Т. В. Корнилова экспериментальная психология теория и методы допущено Министерством образования Российской Федерации в качестве учебник

Вид материалаУчебник

Содержание


Контрольные вопросы
Глава 11 ТИПЫ ЭКСПЕРИМЕНТОВ 11.1. Отличия в предметной области или в содержании гипотез
Подобный материал:
1   ...   33   34   35   36   37   38   39   40   ...   54

Контрольные вопросы



1. С какими целями проводятся факторные эксперименты? В чем преимущества факторных планов?

2. Чем отличаются гипотезы, проверяемые на основе использования факторных планов?

3. Почему многоуровневый эксперимент следует рассматривать как факторный?

4. Каковы различия при использовании схем латинского квадрата в интраиндивидуальном и кросс-индивидуальном экспериментах?

5. Как графически представить и аналитически подсчитать ОРД факторов и их взаимодействия?

6. Как графически представить виды взаимодействия первого порядка?

7. Что такое принцип изолированных условий при формальном планировании?

8. Каковы особенности планов, не реализующих принцип изолированных условий? В чем особенности плана «нестинг»?

9. Как может изменяться экспериментальный эффект в зависимости от выбранных показателей ЗП?

10. Чем обосновывается необходимость использования факторных планов в мысленных экспериментах (на примере «эффекта Матфея» в науке)?

11. В чем заключаются специальные эффекты, проясняемые в факторных схемах?

12. Как выглядит «эффект экспериментатора» в факторном эксперименте Джонсона?

13. Чем отличаются факторные схемы представления статистических данных от данных, полученных в факторных экспериментах?

14. Отличаются ли факторные эксперименты от обычных с точки зрения возможностей обобщений?

Глава 11

ТИПЫ ЭКСПЕРИМЕНТОВ




11.1. Отличия в предметной области или в содержании гипотез



Классификации типов психологических экспериментов базируются на разных основаниях. Одним из этих оснований, или критериев классификации, является принадлежность исходной каузальной гипотезы, условий проведения опытов или выборки испытуемых к специальным областям психологической реальности, т.е. их отнесенность к определенной предметной области.

Сложившиеся в той или иной области психологического знания пути перехода от «мира эмпирии» к «миру теорий» включают ориентировку исследователей на обоснованные в рамках конкретных теорий (и более общих исследовательских парадигм) регулятивы установления и интерпретации психологических закономерностей.


Например, проверка гипотезы о роли движений глаз в возникновении иллюзии Мюллера–Лайера обоснованно прописана в области психологии восприятия, в то время как анализ факторов, влияющих на идентификацию эмоциональных состояний по фотографиям лиц, – в психологии эмоций. Эксперимент Ла Пьера, показавший разницу проявления этнических предубеждений на вербальном и поведенческом уровнях (сначала были разосланы в гостиницы США запросы о том, будут ли приняты в них два китайца, а потом исследователь реально посетил с китайцами эти адреса), традиционно относится к области социальной психологии. Исследования влияния личностных предпосылок на успешность предпринимательской деятельности обсуждаются в развивающейся области психологии предпринимательства. С таким же правом их можно отнести к области психологии личности, если рассматривать специфичные условия профессиональной деятельности испытуемых только как конкретный фон проявления личностных факторов регуляции деятельности.


При таком подходе возникает, однако, возможность ошибиться в трактовке психологических механизмов, проявившихся в реализованном эксперименте. Классическим примером является так называемый хоторнский эксперимент, который по его целям следовало бы отнести к такой предметной области исследований, как психология труда.


В этом эксперименте, проведенном в начале XX в. в г. Хоторне, изменялись многочисленные факторы внешней среды (условия труда на фабрике) и оценивалось влияние этих изменений на производительность труда. Как оказалось, любое изменение независимо от его вида (и в случае его отсутствия в контрольной группе) способствовало улучшению показателей работающих. В качестве адекватной была принята такая интерпретация: люди, зная о целях эксперимента, позитивно откликнулись на сам факт попытки улучшить условия их труда. Поэтому сейчас этот эксперимент иногда приводится в разделах, посвященных «эффектам экспериментатора». Выявленные в нем закономерности оказались более общими, чем рамки управления условиями трудовой деятельности. Главное, что проблематичной осталась интерпретация базисных процессов с точки зрения их предметной отнесенности, как и механизмов влияния на них управляемых факторов.


Особый путь развития психологического знания связан с теоретическим переосмыслением процессов, относимых, казалось бы, к бесспорно принятой сфере психической реальности. При обосновании новых представлений о регуляции психологических закономерностей эксперимент начинает выполнять незаменимую роль поставщика доводов, неочевидных – в старой системе теоретических интерпретаций – и изменяющих представления о психологической причинности. Рассмотрим в качестве примера анализ процессов забывания намерений, позволивший К. Левину продемонстрировать, во-первых, неочевидность того, «что обычно понимают под памятью», и, во-вторых, интерпретационные возможности его теоретического понимания квазипотребностей как сил, направляющих действия субъекта.


Экскурс 11.1


В книге «Намерение, воля, потребность» (1926) К. Левин интерпретировал с позиции теории поля, в частности, эксперименты, выполненные в Берлинском психологическом институте его ученицами Г. В. Биренбаум и Б. В. Зейгарник.

В опытах Г. В. Биренбаум было показано, что просьба ставить свою подпись на листах с выполненными заданиями в ряде случаев испытуемым не выполняется. Важно, что имелось в виду выполнение однородных заданий. Введение между заданиями паузы в несколько минут, смена формата бумаги, рисование собственной монограммы выступили теми варьируемыми условиями, при которых испытуемые забывали намерение поставить подпись. Напротив, испытуемый не забывал ставить подпись, если все время переходил к выполнению новых экспериментальных заданий, если пауза между заданиями длилась целый день (до следующего опыта), а также в том случае, если выполнение заданий происходило в группе.

Эти результаты позволили интерпретировать забывание как непреднамеренное невыполнение намерения, которое наступает в связи с тем, что ведущим для реализации указанного акта оказывается личностная регуляция действий, а не репродукция (как воспроизведение ранее приобретенных знаний или знакомых действий). Дело в том, что намерение не существует как изолированный акт, а включено в какую-либо сферу действий и переживаний. Пока интенсивность других действий и переживаний (за которыми стоят квазипотребности как актуальные системы напряжений в психологическом поле) не превышает по интенсивности ту сферу, в которую как в комплекс входит рассматриваемое намерение, оно не забывается. Если происходит изменение в системе динамических сил поля, то соответствующая намерению сфера действий может оказаться слабее других (разрядится соответствующая квазипотребность).

Так, предметы в поле обладают тем, что К. Левин называл «характером тербования» (шоколад хочет быть съеденным); в теории деятельности этому понятию может некоторым образом соответствовать понятие опредмечивания потребности. Бумага, обладавшая определенным характером требования, при смене ее формата и окраски уже «не соответствует случаю», для которого было действенным намерение поставить подпись. Далее, в ситуации рисования собственной монограммы происходит как бы замещающее выполнение намерения, поскольку идентификация своего Я уже осуществилась в рисунке; соответственно, частично разрядилась система напряжения, дававшая динамическую силу намерению.

Важно, что с точки зрения старой теории памяти – ассоциативной теории – связь монограммы и подписи должна была бы исключать такую забывчивость испытуемого.


Таким образом, в обсуждавшихся исследованиях установлена иная причинная детерминация процессов забывания, которая связала их уже не с предметной областью исследований памяти, а с областью личностной регуляции действий и поступков. К. Левину важно было отстаивать позицию, что время само по себе не может (ни в физике, ни в психологии) выступать в качестве каузальной причины каких-либо событий. Иными словами, всегда следует искать «конкретную причину конкретного явления внутри глобального жизненного процесса, например, забывания определенного намерения» [выделено К. Л.]. Теория поля К. Левина давала ту интерпретационную схему процессов возникновения и разрядки квазипотребностей, которая с помощью этих гипотетических конструктов создавала возможность содержательно обоснованных переходов для обсуждения пути от теории к экспериментальным фактам и далее к раскрытию неочевидных – вне рамок теории – механизмов регуляции предполагаемых базисных процессов.

В каждой предметной области психологических исследований можно указать существенно различающиеся интерпретационные схемы исследуемых процессов.


Можно даже сказать, что существует достаточно большой разрыв между тем, как выглядят экспериментальный материал и управляемые факторы, и тем базисным процессом, который исследуется. Ориентировка читателя на сам по себе тип выполняемых испытуемыми заданий может ввести в заблуждение относительно того, какова предметная область, к которой должно быть «приписано» исследование.


В то же время нельзя забывать о предметной отнесенности психологических закономерностей к той или иной области психологических знаний, поскольку в каждой из них сложились свои специальные нормативы для проверки гипотез, связанные с типом построения самой психологической теории и возможностями сбора эмпирического материала. Профессионал, занимающийся исследованиями восприятия, будет отличаться от профессионала, посвятившего себя исследованиям в области социальной психологии, именно арсеналом освоенных форм экспериментального контроля, а не только знанием путей инициации интересующих его процессов и теорий. Дело в том, что эксперимент в каждой из этих областей реализует специфичные подходы к способам выделения переменных и управления экспериментальными факторами, разное понимание причинности и учет иных типов обоснований в организации содержательных выводов.