Вернер Зомбарт Буржуа: этюды по истории духовного развития современного человека

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 40

А нормальная "торговля" с туземцами: была ли она чем-нибудь иным, как замаскированным разбоем, который выглядывал из всех концов и углов? Принудительной торговлей можно назвать всякий товарообмен между первобытными народами и европейцами в те времена. Ничто не характеризует лучше способа, которым здесь велась "торговля", как настроение, в которое она повергала туземцев. Отчаяние или бешенство мы постоянно встречаем, смотря по предрасположению рас, в качестве характерного настроения. Обитатели Молукских островов частью сами уничтожали деревья, дающие пряности, в которых они видели причину своих тяжких несчастий. Большей частью, однако, иноземных купцов должна была защищать от мести со стороны туземцев цитадель. “Если бы вечером позабыли запереть ворота фортов, то, быть может, те самые индейцы, с которыми днем "мирно торговали", ворвались бы ночью и перебили бы купцов”: эту эффектную картину "из области торговли" Hudson—Bay-Company (87) можно было бы сразу же отнести ко всей колониальной торговле в ее начатках. Зачем же бы иначе потребовалось имевшее повсюду место полное военное снаряжение крупных торговых компаний, о котором мы постоянно имеем сведения.

Этот военный аппарат, набиравшийся для споспешествования торговле, был действительно могуч. Начало положили уже итальянцы в Леван-те. "Весьма значительными должны мы себе представить, по описанию Джиов. Бембо, венецианские владения в Тане. Ибо не только населенный венецианцами квартал в самом городе был обнесен стенами и башнями, но венецианцы обладали еще собственным укрепленным замком с двумя башнями и окруженным большим рвом - вне города, на возвышенности. . ."(88).

Ту же картину представляет нам всякое торговое поселение в XVI и XVII столетиях. О голландской фактории в Бенгалии, например, нам сообщают: "Она скорее имеет вид крепости, так как она окружена глубокими рвами, полными водой, высокими каменными валами и бастионами, наполненными пушками" (89). Сила воинских гарнизонов в английских колониях в течение XVIII столетия (1734 г.) видна из следующих цифр (90): Ямайка - 7 644 белых, из них 3 000 человек гарнизона, 6 фортов; Барбадос - 18 295 белых, из них 4 812 человек гарнизона, 21 форт, 26 багарей и 463 пушки; Leewards Islands - 10 262 белых, из них militia40 3 772.

Этот воинственный, разбойничий дух, лежавший в основе всех заморских сношений, воплощается и в тех людях, которых мы находим во главе этих крупных торговых предприятий. Это вначале были как будто довольно часто люди дворянского происхождения, которым здесь могла представляться замена их сузившейся профессионально-военной деятельности на родине. По крайней мере английская ост-индская компания только впоследствии должна была принять прямое постановление - не брать больше к себе на службу ни одного дворянина (91).

Даже во главе голландских торговых компаний мы в большинстве находим героев и авантюристов. Стоило бы вставить здесь портретную галерею генерал-губернаторов голландской ост-индской компании (92); было бы видно, что все они именно в течение XVII столетия выглядели не как торговцы шерстью, но представляли собой тип сурового предприимчивого воина. Вспомните господина Коэна, который добыл себе особенную сга-ву своим жестоким управлением. И этот воинственный дух губернаторов возлюбленной компании голландского народа был ведь только выражением его собственного общего настроения в то время, которое прекрасный знаток его изображает нам следующим образом (93):

"Именно в начале XVII столетия настроение (в Голландии) было необычайно воинственное, так как торговля тогда велась. . . больше по-авантюристски, быстро эксплуатировала вновь открытое, и когда большие доходы прекращались, так же быстро обращалась в другие местности и переходила в другие отрасли, чтобы их также использовать".

Вести торговлю (крупную торговлю) тогда означало снаряжать и вооружать корабли, вербовать бойцов, завоевывать страны, усмирять туземцев с помощью ружей и сабель, отнимать у них добро, нагружать его на корабли и на родине путем публичных аукционов продавать его тому, кто больше даст; в то же время захватывать столько иноземных судов, сколько позволял случай. Итак, дух, двигавший торговлю и все колониальные предприятия (поскольку они не имели целью поселение европейцев), был, полагаю я, разбойничий дух. Да будет мне позволено еще раз вставить здесь несколько затасканную в последнее время, с тех пор как я привел ее в моем "Современном капитализме", цитату, которая действительно передает весь смысл дела с эпиграмматической краткостью:

Война, торговля и пиратство,

Они - триедины, нераздельны.

При этом Гёте, однако, определенно думал не о кротком зяте своего Вильгельма, из которого так и сочится мирная душонка торговца. Капитализм - и это один из важнейших выводов, которые должна распространять эта книга, - есть порождение весьма различного духа. Вскрыв теперь его воинственный корень, мы должны также ознакомиться и с Другими источниками зарождения капиталистического духа.

2. Феодалы

Земледельческие отношения так же мало, как и военное предприятие, содержат сами по себе какие-либо хрематистические41 или капиталистические, черты. Даже возникшие в рамках земельных владений крепостные хозяйства первоначально не являются приобретательскими, но в течение долгого времени остаются хозяйствами, ставящими себе целью покрытие потребности, даже после того, как они (что появляется уже довольно рано) излишек своих продуктов вывозят на рынок.

Но с течением времени они лишились своего прежнего характера. Собственное хозяйство землевладельца терпит все большие и большие ограничения, и рядом с ним развивается в пределах власти землевладельца приобретательское хозяйство, постепенно вырастающее в капиталистическое хозяйство.

Это происходит таким образом, что землевладелец с целью наживы соединяет в собственных приобретательских предприятиях находящиеся во власти его производительные силы. В распоряжении же его находятся: 1) земля как производительница растений; 2) покоящиеся в недрях земли сокровища (минералы и т.д.); 3) продукты земли: дерево, волокнистые вещества и т.д.; 4) подчиненные его землевладельческой власти рабочие силы. В ходе использования им этих производительных сил с целью наживы возникают различнейшего рода капиталистические предприятия, которые все проникнуты духом своего создателя, т.е. носят полуфеодальный отпечаток.

Полуфеодальный отпечаток — это прежде всего означает, что эти предприятия наполовину еще находятся под влиянием принципа покрытия потребности. Именно тем удерживаются они под этим влиянием, что по большей части они своей целью только и ставят использование принадлежащих землевладельцу производительных сил: этим их ограничением стесняется и стремление к наживе. Это обстоятельство ясно осознавалось стремившимися к прогрессу людьми как препятствие свободному капиталистическому развитию, когда, например, в начале XIX столетия констатировали относительно силезских рудников (94), что "землевладелец здесь — собственник железной руды и выплавляет ежегодно лишь столько, сколько возможно при тех запасах дров, которые не могут быть им использованы другими путями".

Феодальными являются эти предприятия землевладельцев и по характеру, и по способу выбора средств. Здесь господствует, как само собою разумеющееся, то представление, что прежде всего следует использовать для своей выгоды свою власть в государстве; состоит ли она в непосредственной власти распоряжаться людьми и вещами или во влиянии, которое можно хотя бы косвенно бросить на чашу весов в пользу выгодной покупки или выгодного сбыта продуктов: путем приобретения привилегий, концессий и т.д. Этим путем возникает другая важная разновидность феодально-капиталистического предприятия. Часто мы видим, что влиятельные дворяне соединяются с буржуазными денежными людьми или также и с бедными изобретателями для общего ведения дела: придворный заботится тогда о необходимых правах на вольности или на защиту, в то время как другой участник вносит свои деньги или свои идеи. Такие соединения мы постоянно встречаем во Франции и в Англии в течении XVII и XVIII столетий.

Предприятия же феодалов играют в течение эпохи раннего капитализма более крупную роль, чем это обычно склонны признавать. Доля их участия в построении капиталистических предприятий не может быть, конечно, за отсутствием всякой статистики выражена в цифрах. Все же, однако, можно составить себе приблизительное представление о значении этого предпринимательского типа в прежние века, если привести ряд случаев таких землевладельческих капиталистических предприятий. Это будет сделано в следующем обзоре, который имеет значение только указания, а никоим образом не исчерпывающего перечня.

1. Тут прежде всего следует запомнить, что всякое поместное хозяйство, поскольку оно носило капиталистический отпечаток, вначале всегда, а позднее - поскольку не появлялись буржуазные арендаторы, велось землевладельцами-дворянами. Две страны, в которых эта форма капиталистического предприятия занимает начиная с XVI столетия все более широкое место, пока она в конце XVIII столетия не достигает приблизительно распространения нынешнего крупного помещичьего хозяйства, - это, как известно, Англия (96) и Германия (97).

Землевладельцы охотно занимались горным делом и горнозаводской промышленностью. Занимались, т.е. не только использовали их как регалию. Это чистое право пользования мы совершенно исключаем здесь, где мы хотим проследить становление самого предпринимателя. Но в качестве последнего мы часто встречаем землевладельца в обеих названных отраслях производства. В дальнейшем я приведу некоторый материал, который, конечно, отнюдь не претендует на полноту: исчерпывающее изображение этих сильно запущенных страниц капиталистического развития следовало бы с радостью приветствовать.

В Англии мы в XV столетии встречаем "forges"42 епископа Дергэмского в Бэдберне, в Вердейле, которые носят уже вполне капиталистический отпечаток, поскольку дело касается количества персонала (98). В 1616 г. один придворный заключает договор с цехом булавочников о поставке нужной им проволоки, которую он, очевидно, сам изготовил в своих владениях (99). В 1627 г. лорд д'Акр получает патент на исключительное изготовление стали по новому способу (100). Начиная с XVI столетия землевладельцы устраивают цинковые заводы в своих владениях, "clash-mills", чтобы перерабатывать цинк, добытый ими из их рудников (101). В 1690 г. многочисленные лорды и джентльмены способствуют основанию общества цинковых и медных рудников, The Mine Adventurers С° (102). И в каменноугольной промышленности мы в ее начатках встречаем участие многочисленных дворян. Положение рабочих в английской и особенно в шотландской угольной промышленности еще в XVIII столетии носит характер крепостной зависимости (102а).

Во Франции горные заводы в провинции Невер, где была главная область горнозаводской промышленности, до середины XVIII столетия находились в руках древнего землевладельческого дворянства; например, Вилльменан - во владении Арно-де-Ланж и Шато-Рено, которые учредили в XVI столетии крупные заводы; их сосед - сеньор де Бизи, также эксплуатирующий на своей земле горний завод и доменную печь; горные заводы Демер принадлежат господам Гаскуэн и т.д. Все эти заводы переходят в течение XVIII столетия в руки богатого парижского банкира Массона (103). Но и во Франш-Контэ мы натыкаемся на стародворянских горнозаводчиков (104).

И железоделательная промышленность находила себе частью место в имениях землевладельцев: рыцарь Ф.Э. де Блюманстэн (Blumenstein) устраивает (1715) вблизи своего замка литейный завод (106); герцог де Шуазель эксплуатирует около того же времени сталелитейный завод (106); господин де Монроже имеет жестяной завод (107) и т.д.

Дворяне во Франции также в значительной степени принимали участие в эксплуатации каменноугольных копей (108). Генрих II предоставил права добычи Франсуа де ла Рок, сеньору де Роберваль; право перешло к Клоду Гризон де Галлиен, сеньору де Ст. Жюльен и еще к одному сеньору. Людовик XIV затем подарил герцогу де Монтозье право эксплуатировать все копи, за исключением Неверрских, на протяжении 40 лет. Регент предоставляет право горной добычи обществу в лице фирмы Жана Гобелена, сьера де Жанкье, которое, следовательно, также носило преобладающе дворянский характер. Но не только правом добычи обладают дворяне: и производство ее во многих случаях находится в их руках. Во времена Людовика XIV рудник в герцогстве Бурнонвилльском открывает герцог де Ноайль; другой - в Бурбоннэ, герцог д'0мон; третий - герцог д'Юзес (109); в то время как герцог де ла Мейллерей разрабатывает залежи в Жироманьи (110).

Во второй половине XVIII столетия учащаются случаи, когда дворяне - будь то в собственных владениях, будь то где-нибудь в других местах - приобретают себе право на горных промыслы (уголь), как-то:

принцы де Круа,

маркизы де Люше,

" де Боффремон,

" де Гренель,

герцоги де Ион,

" де Галле,

" де Шаро,

" де Мондрагон,

маркизы де Мирабо,

графы де Антрэг,

" де Лафайетт,

" де Флавиньи,

" де Сернэ,

виконт де Везен,

" де Вимепент,

барон де Во,

" де Баллеруа,

шевалье де Салаж.

" де Фудра

В Германии и Австрии - та же картина. Горнопромышленниками являются - первоначально часто исключительно, а в течение переходного времени к капиталистическому производству (XVI столетие) преимущественно - дворяне. Так, мы встречаем среди "господ" и товарищей императ. дара в Ст. Катрейн (ртутный рудник в Идрии) от 1520-1526 гг.: Габриеля графа цу Ортенбурга; Бернарда фон Клеса, кардинала епископа Триентского; Ганса фон Ауэрсберга, господина цу Шенберга; Зигм. фон Литрихтейна; барона цу Голленберга и Финкенштейна.

Документ от 1536 г. перечисляет господ:

Ганс Иоз. ф. Эгг,

Франц Ламберг цу Штейн, далее:

Никлас Раубер барон цу Планкенштейн,

Никлас барон фон Турн.

Запись от 1557 г. упоминает:

Антона барона фон Турна,

Вольфа барона фон Ауэрсберга,

Леонг. фон Зигерсдорфера.

Документы от 1569 и 1573 гг.: Ганс фон Галленсберг,

Франц Ваген фон Вагенсберг,

Георг граф фон Турн цу Креуц,

Гервард фон Гогенбург и т.д. (1 II).

Наряду с ними появляются потом уже купцы из Зальцбурга, Петты, Ст. Фейта и Виллаха. Должно быть, однако, замечено, что горное дело, даже если оно и не эксплуатировалось непосредственно дворянами, все же было всегда как бы покрыто землевладельческим покрывалом: рука землевладельца давала себя чувствовать повсюду. Классическим примером этого служит нам конфликт между горнопромышленниками и управителем поместья, разрешение которого мы видим в горной промышленности Шваца еще в XVI столетии.

Управитель в Шваце спускался во всех шахты и присвоил себе руководство всем рудничным делом и решение всех вопросов. Этому воспротивились горнопромышленники. Управитель, однако, сослался на поручение государя страны. Мы видим здесь последние следы господского понимания ведения горного дела (112).

2. Железоделательная промышленность в Германии обязана во многих местах своим первоначальным развитием в капиталистическом духе предприимчивым землевладельцам. Так, мы видим, что в XVI столетии ревностно помогают развитию горнозаводской промышленности, литейного дела и т.д. графы Штольберги; граф Вольфганг в XVI столетии строит горный завод в Кенигсгофе, делает Ильзебург средоточием железоделательной промышленности, устраивает там же первый латунный завод и т.д. С ним соперничает сосед - граф Юлиус фон Брауншвейг-Люнебург. Особенно поучительным примером являются Гиттельдские заводы в Гарце, счета которых с 1573 по 1849 г. находятся в нашем распоряжении (113). Точно так же сохраняет в течение долгих столетий свой землевладельческий характер железоделательная промышленность в Штейермар-ке (114).

Что силезская горная промышленность вплоть до нашего времени находилась в руках землевладельцев - общеизвестно.

В Швеции раньше многие рудники были побочными производствами имений; владелец имения давал работу горнорабочим на тех же основаниях, что и своим постоянным рабочим (сельскохозяйственным оброчникам). Еще и в настоящее время, после того как рудники отделились от сельского хозяйства, старое состояние зависимости продолжает существовать в Даннеморе (115). [67]

3. Текстильная промышленность также часто велась в связи с землевладением на капиталистической основе.

Для Англии лучший знаток истории английской текстильной промышленности суммирует свои выводы в следующем (116): "Крупные овцеводы были часто суконщиками и сами обращали в сукно шерсть, которую они вырастили".

Точно так же английские землевладельцы занимались шелководством (117).

То же самое сообщают нам о Франции, где землевладельцы устраивали в своих имениях ткацкие мануфактуры, чтобы использовать шерсть своих стал или коконы своих шелковичных червей (118). Я приведу здесь еще пару примеров, которые все относятся к XVIII столетию: маркиз де Коленкур устраивает Man, des mousselines et des grazes de soie43; маркиз де Луванкур - в Londre Man, de toiles44; маркиз л'Эрвильи - около своего chateau de-Lanchelles льноткацкую мануфактуру; герцогиня де Шуазель-Гуффье - бумагопрядильню в Neilly; графиня де Ламет раздает 100 прялок в Mftiencourt'e (119).

Сьер Гом - около замка де Ба мануфактуру для тонких сукон; де Pa-мель - также; барон де Сюмен - шелкопрядильню; маркиз д'Эрвильи -мануфактуру столового белья; сьер дю Сель де Мон - хлопчатобумажную мануфактуру; сеньоры Рекэн и Дебуа - бумаге- и льнопрядильню; сьер Мари де Перпиньян - ковровую ткацкую мануфактуру; Ш. Паскаль де . Каркосонн - тонкие сукна и т.д. Число дворян - текстильных промышленников во Франции в течение XVIII столетия действительно очень велико (120).

Для развития крупной промышленности, именно текстильной промышленности, в Богемии в течение XVIII столетия явилось прямо решающим то, что, побуждаемые примером президента консесса графа Иоз. Кинско-го, ряд аристократов решились ввести у себя в имениях мануфактуры. Уже в 1762 г. Кинский мог сделать императрице "радостное сообщение", что разные господа в Богемии, среди них граф Вальршейн, князь Лобковитц, граф Больца, "также выказали склонность" способствовать развитию мануфактурного дела в своих владениях (121). "Но большинству этих дворянских предприятий, - полагает сын буржуазного города фабрикантов, - недоставало требуемой внутренней движущей силы и жизнеспособности. Изменилось это только благодаря деятельности Иог.Иоз. Лейтенсбрегера (1730-1802), который, будучи сыном мелкого богемского красильного мастера. . . "(122) и т.д.

4. Особенно излюбленной была у землевладельцев стекольная промышленность, которую так предпочитали потому, что она давала такую прекрасную возможность использовать богатые дровяные запасы.

Во Франции выделка стекла была прямо-таки предоставлена дворянству; отсюда "les verriers gentilshommes"45 (123). Члены буржуазного сословия могли основывать стекольные заводы или участвовать в их основании только имея на то особые привилегии. Излишне поэтому называть по именам длинный ряд дворян - владельцев стекольных заводов. Неоднократно указывавшиеся труды содержат многочисленные примеры. Что и в других странах стекольные заводы были весьма часто земле-дадельческого происхождения - общеизвестно. Подобно выделке стекла, там и здесь землевладельцы занимались:

5. Производством фарфора, как в этой отрасли промышленности дрова, так и в других должна была быть использована вода, вследствие чего мы часто встречаем в землевладельческом хозяйстве — 6. Зерновые мельницы и бумажные мельницы.

Или же основывали предприятие любой отрасли промышленности для использования дешевого топлива, которое имели в своем владении, как торф и т.д. (124).

Суммирую: в многочисленных областях европейской хозяйственной жизни мы видим феодала участвующим в построении капитализма, так что уже на основе этого опыта правомерно, пожалуй, оценивать и рассматривать его как особенный тип раннекапиталистического предпринимателя.

Это впечатление о значении его для хода капиталистического развития еще усиливается в нашем представлении, когда мы отдадим себе отчет в том, что и значительная доля колониального капитализма также порождена землевладельчески-феодальным духом.

Так, хозяйственное устройство, которое итальянцы ввели в своих левантинских колониях, было подражанием феодальной системе. Большей частью дело заключалось только в перемене господина: вместо турецкого посадить "франкского" землевладельца. Таким же образом, как земельные владения, эксплуатировались и города, в которых итальянские завоеватели распределяли между собой отдельных ремесленников, как крепостных. На несвободном труде покоилась вся система.

И в XVI столетии феодальная система еще являлась для испанцев и португальцев формой, в которой население Америки было отдано на служение экономическим целям колониальных предпринимателей, рассматривавших себя вполне как землевладельцев в Новом Свете: здесь говорили об Economiendas и Repartiementos, там - о Kapitanien и Sesmanas. Само собою понятно, и здесь крепостничество, а позднее чистое рабство являлись формами организации труда. И те, кто владел рудниками и плантациями и капиталистически их использовал, были феодалами чистейшей воды (125).

Это действительно, наконец, и в отношении тех первых предпринимателей, которым было предоставлено право эксплуатировать южные штаты Северной Америки. Вспомним лорда Делавера, бывшего главным участником Virginia о Cof London (основанной в 1606 г.), лорда Балтимора, "основателя" Мэриленда, стремления которого к наживе ныне больше не подвергаются сомнению; вспомним восьмерых собственников, которым в 1663 г. была предоставлена земля между Вирджинией и Флоридой ("Каролина"); мы находим среди них герцога Обернарля, графа Кларендона, сэра Ульяма Беркли и прежде всего лорда Шефтсбери (126). Все они основывали - на базисе рабства - предприятия во вполне феодальном духе. И как известно, этот полуфеодальный характер остался свойственным капиталистическим владельцам плантаций "негритянских штатов" до самой гражданской войны. Только тогда коммерческий и буржуазный дух одержал победу над "Southern gentleman"46. Только тогда окончилась попытка "общества фермеров и купцов, промышленников и юридически свободных наемных рабочих построить плантационную систему грансеньоров и их мелких подражателей на принуждении и обмане (126а).

Blog

Вернер Зомбарт Буржуа: этюды по истории духовного развития современного человека