Geum.ru

Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Иким)

Вид материалаДокументы

Содержание


Предтеча не боялся смерти, но боялся не говорить истины. Светильник духа его облистал ярким светом веры и находящихся во аде.
Слово на Патриарший юбилей.
Подобный материал:
1   ...   19   20   21   22   23   24   25   26   27

Слово на Усекновение главы святого Иоанна, Предтечи и Крестителя Господня.


Предтеча не боялся смерти, но боялся не говорить истины. Светильник духа его облистал ярким светом веры и находящихся во аде.

Святитель Иоанн Златоуст


Во имя Отца и Сына и Святого Духа!


Дорогие во Христе братья и сестры!

Не просто словами, но жизнью и смертью своею свидетельствуют праведники возвещаемую ими Истину Божию. Самые громкие фразы и самые пышные речи останутся пустозвонством, если за ними нет пламенной веры, если говорящий не готов переносить страдания и даже принять смерть ради торжества утверждаемого им учения. Кровь христианских мучеников была и остается красноречивейшей проповедью Правды Господней. И первым страстотерпцем Христовым явился святой Его Предтеча и Креститель Иоанн. Отсеченной главой утверждал величайший праведник Ветхого Завета пришествие в мир «Царствия Божия в силе» (Мк. 9, 1), торжествующего над древней злобою.

Предтеча Господень явился «гласом вопиющего в пустыне» (Ис. 40, 3), обличающим грехи человечества ради пробуждения в нем спящей совести. Суровость слов святого Иоанна таила под собой горячую любовь к людям, ибо только покаянием могли грешники снискать милость грядущего в мир Господа. «Народ по своему крайнему нравственному растлению имел нужду в строгом и резком слове, как зараженные антоновым огнем (гангреной) члены тела требуют прижигания и резания. Креститель был прозорливец и видел глубину сердец приходящих к нему людей, всю отвратительную неправду и лукавство их; и потому и не мог иначе проповедовать неправедникам, как строго, чтобы устрашить их и страхом исправить», – говорит новейший проповедник покаяния народу русскому, святой праведный Иоанн Кронштадтский.

Ко времени пришествия Спасителя древний Израиль уже несколько веков не слышал пророческого слова. И простой народ, тосковавший по чистоте и святости, полюбил своего обличителя – святого Иоанна Предтечу, ибо чувствовал спасительность его огненного призыва к Правде Божией. Возненавидели Крестителя лишь те, кто был мертв для Царствия Небесного, – лицемерные лжеправедники-фарисеи и развратное семейство галилейского царя Ирода Антипы.

«Злая отрасль от злого корня», сын старшего Ирода – убийцы вифлеемских младенцев, Ирод Антипа мог показаться и неплохим человеком. Царь Галилеи не чуждался разговоров о Законе Божием, при случае мог делать и добрые дела, выказывал щедрость и благотворительность. Но за этой пристойной оболочкой скрывалась низкая, порочная душа, готовая ради своих похотей надругаться над законами человеческими и Божескими. Так случилось, когда Ирод увидел нагло дразнящую красоту Иродиады, жены его родного брата Филиппа. Гнилая кровь галилейского царя взбурлила: ради этой женщины он прогнал свою законную жену, с которой прожил много лет, хищнически осквернил братнее ложе, вступил с «соизволившей его похоти» распутницей в кровосмесительный «брак» – «не в плоть едину, а в похоть едину». Галилеяне видели это вопиющее преступление и молчали: слабые – из страха перед царским гневом, вельможные – из угодничества правителю. И в этой тишине, покрывающей царский разврат, грозно прогремел обращенный к Ироду голос святого Иоанна Предтечи: «Не должно тебе иметь жену брата твоего» (Мк. 6, 18).

Казалось бы, что за дело было «ангелу пред Лицем Господним», святому Иоанну до шашней галилейского царька, почему именно грех Ирода так настойчиво обличал Креститель? Святой Иоанн Предтеча пришел с проповедью всемирного покаяния, а мир был переполнен такими же и еще худшими злодеяниями. Ветхозаветный мудрец, царь Соломон советовал не обличать закоренелых нечестивцев, чтобы не вызвать их ненависти, а увещевать только тех, кто с благодарностью воспримет справедливую укоризну. Так почему бы Крестителю было и не оставить в покое галилейского правителя-прелюбодея? Тем более что Ирод всячески выказывал святому Иоанну свое расположение, «многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его» (Мк. 6, 20). Начиная обличение царя, прозорливый Предтеча Господень не мог не знать, что поплатится за это головой. Да, святой Иоанн понимал: Ирод убьет его, и прервется его спасительная для многих проповедь покаяния, и не удастся ему дожить до торжества предвозвещенного им Мессии. Но, зная все это, Креститель продолжал упорно и настойчиво обличать царский разврат.

«Рыба гниет с головы», – гласит народная мудрость. Дело было даже не в самом Ироде, как бы гнусно и мерзко ни казалось его грехопадение. Нечестие правителей оскверняет не только их собственные души, но заражает и развращает целые народы. Порок на троне есть пагубнейший пример торжествующего зла, ядовитейший соблазн для слабодушных, могущих подумать, что и им «все позволено». Так в правление Ирода старшего «Великого» утвердились в Иудее саддукейское политиканство и фарисейское лицемерие. Так же и в России Петром I и Екатериной II, тоже прозванными «Великими», были привиты чума безбожного вольномыслия и оспа «галантного» разврата. О «величии» этих внешне блестящих самодержцев можно сказать словами апостольскими: «слава их – в сраме» (Флп. 3, 19). Так и Галилея при Ироде-младшем Антипе, царе-прелюбодее, могла превратиться в край разнузданного порока. Но, спасая народ от липкого, смрадного соблазна, восстал против него чистый душою и телом пустынник – святой Иоанн.

Неравным казался этот поединок святости с грехом, одинокой истины с властной ложью. Царь-прелюбодей обладал пышным двором, мощным войском, несметным богатством, он имел все средства, чтобы одних – ослепить своим блеском, других – подкупить, третьих – смести со своей дороги силой оружия. А что было у святого Иоанна? Горсть сушеной саранчи да убогая власяница, даже чаши для питья не имел пустынник, пивший воду из ладоней своих. И между тем святой Иоанн бестрепетно вступал в борьбу с правителем Галилеи, а могущественный царь Ирод боялся, панически боялся одинокого воина Господня.

Сердцеведец Христос назвал Ирода «лисицей» (Лк. 13, 32): и впрямь, в низкой душе этого царька хищность сочеталась с трусостью, коварство – с малодушием. Превыше всего ставивший свои удовольствия, Ирод не имел истинного страха Божия, но все же побаивался гнева Господня и не решался поднять руку на Крестителя, «зная, что он муж праведный и святый» (Мк. 6, 20). Еще больше, чем Небесной кары, Ирод опасался народного мятежа, «хотел убить Иоанна, но боялся народа, потому что его почитали за пророка» (Мф. 15, 5). Поэтому трусливый властитель не сразу казнил своего обличителя, а заточил его в темницу, думая тем заградить гневные уста Предтечи Господня. Однако же, по народному присловью, «грех за грех цепляет», – и Ирод, скользя по грязному обрыву прелюбодеяния, докатился до святоубийства.

Иродиада, сожительница Ирода в чудовищном кровосмесительном браке, была гораздо более «цельной натурой». Ненависть ее к Предтече Господню, «отвлекающему ее от ее вожделений, грозящему лишить ее царского ложа», – эта ненависть развратницы была неистовой и свирепой, она готова была зубами терзать горло пророка Божия. «Иродиада, злобясь, желала убить его, но не могла, ибо Ирод боялся Иоанна» (Мк. 6, 19–20). В пустыне Предтечу Господня страшились даже змеи и скорпионы, но «нет головы ядовитее и нет ярости сильнее ярости злой жены» (Сир. 25, 17). И Иродиада поджидала удобного момента, чтобы подтолкнуть своего сожителя к убийству святого Иоанна. Час торжества ее лютости наступил на пиру, устроенном Иродом в честь его дня рождения.

Иродово пиршество было «по-царски» обставленным разгулом плоти, где галилейские вельможи вовсю предавались обжорству и пьянству. И вот, когда рассудок пирующих уже заволокло хмельным туманом, им явилось неожиданное зрелище. В компанию разгоряченных вином, хохочущих, сквернословящих мужчин вошла юная девушка – и пустилась в пляс. Это была Саломия, дочь Иродиады.

По слову святоотеческому, Саломия своим танцем «всех блудниц затмила собой». Она вполне унаследовала бесстыдство неистовой Иродиады. Не просто плясала Саломия – она плясала так, что от этого зрелища взыграли в сердцах пирующих гнуснейшие страсти. Ее танец был истинным шедевром сатанинского искусства: гимном похоти, разврату, беззаконию. Пляшущая Саломия попирала ногами древние благочестивые обычаи, бесстыдница из царского рода бросала вызов целомудренным заветам предков. И Ирод не возмутился, напротив, – похотливый царь-кровосмеситель пришел в восторг, и его рукоплесканиям стали вторить пьяные царские гости. «Дочь Иродиады плясала и угодила Ироду и возлежавшим с ним. Царь сказал девице: проси у меня, чего хочешь, и дам тебе» (Мк. 6, 22).

Мы привыкли уважать все, что называется культурой и искусством. Да, писатель или художник, употребляющий данный ему от Бога талант на то, чтобы пробудить добрые чувства в сердцах человеческих, заслуживает всяческих похвал. Но есть искусство иного рода, вдохновитель которого – отец лжи, диавол-человекоубийца. Это прислужниками сатаны создаются книги и картины, фильмы и музыка, изощренно разжигающие низменные страсти, приводящие людей к срамным порокам и чудовищным злодеяниям. И такими «достижениями культуры» также упиваются, им рукоплещут, ими призывают нас восхищаться духовные слепцы и духовные мертвецы. К такому-то роду демонских шедевров и относился «балетный номер» Саломии, начавшийся «невинным» распалением похоти пьяного сборища и окончившийся зверским убийством «величайшего из рожденных женами» (Мф. 11, 11), святого Иоанна Предтечи.

За срамной танец царь обещал плясунье любую награду по ее выбору, «даже до половины царства» (Мк. 6, 23). И Саломия, боясь продешевить свою бесстыжую выходку, пошла советоваться с более опытной в таких делах матерью. Но что может быть желаннее для закоренелой развратницы, чем свобода разврата? Иродиада жаждала крови обличителя, смерть праведника казалась ей вожделеннее любых богатств и власти, прельстительнее обещанной Иродом половины царства. И мать-людоедка посоветовала плясунье-дочери: «Проси головы Иоанна Крестителя» (Мк. 6, 24).

Будучи «человеком искусства», Саломия внесла в свое жуткое требование некий «эстетический изыск»: не просто казни праведника потребовала она, а изощренного надругательства над ним. «Хочу, чтобы ты дал мне теперь же на блюде голову Иоанна Крестителя» (Мк. 6, 25), – заявила Саломия полупьяному отчиму. Голова праведника, плавающая в крови на золотом блюде, должна была стать самым лакомым угощением на пиру нечестивого царя.

Когда пирующие услышали эти дикие слова, хмель мигом вылетел из их голов. «Царь опечалился» (Мк. 6, 26), страх перед гневом Господним и возмущением народным на миг ожил в лисьей душонке Ирода. Но тут же нечестивец ощутил и тайную радость: теперь у него было оправдание пророкоубийства – верность царскому слову. И, сохраняя на лице притворную печаль, Ирод «ради клятвы и возлежащих с ним повелел дать ей» страшную добычу, «послал отсечь Иоанну голову в темнице» (Мф. 14, 9–10).

Возлежали с Иродом на его пиру не простые люди – то была верхушка общества, «вельможи, тысяченачальники и старейшины Галилеи» (Мк. 6, 21). Все они понимали, что данная плясунье царская клятва легкомысленна и преступна, но выполнение ее – неизмеримо преступнее. О какой «царской чести и верности слову» можно говорить, когда такая «честь и верность» ведут к убийству невинного святого пророка Божия? Но вся эта знать, воины и старцы, – все молчали из страха потерять царскую милость. В этом сборище все думали о себе, о Боге никто не помнил и не хотел помнить. Так все сотрапезники Ирода сделались соучастниками убийства Предтечи Господня.

Как гнусно это Иродово пиршество с лакомыми кушаньями и дорогими винами, царем-прелюбодеем и низкими льстецами, срамной пляской и подлым убийством! Святитель Иоанн Златоуст говорит об этом празднестве нечестия: «Сатана измыслил сие зрелище: Ирод содействовал ему, и дщерь Иродиадина своим плясанием довершила его. Диавол воюет против Предтечи Божия и, вместо оружия употребив похоть Иродову, готовит смерть Крестителю. Вот – злокозненное диавольское неистовство!

Но что же? Креститель за целомудрие был усечен во главу и, однако, не умолкнул даже по смерти: ибо таковы доблести праведных».

Бездушный палач выполнил богопротивный царский приказ, принес в пиршественную залу положенную на блюдо голову святого Иоанна. И вдруг – развратный царь и его угодники-прихлебатели оцепенели от ужаса – уста мертвой головы ревнителя Правды Божией раскрылись и вновь прогремело обличение Иродова нечестия: «Не должно тебе иметь жену брата твоего» (Мк. 6, 18).

Всех в тот миг потрясло грозное знамение от главы Предтечи Господня – всех, кроме бесстыжей плясуньи Саломии. «Девица отнесла голову на блюде матери своей» (Мф. 14, 11). Узнав, что святой Иоанн и по смерти продолжает обличать ее разврат, Иродиада пришла в неистовство и стала колоть иглами язык пророка Божия, дерзавшего говорить правду о царском сраме.

Трусливый Ирод был потрясен грозным чудом от главы убитого им пророка. Однако гнусные ласки Иродиады быстро заставили его позабыть спасительный страх Божий. Галилейский царь продолжал вести разнузданную жизнь, вскоре совершив еще одну богопротивную мерзость: посмеялся над Самим Христом Искупителем, посланным к нему Пилатом для допроса.

Преступления Иродова семейства вопияли к Небесному Правосудию, и Всевышний не умедлил с карою нечестивцам, еще на земле послав им злую жизнь и страшную смерть – предвестие лютейшей загробной участи кощунников и святоубийц.

Первая жена Ирода была дочерью аравийского царя; над ее верностью и царственным достоинством он надругался в угоду развратнице Иродиаде. И Господь воздвиг аравийского царя на отмщение за честь дочери: он пошел походом на Галилею и наголову разбил войско Ирода. Римский кесарь, именем которого правил Ирод, узнав, что в одной из областей империи «произошел шум и беспорядок», разгневался на виновников этого – лишил Ирода власти и сослал его вместе со всеми присными в европейские провинции. Там семейство Ирода вместо пиров и почестей узнало нужду и голод, сырость тюремных стен, подобных тем, в которых они некогда заключили Предтечу Господня.

Позорный и жуткий конец ждал мастерицу соблазнительных плясок Саломию. Однажды ей пришлось переходить по льду замерзшую реку Сикорис: лед треснул под ее тяжестью, дочь Иродиады провалилась в воду по горло, и быстрое речное течение стало смыкать льдины на ее шее. Никто не успел прийти ей на помощь. И Саломия беспомощно дрыгала в воде руками и ногами, пока острый лед отрезал ей голову. Этой мрачной пляской смерти сменились былые ее пляски торжествующего порока. Отрезанную льдом голову Саломии принесли ее матери, как некогда она сама принесла Иродиаде отсеченную главу Крестителя.

Недолго оставалось жить и старшим членам беззаконного семейства. Самой земле, сотворенной Всемогущим Богом, омерзительно носить на себе богопротивников. Прелюбодеи и кровосмесители, пророкоубийцы и кощунники – Ирод и Иродиада «погибли с шумом», были поглощены землей и низверглись в смрадные адские пропасти.

Люта смерть грешников, славна смерть праведников. Кончина святого Иоанна Крестителя в темнице от меча палача казалась победой мировой злобы – и обернулась вселенским торжеством Божественной любви, объемлющей и царство мертвых. Святая Церковь воспевает Предтече Божию: «Тебе же довлеет свидетельство Господне, за истину пострадав радуяся, благовестил еси и сущым во аде Бога явльшагося плотию, вземлющаго грех мира и подающаго нам велию милость».

«Первостоятелем у Престола Пресвятой Троицы» стал святой Иоанн Креститель, увенчанный сиянием девственной чистоты, светом Боголюбия и человеколюбия, славой пророческого служения во обличение зла и утверждение Истины. Итак, напрасно исчадья сатаны – семейство Иродово льстило себя надеждой заглушить «глас вопиющего в пустыне», загасить светильник веры Иоанновой. Сами нечестивцы провалились во тьму кромешную, удел их – вечное проклятие. А неугасимый светоч деяний Предтечи Господня сияет всей Вселенной, надо всем миром гремят и ныне его слова: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3, 2). Этот строгий и милосердный призыв величайшего из пророков обращен к каждому из нас.


Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Многим хотелось бы угасить в мире свет Правды Божией, чтобы не слышать слов укоризны ни от людей, ни от собственной совести, чтобы в уютном мраке насыщать мерзкими лакомствами гнусные похоти. Это они, низкие и жалкие слуги сатаны, пропагандируют безбожие и черную магию, разврат и культ наживы, грехи содомские и гоморрские. Да не соблазнит нас никто из этого «лукавого и развращенного рода», дабы и нам вместе с ними не подвергнуться гневу Правосудного Господа!

И да не обольщается никто из нас, думая, что мы сами далеки от беззаконников и дел их. Восприняли ли мы всем сердцем уроки жития Предтечи Божия, «сделали ли прямыми пути Господа» (Мф. 3, 3) к нашим душам, к чему призывает величайший пророк покаяния? Есть ли в нас священная любовь к правде Божией и благое отвращение от беззакония? По слову апостольскому: «Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Ин. 1, 8). Такому-то душепагубному самообольщению предаемся мы, когда позволяем себе якобы «невинные развлечения», на деле превращающие нас в соучастников гнусного Иродова пиршества. Даже и блуд кое-кто считает для себя простительным, а ведь именно этот мерзкий грех превратил Иродиаду и Ирода в чудовищ. Во время наших застолий разве не объедаемся и не упиваемся мы при каждом удобном случае, – а ведь именно это превратило день рождения Ирода в празднество бесовское. Разве не дозволяем мы себе грязных зрелищ, которых так много в нынешних телепередачах, кино и книгах, – а ведь именно «похоть очес» довела галилейского царя до его безумной клятвы. Разве не потакаем мы беззаконникам, не льстим нечестивцам, когда от них зависит наше благополучие, – а ведь такое угодничество сделало гостей Иродовых соучастниками убийства Предтечи Божия. Так, угождая собственным похотям и чужим грехам, угождая тем злобе диавольской, продолжаем мы считать себя христианами. Но как бы не услышать нам, подобно лжеправедникам-фарисеям, грозные слова Крестителя: «Порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева?» (Мф. 3, 7).

Злочестивый Ирод тоже не без удовольствия слушал проповеди святого Иоанна, любопытствовал он и видеть Иисуса Христа, «потому что надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо» (Лк. 23, 8). Но это было праздное, бесплодное любопытство – ни слово пророка, ни чудо вразумления от его отсеченной главы, ни встреча с Самим Спасителем не заставили Ирода изменить жизнь, раскаяться, обратиться на путь правды.

Пагуба «почти невинных удовольствий» и «сравнительно мелких грешков», подобно соблазнительной пляске Саломии, захлестывает и низводит в бездну человеческие души. Так от похоти – к кровосмесительству, от пьянства – к святоубийству, от легкомыслия – к насмешкам над Господом вела царя Ирода кривая тропа, пока земля не разверзлась под ним. Чтобы и нам не скатиться по этой жуткой дороге, будем же строги к самим себе, да помилует нас Господь Правосудный.

Усекновение главы святого Иоанна Предтечи – это праздник торжества Небесного над земным, вечной правды над преходящей ложью. В этот день Церковь установила строгий пост, чтобы напомнить нам: не к земным увеселениям и пированиям зовет нас Вселюбящий Господь, но к счастливейшей и нескончаемой вечери в Царствии Его. Обратимся же к славному и всехвальному пророку и Предтече Спасителя нашего, святому Иоанну: «Поклоняющиеся убо честной главе твоей, молимся ти: яко имеяй велие дерзновение ко Господу, избави нас от страстей безчестия, от всяких бед свобождай и к покаянию воздвизай нас». Аминь.


Слово на Патриарший юбилей.


Пять лет – такой срок кажется песчинкой на исторических весах. Но сколько вместило в себя это грозное пятилетие! Растаял большевистский «ледник», и лавина событий обрушилась на наше Отечество. Эта ломка строя и страны проходит через живые человеческие сердца: сколько пролито слез и крови, сколько разбитых судеб... Будто в далекое полузабытое время, вглядываемся мы сейчас в год 1990-й. И уже не песчинкой, а тяжкой гирей на весах истории видятся эти пять лет. Так и для бытия Церкви – весомым и значительным представляется пятилетний юбилей Патриаршества Алексия II.

Еще так недавно воздух свободы пьянил многие головы, розовым энтузиазмом были охвачены самые разные слои общества. Политики наперебой сулили нам «светлое будущее», только «коммунистический рай» в их лозунгах заменялся «потребительским раем» свободы и демократии. Но уже тогда Святейший Патриарх Алексий II с православным трезвением предвидел: народ и Церковь ждут тяжелейшие испытания. Сразу же после интронизации он заявил: «Никому из деятелей церковных не придется почивать на лаврах». Вскоре на страницах светской прессы появилось предостережение Святейшего, обращенное ко всему народу: «Начинаются тяжелые времена. К ним надо быть готовыми. Время нашей скорби может быть сокращено в зависимости от нашего внутреннего состояния». Тогда же Предстоятель указал важнейшее духовное делание: «Главное для Церкви – соединять людей там, где их можно соединить. Именно тогда, когда растет политическая поляризация, для Церкви важнее всего стать для всех убежищем и спасением». И мы видим, как твердо ведет Патриарх Алексий II вверенный ему корабль Церкви Российской над политическими и экономическими бурями, неуклоняясь «ни влево, ни вправо».

Священное Писание учит нас, чуждаясь всяких пристрастий, «узнавать дерево по плодам». Каковы же плоды деяний нашего Предстоятеля, принявшего возглавление Русской Православной Церкви в судьбоносные времена?

«Лукавый род, который ищет чудес и знамений», не желает видеть истинных и величайших чудес Господних. Несравненное чудо милости Божией – то, что Русская Православная Церковь выстояла семьдесят лет под гнетом тотального государственного богоборчества. Но разве не чудо и то, что происходило и происходит в Церкви под омофором Патриарха Алексия II? Вокруг – хаос. Обнищание и разруха везде – в политике и экономике, в отношениях между народами и людьми, в семьях и в человеческих сердцах. Кто-то вцепляется в обломки былого, пытаясь удержать обвал. Кто-то устраивает «пир во время чумы». Многое множество людей предаются унынию, впадают в отчаяние. Среди всеобщего распада только Церковь Российская находит в себе силы созидать. Повсюду восстают из руин и, подобно звездам небесным, благолепно сияют храмы и иноческие обители, наполняются молящимися дома Божии, миллионы душ возрождаются и устремляются к спасению. Разве это не чудо? Нужны ли еще знамения благодати Божией, осеняющей Церковь и ее Патриарха?