмотреть на страны Западной Европы и США, то можно увидеть, что здесь было успешно проведено большое количество сделок, «объединяющих» и продажу части пакета стратегическим инвесторам, и IPO. Безусловно, такие сделки являются более дорогостоящими в плане их подготовки, но и более успешными с точки зрения максимизации стоимости акций. Хотя у нас в России таких сделок было не очень много, практика подтвердила это наблюдение.

Еще один вариант, который можно довольно часто увидеть на рынке, - когда стратегический инвестор, или международные учреждения (ЕБРР, IFC), или российские инвестиционные банки приходят в компанию заранее, чтобы помочь ей хорошо подготовиться к размещению. В момент IPO такие инвесторы продают принадлежащие им пакеты акций и выходят из капитала по максимальной цене. Такое тоже практикуется, но наиболее оптимальным нам представляется все же первый вариант - когда компания одновременно готовится и к продаже пакета акций стратегическому инвестору, и к IPO. Это позволяет обеспечить синергетический эффект.

Алина ВЕТРОВА, вице-президент Инвестторгбанка

Тема моего выступления - «Посткризисные стратегии развития и роста». И первое, на чем хотелось бы остановиться, -это на слове «посткризисные». Закончился ли кризис? Сейчас мы видим, что мировые рынки чувствуют себя все более неуверенно, прогнозы роста мировой экономики становятся все более пессимистичными, рейтинговые агентства не останавливаются и снижают рейтинги стран, банков и компаний. Исходя из всего этого снижение цен на энергоресурсы становится все более вероятным сценарием развития событий. На этом фоне достижение российской экономикой заявленных 4% роста ВВП в следующие годы представляется оптимистичным, а не пессимистичным сценарием.

Что касается факторов, стимулирующих рост банков, то они известны: рост объемов вкладов, повышение привлекательности банковских услуг, равные конкурентные условия независимо от величины и формы собственности кредитных организаций, рост благосостояния населения и повышение его покупательной способности. К сожалению, нет надежд на то, что в ближайшее время хоть один из этих факторов будет действовать. Тем не менее, как показывают российская практика и мировые прогнозы, банковская система России растет. В этом году мы, вероятно, увидим 15-процентный рост ее активов, в следующем году эти темпы, скорее всего, сохранятся.

Рост активов банковской системы сопровождается сокращением количества кредитных организаций. Соответственно, какие есть альтернативы у банков в настоящий момент? Как обычно, их три. Первый вариант – увеличить прибыль и обеспечить себе дальнейший рост. Но если мы посмотрим на цифры, то увидим, что текущих показателей прибыли подавляющему большинству банков уже для этого недостаточно.

Вторая альтернатива – докапитализация. Но тут возникает вопрос ее источников. С моей точки зрения, возможности акционеров банков по увеличению капитализации своих банковских активов уже практически полностью исчерпаны. Иностранные инвесторы, которые проявляли достаточно высокий интерес к российскому банковскому сектору, стали сейчас испытывать проблемы, и мы видим, что российские банки с иностранным капиталом все чаще являются поставщиками ресурсов для своих «материнских» организаций.

Третий вариант – M&A, объединение банковских активов в том или ином виде. С моей точки зрения, он в нынешней ситуации является наиболее перспективным. Не секрет, что долгое время у акционеров присутствовало желание сохранить 100-процентный контроль над своими банками. Однако эта тенденция меняется, и акционеры все чаще демонстрируют готовность оставить за собой 20% акций или 50% акций, поделившись с новыми инвесторами. На этом фоне перспективы M&A на российском банковском рынке представляются неплохими.

Максим ОСАДЧИЙ, начальник управления Банка БКФ

Консолидация и укрупнение банковского сектора являются одними из основных направлений развития. Немаловажную роль в этом процессе играют сделки слияний и поглощений. Для того чтобы понять, каковы перспективы M&A, необходимо посмотреть, какие ключевые процессы воздействуют на российский банковский рынок капитала, и из этого анализа мы поймем, какие тенденции являются наиболее устойчивыми и какие последствия - наиболее возможными.

Самыми значимыми процессами «в моменте» являются следующие. Во-первых, кризис евродолга. Мы понимаем, что этот фактор стимулирует банки, принадлежащие нерезидентам, к уходу из России. Второй очень важный фактор - Россия и сама по себе является не очень привлекательной сферой не только для портфельных инвесторов, но и для прямых инвестиций. Мы видим, что наша страна оказалась, по существу, аутсайдером среди стран БРИК: ее экономика падала быстрее во время кризиса 2008-2009 годов и медленнее восстанавливалась после его завершения (если о завершении кризиса в принципе можно говорить). Это обстоятельство создает стимулы для перетока капиталов в страны БРИК, прежде всего, в Индию и Китай. Именно этим мотивом, например, руководствовался Рабобанк, когда фактически «бросил в лицо» регулятору свою лицензию: редчайший случай, когда лицензия была не просто отозвана, а именно «сдана». Мотивировал Рабобанк свое решение очень просто: «мы видим лучшие возможности на других рынках». Имелись в виду, как легко догадаться, как раз Индия и Китай.

Третий ключевой фактор - сохранение большого объема плохих долгов - либо в самих банках, либо «вынесенных за баланс». И в том и в другом случае они продолжают плохо влиять на ситуацию в банковском секторе и создавать предпосылки для «торможения» процессов слияний и поглощений в банковском секторе.

Показателен в этом смысле прецедент с «уринской группой». Я так понимаю, что налицо были банк с большим объемом плохих долгов в кредитных портфелях и собственник, который понимал, что этого пока не видят ни регулятор, ни общество. Пришли какие-то полукриминальные «ребята» и предложили купить этот банк за 2-3 млн долларов - при том, что стоимость актива была отрицательной, и собственнику для того, чтобы «покрыть» обязательства банка, еще пришлось бы и доплатить. Естественно, он соглашается на такую сделку. За счет активов проблемного банка был куплен новый банк, затем другой - в общем, была создана классическая пирамида. Если наше предположение верно, то получается, что криминальную роль в этой истории играли не только покупатели банка, но и продавцы. Я этого не утверждаю, но если это так, то на скамье подсудимых вместе с Уриным должны сидеть еще несколько человек.

Очень мощная «нота» на рынке слияний и поглощений связана с процессом развития госкапитализма и с экспансией госбанков. Самые крупные сделки в сегменте M&A связаны как раз со вторым фактором. Нынешнее государственное устройство можно сравнить с Россией в период существования удельных княжеств: княжества, впавшие в немилость, лишаются ресурсов, в том числе и финансовых, и это наглядно продемонстрировала ситуация, когда правительство Москвы оказалось лишенным своего расчетного банка. При этом госбанки, что не секрет, проводят демпинговую политику, так как имеют доступ к дешевому, а то и бесплатному фондированию со стороны государства. И они «выдавливают» с рынка не только частные российские банки, но и банки с иностранным капиталом.

Менее существенное влияние на сегмент M&A оказывает другой фактор - давление на малые банки. Здесь мы наблюдаем считанные сделки, связанные с повышением требований к минимальному капиталу банков. С 1 января 2012 года норматив повысится до 180 млн рублей - при этом сделок M&A, направленных на выполнение этого норматива, зарегистрировано пока Центральным банком только две! Основная же масса сделок связана либо с санационными процессами, либо с юридическими процедурами, как, например, объединение Росбанка и БСЖВ.

Роман ДУСЕНКО, президент КубаньБанка

Объединение небольших банков - дело достаточно сложное в силу ряда причин. Во-первых, потому что малые банки не всегда знают, как это делается, и, во-вторых, потому что владельцы «объединяющихся» банков часто боятся утратить контроль. Они далеко не всегда понимают, что при слиянии двух или более финансово-кредитных организаций цена акций объединенного банка остается той же самой.

Но есть и еще более «тонкие» моменты, и один из них - невозможность выполнять новые регуляторные требования самостоятельно. В момент кризиса, после того как были «залиты» ликвидностью крупнейшие банки - Сбербанк, ВТБ и др. - мы писали руководителям этих банков письма: помогите, вам дали ликвидность для того, чтобы вы ее перераспределили по банковской системе в целом. Ничего не произошло. И мы поняли для себя следующее: невозможно малому банку с капиталом, не достигающим 90 млн рублей, дорастить за три года капитал до этого показателя. Это нонсенс, это абсурд! Рентабельность их бизнеса просто не позволит обеспечить подобное наращивание в такой короткий срок.

Какой выход есть у таких банков? Первый - объединение с небанковской кредитной организацией. У нас был опыт попытки объединения с одной из таких организаций, но мы убедились, что НКО не оценивают кредитные риски так, как это делают банки - и как от них требуют это делать. Если «перевести» на банк портфель кредитов, предоставленных НКО, то банк тут же «попадет» на досоздание резервов. Второй вариант - объединение с другим банком. 90 млн рублей плюс 90 млн рублей - это как раз необходимые на сегодняшний день 180 млн рублей. Но тут возникает целый ряд препятствий и проблем: проблема власти, проблема рисков, проблема ИТ. Думаем дальше: сейчас активно обсуждается тема докапитализации наших банков с помощью международных финансовых организаций. Я лично был свидетелем, как проводились переговоры с IFC по этому вопросу. Но что мы видим «по факту»? С одной стороны, наши власти нацелены на сокращение числа малых банков, с другой стороны, IFC создает специальный фонд, из которого предполагается докапитализировать те же малые банки. Не возникает ли у нас всех ощущение диссонанса?

Я с большим интересом слушал доклад о банковских IPO, но, к сожалению, понимал, что это тоже пустой звук. Для банков до ТОП-100 бессмысленно рассуждать об IPO, потому что «входной билет» туда им не по карману. А сейчас про IPO вообще невозможно говорить, потому что этого рынка нет!

Что остается делать? Просто продавать банк. Благодаря позиции Центрального банка и других наших органов власти создался рынок купли-продажи банков. Потому что если у тебя нет 180 млн рублей, а в перспективе - 300 млн рублей, надо что-то делать. Что происходит на этом рынке купли-продажи? Что представляет здесь наибольшую ценность? Конечно, лицензия, которая есть у малых банков. Она особенно ценна, если учесть, что за весь прошлый год ЦБ выдал всего одну лицензию на осуществление банковской деятельности - иными словами, зарегистрировать новый банк в России просто невозможно. Поэтому компании, предприниматели или финансово-промышленные группы просто покупают банк.

Что происходит с ценами на лицензию? Если рассматривать этот вопрос, то можно увидеть примерно следующую картину: существуют такие понятия, как московский банк, региональный банк, и от этого цена одной и той же лицензии может варьироваться в два раза. Поэтому многие собственники переводят свои банки в Москву и тут же снова выставляют их на продажу.

Денис ХАДЕЕВ, заместитель председателя правления Первобанка

Пока в России остается больше дюжины банков, тема слияний и поглощений будет актуальной. Но сами сделки M&A никогда не станут абсолютной панацеей. Поэтому я хотел бы рассказать о некоторых мифах слияний и поглощений, которые мне удалось «выявить» на собственном опыте. Первый объединенный банк был первой в России финансово-кредитной организацией, прошедшей процедуру полного слияния. Именно на нашем примере ЦБ и ФСФР «отработали» все нормативные акты, все процедуры, регулирующие процессы слияний и поглощений в банковской сфере.

Первый миф - достаточность капитала. Он очень популярен у регуляторов и у представителей различных СРО, банковских ассоциаций и звучит следующим образом: слияния и поглощения помогают решить проблему достаточности капитала. Однако при этом забывается, что при слиянии двух банков с недостаточным капиталом мы получаем банк, больший по размеру, но с такими же проблемами. Проблема достаточности может быть решена или, по крайней мере, нивелирована только при одном сценарии: если один из «сливающихся» банков обладает избыточным капиталом. При этом не всегда осознается тот факт, что после слияния происходит увеличение банковских активов, и потребность в капитале еще больше возрастает.

Второй миф - сокращение затрат. Этот миф пользуется популярностью и у акционеров, и у менеджеров «сливающихся» банков. Есть иллюзия, что можно увеличить активы и при этом сократить издержки или оставить их на каком-то среднем уровне. Это совершенно не соответствует действительности. Во-первых, потому что сам процесс объединения является долгосрочным и капиталоемким, поскольку предусматривает расходы на due diligence, возможно, на изменение рейтингов, на унификацию ИТ-платформы, переобучение персонала, ребрендинг и т.д. Плюс к этому здесь действует то же правило, что и при ремонте квартиры или постройке дома: мы никогда не «выходим» на цифры, которые планируем изначально.

Третий миф - о чистом слиянии. Мое твердое убеждение: такого слияния в чистом виде никогда не бывает. В любом случае в конечном счете происходит поглощение одним банком другого. На начальном этапе психологически приятно сознавать, что объединяются две команды со схожими принципами, идеями и т.д. Но по факту речь идет именно о поглощении, даже если изначально говорится о полюбовном союзе. Наглядный тому пример - история с МДМ Банком и УРСА Банком. Здесь тоже все выглядело, как «союз меча и орала», а на поверку имело место вытеснение одной группы другой.

Четвертый миф популярен у акционеров, накопивших в последнее время достаточно большую сумму денег. Перед ними возникает вопрос: куда «канализировать» эту избыточную ликвидность? Казалось бы, деньги решают все. Но это миф, подобные акционеры далеко не всегда могут четко ответить на вопросы, какой банк они хотят приобрести, чего добиться в результате слияния и поглощения, как планируют осуществить сделку и т.д. Кстати, возможно, поэтому так печальна статистика: порядка 70% сделок в сфере слияний и поглощений «не срастается», потому что акционеры не отдают себя отчета в том, что конкретно они хотят получить в результате.

Пятый миф, наверное, самый простой - о синергии. Синергия возможна только в том случае, если объединяющиеся банки - не конкуренты друг для друга. Они должны работать в разных сегментах и разных «полях». Только тогда можно надеяться на то, что появятся дополнительные каналы продвижения, что стоимость бизнеса будет расти, что издержки в долгосрочной перспективе начнут снижаться. Если же сливаются два банка в одном сегменте, то эффект от такого слияния нулевой.

Павел САМИЕВ, заместитель генерального директора Эксперт РА

Я бы хотел сконцентрировать внимание на двух вопросах: каковы перспективы рынка банковских M&A и в каком состоянии находятся сейчас российские банки, которые, по идее, должны быть активными участниками процессов слияний и поглощений.

Кто является сейчас основными «интересантами» с точки зрения приобретения банковских активов, изменился ли их «список» по сравнению с докризисным периодом? Очевидно, что до кризиса главную роль в качестве покупателей играли иностранные фонды и иностранные банки - соответственно, именно они формировали «список требований», предъявляемых российским банкам.

В качестве приоритетов выдвигались наличие у банка «розницы» и наличие большого количества активных клиентов, которым в перспективе можно было бы продавать новые услуги.

Сейчас принципиально иные «интересанты» и принципиально иные требования. Главные потенциальные покупатели - это российские инвесторы, банки или небанковские организации. Мы видим, что небольшие финансово-кредитные организации привлекли за этот год несколько частных инвесторов, которые до этого никогда не занимались банковским бизнесом. Соответственно, требования к приобретаемым банкам изменились, и первое из них звучит так - банки должны быть реально рентабельными. Второе - банк должен занимать определенную нишу, причем желательно перспективную, которая до кризиса развивалась слабее, чем традиционные виды банковского бизнеса.

Есть и третья разновидность инвесторов, которая представлена, правда, одной организацией - Европейским банком реконструкции и развития. Он также предъявляет свои требования, его интересуют, прежде всего, банки, занимающиеся кредитованием и обслуживанием малого и среднего бизнеса.

По поводу достаточности капитала, и как этот фактор может влиять на сделки M&A. Мы видим, что в России сейчас один из самых высоких уровней Н1 (капитала первого уровня) в мире, и мне странно слышать заявления агентства Moody’s, что этот показатель может упасть у нас в обозримом будущем по банковской системе до 10% или даже ниже. Но важнее другое: я не думаю, что низкий уровень капитала первого уровня является сейчас побудительным фактором для поиска банком нового инвестора. Покупателя могут искать и банки с высоким Н1. Вопрос в том, видят ли акционеры перспективы дальнейшего развития банка в его «нише» и есть ли перспективы с точки зрения рентабельности бизнеса банка.

Что ограничивает спрос на банковские активы даже со стороны крупных инвесторов - это специфическая особенность именно российского рынка, заключающаяся в высокой концентрации рисков на одного клиента. От этого страдают и небольшие, и крупные банки, причем речь идет не только о так называемых связанных заемщиках. Это общий для нашего рынка недостаток рыночности, и именно этот фактор ограничивает число сделок M&A в российском банковском секторе. Не будь его, их бы было гораздо больше. Еще один чрезвычайно важный фактор: банковский рынок перестал, по нашим оценкам, быть таким интересным для инвесторов, каким он был до кризиса. Соотношение «доход - риск» изменилось, и в сторону, которая не благоприятствует увеличению количества сделок M&A.

Что может сыграть «в плюс»? То, что на рынке, как я уже говорил, есть банки, работающие в перспективных, еще не поделенных «нишах». Они, кстати сказать, демонстрируют вполне убедительные темпы роста, и в силу этого могут быть привлекательными для инвесторов.