Динамика антропологической дифференциации населения юга Западной Сибири в эпохи неолита раннего железного века
| Вид материала | Автореферат |
- Перспективы развития рынка кредитования физических лиц Западной Сибири, 75.44kb.
- Программа дисциплины археология западной сибири дпп. Дс. 02 Цели и задачи дисциплины, 431.44kb.
- Культура Западной Европы в раннее Средневековье Цель урок, 222.23kb.
- Программа дисциплины дпп. Р. 02 История сибири (часть 2) Цели и задачи дисциплины, 273.84kb.
- Т. Б. Смирнова Миграции и динамика численности немецкого населения Западной Сибири, 236.62kb.
- Некоторые вопросы комплексных седиментологических исследований бат-верхнеюрских нефтегазоносных, 120.05kb.
- Наскальные изображения Казахстана как исторический источник 07. 00. 06 археология, 940.32kb.
- Программа дисциплины источниковедение и историография западной сибири для аспирантов, 223.01kb.
- История Западной Сибири) реферат (от лат еfеrо «сообщаю») краткое изложение, 69.17kb.
- М. Ю. Лермонтова о трагедии незаурядной личности в условиях «железного» века. Цели, 57.87kb.
3.1. Краниологические особенности населения эпохи неолита южных районов Западной Сибири. Параграф содержит описания отдельных находок и краниологических серий, а также результаты сопоставления краниометрических данных с синхронным краниологическим материалом с территории Евразии в целом.
3.1.1. Население Алтае-Саянского нагорья. К неолитической эпохе на территории Горного Алтая могут быть отнесены две краниологические находки: череп женщины из захоронения в пещере Каминная (Усть-Канский р-н, республика Алтай) и мужчины - в пещере Нижнетыткескенская-1 (Чемальский район республики Горный Алтай).
По признакам, дифференцирующим, древних и современных монголоидов Северо-Восточной Евразии, оба черепа из горноалтайских пещер проявляют сходство между собой и с краниологическим материалом из могильников Базаиха, Батени и Долгое Озеро в лесостепных районах бассейна Среднего Енисея. Наблюдаемое сходство не доходит до идентичности, и среднеенисейские черепа проявляют определенный полиморфизм. Тем не менее, с учетом того, что вся эта группа представляет собой смесь единичных находок из разных могильников, следует с должным вниманием отнестись к тому комплексу признаков, который их объединяет. Это архитектоника мозговой капсулы (небольшой высотный диаметр и мезо-брахикрания) и лицевого отдела (малый высотный диаметр, уплощенность в горизонтальном плане), а также сходный тип моделированности переносья и выступания носовых косточек.
Представление о краниологических особенностях неолитического населения северных предгорий Алтая составлено на основе материалов из нескольких некрополей, расположенных на территории Предалтайской равнины (Приобском плато) в Бийско-Катунском междуречье - Солонцы-5 (серия исследована автором диссертации) Усть-Иша, Иткуль (Большой Мыс), Костенкова Избушка (Дрёмов, 1980, 1997).
В этом материале ощутимо влияние монголоидного компонента, тяготеющего к неолитическому населению Прибайкалья (большие горизонтальные диаметры мозговой коробки, наклонный лоб, наличие плоских горизонтов широкого лица и случаев малых углов выступания носовых косточек при относительно высокой спинке носа). В серии из Солонцов-5 выявляется также морфологический компонент, который характеризуется мезо-брахикранной черепной коробкой, средневысоким и среднешироким уплощенным лицом, хорошо моделированным переносьем и довольно большим углом выступания носовых косточек. Он сближает людей из могильника Солонцы-5, могильников бассейна Среднего Енисея и погребений в пещерах Горного Алтая.
Краниологические особенности неолитического населения Кузнецкой котловины изучены автором диссертации на небольшом материале из могильников Лебеди-2 и Васьково-4. Дополняют характеристику данные по черепам из могильников Кузнецкий Заречное-1 (Алексеевым, 1961; Дремов, 1997). Обнаружено как минимум два краниотипа, отличающихся как общими размерами лицевого отдела и отдельными элементами его структуры, так и сочетанием диаметров черепной коробки. Но по вертикальному и горизонтальному профилям лица и антропологическим особенностям лобной кости черепа из Кузнецкой котловины однообразны, что может свидетельствовать об их генетической связи с некоей древней монголоидной формой.
3.1.2.Население Барабинской лесостепи. Изучены краниологические материалы из трех некрополей: Сопка-2/1, Протока, Корчуган, обнаружившие своеобразное сочетание признаков: совмещение довольно противоречивых в смысле современной типологии расоводиагностирующих черт первого порядка. Выявленный краниологический тип может быть причислен к особому варианту неолитической расы лесной полосы Северной Евразии сложившейся в географически промежуточной области между зонами обитания «настоящих» европеоидов и монголоидов. Имеющиеся находки (к сожалению, в большинстве своем единичные), палеоантропологически представляющие этот регион, свидетельствуют о существовании нескольких вариантов в ее составе, локализованных на огромных пространствах западно-сибирской лесостепной зоны, в лесном Зауралье, в северных лесных районах Восточно-Европейской равнины, в Карелии и Прибалтике.
3.1.3.Формирование антропологического состава неолитического населения южного региона Западной Сибири по данным краниологии. Для неолитического населения Алтае-Саянского нагорья и южных лесостепных районов Западно-Сибирской равнины в целом характерны большие диаметры мозговой коробки и лицевого отдела, широкий лоб, сочетание уплощенности лица с моделированным переносьем, тенденция к выступанию альвеолярного отростка верхней челюсти. На фоне общего сходства дифференцируются краниологические серии из Барабинской лесостепи (Сопка-2/1, Протока), черепа из пещер Горного Алтая и среднеенисейского района (Базаиха, Батени, Долгое озеро), часть черепов кузнецко-алтайской культуры (Усть-Иша, Солонцы-5, Васьково-4, Лебеди-2). Краниологические особенности людей верхнеобской культуры и часть черепов из могильников кузнецко-алтайской культуры не выступают обособленным комплексом, а к тем или иным выделенным группам в основном на границах ареалов культур. Это свидетельствует об интенсивности локальных антропологических связей в кругу неолитических культур юга Западной Сибири.
Краниологический материал из Южных районов Западной Сибири в целом сложен по своему типологическому составу. Эта сложность подчинена иным закономерностям, нежели взаимодействия миграционных потоков. Фактор миграции здесь не был определяющим в процессах расогенеза в эпоху неолита. На первое место должен быть поставлен фактор незавершенности морфологической дифференциации популяций населения на консолидированные комплексы монголоидной и европеоидной основных (географических) рас.
Исходя из концепции первичного монголоидно-европеоидного ствола (Biasutti, 1959; Keith, 1949), могут быть логично объяснены древнейшие и древние «переходные» или неконсолидированные расовые комплексы Евразии. Один из таких комплексов, представленный в разных антропологических вариантах на территории северно-западной лесной зоны Евразии, выделен В.В.Бунаком в самостоятельную расовую общность - «северную евразийскую антропологической формацию» (Бунак, 1956, с.101). Именно к этой антропологической общности относятся неолитические группы населения Барабинской лесостепи (Протока, Сопка-2/1). В этом комплексе преобладает европеоидная специфика. В Алтае-Саянском регионе, начиная с эпохи неолита, автор диссертации выделяет ещё одну особую расовую общность, для которой предлагает статус «южной евразийской антропологической формации».
Определенной неконсолидированностью с явным преобладанием европеоидных черт, видимо, характеризуются древние краниологические типы Западной и Юго-Восточной Европы (представители так называемой протоморфной палеоевропеоидной расы) и Юго-Западной Азии (представители протосредиземноморской расы). Морфологически неконсолидированный краниологический тип, но с преобладанием черт монголоидной специфики существовал на территории Прибайкалья и связан с неолитическим населением этого региона
С позиции древних протоморфных антропологических общностей Евразии, характеризующихся своеобразной европеоидно-монголоидной промежуточностью их расовых комплексов, открывается возможность для интерпретации сходства удаленных в пространственном отношении групп не только миграциями, но и конвергентностью возникновения частично сходных комплексов признаков, что особенно характерно для неолитического времени.
Связи популяций юга Западной Сибири (включая Предсалаирье и Кузнецкую котловину) и прибайкальского неолитического населения убедительно доказываются антропологическими (Дремов, 1980, 1997; Кунгурова, Чикишева, 2002) и археологическими (Кирюшин, Кунгурова, Кадиков, 2000; Кунгурова, 2005) данными.
3.2. Краниологические особенности населения южного региона Западной Сибири в период раннего металла. В параграфе представлены характеристики краниологических особенностей исследованной автором диссертации части антропологической коллекции афанасьевской культуры и двух серий усть-тартасской культуры.
3.2.1. Население Алтае-Саянского нагорья. Из всей массы обширного афанасьевского краниологического материала выделяются черепа двух серий, которые исследованы автором диссертации: из местонахождений Бертек-33 и Урускин Лог-1.
Комбинация антропологических признаков находок из афанасьевских курганов местонахождения Бертек-33 близка, с одной стороны, к гиперморфным высокоголовым, широколицым краниотипам из юго-западных и центральных районов Алтая, не проявляющим никаких признаков влияния монголоидной расы (Солодовников, 2006, с.11). Но с другой стороны, в ней смягчена свойственная эти краниотипам «гиперевропеоидность» (тенденция к мезогнатии, ослаблению моделированности переносья и понижению угла выступания носовых костей). Близким сочетанием особенностей лицевого отдела характеризуется серия из погребений могильника Гумугоу в Синьцзяне (вторая половина III первая четверть II тыс. до н.э.) (Хань Кансинь, 1986).
В отличие от серии из Бертека-33 серия из Урускиного Лога-1 брахикранна или мезо-брахикранна, и такая форма черепной коробки не вписывается в морфологический комплекс афанасьевского населения в целом, пусть и полиморфный, но все же, довольно однотипный, тяготеющий к энеолитическому древнеямному населению Восточной Европы. К.Н.Солодовников также обнаружил черепа, характеризующиеся подобной морфологией, связав их происхождение с миграцией на территорию Алтая представителей ямной культуры из районов степного Предкавказья и Нижнего Поволжья (Солодовников, 2003). Однако, аналогии брахикранным вариантам афанасьевских черепов можно найти и в местной среде - в неолите Горного Алтая (пещеры Каминная и Нижнетыткескенская-1). С признанием автохтонности брахикранного компонента в антропологическом составе афанасьевцев для территории горного Алтая реализуется ситуация взаимосвязей местного и пришлого населения.
Своеобразие черт краниологических серий из могильников Берттек-33 и Гумугоу может быть объяснено на основе автохтонных для центральноазиатского региона протоморфных комплексов, возможно, также восходящих к южной евразийской антропологической формации.
3.2.2 Население Барабинской лесостепи. Зафиксированы различия демографической ситуации в двух группах – Сопка-2/3 и Сопка-2/3А, имеющих также некоторые особенности в погребальном обряде, что может свидетельствовать о том, что некрополи оставлены двумя самостоятельными палеопопуляциями, каждая из которых функционировала на основе собственных и различающихся моделей демографической адаптации.
Усть-тартасское население в целом может рассматриваться как однородное с позиции его отнесения к единому краниологическому типу, восходящему к краниотипу предшествующего населения неолитической культуры.
Краниологический материал из погребений с ямочно-гребенчатой керамикой могильника Сопка-2 (комплекс Сопка-2/2) в типологическом отношении соответствует критериям варианта северной евразийской антропологической формации, характерного для населения Барабинской провинции эпох неолита и раннего металла, однако, в большей степени проявляет сходство с материалом из могильника Протока.
3.2.3. Формирование антропологического состава населения южных районов Западной Сибири в период раннего металл по данным краниологии. По данным краниологии выявлено антропологическое сходство населения двух районов – северных лесостепных предгорий Алтая и лесостепной Барабинской лесостепи. Специфика краниологических комплексов обеих этнокультурных групп восходит к контактам большемысской, серовской и устьтартасской культур.
Какой-либо преемственности или взаимовлияния по вектору афанасьевская культура - автохтонные культуры - в южном регионе Сибири не прослеживается. Однако, морфологические аналогии для некоторой части горноалтайского афанасьевского краниологического материала могут быть найдены в автохтонном антропологическом субстрате на территории Горного Алтая. Это наблюдение в большей степени вписывается в логику взаимодействия мигрантного и автохтонного населения, которая на любой территории предполагает, скорее, его взаимодействие, чем изолированное сосуществование.
3.3. Одонтологическая характеристика населения южных районов Западной Сибири неолитической эпохи и периода раннего металла. Одонтологические материалы неолитического времени из Горного Алтая и Бийского Приобья объединяет мозаичное сочетание «восточных» и «западных» маркеров, сходный их набор и макродонтия.
Неолитические одонтологические образцы из Кузнецкой котловины отличают меньшие размеры зубов в целом, что сближает их с неолитическими одонтологическими образцами из Барабинской лесостепи. Барабинская одонтологическая серия выделяется на фоне алтайских серий существенным уклонением одонтологического комплекса в сторону усиления в нем «восточных» черт, присутствием архаичных черт и мезодонтией.
Образцы большемысской культуры на фоне всех проанализированных материалов проявляют наиболее контрастное сочетание «восточных» и «западных» маркеров. Компонент, привнесший «западные» (европеоидные) тенденции в одонтологический комплекс серии из Иткуля, характеризовался чертами южного грацильного одонтологического комплекса.
Одонтологический комплекс усть-тартасской культуры имеет заметное сходство с одонтологическим комплексом групп неолитического времени с территории Барабинской лесостепи. В то же время в нем появляются свидетельства участия компонента связанного с «западным» одонтологическим стволом. Характеристикам, на основе которых мог бы формироваться одонтологический комплекс населения Барабинской лесостепи периода раннего металла, в наибольшей степени соответствует среднеевропейский одонтологический тип, который в качестве одного из основных компонентов отмечен среди групп населения Латвии эпох мезолита и неолита, эпохи бронзы (конца III – начала II тыс. до н.э.) (Гравере, 1985).
Зафиксирован одонтоскопический признак, объединивший большемысскую и устьтартасскую одонтологические серии – лопатообразная вестибулярная поверхность верхних медиальных резцов.
Сочетание одонтоскопических признаков в афанасьевской серии соответствует североевропейскому реликтовому варианту северного грацильного одонтологического типа, для которого характерен повышенный удельный вес «восточных» характеристик и среди них коленчатой складки метаконида, пониженная частота четырехбугорковых первых нижних моляров (Зубов, Халдеева, 1993).
У афанасьевцев обнаружен также комплекс, объединяющий их с неолитическим населением Алтая: мезо-макродонтия, отсутствие признаков редукции первого верхнего моляра и близкое сочетание частот числа бугорков и типов узора на нижних молярах. Таким образом, в одонтологических комплексах населения Алтая неолитической эпохи и периода раннего металла в целом сохранились свидетельства некоего общего для него субстрата, вероятно, восходящего к южной евразийской антропологической формации.
Глава 4. Антропология населения Южного региона Западной Сибири в эпоху бронзы. В главе представлены результаты изучения краниологических и одонтологических особенностей носителей культур раннего, среднего и позднего бронзового веков.
4.1. Население южных районов Сибири раннего бронзового века по данным антропологии. В параграфе проанализированы антропологические особенности носителей одиновской, кротовской, андроновской (фёдоровской), и ирменской культур, а также люди из погребений так называемой «культуры эпохи поздней бронзы» могильников Старый Сад и Преображенка-3.
4.1.1. Население одиновской культуры. Автором диссертации изучены антропологические особенности краниологической и одонтологической серий одиновской культуры из некрополя Сопка-2/4 (Молодин, 2008).
Установлено антропологическое сходство с краниологическими сериями предшествующих археологических этапов, происходящих с могильного комплекса Сопка-2 – усть-тартасской культуры периода раннего металла и неолитической. Однако, в одиновской серии более выраженная тенденция к «возвращению» комплекса к специфическим особенностям неолитической серии. Об этом свидетельствует легкое, но все же, усиление, общей мезогнатии и появление альвеолярного прогнатизма вертикального профиля лица, уменьшение высоты переносья и понижение угла выступания носа. При этом какой-либо монголоидной специфики, привнесенной извне, из какого-либо района лежащего за пределами лесостепной Барабы, не отмечается. Это наблюдение дает основание предполагать сохранение потенциала автохтонного антропологического субстрата, ассимилирующего импульсы инкорпорантов, вовлеченных в процесс формирования усть-тартасской культуры.
Комплекс одонтологических особенностей в популяции одиновской культуры, в целом имеет локальные, возможно, специфичные только для автохтонного населения лесостепного района Барабинской сочетания признаков, в большей степени тяготеющий к комплексам восточного одонтологического ствола. Характерные признаки западного одонтологического ствола также имеют место, и они в большей степени связаны с мужской группой в составе этой популяции.
4.1.2. Население кротовской культуры. Крупнейшим могильным памятником этой культуры является некрополь Сопка-2 (Молодин, 1985, 2001). Первый или классический этап культуры датируется концом III – началом II тыс. до н.э., второй или поздний этап - первой половиной II тыс. до н.э. Спецификой позднего этапа кротовской культуры является ее сосуществование с осваивающими территорию Барабинской лесостепи племенами андроновской (федоровской) культуры.
Краниологические особенности людей из погребений первого этапа представляют собой такой же морфологический комплекс, какой мы выявили для предшествующего населения одиновской культуры (за исключением менее высокой черепной коробки в мужской группе одиновцев), устьтартасской культуры и для ещё более раннего населения неолитической эпохи, обнаруженного в погребениях могильников Сопка-2/1. Таким образом, очевидна биологическая преемственность населения, связанного с сакральным пространством памятника Сопка-2 на протяжении четырёх тысячелетий.
На фоне общности антропологического субстрата барабинского населения нескольких эпох в целом, особо отчетливо проявляются изменения морфологического комплекса, произошедшие на позднем этапе развития кротовской культуры. Направления изменчивости признаков краниологического комплекса в мужской группе могли быть обусловлены вовлечением в её антропологический состав морфологического комплекса носителей андроновских (федоровских) культурных традиций В женской группе появляются особенностей монголоидного характера, не связанные с автохтонным субстратным компонентом. Европеоидный компонент, вошедший в антропологический состав женской группы поздних кротовцев, не соответствует хорошо известным и общепринятым критериям антропологического типа населения андроновской (фёдоровской) культуры.
Судя по антропологическим данным, смешивалось кротовское население не с племенами андроновцев (фёдоровцев), а с носителями иных антропологических комплексов, связанных с населением, отодвинутым на север в предтаежную зону Западной Сибири волной мигрантов – фёдоровцев.
Население елунинской культуры, которую некоторые исследователи рассматривают как основной субстрат в генезисе кротовской культуры (Кирюшин, 2002), в антропологическом отношении отличается от кротовского (особенно мужская его часть), представляя собой представителей южной ветви европеоидного расового ствола, отличающихся долихоморфностью пропорций краниума. В антропологическом отношении европеоидный компонент, внесший некоторые трансформации в краниологический тип кротовцев, должен был характеризоваться эуриморфностью, по крайней мере, лицевого отдела.
Одонтологический комплекс продемонстрировал биологическую преемственность в группах населения Барабинской лесостепи на протяжении от эпохи неолита до андроновского времени и сохранение генетической основы, при несомненной трансформации признаков за счет притока переселенческих групп. Базовый одонтологический тип населения Барабинской лесостепи тяготеет к среднеевропейскому одонтологическому типу, по классификации А.А.Зубова и Н.И.Халдеевой (Зубов, Халдеева, 1993).
Вестибулярная лопатообразность, появившаяся в детском контингенте группы усть-тартасской культуры, затем доминировала у мужчин одиновской культуры, затем у женщин классического этапа кротовской культуры, и исчезла на позднем этапе развития кротовской культуры. Поскольку предполагается связь этого признака на территории Северной Евразии с ареалом северных континентальных монголоидов (Scott, Turner, 1997), можно говорить о том, что принесший его на рубеже неолита - раннего металла миграционный импульс полностью «растворился» к началу андроновской миграции в автохтонной среде барабинского населения.
В генезисе антропологического состава позднего кротовского населения, возможно, принимал участие второй компонент «западного» происхождения - северный грацильный одонтологический тип в его реликтовом варианте. Для него характерна в современности мозаичная локализация на территории Северо-Восточной Европы. В археологические периоды возможен более монолитный его ареал. Появление этого типа на территории Барабинской лесостепи происходит в постнеолитическое время, и на всех последующих этапах формирования антропологического состава населения на территории Барабы, он связан с женским контингентом населения. Таким образом, еще до андроновской миграции, зафиксированной археологическими данными, население Барабинской лесостепи в период раннего металла и в раннем бронзовом веке контактировало с населением Северо-Восточной Европы через брачные связи.
4.1.3. Население андроновской (фёдоровской) культуры. Материалы автора диссертации положены в основу изучения групп из Барабинской лесостепи и восточных районов Верхнего Приобья. Дополнительно рассматриваются также серии из западных районов Верхнего Приобья, Томского Приобья и Минусинской котловины.
Анализ внутригрупповых дисперсий признаков показал дивергенцию локально-территориальных групп носителей фёдоровской культуры в южном регионе Западной Сибири. С одной стороны, выделяются подгруппы и группы с чрезвычайно смешанным составом практически на уровне «механического» смешения двух или более антропологических типов (женские подгруппы барабинской и восточной верхнеобской групп, мужская подгруппа минусинской группы). С другой стороны, выделяются группы, характеризующиеся устойчивыми комплексами, для формирование которых потребовалось длительное время (томская и западная верхнеобская группы).
Анализ краниологических особенностей локально-территориальных групп носителей андроновской (фёдоровской) культуры южного региона Западной Сибири продемонстрировал сложный антропологический состав населения этой части ареала андроновской культурно-исторической общности, подразумевающий разные генетические корни мигрантов для выделенных групп и разную степень участия в генезисе андроновских популяций монголоидного компонента, по-видимому, автохтонного происхождения. Судя по антропологическим данным, полученным на сегодняшний день для территории Западной Сибири, направленный в этот регион миграционный импульс, инициированный в фёдоровской среде андроновской культурно-исторической общности, постепенно вовлекал в сферу своего влияния другие культуры.
В основе антропологического состава андроновского (фёдоровского) населения Западной Сибири лежат как минимум четыре краниологических типа. Три из них в расогенетическом отношении восходят к палеоевропеоидной расе – вариантам протоевропейского антропологического типа. Компонент, тяготеющий к монголоидной расе, является автохтонным. В наиболее активной форме этнорасовое взаимодействие мигрантов и групп автохтонного населения происходило в районах Барабинской лесостепи и верхнеобского правобережья. В степном Алтае и Минусинской котловине андроновские популяции обнаруживают в своем антропологическом составе только компоненты, генетически восходящие к протоевропейскому типу. Этому могли способствовать два фактора: относительная изолированность мигрантов и общий генетический субстрат пришлого и автохтонного населения. В Томском Приобье морфологический комплекс протоевропейского антропологического типа выражен в наименьшей степени, и можно предположить, что в этом районе фактор брачных связей не играл определяющей роли в формировании андроновских этнокультурных особенностей.
4.1.4.Население ирменской культуры. Палеоантропологические особенности населения ирменской культуры изучены автором диссертации в двух локально-территориальных группах, совпадающих также с вариантами культуры: барабинского -могильники Преображенка-3, Сопка-2 в Центральной Барабе (Молодин, Чикишева, 1988) и инского - могильники Журавлёво-1, 3, 4 в Кузнецкой котловине (Бобров, Чикишева, Михайлов, 1993).
В обеих группах средние значения признаков, эффективно разграничивающих на краниологическом материале представителей европеоидных и монголоидных антропологических типов, не выходят за пределы европеоидных значений, либо допускают присутствие небольшой монголоидной примеси. Характерный для обеих групп краниологический комплекс включает мезобрахикранную черепную коробку, средневысокое, широкое, с тенденцией к уплощенности лицо, очень высокое переносье, значительное выступание носовых косточек. В пространстве носителей культур степной бронзы Северной Евразии многие группы характеризуются именно таким сочетанием признаков, что создаёт затруднения в применении палеоантропологического материала к решению вопросов развития этногенетических и культурогенетических процессов в регионе.
При этом внутригрупповой анализ изменчивости краниологических признаков показал, что локально-территориальная группа из Барабинской лесостепи однородна. В то же время в группе из Кузнецкой котловины многие признаки проявляют достоверно повышенную изменчивость, и их наборы не идентичны в мужской и женской подгруппах. Все краниологические комплексы, обнаруженные у носителей барабинского и инского вариантов ирменской культуры, характеризуются эуриморфностью и могут рассматриваться как морфологические варианты в пределах определенной антропологической общности, связанной с генетически родственными культурами скотоводческо-земледельческих племен степной и лесостепной зоны южного региона Сибири. В состав этой общности входили ирменские, карасукские, андроновские, андроноидные племена.
Открытие южной евразийской антропологической формации дает основание предположить, что генетическая основа этой антропологической общности восходит к обитателям Алтае-Саянских предгорий и горно-степных котловин. В Саянской области данный антропологический субстрат представлен палеоантропологическими материалами эпохи неолита и окуневской культуры. Что касается предгорий Алтайской области по правобережью Верхней Оби, где можно предсказать существование автохтонного субстрата носителей ирменской культуры, в данном районе практически не исследованы археологические памятники раннего бронзового века.
Результатами межгруппового статистического анализа подтверждается участие западносибирских групп носителей андроновской культуры в формировании антропологического состава всех ирменских групп с демонстрацией локально-территориальной преемственности. Морфологические компоненты, связанные с носителями карасукской культуры на уровне мужских подгрупп вошли в антропологический состав только томского варианта ирменской культуры, но на уровне женских подгрупп являются объединяющим компонентом её инского и барабинского вариантов.
4.1.5. Люди из погребений так называемой «культуры эпохи поздней бронзы» могильников Старый Сад и Преображенка-.3. В разделе представлен антропологический аспект вопроса о соотнесении данных памятников с бегазы-дандыбаевской культурой и об участии связанного с ними населения в формировании барабинского варианта ирменской культуры. Решение первого вопроса осложняется отсутствием в литературе палеоантропологических материалов из погребений бегазы-дандыбаевской культуры.
Демографическая структура могильника Старый Сад отражает те же тенденции жизнеспособности населения, которые были свойственны в целом позднему бронзовому веку и культурам южных районов Западной Сибири, что ставит под сомнение мигрантное происхождение группы на территории Барабинской лесостепи из иной социальной и природно-климатической среды.
Мужская и женская части серии, демонстрируя сходство по большому комплексу антропологических признаков, имеют отличия, которые не могут быть объяснены закономерностями полового диморфизма. На основании наблюдаемых различий можно предполагать, что происхождение мужского и женского контингента серии шло из антропологически близкой, но не идентичной среды.
Выявленный в серии краниологический комплекс, в котором сочетаются брахикранная или мезобрахикранная, относительно высокая черепная коробка, широкое средневысокое лицо, слабо уплощенное в горизонтальном плане, и высокое переносье при умеренном выступании носовых костей, в расогенетическом отношении соотносится с южной евразийской антропологической формацией. Это доказывается также результатами межгруппового анализа, объединившими серию с носителями окунёвской и карасукской культурами Хакасии – причиной сходства является принадлежность этих групп населения к единой расовой общности. Данные статистического анализа свидетельствуют также о сходстве серии с носителями андроноидных культурных традиций и, следовательно, не об ирменской, а об андроноидной, основе «культуры эпохи поздней бронзы».
Женская часть серии проявляет сходство с представителями андроновской культурно-исторической общности Северного Казахстана, что может свидетельствовать об участии в формировании женского контингента населения индивидов, связанных генетическими корнями с антропологическим субстратом этой общности и её потомками. Одним из вариантов объяснения конкретного пути их появления в Барабинской лесостепи может быть своеобразная структура брачных связей, обусловливающая приток женщин из среды бегазы-дандыбаевских племен, принесших в Барабу также бегазы-дандыбаевские традиции изготовления керамических изделий.
4.3. Население Горного Алтая среднего бронзового века по данным антропологии. Параграф содержит результаты изучения палеоантропологических материалов эпохи бронзы, происходящих с территории Горного Алтая.
4.3.1. Население каракольской культуры. Небольшой палеоантропологический материал, исследованный автором диссертации, происходит из трех курганов, раскопанных В.Д.Кубаревым в 1985, 1986 гг. в селе Каракол Онгудайского района республики Алтай (Кубарев, 1988).
Морфология черепов каракольской культуры и их фрагментов, в целом, близка к особенностям, идентифицирующим окуневские черепа. К ним относятся умеренная брахикрания, очень широкое, средневысокое, гетеропрозопное и ортогнатное лицо, хорошо моделированное переносье, средневыступающие носовые косточки. Такой же комплекс, за исключением чрезвычайно сильно выраженной гетеропрозопии, сближает какракольские черепа с находками рубежа неолита-энеолита из Каминной и Нижнетыткескенской-1 пещер Горного Алтая, а также из Базаихи и Долгого Озера на Среднем Енисее.
Это сходство палеоантропологического материала можно расценивать как свидетельство того, что морфологический субстрат, определивший монголоидную специфику физического типа как окуневского населения Среднего Енисея так и синхронного ему населения каракольской культуры Горного Алтая, автохтонен и связан с теми группами эпохи неолита или рубежа неолита-энеолита, которые оставили погребения на Базаихе и Долгом Озере, а также в пещерах Горного Алтая. Следовательно, носители каракольской и окуневской культур имели общий антропологический субстрат в среде предшествующих им носителей неолитических культур (что вовсе не исключает принадлежности неолитических памятников Красноярско-Канского региона и Горного Алтая к разным культурным общностям).
Одонтологическая серия каракольской культуры характеризуется макродонтностью и сочетанием признаков «восточного» и «западного» комплексов, представленных примерно в равных пропорциях, распределенными у разных индивидов (т.е. не присутствующие единым комплексом у одного индивида).
Из признаков «западного» комплекса на зубах каракольцев присутствует бугорок Карабелли и дополнительный дистальный бугорок на первых верхних молярах Состав признаков «восточного» направления гораздо шире, чем западного. Признаки «западного» направления, обнаруженные в каракольской одонтологической серии, имеют определенную связь с европеоидной расой, однако, в связи с очень малой численностью серии идентифицировать европеоидный компонент не представляется возможным. По признакам «восточного» направления одонтологический комплекс каракольской культуры может быть сопоставлен с комплексом окуневской культуры.
4.3.2. Индивиды из погребального комплекса Бертек-56. Особое место среди археологических памятников II тыс. до н.э. на территории Горного Алтая занимает поминально-погребальный комплекс Бертек-56, содержавший два погребения, одно из которых (погребение 1) принадлежало ребенку 8-9лет, второе (погребение 2) – мужчине 30-35 лет (Молодин, 1993).
Особенностями мужского черепа являются огромный продольный диаметр, резкая долихокрания, очень большая высота мозговой коробки, очень большие скуловой диаметр и высота лица, небольшие орбиты высокой формы, ортогнатный вертикальный профиль лица и уплощенный горизонтальный. Налицо такое сочетание краниологических признаков, которое может явиться результатом смешения носителей двух разных морфологических комплексов, возможно даже относящимся к двум разным расам – монголоидной и европеоидной. С особенной яркостью эффект индивидуальной метисации проявляется в строении зубной системы, характеризующейся асимметричностью строения зубов правых и левых половин верхней и нижней челюстей. В целом же в одонтологическом комплексе погребенного преобладают признаки «восточного» ствола: лопатообразность на медиальных и латеральных резцах, дистальный гребень тригонида на первых молярах. Размеры зубов характеризуют их как гипермакродонтные.
В одонтологическом комплексе мальчика мозаично сочетаются «восточные» (выраженная лопатообразность медиальных и латеральных резцов, у6-форма первого нижнего моляра, затек эмали на втором нижнем моляре) и «западные» (дополнительный дистальный бугорок первого верхнего моляра) признаки. Такое сочетание одонтоскопических признаков, которое мы наблюдаем на зубах мальчика и мужчины, очень вероятно для каракольского и окуневского одонтологического материала.
Сочетание морфологических особенностей, наблюдаемое на черепе мужчины, ближе к вариантам краниологического типа, распространенного у носителей окуневской культуры. Однако, расположен курган в ареале каракольской культуры или какого-то родственного ей культурного образования, что даёт основание вывести один из смешивавшихся компонентов из антропологического состава алтайских представителей культур окуневского круга.
Европеоидный краниологический вариант, ставший вторым компонентом метисации, характеризуется особенностями, свидетельствующими о возможных в эпоху бронзы связях племен Юго-Восточного Алтая со скотоводческим населением Передней и Средней Азии, о чём говорят данные археологии (Молодин, Полосьмак, Новиков и др., 2004, с. 206). О возможности такого направления связей косвенно могут свидетельствовать результаты палеогенетического анализа людей из погребений в комплексе Бертек-56. Выявленная в образце митохондриальной ДНК ребенка гаплогруппа W (Чикишева, Губина и др., 2008; Чикишева, Губина, 2008), распространена в настоящее время в Европе, Западной и Южной Азии и с высокой частотой в Северном Пакистане (Petraglia, Bridget, 2007; Metspalu, Kivisild et al., 2004). В образце митохондриальной ДНК мужчины обнаружена гаплогруппа Н, доминирующая в древних образцах с территории Горного Алтая (неолитического и образцов каракольской культуры) (Чикишева, Губина и др., 2008; Чикишева, Губина, 2008; Чикишева, Поздняков и др., 2009).