Расти, Славка
| Вид материала | Документы |
Содержание8. Белые цветы 9. Девочка и волшебник 10. Принцесса дождя 11. Пустой орех Цветок любви Лучезарное существо Озеро рождения 16. Замок крылатых 17. Волшебная книга |
- Расти, Славка, 2000.08kb.
- Ловеку духовно расти и совершенствоваться, даже уподобляться Богу. Однако, нравственная, 22.69kb.
- Ческий роман утвердил себя как литературный жанр, и к концу восемнадцатого столетия, 310.71kb.
- Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках, воинских формированиях и органах, 85.2kb.
- 2 открытия в океане научные открытия в 1960-х годах вызвали повторный интерес к теории, 284.55kb.
- Если я не стою за себя, то кто встанет за меня, 3662.1kb.
- Ян Мак-Дермотт и Джозеф О'Коннор, 3215.06kb.
- Учителей начальной школы, 400.91kb.
- В этой статье,которая будет постепенно расти, по крупицам, из разных источников собраны, 214.07kb.
- Практикум. Запрет на «нет» Тест-эксперимент. Посчитай доходы Как избежать запретов, 3535.9kb.
И великая Тайна открылась ему. Он понял загадку живого цветка.
Мастер вернулся к рабочему столу и сразу же сложил великолепную гордую розу, придав ей выражение любопытства, доверчивости и незащищенности Маргаритки.
…А через неделю состоялось королевское венчание. И на груди невинной царственной особы изящно закрывалась лепестками, как живая, роза из простого белого ситца.
7. ТИН - ТИ – НЕЙ
Она родилась как сотни, как тысячи детей на планете, но он полюбил ее сразу, с первого взмаха крохотных детских ручек. Он назвал ее Дин – Дин, потому что звонкий ее первый плач разбудил в его душе трогательную песню.
Дождь ворвался в открытое окно, чтобы дотронуться несколькими успокоительными каплями до ее ангельского личика и подсказать матери, как следует назвать девочку. Так прошло крещение.
Дина росла на радость матери спокойной и неприхотливой. Никто не заметил, как теплый дождь Тин – Ти – Ней уверенно поселился возле маленького городка, наполняя округу волшебным шелестом. От его чудодейственной силы не только благоухали цветники, пополнялись реки, умывались крыши, от его прозрачной светлой песни, льющейся с неба маленькая Дин – Дин сразу переставала капризничать, плакать и очень скоро улыбалась во сне.
На зиму дождю приходилось улетать далеко на юг. Но в город, где жила Дин – Дин, он возвращался теперь даже зимой, принося себя, как подарок, истекая лучистой музыкой среди холодных сугробов.
Дин – Дин жила как сотни, как тысячи других детей, росла и училась. Она ничем не отличалась от них. Она очень долго не понимала, что приносит ей удачу.
Кто-то в школе прекрасно пел, кто-то рисовал, кто-то занимал первые места на соревнованиях. Дина ничего этого не умела, а может быть не хотела уметь… Когда на выпускном вечере мальчишки стали приглашать подруг танцевать, Дина посмотрела в зеркало и загрустила.
Без плаща и без зонтика она вышла под дождь. Ее никто не догнал. О ней никто не вспомнил. Но она ощутила чье-то заботливое присутствие. Струи дождя вытирали ей слезы, тушили вспыхивающие щеки. Тин – Ти – Ней точно верный пес шагал рядом, качая ветки акаций.
Дина обернулась, но никого не заметив, пошла дальше. Она все убыстряла шаг, потом побежала. И поняла, почувствовала, как дождь засмеялся, глядя на нее:
-Ха! Ха! Ха! От меня не убежишь!
И действительно. Он был вокруг. И справа. И слева. И сверху. И снизу. Он проникал в нее каким – то умиротворяющим тихим счастьем, торжественно барабаня по всему, где останавливался взгляд его королевы.
Так Дин-Дин полюбила гулять в дождь одна. Длинноногий Тин – Ти – Ней был от этого просто в восторге.
Он приносил девочке из дальних стран пыльцу тропических растений, пускал на лужах пузыри. Но все – еще боялся заговорить с Дин – Дин.
Наконец, однажды вечером, он осторожно постучался к ней в балконную дверь.
С какой радостью бросился Тин – Ти – Ней ее обнимать и целовать, когда Дина впустила его в комнату. Она замерла, точно ждала этого всю свою жизнь, не отводя от него полные глаза дождя, а может быть счастливых слез.
-Я люблю тебя, - первое, что сказал ей Тин – Ти – ней.
-Кто ты? – удивилась девочка.
-Дождь.
-Дождь? И я люблю тебя, Дождь! Меня зовут Дина.
-Нет! Тебя зовут Дин – Дин. Это я назвал тебя так.
-А тебя? Как зовут тебя?
-Ты запомнишь?
-Попробую.
-Тин – Тин - Ти – Тан – Тан - Та – Дин – Дин - Ди – Ней, мама зовет меня Тин, а братья Тиней.
-Я буду звать тебя Тин – Ти – Ней. Хорошо?
-Хорошо.
Они долго беседовали в ту ночь, рассказывая все, что еще не знали друг о друге.
-Понимаешь? – говорил Тин – Ти – Ней, - у каждого дождя есть своя мелодия.
-Да, и свой характер, - соглашалась девочка.
-Откуда ты знаешь?
-Я вас различаю.
-Правда?
-Правда. А тебя люблю больше всех.
Тин – Ти – Ней удивился и обрадовался:
-Почему?
-Ты добрый, - сказала девочка, - а еще веселый. А за что ты любишь меня?
-Ты подарила мне мелодию моей жизни.
-А можно ее услышать?
-Конечно.
Тин-Ти – Ней взлетел от окна к проводам и наиграл нежный высокий мотив, показавшийся ей давно знакомым.
Дин-Дин взяла гитару и повторила песню дождя. Так они встречались все лето.
Никто в целом свете не знал, что девочка дружит с теплым летним дождем по имени Тин – Ти- Ней и играет ему по вечерам на гитаре.
Но шло время. Девочка взрослела.
-Почему ты грустишь, Дин-Дин? – как-то спросил у нее дождь.
-У всех есть друзья. А у меня только ты.
-Разве этого мало? - насторожился Тин – Ти- Ней.
-Понимаешь? На меня никто не обращает внимания. Когда ты уходишь, наступает пустота. Мне так одиноко. А я так хочу, чтобы у меня кто-то был!
-Ты уверена, что это принесет тебе счастье?
-Ну, конечно!
-Хорошо, - сказал Тин – Ти-Ней, - я исполню твое желание, но тогда мне придется уйти из города. Если ты поймешь, что это не для тебя, назови мое полное имя. И я вернусь.
-Что мне делать, чтобы я была любима?
-Сыграй мою мелодию.
-И все?
-И все.
Так жизнь Дины переменилась. Стоило ей взять гитару и заиграть волшебную мелодию, как юноши забывали обо всем, кроме нее. У Дины появился парень. Потом другой, третий… Наконец, она стала менять их, как перчатки.
Город постигло неурожайное время. Посевы побивало градом. Они гибли от засухи.
Душа Дины очень скоро устала от всевозможных встреч. Ей стало горько и тоскливо. Она поняла, что такая любовь ей вовсе не нужна. От дождя до дождя прошло не так уж много времени. И следующим засушливым летом девушка открыла окно и тихо позвала:
-Тин – Тин - Ти – Тан – Тан - Та – Дин – Дин – Ди- – Ней! Это я! Твоя Дин – Дин! Ты был прав. Мне вовсе не надо того, что я просила. Вернись!
И дождь вернулся, излившись теплом в ее ладони.
Они долго беседовали весь вечер, рассказывая то, что случилось, пока не видели друг друга. И Тин-Ти-Ней утешал ее плачущую, как мог.
-Я хочу теперь семейного счастья. Хочу, чтобы у меня были дети. И муж.
-Разве тебе плохо со мной?
-Мне хорошо. Но понимаешь…
-Понимаю.
И все повторилось. Девушка наиграла мелодию своему будущему супругу. И дождь ушел надолго. На двадцать лет.
Дина растила детей. Штопала носки. Варила борщи и компоты. К ним в город заходили другие дожди. Скучные осенние, холодные, заунывные, гневные, грозовые, летние… не было только теплого и тихого Тин – Ти – Нея.
Казалось, Дину больше никто не понимал. Дети выросли и разъехались. Жизнь вроде бы удалась. Но не было теперь в ней ни волшебства, ни счастья. Все шло размеренно и благополучно.
И мерзкой ветряной осенью, когда с деревьев уже облетела вся листва, Дина открыла окно и отчаянно назвала имя своего старого друга.
Тин – Ти – Ней тут же окутал теплым туманом дома и кварталы, дыхнул далеким морским бризом ей в лицо.
-Почему ты пришел? Ведь я предала тебя. Ведь я никто! И ничто! Я ничего не достигла в жизни! Я как тысячи других живу на этой земле! За что? За что ты любишь меня? – рыдала повзрослевшая Дин-Дин.
-Просто ты такая. И все.
-Ну, какая я? Какая? Скажи!
-Не знаю. Просто я тебя понимаю. Просто ты – моя песня.
- Я устала.
-Я знаю.
-Мне надо что-то изменить.
-Что?
-Я хочу, пока еще не поздно что-то совершить в жизни. Может быть…стать известной?
-Ты же знаешь, что надо делать.
-Я знаю.
-Тогда бери гитару. И иди.
-А ты?
-А я буду ждать, когда ты поймешь, как ты не права.
Вскоре появилась новая рок-звезда. С экранов улыбалось ее напомаженное лицо, и имя Дианы несколько лет не сходило с губ зачарованной молодежи. Новый хит «Песня дождя», усиленный звучанием синтетических современных инструментов произвел фурор. Ее снимали в клипах, передавали по радио. Стал знаменит и город. Друзья и знакомые считали за честь, если Диана одаривала их своим вниманием. Только не было самого дождя. Он где-то скитался в дальних странах.
И что-то сломалось в ней. В ее душе. Стареющая, утопающая в славе и богатстве, она поняла, что она то сама никому не нужна. Ни мужу, ни детям, ни друзьям. Что ее никто не понимает, не слышит и не любит.
И холодной зимой, бросив всех, она вернулась из прекрасного особняка в свою старую квартиру, достала запылившуюся гитару. И заиграла мелодию совсем не так, как играли ее синтезаторы, а тихо и нежно, как пел когда-то Тин-Ти-Ней. Но дождь не приходил. На улице стояла лютая стужа.
Дин-Дин с трудом вспомнила забытое имя и прокричала его, захлебываясь вьюгой.
И в тот же миг полил дождь.
-Ты вернулся! Вернулся!
Она хотела обнять старого друга, но не смогла.
-Да ты пьян!
-Потому что ты рядом, - ответил Тин – Ти- Ней.
-Ты так любишь меня?
-Люблю!
-Ну, за что? Ведь все, что было у меня, сделал ты! А Я сама такая же, как сотни, как тысячи других!
-Нет! Ты такая, а они не такие, - повторил он старые слова.
-Сможешь ли ты остаться, Душа моя! Мне так тебя не хватало! Всю жизнь мне не хватало тебя!
-На дворе зима. Думаешь, легко было долететь до тебя? Я вернусь весной. Хорошо? – ласково погладил ее по голове Тин-Ти-Ней.
-Хорошо, я буду ждать столько, сколько ты захочешь.
И он вернулся, когда у Дины родилась первая внучка. Вернулся в тысяча первый раз, как тысяча первая сказка Шахеризады, утешая первый детский плач.
-Теперь ты будешь любить ее? – спросила совсем поседевшая Дин-Дин.
-Нет! Я не могу любить ее как тебя.
-Но, почему?
-Потому что она не такая как ты, моя Дин-Дин!…
А потом Тин-Ти-Ней долго плакал на ее могиле, облизывая одинокий крест. Он знал, что теперь никто из людей не сможет услышать и понять его песню.
8. БЕЛЫЕ ЦВЕТЫ
В непролазной чаще черного леса стоял когда-то угрюмый город. И жили в нем несчастные люди. Свои драгоценности они прятали в сундуки и сейфы. Дома обносили высокими заборами. И свирепые псы бегали в каждом дворе.
Но самое страшное – лица свои люди прятали под масками. Когда шли на работу, надевали маску научности, когда шли в магазин – маску самодовольства. На все случаи жизни у них были свои маски. Они изворачивались, лицемерили, и всяк норовил обмануть другого. Со временем души у всех так зачерствели, что превратились в совсем маленькие песчинки…
Но вот однажды в их городе появился дом, совсем непохожий на остальные. Окруженный садом с невиданными белыми цветами, благоухающими на весь город, он вызывающе стоял на центральной площади без решеток и заборов, и от него исходило белое сияние. А среди цветущих вьющихся растений качалась на качелях молодая женщина с длинными рыжими волосами, которые, как костер на снегу, полыхали среди белого сада.
Жители надели маски превосходства и безразличия, хотя, конечно, разглядели все до мельчайших подробностей. Дождавшись ночи, они надели маски жуликов, и пришли воровать белые цветы.
Жадными руками вырывали они все с корнями, а клумбы затоптали, ведь их нельзя унести с собой. Каждый житель посадил в своем черном саду белые цветы, но к утру, они опустили головки и зачахли.
Днем жители угрюмого города, надев маски любопытства, пришли к необычному дому, и опять, будто нетронутый, благоухал белый сад, а женщина безмятежно качалась на качелях.
-Да она издевается над нами! – подумали жители, и ночью одели маски убийц, чтобы отомстить ей.
Но когда они проникли в дом через открытые окна и двери, тот оказался совсем пустой, лишь тени метались по стенам. Обезумевшие, они ломали дом, топтали сад, но стоило им отвернуться, как все снова возвращалось к своей красоте.
Без сна провели жители города остаток ночи. И что-то переменилось в них. Неудержимая сила тянула всех к непокорному дому. Утром они окружили его кольцом, даже забыв надеть маски, и спросили женщину, которая с улыбкой на лице поливала цветы:
-Кто ты? Зачем ты появилась у нас? Почему ты без маски? Почему нет забора вокруг твоего сада? И почему тебя не охраняет свирепый пес?
-Я? – женщина засмеялась, и всем сразу стало легко на душе, - Я – ваша мечта! Я долго ждала, что вы придете без масок, и вы пришли. За это я подарю каждому по цветку.
Складки одежды женщины расправились, и все увидели прозрачные крылья. Незнакомка стала перелетать с цветка на цветок.
-Выбирайте, - говорила она, - вот это белые хризантемы – цветы надежды, белые орхидеи – цветы совершенства, белые гвоздики – цветы дружбы, белые розы – цветы чистой любви, белые пионы – цветы невинности, белые лилии – символ чистоты… Возьмите их, они ваши!
Тогда каждый осторожно и недоверчиво выбрал себе по цветку, чтобы посадить его в своей душе. И город сразу заискрился светом. И рухнули заборы. И разбежались собаки. И открылись кованые сундуки…
А на месте волшебного дома взметнулось большое рыжее пламя. Жители собрали все, теперь уже ненужные маски и бросили их в это пламя. И оно поглотило их.
И расступился черный лес. Теперь это самое счастливое место на земле, которое можно назвать раем. К нему сто дорог. Загляни в себя. И если ты найдешь в своей душе хоть один белый цветок, тебя с радостью встретят в этом городе.
9. ДЕВОЧКА И ВОЛШЕБНИК
Наступил последний день старого года, но что-то странное творилось в мире.
Осень давно раздела деревья, забрала с собою красочный занавес, и оставила сцену. Гудели в ожидании провода. Пауза слишком затянулась. И оркестр ветров, в который раз, повторял увертюру несравненной примы. Зрители стенали: «Где же Зима? О! Где же Зима?»… Похоже было, что красавица просто забыла о своих обязанностях.
Земля уже не знала, что делать ей на пустых подмостках в праздничный день, точно полуголая дебютантка, не выучившая роль. Остывшая, она давно не принимала дождя. И дождь, прикоснувшись к ней, превращался в лед. Льдом покрылись газоны, дома и машины. Многорукими хрустальными сосульками таращились деревья и кустарники. Машины опасно скользили по блестящему обледенелому шоссе…
А волшебник спал.
Вы знаете, что может разбудить волшебника? Нет? А я Вам скажу. Волшебника может разбудить лишь первый снег.
И вдруг, с наступлением сумерек, Зима ворвалась в город запыхавшейся метелью. Пушистая нахальная и прекрасная, она бесцеремонно и уверенно подарила себя сразу всем, по-хозяйски сдула последнюю пыль осени, одним лишь синим взором своим сковала реку, ажурным кружевом украсив берега и… отперла снежные врата.
С изысканным вкусом великолепной художницы развесила она по саду волшебника невесомые хлопья. Накрыла праздничной скатертью стол в его беседке. И волшебник проснулся.
-С доброй ночью! – сказала ему Зима.
-С доброй ночью! – ответил волшебник.
-Может, хватит сидеть в четырех стенах?! Ты же таким выдумщиком был! Волшебство бы какое сотворил!
-Удиви – сотворю!
-Удиви – удиви! Думаешь так просто удивить друга после стольких лет знакомства? Впрочем, я сегодня особенно постаралась. Выйди, да удивись!
Вышел волшебник в сад. Поглядел на роскошь белых икебан Зимы и… не удивился. Снег как снег!
-Старею, - огорчился волшебник и вернулся в дом.
Вы знаете, зачем надо волшебнику непременно удивиться? Нет? А я вам скажу. Если чародей не удивится в Новогоднюю ночь, мир не увидит нового чуда…
-Все очень мило, - сказал волшебник, - и со вкусом, - Зима еще смотрела с надеждой, - и как всегда красиво.
Эта безнадежная концовка учтивой речи насторожила её не на шутку.
-Да ведь так и заболеть можно! Ну, хватит киснуть! Выйди к людям! Материлизуйся в кого-нибудь! – Зима смотрела в зеркало, в котором не было отражения.
-Ну и в кого? В синицу? В белку? В мышку? Нет! В кошку!
-В блошку! – потеряла терпение своенравная Зима, - некогда мне тут тебя удивлять! Мне еще 600 волшебников разбудить надо! Полетела я… - и снежной птицей выпорхнула в окно.
В доме сразу стало пусто и неуютно. Волшебник заметил, что давно никто не стирал пыль с его старого рояля, и вьющиеся белые розы разрослись по всему дому, непозволительно распущенно. Картинами застыли на стенах любимые сказки.
Волшебник завел их снова. И это немного взбодрило его. Он подошел к зеркалу, круглому, как одиночество.
-Может, пойти хоть раз в своем нормальном виде? – сказал он себе, и тут же увидел свое отражение.
Это был удрученный мужчина, лет сорока пяти, во всем черном, с веками, немного опущенными на карие пронзительные глаза. Он поправил темные с легкой проседью волосы и мягко улыбнулся своей волшебной улыбкой.
-Надо бы одеть что-нибудь нарядное, - с этими словами он стянул со стола скатерть, подаренную ему только что Зимой, и обмотал ее вокруг шеи, вместо шарфа…
Снег не хрустел под ногами волшебника, потому что он шел в нескольких сантиметрах над ним, не оставляя следов.
Город ликовал. В разноцветные окна домов выглядывали торжествующие украшенные елки, мелькали танцующие пары, иногда попадались запоздавшие влюбленные. Ото всюду доносился смех и приятная музыка. Чарующие запахи жареного и печеного щекотал ноздри. Щелчки хлопушек и откупоренного шампанского возвестили о прибытии Нового года.
Башенные часы пробили полночь.
Вдруг среди веселого шумного города волшебник почувствовал, что кто-то плачет. И он пошел на это чувство, как животные идут на запах. Вы знаете, какими чувствительными могут быть волшебники? Нет? А я Вам скажу. Добрые волшебники всегда приходят чувством на чье-то несчастье.
Посреди искрящейся радостными фонариками площади плакала маленькая девочка. Ее горячие слезы падали на зябкое заношенное пальтишко, на большие не по росту черные валенки и на снег, проделывая в нем дырочки до самой земли. И это были самые горячие снежные дырочки на свете.
«Это очень бедная девочка», - подумал волшебник, а вслух сказал:
-Зачем ты так горько плачешь? Ты не боишься, что твои слезы прожгут землю насквозь?
-А я и не плачу, - ответила девочка, моментально спрятав в рукаве соленые капельки.
Волшебник заглянул в детские глаза и с удивлением обнаружил, что девочка действительно не плачет.
Он поднял с земли ее застывшую слезинку, которая в его руке тут же превратилась в изумруд.
-Но ведь ты же только что…- произнес он изумленно, держа в руке бесценную находку.
-А теперь нет, - и девочка улыбнулась.
И волшебник удивился во второй раз.
«Это очень гордая девочка», - подумал он, превратив детскую улыбку в нежный цветок незабудки, и осторожно спросил:
- А ты сможешь рассмеяться?
-Конечно! – воскликнула девочка и рассмеялась.
И волшебник удивился в третий раз, потому что ее смех упал в ладони волшебника маленькой радугой.
«Это очень красивая девочка», - подумал волшебник, но, когда присмотрелся повнимательнее, заметил, что из глаз девочки, что так весело для него смеялась, по-прежнему бежали слезы.
Он бережно спрятал изумруд, незабудку и радугу, снял свой необычный шарф и одел его на смеющуюся - плачущую девочку.
-Каримба! Карамба! – произнес он, и шарф превратился в белый горностаевый комбинезончик, а неудобные валенки стали уменьшаться, пока не сели по ноге крохотными меховыми пимами.
Широко раскрылись детские глаза:
-Дяденька! Ты волшебник? – девочка перестала разом и смеяться и плакать.
-Да, - скромно улыбнулся волшебник, - а ты кто?
-Васька.
-Василиса Прекрасная?
Девочка опять рассмеялась, только теперь по-настоящему:
-Это мама зовет меня Василиса Прекрасная, когда сердится, а ребята Васькой.
Волшебнику понравилось, что его причислили к ребятам. И девочка почему-то не боялась незнакомого мужчину. И Вы знаете почему? Нет? А я Вам скажу. Дети, как волшебники чувствуют сердцем добро. И в глазах ее волшебник прочел лишь восхищение и ожидание счастья.
-Полетаем? – осторожно спросил он и протянул ей руку.
И лишь девочка коснулась руки волшебника, в нее тот час хлынул необычный поток шипучего газированного воздуха, много-много маленьких звенящих искрящихся шариков. Девочка стала невесомой и тоже приподнялась над дорогой совсем чуть-чуть.
-Полетаем! – смело согласилась она и оттолкнулась от земли.
Волшебник тоже радовался, тоже подпрыгивал и смеялся. И, как Васька, сбивал с крыши сосульки, и кидал в нее снежками. Его морщины разглаживались. На вид ему уже нельзя было дать никак не больше тридцати.
-Смотри! – восклицал он как мальчишка, - а я могу вот так!
-И я могу! – девочка смело кувыркалась в воздухе и прыгала до самой крыши. Щеки ее заалели. И она радовалась своему новому другу.
Вы знаете, как могут радоваться дети? Вы знаете. Они могут радоваться, не чувствуя усталости.
-Ты здесь живешь? Какой красивый домик! – девочка смело зашагала по тропинке, оставляя крохотные следы на свежем снегу.
Волшебник приподнялся над этими следами, боясь их нарушить и удивляясь, какие они славные. Сегодня он опять мог удивляться всему: звездному небу; заснеженным деревьям, старой башне с живыми часами на ней… И причина этого удивления шла впереди по тропинке, восклицая поминутно:
-Смотри, какая беседка! - или, - Смотри! Смотри! Какие узоры на стеклах!
-А у тебя есть елка? – спросила Васька, положив пальчики на дверную ручку.
-А как же!
-Она красивая?
-Самая красивая! – и шепнул в ладони, - Каримба! Карамба!…
Девочка открыла двери. Комнаты были нарядны и чисты. От недавнего запустения не осталось и следа. На стенах лучились волшебные сказки и звали в свой мир неповторимым очарованием. Фонариками летали с цветка на цветок живые светляки и бабочки. А елка, что стояла в центре, была украшена большими снежинками и гирляндами из тончайшего хрусталя, которые торжественно и тихо позванивали при каждом движении девочки. Васька, как маленький котенок обследовала все своим любопытным взглядом.
-Здорово! – наконец восхищенно выдохнула она.
-Правда? – произнес юноша волшебник. На его кудрях растаяла седина. Взмахом руки он зажег свечи и накрыл столик лучшими лакомствами мира.
-С Новым годом! – сказал он, разливая чай в хрустальные чашечки.
-С Новым годом! – сказала девочка, которая даже не заметила, как изменился волшебник.
Она откусила кусочек пирожного и вдруг стала совсем грустной, она, очевидно, вспомнила о своем горе.
-Что-то не так? – встревожился волшебник.
-Нет-нет, - попыталась успокоить его девочка, - просто, просто…
Но от этой попытки она наоборот вернулась в реальность, и вдруг заплакала, в высший знак доверия, не удерживая и не пряча горючих слез.
-Просто… меня никто не любит…
Волшебник допил остатки чая из ее чашечки и от этого заглянул в ее мысли, в ее жизнь.
-Ну, ты же знаешь, что это не так, - сказал он ласково, - Не плачь! Ты самая чистая, самая добрая, самая прекрасная девочка на свете! И сегодня я могу исполнить любые твои желания.
-Да?!!! Ты можешь все?
-Все, - скромно ответил волшебник.
-Почему же ты не сделаешь всех людей счастливыми?
-Дитя! – ответил ей глубокий старик, - всех людей сделать счастливыми не может даже Господь Бог!
-Но, почему?
-Они ищут счастье там, где его нет.
Он встал, зябко поеживаясь, поднес руки к блестящим игрушкам елки, точно греясь от их блеска.
-Я не могу исполнять желания людей, если они мне не нравятся. Много раз я пытался помочь им. Но как это сделать, если свои лучшие дни замешивают они на вине и безделье? Как убедить их, что в деньгах нет спокойствия, надежды в интригах, мечты во власти… Как объяснить им? Маленьким… смертным… что глупо тратить время на корысть, месть и ревность, когда так мало дается его для любви…
На стенах по-прежнему распускались прелестные сказки, но их уже никто не замечал.
Тикали ходики.
-Значит, они не хотят быть счастливыми, и поэтому несчастны? – тихо спросила девочка.
-Да, - ответил волшебник.
Девочка сняла с себя снежный шарф и оказалась в старых больших валенках и пальтишке.
-Ты прости, меня в таком виде домой не пустят…
Шарф снегом рассыпался в ее руках.
Морщины болью прорезали лоб волшебника, ведь он увидел недоверие в детских глазах.
-Подожди! – задержал он ее у выхода, - Подожди! У нас еще есть вот это! – он достал ее слезинку, улыбку и смех, - Пойдем!
Они поднялись по хрустальной лестнице на крышу.
Волшебник обратил лицо к звездам, и простертыми руками подбросил в небо свои сокровища.
-Каримба! Карамба! – выкрикивал он. Небесный свод стал переливаться всеми цветами радужного сияния, вспыхнули зелеными изумрудами звезды, а потом расцвели незабудками.
-А теперь загадывай свои самые заветные желания! И все, что ты загадаешь, обязательно сбудется!
С неба посыпались звезды.
-Я хочу, - подумала девочка, с мольбой глядя на небо, - чтобы наша учительница не ругала Настю, за то, что она пишет левой рукой. Хочу, чтобы бабушка не готовила суп с луком, потому что братишка его не любит. Чтобы мама не работала по ночам. Хочу, чтобы вернулся отец…
По щекам девочки опять побежали слезы:
-Чтобы взрослые не наказывали, хотя бы сегодня детей за разбитую посуду, как меня, а праздновали вместе с ними. И чтобы слепая кошка, что родила котят в подъезде, прозрела и увидела, какие они славные…
Звезды перестали падать.
-Но ты ничего не загадала для себя! – воскликнул пораженный волшебник.
-Разве? – девочка улыбнулась, опять спрятав слезы в рукаве, - проводи меня домой.
… Новогодняя ночь заканчивалась. На востоке забрезжил рассвет. Друзья мигом очутились в ее комнате. В зеркале появилось отражение девочки. Волшебника рядом не было.
-Нам пора проститься, - сказал волшебник.
-Ты еще придешь? – спросила девочка.
-О том, что ты загадала, не беспокойся, - вместо ответа сказал волшебник.
-Ты придешь? – упрямо переспросила девочка.
-Ну, конечно, - обманул волшебник, хотя знал, что теперь девочка будет ждать его всю жизнь.
-Спокойного утра! – сказала девочка.
-Спокойного утра, - ответил волшебник.
Девочка прилегла под елкой у камина и скоро уснула. Она ведь была маленькая и очень устала.
-Ангелов тебе к снам! – сказал старик и поцеловал ее в глазки.
-Ангелов тебе к судьбе! – сказал мужчина и поцеловал ее в лоб.
-Ангелов тебе к счастью! – сказал юноша, и, не смея тронуть, добавил, - прощай!
… На улице опять пошел снег. Где-то за городом уже проснулось солнце. И солнечный снег падал, точно выделанный из молочно-апельсиновых капель. Абрикосовый густой воздух обволакивал уснувший после бурного праздника город.
А по дороге шел мальчик с золотыми кудрями.
Зима нагнала его и закружила вокруг снежным виром.
-Я никогда не думал, что ты так удивительно хороша! – воскликнул мальчик.
-Да, я такая! – ответила Зима.
-Ты переливаешься в таком великолепии! – говорил мальчик.
-Продолжай, - великодушно позволила Зима. Она любила, когда ею заслуженно восхищались.
-Я счастлив! – сказал волшебник, - я могу снова удивляться!
Мальчишка шел к своему дому, бережно обходя следы крохотных пим, радуясь, что не позднее первого января все желания девочки исполнятся.
И Вы знаете, почему волшебник больше никогда не придет к девочке? Нет? А я Вам скажу. Потому что ни один волшебник не имеет права делать чудеса дважды для одного и того же человека. И в жизни каждого, хотя бы и во сне, чудеса случаются только раз.
10. ПРИНЦЕССА ДОЖДЯ
Поздней осенью в один из дождливых утренников вдруг потеплело. Из земли проклюнулся росток небывалого пурпурного цветка. Пчелка Жаль-Жаль прожужжала:
-Глупый! Куда же ты! Ведь теперь осень! Листья с деревьев опали! Я чувствую: вот-вот ударят морозы и убьют нежность твоих лепестков!
Но цветок не послушался. И уже к вечеру раскрылся во всем своем трепетном великолепии. Был он чем-то похож на сладчайший ожег первого поцелуя, так вдохновенно все дышало в нем счастьем.
Пчелка Жаль-Жаль села в теплый венчик, и тут же вздрогнули волшебные тычинки. Прозрачный цветок стал увеличиваться в размерах, пока не превратился в великолепный замок. Это струи дождя вели хоровод, переливаясь всеми цветами радужного фонтана серебряных нитей, образовывая стены и своды сказочного замка формы цветка. И ветер затихал перед ним, восхищаясь волшебной гармонией.
Пчелка прожужжала под аркой входа:
-Жаль-Жаль, никто этого не увидит! Жаль-Жаль! Никто не оценит! И некому встречать Принцессу Дождя!
Пчелке не терпелось узнать, какою же теперь родится Принцесса. И очень удивилась, даже отпрянула, когда навстречу вышла загорелая пышная женщина, которая приветливо улыбнулась, заметив старую знакомую.
-Что же? Что же это? – вспархивала пчелка.
-Дождь дождю рознь, - многозначительно произнесла новорожденная, - поэтому не апрельскую Инфанту Капели, и не Майскую легкомысленную Фею видишь ты перед собою. В этот раз я появилась осенью, а стало быть, надо соблюдать все правила этикета…
-Ты думаешь, в этот раз удастся? – спросила пчелка Жаль-Жаль.
Принцесса ничего не ответила, пожав плечами.
Капли дождя просачивались сквозь лепестки замка, точно через мелкое сито и делали в лужах волны колец. И эти круги, освещенные вечерними фонарями, блестели и переливались, точно небо опрокинулось песочными часами. И теперь дрожащие звезды оказались под ногами.
Принцесса поправила разлетающийся лепестками, вечно мокрый плащ и направилась к выходу.
-Подожди! Подожди! – жужжала над ухом пчелка Жаль-Жаль, - Они не готовы еще принять знания! Ты в этом городе за ночь не найдешь того, кто достоин! Ах! Как жаль! Как жаль, что ты никогда не слушаешься меня!
-Жизнь моя – один день! – решительно возразила Принцесса, - Не сидеть же мне до утра в этом замке. Не для этого дается мне шанс…
Принцесса окунулась в толпу города. Ее волшебные волосы излучали аромат идеальной чистоты и свежести, и прохожие оборачивались на этот запах, вдыхая его благословение, становились умиротвореннее и чище.
Принцесса Дождя заглядывала в удивленные глаза прохожих, и сама грустно улыбалась, видя как люди легко поддаются очарованию. Она прошла по площади, по роскошным и дешевым магазинам, спустилась в метро, но ни одна душа не показалась ей настолько привлекательной, чтобы подарить тайну перевоплощения.
Наконец она появилась на вокзале. Люди толкали друг дружку, жевали на ходу пирожки с картошкой и грибами, тащили чемоданы, и казались слишком озабоченными своими проблемами.
Звуки флейты заставили Принцессу зайти в зал ожидания. Там на подоконнике сидел музыкант и играл полонез. Мелодия лилась торжественно и чисто. И люди бросали деньги в шляпу музыканта.
Его большие глаза грустно смотрели в никуда. Принцессе показалось, что она нашла приемника своих знаний, и для начала сотворила очень маленькое чудо – корзинку с пирожками.
-Как тебя зовут? – спросила она музыканта.
-Вениамин, - улыбнулся юноша одними губами. Глаза оставались печальными, - Ты продаешь пирожки?
-Вроде этого, - ответила Принцесса, она забыла о своем несуразном виде и подала Вениамину пирожок с изяществом инфанты.
Музыкант ухмыльнулся. Но от угощения трудно было отказаться, и он съел несколько пирожков молча, пару раз взглянув на часы.
Принцесса Дождя в это время любовалась прекрасным юношей, он казался ей безупречным идеалом красоты. Черные крупные локоны, тонкий нервный нос, мягкие губы, а главное, эти глубокие печальные глаза, в которых отражались сразу все переливающиеся капельки дождя.
-Ну и много ты зарабатываешь за день? – перебил ее мысли Вениамин, спросив опять одними губами. Глаза по-прежнему оставались отрешенными.
-Ничего. И очень многое. Еще одну жизнь.
Музыкант посмотрел на назойливую разнаряженную в нелепый и совсем не модный мокрый плащ тетку с пирожками с наигранным сочувствием, но Принцесса Дождя не заметила этого взгляда, потому что думала в это время, какое красивое, музыкальное у него имя « Ве-ни-а-мин!» Точно звонкие капли ударяются о стекло: «Ве – ни – а- мин!»
-Я хотела тебе рассказать…
-Я бы для тебя поиграл, - перебил ее музыкант, - но у тебя все равно нет денег, так что отойди, не сбивай клиенток, я уже порядком устал, а заработал совсем мало… - и он опять заиграл полонез, мастерски исполняя все тонкости мелодии великого композитора.
Но Принцесса Дождя не уходила. Она собрала с земли горсть опавших листьев, которые тут же превратились в кучу грязных денег.
С разочарованной улыбкой бросила женщина их в шляпу музыканта. И только тогда его глаза засветились от счастья.
-Спасибо! Спасибо! Мадам! Я готов играть для Вас хоть всю ночь! Куда же вы?… - кричал вслед Вениамин.
-Жаль-Жаль! Такой красивый юноша, - жужжала над ухом пчелка Жаль-Жаль, - Он думает, что получил больше всех! Он сможет купить теперь себе целый замок!
Принцесса, сдерживая чувства, как и подобает коронованным особам, гордо прошествовала по всем улицам города, раздавая из своей корзины пирожки. В руках удивленных прохожих они превращались то в новую ленточку для волос, то в теплый шарфик, то в золотые сережки, а то и просто в пачку сигарет. Все зависело от того, что на данный момент желал прохожий. Наконец, немного успокоившись, она скрылась в замке. Теперь она была обречена на новое рождение и поиск. Ее провожала пчелка, и на прощание она сказала Принцессе:
-Не печалься, прекрасная Принцесса. Пока ты искала одного, чтобы сделать его сверхсчастливым, очень многих людей ты сделала просто счастливыми, более добрыми, и во многих поселила надежду. Разве этого мало для одного дня?
-До встречи весной…- это был уже только легкий голос тихого ветра.
И дождь прекратился. Заяснели звезды. В город вернулся холод. К утру эти звезды застыли кругами в лужах заледеневшими дождинками, а ветер развеял по улицам колючками льдинок причудившийся призрак замка Принцессы Дождя.
11. ПУСТОЙ ОРЕХ
Старая Орешница знала, что он пустой, но тратила на него времени столько же, сколько на остальных своих детей, только глядя в его сторону длинно и прерывисто вздыхала. Орешки росли и зрели на дереве, отягощая ветки с завидной уверенностью, не догадываясь о внутренней пустоте своего брата.
Когда дети дозрели, Орешница сделала все, чтобы поровну поделить землю между ними для последующего роста и разбросала их в разные стороны.
-Растите в большие деревья, и давайте плоды! – наставляла она.
Пустой орех тоже получил свой кусочек земли.
Но заветы матери удалось выполнить только нескольким укатившимся в траву, поскольку их не заметили женщины из соседней деревни. Остальных собрали и понесли на базар.
Как обрадовались орехи, попав в корзину. Еще бы! Им предстояло большое путешествие! И пустой орех тоже обрадовался.
На рынке их сдали оптом и, подержав немного на складе, повезли на поезде в большой город.
-Мы едем в дальние края! – загордились орехи. И радовались до тех пор, пока не попали на стол.
Это был день рождения маленького мальчика. Пустой орех лежал на большом блюде вместе со всеми и так же как полные братья надувал щеки от важности.
-Съешь меня! Съешь меня! – пищали они.
-И меня! – повторял за ними пустой орех.
Но мужчина, который колол орехи, отложил его в сторону. Орех ведь был легкий, поскольку пустой.
-На, - протянул он его имениннику после того, как ушли гости, - сделай что-нибудь.
У мальчика уже была коллекция самодельных человечков из шишек, желудей, репейника.
Не долго думая, мальчик нарисовал на орехе носик, ротик и очки, приделал туловище и сказал ему:
-А ты будешь президентом!
И посадил его на верхнюю полку, на зависть остальным человечкам.
Пустой орех, конечно, всегда догадывался, что он не такой как все, но чтобы стать президентом целого шкафа самодельных человечков!… О таком счастье он просто не мечтал!
-У меня была возможность вырасти в целое дерево, - снисходительно говорил он своим подданным, - была возможность путешествовать по всей стране, я так вкусен, что стал бы лучшей приправой к любому блюду, но я должен нести тяжкий крест руководителя и я буду верен своему долгу до конца…
У барышень в юбках из высушенных цветов от такой проникновенной речи на глаза наворачивались слезы, они подпрыгивали на своих спичках и пищали:
-Да здравствует Орех! Да здравствует Орех!
И все подхватывали эти слова в восторге. Ведь пока не раскусишь, трудно понять, что он пустой!
- ЦВЕТОК ЛЮБВИ
Негатив черно-белой ночи оживил еще далекий, но уже постепенно рождающийся во всем солнечный свет. Проснулся невидимый дух весеннего леса Лель.
Соловьи вспомнили самые чистые трели. И каждая травинка волнительно протягивала на тоненьких своих ножках тяжелую переливающуюся капельку росы: а вдруг именно она бриллиантом засияет на теплых волосах Леля. Бархатные трилистники заячьей капусты ковром обновили поляны. Березы нетерпеливо шуршали шелковыми юбками. Вдохновенно журчал по белому песочку доверчивый родник. Каждый обитатель Лисьих горок чувствовал приближение гостей и старался показаться в лучшем своем наряде.
И вот затрещали дружно сороки:
-Идут! Идут!
-По-ра! По-ра! – предупредила кукушка.
Лель бережно посадил в землю посреди поляны крохотное жемчужное зернышко и поднялся высоко над лесом, чтобы не пропустить ни одного шороха волшебного дня.
Навстречу друг другу к заветной поляне шли юноша и девушка. Они много раз встречались там, не замечая друг друга. Но этот день начал завораживать их еще предрассветными снами, и теперь торжествовал мириадами солнечных зайчиков и неуемным пением птиц.
Они вступили одновременно на живой зеленый ковер. И…О! Чудо! На их глазах распустился дивный дурманящий цветок. Они оба вдохнули этот аромат и посмотрели друг на друга…
Поляна закружилась. Юноша и девушка уже не видели и не слышали ничего вокруг, потому что земля поплыла под ногами. И два сердца вдруг забились одновременно…
Прошел день. Высыпали звезды. Но влюбленные не замечали их, околдованные тонким запахом цветка.
Пролетела неделя, за ней другая, третья, промчалось лето, но по-прежнему ласкало влюбленных тепло очарованной поляны.
Один за другим заворачивались в спираль общей жизни годы…
И однажды цветок истощил свои силы и увял так же неожиданно, как и распустился.
-Какое отвратительное у тебя лицо! – сказал вдруг юноша, и волосы его взметнулись растрепанной белизной.
-Какой у тебя грубый голос! – ответила девушка, и лицо ее прорезали глубокие морщины…
Они пошли каждый в свою сторону, с удивлением вдыхая холод осеннего леса. Черные деревья качали корявыми руками пустые вороньи гнезда. Травинки пожухли и скрючились.
Лес снова был черно-белым, как на негативе сна.
-Неужели все это было с нами? – подумали старики.
Лель проводил каждого из них до границы своих владений. А затем вернулся на заветную полянку и озябшими руками собрал горсть новых жемчужных семян из засохшей чашечки цветка любви
13. ИКРИНКА
Одна из миллиона, а может, миллиарда, Икринка уродилась золотой. И мать рыбка заботливо зарыла ее в чистый песочек подальше от остальных простых икринок.
Но случилась засуха. Озеро отступило. И маленькая Икринка осталась на берегу совсем одна. Она не знала, что волею судьбы могла исполнять желания.
Тут она увидела стайку только что вылупившихся из головастиков лягушат.
-Эй, ты! Золотой головастик! Ты почему не превращаешься в лягушенка?
-Я сейчас! Я попробую! – сказала Икринка и превратилась в золотого лягушенка.
-А теперь прыгай как мы и квакай! Вот так! – учили лягушата.
И Икринка запрыгала и заквакала, как они, только чуть дальше и чуть лучше. Она ведь была золотая!
Лягушата тут же выбрали ее своей предводительницей, и они поскакали в лес.
В лесу меж веток гадюка рожала маленьких змеючек.
-Ползите! Ползите скорее отсюда! – зашипели змеючки лягушатам, - сейчас мама нас всех съест!
Так и случилось. Не успела Гадюка выродить последнюю дочку, как тут же ее догнала и съела, а вместе с ней и нескольких лягушат.
Спаслась лишь маленькая Икринка, потому что послушалась змеючек, превратилась в золотую змейку и быстро уползла в березовую рощу, где на все голоса пели птицы. Икринке очень понравилось их пение. И она тут же обернулась золотою птичкой и запела в тысячу раз прекрасней, чем все птицы в лесу.
Долго-долго жила птичка под сенью прохладных деревьев. Но птицы не принимали ее в свою стаю. Она ведь была самой лучшей. Ей нравилось летать высоко в небе. Но со временем стала чувствовать Икринка одиночество и неодолимую тягу к чему-то, а к чему не знала.
Однажды в лес пришла прекрасная девушка.
-Ах! – воскликнула она, - какие необыкновенные лилии!
Икринка тут же превратилась в цветок с тонкими золотыми лепестками.
И девушка сорвала этот цветок, выбросив все остальные цветы, что собирала раньше.
Навстречу ей шел, улыбаясь, юноша. Он стал обнимать и целовать девушку, и золотой цветок упал в траву.
-Кто же я? – подумала в отчаянии Икринка, - Может я человек?
Не было в мире красивее девушки. С золотой кожей и золотыми пышными волосами, девушка прошла мимо влюбленных, и парень тут же забыл о своей невесте и бросился вслед за Икринкой.
-Ты богиня? – спросил он ее, когда догнал.
Икринка колебалась с ответом.
-Я не знаю, - промолвила она, подходя к озеру.
Парень оказался очень настойчивым. Он больно схватил ее за руку и притянул к себе. Икринка насилу вырвалась, прыгнула в озеро и поплыла.
С каким же удовольствием погрузилась она в глубокий голубой прохладный омут. Так взгляды погружаются в небеса. Так дети погружаются в сказки…
Икринка набрала полные жабры чистой воды лесного озера и почувствовала, что сама превратилась в рыбку.
-Я рыбка! Я рыбка! Я знаю теперь, что я рыбка! – плескалась Икринка на солнечном плесе.
Рыбки со всего озера почтительно окружили ее со всех сторон.
-Нет! Ты не рыбка, - сказали они Золотой Рыбке, - ты что-то другое. Но ты прекрасна!
- ЛУЧЕЗАРНОЕ СУЩЕСТВО
Жил-был один бездарный писатель. То есть ему-то как раз казалось, что он очень талантлив. Не раз он внушал и окружающим, да и самому себе, как прекрасно он владеет словом. Жена слушала его, затаив дыхание. Надо, правда, добавить, что у нее не было другого выхода, но так как она была еще более бездарной, ей приходилось мириться с «талантливостью» своего мужа. Дети тоже не принимали его всерьез, потому что от писательства писателя не было для семьи никакой практической пользы. Жили впроголодь, в замызганной ветхой лачуге, до которой никогда не доходили руки нашего «таланта». Ночами сидел он за столом с пером в руке, накуривался до одури сигарет, напивался чая, перелистывал последние издания своих друзей и делал многозначительный вид. А когда жена уходила на работу, а дети в школу – он ложился спать.
И вот однажды в один из таких дней то ли солнечный луч запутался в метаморфозах сигаретного дыма, то ли ветер, забившись об занавеску, принес с собою в сон писателя волшебство, а показалось нашему «таланту», что он и не спит вовсе, а по обыкновению сидит за столом, собираясь что-нибудь эдакое написать. И комната вроде та же, а не та, а глубже, шире, объемнее. И он вроде тот же, да не тот, а моложе, красивее и неизмеримо талантливее. А вместо окна будто дверь. И она приоткрывается, а на пороге стоит маленькое ЛУЧЕЗАРНОЕ СУЩЕСТВО.
И писатель понял, что в этом существе заключен весь мир. И жизнь. И сон. И все стихии. Огонь. Земля. Вода. Ветер. Эта маленькая Лучезарная мечта стояла на пороге и улыбалась. Она была так близко, что писатель не разглядел ее лица, а только струящийся ангельский свет, живущий где-то внутри нее. Это существо, как котенок стояло на пороге, еще не решив для себя, для чего же оно здесь…
Наконец писатель изловчился и попробовал поймать Лучезарное Существо. Мгновение – и оно уже в его ладонях. И это мгновение было ослепительно и прекрасно.
Существо лукаво дало себя поймать. На самом деле оно было неуловимо, как мысль. Лучезарному Существу захотелось все в доме переставить, поменять, почистить. А потом порезвиться, как следует, ведь это Существо было еще ребенком. И писатель позволил гостю поначалу все.
Чего бы не касалась рука Лучезарного Существа – все преображалось. Вроде бы и тот же борщ, что сварила жена, да не тот, а точно настоянный на небесных травах. Вместо потолка образовался хрустальный купол такой же лучезарный, и светящийся, как и само Существо. Песни, которые пробовал петь когда-то писатель, теперь обрели совсем другой смысл и мелодию, а душа уже предчувствовала новые сцены и образы, и дышала всей грудью. Лучезарное Существо взяло писателя за руку и подвело к той самой двери, через которую пришло к нему. И писатель увидел весь невообразимо-огромный космический мир, заглянул в историю народов и вселенной. Он уже знал, о чем будет писать. И боялся только одного – что ему не хватит и десяти жизней, чтобы описать все, что он увидел с порога своего дома за этот миг. Он сел за стол и стал работать.
Проходил день за днем. Существо любило качаться на маятнике часов, как на качелях, любило выдувать пыль из-под пианино, любило строить из детских кубиков лабиринты. Когда ему было скучно, Лучезарное существо просилось на волю. Но писатель не хотел его отпускать.
-Погоди! Ты видишь? Я работаю! – прикрикивал он. На что Существо не обижалось, а лишь улыбалось своей лучезарной улыбкой.
Наконец жене и детям надоел непрошеный гость. Дети были обижены, что существо строит из кубиков гораздо лучше. А жена… понятное дело – женщина! Ведь до прихода Существа она хоть и была бездарной женой бездарного писателя, зато теперь стала вообще никем. И само собой потихоньку стала кляузничать на Лучезарное Существо. Оно де пыль разгоняет, ломает часы и прочее. Существо, конечно, все это видело и пряталось по углам.
-Послушай, - сказал однажды писатель гостю, - ты вот тут не ходи, здесь не сиди, там не пой, ну в общем, можно только здесь, здесь и здесь.
И Лучезарное Существо послушалось.
Дела писателя пошли в гору. Выходил роман за романом. Дети стали отцом гордиться. А жена по-прежнему ревновала, правда и это делала она бездарно.
Лучезарному Существу оставили лишь маленькое разрешенное место на краю между книгами и печатной машинкой, где оно могло гулять. И Существо по-прежнему было послушно.
А писатель все писал и писал свои романы, и как-то раз нечаянно сдвинул рукавом со стола стакан с чаем.
Ну, конечно же, в этом обвинили бедное Лучезарное Существо.
-Придется ввести для тебя новое правило, - сказал писатель. Он натянул тонкую струну от стола до окна.
-Теперь ты будешь обитать здесь. Ты довольно?
И существо опять согласилось. Оно взобралось на струну и пошло по ней босыми лучезарными ножками как по канату. Струна оказалась очень тонкой. И Существо скоро порезалось. Из ножек на пол побежали капельки прозрачных слез. Но Существо дошло таки до окна, хотя что-то менялось в нем с каждой секундою. Оно вытерло слезы с порезанных ножек и, весело рассмеявшись, взлетело над натянутой струною.
Вся семья с негодованием взирала на непокорное Существо. Как посмело оно ослушаться!?
А оно посмело и больше. Подлетев к столу писателя, Лучезарное Существо, как бы играючи, нажало пальчиком на кончик стакана, и тот со звоном разлетелся вдребезги. Затем оно демонстративно покачалось на маятнике часов, разрушило глупые домики глупых детей, бросило лишь полу - взгляд на тесто хозяйки – и оно прокисло.
Существо коварно взглянуло на всех обитателей дома. И целая буря отразилась в его глазах! Оно могло бы наказать их и гораздо больше, но не стало, и, войдя в свое обычное прекрасное расположение духа, вылетело в, точно для него, распахнувшуюся, дверь.
И тот час все стало меняться вокруг. Одна за одной со стола стали исчезать рукописи и книги, написанные нашим «талантом», лучезарный купол превратился в низкий пыльный потолок. Обвисли обои. Покосились стены. Дверь захлопнулась, и вместо нее из сна в явь неотвратимо стало проявляться узкое грязное окно, усиженное мухами.
И писатель проснулся.
Он ничего не помнил из того, что написал во сне. Он даже не помнил лица Лучезарного Существа.
Хлопнула дверь – то пришла с работы жена, и вернулись со школы дети.
Писатель взялся за голову и стал безутешно плакать. Ему казалось, что он прожил еще одну жизнь полную, талантливую и прекрасную, только во сне. И эта жизнь кончилась.
- ОЗЕРО РОЖДЕНИЯ
Там, где рождаются облака, стихает ветер. Зачарованные деревья бережно держат на своих хрустальных ветках переливающиеся снежные хлопья. Там, где рождаются облака, заиндевелые травы берегут теплое озеро…
Пошел как-то Димка кататься на лыжах, да и забрел ненароком в незнакомые места. Смотрит – дедушка старый, борода седая длинная – бережно поднимает новорожденные облака и развешивает, как пеленки, над волшебным лесом. А облака все разные: то белым олененочком вспрыгнет, то козочкой, то лебедушкой расправит крылья.
Стоит Димка, от восхищения глаза раскрыл. Заметил его дедушка, улыбнулся в усы свои длинные. «Заходи, - говорит, - гостем будешь».
Пошел Димка за дедом в снежную пещеру. А пещера та не простая оказалась, а о семи зеркалах, что разными цветами переливаются, точно цвета радуги.
Заглянул Димка в первое. Видит, вроде он – не он. Вместо плеч весы покачиваются. Да правая чашка перевешивает.
-Хороший ты будешь человек, - сказал ему дед, - добра в тебе больше, - и подвел его к другому зеркалу.
Смотрит Димка – младенец новорожденный растет, взрослеет, вот в него, в Димку, превратился, вот и форму военную надел, вот и костюм примеряет свадебный. Вот и еще взрослее сделался. Вот и постарел совсем. И почернело зеркало.
Испугался Димка, а виду не подал. Подошел к третьему зеркалу, да оторопел вовсе. Глядит на него дракон семиглавый.
-Это что? Тоже я? – деда спрашивает.
-Ты, - милок, ты. А это не головы драконовы, это семь составных человеческих, что борются меж собой за твою душу. Но я вижу, разум в тебе сильнее всех страстей.
Подошел Димка к следующему зеркалу, совсем ничего не понял.
Стоят в зеркале два Димки. Один только черный, а другой белый, спиной друг к другу повернутые. Один глядит с ненавистью, другой с любовью.
-Это твои хранители. Один дорогу тебе вверх прокладывает, другой вниз. Белый - на правом твоем плече, черный – на левом, только без зеркала их не увидишь. А это твои дороги, - сказал дедушка и подвел его к пятому зеркалу.
Смотрит Димка, перед ним карта расстелилась. А на ней не вся земля и даже не вся Москва, а только часть ее и еще его подмосковный город рядом. И как ниточки, оставляет за собой крохотный паучок белые дорожки, вышивает жизненный Димкин путь.
-Красивая звездочка получилась, - сказал Димка и подошел к шестому зеркалу. – А это что?
-А это то, для чего ты родился.
Смотрит Димка – поле мышки вспахивают, разрывают, ходы прокладывают. Потом зерна кукурузные посеяли. Стали ростки всходить. И сразу, как будто, початками из земли.
-Чудно, - сказал Димка, - Кем же я буду?
-Строителем.
Подошел Димка к седьмому зеркалу, которое на полу лежало, увидел себя, какой он есть на самом деле. В смешной лыжной шапке и полосатом шарфе. Моргнул, а это вовсе и не зеркало, а озеро, и он в нем отражается. И деда рядом нет. А из озера и впрямь облака рождаются. Какое - олененочком, какое - козочкой, какое лебедушкой белой плывет.
Вздохнул Димка глубоко, встал на лыжи и покатил прочь от озера, домой дорогу искать.
16. ЗАМОК КРЫЛАТЫХ
У неё была одна особенность. Девочка могла смотреть на солнце длинно, не отрываясь. И глаза её от этого не болели. Солнечные лучи наполняли всю её трепетную душу необыкновенной горячей лаской. Именно от этого в синих печальных глазах Олеси возле зрачков появились золотистые коронки – маленькие солнышки.
К ней приходили чудесные и сказочные сны. Там она могла летать без крыльев. А еще иногда утром, если солнечный луч касался смуглой щеки, ей снилось странное существо с легкими крыльями на спине. Это был редкой красоты молчаливый юноша. Он прилетал в радужных лучах солнца, садился на край постели, и восхищенно заглядывал в глаза Олеси, любуясь ими. И чем дольше крылатый юноша смотрел на неё, тем сильнее зажигалось сердце, точно от лучей солнца, только еще более мучительно и нежно. И она ждала этих чудесных снов, старалась раньше ложиться спать, и очень огорчалась, если пасмурная погода не давала солнечному лучу проникнуть в спальню.
Взрослея, она все искала такого же в жизни. Только, окружающие её юноши совершенно не были похожи на невероятного друга из сна. Она отказывала буквально всем до тех пор, пока родителям не надоели капризы дочери, и они решили её выдать замуж без согласия. За день до срока, когда была назначена свадьба, крылатый юноша снова привиделся Олесе. В его лучезарных глазах дрожали слезы. Но и в этот раз он не промолвил ни слова. «Забери меня с собою!» - взмолилась Олеся. Но юноша растаял от голоса матери, которая принесла в спальню невесты свадебное платье.
Весь день прошел в смятении. И ночью девушка не сомкнула глаз. А уснула лишь под утро, с первыми лучами солнца. И только во сне пришло решение. Ведь она может летать! Точно сомнамбула, с открытыми глазами, встала Олеся с постели. Хладнокровно бросила свадебное платье в камин. Легкая ткань тут же загорелась от малой искры. Олеся оттолкнулась от земли, и поднялась в воздухе. Поплыла над лестницей, не касаясь её ножками. И, поймав легкое движение утреннего сквозняка, плавно вылилась вместе с ним из форточки.
Долго летела девушка, думая, что если она не дай бог проснется, то разучится летать. Но она не просыпалась. И вот уже земля растаяла далеко за облаками, и Олеся ступила ногою на солнце. Она оказалась на широкой сверкающей дороге, усыпанной алмазами. Справа вздымалась огненная лава, а слева – лучезарное синее море. Дорога привела её к хрустальным зарослям диковинных деревьев. Олесе казалось, что все это она уже где-то видела: нехоженую дорогу, мертвое море и застывший лес. Она шла, пока дорога не стала совсем узкой, и деревья не закрыли её своими ветками. Тогда Олеся оттолкнулась от солнца, и поднялась над солнечным лесом. В глубине причудливых зарослей девушка обнаружила высокий замок, и направилась к нему. Дорожки так же были усыпаны алмазами. На хрустальных кустах, покрывшись хрустальными капельками хрустальной росы, блестели хрустальные розы.
И тут возле застывшего фонтана Олеся увидела странную статую. Это была девушка, очень похожая на неё, только искусно исполненная из какой-то неизвестной породы, похожей на антрацит, бриллиантин, или горный хрусталь. Только за спиной девушки были крылья очень-очень тонкие и хрупкие. И глаза, как синие льдинки, а вокруг зрачков – солнышки, как у неё, у Олеси. Рядом с первой статуей Олеся увидела вторую, третью. Весь парк был в подобных изваяниях в человеческий рост: юноши, девушки, мужчины и женщины, точно остановленные чародеем в воздухе эльфы, наполняли пространство парка солнечной страны.
Но душа звала Олесю в замок. Оттолкнувшись от алмазной дорожки, девушка обогнула фонтан и направилась прямо в открытые двери замка. Все залы были населены такими же крылатыми статуями, застывшими в воздухе. И лишь в одной комнате сидел у зеркала живой древний старец, опустив ветхие крылья.
Олеся несказанно обрадовалась, увидев живое существо. Старец, напротив, отвернулся и закрыл лицо руками. Но и мгновения хватило ей, чтобы узнать в убеленном сединами крылатом существе юношу, которого видела она в своих снах, потому что от его взгляда опять затрепетала душа.
«Это ты! – воскликнула она, - это ты! Мой прекрасный крылатый ангел! Я узнала тебя! Мне не важно, что ты стар и не можешь поднять крыльев. Я люблю тебя всем сердцем и останусь здесь с тобою, пока смерть не разлучит нас!» С этими словами она повернула к себе его сморщенное лицо, заглянула в лучезарные глаза, полные слез, обняла со всей силою и всей тоскою, что пестовала в своей душе, пока жила на земле, и нежно поцеловала его прямо в дряхлые сухие старческие губы. Старец вздрогнул всем телом от этого прикосновения.
А Олеся проснулась. И поняла, что больше не сможет летать. Она, по прежнему, находилась в замке крылатых. Только откуда-то с верхних высоких этажей заиграла волшебная музыка, все вокруг задвигалось запереливалось. Слышались звуки живого фонтана и летящих крыльев. Зал был наполнен радостными крылатыми существами. Олеся взглянула на своего избранника, и сердце её сладко заныло в груди. Старик улыбался сквозь слезы точно таким же, каким приходил к ней во сне: молодым и небесно прекрасным.
И в тот же миг встретились ожившие воды моря и огненной лавы. Исчезла дорога, усыпанная алмазами. Вместо неё взметнулся ввысь мощным салютом в честь обретших счастье огромный огненный протуберанец.
17. ВОЛШЕБНАЯ КНИГА
Скосили рожь. По колючей стерне трудно стало ходить босиком. Но ребятишки бегали напрямки в дальний лес по грибы – по ягоды. И Павлинка с ними. Вечером её ножки горели, и бабушка мазала их обратом от молока, приговаривая:
-У сороки боли, у вороны боли, а у Павушки заживи!
И боль проходила. Однажды Павлинка спросила:
-Бабушка, а ты всё знаешь?
-Нет. Не всё.
-А кто всё знает?
-Кто с книгами дружбу водит.
-А научи…
Открыв старый скрипучий сундук, бабушка достала голубую бархатную книгу с золотым тиснением и причудливыми завитками, бережно положила на стол к окну.
-Это не простая книга, - прошептала она, - волшебная. Её всю прочитать невозможно, потому что она – жизнь. Вечная жизнь! Вот смотри, это Аз, это Буки, это Веди…
Павлинка быстро освоила АзБуку. И, когда учителя набирали детишек в классы, прочитала голубую книгу от корки до корки.
Но вот вскинулась в садах черёмуха. Зацвела в лесу клубяника, костянника, вишення. Пава получила аттестат и уехала в город учиться дальше. Там она вышла замуж. И, когда немного подросли её дети, решила им почитать. Какими дивными показались ей хитросплетённые сюжеты сказок. Было только непонятно, почему бабушка говорила ей в детстве, что книгу эту прочесть невозможно. Уж, казалось, знала её наизусть!
Шло время, быстро ли, коротко ли, но и у детей появились дети, захотели научиться читать. Забились снежинки об окно небоскрёба. Достала Павлина из сундука своей бабушки голубую бархатную книгу и стала учить их грамоте. Читает Павлина, не может начитаться. Как написано! Как! Слово за слово в цепочку складывается, как следок за следком. И лучше не скажешь!
А годы дальше слов бегут. Вот и правнуки читать научиться захотели. Достала прабабушка Павелина заветную книгу, да читать ей в тягость.
Что же случилось? Вроде то написано, да не то. Она бы иначе сказала, точнее, проще, а где и красивее. Но правнуков, всё ж таки, по ней читать выучила.
Тут быстро-быстро полетели годы. Ни поймать, ни сохранить: яркие; красные; жёлтые, словно листья осенние по ветру разлетаются.
Собралась из последних сил Павелина, решила вернуться в родные места. Взяла с собой голубую бархатную книгу, да и попрощалась с родными. Долго ли, коротко ли, но приехала вовремя.
Смотрит – скосили рожь. Сняла обувь. Пошла босиком по колючей стерне напрямки во брошенную деревню. И дом свой нашла. И стол нашла. Положила на него голубую бархатную книгу, и открыла дрожащими руками. А в книге той все листы белые, чистые, ни одной буковки.
Поняла старуха, что ей одной из всех на Роду выпало прочесть и понять книгу ту до конца. Вздохнула она глубоко, поклонилась в пояс родной земле, да и начала писать книгу заново.