Филиппова Ответственный редактор издательства Г. Э

Вид материала

Документы

Содержание Маргарет Арчер РЕАЛИЗМ И МОРФОГЕНЕЗ Морфогенез, структурация и трансформационная модель социального действия

Подобный материал:

• М. Л. Энтин (руководитель проекта, ответственный редактор), М. Е. Юрьев, 2654.81kb.
• Редактор издательства Н. Ф. Лейн, 4302.82kb.
• Вспомогательные исторические дисциплины в пространстве гуманитарного знания, 60.56kb.
• А. С. Панарин (введение, разд. I, гл. 1-4) (ответственный редактор); профессор, 6034.52kb.
• А. Н. Соловьева Ответственный редактор: доктор филологических наук, профессор пгу имени, 5937.63kb.
• Ю. И. Александров психофизиологическое, 3095.91kb.
• Оппозиция, 4805.58kb.
• Автор: Наталия Михайловна Кочергина, редактор издательства РоссАзия, научный сотрудник, 101.57kb.
• Россия страна логоцентричная, 576.65kb.
• П. И. Пучков основы этнодемографии учебное пособие, 4426.23kb.

Маргарет Арчер РЕАЛИЗМ И МОРФОГЕНЕЗ

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Публикуемая работа представляет собой одну из глав книги: Арчер М. «Реалистская социальная теория: морфогенетический подход»¹. Эта книга продолжает и развивает некоторые идеи, высказанные в предыдущем теоретическом труде М. Арчер «Культура и деятельность: место культуры в социальной тео­рии»². Некоторые принципиальные положения автора таковы.

Социолог, полагает Арчер, должен аналитически различать с одной стороны, структуру (или культуру), а с другой — дея­тельность. Это два аспекта социальной жизни. Стремление пред­ставить их в неразличенном единстве она называет конфляционизмом. Слово «conflation» означает «соединение», «сплав», а также сведение двух текстов в один (в публикуемом тексте оно для удобочитаемости переводится как «сращение»). Иногда Ар­чер использует весьма специфический термин "elision" («эли­зия»). Имеется в виду особенность некоторых языков, напри­мер, французского: при следовании двух слов друг за другом отпадает конечный гласный перед начальным гласным (вместо «la opinion» — «1'opinion»), так что образуется как бы иное слово. Конфляционисты-элизионисты, говорит Арчер, утверждают, что любая деятельность структурирована, а структуры не могли бы существовать, если бы не реализовались через деятельность. Здесь есть три логических возможности. Одни авторы считают, что деятельность — это эпифеномен структуры. Другие — что струк­тура есть эпифеномен деятельности. В первом случае сращива­ние происходит «сверху вниз», т. е. деятельность лишается ав­тономии по отношению к структуре; во втором случае — «снизу вверх», т. е. структура³ лишается автономии относительно дея­тельности. Наконец, есть третья возможность: и структура, и деятельность лишаются автономии, сращение, элизия происходит посередине.

¹ Archer Margaret S. Realist social theory : the morphogenetic approach. Cambridge; New York : Cambridge University Press, 1995.

² Archer M. S. Culture and Agency. The Place of Culture in Social Theory. Cambridge etc.: Cambridge University Press, 1988.

³ Арчер часто использует дихотомию «parts and people»; первое мож­но было бы перевести как «роли», что, собственно, в известном смысле тоже структура, второе — просто «люди», действующие человеческие су­щества.


Именно с концепцией «сращения в центре» Ар­чер полемизирует особенно подробно. Тем самым становится очевидным, на что в первую очередь нацелена критика: это кон­цепция двойственности структуры, теория структурации Э. Гид-денса. Помимо Гидденса, упоминается ряд весьма известных ав­торов: 3. Бауман, М. Дуглас и др.

Конфляционисты, пишет Арчер, забывают о временном изме­рении социальной жизни. Ведь структуры по времени предшест­вуют структурируемой деятельности. А если в результате дея­тельности возникает структура, то ею определяется уже после­дующая деятельность. В «Культуре и деятельности» основное внимание уделено аналитическому различению (основанному на различении «социальной интеграции» и «системной интеграции» у Д. Локвуда) «ролей и людей» в области культуры. С одной стороны, культура, мир идей как таковой требует логической последовательности. В чисто смысловом аспекте взаимосвязь идей неслучайна. С другой стороны, эти идеи, компоненты куль­туры так или иначе навязываются людям, благодаря чему воз­никает каузальное (т. е. причиненное, а не просто следующее логике смысла) согласие. Аналитическое различение этих двух моментов позволяет развить идеи Локвуда. На основе принципа противоречия, логической последовательности происходит ин­теграция культурной системы (КС); на основе каузального при­нуждения — взаимоотношений между агентами культуры — со-циокультурная интеграция (СК). Различение «КС/СК» выступа­ет затем у Арчер как основной исследовательский принцип.

В этой же работе Арчер вводит и понятия морфогенеза и морфостазиса, т. е. становления и существования социальных форм. Она выделяет трехчленные циклы как применительно к социальной структуре, так и к культуре: структура создает ус­ловия для взаимодействия действующих; это взаимодействие происходит согласно своим внутренним особенностям; в резуль­тате возникает новая или видоизменяется старая структура.

Такого рода исследования приводят теоретика к необходи­мости выстроить здание своих положений на более прочном ос­новании. Новая книга М. Арчер посвящена фундаментальным вопросам социальной онтологии, а философской базой для нее служит современный английский реализм, в первую очередь, концепция Р. Бхаскара. Важнейший ее элемент (он присутству­ет и в данной статье) — различение транзитивных и нетранзи­тивных объектов, т. е., с одной стороны, моделей и понятий, а с другой — реальных «сущностей». Отечественный читатель уже имел возможность ознакомиться с работами реалистов. В пер­вом выпуске альманаха «Социо-Логос» были напечатаны отрывки из работ Р. Бхаскара и У. Аутвейта⁴. К этому же направлению относит себя и М. Арчер.

⁴ Аутвейт У. Реализм и социальная наука // Социо-Логос. М.: Про­гресс, 1991. С. 141 —158; Аутвейт У. Действие, структура и философия реализма // Там же. С. 159—169; Бхаскар Р. Общества // Там же. С. 219—240.

Социальная теория должна быть полезной и примени­мой: сама по себе она не самоцель. Общество как досадный факт приходится постигать и в теории, и для практики. Нельзя отделять одну из этих задач от другой, ибо если бы практическая полезность была нашим единственным кри­терием, мы обрекли бы себя на инструментализм, двигаясь наощупь без какого-либо теоретического осмысления. И напротив, чисто теоретическое приручение досаждающей нам твари может лишь распалить ученого, глубоко убеж­денного в онтологической правильности своих суждений, но вряд ли согреет практиков социального анализа, кото­рым нужны удобные, изготовленные в расчете на пользова­теля инструменты. Правда, вряд ли удастся придать им карманный формат и снабдить простым руководством, но потребитель имеет все основания выражать недовольство, получая взамен громоздкую махину без каких-либо инст­рукций о том, что же он сможет для себя прояснить при более или менее правильном ее применении.

Но, поскольку социальные теоретики робеют перед «эмерджентностью», у нас, действительно, не так-то много конкретных примеров того, как подходят к досадному фак­ту общества, основываясь на его «эмерджентных» свойст­вах. Напротив, очень заметно отсутствие последовательных социальных теорий, которые бы безоговорочно признавали эмерджентность своим центральным принципом. Исключе­ние составляет плодотворная, хотя и не увенчавшаяся пол­ным успехом, попытка Д. Локвуда проторить дорогу в этом направлении [14]. Другим удавалось продвинуться еще немного дальше, но затем они теряли присутствие духа и спешили укрыться: одни — в стане индивидуализма, дру­гие — холизма. Примером первого может служить У. Бакли, который вначале выдвинул концепцию морфогенетиче-ских/морфостатических процессов структурного развития, а затем лишил их онтологических оснований, истолковав эмерджентные свойства как эвристический инструмент. «Структура, — писал он, — это абстрактный конструкт, не что-то отличное от непрерывного процесса взаимодейст­вия, но скорее временное удобное его отображение в какой-то один момент» [8].

Напротив, П. Блау [7] сначала кропотливо трудился над выведением свойств сложных социальных явлений из про­стейших форм обмена, а затем, по-видимому, увлекся рас­смотрением обратного влияния этих сложных явлений на процесс обмена, в ущерб исследованиям их взаимодействия, и фактически оказался в плену холистского подхода. Труд­но обнаружить полнокровную эмерджентистскую теорию: ведь никому еще не удавалось пройти между Сциллой инди­видуализма и Харибдой холизма.

Именно из-за предостережений, что «редукционизм» и «реификация» — это дорожные указатели на пути в ад, вымощенном дурной концептуализацией, все больше теоре­тиков будут, несомненно, обнаруживать склонность к сре­динному сращению (конфляции) уровней структуры и дея­тельности. Такая позиция обещает онтологическую безопас­ность*, однако эта самоудовлетворенность носит слишком фарисейский характер. Они радуются, что их нельзя обви­нить ни в атомизме, ни в неправедном предпочтении инди­вида или общества, ни в заигрывании с социальными фак­тами. Они гордятся своей теоретической воздержанностью, кормясь одним только аредукционизмом и малой долей синкретизма, взятого ради укрепления их позиций. Им выгодно сравнивать себя с теми из нас, кто открыто выска­зывает неудовлетворение нынешним бедственным положе­нием теории (мы можем указать лишь на несколько ценных теоретических замыслов), и вместе с тем верит, что единст­венный выход из него — видеть ситуацию такой, какова она есть, пытаться исправить ее и надеяться, что наши усилия принесут свои плоды.

* Это явный намек на А. Гидденса, в концепции которого «ontological security» («онтологическая безопасность») занимает центральное место.


С этой точки зрения, представляют значительный инте­рес работы Р. Бхаскара, поскольку его онтологический реа­лизм, эксплицитно опирающийся на эмерджентность, наце­лен на разработку такой социальной теории, которая помог­ла бы вырулить между опасными крайностями индивидуа­лизма и холизма. Реалистская метатеория «очевидным образом совместима с широким спектром теоретических под­ходов» [15, 366], а философский реализм Бхаскара выступа­ет как общая платформа, на которой могут базироваться различные социальные теории (в число которых, однако, не входят никакие формы конфляционизма — все равно, ориентирован ли он сверху вниз или снизу вверх — по­скольку их эпифеноменализм сводит к нулю слоистую при­роду социальной реальности). Однако бхаскарова трансфор­мационная модель социального действия (ТМСД) может претендовать и на статус самостоятельной теории. Разуме­ется, она пока не завершена (философская проработка ос­нов — еще полдела для нас, социологов), но именно эта не­завершенность позволяет поставить вопрос, можно ли ее завершить или хотя бы дополнить морфогенетическим/ морфостатическим подходом (М/М).

Хотя ответ будет утвердительным, здесь требуются неко­торые модификации и оговорки — в этом и состоит задача теоретика: нам приходится вскарабкиваться на плечи кол­лег. Более того, в некоторых решающих вопросах нужно внести полную ясность и добиться размежевания. В частно­сти, нельзя отрицать, что многие комментаторы (а иногда, предупреждая их, и сам Бхаскар) отмечали сродство между ТМСД и теорией структурации Э. Гидденса, представляю­щей собой одну из версий срединного сращения. Поэтому прежде чем рассматривать совершенно правомерный вопрос о совместимости ТМСД с М/М-подходом (ибо обе эти конст­рукции базируются на реализме), следует показать, что модель Бхаскара содержит такие базовые допущения, кото­рые делают невозможным отнести его к лагерю сторонников срединного сращения. В особенности это касается основопо­лагающих для реализма и принципиально неприемлемых для срединного сращения положений о самой эмерджентно-сти. Безусловно в теоретических построениях Бхаскара был такой момент, когда призывные песни сирен, поющих о взаимном конституировании структуры и деятельности слышались весьма отчетливо. Есть даже пассажи, где Бхас­кар заигрывает с сиренами конфляционизма, однако эмер-джентистские основания ТМСД всегда оказывались силь­нее. Наш Одиссей ускользнул от опасностей, и он, наверное, вообще бы не медлил, если бы в тот момент его манили к себе какие-то иные социологические гавани. Кроме того, если бы не существовало некоторого сходства в позициях эмерджентистов и элизионистов, основанного на непризнании существа спора между холистами и индивидуалистами, никто бы не стал думать, что враги врагов должны быть друзьями.

Отсюда вытекает необходимость в уточнении исходных посылок всех трех упомянутых социальных теорий. (Бхаскара, Гидденса и моей), в равной мере не признающих про­дуктивность спора в терминах индивидуализма и холизма, чтобы установить, в чем заключаются позитивное сродство между ними.

Морфогенез, структурация и трансформационная модель социального действия

Прежде всего отметим, что по замыслу и по общим уста­новкам ТМСД и М/М-подход действительно кажутся очень близкими. В книге «Возможность натурализма» Бхаскар дает набросок того, что можно назвать шестью пунктами Хартии, воплотившейся в его ТМСД.

(1) «Я утверждаю, что общество несводимо к индивидам и... даю общие контуры модели взаимосвязи между индиви­дами и обществом...

(2) ...что социальные формы составляют необходимое условие для всякого интенционального акта,

(3) ...что на пред существовании социальных форм осно­вана их автономность как возможных объектов исследова­ния...

(4) ...что их реальность основана на их причиняющей силе...

(5) Лредсуществование социальных форм будет рассмат­риваться как отправная точка для выведения трансформа­ционной модели социального действия...

(6) ...причиняющая сила социальных форм опосредуется человеческой деятельностью». (Выделение и курсив мои — М.А)[4, 25—26].

Пункт (1), где говорится о модели, связывающей струк­туру и деятельность, очень созвучен с М/М-подходом, наце­ленным скорее на рассмотрение взаимосвязи этих двух уровней, чем на выявление различий между ними. Тем не менее сходство это не имеет решающего характера. В конце концов, теория структурации* тоже не утверждает, что общество сводимо к индивидам.

* То есть концепция Э. Гидденса. Гидденсу же принадлежит и упоми­наемое ниже понятие «дуальность (т. е. двойственность) структуры».

Она признает реальность структурных свойств, даже если их существование невоз­можно без непосредственного сиюминутного человеческого действия*, и именно для учета взаимосвязей между струк­турой и деятельностью разрабатывает концепцию «модаль­ностей». Итак счет в поединке между аналитическим дуа­лизмом и двойственностью структуры — 15 : 15. В пункте 2 идея структурации развивается несколько дальше, ибо структурные свойства оказываются настоящей средой со­циального действия. Однако М/М-теория, в свою очередь, с большой осторожностью относится к положению о том, что социальные формы составляют необходимые условия для любого интенционального акта, усматривая в нем слиш­ком решительный разрыв с природой, и утверждает, что естественное взаимодействие может [само по себе] обеспе­чить необходимые и достаточные условия для целенаправ-ленности.<...> Счет в игре стал 30 : 15 в пользу структура­ции.

Пункт 3, говорящий о пред существовании и автоном­ности социальных форм (и то, и другое носит принципи­альный характер) склоняет чашу весов в другую сторону. Темпоральность — неотъемлемый компонент М/М-подхода, что закреплено в его первой аксиоме: «структура предшест­вует действию (или действиям), которое (которые) ее транс­формируют». Отсюда следует, что в любом социологическом исследовании есть начальная фаза, где «постулируется, что некоторые свойства социальной структуры и культуры являются стратегически важными и длящимися во времени и что они задают те пределы, внутри которых могут иметь место конкретные социальные ситуации. Основываясь на этой посылке, деятельностный подход может помочь в изу­чении природы этих ситуаций, а также того, как они воз­действуют на поведение. Он не объясняет социальную структуру и культуру как таковые, если только не считать изучения процесса в развитии, когда следует начинать с некоторого предшествующего момента, в который элементы структуры и культуры берутся как данность» [9, 93]. Итак, автономность имеет временной (и временный) характер. Это означает, что подразумеваемые здесь структурные свой­ства не являются изобретением ныне действующих деяте­лей, но их нельзя и онтологически свести к «материально-сущему» (необработанным ресурсам) и поставить в зависи­мость от совершаемых действий непосредственного челове­ческого осуществления (направляемого правилами) и их прямых последствий.

* Арчер использует понятие «instantiation», что должно подчеркивать моментальный характер происходящего.


Именно эти последние производят «зримый образец» — те хорошо известные, поддающиеся обнаружению регулярности человеческого взаимодействия, которые никогда не были предметом «социальной гидрав­лики» в М/М подходе. Это уже очень сильно отличается от утверждения Гидденса о том, «что социальные системы существуют только благодаря непрерывному их структури­рованию в течение времени» [11, 217]. Лредсуществование и автономность означают прерывания в процессе структури­рования/реструктурирования, который можно понять толь­ко путем аналитического различения между «до» (фаза 1), «во время» (фаза 2) и «после» (фаза 3), что отнюдь не долж­но отрицать непрерывности человеческой деятельности, не­обходимой для длительного существования всего социаль­ного.

Бхаскар также бескомпромиссно высказывается в пользу необходимости изучения фазы «до», когда пишет, что «об­щество существует до индивида» [8, 77]. Мы ходим в цер­ковь, в общении мы используем язык; эти верования и язык уже существовали в момент нашего рождения. Та­ким образом, «люди не создают общество, ибо оно всегда существовало до них... Социальная структура всегда уже готова». Бхаскар сам отмечал, что, по сравнению с Гидден-сом, «склонен придавать структурам, имеющим трансфак­тическую действенность*, более сильное онтологическое обоснование и акцентировать яредсуществование социаль­ных форм» [6, 85]. Поскольку «отношения, в которые всту­пают люди, существуют до вступающих в отношения лю­дей, чья деятельность воспроизводит и трансформирует от­ношения, то сами эти отношения суть структуры» [5, 4]. Они являются структурами в силу своих эмерджентных свойств, которые несводимы к действиям современников, а ведут свое происхождение от прошлых действий, породив­ших их и, таким образом, создавших контекст нынешней деятельности. Счет снова становится ничейным — 30 : 30.

* То есть не просто обнаруживающим свое воздействие на социальную жизнь в данный конкретный момент, но заставляющим признать свое бо­лее продолжительное и независимое существование.


Но если это так, то для Бхаскара отсюда следует, что теоретическая модель, которую я называю срединным сра­щением, «должна быть кардинально скорректирована» [5, 76], а остальные варианты конфляционизма отвергнуты. Критика всех трех моделей конфляционизма (сращение снизу вверх, сверху вниз и в центре) у Бхаскара идентич­на: «в первой модели есть действие, но нет условий; во второй — есть условия, но нет действия; третья модель не делает различий между ними» [5, 77]. Это различение необ­ходимо не только из-за гаредсуществования и автономности социальных форм, но и потому, что реляционные свойства обладают причиняющей силой (см. пункт 4), хотя их при­чинность отличается от причинности в природе (о чем см. ниже, ибо именно здесь-то М/М-подход может кое-что доба­вить). Если предшествующие эмерджентные свойства дейст­вительно обусловливают последующую интеракцию, им нельзя отказывать в реальности и сводить их, как это дела­ет Гидденс, «к следам в памяти», тем самым скатываясь к свойственной индивидуализму стратегии «персонализации» и являя собой один из примеров отчаянной попытки втис­нуть неуловимое социальное в якобы более осязаемые рам­ки индивидуального. Как ядовито заметил Э. Геллнер [10, 262], раз выпуклость внутри Альджи, то и Альджи выпукл, и выпуклость — это Альджи*.

* По-английски — непереводимая игра слов: «The bulge is inside Algy, Algy is buldgy and the buldge is Algy».


Как неудобно получается: раз теперь оба элемента взаимно конституированы, то и речи не может идти о том, чтобы рассмотреть их взаимодей­ствие и выявить их независимые причиняющие силы. Усло­вия и действия нужно рассматривать порознь, чтобы мож­но было говорить об обусловленном действии. <...> Теперь морфогенез выходит вперед со счетом 40:30.

Делая это временное различение, Бхаскар использует образ скульптора, который извлекает форму из существую­щих уже материалов с помощью имеющихся в распоряже­нии иструментов. Подходя с точки зрения М/М, следовало бы просто добавить, что некоторые материалы менее подат­ливы, чем другие, что для работы с ними существуют специ­альные инструменты, и что социологи должны учитывать эту разницу. Иными словами, приступая к изучению како­го-либо социального процесса, необходимо прежде всего четко различать, чем является этот процесс по преимущест­ву: трансформацией или воспроизводством.

Морфогенез и морфостазис в действительности очень близки к понятиям трансформации и воспроизводства: все четыре термина обозначают процессы, во время которых нечто, что существовало «до», обретает свое «после». Поэто­му о социальной структуре «больше уже нельзя говорить, что ее создают люди как агенты. Скорее мы должны ска­зать, что они воспроизводят или трансформируют ее. Иными словами, если общество уже сотворено, то любая конкретная человеческая практика... может только транс­формировать его; вся целокупность действий людей может либо поддерживать существующее общество, либо изме­нять его» [4, 33—34]. Снова Бхаскара тянет в компанию к Гидденсу, ибо тот тоже не позволяет себе выходить за рамки настоящего времени. Как говорит Бхаскар, «именно потому, что (в перспективе преднамеренной человеческой деятельности) социальная структура всегда дана, я предпо­читаю говорить не о структурации, как Гидденс, а о воспро­изводстве и трансформации (хотя и признаю, что эти поня­тия очень близки). По-моему, термин «структурация» отда­ет волюнтаризмом. Социальная практика — это всегда, так сказать, реструктурирование» [6, 85]. В моей терминоло­гии, морфогенез — это всегда трансформация морфоста-зиса. Таким образом пункт 5 модели Бхаскара, а именно, что «гаредсуществование социальных форм будет рассматри­ваться как отправная точка для выведения трансформаци­онной модели социального действия» оказывается ключе­вым для всей игры. ТМСД содержит фазы: «до» (предсуще-ствование социальных форм), «во время» (сам процесс трансформации) и «после» (трансформированное, так как социальные структуры имют только относительно продол­жительное существование). То же самое относится и к