Российская Библиотека Холокоста мы не можем молчать школьники и студенты о Холокосте Выпуск 2

Вид материала

Книга

Содержание Реакция общества и власти на стихотворение Евтушенко Судьба стихотворения

Подобный материал:

• 2008, март 26. 03. 2008, 38.69kb.
• Библиотека Хельсинского Университета была написана небольшая статья, 63.53kb.
• Организация научно-исследовательской работы студентов Петргу в 2004 году, 110.8kb.
• Международный день памяти жертв Холокоста. 2008. Хроника мемориальных мероприятий, 598.6kb.
• Городских библиотек, 1814.45kb.
• Конкурс на лучший проект «Юный исследователь», 199.73kb.
• Ук «Областная библиотека им. М. Горького» Отдел библиотековедения, 306.96kb.
• Библиотека украинской литературы в москве горячие страницы украинской прессы дайджест, 216.01kb.
• Индустрия холокоста индустрия холокоста: размышления на тему эксплуатации еврейских, 1944.8kb.
• -, 482.45kb.

Реакция общества и власти на стихотворение Евтушенко

Реакция на стихотворение Евтушенко была очень мощной и в стране и в мире. Как считают известные культурологи Александр Генис и Петр Вайль, несмотря на то, что за год до этого поэт объездил множество стран, читал стихи в США, Франции, Англии, Африке, именно после 19 сентября 1961 года Евтушенко стал по-настоящему известен. И действительно, «Бабий Яр» с восторгом был принят западным миром, тут же переведен на множество языков, а сообщения о его публикации дали все крупнейшие газеты мира⁴⁹.

В стране стихотворение также получило большой резонанс. По признанию Евтушенко, он получил около 20 тысяч писем и лишь тридцать-сорок из них были написаны в агрессивном тоне, причем эти письма с негативной реакцией были написаны анонимно, левой рукой⁵⁰. Тем не менее некоторое время у Евтушенко была даже охрана. Вот что он вспоминает: «Однажды утром ко мне пришли два молодых человека, роста примерно 1.90 м. со значками «мастер спорта» на пиджаках. Они объяснили мне, что их прислала меня охранять комсомольская организация их института. Охранять? От кого? – удивился я. Молодые люди смущенно пояснили мне, что, конечно, народ очень хорошо принял мое стихотворение, но у нас еще не коммунизм, и сволочи тоже попадаются. Так они сопровождали меня, как тени, несколько дней. Я потом побольше познакомился с ними и выяснилось, что они сами вовсе не являются большими знатоками поэзии. Комсомольская организация выделила их по принципу физической⁵¹ силы - один из них был боксером, второй – борцом. Это было немножко смешно, но в общем необыкновенно трогательно»⁵².

Нападки на Евтушенко все же были, их источником были некоторые члены литературного сообщества.

Спустя пять дней после публикации «Бабьего Яра», 24 сентября, в газете «Литература и жизнь» появилось стихотворение Алексея Маркова «Мой ответ». В этом стихотворении Евтушенко обвинялся в необоснованном выделении еврейской трагедии в Великой Отечественной войне, вновь вытаскивалась тема космополитизма…

На это стихотворение последовала довольно жесткая, хотя и неофициальная, общественная реакция.

На стихотворение Маркова был написан ряд ответов. Кроме ответа самого Евтушенко («Я прочитал, светлея понемногу…»), был написан ряд стихотворений, принадлежавших или приписываемых известным поэтам: «Мой ответ» Самуила Маршака («Был в царское время известный герой…») и стихотворение «Передо мною два стихотворенья…», которое приписывалось Константину Симонову, но, как считает его сын – совершенно безосновательно. Все три ответа Маркову опубликованы в книге «Бабий Яр», которая вышла в 1981 году в Иерусалиме⁵³.

Общественное давление на Маркова было столь велико, что Марков вынужден был отказаться от всех своих публичных выступлений, в том числе и из-за угроз⁵⁴.

Однако, критика Евтушенко не прекратилась. Через три дня в той же газете «Литература и жизнь» Д. Стариков в своей статье «Об одном стихотворении» развернул целую цепь рассуждений, напрямую обвиняя Евтушенко в разжигании вражды между народами и оскорблении ленинской национальной политики.

Стариков вопрошал: «Зачем сейчас, в 1961 году Евгений Евтушенко вернулся к этой теме? Может быть, он вспомнил о Бабьем Яре, чтобы предостеречь мир от фашизма? Может быть, он не мог молчать, услышав истеричные вопли западногерманских реваншистских ублюдков? А может быть, он хочет напомнить некоторым своим сверстникам и сверстницам о доблестях, о подвиге, о славе и о великих жертвах отцов?.. Ничего подобного. Стоя над крутым обрывом Бабьего Яра, молодой советский литератор нашел здесь лишь тему для стихов об антисемитизме! И думая сегодня о погибших людях – «расстрелянный старик», «расстрелянный ребенок» - он думал лишь о том, что они – евреи. Это для него оказалось самым важным, самым главным, самым животрепещущим!..».

«Союз Михаила Архангела»… Но при чем здесь русский народ? – восклицал защитник национальной политики Д. Стариков. Статья заканчивается прямыми обвинениями в адрес поэта: «Сейчас дружба наших народов крепка и монолитна как никогда. Почему же сейчас редколлегия всесоюзной писательской газеты позволяет Евтушенко оскорблять торжество ленинской национальной политики такими сопоставлениями и «напоминаниями», которые иначе как провокационные расценить невозможно? Во имя чего надрывается сейчас Евтушенко, силясь перекричать победный гул нашей трудовой жизни?.. «Бабий Яр» - очевидное отступление от коммунистической идеологии на позиции идеологии буржуазного толка».

В своей статье Стариков противопоставлял стихотворению Евтушенко стихотворение Эренбурга «Бабий Яр». Для Старикова этот пример был хорош тем, что в стихотворении Эренбурга не упоминался антисемитизм и непосредственно евреи⁵⁵.

Эренбург публично возразил против использования своего стихотворения в травле поэта. 14 октября 1961 года в «Литературной газете» было опубликовано письмо Эренбурга.

«Находясь за границей я с некоторым опозданием получил номер газеты «Литература и жизнь» от 27 сентября, в котором напечатана статья Д. Старикова «Об одном стихотворении». Считаю необходимым заявить, что Д. Стариков произвольно приводит цитаты из моих статей и стихов, обрывая их так, чтобы они соответствовали его мыслям и противоречили моим. С уважением И. Эренбург. 3 октября 1961 г.»⁵⁶.

Статья Старикова, как это ни странно, очень хороший материал для исследователя, в ней великолепно раскрыта позиция советской власти применительно к национальному вопросу, «еврейскому» вопросу, и связанной с ним, в том числе, политикой «памяти» по отношению к истории Холокоста на территории СССР.

Еще одним актом, направленным против стихотворения Евтушенко, стал отказ Арона Вергелиса, главного редактора газеты «Советиш Геймланд», поместить в газете «Бабий Яр» в переводе на идиш⁵⁷.

Вскоре к критике поэта присоединились и партийные деятели, причем самого высокого уровня.

В середине декабря 1962 года состоялась встреча деятелей культуры с главой Идеологической комиссии при ЦК КПСС Л.Ф. Ильичевым. 17 декабря на второй встрече, в которой участвовал Н.С. Хрущев, Ильичевым было сказано: «Антисемитизм – отвратительное явление. Партия с ним боролась и борется. Но время ли поднимать эту тему? Что случилось? И на музыку кладут! Бабий Яр – не только евреи, но и славяне. Зачем выделять эту тему?».

Евтушенко пытался защищаться: «Будем писать правду? Не может быть, чтобы наше правительство решило – не надо…», ссылался на пример Кубы и услышал от Хрущева: «Дадим паспорт, пусть едет в Гавану» ⁵⁸.

На второй встрече с интеллигенцией, 9 марта 1963 года, Хрущев вновь критиковал Евтушенко. «В декабре на нашей встрече мы уже касались этого вопроса в связи со стихотворением Евтушенко «Бабий Яр». Обстоятельства требуют, чтобы мы вернулись к этому вопросу. За что критикуется это стихотворение? За то, что его автор не сумел правдиво показать и осудить фашистских, именно фашистских преступников за совершенные ими массовые убийства в «Бабьем Яру». В стихотворении дело изображено так, что жертвами фашистских злодеяний было только еврейское население, в то время как от рук гитлеровских палачей там погибло немало русских, украинцев и советских людей других национальностей. Из этого стихотворения видно, что автор его не проявил политическую зрелость и обнаружил незнание исторических фактов.

Кому и зачем потребовалось представлять дело таким образом, что будто бы население еврейской национальности в нашей стране кем-то ущемляется. Это неправда. Со дня Октябрьской революции в нашей стране евреи во всех отношениях находятся в равном положении со всеми другими народами СССР. У нас не существует еврейского вопроса, а те, кто выдумывают его, поют с чужого голоса»⁵⁹.

Хрущев сказал и об автобиографии Евтушенко, которая была опубликована на Западе в 1962 году, и в которой подробно описывает историю публикации «Бабьего Яра» и реакции общества на него. «Поэт странно информировал своих слушателей об отношении у нас в стране к его стихотворению «Бабий Яр», сообщив им, что его стихотворение принято народом, а критиковали его догматики. Но ведь широко знают, что стихотворение товарища Евтушенко критиковали коммунисты. Как же можно забывать об этом, и не делать для себя выводов?»⁶⁰.

Судьба стихотворения

Стихотворение «Бабий Яр» было включено в трехтомник Евтушенко 1983 года и в трехтомник 1987 года. Интересно сравнить примечания к «Бабьему Яру» в этих двух изданиях, так как в них четко отражена позиция власти к теме Холокоста на территории СССР и ее изменения .

В сборнике 1983 года читаем: «Бабий Яр – овраг в окрестностях Киева, где гитлеровцы уничтожили несколько десятков тысяч советских людей, и среди них евреев, украинцев, русских и других жителей Киева. В момент написания стихотворения в Бабьем Яре еще не было памятника. Теперь этот памятник жертвам фашизма установлен.

Фашизм применял по отношению к еврейскому народу политику геноцида. Сейчас трагический парадокс истории заключается в том, что израильское правительство прибегло к политике геноцида по отношению к палестинцам, насильственно лишенным своей земли. (Примеч. автора)» ⁶¹.

В издании 1987 года присутствует первый абзац примечания, причем он повторяется слово в слово, и отсутствует второй – про сионизм!⁶²

Скорей всего второй абзац примечания был написан не автором, и на появление которого автор вынужден был пойти, чтобы стихотворение (и сам том в целом) было напечатано. Кроме того, обращает на себя внимание специально оговоренное авторство такого откровенно антисемитского примечания, чтобы подчеркнуть, что это не антисемитизм на государственном уровне и не вмешательство идеологической цензуры, а мнение самого Евтушенко. Также весьма любопытен пассаж о том, что «теперь этот памятник жертвам фашизма установлен», примечание такого рода встречалось и в других местах, например, в некоторых исследованиях о Шостаковиче советского периода. Иногда оно формулировалось в виде критики самой строчки «Над Бабьим Яром памятников нет…». Тогда основным аргументов было то, что «само это место подобно памятнику, траурному обелиску». Причиной этих оговорок является желание либо доказать, что советская власть права и памятник вообще не нужен, либо, что не надо критиковать советскую власть в отношении памятника, так как он уже поставлен, и, следовательно, первая строка стихотворения Евтушенко неверна.

В 1960-е годы было опубликовано еще одно произведение, которое оказало большое впечатление на читателей. В 1966 году в журнале «Юность» (№8-10) была опубликована документальная повесть Анатолия Кузнецова «Бабий Яр». Кузнецов назвал свое произведение – «роман-документ». Как пишет Кузнецов: «Я пишу эту книгу, не думая больше ни о каких методах, ни о каких властях, границах, цензурах или национальных предрассудках. Я пишу так, словно даю под присягой юридическое показание на самом высоком честном суде – и отвечаю за каждое свое слово. В этой книге рассказана только правда – ТАК, КАК ЭТО БЫЛО».

Кузнецов начал писать свою книгу, можно сказать, в 14 лет. Первый вариант представлял собой тетрадь, которая называлась «Бабий Яр». Кузнецов во вступительной главе пишет: «В толстую самодельную тетрадь я, в те времена голодный, судорожный мальчишка, по горячим следам записал все, что видел, слышал и знал о Бабьем Яре. Понятия не имел, зачем это делаю, но мне казалось, что так нужно. Чтобы ничего не забыть»⁶³.

Первоначальная рукопись своей книги Кузнецов принес в журнал «Юность» в 1965 году. Кузнецову ее немедленно вернули и посоветовали никому не показывать, пока не уберу «антисоветчину», которую поотмечали в тексте.

Кузнецов убрал важные куски из глав о Крещатике, о взрыве Лавры, о катастрофе 1961 года и другие – и официально представил смягченный вариант, в котором смысл книги был затушеван, но все же угадывался.

Но смягченный вариант «Бабьего Яра» опять озадачил редакторов. Рукопись была нарасхват, все читали, восторженно отзывались в личном разговоре, а официально выдвигали убийственную критику, и редакция не отваживалась на публикацию без специального позволения.

Рукопись пошла по инстанциям – вплоть до ЦК КПСС, где ее прочел (но без ряда глав), как сказали Кузнецову, Суслов, и он, в общем, разрешил. Решающим для партийного руководства оказался ловкий аргумент редакции, что книга Кузнецова якобы опровергает стихотворение Евтушенко «Бабий Яр».

Конечно, Кузнецов не опровергал стихотворение Евтушенко. Более того, Евтушенко, с которым Кузнецов дружил и учился в одном институте, задумал свое стихотворение когда он вместе Кузнецовым пошел посмотреть на Бабий Яр! Кузнецов вспоминает: «Мы стояли над крутым обрывом, я рассказывал, откуда и как гнали людей, как потом ручей вымывал кости, как шла борьба за памятник, которого так и нет⁶⁴. «Над Бабьим Яром памятника нет…» - задумчиво сказал Евтушенко, и потом я узнал эту первую строчку в его стихотворении».

Кузнецов не противопоставлял свое произведение стихотворению Евтушенко. Просто размер романа позволял Кузнецову рассказать о Бабьем Яре куда больше и во всех аспектах. В некоторых зарубежных изданиях к роману Кузнецова вместо предисловия ставили стихотворение Евтушенко, что лучше всего говорит само за себя.

Так или иначе публикация была разрешена, но поскольку в ЦК читали без ряда глав, следовало в первую очередь эти главы убрать. Затем главный редактор «Юности» Борис Полевой, ответственный секретарь Леопольд Железнов и еще много других людей сделали столько купюр, изменений, пометок, что порой за их разноцветными исправлениями Кузнецову не видно было текста. С огромным трудом удалось сохранить название, его категорически требовали изменить, так как оно напоминало о стихотворении Евтушенко⁶⁵.

Когда Кузнецов увидел, что из его произведения выбрасывается четверть особо важного текста, а смысл романа из-за этого переворачивается с ног на голову, он заявил, что в таком случае отказывается печататься и потребовал рукопись обратно. Однако, рукопись ему не отдавали. Потом Кузнецову объяснили, что это не было самодурством или случайностью. В случае Кузнецова, рукопись получила «добро» из самого ЦК, и теперь ее уже и не публиковать было нельзя. А осуди ее ЦК, опять-таки она нужна – для рассмотрения «в другом месте».

Позже Кузнецову позвонили из редакции и сообщили, что вся правка уже проделана, новый текст заново перепечатан, а Кузнецову лучше не смотреть, чтобы не портить нервы. Идя навстречу, Б. Полевой согласен проставить на первой странице: «Роман печатается в сокращении». На это Кузнецов послал письмо, что подаст в суд, но потом отказался от этой идеи⁶⁶.

Переделанная без Кузнецова рукопись пошла в набор, Кузнецову прислали гранки, начал их читать, и у него потемнело в глазах. Потом из гранок продолжали вырезать да переверстывать, что Кузнецов обнаружил, лишь уже когда купил в киоске журнал. И внизу была едва заметная, ничего не говорящая сноска «Журнальный вариант» вместо обещанной Кузнецову «Печатается в сокращении»…

К этому времени у Кузнецова был договор на издание романа отдельной книгой – с издательством «Молодая гвардия». Оставалась еще надежда что-нибудь восстановить: должна же «полная» книга чем-то отличаться от журнального варианта.

Сразу выяснилось, что издательство и слышать не хочет о добавлениях, наоборот, требует еще новых сокращений. Тем временем журнал «Юность» поступил за границу. И сразу во многих странах роман принялись переводить. Кузнецову посыпались недоуменные письма переводчиков, которые не понимали многих мест.

Но, главное, переводчики запрашивали полный текст в отличие от журнального варианта, наивно принимая сноску «Юности» в прямом смысле и всерьез. Они посылали запросы официально через «Международную книгу». Ни автор, ни «Международная книга» не знали, что им ответить.

Наконец, где-то на верхах было решено снова обратиться к рукописи. С трудом удалось отобрать страниц 30 машинописного текста⁶⁷, который вне контекста выглядел безобидно, и после великих трудностей, с поддержкой Иностранной комиссии Союза писателей, «Международная книга» исхлопотала штампы цензуры на каждой из страниц – исключительно для доказательства иностранцам, что полный текст есть.

Но пока эти страницы кочевали по инстанциям, заграничные переводы повыходили, и страницы со штампами цензуры опоздали. Кузнецов отнес эти страницы со штампами цензуры в издательство «Молодая гвардия», где в конце концов их решили вставить, но при условии, что Кузнецов смягчит некоторые места и допишет идейно выдержанные абзацы⁶⁸.

Ситуация в СССР изменилась как раз во время выхода «Бабьего Яра» отдельной книгой. Кузнецову говорили, что ему повезло с книгой, еще месяц-другой, и она бы не вышла. Книга вдруг вызвала гнев в ЦК ВЛКСМ, затем в ЦК КПСС, публикация «Бабьего Яра» вообще была признана ошибкой, переиздание запрещено, в библиотеках книгу перестали выдавать.

Летом 1969 года Кузнецов бежал из СССР, взяв с собой полный текст «Бабьего Яра». Книга была издана в 1970 году в Лондоне, причем курсивом были выделены места, вычеркнутые цензурой⁶⁹.

В СССР книга Анатолия Кузнецова была опубликована лишь в 1991 году. Было два издания – в издательстве «РИМП София», подписанное 12 сентября 1991, напечатанное по журнальному варианту и в издательстве «Радянськый пысьмэннык», подписанное 23 сентября 1991. Второе издание представляет больший интерес, чем первое, так как оно было напечатано по лондонскому изданию 1970 года, где курсивом были выделены места, изъятые цензурой.